— Я озябла, — пожаловалась Иланна. Она приподняла веки и осторожно высунула из-под пухового одеяла лоб и кончик носа. Светало, начинался новый день, и впереди ее ждали четыре дня корабельной качки.

В заключительную ночь перед отъездом скальный замок сговорился с морским ветром: рассвирепевшим и сильным. Вдвоем они решили наказать гостью, с королевским упорством, раздевающуюся до нижней сорочки. Арацог с семьей, два его брата с женами, дальняя родня и приближенные лорда Цога ночевали в большой зале на первом этаже с двумя каминами и многочисленными железными корзинами с раскаленным камнем. Но лучше ежиться от холода повыше, чем слушать бурные храпы мужчин да сонные стоны и тихие мольбы женщин. И, без сожалений, приятнее вдыхать свежий морской бриз, чем нюхать вонь телесных ветров, копоти, промозглой сырости, мясных объедков и горелого масла.

Родственники Арацога съехались с ближайших островов, как только прознали о посольстве. Их у лорда островов оказалось так много, что Иланна замучилась знакомиться с каждым. Летом всех гостей разместили бы на разных ярусах Ястребиного шпиля, кроме самых верхних, где камни в полу шатались, а стены в комнатах чуть ли не рассыпались. А поздней осенью и зимой древний замок пронизывали холод и ветер — поэтому его обитатели жались друг к другу в залах на первом этаже, а также в кухнях и подвалах. Переехать туда Висару и Иланне не позволило королевское достоинство, хотя Кимирра не поддержал их в этом вопросе, засиживаясь в общей зале с хозяевами и засыпая где придется. Однажды его обнаружили в компании лошадей и конюхов, мертвецки пьяного и храпящего на конюшне. Арацог предложил брату самому выпороть конюхов, но тот сказал, что у него слишком благородное сердце — поднимать руку на вчерашних товарищей.

Ястребиный шпиль на острове Уединения построили в легендарные времена на высокой скале, нависающей над гаванью. Рукотворное чудо всех островов Цога! Замок устремлялся в небеса почти на триста футов, а из его подвалов в гавань вел широкий ход, прорубленный в породе. Крутость хода и несколько железных решеток перекрывающих его делали замок неприступным: наружная тропа, ведущая к главному входу, тоже была узка и легко простреливалась лучниками. Вот только не войска победили Ястребиный шпиль — цитадель островов поразило само время.

Гахон Суровый осаждал его годами и добился лишь того, что защитники замка умирали от голода. Ветер, то вырывающийся из раскаленной пасти, то из затягивающий все и вся в ледяные ноздри, лживые слезы Темной богини или сострадательные Странствующего Бога — вместе они истощили камень намного успешнее королевских войск. Даже в их комнате, во фресках, прославляющих род Цога, нашлось много мелких прорех — слуги затыкали их мхом, тряпьем и соломою. Окна-бойницы, хоть и остекленные белесым стеклом, тоже поддували заметно: их ветхие деревянные рамы рассохлись, отойдя от стен вкривь и вкось. Когда орлиный лорд любезно уступил гостям свои покои, Висар первым делом заставил слуг принести лестницы и запаковать бойницы.

В остальном, покои лорда островов красивы и великолепны: тисовая кровать, богато украшенная моржовой костью и черненым серебром; шикарный балдахин из плотного льна с вышитым Странником, подбрасывающим орла — гербом Цога; резной стол и кресла из золотого дерева тонка; облицованный красной терракотой камин с росписью над ним. Роспись занимала половину стены и изображала корабль изгнанников, прибывающий из Великого Странствия на острова Цога.

К сожалению, и камин не остался в стороне, внося свою лепту в несчастья гостей. Его тяга оказалась чрезмерна: в дымоходе слышался гул; огонь, словно оголодавший нищий, сжирал черный камень, а по полу гулял неизменный сквозняк. При каждом разговоре Арацог извинялся, клянясь, что вот-вот начнет ремонт всего замка, но даже Иланна понимала — привести в порядок его родовую громадину дело не одного поколения.

