Звон оружия и крики воинов подгоняли лесных эльфов, спешащих на помощь соплеменникам. Верная своему слову, Феррет бесшумно, словно тень, мчалась позади Эрилин. Арфистка старалась не думать об угрозе, исходящей от этой женщины, и сосредоточиться на предстоящей схватке. Доносившиеся из долины звуки – бряцанье мечей, крики раненых, полные ненависти проклятия наемников – обещали трудный и яростный бой.

В сотне ярдов от поля боя Эрилин остановилась, но опередивший ее воин из Высокой Рощи уже натянул тетиву и послал стрелу в самую гущу схватки. Не дождавшись, пока стрела достигнет цели, лучник снова прицелился. Обе стрелы, не долетев до жертвы, обратились в ослепительные вспышки белого огня.

– Стойте! – закричала Эрилин и схватила за руку ближайшего воина.

Еще, по крайней мере, шестеро эльфов уже подняли свои луки и наложили стрелы на тетиву. Решительный голос и выражение лица Эрилин заставили их остановиться.

На глазах ужаснувшихся эльфов два заряда магического огня вернулись к стрелявшему лучнику. Ярко-белый ореол на мгновение окутал его тело, и все было кончено. От эльфа осталась только горстка черного пепла.

– Они привели халруанского колдуна, – мрачно сказала Эрилин Ротомиру и замершей рядом Феррет. – Это очень опасно.

Арфистка быстро оценила обстановку. Перед ней лежала небольшая поляна, кишевшая схватившимися врукопашную эльфами и людьми. С тех пор как в Высокой Роще было получено известие о битве, прошло уже более двух часов, и, по всей видимости, за это время борьба не затихала ни на минуту. Трава на поляне была вытоптана десятками ног, а земля во многих местах пропиталась кровью. Почти никто из участников не избежал ранений. В центр поля боя согнали попавших в капканы эльфов, все еще не освобожденных от ужасных ловушек. Эрилин поняла, что они и послужили поводом для начала открытого сражения. Пятеро человек – трое с мечами, один с арбалетом охраняли пленников. Пятый, единственный человек, у которого не было оружия, вероятно, и был колдуном. Его доспехи были скорее уступкой обычаю, чем необходимой защитой. И одет колдун был очень странно: покрытую слоем металла кожаную куртку дополняли наплечники и нагрудник, а также нечто вроде набрюшника, прикрывавшего нижнюю часть туловища, – явное произведение халруанских ремесленников. Вокруг этой центральной группы, спиной к пленникам, сражалась группа хорошо обученных воинов с мечами, они отбивали атаки эльфов, отчаянно стремившихся пробиться к своим соплеменникам. Единственный лучник в центре мог легко поразить каждого, кто прорвался бы в круг наемников.

Эрилин заметила, что на земле в середине поляны не было ни одной эльфийской стрелы. Не было и нанесенных стрелами ран на телах людей. Ясно, что только что сгоревший в магическом пламени лучник был не первым, кого настигла ужасная судьба. Обычно волшебник мог сотворить такое заклятие лишь ограниченное число раз. Вероятно, у этого колдуна имелось какое-то устройство, которое помогало ему увеличить число заклинаний, или он сотворил вокруг себя защитную сферу. Такое колдовство было редкостью, но все же оно было возможно.

Эрилин обернулась к собравшимся эльфам.

– Кто среди вас лучший стрелок? – спросила она Ротомира.

Старейшина кончиком лука указал на одного из сражавшихся – высокого мужчину с приметными темно-рыжими волосами.

– Это Амарил, наш вождь. Никто не может сравниться с ним в меткости.

– Позови его! – потребовала Эрилин.

Ротомир поднес руку ко рту и издал пронзительный высокий крик, напоминающий крик нападавшего орла. Рыжеволосый воин насторожился, немного поколебался, но все же покинул поле боя и подбежал на зов. При виде лунной эльфийки его глаза изумленно расширились.

