Бред посмотрел вслед заходящей в лифт Кейт. Они вместе всего лишь второй день, а уже готовы перестрелять друг друга. Сейчас не стоит идти за ней. Как он мог поверить, что рядом с Кейт ему удастся сохранить хладнокровие? Прошлое должно остаться в прошлом. А сейчас надо выпить.

В баре царило оживление. Грохотала музыка, в воздухе висел сигаретный дым, на маленьком танцполе толпились пары. Как ни странно, официантка подошла быстро. Хорошенькая, в кокетливом платье, подчеркивающем совершенство фигуры, она смотрела на него с явным одобрением.

— Сэр? Что вам принести?

Бред никогда не считал себя особо привлекательным. Слишком высок. Слишком широкоплеч. К парикмахеру ходил от случая к случаю. Изысканностью в одежде тоже не отличался.

Но женщины его почему-то любили. Что ж, он не протестовал. Но сейчас пожинать плоды своего успеха было бы явно лишним. Он улыбнулся симпатичной официантке и, так и не выпив, покинул бар.

Бред быстро шел по центральным улицам Бостона, ничего вокруг не замечая. Возможно, эта прогулка заберет излишки энергии и избавит его от последующих смятений и волнений? Когда он наконец остановился, почти стемнело. Мимо скольких баров он прошел? На пути попались еще две галереи, но, конечно, они были уже закрыты. Бред все-таки заглянул в какую-то забегаловку, где взял себе что-то выпить и поесть, и с этой добычей вернулся в отель. К Кейт.

Кейт слышала, как открылась дверь, однако не повернулась. Вошел Бред, и краем глаза она все-таки заметила, что он выглядел измученным.

Хотелось знать, где он был все это время, но она не раскрыла рта. Не хотелось снова спорить.

С каменным лицом он прошел мимо столика на колесиках, на котором стояли блюда с серебряными крышками, корзинка со свежими булочками, серебряный кофейник, а также одинокая роза.

Кейт молчала. Он поставил рядом с ней бумажный пакет.

— Это мне?

— Как видишь. Впрочем, ты уже сама себя недурно обеспечила.

— Я же не знала, когда ты придешь.

Про то, что она почти полчаса изучала меню, прежде чем решить, что ему может понравиться, она не упомянула.

Кейт открыла пакет. В нем было два сандвича, бутылка пива и бокал замороженного лимонада. Охлажденные салаты, креветки на льду и птифуры, которые она заказала, были забыты. «О, Бред, что мы здесь делаем?»

Им было по шестнадцать лет, когда на первое «официальное» свидание Бред купил ей замороженный лимонад. Они поделили его между собой, а когда расправились с угощением, он положил ей руки на плечи и поцеловал. Даже в шестнадцать он уже был высоким. В тот день Кейт поняла, что любит его.

Бред взял сандвич и пиво и пошел на балкон.

Он встал спиной к ней, запрокинул бутылку, поднес ко рту. Мускулы шевельнулись под белоснежным рукавом летней рубашки.

Есть Кейт уже не хотелось, но она вгрызлась в свой сандвич. Потом взяла один из заказанных ею коктейлей и вышла на балкон. Несмотря на мелькнувшее на лице колебание, он взял хрустальный бокал и даже пробурчал «спасибо».

Не зная, чем себя еще занять, она снова принялась рисовать — занятие, прерванное приходом Бреда. Она как раз перевернула страницу, на которой теснилось слишком много хаотичных набросков, когда к ней подошел Бред.

— Я хотел бы кое-что уточнить, — начал он сухо. — Я по тебе не страдаю.

— Знаю.

— Когда я сказал, что мы не справились с ситуацией, я не имел в виду чувства.

Кейт машинально вертела в руках карандаш.

— Да.

— Это чтобы не было недоразумения.

— Его и нет, — сказала она тихо.

— Хорошо. Значит, в этом мы единодушны.

— В чем?

— Что единственная еще не решенная проблема между нами — это секс.

Ее бросило в жар.

— Жаль тебя разочаровывать, но этот вопрос как раз решен.

Она отвела глаза.

— Каким образом? Кейт Стоквелл сказала, и все решилось само собой?

Она продолжала молча рисовать. Рука ее все с большим трудом скользила по бумаге и наконец застыла. Рисовать Кейт могла всегда. Господи, даже это умение ей сейчас отказало! В ярости она бросила карандаш на стол и захлопнула альбом.

— Боже, чего б я не отдала, чтоб не торчать с тобой в этих четырех стенах!

— Если уже сейчас твои нервы в таком состоянии, что же будет завтра? Сделай одолжение — лети назад в Техас, Кейт. Обещаю, я найду Мэделин. Хотя бы в этом ты можешь мне доверять.

Она вскочила.