Немного спасали от холода грудь мужа, согревающая лицо и шерсть кота, сберегающая тепло в ногах. Иланна выпросила Тухлого у Кимирры, и кот оправдывал ее ожидания. Он пристально наблюдал за ней большими желтыми глазами, стоически переносил ласку и ничем не мешал, беспробудно нежась на перине лорда целыми днями. Самое главное, кот вовремя слезал с роскошного ложа и как по часам гадил в углу — благо его кошачье дерьмо убирали слуги, а запах отправлений уносил из комнаты сквозняк.

— Мерзлячка, — просопел Висар, целуя ее в щеку. — Ты знаешь верный способ немного разогреться?

— Да, — улыбнулась она мужу и внутри затеплилась надежда. Вдруг это милость судьбы?! Может Странник хочет, чтобы она зачала дитя именно здесь, на еретических островах?

Почему он немилостив? Конечно, они уже не столь активны в плотских утехах как пять или пятнадцать лет назад. Но Висар все также холоден в разговорах с людьми и горяч наедине с ней, в супружеском ложе. Она все также любит мужа, а он любит ее. Доверенная служанка Нельва вытравила уже второй плод, похоже лишившись возможности родить, притом ничуть о потерянных детях не сожалела. Нельва по-прежнему весело щебетала, шутила с Иланной, пересказывая ей сплетни и слухи, которые ей удалось разнюхать в различных тавернах, замках и естественно, в чужих постелях.

А Иланне Маурирта приходилось пить настойки и отвары для зачатия, читать древние книги, выуживая из них магические ритуалы. Искатели рассказывали ей об одних благоприятных днях, явители о других, бабки-повитухи советовали третьи. Несколько лет назад он выполнила месячное бдение в Бирюзовом Храме вместе с немытыми старухами и припадочными молельщицами. Висар по настоянию лекарей пил снадобья, увеличивающие мужскую силу и крепость семени. Она рискнула бы всем для рождения дитяти! Однако Бог не дал ей радости! Все напрасно!

Плохие мысли утекали под натиском мужа. Оставались лишь его страстные поцелуи, родные глаза вблизи, сильные руки, проникшие под сорочку и ласкающие отзывчивую грудь. Его набухающий орган тревожил ее бедро, а сладкая дрожь зарождалась и разливалась по телу.

— Кот… — томно прошептала она, и Висар тихо хохотнул где-то над ухом. Он положил руку на ее лобок, отчего она вздрогнула, желая и не желая. Еще в первые годы муж стал ласкать ее там руками или ртом, и Иланна обвинила его в добрачном опыте, а может даже в хождении к шлюхам. Первая из редких ссор их союза. Висар вознегодовал — он чтил бога с юности, храня себя в чистоте. Однако показал ей большой трактат «О познании тел» великого философа Авартура, признавшись, что купил его ко дню свадьбы.

Они испробовали многое из этой книги, но сейчас она просто хотела ощутить плоть мужа внутри. Он и не стал затягивать, повернул ее набок и вошел в лоно, не переставая целовать ее губы, и прижимать к себе тело. Долгие мгновения Висар двигался, как она любила: все быстрее и глубже, все приятнее и сладостнее. Когда они достигли пика, вкусив блаженства вдвоем, как часто бывало, Иланна попросила мужа, не торопиться, не разделять сразу их единую суть, хотя в день отплытия хлопот предстояло немало. Они лежали некоторое время, переводя дыхания, шепча признания друг другу, пока Висар не присел в постели и не спросил:

— Он там не сдох? Не задохнулся?

Иланна рассмеялась. Она приподнялась, поелозила ногой по необъятной постели – Тухлый лежал там же, где его оставили вечером: через мех и шкуру чувствовалось его сонное мурлыканье.

— Живой. Ему как брату, ничего не сделается…

Висар поцеловал ее снова, рывком соскочил на помост, взял со стула бриджи, нижнюю рубаху и начал одеваться. Сквозь тусклые окна пробивались лучи ока, в полусвете от торса мужа шел пар; мышцы, закаленные тяжелым мечом, топором и плотницким рубанком, покрылись гусиной кожей. От его вида Иланна вмиг замерзла и натянула одеяло повыше.

