Как только Хелбен Арунсун и Данила вошли в нижний зал башни Черного Посоха, навстречу им поднялся молодой эльф.

– Это Вин Эшгроув. Он отправится в путешествие вместе с тобой, – сказал архимаг вместо приветствия.

При виде нового партнера Данила постарался скрыть свое разочарование. Молодой эльф был ниже Арфиста на целых шесть дюймов, тонок, словно тростинка, и выглядел почти школяром. Вин в полной мере обладал красотой золотых эльфов, а также утонченностью фигуры и лица, несвойственной другим расам. На плече эльфа висела миниатюрная серебряная лира, а подвешенный к поясу футляр с зеленоватой флейтой был ближе к руке, чем рукоять длинного меча. Учитывая все это, Вина было гораздо легче представить в салоне среди изнеженных дам, с песнями и стихами наготове, чем в трудном и опасном приключении.

Вин вежливо приветствовал Данилу, а затем, по знаку Хелбена, сыграл и спел балладу о драконе Гримноштадрано. Дан слушал молча, скрестив на груди руки, стараясь не выдавать своих чувств. Он отметил, что баллада написана прекрасно, хотя и в духе прошлых столетий. Слова песни несли в себе призыв к действию, и Данила, неожиданно для себя, увлекся историей. Теперь ему стало понятным беспокойство дяди.

Баллада закончилась, и юноша сразу перешел к делу:

– Как много Арфистов откликнулось на этот вызов?

– Насколько мне известно, ни одного, – ответил Хелбен.

– В самом деле? Это странно.

– Очевидно, эта баллада не так часто исполняется. Вин долгое время изучал произведения Арфистов и об Арфистах, и, по его словам, многие барды знают эту балладу, но исполняют ее неохотно.

– Боятся ответственности, – с пониманием кивнул Данила. – Но если это произведение не несет в себе прямой угрозы для Арфистов, почему я должен отвечать на вызов?

– В твоём распоряжении есть то, чего нет у других бардов, – память, – пояснил архимаг, жестом приглашая Данилу присесть. – Пришло время тебе выслушать вторую часть рассказа Вина.

Арфист опустился в кресло и услышал историю о событиях на Весенней Ярмарке в Серебристой Луне и о странном заклятии, наложенном на бардов.

По окончаний повествования молодой человек потер ноющие виски и постарался разобраться в ситуации.

– Так ты утверждаешь, что эта баллада написана недавно, однако самые искушенные барды верят в то, что она так же стара, как и сам дракон?

– Именно так, – кивнул Вин.

– Я не вижу в этом смысла.

Эльф удивленно посмотрел на него:

– Могущественный чародей нашел способ заставить бардов избрать путь к гибели.

– Но без особого успеха, – заметил Данила.

– Это правда. Но автор заклятия действует против Арфистов и другим, менее заметным способом. Насколько я понимаю философию Арфистов, вашей целью является сохранение исторических фактов, сохранение прошлого. Изменив баллады, автор заклятия сводит на нет работу всего вашего общества.

Данила задумался над словами эльфа. На первый взгляд, Вин совершенно точно объяснил проблему. Но почему же баллада так редко исполняется? Здесь есть над чем подумать, но так сразу получить разгадку юноша не смог. Хелбен, несомненно, не задумывался об этом, поскольку архимаг был довольно далек от музыки. Данила отбросил эту мысль, решив заняться ею попозже, и задал следующий вопрос:

– Как мы собираемся завладеть свитком?

– Согласно содержанию баллады, – начал Вин нравоучительным тоном, словно они собрались обсудить только отвлеченные теоретические вопросы, – ты должен разгадать загадку, прочесть свиток и спеть песню. Это достаточно ясно. В случае успешного преодоления всех трех испытаний ты можешь потребовать у дракона любое из его сокровищ. Очевидно, что ты должен потребовать именно этот свиток. Поскольку он упоминается в балладе, а это произведение было написано до того, как наложили заклятие на бардов, логично предположить, что свиток был создан автором заклятия. Если это действительно так, архимаг сможет использовать свиток для выявления автора.

Дан раздраженно поднял глаза к потолку, но заговорил вполне спокойно:

– Давайте предположим, что после правильного ответа на загадку дракон сдержит слово и отдаст нам свиток. А что произойдет, если ответ окажется неверным?

– По всей видимости, он нападет на нас, – без тени беспокойства ответил эльф.

– Да, я тоже так считаю, – согласился Дан. Затем он повернулся к Хелбену и понизил голос: – Возможно, прежде чем с криком сбежать из этой башни, мне надо встретиться еще с одним участником этой авантюры, о котором ты говорил. Это воин?