— Нет, нет и нет! Я не поеду домой только для того, чтоб тебе спокойней спалось.

— Я и так хорошо сплю, Кейт. Это у тебя кошмарные сны.

— Понятия не имею, о чем ты, — подняла брови она.

Бред мысленно чертыхнулся. Кейт точно знала, как его спровоцировать. Этого у нее не отнять. Не раздумывая, он шагнул к ней. Да, Кейт Стоквелл была его единственным вызовом, единственной нерешенной проблемой. И речь уже больше не шла о прошлом. Речь шла о них обоих. Здесь. Сейчас.

О мужчине и женщине. Одних в номере отеля.

Его сердце стучало все чаще. Пульс отдавался в ушах.

И вот она уже в его объятиях. Плечи чувствуют тепло ее рук. Легкое дыхание щекочет шею. Краем глаза он увидел, что губы Кейт приоткрылись…

Лимонад, прохладный и сладкий, — вот какова она была на вкус. Обеими ладонями он провел по узкой спине, вверх-вниз — чтобы удостовериться, чтобы ощутить. Талия все так же тонка и чудно умещается в его ладонях. Пальцы скользнули по груди, о, эта волшебная мягкость! И Кейт прильнула, пробормотала что-то, издала тихий стон…

Бред почувствовал триумф: она была здесь, с ним! Рывком он поднял ее подбородок, заглянул в глаза и так же внезапно отпустил. Кейт отшатнулась и чуть не потеряла равновесия.

Ее щеки мгновенно залила краска, глаза засверкали. Она оттолкнула протянувшуюся руку.

— Оставь меня! Как ты смеешь?!

— Твои пальцы гладили мои волосы, Кейти, — тихо произнес он. — Твои губы хотели поцелуя…

Она покраснела еще больше.

— Нет!

Бред улыбнулся:

— Разумеется, нет.

— Я презираю тебя, — прошипела она.

— И одновременно хочешь.

Ее грудь возмущенно вздымалась.

Бред проклинал эту чертову неугасимую страсть. Как он старался забыть ее неукротимый норов! Именно ее своенравие, ее непокорство когда-то так усложнили его жизнь.

Она не заплакала и не стала обвинять его во всех грехах.

— Может быть, я и хочу тебя, — призналась Кейт, — но я не собираюсь потакать своему желанию. Мы здесь не за этим. Надо найти Мэделин, а все остальное…

Впервые в ее глазах появилось что-то новое, какая-то не знакомая ему боль. Должно быть, тот самый источник ночных кошмаров.

— Все остальное что?

Ее лицо прояснилось.

— Не важно, — сказала она. — Совершенно не важно. Если тебе хочется бурных страстей, поищи их где-нибудь в другом месте. Тебе это не составит труда. Я слышала, что Донна Ли Делаторе сейчас в Бостоне. Позвони ей. Она не могла сдерживать свои порывы, даже когда мы были обручены. Сняла квартиру рядом, чтобы быть к тебе поближе. Наверняка она с удовольствием с тобой встретится.

Донна Ли Делаторе. Это был удар ниже пояса.

— Ты же всегда считала, что между нами ничего не было.

Кейт пожала плечами:

— Было или не было, меня это больше не интересует.

— Я один-единственный раз танцевал с ней. На свадьбе Джоди и Русселла. И то только потому, что мы с тобой поругались.

— Но похоже, ты получил удовольствие.

— Не такое большое, как вы с Гамильтоном.

— Я танцевала с Гамильтоном только потому, что ты и Донна унизили меня перед всеми нашими друзьями, — возразила она.

— И поэтому ты выскочила за него замуж, так?

Она потупила взгляд.

— Нет, не поэтому.

Он взорвался.

— Думаешь, если потом вы поженились, можно считать, что ты меня вовсе не обманывала?!

— Нет, нет! — запротестовала она.

— Ну разумеется.

— Бред, мы с Гамильтоном стали близки лишь после…

Она умолкла. Но Бред знал, что она собиралась сказать.

— Лишь после аварии, — озвучил он. После автомобильной аварии, из-за которой его спина все еще болела, когда менялась погода. После того, как разрушилась мечта Кейт стать художницей. После аварии, которой могло бы не быть, если бы они так сильно не поругались.

…Когда ему в больнице наконец-то удалось пробраться к палате Кейт, в дверях стоял ее отец. Кейн Стоквелл смотрел на него так, как будто… В общем, отец Кейт отдал ему обручальное кольцо.

А Бред ведь хотел жениться на ней. Но только сначала следовало встать на ноги, чтобы Кейт ни в чем не испытывала нужды. Куда торопиться? Ему казалось, что жизнь бесконечна. Они были вместе, а свадьбу можно было сыграть и потом. Но в тот вечер, у Джоди и Русселла, Кейт ни с того ни с сего потеряла терпение. Он так и не понял, почему.