— Пора вставать, — определил Висар. — Сказать слугам, чтобы принесли горячую воду?

Как бы вода не оказалась еле теплой. И неизвестно принесут ли чистой из речушки далеко внизу или грязной из дождевого резервуара?

В чертоге стояла новая дубовая кадка — как похвастался Арацог — подарок Энки Уклончивой, главы Тинасург — дома Завершающего Пирса. Иланна с удовольствием купалась в ней, смывая конский пот, сажу, пыль дорог.

— Не нужно. Времени мало, и я лучше еще полежу. Хочу, чтобы твое семя укоренилось!

Висар покачал головой. Она знала, что муж давно смирился с их бедой, но она… Она еще не отчаялась, она еще уповала на Странствующего Бога.

— Пусть Нельва и Толуска придут чуть позже. Покормят кота, причешут меня и помогут одеться.

Тухлый слишком толст, ленив и высокомерен, чтобы мяукая просить еды. Иланна рассчитывала посадить кота на голодный паек, но Кимирра прознал об ее намерениях и предупредил, что страшно обидится.

— Я буду ждать тебя к завтраку в парадной зале. — Висар полностью облачился в официальный, насыщенный синим цветом дублет. Он перекинул чрез плечо перевязь, будто сотканную из свежего снега, опоясался, прицепил меч и тубу с договорными свитками. В этом костюме муж выглядел красавцем, и она пару мгновений наслаждалась его видом, затем он галантно наклонил голову, развернулся и вышел.

Иланна потянулась, перебирая в памяти счастливые моменты недавнего соития. Ей повезло с мужем, как немногим знатным женщинам, однако она уже чувствовала вину за одолевшую тело утреннюю негу, и ее мысли перескочили на поручение короля-отца и дяди-свекра.

Вопреки ожиданиям знакомство с Арацогом прошло гладко. Ему понравились гости, а особенно привезенные ими дорогие подарки. Двойное стекло, заключенное в серебряную оправу, подходило не только для чтения, но и для розжига огня от божественного Ока. Секрет его изготовления тщательно охраняли королевские искатели. Еще один подарок — девяносто шесть медных карт с гравировкой различных сценок: например, карта горного леопарда изображала сцену охоты Хауренка Скалолаза на последнего такого зверя в горах Лабиринта. Иланна была в приятельских отношениях с мастером Негасом и уговорила его выполнить эту работу. Хоть он и торопился, получилось неплохо. Карты укладывались по двенадцати мастям в шикарный буковый ларец, покрытый лаком золотого дерева. Наконец, летопись Цога — искатель Хенрих переписал для нее часть своей истории: древнюю часть, еще до раскола, когда Маурирта и Цога союзничали, заключали браки и вместе воевали с безбожниками Слезы, тонка и южными староверами. Иланна лично вписала туда пафосные речи: благодарности Сихантасара Первого островитянам за их помощь в войнах с тонка — Хенрих полагал, что похожие слова вполне могли произноситься в действительности.

На пирах, в дипломатических или простых беседах она старалась проявить радушие и участие. Кимирра посоветовал им не трогать религиозную тему, и поэтому даже Висар, постаравшись, нашел с Арацогом общий язык. Лорд Цога любил пошутить, как и ее сводный брат, а его жена — леди Хи под стать мужу заливалась раскатистым смехом. Несколько вечеров они засиживались за полночь большой компанией. Два взрослых сына лорда, его младший брат Амцог, их жены, Морис — верный слуга-собутыльник Кимирры, Выжившие, седобородый Царцог – хранитель верфей Укрытия, а также большой любитель вин и кораблей, его сын Одноглазый Цанцог — язвительный и грубоватый. Последний иногда переругивался с Кимиррой, видимо имея на того давний зуб, но с остальными послами вел себя учтиво.

