«Сон Странника» причалил к королевскому пирсу, и Касар все-таки уговорил Ива подождать, пока они с Заррой выведут с палубы лошадей. Обе лошадки стойко перенесли морское путешествие, а к его концу даже перестали обеспокоенно ржать. Их удалось спустить на причал быстро, и Маурирта, оставив Зарру, Ралика и свиту добираться самостоятельно, поспешил отправиться к отцу вдвоем с Касаром.

Погода стояла мерзкая, какая часто бывает в первые дни зимы: холодный ветер, забирающий последнее тепло в стылую пасть; пасмурное небо над кораблями и городом; моросящий слезинками-брызгами дождь.

Они тронулись в короткий заключительный путь, и неподкованные кони Матасагарис осторожно зашагали по мостовой Вязовой улицы — главной улице квартала Садов. Она широкой лентой спускалась к морю от темно-красных стен короля Дайконгона, и несколько веков назад на ней росли аллеи из деревьев и кустарников.

Ив хотел бы прибыть в город, как будто в далеком прошлом, чтобы проскакать прямо по зеленой траве и побыстрее встретиться с королем. Ни травы, ни деревьев к сегодняшнему утру не осталось и в помине: вокруг лишь разноцветные торговые лавки, редкие фонарные столбы, еще знатные дома с их павильонами и портиками. Под копытами не мягкая земля, а камень, камень, камень!

Даже в ненастный день Вязовая улица заполнена людьми, хорошо еще, что нищих и попрошаек тут нет — в квартале Садов их гоняла городская стража. Легионеры или люди префекта попадались часто, узнавая Ива, они кричали приветствия и добродушно переругивались с Касаром. Купцы, служивые, гости столицы уступали лошадям дорогу, и вскоре Ив увидел восточную арку в стене Дворцового Квартала.

Касар повернул голову, когда до арки оставалось полусотня конских шагов.

— Мы совершили славное путешествие, мой принц! — улыбнувшись произнес он. — Надеюсь, тебе оно понравилось.

— Да, славное… — подтвердил Ив вяло, прокручивая в голове предстоящий разговор с отцом.

— Думаешь король отпустит тебя и не возьмет в Странствие?

Ив не удивился. Хоть он прямо и не говорил о своих намерениях даже Ралику, но несколько намеков оставил. И Касар, без всякого сомнения, догадался!

— Не знаю! — встрепенулся он. — Я не знаю, как поступит отец!

— Тайгона он заставлял с детства, и тот с детства ему сопротивлялся. Тайгону наплевать на отца, на долг, а то и на самого бога. Но ты не таков! Ты, принц Ив, как я понял, чтишь заветы бога и раньше сам хотел отправиться в Странствие. Решай, как тебе угодно! Что до меня… Мне кажется несправедливым: заставлять молодого юношу погибать в море, пусть он и Маурирта! Если уж Тайгону можно избегнуть погибели, то почему нельзя тебе?

«И вправду почему ему нельзя, как любому человеку влюбиться, жениться, завести детей?» — Ив сглотнул комок, подступивший к горлу.

Всадники подъехали к арке, и один из охраняющих проход стражников узнал и поприветствовал Ива.

— Добро пожаловать домой, молодой принц! — вся четверка стражи склонила головы, но Ив опознал говорившего. Высокий, постарше Касара, на зависть Выжившему, еще не седой, с роскошными черными усами. Стражник, кажется, учил его бросать дротики, когда король направил Ива на стажировку в легион.

— С явлением тебя, Самдил! — заорал Касар. — И вам увидеть Странника, ребята! Все месите городскую грязь, пока мы с принцем тысячу миль проскакали?

— И не говори, Касар! — отозвался Самдил. — Опостылело мне уже это стояние на постах! Иногда пропадаешь тут от рассвета до заката, и даже не отойти, чтобы оросить землю струей.

— Знаю я тебя, Самдил, — хохотнул Касар. — Ты мочу копишь, чтобы продать дубильщикам, тебе лишь бы что-нибудь продать!

Касару весело, а Ив совсем не в настроении трепаться. Он кивнул охране и направил коня в арку.

— Новости хоть есть в столице? — послышался сзади вопрос Касара.

— Новости… Да, есть новости, — голос легионера потускнел. — Вам еще их расскажут.

Касар не стал задерживаться, чтобы прослушать городские слухи; он пристроил Зверька по правую руку от Ива, и дальнейший путь до Старого Дворца они проделали в полном молчании.

Дворец, выложенный из крупных глыб серого песчаника, по всем статьям проигрывал Сокрушенному. Он был мал и невысок, из восьми колонн при входе две треснули, а краску вверху на резных фигурках воинов Сихантасара давно не обновляли.

Они соскочили с коней, и Касар взял жеребца Ива под уздцы.

— Я пока отведу вашу лошадь на конюшню при храме Выживших, — предложил он.

