Бронвин остановилась шагах в ста от башни Черного Посоха. Это было одно из самых необычных сооружений в очень необычном городе. Высокий, с плоской вершиной, конус сплошного черного камня, окруженный темным занавесом, сотворенным из какой-то субстанции. В стенах здания не было никаких видимых дверей. Женщина обошла вокруг, не совсем уверенная, что же ищет. У подножия стены она нашла высокую плетеную корзину. Такую мог бы использовать для выставления товара на прилавках купец. В задней комнате Любопытного Прошлого было несколько подобных. Пройдя между двумя соседними зданиями, Бронвин остановилась и стала ждать.

Спустя непродолжительное время, корзина задвигалась, отодвигаемая рукой маленькой седовласой дворфы. Узнав Элис, Бронвин глубоко вздохнула.

Даже несмотря на боль, Бронвин была восхищена ловкостью дворфы. Появление из невидимой стены несомненно привлекло бы внимания каждого, находящегося поблизости. Но кто мог заметить купчиху-дворфу, которая, казалось, просто наклонилась, чтобы лучше подхватить груз и продолжить путь? Очевидно, Элис желала проскользнуть за стену вслед за своей ношей, а затем отправиться по собственным делам. Это было очень ловко придумано.

Бронвин направилась следом за Элис, держась от предательницы на расстоянии тридцати шагов. По крайней мере, теперь ей было известно, как именно Арфисты следили за её делами. Но вот то, что Элис отчитывалась лично Хелбену Арансану, магистру Арфистов, было настоящей проблемой. Бронвин не могла понять, за что заслужила подобного внимания. Ведь архимаг, вне всяких сомнений, был обеспокоен её с Малхором делами. Члены Жентарима редко посещали Глубоководье, и деятельность их тщательно контролировалась. И, как говорила она сама, опытный маг мог бы получить от обработанного Малхором янтарного ожерелья много информации. Хелбен будет не рад его потере.

Накатившая снова волна гнева остановила Бронвин. Вероятно, архимаг приказал Элис принести ему украшение. И это после того, как Бронвин пообещала Малхору, что сохранит его в безопасности от тех, кто способен читать магические следы. Казалось, Арфисты снова заставляют её нарушить слово. Этого она допустить не могла.

Добравшись до Любопытного Прошлого, Бронвин кинулась на дверь с такой силой и яростью, что с потолка посыпался ливень штукатурки, оседающий на высоких стенах и редких вещах, выставленных на полках. Два испуганных хафлинга-клиента и столь же изумленная хозяйка магазина — дворфа — уставились на неё в ответ.

— Где янтарное ожерелье? — потребовала Бронвин.

На коричневом лице дворфы отразилось замешательство.

— В сейфе, дитя. Где ты его и оставила. Прошу, смотрите — я скоро приду, — сказала она своим клиентам.

Дворфа бросила взгляд на личную версию лавочного кота — прилизанного злобного ворона по кличке, внезапно, Лавочный Кот. Ворон спрыгнул со своего насеста, располагаясь так, что пальцы хафлинга оказались в досягаемости его ужасного желтого клюва.

Элис и Бронвин поспешили в пыльный беспорядок корзин, ящиков и бочек, которыми была забита магазинная кладовая. За спиной раздался резкий крик, а затем пронзительный визг хафлинга.

— Советую подумать, — посоветовал ворон, произнося одну из фраз, используемых им для пущего эффекта.

Дворфа вздохнула и закрыла дверь.

— Мне нужно успеть прежде, чем Филфуфия уйдет. Бронвин, есть кое-что, что тебе следует знать. Садись, детка.

Бронвин опустилась на подозрительно знакомую корзину. Она сглотнула ком, вставший в горле.

— У меня тоже есть для тебя пара вопросов.

— Им придется подождать. Прошу, послушай внимательно. Это трудно сказать, и мне не хотелось бы повторяться.

— Продолжай, — осторожно сказала Бронвин.

