Последние часы уходящей ночи Лириэль провела торопясь к югу вдоль берега реки. Она двигалась тихо, легко, и все же вздрагивала при каждом еле слышном шорохе опустившейся ноги. Она привыкла двигаться совершенно бесшумно. Ноги болели и кровоточили, но она продолжала идти, пока не иссякли силы. Свернувшись у корней дерева, обхватив себя руками для тепла, она раздумывала над сложившейся ситуацией.

Магия дроу оставила ее. Она не могла призвать темноту, или магический огонь, или левитировать. Оставшись без волшебных вещей, она лишилась бесшумности и невидимости. Не говоря уж о более приземленной пользе обуви и плаща! Книги исчезли, вместе с прочими принадлежностями для заклинаний. Но, возможно, ее жреческая магия не иссякла. Лириэль помнила слова Килуэ Веладорн, которая утверждала, что Эйлистраи слышит и отвечает своим детям где бы они не были. Услышит ли ее Лолт, так далеко от храмов Мензоберранзана? Девушка попробовала простую молитву, призывавшую пауков — благословение Лолт, даровавшееся любому дроу. Она прошептала слова заклинания, потом напрягла слух в поисках шуршания тонких ножек. Только шелест сверчков, и одинокий крик охотящейся совы. Она была совершенно одна.

Дроу подтянула колени к груди, и опустила на них голову. Она чувствовала себя ничтожной и потерянной под бездной ночного неба.

А потом фрагмент мелодии проскользнул непрошеным в ее разум. Лириэль узнала дикую настойчивую музыку, игравшуюся на ночных празднествах жриц Эйлистраи. Неосознанно она поднялась, и начала танцевать, включаясь в ритм песни ее воспоминаний. Закрыв глаза, она кружилась, склонялась и прыгала. И боль в ее израненных ногах утихала, пока не исчезла наконец. Лириэль не удивилась; для нее, погрузившейся в экстаз танца, все казалось возможным.

С ближайшего холма на нее смотрел Федор. Луна в небе опустилась низко, и сумрачная танцовщица виднелась четким силуэтом на фоне бледного света. Еще одна женщина танцевала с Лириэль, явно эльфийского облика, но наполовину выше смертной дроу. Федор не знал, что это значит, но обретал успокоение в мысли, что Лириэль не одна.

Быстро несомые водами наполненного весенним разливом Дессарина, торговцы Драконьей Сокровищницы стремились на юг. Хенг, жрец Ваэрауна, с интересом наблюдал за спором между Нисстиром и его татуированным помощником. Ненависть жреца к Нисстиру была почти столь же сильной, как и его верность богу, и подслушивать за маленьким мятежом доставляло ему бесстыдное удовольствие. Горлист, судя по всему, был решительно настроен уничтожить принцессу и ее прирученного человека. Хенгу это казалось достаточно разумным. Конечно, женщина могла пригодиться для развода, но у них была ее магия, вполне достаточно по мнению Хенга. Он навидался более чем достаточно женщин дроу за годы рабства в Чед Насаде. Если Горлист собирается убить одну из двуногих паучих, пусть Ваэраун пребудет с ним.

Но жрец не мог в открытую противостоять своему господину.

Он попытался, однажды, и обнаружил, что променял одно рабство на другое. Много лет назад, Нисстир завлек Хенга в служение Ваэрауна, взяв у него клятву на крови в обмен на побег из Чед Насада. Любая попытка нарушить верность слову сопровождалась глубокими порезами, наносимыми магией на тело Хенга. Жрец все еще носил шрамы своих ранних восстаний и редких неудач в служении; но за долгие годы он точно изучил, насколько длинны удерживающие его цепи. Были все еще некоторые вещи, которые он мог себе позволить, и он ждал, и искал возможностей.

Неожиданно голос Нисстира увял, а его руки устремились к камню в форме глаза, вставленному в его лоб. Горлист, явно решивший что его отсылают прочь, оставил мага с резкостью, заставившей лодку опасно качнуться. Жрец поманил молодого дроу к себе, и вручил ему серебряную серьгу.