— Ага.

Ив уже вступил на мраморную лестницу, когда Касар повторил ему напоследок:

— Не слушайте никого, мой принц! Поступайте так, как вы действительно желаете!

Ив взглянул в лицо Выжившего, соглашаясь с ним одними глазами, потом поднялся вверх по лестнице, и стражники у центрального входа расступились перед Маурирта.

Надоедливая морось перестала преследовать его, и пройдя в Зал Встреч он немного отер ладонями парадный камзол. Зал пустовал, воды на камзоле оказалось мало, а ушедшие герои осуждающее взирали на него с фресок на стенах и потолке, а также частью выщербленной мозаике на полу.

В детстве Ив мог часами рассматривать воинов и мореплавателей Сихантасара Древнего, отождествляя себя с самыми могучими. В детстве было легче, проще и понятнее… Он отвел взор от стен, уставившись в пол, и зашагал по коридору, ведущему к Залу Поруки и королевским покоям.

Бронзовые с позолотой и деревянной поперечиной двери на входе в комнаты отца охраняли двое Выживших, и надо же совпадение, — оба они из четверки Касара.

Эриду Ат или Эриду Одноглазый грозно смотрел пред собой и не торопился вступать в разговоры. Худощавый, сутулый, с лицом, напоминающим лезвие секиры — на его лицо улыбка не приходила. Ив немного опасался этого воина, сколько себя помнил. Эриду — лет двадцать назад обычный воин из земель Последнего Пирса. Он долго пытался устроиться в храм и Торсус сжалился, оценил его настойчивость. Гулуй рассказывал, что на следующий день, как Эриду устроился в храм, началась война Пророков, и в первой же атаке в левый глаз Эриду попала стрела. Выживший выдернул ее, перевязал глаз черной повязкой и продолжил сражаться.

Каким был Эриду раньше Ив не знал, но сейчас все та же повязка на глазу, тот же молчаливый, суровый нрав. Его напарник, он… более обходительный человек, он и поприветствовал Ива:

— Пусть к вам придет Странник, мой принц! — воскликнул Хемес Рантеле, Выживший годов на десять старше Ива, родом из Колыбели. Глаза у Хемеса скверные — водянистые, немного выпуклые, но он знал о своей особенности и всегда старался быть приветливым. — Наконец-то вы прибыли! Его величество частенько о вас спрашивал и беспокоился, куда вы запропастились!

Ив не стал отчитываться перед Рантеле, ответил на приветствие и спросил:

— Как мой отец себя чувствует?

— Как обычно. Лекари… — Выживший помялся … — они говорят, что все мысли короля занимает грядущее Странствие. Они считают, что он думает о божьих заповедях и ни о чем ином! И, в общем вы понимаете, принц Ив, король, окруженный заботами, обо всякой ерунде иногда забывает.

Искатель Хенрих, хорошо разбирающийся и в истории, и в телесной немощи, называл такую забывчивость — болезнью ума.

— Король меня примет?

— Непременно! Его величество встал рано, отслужил молитву во славу Странствия вместе с явителями, позавтракал, и пока он один. Однако вскоре к нему придет лорд Картайн Саддо и другие подданные, чтобы обсуждать плавание. Я доложу о вас!

Хемес приоткрыл дверь, юркнул внутрь: Ив услышал, как он спрашивает отца. Эриду Ат соизволил повернуть голову и выдавить слова:

— Мой принц.

— Сир Ат, — ответил Ив и прошел в королевскую гостиную.

Выживший не упомянул слуг — два королевских камердинера стояли по краям зала. Справа поддавал жар большой камин, а король сидел в глубине комнаты, у дальнего конца обеденного стола. Одетый лишь в белоснежную нижнюю рубаху он выстроил перед собой деревянный флот. Ив, помнится, помогал Висару выстругивать один из этих игрушечных кораблей — прообразов кораблей предстоящего Странствия.

Отец вскочил с быстротой — удивительной для такого мощного человека. Его пышная борода задела шелковые паруса ближайшего суденышка и опрокинула его, словно налетевший шторм.

— Мой мальчик! — прогудел король радостным басом. — Наконец-то ты вернулся!

Отец вышел из-за стола, раскрыл объятья, и Иву ничего не оставалось, как подойти и прижаться к нему. В детстве он часто так делал, после чего они вдвоем могли долго сидеть вместе, обсуждая корабли и приключения. Король, как и сам Ив, мечтал о возвращении в Сияющую Империю, он загорался и жаждал славы, словно был не старым королем, а молодым сверстником Ива.

Ныне все по-другому… Он и не заметил, как переменился, понял, что Странствие — это не романтика и подвиги, а лишения и неминуемая смерть.

«Как же ему признаться?» — Ив не находил слов.

Отец отстранился, повелел ему присесть к столу.