Она так крепко сжимала края корзины, что прутья впивались в её ладони. Это было последнее, чего она ожидала от Элис. Дворфа была спокойной и уверенной. Никогда не показывай им, о чем думаешь, учила она Бронвин. Правило, регулировавшее все деловые отношения и, казалось бы, их отношения друг с другом. Но в данный момент Элис отбросила всякие условности. Глаза дворфы блестели от слез, лицо перекосилось от боли, а тело дрожало от волнения, слишком сильного, чтобы его скрыть. В общем, Элис была точным отражением состояния самой Бронвин.

— Детка, ты не единственный Арфист в магазине. Мне поручили следить и защищать тебя, не объясняя причин. До не давнего времени, я их не знала. Кроме каких-то общих сведений о том, что именно должна искать. Но горшок нагревается…

В нескольких словах дворфа рассказала ей, что Хелбен говорил о Жентариме, паладинах и семейных реликвиях.

Бронвин слушала, и боль вызванная предательством, захватывала её, но вместе с тем росла и её решимость.

— Я должна поехать в Терновый Оплот, — сказала она. — Я должна увидеть своего отца.

— Разумеется, детка, — проницательно посмотрела на неё дворфа. — Но именно этого они и ждут. Могут возникнуть сложности. Если, конечно, мы их не отвлечем.

План становился ясен, и Бронвин кивнула. Но один вопрос все еще оставался. Она встретила и выдержала взгляд Элис.

— Мы? — подчеркнуто спросила женщина.

— Мы, — твердо сказала дворфа. — Ты сделаешь, что должна, а я помогу тебе всем, чем смогу.

Элис замялась, а затем протянула руку, в знак извинения и мира.

Пожатие рук, Арфист Арфисту. Бронвин знала этот жест и считала его неправильным, если учесть то, что предлагала Элис, и какой именно секрет они разделяли. Женщина отбросила маленькую руку дворфы в сторону. Прежде, чем шок в глазах Элис успел смениться болью, она сжала маленькую дворфу в объятиях. Две женщины кратко и с силой прижались друг к другу.

Спустя мгновение, Элис отстранилась и откашлялась.

— Ладно, пойду лучше гляну, что вызвало недовольство Лавочного Кота, — сказала она поспешно, протерев глаза ладонью.

— Отличная идея, — ответила Бронвин, хотя не слышала хриплого голоса ворона с тех пор, как они покинули лавку. Веселая улыбка слегка изогнула губы девушки, когда она следила, как дворфа бежит в магазин. Затем, вытерев глаза, она поднялась в свою комнату по задней лестнице. Собравшись с мыслями, Бронвин приготовилась к поездке.

* * * * *

Небольшая, вымытая морем, пещера, расположенная к югу от туннелей Каменной Шахты, примерно в полудне быстрой ходьбы, была всего шесть шагов по периметру. Эбенайзер снова и снова мерил шагами её пол, оценивая свое затруднительное положение.

Пещера была совсем крошечной. Превосходно крошечной, заваленной высушенными водорослями, клешнями крабов и сломанными раковинами. Похожие на мидий существа всех возможных видов облепили каменные стены и потолок. Пол под ногами дворфа состоял из камня и океанского песка. Не слишком домашняя обстановка по стандартам дворфов, но теперь это место служило ему укрытием и тюрьмой одновременно. Большой камень, которым дворф прикрыл зев пещеры, сохранял его убежище в безопасности — пока. Эбенайзер не был уверен, что станет делать, когда начнется прилив. Скорее всего — утонет. Он слышал море и даже чувствовал его соленый запах, пробивавшийся сквозь гораздо более близкий и неприятный аромат, что доносился снаружи.

— С разделочной доски, да в котел, — пробормотал Эбенайзер. Фразочка была избитой, но сейчас она как нельзя лучше подходила ситуации. Потому он решил, что, пожалуй, может использовать её. Разок.