Цанцог рассказал чудесную историю о том, как погнавшись за небольшим китом, затерялся в океане и в отчаянии принял обет: отдать глаз ради спасения экипажа. Его судно тряслось целый месяц под проливными дождями и бурями, а запасы провизии начисто иссякли. Лишь по случайности Неумолимая недоглядела, и Странствующий бог привел корабль обратно к островам. Цанцог пришел к лекарям с твердым намерением избавиться от глаза, хотя оба они воспалились от влаги и сырости. Лекари решили немного обождать, вмешался и лорд Арацог, приказав своим явителям снять тяжелый обет. Они уже уговорили капитана, когда его левый глаз захирел, стал мутнеть и видеть все хуже. Обет исполнился по воле бога, а не слабого человека; Цанцог получил его отметину и находил это замечательным.

Послы побывали на острове Укрытия, находящемся в половине дня плавания от главного острова. Лорд Цога и его хранитель верфей продемонстрировали им остовы двух кораблей Странствия, заложенные незадолго до их приезда. Каркасы были неполные — Арацог жаловался, что длинных продольных балок для судов у него не хватает, а Тинасург задерживают, уже обговоренное, купленное еще в начале осени дерево. Иланна всегда считала, что высокие сосны еще сохранились в горах Южного Лабиринта, а уж крепкий корабельный дуб для шпангоутов, если где и произрастает, то только у язычников, килиханис или фаалаату.

Висар лично облазил остовы, переговорил с мастерами и признал, что суда выйдут великолепными. Арацог попросил назвать корабли «Орел Странника» и «Причаливший Бог», и, вне всякого сомнения, Иланна не смогла ему отказать, пусть второе название и намекало на ересь. Некоторые имена кораблей Святого флота включали в себя упоминание бога, остальные прозывались сообразно их качествам.

Иногда в Странствие отправлялись и добровольцы с островов Цога, точнее их выдавливали в путешествие еретики. Глупо и несвоевременно ей устраивать споры по этому поводу, к тому же она надеялась — добровольцы пригодятся отцу больше, чем набранные под не богоугодными поводами люди для экипажей кораблей.

Иланна сгребла Тухлого в охапку, прижала его к правому боку и груди. Она немного погладила кота, потормошила его, почесала ему шею и уши, однако долго нежиться ей не пришлось — послышался осторожный стук в дверь.

Иланна возгласом запустила служанок внутрь и, всучив Толуске кота, наказала не торопясь покормить его, затем отправила ее вниз — на кухню. Не то чтобы она не доверяла этой неожиданно чопорной и замкнутой для служанки женщине. Толуска служила у нее лет десять, она была замужем за одним из конюхов Постоянного легиона, растила деток, выполняла свои обязанности усердно, хоть и с каменным лицом. И она оставалась бесконечно далека от дипломатии, интриг и других дел господ и лордов, это, для таких простых женщин как она, разумеется, к лучшему.

Нельва намного моложе, раз в пять привлекательнее, раз в десять хитрее. Полногрудая, со вздернутым носиком и смешливым взглядом каре-зеленых глаз, она умела очаровывать мужчин. «Если бы я не служила у вас, госпожа, то окончила бы свою жизнь в шлюхах», — призналась как-то Нельва, на что Иланна, рассмеявшись, ответила: «Брось, милая, не прибедняйся, я уверена ты стала бы хозяйкой борделя!»

Висар не догадывался о нужности Нельвы и, одно время, требовал ее отставить. Он отчитывал ее за любовные похождения, говорил, чтобы ходила каяться в Бирюзовый Храм, а она пару раз, для вида, это и проделала.

— Один или два? — задала Иланна традиционный вопрос, когда Нельва взяла серебряный гребень. — И расчесывай порасторопнее, мне холодно.

— Сегодня два, госпожа! Точно два! — храбро воскликнула служанка, склонившись к ней, а Иланна почувствовала запах вина, исходящий от ее лица.

Иланна платила Нельве по гостю за хорошие новости и по два — за восхитительные. У служанки была мечта выйти замуж за купца и открыть собственную одежную лавку, а то и ткацкую мастерскую. Когда новости оказывались не столь хороши, Нельва вообще ничего не получала, но такое случалась крайне редко — может один-другой разок Иланна ее наказывала.