– Сколько стрел ты сможешь выпустить на одном дыхании? – спросила Эрилин. – Три? Четыре?

– Шесть, – не раздумывая ответил он.

Эрилин поморщилась.

– Это слишком много. Мой предел – четыре. Вот что от тебя требуется: ты пошлешь четыре стрелы точно в колдуна, а потом как можно скорее отбежишь в сторону. Обратный огонь отвлечет колдуна, а заодно и наемников, охраняющих пленников.

– А как…

Эрилин не дала ему договорить и ответила на невысказанный вопрос. Лунный Клинок вырвался из ножен и взметнулся к самому лицу эльфа. Амарил инстинктивно отскочил назад и поднял кинжал, чтобы отразить удар. Но недостаточно быстро. Эрилин закончила выпад, изменила направление движения меча и плоской стороной лезвия отбила костяной кинжал. Опустив оружие, она быстро шагнула вперед и поймала в воздухе, прямо перед глазами эльфа, какой-то маленький предмет. Им оказалась половинка пера, еще мгновение назад висевшего на головной повязке Амарила.

– Быстрый меч, – пояснила она.

– Четыре стрелы, – согласился Амарил, и в его глазах блеснули восхищение и вновь зародившаяся надежда.

– Вот мой план, – заговорила Эрилин, обращаясь к остальным эльфам. – Амарил и я займемся колдуном. Халруанец будет занят, но недолго, а потом выйду я. Едва я двинусь вперед, вы должны сделать две вещи: пробить мне дорогу через внешний круг, а также уничтожить лучника в центре вместе с остальными охранниками. Все понятно?

Амарил выбрал четверых лучников.

– Готовьте луки. Цельтесь в людей, которые сражаются с Соколиным Крылом и Ксаноттером, потом стреляйте по стражникам. Первый и второй, опишите выбранные цели.

Эльфы быстро разобрали предполагаемых жертв и повернулись к Эрилин. Возбуждение их предводителя оказалось заразительным. Обнаружив, что Амарил согласен выполнять инструкции лунной эльфийки, они последовали его примеру.

– Еще несколько воинов должны обеспечить мне проход, – продолжала Эрилин. – Разверните их в стороны от центра, отвлекайте от пленников.

– Ты хочешь, чтобы нас окружили? – возмутилась Феррет.

– Нет, в этом случае эльфам снаружи будет легче целиться в людей, – с усмешкой поправил ее Амарил. Не переставая улыбаться, он обернулся к Эрилин и поднял над головой четыре стрелы. – Я готов.

Арфистка кивнула и заняла оборонительную позицию. Амарил опустился впереди нее на одно колено и натянул тетиву для первого выстрела.

«Черная молния» полетела в сторону халруанского колдуна, за ней последовала вторая, потом еще две. Выстрелы производились с такой скоростью, какой Эрилин никогда не доводилось наблюдать. Не долетев до колдуна, стрелы вспыхнули белым пламенем. Амарил отскочил в сторону, и Эрилин, стиснув зубы, приготовилась к защите от магических зарядов. Черные стрелы так быстро обратились в ослепительно-белые заряды, что глаза почти не воспринимали это превращение.

Первый сгусток энергии понесся навстречу, и Лунный Клинок вспыхнул магическим голубоватым огнем. Эрилин ловко парировала все четыре удара, едва поворачивая меч. Она ловко отбила магические снаряды и послала их обратно к ошеломленному колдуну.

В ту же секунду девушка бросилась вперед. Позади нее раздался мелодичный звон – стрелы эльфийских лучников пронеслись мимо нее так близко, что она могла дотянуться до них рукой. Их целью были выбранные Амарилом наемники. Первый из них, огромный мужчина с сильно израненным лицом и окровавленной бородой, уронив меч, поднял руку, словно пытаясь выдернуть две стрелы, угодившие ему в горло. Наемник упал прямо перед Эрилин, но полуэльфийка перепрыгнула через неподвижное тело и продолжала бежать туда, куда звал ее меч, – к халруанскому колдуну.