«Эта вещица может оказаться очень полезной тебе. Как бы не был умел боец, он может оказаться в опасности. Носи ее, и любая рана, полученная тобой, будет залечиваться».

Гордость и практичность боролись в глазах воина. Затем, бросив украдкой взгляд на Нисстира, Горлист нацепил серьгу.

Шакти в Мензоберранзане не располагала лишним временем для общения с партнером-торговцем. Ее мать, Матрона Кинуэре, была на седьмом небе от счастья, получив в свое распоряжение новоиспеченную высшую жрицу, и окрылена милостями Дома Баэнре. Она быстренько начала планировать войну против Дома Туин'Тарл. Противоестественный мир рано или поздно закончится, и те, кто будут готовы действовать быстрее получат преимущество.

В результате Шакти была завалена требованиями к своему новому положению. Ее это не злило, напротив, она изучала умения, которые намеревалась использовать сама однажды, и в куда большем масштабе. Но она не забыла о своих охотниках; когда не пришло сообщений от Ссассера, она засчитала нагу и квагготов как потерянных. Нисстира, однако, она могла и намеревалась прочно держать в руках.

Когда наконец жрица урвала свободный часок, она достала черно-рубиновую чашу, и произнесла заклинание, связывавшее ее с торговцем. Странная сцена предстала ее глазам: маленькие лодки, путешествующие по реке полной ярких отблесков и свободно струящейся воды. С Нисстиром были еще несколько дроу, и он спорил с одним из них. Чтобы привлечь его внимание, Шакти послала короткую вспышку боли в рубиновый глаз. Маг зажмурился, его руки поднялись ко лбу, открывая взгляду Шакти золотой амулет, свисавший на цепочке с одной ладони.

«Ты добился успеха», поощрила она его, телепатическая связь передала ее слова в его мысли. «А теперь?»

«Я заберу амулет на юг, чтобы его возможности изучили тамошние маги дроу. Когда все его секреты станут известны мне, я вернусь в Мензоберранзан».

Шакти кивнула. Она и не сомневалась, что маг поступит как сказал; как может он уклониться, если она последует за ним куда бы он не бежал, и убьет его одним велением мысли? Но в его мысленном ответе была странная формальность, осторожность которая пробуждала ее недоверие.

«Что с Лириэль Баэнре?»

«Она не вернется в Мензоберранзан».

Двойная жрица откинула голову, хрипло засмеялась от удовольствия. Желая увидеть своими глазами смерть врага, она сотворила жреческое заклинание чтения разума, и послала его вдоль алой нити. Ваэраун был щедр с ней; из всех даров Бога Воровства больше всего Шакти наслаждалась этим маленьким грабежом разума и духа. Из памяти Нисстира она вырвала последнее его воспоминание о Лириэль. Принцесса, хоть и куда более помятая, чем когда либо видела ее Шакти, оказалась вполне живой, расхаживая как сердитая пантера вдоль каменистого берега. Настроение Шакти рухнуло в пропасть, и красные глаза сузились.

«Ты солгал мне! Она жива!»

«А я сказал иначе? Как я помню, ты требовала только, чтобы Лириэль не возвратилась в город. Это я обеспечил».

«Этого недостаточно!» завопила жрица, сжав обод чаши обеими руками.

Вспышка бешенства прошила магический портал, обрушившись на мага как громовой разряд. Рубин во лбу полыхнул, казалось разрываемый изнутри алым сиянием. Нистир закричал в муках, потом безжизненно обмяк на руках своих озадаченных последователей.

Шакти с трудом оторвала ладони от чаши, с ужасом взирая на исчезающую картину. Она не намеревалась наносить удар, и явно переборщила. Осторожно прикоснувшись кончиком пальца к чаше, она ощутила вибрацию магии, все еще поющую сквозь темно-красный кристалл. Это было облегчением; значит, связь не разорвана, и Нисстир живет. Но только его глазами она может смотреть на Ночь Наверху. Пока Ниссир не пришел в сознание, ей от него никакой пользы.