– Я оставил ее на кухне, – вздохнул Хелбен. – Если она является типичной представительницей своего народа, то, безусловно, уже опустошила полки в кладовой и принялась за компоненты для волшебных снадобий.

Данила изумленно моргнул:

– Только не говори, что наш несравненный воин – хафлинг.

– Нет. Это дворф.

Для Данилы этот факт был не менее удивительным, чем все сегодняшние происшествия. Женщины-дворфы крайне редко покидали свои семьи и поселения, а те, кто все же отваживался путешествовать, отращивали такие бороды, что их без труда можно было принять за мужчин,

– Певец-дворф, – пробормотал Данила, качая головой. – Что привело к нам такую необычную личность?

Хелбен поднялся и вытащил из-за пояса свернутый в трубку лист пергамента, который и протянул племяннику.

– Вот все, что мне известно. Пойдем, я вас познакомлю.

Архимаг попросил Вина подождать, после чего отворил дверь в следующий зал. Данила последовал за ним, на ходу изучая пергамент. Свиток оказался письмом от чародея Вангердагаста, придворного советника короля Кормира Азоуна.

– Вангердагаст пишет, что отыскал барда, который не поддался этому загадочному заклятию, – фыркнул Данила. – Ценная рекомендация, что и говорить. – Он вновь обратился к пергаменту и прочел вслух: – «Бард из народа дворфов известна под именем Моргалла Веселая, она ветеран Союзной войны, родилась в Обманных горах, где встретилась и подружилась с принцессой Алузайр. Своим ремеслом занимается в Кормире в течение трех лет. От имени короля Азоуна я прошу, чтобы ты относился к подруге принцессы с соответствующим уважением и включил ее в число участников этой любопытной экспедиции. По моему убеждению, Арфисту необходима помощь именно Моргаллы»,

Данила скептически взглянул на дядю.

– Как любезно со стороны Вангердагаста оказать такую ценную помощь. Рискуя показаться неблагодарным, все же скажу, что подобная любезность со стороны чародея меня несколько настораживает.

– В этом я с тобой согласен, – Хелбен остановился, взявшись за ручку кухонной двери. – У меня не нашлось достаточно времени, чтобы как следует поговорить с дворфом. Давай вместе посмотрим, кого нам прислал мой коллега.

Хелбен распахнул дверь в кухню, одна стена которой была занята полками с редкими высушенными травами. Стеллаж освещался мягким зеленоватым светом, от пакетов с травами исходил приятный запах леса, наполняющий все помещение. В некоторых шкафах стояли вполне обычные тарелки и чашки, а другие служили проходом в различные уголки земли. Еще мальчишкой Данила очень любил заглядывать за одну из дверец и любоваться вечно цветущим гранатовым деревом, но с годами признал, что дверь в ледник гораздо нужнее. В данный момент все его внимание было приковано к женщине-дворфу, сидящей за кухонным столом.

Моргалла Веселая сидела на стуле, болтая маленькими, обутыми в сапожки ногами, и сосредоточенно срезала охотничьим ножом последний ломтик мяса со скелета жареного цыпленка. Кучка дочиста обглоданных костей на стоящей перед ней тарелке свидетельствовала о типичном для дворфов аппетите, о том же говорили порядочный клин, вырезанный из круга сыра, и крошки от исчезнувшего каравая ячменного хлеба.

Но Данила ошибся. Оказалось, что Моргалла уложила ломти мяса и сыра на куски хлеба и полученные бутерброды разложила на большом сервировочном блюде, украсив их маринованными овощами. Она, без сомнения, накрывала стол не только для себя, поскольку приготовила четыре тарелки и столько же кружек, рядом стоял полный кувшин пенящегося эля. При виде вошедших Моргалла отложила нож и окинула Данилу серьезным взглядом. Потом она спрыгнула со стула и в знак приветствия протянула ему ладонь несколько грубоватой формы.

– Рада встрече, бард. Я буду Моргалла, из клана Чистльсмитов, дщерь Олама Чистльсмита и Тендары Поющее Копье – дворфов из Обманных гор. Почту за честь поступить к тебе на службу.

Данила достаточно хорошо был знаком с народцем дворфов, чтобы почувствовать себя польщенным. Даже при дружеских знакомствах дворфы, как правило, называли только свое первое имя, изредка – клановое прозвище. Если бы гостья хотела его обидеть, то представление выглядело бы следующим образом: «Моргалла из дворфов. Достаточно с тебя и этого».