Волшебник был окружен пылающей сферой его собственного пламени, но тот же самый амулет, что оберегал его от стрел, задерживал и магические заряды. Он только присоединял их энергию к волшебному огненному щиту. Под защитой пылающей сферы колдун свел перед собой руки, творя очередное заклинание. Огонь не пугал Эрилин – одно из свойств древнего оружия позволяло ей преодолевать пламя безо всяких последствий. Лунный Клинок ударил по огненной сфере, и белая молния пробежала по лезвию до самого лунного камня, вставленного в рукоятку. Эрилин не ощутила боли, но где-то в дальнем уголке мозга появилось неясное беспокойство. Ее меч не смог проникнуть в огненный шар. Широким взмахом она продолжила движение меча, и руки колдуна наконец разъединились, прервав какое-то заклинание, готовое обрушиться на головы эльфов.

Разъяренный колдун обнажил собственный меч и ринулся на Арфистку. Но и его оружие не смогло пробить оберегающую огненную сферу. Видимо, даже изнутри проникнуть через пламя могли только магические заклинания. К несчастью, Эрилин слишком плохо знала магию.

Зато она заметила, что удар колдовского меча прогнул огненную оболочку. Тогда в голове полуэльфийки родился план – некоторое подобие любимого, хотя и недостойного приема из репертуара уличных драчунов. Мысль показалась ей тем более удачной, что такого поведения никто не ожидал от благородной эльфийской воительницы, которой она представилась.

Высоко подняв меч, она ринулась вперед. Колдун парировал удар, в воздухе вспыхнули искры, хотя их клинки даже не соприкоснулись между собой. Эрилин снова отступила, затем опять провела выпад, замечая точное положение меча противника и точку собственного удара по защитной сфере. Похоже, с каждым ударом защита слабела, и огненная сфера в этом месте становилась тусклой. Это означало, что скоро колдун выйдет из игры.

Эрилин крепко схватилась обеими руками за меч и нанесла удар снизу вверх, захватив окутанный огнем меч колдуна и вынудив его тоже поднять руки. Не останавливаясь, она описала полукруг и продолжала движение оружием вниз по крутой дуге, но при этом слегка повернулась, чтобы пропустить лезвие. Острие Лунного Клинка вонзилось в землю. В то же мгновение Эрилин подпрыгнула, опираясь на воткнувшийся в землю меч.

Она целилась прямо в металлический набрюшник колдуна и не промахнулась. Хотя огненная сфера и не позволила ее ботинкам прикоснуться непосредственно к доспехам, пронзительный визг колдуна возвестил о том, что пламя сделало свое дело.

Эрилин встала на ноги и выдернула меч из земли. Внезапно наступившая темнота заставила ее несколько раз моргнуть, но Арфистка успела разглядеть, что вместе с неестественным светом пропала и защитная сфера. Вероятно, болезненный ожог настолько ошеломил колдуна, что нарушил его концентрацию и рассеял чары. Халруанец приплясывал на месте и завывал от боли. Он никак не мог решить: снять ли ему раскаленный набрюшник и при этом обжечь так необходимые для колдовства руки или оставить все как есть и сражаться дальше. В конце концов, он не выдержал и вцепился руками в раскаленное железо.

– Логичный поступок, – пробормотала Эрилин, отворачиваясь, чтобы посмотреть, что творится вокруг.

Колдун, обжигая пальцы, отбросил дымящийся кусок металла и, прихрамывая, побежал в лес. Арфистка не стала его преследовать. Сегодня он уже не сможет сотворить ни одного заклинания, а эльфам все еще грозит опасность.

Рядом с Эрилин молоденькая эльфийка, почти ребенок, сражалась с наемником вчетверо крупнее ее самой. У девочки было преимущество в скорости и ловкости, о чем свидетельствовали темные пятна пота на рубашке ее противника и его прерывистое дыхание, но все же он был гораздо сильнее и опытнее. И, что более важно в близком бою, обладал длинными руками.