Присмиревшая после чуть не случившейся катастрофы, Шакти устроилась поудобнее в кресле, и оглядела чашу. Ей нужно многое узнать о ее новой силе, и о том, как наиболее эффективно владеть ей. Но одно она поняла уже: ее недостаточно. Нисстир был важным союзником, но, как и все смертные, он уязвим.

Задумчиво вглядываясь вглубь чаши, жрица принялась размышлять, выискивая другие пути доступа к власти и ресурсам Ночи Наверху.

Рассвет пробудил Лириэль от короткого, истощенного сна. Она направилась к реке, попить воды и умыться. Там, на камнях у берега, она обнаружила новый плащ и пару башмаков, грубо выделанных из мягкой кожи. Ясно, кто мог оставить их для нее.

Дроу растерянно покачала головой. Людям явно многому надо научиться в искусстве состязания! Но она приняла дары, и отправилась дальше вниз по течению. Рев воды становился все громче и громче, река обмелела и текла быстрее. На дальнем берегу, не так уж далеко, были охотники Нисстира, взваливавшие на плечи свои лодчонки чтобы обойти опасный участок.

Спрятавшись в зарослях, Лириэль внимательно изучала противника. Сейчас идеальное время для нападения. Поскольку в ней почти не осталось магии, она напрягала мысленные усилия в поисках какого-нибудь оригинального применения простейшего заклинания. Грохот воды, однако, затруднял размышления и полностью заглушал все другие звуки. Лишенная магии, дроу остро чувствовала потерю других чувств.

К счастью, эльфийские глаза остались такими же острыми как и были. На самом краешке, боковым зрением она заметила знакомую темную фигуру, крадущуюся к ней. Лириэль развернулась как раз в тот момент, когда татуированный мужчина бросился на нее обнажив оружие. Выхватив кинжал, она парировала удар. Быстрым круговым движением меча он выбил клинок из ее ладони, затем шагнул к ней и перехватил Лириэль за руку.

Горлист прижал лезвие меча к ее коже. «Стоит ли мне отметить тебя, маг, как ты сделала со мной? Как ты сможешь остановить меня? Где сейчас твоя сила?»

Он издевался над ней, но Лириэль видела унижение в его глазах, и поняла в чем дело. Воины дроу гордились отсутствием шрамов — она, вероятно, оказалась первой, чей клинок коснулся его, и этим нанесла чувствительный удар его гордости.

«Что скажет твой хозяин?» потребовала она. «Нисстир будет в ярости, если ты причинишь мне вред!»

«Возможно, будет, но не сейчас», загадочно ответил мужчина. «Нисстир не поблагодарит меня, если я поцарапаю твою кожу. Зато он может быть доволен, если ты станешь поскромнее». Со злой ухмылкой, он спрятал клинок и притянул Лириэль к себе.

Ярость и шок распахнули ее глаза, когда она поняла, что он собирается делать. Не осталось времени схватиться за оружие, или сплести заклинание, но Лириэль не осталась беззащитна. Скрестив средний палец и указательный, она вонзила лакированные ногти глубоко в глаз Горлиста.

Он заревел от боли и хлестнул вслепую; кулак врезался Лириэль в ухо, отбросив ее наземь. Смахнув кровь с лица, Горлист прыгнул на нее. Игнорируя гудящую голову, Лириэль подобралась и пнула со всех сил. Удар был точен, и наградой ей послужил еще один крик боли — но уже по крайней мере на пару октав выше. Горлист плюхнулся рядом, стеная и свернувшись туго как переваренная креветка.

Лириэль вскочила на ноги, повернулась бежать. Мужчина потянулся к ней, и сумел схватить рукой ее за лодыжку. Свободной ногой она ударила по локтю, но башмаки из мягкой оленьей кожи делали атаку малоэффективной, и хватка не разжалась. Быстро оставив эту тактику, она пнула его в лицо. Ей удалось сделать еще несколько ударов, прежде чем Горлист смог ухватиться и за вторую ногу. Быстрым, резким рывком он сбил ее с ног, заставив ее упасть на спину, широко раскинув руки. Ее голова с треском врезалась в усыпанную камешками почву. Сила удара — пусть и частично компенсированная пышной белой гривой — оглушила ее.