В ответ на приветствие Данила сжал запястье дворфа и метнул на Хелбена сердитый взгляд. Молодой Арфист никогда не отказывался от поручений дяди, но ненавидел, когда ему не оставляли выбора. Вот и в этот вечер ему ничего не оставалось, как плыть по течению очень бурной реки. Что еще хуже, дядя заочно представил Данилу Моргалле как барда, достойного стать наставником.

– Когда я говорил о тебе Моргалле, то не называл тебя бардом, – заметил Хелбен, без труда определив причину ярости своего племянника. – Этот титул она присвоила тебе сама.

– Ага. – Голова дворфа мотнулась в знак согласия. – И тебе больше подходит это звание, чем многим другим, носящим плащ барда. – Моргалла заметила вопрос в глазах Данилы и пояснила: – Странствующие барды иногда исполняют твои песни при дворе короля Азоуна. И эти произведения лучшие в их репертуаре. Больше всего мне нравится «Сказание о волшебном мече».

– Разве «Баллада об Арфисте и Наемном Убийце» не лучше?

Дан раздраженно стукнул кулаком по стене. Сначала эта проклятая баллада всплыла в Тезире, а теперь, оказывается, ее знают и далеко на востоке, при дворах Кормира.

– Эта мне тоже нравится. Хорошая история, только слишком короткая.

– Короткая? – Изумлению Данилы не было предела. – Но в ней двадцать девять куплетов!

– И я так говорю, – подтвердила Моргалла. Данила решил оставить разговоры о своих произведениях и внимательно присмотрелся к дворфу. Моргалла явно была очень молода, поскольку на ее лице не было даже признаков бороды. Большие влажные карие глаза напомнили ему взгляд любимой гончей, да и в целом их выражение было почти таким же, как у собаки. Лицо Моргаллы было широким, с высокими скулами, полными губами и маленьким, легкомысленно вздернутым носиком. Густые волосы цвета меди девушка заплела в две тугие косы, а ее тело представляло собой сплошную массу мышц и крепких костей. Дорожный костюм Моргаллы состоял из простой коричневой блузы, спускавшейся до самых колен, таких же коричневых штанов, подвязанных кожаным поясом, и подбитых железом башмаков. На перевязи висел небольшой топорик, а на кухонном столе лежала дубовая палица, испещренная сколами от многочисленных схваток. Рукоять палицы была увенчана резной головой шута в традиционном желто-зеленом колпаке. Данила не мог считать себя знатоком красоты дворфов, но Моргалла показалась ему довольно привлекательной и безобидной, несмотря на ее оружие. Или, решил он, еще раз взглянув на голову шута, именно благодаря оружию. Еще Дан заметил, что при ней не было никаких музыкальных инструментов, и это показалось несколько странным.

– Мне никогда не приходилось встречаться с бардами из дворфов, – заметил он, надеясь, что Моргалла немного разговорится.

Моргалла резко ответила:

– Ты и сейчас не встретился с ними. Хелбен и Данила обменялись взглядами.

– Если ты не бард, то почему прислали именно тебя? – спросил архимаг.

Вместо ответа Моргалла протянула ему большой свернутый лист бумаги. Хелбен развернул послание на кухонном столе и долгое время изучал его. Потом его усы дернулись, и с губ сорвался сдавленный смешок. Данила заглянул через плечо дяди и протяжно свистнул в знак одобрения. Он поднял голову, и в обращенном на Моргаллу взгляде читались одновременно восхищение и уважение.

– Это ты рисовала? – спросил Дан.

– Я же здесь, не так ли? – ворчливо ответила она, скрестив на груди руки.

Данила согласно кивнул. На листе бумаги был изображен волшебник в мантии со звездами и полумесяцами. Высокий конус шляпы над преувеличенно густыми белыми бровями, все черты лица, хотя и комично искаженные, безошибочно указывали на Вангердагаста. Чародей держал в руке дирижерскую палочку и управлял оркестром из летающих по воздуху музыкальных инструментов. На заднем плане концертом наслаждался король Азоун, и довольная усмешка приподнимала кончики его усов. В углу наброска виднелась короткая надпись: «Гильдия музыкантов».

Этот эскиз, по мнению Данилы, был карикатурой на Вангердагаста. Много лет назад, будучи еще легкомысленным молодым человеком,

Вангердагаст составил заклинание, заставляющее инструменты исполнять музыку без музыкантов. Заклинание понравилось Азоуну, и король, к великому огорчению своего придворного советника, нередко развлекал им гостей. Таким образом, Моргалла в своем рисунке насмехалась над магом, но, кроме этого, ставила в неловкое положение и короля. Для большинства жителей Кормира и окружающих земель не было тайной желание Азоуна объединить центральную часть Фаэруна под собственной властью. Таким образом, изображение короля и его советника как единственных членов гильдии прозрачно намекало на страстное стремление правителя к единоличной власти. Произведение Моргаллы выходило за рамки сатиры и граничило с подстрекательством к мятежу. В довершение ко всему это была копия, а значит, карикатура разошлась по всей стране.