Едва Эрилин успела повернуться к ним лицом, наемник прицелился в шею маленькой эльфийки, а она вознамерилась проткнуть ему живот. В руках у девочки был кинжал, а наемник орудовал длинным мечом. Он легко смог бы проколоть эльфийку насквозь, пока она не дотянулась до его тела.

Эрилин шагнула вперед и ударила снизу вверх, зацепив более длинное оружие. Девочка невольно пригнулась, но не отказалась от своего намерения. Кинжал глубоко погрузился в тело наемника, а маленькая эльфийка, выдернув оружие, обратила его против следующего противника, предоставив Эрилин добить раненого или оставить его умирать.

«Похоже, – решила Эрилин, – лесные эльфы не намерены брать пленных». Едва эта мысль успела оформиться в ее голове, как несколько наемников бросились в лес. Неожиданно один из них остановился, дернул головой и раскинул руки, из его спины торчало несколько стрел.

– Амарил, не надо! Пусть уходят! – крикнула Эрилин, поворачиваясь к следующей паре бойцов.

Амарил недолго колебался. Спустя несколько секунд Эрилин услышала переливистую, похожую на птичью трель команду, и воины прекратили преследование. Арфистка ткнула кончиком меча дюжего наемника, чтобы отвлечь его внимание от раненой и явно измотанной боем эльфийки. Мужчина резко обернулся, сделал выпад, потом второй. Эрилин увидела амулет единорога на его шее – символ богини Миеликки – и с отвращением поморщилась. Рейнджер. Никого она не ценила так высоко, как настоящих рейнджеров, но никого и не презирала так сильно, как тех немногих лесных воинов, которые предали идеалы своего братства.

Этот противник дрался в манере Дейленда – одним мечом, быстро и агрессивно атакуя. Эрилин парировала один удар и отставила ногу назад, готовясь к следующему. Но когда он последовал, не стала отбивать, а просто отпрыгнула назад. Неожиданное и быстрое отступление на одно мгновение вывело противника из равновесия. Этого было достаточно. Эрилин крутанулась на одной ноге, Лунный Клинок описал полный круг и стремительно опустился сзади на шею наемника. Лезвие с одного удара рассекло мышцы и кость, обезглавив изменника.

– Передай мои соболезнования Миеликки, – угрюмо пробормотала Эрилин и оглядела поле боя.

Но схватка уже закончилась. Эльфы на поляне помогали раненым, чистили оружие и собирали выпущенные стрелы. Только в глазах Феррет еще не угас воинственный огонь. Эльфийка разъяренным ястребом налетела на Эрилин.

– Зачем ты позволила им уйти? Какое предательство замышляешь? Они вернутся, а мы совсем недалеко от Высокой Рощи!

– Их надо было отпустить, – спокойно ответила Эрилин, нагибаясь, чтобы вытереть кровь со своего меча. – Иначе как мы сможем узнать, кем были посланы наемники?

И снова глаза всех эльфов обратились к Амарилу. Он не сразу отвел взгляд от лица Эрилин, но все же кивнул.

– Хороший план. Фауналин, Вистари, следуйте за людьми и разузнайте все, что сможете.

Двое воинов без промедления отправились выполнять приказ. Амарил подошел к Эрилин и протянул ей руку. Арфистка приняла ее и позволила эльфу помочь ей подняться.

– Я молился всем богам и самому Селдарину, чтобы они меня вразумили, и вот моя просьба исполнена, – с улыбкой заговорил он. – Только один бог – покровитель всех лесов – мог оказать мне такую помощь. Не иначе как тебя прислал сам Риллифан Раллитил!

– На самом деле это сделала Амлауруил Лунный Цветок. Не могу сказать, чтобы между этими двоими было много общего, – сдержанно заметила Эрилин, освобождая руку из его пальцев.