Мужчина ползком добрался до нее, вытянул из-за пояса длинный нож. Чистая жестокость светилась в единственном здоровом глазу. На мгновение, Лириэль почувствовала облегчение — теперь он во всяком случае просто убъет ее.

«Убирайся от нее!» потребовал глубокий басистый голос.

Ошарашенный Горлист посмотрел вверх, на бросившегося на него знакомого человека. Дроу, однако был быстрее, и успел выставить навстречу нож.

Но Лириэль, тоже дроу, была столь же быстра. Собрав всю свою силу, она успела оттолкнуть руку Горлиста в сторону за миг до того, как Федор нанизал бы себя на клинок. Двое воинов сцепившись скатились с нее. Она наблюдала внимательно; исход был совершенно не ясен. Человек был на голову выше, и пожалуй вполовину тяжелее Горлиста, но эльф был гибче и почти обезумел от ярости, боли и раненой гордости.

Лириэль ждала, когда же к Федору придет берсерковое бешенство, расставив все по своим местам. Оно не приходило. Это беспокоило ее; у Горлиста все еще оставался нож, и рано или поздно он получит шанс его использовать.

Она подползла к сражающимся, не обращая внимание на боль в голове и искры сыпящиеся из глаз. Вытащив из рукава нож, она дождалась пока те на миг не разъединились, и быстро ткнула ножом меж ними. Назад она его вытянула пройдясь по глотке Горлиста. Дроу протестующе булькнул, затем обмяк.

Федор оттолкнулся от умирающего дроу. Долгое мгновение, соперники за владение Ветроходом смотрели друг на друга в неловком молчании.

«Следующий раз, не объявляй о своем прибытии», едко предложила Лириэль. «Сначала убей, а если останутся не отвеченные вопросы, всегда можно заплатить жрице, чтобы пообщаться с духом».

Он ответил слабой невеселой улыбкой. «Не в моих обычаях бить в спину. Мы с тобой по разному смотрим на вещи».

«Я заметила! Не в обычаях дроу отдавать преимущество врагу, тем более оставлять дары».

«Но ты носишь их».

«Естественно. Я практична», объяснила она. «Как ты всегда указывал, есть те кто думает, и те кто мечтает. Так вот вдвоем у нас есть по одному каждого. Предлагаю бросить эти глупости, и вернуться к делу. Вместе».

«Но как такое может быть, если между нами нет доверия?» потребовал он, голубые глаза исследовали ее лицо.

Дроу скрестив руки, ответила ему взглядом. «Что же, какой сейчас счет?»

Федор моргнул и отступил на шаг. «Счет?»

«Счет. Ну, ты знаешь: я вытянула твой тзаррет из огня четырежды, ты спас меня три раза — такого рода расклад». Она подняла белую бровь. «Это ведь кое о чем говорит, не правда ли?»

Свет начал возвращаться в глаза Федора. «Ты имеешь в виду, что я должен доверять тебе?»

Дроу пожала плечами.

«Полагаю, если мы и дальше будем продолжать как сейчас, ни один из нас не получит Ветроход», осторожно заметил он.

«Теперь ты говоришь дело!» Лириэль не смогла подавить радостную улыбку. «Значит, решено!»

«Ой ли? Если только один из нас может обладать Ветроходом, кто это будет?»

«Давай беспокоиться обо всем по очереди», посоветовала ему Лириэль. Она прищурившись посмотрела вдоль по течению реки. Дроу почти исчезли из виду. «Девять Адов! Мы их никогда не догоним! Где эти длинноногие ящеры?»

«Лошади убежали, — наверное, дроу их напугали». Он заколебался. «Есть еще один способ. Мы можем построить плот. Это рискованно, с таким быстрым течением».

Ее глаза заискрились азартным предвкушением. «Давай!»

Лихорадочно трудясь, они собрали по берегам древесину, сбили в грубый плот. Федор привязал к импровизированному судну длинные веревочные петли, чтобы было за что держаться, и вдвоем они вывели его в реку. Им не пришлось идти далеко, прежде чем напирающая вода стала угрожать вырвать плот из их рук.