А сейчас, восемь лет спустя, уж совсем бессмысленно ломать голову над причиной. Они приехали сюда, чтобы найти Мэделин. Самое время вспомнить об этом.

— Я бы не хотела говорить об аварии, — нарушила Кейт тишину.

Она не глядела на Бреда. Да и как было поднять на него глаза, когда она до такой степени позволила себе распуститься?

— Да и я не жажду, — пробормотал Бред. — Но вряд ли удастся сделать вид, как будто ничего этого не было.

— Я не делаю вид!.. — возразила она резко. — Просто не вижу смысла разговаривать на эту тему.

Его губы сузились, взгляд стал холодным.

— И как говорила всемогущая Кейт Стоквелл: «Мы — обычные смертные, и должны были смириться с этим».

У нее перехватило дыхание.

— Я такая ведьма, Бред? — Глаза наполнились слезами, но ей удалось не дать им выплеснуться. — Наш разрыв… разрушил твою жизнь? Он препятствовал достижению твоих целей? — Она с горечью улыбнулась. — Ты тот, кем хотел быть. Именно таким ты себя представлял, когда тебе было пятнадцать. Добился успеха, сам строишь свою судьбу. Да, с нами случилось несчастье. Ты оправился и один пошел по жизни дальше. Какой смысл об этом вспоминать?

— Ты можешь забыть это, Кейт?

В ее жизни было столько всего, чего она не могла забыть, и Бред принадлежал к этому числу. Каждый момент их любви вспоминался с болезненной отчетливостью.

— Я оставила все позади, — солгала она.

— Ты забыла? — настаивал он.

Она заколебалась.

— Ты не забыла аварию так же, как и я, — продолжал он, — и не забыла все, что произошло до и после этого. Тот вечер…

— Это было давно, — перебила Кейт, не желая говорить о вечере, когда он разбил ее сердце. Когда она поняла, что Бред ее бросил. — Это прошлое, пусть там и остается.

Он горько усмехнулся:

— Раз все равно каждый остается при своем мнении, у нас больше нет причин для спора?

— Я спущусь вниз и посижу там немного, — помедлив, сказала Кейт.

— Зачем?

Чтобы отдышаться, подумала она. Но ответила невозмутимо:

— Смена декораций.

— Пойдем вместе.

— Нет.

Он вопросительно поднял бровь.

— Мне кажется, я… — Она замолчала, потерявшись в разнообразии эмоций. Этот человек мог лишить ее разума, мог вскружить ей голову так, чтоб захватывало дух, мог сделать ее беспомощной и слабой. Она поймала себя на том, что смотрит на тающий лимонад. — Зачем тебе идти со мной, Бред?

Ответ его был совершенно неожидан:

— Чтобы не представлять, как чужие мужчины будут заговаривать с тобой в гостиничном баре.

— Я не отношусь к типу женщин, с которыми в баре флиртуют мужчины.

Он фыркнул.

— Только потому, что твой взгляд их заморозит, прежде чем они подойдут к тебе ближе чем на десять шагов.

— Хорошо, я властная, высокомерная и холодная. Спасибо за интересную беседу, Бред.

Она прошла мимо, не взглянув, взяла сумочку и направилась к двери.

— Я не хочу, чтобы ты шла вниз одна.

Кейт не обернулась.

— Иногда мы получаем то, чего не хотим, правда?

Она потянулась к дверной ручке. Сопровождать Бреда в Бостон было ошибкой. Следовало каким-то другим образом участвовать в поисках матери.

Уже у самых дверей он схватил ее за локоть и повернул к себе.

— Ты упрямая, темпераментная и осторожная, Кейт. Это опасная комбинация. Если бы я думал только о своих желаниях, мы бы не ходили столько времени вокруг да около, — его взгляд метнулся к кровати, — а занялись делом.

Кейт оскорбленно застыла.

— Ты стал еще большим эгоистом. Неужели ты думаешь, что достаточно щелкнуть пальцами, и я упаду в твои объятия?

Еще не договорив, Кейт почувствовала, как ее щеки вспыхнули: ведь она не только этим утром проснулась в его объятиях, но и еще пять минут назад бросилась ему на шею.

— Я не верю, что ты не хочешь попробовать, Кейти.

— Не провоцируй, — только и успела сказать она.

А затем будто сверкнула молния. И вот уже ее пальцы в его ладони. И дыхание на щеке. И не хватает воздуха…

Бред медленно приходил в себя. Он отпустил ее локоть. Лицо потеряло всякое выражение. Как будто на глаза упал занавес, скрывающий все мысли и чувства.