Эбенайзер снова оглядел путь, который привел его в это затруднительное положение. Он пережил падение с уступа на плоский камень и выбрался из расколовшегося ящика — а потом потерял равновесие и плюхнулся в реку. Эбенайзер никогда не учился плавать, и теперь понял — почему. Холодная вода оказалась треклятски неприятной. Казалось, его бросало и швыряло часами. Во всяком случае это продолжалось дольше, чем он рассчитывал. Единственное, что спасло его от утопления — постоянная ругань — и огромный валун, в который он врезался. К счастью, камень оказался не единственным, и, как только ему удалось проморгаться, дворф смог перебраться на берег. Проблема была лишь в том, что он оказался позади путей Каменной Шахты, и единственным способом вернуться туда — было отправиться вверх по реке. То есть назад. Спасибо, нет. Потому он поднялся на поверхность самым коротким из найденных туннелей и двинулся на юг, вдоль береговой линии моря — шумного, противного моря. Он хотел дойти до точки, где сможет взобраться по почти пологому склону и вернуться на Торговый Путь. Мысль заключалась в том, что дорога была самым быстрым способом вернуться назад, ко входу в туннель. К сожалению, прогулочка предстояла долгая — но прежде, чем он это понял, прошло минимум полдня. Дворф подозревал, что опоздает.

Вот как выглядела «разделочная доска». «Котел» был не лучше. Эбенайзер вздохнул и приблизился к устью крошечной пещеры.

Скелетная рука метнулась в его сторону. Дворф отпрыгнул назад, и коготь проскочил мимо, так близко, что запах гниющей плоти едва не заставил его упасть на землю.

— Близко, — признался он, отступая. — Хорошо, что я сбрил усы. А то был бы пойман.

Дворф поправил камень, который заслонял большую часть пещеры, и успокоился. Он мог бы сражаться. Орки, гоблины, да даже эльф, если до того дойдет. Но он понятия не имел, что за твари окопались за пределами пещеры. В смысле, кем они были. Ибо осталось от существ совсем немного. И даже знай он, какой стиль боя использовать — у него не было оружия, чтобы вступить в бой. Мда. Вот тебе и котел, все замечательно.

Эбенайзер осмелился снова бросить взгляд через камень. На скалистом берегу его дожидались три уродливых голодных твари, чья плоть, раздутая и гниющая, делала их неузнаваемыми. Дворф знал, что Море Мертвецов кишело немертвыми, но место это было далеко от того болота, в котором, как он слышал, они водились.

— Потерялись, да? — крикнул он им. — Тогда топайте на север. Следуйте за морем. Когда под ногами станет мягко — вы почти пришли!

Его слова были не простой бравадой. Почувствовав запах, Эбенайзер признал зомби. Кто-то поднял несчастных существ, превратив мертвых людей или кого там еще, в этих гниющих безвольных уродов. Надежды было мало, но Эбенайзер подумал, что зомби могли бы послушать его, не имея под рукой другого хозяина, способного сказать им, что делать.

Что и произошло. Его слова возымели эффект — правда не тот, которого он ожидал.

— Эй, ты, в пещере! — крикнул ясный молодой баритон. — С тобой все хорошо, друг?

Крик шел со стороны дороги. Эбенайзер поднялся на ноги.

— Не жалуюсь, — крикнул он. — Вот только меня держат три очень мертвых человека, которые забыли прилечь и отойти на покой.

Наступила тишина, прерываемая только звуком приближающихся копыт.

— Вижу их.

В голосе человека слышалось только отвращение, не страх, и это беспокоило Эбенайзера.

— Надеюсь, ты с компанией.

— Я один, — спокойно ответил голос. — Но со мною милость Тира.

Одинокий человек, убежденный в милости какого-то там человеческого божка. Дворф застонал и привалился к стене пещеры. Он соскользнул вниз и сел, изо всех сил стараясь не слышать звуков того, что непременно должно было произойти. Зомби не были культурными воинами и предпочитали раздирать добычу. К удивлению дворфа, голос юноши возвысился в песне, судя по её звучанию являвшейся гимном. В таверне подобное не примут с распростертыми объятиями. Слишком медленно и торжественно, а не по-настоящему запоминающееся. Но Эбенайзер ощутил силу и был окутан ею. Он поднялся на ноги и посмотрел на валун.

Молодой человек, кудрявый, словно агнец и почти такой же красивый, шел к высокому белому коню. Три зомби бросились к нему, но это нисколько не пошатнуло самообладание юноши. Он просто поднял руку, другой указывая на немертвых. Его песня взлетела, достигая вершины силы.