– Теперь понятно, почему Ванги отправил ее на охоту за драконом, – тихонько пробормотал Данила на ухо дяде.

Он перевел взгляд на девушку. Моргалла тактично отвернулась к стене, давая им возможность обсудить рисунок. Минуту спустя она снова села за стол и принялась сосредоточенно рисовать. Ее крепкий кулачок так и летал над листом бумаги, а нахмуренные брови говорили о полной концентрации внимания.

– С другой стороны, он мог внезапно почувствовать сильнейшую неприязнь к драконам, – проговорил Хелбен, следя прищуренными глазами за работой дворфа.

Арфист потянулся вперед, чтобы рассмотреть новое произведение. Наскоро набросанная фигура, безусловно, принадлежала самому архимагу, стоящему перед мольбертом с кистью в руке. Стоящие поодаль одетые в верное Лорды Глубоководья почтительно подавали ему палитру и кисти.

Данила хихикнул. На первый взгляд, автор рисунка добродушно посмеивался над артистическими претензиями Хелбена. Но в то же время Моргалла точно выразила прочно утвердившееся общественное мнение о власти – единоличной власти – архимага за спинами Тайных Лордов Глубоководья. Очередной эскиз только подтвердил мнение Данилы о причине ее появления в замке Черного Посоха.

– Насколько я помню, Ванги и Арфистов не слишком жалует.

– А вот здесь ты попал в точку, бард, – ответила Моргалла и оторвалась от работы. – Вангердагаст попросил меня нарисовать ваш портрет, лорд Хелбен. Я не хотела вас обидеть.

– Постараюсь держаться подальше, если ты захочешь кого-то обидеть, – весело произнес Данила.

Лицо дворфа вспыхнуло радостью, Моргалла восприняла эту насмешку как наивысшую похвалу.

– Если тебе понравился рисунок, можешь его забрать, – разрешила она, свернула лист и протянула его Дану.

Юноша поблагодарил и убрал подарок в кошелек на поясе.

– А как же Вангердагаст? Если он заказывал портрет, то, вероятно, хотел бы его получить?

– Не-а, – рассудительно протянула Моргалла. – Ему достаточно и своих изображений, можешь мне поверить.

– Мне кажется, вы отлично поладите, – сухо заметил Хелбен.

– Непременно поладим, – заверил его племянник. – Но хотелось бы знать, Моргалла, почему ты считаешь себя моей ученицей? Я же не артист.

Девушка-дворф пожала плечами:

– Барды повествуют о событиях в балладах. Я иду к той же цели другим путем. Ты хорошо рассказываешь о прошлом, и я здесь для того, чтобы учиться. И применить оружие, если до этого дойдет. Я хорошо делаю и то, и другое.

В подтверждение своих слов она схватила со стола палицу и помахала ею перед носом юноши. Зелено-желтый колпачок шута затрепетал в воздухе. Но ее действия никому не внушили страха.

Данила глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Несмотря на готовность к бою и своеобразное очарование, Моргалла казалась ему не более подходящей для предстоящего задания, чем ожидающий в приемной эльф-менестрель.

– Я думаю, на этот раз Арфисты простят отступление от своих традиций и не станут возражать против выступления небольшим отрядом, – обратился Дан к архимагу. – В этом случае неплохо было бы взять с собой и мастера загадок. Это значительно увеличит наши шансы.

Хелбен задумчиво кивнул:

– Хорошая мысль. Ты займешься этим и выберешь себе коня. А мы с Вином позаботимся об остальных лошадях и припасах на дорогу.

Моргалла решительно спрыгнула со стула.

– Я отправляюсь с тобой, бард, – заявила она. – В этом замке слишком много магии. Данила приподнял одну бровь:

– Ты не возражаешь против похода по музыкальным лавкам?

На лице Моргаллы отчетливо проявилось разочарование. Она снова взобралась на стул и окинула арфиста долгим внимательным взглядом.

– Тогда я вот что тебе скажу: пока ты ходишь, я нарисую твой портрет.

Моргалла вытащила лист бумаги и тотчас начала рисовать.

– С меня никогда не рисовали портретов, – пробормотал Данила.

Он уже убедился в неистребимости мрачного юмора в манере Моргаллы и, несмотря на всю свою терпимость к насмешкам, не без опасений представлял себе ее будущее творение.

– Уверен, мне понравится твоя работа, – с улыбкой произнес он.