Смеяться ей или плакать? Уйти или остаться? Восемь лет прошло с тех пор, как она пребывала в подобном смятении. С одной стороны, надо бы прекратить эту сцену. С другой — слишком велик был соблазн разбудить спящую собаку. Как доктор, она давала людям вполне разумные советы. Почему же ей не под силу справиться с собой?

Кейт отложила сумку в сторону и взяла бокал с лимонадом со стола. Она чувствовала на себе его взгляд, когда прошла мимо сервировочного столика в ванную, где вылила лимонад в раковину.

Вернулась назад, в комнату, посмотрела на Бреда и демонстративно швырнула пустой бокал в мусорную корзину.

— Можно считать, что ты бросила мне перчатку, Кейти? — спросил он так тихо, как любовник шепчет нежные слова. И она поняла, что он принес лимонад не случайно — в память об их первом «официальном» свидании.

Кейт играла с огнем, и знала это. И Бред это знал.

Была бы она умнее, она бы уступила первой. Она бы капитулировала, если бы была умнее.

Сколько ж времени ей нужно, чтобы понять, что Бред Ларсон сводит ее с ума?

— А если да? — спокойно спросила она. — Что тогда, Бред? Что ты тогда сделаешь?

— Разве только выслать тебя в Техас?

Вряд ли он на это пойдет. Ей самой решать, возвращаться ли в Грендфью, прежде чем найдутся ответы на все их вопросы.

Кейт подняла глаза. Наряду с воспоминанием о мальчике, который был ее первой любовью, ее не оставляло в покое удивление: до чего же он хорош!

— Не в твоих силах отправить меня в Техас, если я сама этого не захочу, — произнесла она вслух, — ты мной не распоряжаешься, Бред.

— Это еще никому не удавалось.

— И если я хочу пойти в бар и флиртовать там с мужчинами, это тоже только мое дело.

— Я считал тебя разборчивой, Кейт.

Пусть думает, что в ее жизни было много мужчин. Зачем ему знать, что их было только двое. Ее муж Гамильтон Орвелл и Бред Ларсон, которого она любила. Но лучше бы их не было.

Телефон зазвонил, и Кейт вздрогнула. Бред взял трубку, послушал и кивнул ей:

— Это Джек.

Кейт напряглась. Она только утром разговаривала с Рейфом, что-то с тех пор произошло? Она взяла трубку:

— Джек? Папа…

— Пока ничего, но врачи говорят, что осталось не долго.

Голос Джека звучал мрачно.

Ничего нового Кейт не услышала, но все равно сердце сжалось.

— Может, мне лучше вернуться?

— Это ничего не изменит. Единственный, кого он терпит рядом с собой, это Гандерсон.

Джек когда-то больше всех страдал от жестокости Кейна Стоквелла, и вернулся в Грендфью, только чтобы помочь братьям и сестре.

— Кстати, по поводу Джонсонов, — продолжал Джек. — Я нашел только двух потомков: мальчика и девочку. Они живут вместе со своей овдовевшей матерью на ферме под Тайлером.

— Думаешь, те письма, которые были у папы, подлинные? Земля, где Стоквеллы обнаружили первую нефть, действительно была обманом отнята у Джонсонов?

Именно это братья пытались выяснить в течение нескольких недель. Но пока безуспешно.

— Нельзя этого исключить. — Голос Джека смягчился. — Но прежде всего я позвонил, чтобы узнать, как твои дела.

Бред стоял рядом. Она повернулась к нему спиной.

— Алло, Кейт?..

— Все хорошо, — заверила она брата. — Просто великолепно, — добавила она как можно более радостным голосом.

Бред наконец перестал за ней наблюдать. Он вытолкал сервировочный столик в коридор и пошел к своему ноутбуку.

— Звучит не очень убедительно, сестричка!

— Все в порядке, Джек, — заверила она, — честное слово. Только все немного трудней, чем я ожидала.

Пауза. Джек единственный знал все подробности их разрыва. Она услышала вздох. Затем он сменил тему:

— Как протекают поиски Мэделин?

Кейт рассказала про пройденные галереи.

— Будем надеяться, что завтра нам повезет больше.

— А что ты сейчас делаешь? — поинтересовался Джек.

Как хорошо, что брат не видит, как она покраснела.

— Бред работает за компьютером, а я рисую.

— У тебя точно все хорошо?

— Да.

— Ладно. Бред мне всегда нравился, но, если что, я прилечу в Бостон и…

— Этого не потребуется, — поспешно заверила брата Кейт и заговорила о другом.

Через несколько минут она положила трубку. Бред по-прежнему стучал по клавиатуре. В открытую балконную дверь доносился уличный шум. Но самым громким звуком был ее собственный пульс.

Она посмотрела на Бреда. Прошлое привидением прокрадывалось в комнату. Настоящее врывалось снова и снова. А между ними лежала брошенная перчатка.