— Во имя Тира приказываю вам уступить судьбе!

Мгновенно, существа обмякли и упали на землю. Разорванная гнилая плоть, кости, ставшие ломкими от долгого контакта с неестественно долгим распадом, наконец приняли положенный порядок вещей и обратились в прах. Отодвинув камень, Эбенайзер выбрался из пещеры.

— Отличный трюк, — признал он.

Молодой человек кивнул.

— Добра тебе, друг-дворф. Хорошо, что я услышал твой крик. Теперь, прошу меня извинить.

— Погоди, — сказал Эбенайзер, ловя поводья коня. — Я должен рассказать кое-что своему клану. Мог бы ты подвезти меня туда, куда мне нужно?

— Ледяной Ветер не сможет донести нас обоих, — сказал юноша, кивая на белую лошадь. — И долг зовет меня в другое место.

— Но это очень важно!

— Тогда пусть Тир ускорит твой шаг и придаст стремительности твоему путешествию.

— Возможно, он уже это сделал, — пробормотал Эбенайзер.

Протянув руку и схватив мужчину за бело-синие одежды, он сдернул его с лошади. Вместе, они повалились на землю, и молодой человек потянулся за мечом. Схватив первое попавшееся под руку оружие — камень, вдвое превышающий размеры его кулака — Эбенайзер стукнул человека между глаз. Тот застонал и обмяк. Дворф вскочил на ноги.

— Прошу прощения, — пробормотал он, с облегчением замечая, что человек все еще дышит.

Позаимствовать лошадь в том ужасном положении было одним делом. А вот убить человека, который помог ему — совсем другим. Но, как сказал юноша, Тир помог. Для Эбенайзера было совершенной неблагодарностью проигнорировать такой обдуманный и своевременный дар. Дворф схватил коня за поводья, он подвел животное к валуну. Взобравшись на камень, Эбенайзер едва успел всунуть ногу в стремя. Подтянувшись, дворф сел в седло. В отличие от большинства дворфов он любил лошадей и ездил верхом, когда выпадала такая возможность. Это была лучшая из виденных им лошадей. Будет нелегко вернуть животное, но Эбенайзер твердо решил найти способ сделать это.

— Пошел я тогда, — сказал он юноше, который уже начал отходить от удара. — Если у тебя будут проблемы, вали все на Тира.

Тряхнув поводьями белой лошади, Эбенайзер направился на север — домой, в свой клан.

* * * * *

Данила был частым гостем Любопытного Прошлого. Прежде он не часто думал о роли, сыгранной в развитии бизнеса Бронвин. Ему нравились редкие и красивые вещицы, как и многим из его богатых сверстников. Послать им контакты Бронвин было не большим делом. Одолжение, которое он сделал бы для любого друга. Разница же была в том, что делал он это по просьбе Хелбена и с целью удержать Бронвин в Глубоководье, под взглядом архимага.

Стоя перед высоким зданием, в котором располагалась лавка, Данила задавался вопросом — что Бронвин подумает о подобном вмешательстве, или о том, что её магазин, как и многие другие на этой улице, фактически принадлежали Арфистам. Возможно, ему стоит прямо сказать ей об этом, подумал Данила, толкая большую дубовую дверь. Возможно, стоит рассказать ей все, что он узнал о наследии её семьи. Но Хелбен настаивал, что в этом кроется опасность. По мнению Данилы, архимаг был чрезмерно осторожен и часто откровенно скупым во всем, что касается информации, но как мог юноша быть уверен, что Хелбен ошибался?

— Советую подумать, — произнес хриплый, нечеловеческий голос прямо ему на ухо.

Данила подпрыгнул, а затем развернулся, оказываясь лицом к лицу с большим вороном. Улыбка скривила губы юноши. Странно, что обычное бормотание птицы так идеально подошло к амбивалентному состоянию его мыслей.

— Уверяю, дорогой Лавочный Кот, я так и сделаю. Твоя хозяйка здесь?