Свекр рассказал ей, что какой-то моряк в Колыбели, родом с островов, хвастал о том, что капитан Ремцог из Восточного Тайника плавал дальше всех в океан. Случилось это не так давно, и Лойон посоветовал ей проверить весть, ведь если это правда, то очень пригодная для предстоящего Странствия. Лорд Цога лишь отшутился на вопрос о храбрых Цога, ищущих неизведанные края, однако ей представили Ремцога, и она приказала Нельве направить все усилия на него.

— Ты переспала с ним? Что узнала?

— Вы меня простите, миледи? — хихикнула Нельва за спиной. — Мне пришлось много пить, и у меня до сих пор кролики бегают в голове. — В постели, Ремцог оказался не на высоте, хи-хи, наверное, он тоже перепил вина! Но похвастаться он успел! Лорд Арацог снаряжает корабли, чтобы открыть новые земли!

Об этом в Колыбели давно подозревали. Еретики не исполняют божьи заповеди, отправляя в путешествия то один корабль, то два.

— Ты меня разочаровываешь, милая, — заметила Иланна.

— Нет, нет! — поспешно сказала Нельва, сразу посерьезнев. — Они три месяца находились в плавании и проплыли многие тысячи миль.

— Сколько именно?

— Многие, многие тысячи, госпожа Иланна. Так он сказал прежде, чем уснуть.

Хм… Последний альбатрос Сайдиона пролетел одиннадцать тысяч миль и принес письмо. Дядя сообщал, что у него осталось шесть кораблей, и их относит на север. Еще происходила какая-то путаница с окружением Неумолимой Богини. Дядя, дядя… Умнейший, злополучный человек…

Три месяца в море — огромный срок, но ведь полпути Ремцог плыл обратно.

Она встала, собравшись одеваться, а Нельва вымолвила:

— Они видели птиц.

— Птиц? Каких птиц?

— Ремцог сказал, что летел целый клин. Большой клин! Гуси или журавли, я не знаю.

— Они, как обычно, искали на востоке или огибали Атонкарис и плыли на запад?! — пришла Иланна в волнение.

— Как обычно, на восток, — подтвердила Нельва.

Все правильно! Где-то там за необъятным океаном находится Сияющая Империя! Легендарная родина Маурирта! Но почему же ни один корабль не отыщет ее?! Почему никто не возвращается из Странствия?!

— Ты в последнее время много рискуешь, — сказала Иланна, растерев руками плечи и дав знак подносить одежду. — Вести хорошие, однако, я не сказала бы, что…

— Если позволите, госпожа, — осмелилась перебить ее служанка. — Ремцог все надоедал мне легендой о Раскаявшемся Грешнике. Может вам будет интересно?

Иланна что-то слышала об этом жестоком лорде Цога. Во время Сорокалетия Войн один из лордов Цога устраивал набеги на континент: он убивал, грабил, насиловал. Однажды он прислал две сотни отрубленных детских голов, какому-то лорду, отказавшемуся выкупить своих пленников.

Иланна содрогнулась — скорее от мерзкой истории, чем от холода. Лорд Цога вдруг одумался и начал каяться за свои грехи. Он верно рассудил — прощения его злодеяниям нет. Жить ему не хотелось, но и покончить с собой он не смог. Дацог, так его кажется звали, набрал два корабля отчаявшихся, похожих на себя людей, отрекся от лордства и поплыл на юг, решив добраться до стылой пасти напрямую. И… Что там дальше?

Нельва помогла одеть ей верхнюю шерстяную тунику, подала ее любимый бежевый с золотом камзол, укрывающий ноги почти до пят.

— Помнится лорд Дацог отправился в стылую пасть при жизни. Про него ты хотела сказать?

— Да, госпожа. Ремцог клялся, что Странствующий Бог простил грешников, явив им великое чудо!

Иланна Маурирта надела камзол, вновь присела на ложе.

— Продолжай, — велела она служанке, и та принялась натягивать на ее маленькую ступню сапог.