Рашеми крикнул чтобы Лириэль забиралась на борт. Вскарабкавшись сзади на плот, она обернула веревкой руку, затем ухватила куртку Федора, и помогла ему занять место на судне.

Так они отправились в путь, бросаемые в пене как листок. Федор пытался управлять, отталкиваясь дубиной от иззубренных скал, но почти бестолку. Большей частью, они просто старались удержаться на вращающемся, дергающемся рывками маленьком плоту. Река быстро стала бурной, плот то взмывал вверх то падал вниз в бушующей воде, как необъезженная лошадь пытающаяся сбросить наездника. Над ревом воды Федор мог расслышать дикий, возбужденный смех Лириэль. На одно мгновение плот застыл высоко над водой, затем понесся вниз. Ледяная волна окатила их.

Федор сражался с веревкой, тянул вверх из всех сил чтобы задрать передний край плота над водой. Если он уйдет слишком глубоко, плот перевернется и они пойдут ко дну. Еще несколько мгновений отчаянной борьбы, и маленькое судно наконец вырвалось на свободу. Со вздохом облегчения, он покосился через плечо назад, на Лириэль.

Она исчезла.

Его сердце рухнуло в пропасть. Ухватившись за ее веревку он дернул, в слабой надежде что Лириэль еще удерживается за нее. Ее голова появилась над водой, тяжело заглатывая воздух и пену. Отплевываясь и кашляя, она подтянулась на плот. Забравшись на суденышко, она оттолкнула прочь ладонь Федора и с дикими глазами показала куда-то за спину, выкрикнув единственное слово, потерявшееся в шуме быстрины и колотящегося сердца.

Федор повернулся, остолбенело уставился на представшую картину. Река впереди мелела, выплевывая из себя острые скалы, как могильные камни. Дальше начиналось облако брызг, и низкий громовой рев падающей воды.

Деревянный плот заскрипел, заскребся о камни, потом развалился, швырнув Лириэль и Федора в мешанину расщепляющегося дерева и яростной воды. Их протащило по донной гальке, бросая от одной царапающей скалы к другой. Затем, неожиданно, они очутились в свободном полете, несясь сквозь смешавшийся с водой воздух.

Они с силой вошли в воду, и погрузились глубоко под поверхность. Федор вырвался наверх, глотнул воздуха и увидел, что остался один. Ухватившись рукой за плывшую рядом дубину, он опустил голову под воду, ища Лириэль.

Дроу висела почти под самой поверхностью воды, бессильно раскинув руки, окутанная как нимбом своими белыми волосами. Федор схватился за них, и рывком поднял ее над водой. Медленно, из последних сил, он направился к берегу.

Поскольку родная деревня Федора лежала на берегу маленького, холодного озера, он с детства учился жить у воды. Перевернув дроу на спину, он начал ритмичный массаж. Наконец изо рта хлынула вода, и она втянула воздух. Поднявшись на четвереньки она вяло поползла прочь. Федор отвернулся, позволяя гордой эльфийке наглотавшейся воды избавляться от нее в одиночестве.

Полностью истощенный, с каждой косточкой и жилой гудящими от усталости, юноша улегся, опираясь на упавший древесный сук. Отдых его был недолог; вернувшаяся к жизни Лириэль с горящими глазами бросилась к нему.

Прыжок дроу заставил обоих покатиться по прибрежному песку. Схватив изодранную рубаху Федора обеими руками, она подтянула его поближе. Первой его мыслью было, что коварная дроу вновь обратилась против него, и в этот раз он даже не мог обвинять ее. Он убедил ее плыть по невероятно опасной реке, за что она чуть не поплатилась жизнью. Его смерть, приди она от ее рук, не будет незаслуженной.

Тут, к своему полнейшему изумлению, Федор заметил, что в глазах его спутницы пылает не ярость, а восторг.

«Еще!» выдохнула она, легонько тряхнув его. «Давай повторим еще раз!»

Со стоном Федор опрокинулся на песок. Глядя на неукротимую дроу он не был уверен, стоит ли обнять ее или просто беспомощно рассмеяться. Так что он сделал и то и другое.

На сей раз, Лириэль смеялась вместе с ним.