Ворон лишь поднял голову и посмотрел на блестящее в ухе Данилы золотое кольцо. Хлопнув рукой по уху, Данила сделал несколько разумных шагов назад. Ворон был проклятием магазинных воров, но иногда демонстрировал, что не может различить вещи, принадлежащие магазину и предметы, которые покупатели имели полное право забирать с собой.

— Он тебя не понимает и ничего не скажет, — сказала Элис Тинкер, выходя из-за стойки.

— Я пришел к Бронвин, — сказал он прямо. — Где она?

— Ты её упустил, — ответила дворфа, широко распахивая глаза. — Вот и все. Сегодня утром она уехала в Даггерфорд. Через Южные Врата, — добавила беспомощно она.

— Правда?

— У неё заказ. Один паладин отправил её искать старый меч. Паладинский меч. Не то чтобы волшебный, но благословлённый, хотя не могу сказать тебе, какая в этом разница. Кажется, он был потерян около двухсот лет назад в значительной битве с людьми-ящерами. Бронвин узнала о мече, который мог бы соответствовать описанию. Ты знаешь, что болото отступает, и в Даггерфорде нашелся мальчонка, который отыскал старый меч, когда вылавливал мидий. Она ушла, чтобы собственными глазами увидеть тот ли это меч.

— Маловато информации, — легко заметил Данила.

Элис снова пожала плечами.

— Все что есть. Еще что-нибудь?

— Когда ты ожидаешь её возвращения? Даггерфорд это… где? Около двух дней езды? Кажется, ей понадобиться пара дней, чтобы заняться делами, а затем примерно столько же, чтобы вернуться.

— Да, звучит верно, — согласилась дворфа.

Как и следовало ожидать, заметил Дэн. Даггерфорд и Терновый Оплот находились на равном расстоянии от Глубоководья, хотя направления были совершенно противоположные. Он подозревал, что Бронвин прошла через Южные Ворота лишь чтобы присоединиться к каравану на север, вернуться в город и с новым караваном пройти через Северные Ворота. Она и раньше использовала подобные уловки. И он должен был восхищаться тем, что Элис рассказала о заказе паладина. Это было просто замечательно. Ясное дело, Арфисты не желали информировать паладинов о своем интересе к Бронвин, а потому они едва ли могли постучаться в Залы Правосудия, чтобы уточнить, какое задание было дано девушке. Разумным выходом было бы отправиться в Даггерфорд, чтобы обеспечить её безопасность. Ну, вероятно так поступят Арфисты. У Данилы же были другие планы. Он наклонился и поцеловал коричневую щеку дворфы.

— Спасибо, Элис.

— За что? — она фыркнула, одной рукой вытирая щеку. — Я, как обычно, отчиталась перед тобой. И ты, как обычно, передашь отчет куда следует. Дела. Как обычно.

— Я передам твой отчет, — сказал он, делая умышленный акцент на этих словах.

В глазах дворфы возникло понимание, и едва заметная благодарная улыбка изогнула её губы. Она прочистила горло и отвернулась. Открыв стеклянный стол, дворфа схватила пару сережек в форме слезы. Серебро, оправляло лунные камни и сапфиры. Они были прекрасны и отлично подходили полуэльфийской подруге Данилы.

— Они эльфийские, и, если я правильно помню, эльфийский фестиваль в Спринграйте не за горами.

Данила подсчитал цену и положил золотые монеты в руку дворфы.

— Арилин понравится. Она быть может даже их наденет. Ты прекрасный продавец, Элис, — сказал он, добавляя к своему замечанию еще один поцелуй, — а еще — прекрасный друг.

Данила повернулся и ушел, отбрасывая с дороги подозрительного ворона. Он с удовольствием отметил, что на этот раз дворфа оставила след его поцелуя красоваться там, где он его оставил. Идя по улице, он вознес молчаливую молитву к Селуне, богине лунного света и всех ищущих. Он молился, чтобы Бронвин безопасно добралась до Тернового Оплота и нашла там то, что так давно искала.