К ее удивлению, это непочтительное замечание вызвало усмешку на бронзовом лице эльфа. Эрилин это понравилось. Во время боя она отметила твердость в характере Амарила, а теперь оказалось, что он обладает еще и сердечностью, необычной для надменных и сдержанных лесных обитателей.

Понаблюдав за поведением Амарила после сражения, Эрилин поняла, почему эльфы избрали его своим предводителем. Ему было свойственно природное обаяние, он излучал уверенность и силу, которые заражали всех окружающих. Амарил пользовался всеобщим уважением, это было ясно, но не только. Эрилин заметила, что он к каждому относился с неподдельным участием, и это заставляло любого мужчину или женщину ощущать себя чуть ли не самым замечательным созданием в мире. Маленькую эльфийку Амарил поблагодарил воинским рукопожатием, которое, как подозревала Арфистка, было ей приятнее всяческих похвал. Кроме того, Амарил предоставлял каждому заниматься тем делом, которое было ему по силам, и избегал приказов, если в них не было необходимости.

Амарилу не надо было подтверждать свое положение на каждом шагу. Он делал только то, что действительно необходимо, но делал это отлично.

«Не просто отлично, а превосходно», – решила Эрилин, сравнивая его с некоторыми из знакомых вождей.

Молодая эльфийка, та самая, которая принесла Эрилин и Феррет известие о битве, оказалась отличным лекарем. Она переходила от одного раненого к другому, оценивала их состояние и раздавала настои и травы.

Спустя некоторое время, когда все раны были перевязаны, когда из шестов и найденных в лагере шкур были изготовлены носилки, чтобы нести тех, кто не мог идти, эльфы пустились в обратный путь к Высокой Роще. Несмотря на победу, лесные жители все еще относились к Эрилин настороженно. Не раз за своей спиной она слышала шепот. Те, кто был свидетелем ее появления в лесу, рассказывали об этом своим соплеменникам. К немалому огорчению Арфистки, в этих рассказах слишком часто звучало слово «литари».

Вскоре Амарил покинул остальных и пошел рядом с Эрилин. Хоть он вроде бы и не разделял опасений своих воинов, но не мог не принимать их во внимание.

– Твое появление было неожиданным для нас, а лесной народ медленно привыкает к чему-то новому, – добродушно заговорил он. – Но пройдет время, и они признают тебя своим лидером.

– Нет, не лидером. Советником. Эти воины всегда будут идти за тобой.

Эльф некоторое время обдумывал ее слова, затем молча кивнул, принимая справедливость ее возражения.

– Как ты сумела так верно выбрать стратегию для сражения?

– Я знаю этих людей. Не их самих, – поправилась Эрилин, – но я знакома с образом действий наемников.

– Ты – воительница Эвермита. Как же тебе удалось так хорошо узнать поведение людей?

Эрилин не слишком любила рассказывать о себе, но в отличие от Феррет в поведении Амарила не было желания обвинить ее, в его расспросах чувствовался подлинный интерес.

– Мой клан происходит с Эвермита, но всю свою жизнь я провела среди людей.

– И все же ты говоришь, что ты – подданная Эвермита. И королева Амлауруил оказала тебе большое доверие, – сдержанно заметил эльф.

Эрилин не могла не заметить блеска его глаз, выдававшего легкое поддразнивание. Не могла она не заметить и ненавязчивого вопроса, прозвучавшего в его словах.

Некоторое время она шла молча, поскольку все, что приходило ей в голову, казалось недостаточно правдивым. Боковым зрением она заметила Феррет, идущую следом словно тень. Довольно далеко, чтобы не возбуждать подозрений, но все же близко, чтобы прийти на помощь своему вождю, если Эрилин решит поднять против него оружие. Тогда-то Арфистка и вспомнила кое-что из речи Феррет, неожиданно вставшей на ее защиту.

– У меня есть долг перед эльфийским народом, и всю свою жизнь я делаю то, что в моих силах. Но это испытание имеет отношение к Лунному Клинку, который я ношу. Это его предназначение, – негромко ответила Эрилин.