– В таком случае ты будешь первым, – отрезала девушка.

Хелбен пожал плечами и вышел из кухни.

– У тебя есть на примете подходящий мастер загадок? – спросил он племянника.

– Вартайн из Калимпорта, – твердо ответил Данила. – Это настоящий мастер. Его способности чрезвычайно популярны как среди искателей приключений, так и у завсегдатаев модных приемов. Вартайн был в Глубоководье несколько месяцев назад, я как раз собирался уезжать. По регистру Халамбара я постараюсь выяснить, можно ли на него рассчитывать.

– Отлично, – одобрил его Хелбен. Крийос Халамбар, широко известный за глаза под прозвищем Дубленая Глотка, был мастером гильдии музыкантов Глубоководья. В его лавке были зарегистрированы мастера развлечений во всех областях искусств, и их потенциальные наниматели обычно начинали свои поиски с его журнала. Если Вартайна можно было нанять, это должно было быть отмечено в записях Халамбара, а если он был уже занят, то можно было выяснить имя нанимателя. В любом случае Данила узнает, где находится мастер загадок.

Архимаг вместе с племянником вышел во двор замка. После недолгого молчания он тронул юношу за плечо:

– Я понимаю, что все это свалилось на тебя слишком неожиданно, и знаю, что ты оставил в Тезире. Мне очень жаль, что приходится поручать тебе это задание.

Несколько секунд протекли в полном молчании. Несмотря на то, что сочувствие дяди тронуло его сердце, Данила не мог выбросить из головы мысли о неприязненном отношении архимага к Эрилин. Свою острую боль он постарался прикрыть дерзостью.

– Как и всегда, твое доверие поддерживает и вдохновляет меня, – насмешливо ответил он.

– Я совсем не это имел в виду, и тебе это прекрасно известно! – воскликнул Хелбен. – Ты сможешь справиться с этой задачей. Там, где не хватит навыков барда, тебе поможет знание магии. – Он вытащил из кармана плаща тоненький блокнот. – Возьми эту книжку. Я выписал заклинания, которые могут тебе пригодиться, если дракон окажется несговорчивым.

Данила с благодарностью принял книгу и спрятал ее в волшебную сумку на поясе. Томик исчез, ничуть не изменив форму сумки. Дав обещание вернуться до восхода солнца, Данила проскользнул через одну из невидимых дверей в наружной стене замка и растворился в темноте.

* * *

Как и большая часть Глубоководья, густонаселенный район города, прозванный Дворцовым, бодрствовал не только днем, но и большую часть ночи. Улица Мечей была наводнена состоятельными горожанами, отправляющимися на частные вечеринки или разбредающимися по тавернам, концертным площадкам и магазинам, которыми город славился на весь Фаэрун.

Всем было известно, что в Глубоководье можно отыскать любой товар. А поскольку это почти не было преувеличением, хождение по магазинам стало своеобразным развлечением. Праздничное настроение поддерживали выступающие на улицах и площадях музыканты. Ярко освещенные витрины и окна таверн сулили комфорт и завлекали разнообразными приманками. Разносчики сновали в толпе, ловко жонглируя подносами, полными сладостей и небольших бокалов вина. Привлекательные продавщицы, одетые в образцы предлагаемой одежды и украшения, приглашали покупателей, обещая большие скидки. Они без труда могли убедить клиентов, что красоту можно купить всего за несколько золотых монет.

В одном из таких магазинов под вывеской «Элегантное платье от Ребелейки» перед зеркалом стояла высокая светловолосая женщина, с выражением покорности на лице рассматривавшая свое отражение. Как леди Арунсун Лаэраль сталкивалась со множеством обязанностей. А по мере приближения праздника летнего солнцестояния заботы обступали ее со всех сторон, словно головы гидры.

– Это превосходно подойдет для маскарада у леди Рейвентри, – убеждала ее хозяйка магазина, стоя на цыпочках и прикладывая к головному убору Лаэраль украшение из крошечных коралловых бусинок. – Шляпа подлинная, она принадлежала одной муншаезской принцессе, умершей двести лет назад.

– Я даже могу сказать отчего, – насмешливо заметила Лаэраль. – Если бы принцесса могла позволить себе приличную кольчугу, она бы жила до сих пор.

– Конечно, конечно, – закивала Ребелейка, снимая с головы клиентки убор.

Хозяйкой магазина была худощавая женщина средних лет, безошибочный флюгер на ветрах моды и ходячий календарь всех мало-мальски значительных событий в городе. Она ничего не знала о годах юности Лаэраль, прошедших в борьбе, приключениях и интригах. Все, что она поняла из замечаний своей посетительницы, это ее недовольство головным убором, и этого было достаточно. Ребелейка достала из шкафа грандиозное сооружение из светло-голубого бархата и серебряных кружев.