— Ты возмужал! И… и… задержался! Надолго! Верно ли я говорю? В путешествии что-то случилось? — озаботился он.

— Да, отец. Случилось!

— Ох, Ив, а в Колыбели-то сколько всего произошло! — отец уселся сбоку стола и усадил Ива рядом. — Двенадцать кораблей готовы, — король поднял лежащую на боку галею, — два приведут Цога, а последние два мы уже выстроим к отплытию. — Он позабыл, о чем спрашивал сына, поэтому Ив решил подождать новый шанс.

Король воодушевленно говорил дальше.

— В Колыбели много всего произошло, — повторился он. А самое главное: Странник благоволит нам! Я получил знак от нашего с вам… с тобою бога! Великий знак! Ни одному королю всех эпох не доставались чудеса Странника, его явленное указание и свидетельство помощи! Да, мой сын! — отец пальцем указал вверх. — Вот, смотри, видишь? — он вытащил из-под рубахи перстень на золотой цепочке.

Какой красивый перстень! Ярко-синий камень и нити из странного металла, приподнимающие его так нежно, как прекрасные волосы Миэлы приподнимают легкую шляпку.

— Что это? — подивился Ив.

— Подарок бога! — блаженно улыбнулся отец. — Рыбаки нашли его на Запретной Скале. Там лежал человек! Человек приплывший к нам из внешнего мира!

Из внешнего мира!!! Разве это возможно?! Неужели Странник дал труд проложить им путь!

— Он?! И что он рассказал? — пустил Ив вопрос — стрелой, вылетевшей из лука.

Король непонимающе на него уставился.

— Рассказал? Мальчик мой, о чем ты спрашиваешь?! Капитан ведь был мертв, он не мог говорить.

В нескольких путаных словах отец поведал ему о мертвом пришельце, о свитке и волнистом мече, хранящимися у искателей.

Как все изменилось! Странствие… Но ведь он пообещал лорду Карсису!

Отец меж тем пожевал губами и все же вспомнил, зачем он посылал Ива.

— А что Тайгон? — спросил он без особого интереса. — Он вернулся?

— Нет. Брат не приедет.

— Перстень не налез ни на один палец, — король задумчиво повертел левой кистью, а правой заправил цепочку обратно — ближе к телу. — Так, он значит презрел нашего с вами… с тобою бога! — повысил он голос. — Мне все повторяли — Тайгон смел, Тайгон смел, а он… Мой сын оказался богохульником и трусом!

Ив уже не мог выдерживать этот разговор. Он отвел взгляд, чтобы не застонать.

— Отец, я хочу кое-что сказать тебе наедине!

— Говори, мы одни.

— Здесь слуги.

— А… Эй, бездельники, убирайтесь отсюда!

Когда слуги ушли Ив тяжело вздохнул и проронил:

— Отец, я решил жениться.

Король нагнулся ближе, являя собой заботу и внимание.

— Что ж отлично! Я скажу Лою, чтобы он подыскал тебе партию!

— Не нужно, я… в общем, я полюбил Миэлу — дочь лорда Матасагарис.

Отец кивнул.

— Знаешь, сын, — доверительно проговорил он. — Я лично напишу письмо лорду Янрису и прикажу ему, как можно быстрее сыграть свадьбу.

Ив немного отодвинулся, ибо слюни отца иногда попадали на его лицо.

— Лорд Янрис умер четыре года назад, — поправил он короля. — Сейчас правит его сын — Карсис.

Король невесело усмехнулся.

— Эх… Я, сын, иногда что-нибудь забываю, — признал он. — Янрис, говоришь, давно мертв?

— Да.

— Ничего, я помню Карсиса. У Янриса вырос один сын, а у меня целых шесть, — похвастал он, вновь приходя в хорошее настроение. Я…

— Карсис не отпустит дочь в Странствие! И я не хочу ее брать. Прости меня, отец, прости! — скороговоркой выпалил Ив. — Я… я тоже хочу остаться!

Он приготовился объяснять королю свой поступок, что-то лепетать, заикаясь и дрожа голосом, но вдруг увидел: как задрожали отцовские стариковские губы; как карие глаза заслезились под седыми бровями; как король открыл и судорожно закрыл рот.

— Ч-ч-что??? — еле выдавил из горла король.

— Позволь мне остаться, отец! — набравшись мужества попросил Ив. — Я по-настоящему люблю ее и хочу жить с ней здесь — в Атонкарисе!

Король молча встал, отер рукавом рубахи глаза, подошел к своему большому креслу. Он отставил его, а потом, вдруг разъярившись, смахнул десяток кораблей с поверхности стола огромнейшей рукой. Они полетели на пол с громким стуком, а один из кораблей даже врезался в оконную раму и чудом не разбил стекло.