Ее слова были правдивы, хотя Арфистка и предпочла умолчать о том, что она как раз и пыталась избежать этого предназначения. Но Амарил принял ее объяснение и больше не задавал никаких вопросов. Вскоре он показал на группу деревьев и тонкие струйки дыма, поднимавшиеся к небу.

– Высокая Роща, – произнес он со спокойным умиротворением в голосе.

В этих двух словах прозвучала такая гамма чувств, которой Эрилин никогда не приходилось испытать самой. Она никогда ни одно место не называла домом так, как это сделал Амарил, воспользовавшись всего двумя словами. В них прозвучало и утоление тоски, и окончание похода, и радость возвращения к тому месту, к которому был привязан всей душой.

И это было чудесное возвращение. Все оставшиеся в селении эльфы вышли навстречу вернувшимся воинам. Их поведение полностью опровергало сложившееся о лесных эльфах мнение как о сдержанных и холодных существах. Среди своих соплеменников они проявляли сердечность, поразившую Эрилин.

Сначала позаботились о раненых и накормили воинов, а затем весь клан приступил к празднеству. Те, кто еще в состоянии был танцевать, пустились в пляс под ритмичный перестук кожаного барабана и мелодичный напев тростниковых флейт. Из рук в руки передавался мех с крепким и обманчиво сладким ягодным вином. Наконец бурная радость немного улеглась, и Ротомир позвал летописца, чтобы все могли послушать рассказ о битве.

К удивлению Эрилин, вперед снова выступила Феррет. Арфистку все еще удивлял звучный и низкий голос женщины, от которой она привыкла слышать только шепот. Но явная любовь Феррет к балладам была очевидной. Феррет поведала историю всей битвы, не пропустив ни одной печальной детали, хотя Эрилин и немало удивилась, заметив, что в балладе не названы имена погибших. Не пропустила Феррет и той роли, которую сыграла Эрилин в ходе боя. Слушателям был предложен подробный и беспристрастный отчет, поведанный с талантом, которому мог бы позавидовать любой бард.

Амарил заметил удивление Эрилин и прошептал:

– Время скорби наступит с рассветом, а может, на следующий день, а может, и никогда. Души лесных эльфов не торопятся покидать свой дом, а потому мы не поминаем ушедших – они все еще находятся среди нас.

Эрилин кивнула, надеясь, что ее молчание будет воспринято как уважение к памяти павших, а не отсутствие интереса. Обсуждать загробную жизнь у нее не было желания. К счастью, Феррет попросила тишины и запела следующую балладу.

– В далекие времена, когда никого из присутствующих еще не было на земле, наш народ ходил по другому лесу, отличному от того, который мы называем своим домом, – начала она. – Он назывался Кормантором, и под сенью деревьев процветало эльфийское государство, равного которому не знал этот мир. Но даже тогда эльфы предвидели грядущие сумерки. Мир переменился, и Кормантор исчез.

Те, кто пережил катастрофу, были вынуждены бежать. Многие перебрались на Эвермит, но были племена лесных эльфов, которые в память о первой родине эльфов не смогли отречься от Фаэруна. Они долго скитались по земле, храня семена священного леса, детей кленов, дубов и вязов. И мы, дети детей Кормантора, живем сегодня под сенью этих деревьев.

Но не только лесные эльфы уцелели после падения Кормантора. Много лунных и золотых эльфов пережили катастрофу. Одна из них навсегда осталась в памяти эльфов Тефира: лунная эльфийка, воительница Соора Теа, носившая меч, созданный в Миф Дранноре.