— Дацог не стал ждать подходящих осенних ветров, а поплыл весной, когда Двуглав вдыхает не так глубоко. Его кораблям уже стали попадаться ледяные горы, и все люди приготовились сгинуть в стылой пасти, когда бог спас их! Он простил их и оставил день навсегда. Он не допустил Безжалостную к грешникам! В ее ночное время было также светло, как и днем!

Бывалые моряки, жившие в древности или живущие сегодня, рассказывают, что чем дальше плывешь на юг, тем становится холоднее и чуднее. Ужасающий мороз, плавающие ледяные горы, переливчатое зеленоватое сияние в угодьях Госпожи. Явители считали: Богиня заманивает этим сиянием людей к Двуглавому Демону, из-за чего даже праведники могут вечно мучиться в его стылой пасти.

— Неумолимая приходит всегда, — поучительно сказала Иланна. — Еретики придумывают свои басни, чтобы завлечь народ — отвести его от истинной веры. Если бы избавиться от грехов можно было так легко, то десятки, а то и сотни кораблей устремились бы на юг за прощением.

— Так и случилось! Вернувшись, Дацог поведал всем о милости Странника, на юг отправилось еще несколько кораблей и ни один из них не припыл обратно.

Иланна встала с кровати, усмехнулась.

— Эх, Нельва, я думала, ты достаточно хорошо разбираешься в людях и способна понять — хитрый Дацог просто придумал всю эту историю. — Иланна прикоснулась к плечу служанки. — Умойся хорошенько и что-нибудь поешь, я не хочу, чтобы тебя обвиняли и в пьянстве. Соберите с Толуской вещи и будьте готовы к отплытию. — Иланна направилась к двери, напоследок сказав:

— Сказка интересная, ты получишь два своих гостя.

Прощальный завтрак в главном чертоге удался, хоть и оказался скорым. Арацог — невысокий сорокалетний мужчина с бакенбардами и кривоватым носом пожаловал посольству десять бочек сельди, пять жирной скумбрии, два бочонка местного, не сказать, что отличного вина, несколько ящиков лангустов, огромный чан с ворванью и большую соусницу с рыбным соусом, от одного запаха которого Иланну воротило. Лорд островов смущался, глядя на нее, и разводил руками; по рецепту, чем соус пропащее, тем отчетливее его пикантный вкус. Он посоветовал добавлять в блюда маленькую капельку, а Иланна вполголоса приказала капитану Шерди упрятать соус подальше в трюм.

После, во главе остальных Цога он вышел проводить их на корабль. Когда посольство прошло через третью заградительную решетку Кимирра поблагодарил хозяина островов:

— Спасибо, старый друг, за вино в дорогу. Без него эти морские плавания так скучны и утомительны. — Кимирра давно отобрал у Толуски кота и шел, посадив Тухлого себе на грудь и придерживая его двумя руками.

— Бочонки — это подарок нашему отцу, — указала Иланна брату. — Мы не будем их распечатывать.

— Арацог, ты даришь один бочонок мне, не так ли?

— Я… думаю я…

Иланна решила помочь лорду островов выйти из затруднения.

— Конечно, нет! Это дар всей Колыбели! Даю слово, ты попробуешь прекрасное вино лорда Цога одним из первых!

Лицо Кимирры стало жалким, и он обратился к своему слуге — такому же пьянице.

— Морис, быстренько оббеги портовые таверны и скупи мне хорошенький запас выпивки.

Морис — ровесник Кимирры, ростом похожий на него, однако намного худее, с бледном лицом и красным от постоянного пьянства носом.

Иланна не дала ему исполнить приказ.

— Если послушаешься, то мы оставим тебя на островах, Морис! Мало того, я скажу свекру, чтобы он вообще не пускал тебя в Колыбель.

Кимирра притворно насупился, а потом рассмеялся:

— Ох, сестра, ты жестока! У тебя-то, — он подмигнул капитану Шерди, — у тебя что-нибудь припрятано?

Прощание с Цога закончилось с шутками и улыбками. Лорд островов в последнем слове сказал, что Странник видел послов, и он устроит так, чтобы их обратное путешествие было легким.

Висар даже не успел ответить Арацогу на эту ересь.