– Вот это вам понравится, госпожа. Нагните немного голову, пожалуйста.

Лаэраль сделала то, что от нее требовалось. Затем бросила взгляд в зеркало и разразилась хохотом.

– Кажется, тебе очень не везет с головными уборами, – раздался рядом сладко-язвительный голосок.

Лаэраль обернулась и увидела миловидное, но при этом ехидно ухмыляющееся личико Люции Тион. Леди Тион, отпрыск королевской семьи, была значительной фигурой в высшем обществе Глубоководья. Она считалась прекрасной хозяйкой званых вечеров и признанной красавицей, кроме того, ей приписывались острый ум и проницательность. Люция никогда не тратила свое обаяние на леди Лаэраль. к немалому, хотя и тайному удовольствию волшебницы.

Искорки смеха в глазах Лаэраль привели Люцию в ярость. Она всегда презирала волшебницу за тайну, скрывающую ее происхождение и молодые годы. Больше того, Люция завидовала положению леди Арунсун, к которому сама когда-то безуспешно стремилась. Миниатюрная аристократка ощущала себя подавленной рядом с высокой, почти шести футов, Лаэраль, затмевающей ее к тому же своей неземной красотой.

– По крайней мере, эта шляпа не заколдована, – продолжала леди Тион, поскольку Лаэраль была настолько глупа, что не поняла хорошо замаскированного намека. – Мне кажется, ты не хотела бы снова пережить все те неприятности.

Аристократка наконец-то добилась, чего хотела, – Лаэраль стремительно повернула к ней свое напряженное лицо.

– Уличный музыкант только что пел о тебе. Иди, послушай сама. Возможно, тебе это понравится.

Не дожидаясь ответа, она выскользнула из магазина и присоединилась к небольшой группе, окружившей уличного певца. Это был жизнерадостный мужчина среднего возраста, и хотя его голос звучал приятно и мелодично, слушатели напряженно переминались с ноги на ногу, внимая его балладе. Люция добралась до Каладорна и нежно сжала его руку.

– Он опять поет эту ужасную балладу?

– Да, – прошептал Каладорн, не разжимая губ. – Я считал, что все барды в городе официально предупреждены о нежелательности подобных выступлений.

Люция искоса взглянула на своего молодого возлюбленного. Он, безусловно, забавен и хорош собой, но рядом с ней никогда не проявлял интереса к политике. Более того, предостережение, о котором говорил ее спутник, было издано Лордами Глубоководья только сегодня утром. Люции это было хорошо известно, поскольку узнавать все обо всем было ее основным занятием, но как мог узнать об этом Каладорн? Она отвела его подальше от толпы и поинтересовалась:

– Ты уверен, что в этой балладе нет правдивых фактов?

– Боюсь, что есть. Когда-то леди Лаэраль путешествовала вместе с группой искателей приключений, известной под названием «Девятка». Она обнаружила могущественный артефакт, некий предмет в виде короны, и он обратил ее в опасную сумасшедшую.

– Этот факт не был известен широкой публике, как мне кажется, – осторожно заметила Люция, стараясь скрыть одновременно и любопытство, и радость.

– До сих пор, – согласился Каладорн. – О таких вещах не стоит петь на каждом углу в угоду любопытной публике. Болезнь Лаэраль и заступничество Хелбена Арунсуна касаются только лордов и могущественных чародеев.

Люция задумчиво прищурила глаза. Странно было слышать такие заявления от Каладорна, который, еще в юном возрасте, порвал со своей могущественной семьей ради опасных приключений.

– Я с тобой согласна, любовь моя, но что ты или я можем сделать, чтобы это предотвратить?

– Ничего. Ты права.

Каладорн криво улыбнулся, но взгляд его по-прежнему оставался прикованным к толпе любопытствующих горожан. Он беспокойно переминался с ноги на ногу и рассеянно крутил серебряный перстень на пальце левой руки. Люция с любопытством ждала продолжения.

– Знаешь, – наконец заговорила она равнодушным тоном, – я что-то не в настроении смотреть сегодня выступление в «Трех жемчужинах». Прием на моей морской вилле состоится уже через несколько дней, а мне предстоит еще так много купить. Не возражаешь, если я займусь этим прямо сейчас, любимый?

– Нет, конечно, нет, – ответил Каладорн, может быть, чуточку поспешно.

С этими словами он поцеловал свою даму и мгновенно смешался с толпой.