* * * * *

Даг Зорет слышал истории о величине и сложности подземного мира, но все они бледнели в сравнении с реальностью. Туннели и пещеры под Горами Меча тянулись вечно, уходя глубже, чем, как казалось жрецу, мог уйти человек. Даг Зорет никогда не был так глубоко под землей. Обстановка была столь угнетающей, что ни одна подземная замковая темница, какой бы страшной и сырой она не была, не смогла бы давить на узника больше. Возможно, так действовало осознание многих тонн камня и земли над головой или же постоянная опасность, исходящая от бегущей сквозь сердце горы реки.

Речная тропа была скользкой и коварной. Ни один путник упал отсюда на крутой берег, чтобы дать потоку смыть себя и унести к смерти. Их заставили убить одного из вьючных мулов. Животное упало и сломало ногу среди острых камней. Шум ревущей воды почти оглушал, а единственный свет давал мох, который прорастал в неровных узорах на стенах туннеля.

Но Даг выбрал путь именно за его опасность. Рев реки заглушал шаги приближавшейся армии, а светящийся мох делал факелы совершенно ненужной вещью. Сложно застать врасплох дворфов. Уничтожение их застав — одного кузнеца-затворника, да парочки зашедших далеко шахтеров — смогло помочь. Один из шахтеров принес интересные новости. Разумеется, он поделился ими без охоты. Он умер, не сказав ни слова, несмотря на самые изысканные попытки солдат жентийцев вырвать у него информацию. Дух дворфа был более сговорчив. Грязный даже после смерти, дворф постепенно поведал, что большая часть клана Каменной Шахты собралась, чтобы отпраздновать свадьбу младшей дочери патриарха. Настанут дни веселья и торжеств. Свадебный эль, особенно мощный напиток, будет литься рекой.

Никто из солдат не считал, что подобное стечение обстоятельств гарантирует легкие времена. Дворфы были свирепыми вояками, чья доблесть и ярость, казалось, только увеличивались вместе с количеством эля в их животах. Но что играло на руку жентийцам, так это неожиданный доступ к туннелям, о которых прежде знали лишь паладины Тернового Оплота.

Информация сира Гарета оказалась точной, хотя Даг позаботился о том, чтобы сведения проверили. Наконец, они добрались до последнего туннеля, который привел их к большому залу владений Каменной Шахты.

Команда вести себя тихо и приготовиться быстро пролетела по линии людей, передаваемая с помощью жестов. Даг наблюдал, как солдаты ослабляли свое оружие и убирали из полупустых вьюков на мулах лишние вещи. Животные останутся с погонщиками. Они будут полезны на новых торговых маршрутах, которые обеспечит это завоевание. Когда все было готово, Даг кивнул капитану, и солдаты крадучись двинулись вперед.

Сердце Дага наполнилось волнением, мрачным и непреодолимым. Раньше он видел сражения лишь издалека. Начальники в Темном Оплоте считали его слишком ценным, чтобы рисковать в ближнем бою. Он заработал свое место в войске боевых жрецов благодаря стратегии и заклинаниям, творимым им с благословения Цирика. Это был первый раз, когда он ощутил запах крови, страха и испил силы вина разрушения.

Заняв место за войском, он начал бормотать негромкую молитву. Даг влил в неё весь свой давно подавляемый гнев, всю ненависть и жажду крови, власти, смерти.

Злое заклинание набирало силу и мощь, разрастаясь до тех пор, пока Даг не стал похож на нечто новое, рожденное из темной силы Цирика и собственной непостижимой тоски. Сила расплылась, захватывая солдат невидимыми лапами, затягивая их в вихрь того, что Даг чувствовал, видел и призвал. Вскоре люди бросились бежать, громыхая поднятым оружием. Их глаза блестели от жажды крови.

Дворфы все услышали и выбежали навстречу, как и планировал Даг. Миновав туннель, они оказались в прихожей, огромной великолепно оформленной зале, чья мрачная красота едва не отвлекла Дага от его страшной миссии.

Едва, но не полностью. Голос Дага взмыл вверх, становясь похожим на завывания ветра. Вырвавшееся из его горла заклинание окутало комнату.

Сила, видимая лишь ему, вырвалась водоворотом, чтобы окружить и захватить массивные каменные статуи. По зале пронесся звон. Мгновенно, статуи задрожали. Дворфы остановились, поражаясь предвестию того, что их вид боялся более всех остальных. Землетрясение.

