Вслед за эпохой времени ампир и Людовика XVI, мы вступаем в 19-ое столетие, а с ним в совершенно новую эпоху часового искусства.

Декоративное искусство, примененное к футлярам столовых и карманных часов, проявляет явные признаки упадка. Живопись на карманных часах становится жесткой и невыразительной, подобно росписи фарфоровых трубок; гравировки и гильошировки исполняются машинами и не представляют уже ничего привлекательного; футлярам больших часов не достает благородства и прелести времен Людовика XVI. Во второй половине 19-го столетия часовое искусство пережило некоторый упадок продолжавшийся несколько десятилетий. С ужасом можно вспоминать о неуклюжих, грубых и безвкусных карманных часах того времени, о стенных часах (регуляторах) с наклеенными украшениями из папье-маше, о столовых часах (пандюлях) из позолоченной цинкованной отливки, о часах в воображаемом стиле ренессанс.

Рис. 10. Часовая школа в гор. Глассхютте (Саксония).

Но в один прекрасный день произошел переворот. В первую очередь в техническом отношении, и притом, не только в той отрасли часового дела, которая занимается выделкой прецизионных (точнейших) часов и базируется преимущественно на ручном труде, но также и в массовой фабрикации в тесном смысле этого слова. Во всех странах, где существовала фабрикация часов, стали основывать школы часовщиков (См. Рис. Ht 10). В них ученик не только выучивался техническим совершенствам своей специальности, как например, работе на токарном станке, выполнению всевозможных работ напильником, но и знакомился также с чрезвычайно трудными проблемами теории часового дела. Ученики, получившие предварительное образование в специальных школах, поступали потом в качестве технических руководителей на большие часовые фабрики и давали всему производству более рациональное и научное направление. (См. описание программы школы).

Насколько мало сноровки требуется для того, чтобы разобрать простые шварцвальдские часы или по имеющемуся на лицо экземпляру, сделать, рабски подражая, новые подобные часы, настолько необходимо громадное теоретическое и техническое уменье для того, чтобы сделать лучшие часы, как напр., прецизионные (точнейшие) карманные часы и также часы с маятником. И даже для основательной починки тонкого или сложного механизма карманных часов требуется значительно больше уменья, чем может предположить непосвященный в это дело человек.

Беда, если такие часы попадут в руки недоучки: произведение искусства, над теоретическим построением которого работали целые поколения наших лучших умов, в большинстве случаев безвозвратно при этом гибнет.

Рис. 11.

Весьма интересно присмотреться к часовым механизмам настоящего времени и сравнить их, в отношении их конструкции, их технического совершенства с механизмами, изготовленными около 1850 года. Придется прийти к выводу, что современные часы значительно превосходят во всех отношениях предшествующие.

Чтобы быть в состоянии оценить по достоинству и во всем своем объеме тот невероятно высокий уровень, до которого поднялось в наши дни искусство измерения времени, следует вдуматься в гениальную конструкцию и технические тонкости современных прецизионных часов с маятником. Эти часы могут считаться теперь наиболее точными измерителями времени, при условии снабжения их секундным маятником со свободным качанием, изобретенным покойным мюнхенским инженером С. Рифлером. (См. рис. № 11).

Можно считать, что современные прецизионные часы стоят на кульминационной точке часового дела, в смысле выделки точнейших часов. Мы в состоянии выработать их настолько точно, что средняя разница в их показаниях составляет лишь 0,008 секунды за время одних суток.