В те давние времена существовали и злобные силы, и они не относились ни к расе людей, ни к расе людоедов, воевавших против лесных эльфов. Силы зла произошли от черных камней, а толчком к их появлению явилось ужасное влияние других миров. Они давным-давно исчезли из нашего мира, но в то время их неутомимые орды покинули мрачное ущелье и выступили против остальных народов. С ними пришли и зловещие силы из черного мира. Бесчисленные орды теснили эльфов со всех сторон, и временами казалось, что ужас падения Кормантора может повториться. Но Соора Теа была искусным воином, а кое-кто утверждал, что она повелевала даже Серебряными Тенями. Она повела народы в бой, и в том последнем сражении зловещие существа, а также их союзники-пришельцы потерпели сокрушительное поражение.

Никто не знает, что случилось с Соора Теа. В отличие от лесного народа, она была скитальцем, и ее домом был весь мир. Но перед тем как покинуть Тефир, лунная эльфийка пообещала, что во времена большой беды, когда на ее мече вспыхнут огни древнего Миф Драннора, она возвратится к нашему народу.

Пылающий взор Феррет обратился к Эрилин. Больше она не добавила ни слова, но полуэльфийка поняла причину, по которой Феррет терпела ее присутствие в Высокой Роще. Сильнее, чем все остальные эльфы, лесной народ благоговел перед Серебряными Тенями, Даже предположение, что Эрилин может командовать литари, пробудило в них силы, о которых раньше рассказывали только легенды. Арфистка видела это по их взглядам – яркий свет надежды изливался из глаз чисто эльфийским проявлением радости.

Барабаны и флейты снова подхватили припев, и все эльфы, кто еще держался на ногах, закружились в танце. Амарил протянул руку Эрилин и закружил ее в своих объятиях. Она же «отблагодарила» его за внимание, тотчас наступив на ногу.

– С мечом в руке я двигаюсь намного изящнее, – смущенно призналась она.

Амарил рассмеялся, запрокинув голову.

– Если бы ты танцевала хоть вполовину так же хорошо, как сражаешься, этого бы хватило, чтоб очаровать самого Селдарина.

Эрилин улыбнулась. Похоже, этот эльф был неиссякаемым источником комплиментов.

– Серебряный язык – большая редкость среди лесных эльфов. Я была уверена, что вы предпочитаете более простую речь.

– Тогда я буду говорить прямо. Я рад, что ты пришла.

Затейливый рисунок танца изменился, и Эрилин закружилась в хороводе. Эльфы вертелись и приседали, собирали протянутыми пальцами звездные лучи и сплетали из них, музыки и танца свое волшебство.

Как звездная пыль, о которой поется в колыбельной, так и мистический танец очень утомил эльфов. Раненые, которые не могли принимать участия в танце, давно погрузились в состояние медитации. Многие из них тихо улыбались, глядя невидящими глазами на картины приятных и исцеляющих воспоминаний. Большинство детей тоже были погружены в это блаженное состояние, и родители тихонько разнесли их по домам. Празднование закончилось не пьяным разгулом, как это часто бывает у людей, а тихим ликованием.

Для Эрилин эти короткие часы мира оказались бесценным подарком. Ей отвели для жилья небольшую хижину, и, только взбираясь по лесенке, Эрилин поняла, насколько сильно она устала. Она сняла с себя одежду и умылась настоем мяты. Перед тем как лечь, она надела свежие брюки и рубашку, более пригодные для сражения, чем для отдыха. Но даже здесь, в спокойствии Высокой Рощи, Арфистка не оставляла прежних привычек. Слишком часто приходилось ей вскакивать с постели и кидаться в бой.

Осталась одна деталь. Из дорожной сумки Эрилин достала изготовленную Тинкерсдамом маску и аккуратно прижала ее к лицу. Если кому-то и вздумается заглянуть в хижину, они увидят не спящую полуэльфийку, а лунного эльфа, погруженного в медитацию.

Несмотря на события последнего дня и рассказы Феррет, Эрилин прекрасно понимала, что произойдет, если эльфы раскроют ее обман.

Танцы давно закончились, и большая часть эльфов удалилась на отдых, но Амарил не разделял их спокойствия. Он испытывал странное возбуждение, вызванное первым за последние месяцы проблеском надежды. Военный вождь удачно скрывал от соплеменников свое отчаяние, но до сих пор не сознавал, насколько тяжелым было для него это бремя.