Но в реальности гнев Цирика обратился чем-то менее жутким. Чудесные статуи давно мертвых дворфских героев повернулись к своим потомкам. Они наклонились вперед, сходя со своих пьедесталов, — действие это сопровождалось громоподобным грохотом — 　после чего врезались в толпу дворфов.

Некоторым хватило ума и возможности, чтобы сбежать обратно в туннель, но десятки из них были раздавлены падающими камнями. Жентийские солдаты кинулись в клубящееся облако пыли.

Звуки яростной битвы эхом разносились по туннелю, ведущему в большой зал. И хотя у жентийцев было больше людей, оружия и магии, Даг, разумеется, еще не списал дворфов со счетов.

У него была возможность познать, как яростно могут сражаться люди, стремясь защитить свой дом и семью. Он видел, как его брат, Бьерн, вступает в сражение, выживая дольше, чем это было возможно, по мнению любого здравомыслящего человека. Молодой лицо брата явилось перед ним сейчас, принося с собой боль потери. Даг беспощадно отшвырнул память прочь.

Он начал повторять новое заклинание тьмы. То, что разработал сам, как боевой маг Темного Оплота. То, которому научил подчиненных себе мужчин и женщин. Он назвал его Бег во Сне. Заклинание замедляло противников, делая каждое их движение вялым и тяжелым, словно они двигались в воде. Оно повторяло, точно и смертоносно, ощущение, которое преследует человека в кошмаре — погони и неспособности сбежать. Вот только заклятие было не сном, а мрачной реальностью.

Магия вступила в силу, превращая боевые потуги дворфов в мрачный медленный танец. Даг оглядел выживших дворфов, оценивая их на предмет способностей. Отыскав того, что, по его мнению, обладал определенной ценностью, он выделил будущего раба слабым фиолетовым сиянием. Оно послужило как для того, чтобы парализовать дворфа, так и для того, чтобы выделить его среди сородичей. Его люди дважды подумают, прежде чем противостоять воле Дага, даже обладая силой, данной заклинаниями битвы.

Даг нашел, что процесс отбора рабов доставляет ему наслаждение. Каждый дворф, погибший по его вине, стал приношением Цирику, богу раздора. Но в выборе было что-то большее, что-то настолько волнующее, что почти граничило с богохульством. Цирик забирал, но только Даг Зорет мог отдавать. Он указывал, и дворф оставался в живых. Краснобородая женщина, предположительно — ювелир, судя по её богатым украшениям. Безбородое дитя. Еще одно. Вон тот, чей молод взлетел, чтобы размозжить череп солдата. Толстая седобородая женщина в праздничных одеяниях. Нет. Эта слишком стара, чтобы иметь ценность. Фиолетовый свет погас, и меч жентийца пронзил её тело.

Слишком быстро. В относительной тиши, последовавшей за этой смертью, сердце Дага колотилось так, что он был уверен — это слышит каждый. Но не важно. Его люди не думали об этом. Он видел, что его мрачное удовлетворение отражено сейчас на лицах каждого выжившего жентийца.

Даг сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями и переходя к следующей задаче.

— Закуйте пленников в цепи, не более трех вместе, — приказал он. — Вытаскивайте на поверхность. Вагоны готовы?

— Да, милорд, — ответил капитан.

Даг кивнул. В большей части северных земель рабство было объявлено вне закона, и он счел неосмотрительным пешком тащить дворфов по суше. Закрытые повозки предполагали определенную степень безопасности. Дворфы будут отправлены на юг и проданы на рынках. Там, где дворфская жизнь и дворфские навыки пользовались спросом. Деньги пойдут в Жентийскую Крепость, гарантируя, что никто не станет долго обсуждать, стоит ли Дагу удерживать завоеванное в своих руках. Какой бы приятной не была задача, она все еще выполнена не до конца. Есть туннели для изучения и туннели для запечатывания. И, самое лучшее…

Разрушение Тернового Оплота и восстановление кровных прав Дага Зорета.