Люция заглянула в магазин шляп, убедилась, что Лаэраль нигде не видно, затем пересекла улицу и зашла в первоклассную таверну. Там леди Тион заняла столик у открытого окна, заказала вино со специями и стала ждать.

Ожидание не было долгим. Вскоре на улице появился дежурный патруль, и солдаты стали разгонять людей, ссылаясь на приказ Лордов Глубоководья. Люция откинулась назад с удовлетворенной улыбкой на лице. Каладорн, ее привлекательный и обходительный любовник, мог оказаться тем связующим звеном, которое она так долго искала. Конечно, появление патруля могло быть случайным совпадением. Люция взглянула на водяные часы на стене таверны. Нет, до обычного обхода на этой улице оставалось еще не меньше десяти минут. Женщина не поленилась изучить маршруты патрулей и теперь знала, каковы интервалы между обходами в любой из частей города. И уж конечно, она не собиралась хвастаться этими знаниями в великосветском обществе.

Через окно таверны Люция внимательно следила за разворачивающейся сценой. Если Каладорн действительно имеет к этому отношение, ему предстоит еще много узнать о людях, которыми он управляет. Он чудесный любовник, но слишком чист сердцем и слишком благороден, чтобы представить, как его действия отразятся на мнении большинства людей. Жители Глубоководья слишком независимы, чтобы мириться с подобным вмешательством в их жизнь.

Интуиция и на этот раз не подвела Люцию. Менестрель выразил громкий протест и стал препираться с капитаном стражников. Затем он обратился к слушателям и потребовал от них выразить свое мнение по поводу тирании; при этом певец клялся, что слова его баллады соответствуют истине, и никто не вправе зажимать рот певцам. Люция цинично отметила про себя, что такое зрелище представляло больший интерес, чем сама баллада, а быстро растущая толпа подтвердила ее мнение.

Она с восторгом наблюдала, как менестрель вскочил на скамью и принялся размахивать руками, протестуя против наглого поведения стражников и Лордов Глубоководья. В качестве аргумента он даже вытащил короткий меч. Этот довольно комичный жест раззадорил толпу. Люди начали напирать на стражников, а потом забросали патруль товарами из ближайших лавок. Часть слушателей разбегалась, опрокидывая торговые палатки и топча ногами рассыпавшиеся товары.

На помощь патрулю быстро прибыли вооруженные солдаты, а спустя некоторое время улица была очищена от нарушителей спокойствия и порядок восстановился. Люция не могла удержаться от смеха при виде менестреля, ковыляющего между двумя дюжими солдатами. Хозяева магазинов и разносчики принялись подсчитывать убытки, собирать то, что не было растоптано или украдено ворами и карманниками, которыми изобилуют даже лучшие из городов.

Леди Тион не могла не воспользоваться создавшейся ситуацией. Она покинула таверну и подошла к пожилой женщине, рыдающей над сломанной тележкой и растоптанными цветами. Несколько минут Люция сочувственно выслушивала жалобы продавщицы цветов, а затем сунула ей в руку маленький кошелек. Приложив палец к губам, она торопливо покинула место стычки. Со всевозможными предосторожностями, стараясь не привлекать особого внимания, женщина шла по улице, раздавала серебряные монетки, прибавляя к ним слова утешения, и подстрекала людей к новым выступлениям.

* * *

По дороге к магазину музыкальных инструментов Халамбара Данила невольно заметил, что торговые ряды на улице Мечей непривычно пустынны для этого времени суток. Возможно, в этом была виновата погода. Ночь выдалась довольно прохладной, а сильный морской бриз заставлял плясать и трепетать огоньки уличных фонарей. Темно-фиолетовый костюм Данилы, вполне подходящий для сухого и жаркого климата Тезира, не спасал от холода. В первом же магазине готового платья Арфист приобрел дорожный костюм цвета лесной зелени, полный комплект белья, а также пару крепких кожаных сапог. За дополнительную плату хозяин магазина согласился сжечь его фиолетовую одежду.

Спустя несколько минут юноша увидел роскошный дом, бывший целью его прогулки. Как и многие другие строения на этой улице, дом имел три этажа и не так давно был заново оштукатурен. По обе стороны от входной двери окна в крепких дубовых рамах сияли ромбами стекол, и сама дверь тоже была вырезана из дуба. Бронзовые ручки и задвижки на окнах изображали маленькие арфы – хитроумное магическое изобретение в целях предосторожности: при малейшей попытке открыть замки они издавали сигналы тревоги.

Как только Данила распахнул входную дверь, маленькая арфа над косяком возвестила о его приходе. Юноша прошел в магазин и отдал плащ встретившему его слуге.