Как оказалось, Корригаш тоже не поддался спокойствию, навеянному звездным танцем. Темноволосый охотник в одиночестве сидел у костра и рассеянно наблюдал за последними огоньками, плясавшими на углях.

Корригаш был одним из тех, кто угодил в капкан, и его гордость, несомненно, пострадала не меньше, чем перебитая нога. Тамра утверждала, что со временем он сможет ходить, бегать и охотиться, как и прежде, но Амарил понимал, какими тягостными кажутся его другу даже несколько дней вынужденного безделья.

Амарил подошёл и остановился рядом с охотником. Корригаш угрюмо взглянул на него.

– Она чужая, – без предисловий заявил он. – Из этого не выйдет ничего хорошего.

Амарил нахмурился, понимая, что речь идет об Эрилин, но не разделяя беспокойства своего друга.

– Как ты можешь такое говорить? Она помогла выиграть битву.

– Это верно. Но я говорю не о битве.

– Вот как.

Амарил отвернулся и посмотрел на огонь. Его другу не нравилось, что между Эрилин и вождем возникло взаимное чувство симпатии. Хорошо, что больше ни у кого в клане не было таких острых глаз. Если его заподозрят в симпатии к чужеземке, он потеряет авторитет. Принять у себя лунного эльфа в качестве советника – это одно, но более личные отношения совершенно недопустимы.

Амарил, нагнувшись, похлопал друга по плечу. Он согласился с ним, но предпочел не отвечать.

По правде говоря, он и не знал, каким должен быть ответ. Да, лунная эльфийка была чужой. Но ведь и стрела не похожа на лук, однако в паре они составляют одно целое, и гораздо полезнее, чем поодиночке. Амарил ясно понимал свой долг перед эльфийским народом и не мог отвергнуть предложенную помощь.

Он выпрямился и пожелал своему другу спокойной ночи. Но спокойное умиротворение все еще не приходило, и вождь продолжал бродить по Высокой Роще, пока песня ночных насекомых не превратилась в едва слышное жужжание. Незадолго до рассвета неутомимые ноги привели его к подножию дерева, в кроне которого отдыхала Эрилин.

После недолгих колебаний он поднялся по лесенке в ее хижину. Надо было решить, как действовать дальше.

Амарил сразу же увидел, что Эрилин отдыхает, и вздохнул. Без особой необходимости ни один эльф не станет нарушать отдых своего соплеменника. Однако Амарил немного задержался, чтобы получше рассмотреть гостью Высокой Рощи.

Какой странной казалась ему лунная эльфийка с ее облачно-белой кожей и синими, как летнее небо, глазами! Возможно, этот голубой цвет свидетельствовал о том, что эльфы, живущие в городах, слишком оторвались от земли. Мазки зеленой и коричневой краски больше не появлялись на их лицах. Не зря говорили, что из всех эльфов лунные больше всего похожи на людей. Амарил видел по Эрилин, насколько правдиво это утверждение. Она во многом напоминала женщину человеческой расы, если не принимать во внимание, что она была намного стройнее и красивее всех, кого Амарилу приходилось встречать на рыночных площадях в те далекие времена, когда клан Эльманесси еще вел торговлю с людьми.

Эрилин пошевелилась, словно его настойчивый взгляд проник в ее сны. Но если и так, то почему она выглядит такой расстроенной? Он не желал ей ничего плохого. Девушка тряхнула головой, словно отгоняя что-то, и произнесла странное имя. Страдание и боль в ее голосе заставили Амарила вздрогнуть. Через минуту неприятные видения покинули ее, и дыхание выровнялось, стало глубоким и спокойным.

Амарил неподвижно замер и постарался обуздать свои мысли, чтобы не беспокоить Эрилин. Медленно и осторожно он спустился с дерева и направился в лес, навстречу наступающему рассвету.