Магазин состоял из единственного зала, расположившегося на первом этаже здания. Справа от Данилы всю стену занимали выставленные на продажу различные инструменты, начиная с пользующихся заслуженной славой лютен, изготовленных собственноручно хозяином, и заканчивая недорогими оловянными свистками с запада Муншаезов. С левой стороны располагалась мастерская, где мастера и подмастерья изготавливали и ремонтировали самые лучшие в Глубоководье музыкальные инструменты. Сам Крийос Халамбар тоже занимался делом. Он склонился над большой басовой лютней, называемой теорба, и терпеливо прилаживал к ней новые резные настроечные колки. Халамбар оторвался от работы, и его лицо осветилось улыбкой. Мастер гильдии аккуратно положил инструмент и поднялся навстречу гостю.

– Добро пожаловать, лорд Танн! Наконец-то мы снова видим тебя в Глубоководье. Несомненно, в первую очередь тебя интересует регистр, но не можем ли мы быть полезными в чем-то еще?

Данила озадаченно моргнул. Он бывал в магазине Халамбара раз двадцать, но ни разу ему не предложили вписать свое имя в регистр бардов. Тем более ни он, да и никто другой, если уж говорить начистоту, не удостаивался такого радушного приема от вечно хмурого мастера гильдии.

– Мне нужна новая лютня, – ответил Данила. – Старую пришлось бросить во время последнего путешествия.

В знак сочувствия такой потере цеховой мастер скорбно покачал головой:

– Как я помню, ты предпочитаешь семиструнную лютню, и у нас есть одна, которая должна тебе понравиться.

Халамбар прошел в дальний угол и снял с крючка на стене инструмент поразительной красоты. Лютня была изготовлена из светло-кремового клена, а центральное отверстие украшала замысловатая розетка из розового дерева» тика и эбенового дерева. Данила снял перчатки, принял из рук хозяина инструмент и присел на предложенный стул, чтобы сыграть несколько нот. Голос лютни оказался под стать ее красоте, и все струны звучали верно.

Юноша с улыбкой взглянул на мастера:

– Голос и внешний вид говорят о том, что эта лютня вашей работы, мастер Халамбар. Я бы не прочь купить ее, назовите вашу цену.

– Для тебя, – поклонился Халамбар, – двенадцать сотен серебряных монет.

Лютня стоила этих денег, и даже больше, но Данила покачал головой и с сожалением протянул инструмент мастеру.

– Боюсь, что у меня нет с собой такой суммы, а инструмент мне нужен сегодня. Нет ли у вас другой лютни, поменьше?

– Не стоит из-за этого беспокоиться. Я с удовольствием предоставлю кредит.

Это было еще более удивительно, но Данила не стал спорить с удачей. Вдобавок к лютне он купил запасные струны, прочный кожаный футляр, защищающий инструмент от непогоды, и пачку нотной бумаги, чтобы записывать новые песни. Если уж Арфисты хотят, чтобы он исполнял роль барда, он просто обязан представить публике новые произведения.

Пока приказчик в магазине готовил расписку, молодой человек склонился над регистром и стал перелистывать его на глазах у любопытствующего Халамбара.

– Не записан ли здесь мастер загадок по имени Вартайн? Он был в Глубоководье несколько месяцев назад.

Халамбар кивнул:

– Вартайн приходит и уходит чаще, чем звучат струны на моей лире. Его услуги высоко ценятся, но, как правило, работодатели быстро устают от него.

– Вот как?

– Характер Вартайна многих раздражает, – пояснил цеховой мастер, – Он держится с таким видом, словно всегда прав.

– Я понимаю, как это должно действовать на нервы, но как раз он-то мне и нужен. Если Вартайн сейчас занят, нельзя ли найти такого же отличного мастера, как он?

– Хотелось бы найти, – ответил Халамбар, перелистывая книгу. – В наши дни осталось не так уж много мастеров загадок, а таких, как Вартайн с его опытом и знаниями, и вовсе нет. По крайней мере, в Глубоководье. Возможно, тебе придется разыскать нанимателя Вартайна и постараться перекупить его услуги. Вполне вероятно, что работодатель уже сожалеет о своем приобретении и будет рад возможности избавиться от наймита. А вот и запись.

Халамбар с мрачной усмешкой постучал пальцем по странице:

– Да, наверно, в этом мире все же существует справедливость. Если кто-то и заслуживает общества Вартайна, так это тот самый негодяй!

Данила посмотрел поверх плеча мастера и застонал. Строчка, написанная тонким, наклонным почерком, гласила: «Вартайн из Калимпорта, мастер загадок. Нанят двадцать восьмого дня месяца миртула. Наниматель: Элайт Кроулнобар».