— О боже! — заорал король. — За мои грехи ты наказываешь меня! Святой обет Маурирта ничего не значит для моих сыновей! — его крик гремел по чертогу. — В них ни чести, ни долга! О Элирикон, странствуй по Вселенскому Древу и никогда не оглядывайся на своих потомков! — Король поперхнулся от громкого крика и добавил опустошенно. — Прости, все шестеро слишком слабы и трусливы, чтобы исполнить великий завет! Что ж! Пусть будет так! Пусть будет так! Я сделаю все один…

Отец упер ладони в стол, взглянул на Ива, и в его глазах почудилось одно — презрение! Он возвел ладони над головой и пообещал:

— Я — Кай, сын Дайкона клянусь исполнить древнее предначертание! Пусть я предал старшего брата, но в свое искупление последую за Сайдионом! Чувствую, мой бог, ты простил меня — ведь у меня есть твое напутствие и подаренные тобою знаки! Я молился семь дней и видел юношу у руля корабля. Я думал — это мой младший сын, оказалось кто-то другой станет достоин труднейшего испытания! Не хочу больше думать о королевстве, интригах и войнах, ни о чем, кроме Великого Странствия! Я отрекусь от трона сегодня же!

Король больше не походил на больного, а Ив сидел с застывшим лицом, словно оплеванный. Слезы собрались в уголках глаз. «Мне ведь всего пятнадцать!» — пронеслась мысль. «Я люблю Миэлу и просто хочу жить!»

Отец устало опустился в кресло. Его левая кисть чуть подрагивала и тряслась. Он поднял взор — полный грусти и обиды.

— Ты еще здесь? Я получил знаки от нашего с тобою бога, а ты приходишь и говоришь о любви, Ив! Хм… Принц Ив — мой наилучший, верный сын, — вздохнул он. — Я теперь старик, и за моей спиной все шепчут, что я безумен. Память — словно трухлявое дерево, и часто я не помню, чем меня потчевали на завтрак. Но своих жен я помню хорошо — всех трех.

Правой рукой король погладил бороду, а левую убрал под стол.

— Я был твоих лет и любил свою первую жену, вот только ответного чувства не дождался, — король замолк и повторил, как молитву. — Не дождался ответного чувства. Долгие годы мне казалось: все и так хорошо, казалось до тех пор, пока не обнаружились ее измены. Доказательства были столь явны, что даже лорд Убежища Тени не посмел защищать дочь. Я умолял отца оставить ей жизнь, и, конечно, он не послушал.

Тусклый свет из белесых окон освещал зал. Ив опустил взор вниз, не решаясь поднять его.

— Вторую жену подарили мне боги. Она спустилась с неба, когда весь двор выехал на охоту в Лабиринт. Поздней ночью я отлучился из шатра, где мы пировали, вышел, решив избавиться от плохой воды. Не вспомню уже зачем, я ушел от лагеря подальше в горы. Ночь, гроза, слезы Неумолимой, капающие с ее ночного глаза. Я промок до нитки и хотел возвращаться, как вдруг услышал слабый женский крик. Гром, заглушавший его, показался мне предупреждением Богини. Не думаю, что она послала дочь с неба, скорее та сама спустилась к нам, чтобы избежать казни. Я нашел ее очень ослабевшей, в странных одеждах, худой и изнеможенной. Она даже не говорила на нашем языке, как выяснилось ничего не помнила, но в свете ночного глаза до чего была прекрасна! Юа, до чего прекрасна, — повторил король. — Закрывая глаза, я все еще вижу ее силуэт.

Ив взглянул на отца, сидящего в глубокой задумчивости. Может король все-таки поймет и простит его?

— Жениться в третий раз меня заставил умирающий отец. Он хотел для меня трона и решил привязать лорда Алавиго этой женитьбой. Мы не любили друг друга — просто жили, как положено. Остальное, принц Ив, ты знаешь. Твоя мать умерла через несколько месяцев после твоего рождения.

Король закрыл лицо ладонями и сказал тихо, жестоко:

— Уходи. Я бы мог заставить тебя, взять в Странствие против воли. Но нет! — он убрал руки и поднял голову. — Женись на лошаднице и будь счастлив. Я, лорд Картайн, Торсус, Виауриг — мы старики, и мы исполним свой долг! — голос короля окреп. — Никто не посмеет сказать, что Маурирта не отправился в Странствие! Я связывал с тобой большие надежды и прошу только об одном: не попадайся мне больше на глаза! Ступай!

Ив встал, склонил голову.

— Прости, от…

— Ступай! И… вот что, скажи страже, чтобы ко мне вызвали Геда.

Ив повернулся и побрел к выходу. Ноги — до чего непослушны. Он взялся за ручку тяжелой двери, потянул, кто-то снаружи помог ему.

Хемес Рантеле открыл дверь, уступил дорогу.

— Отец приказал вызвать принца Геда.

— Непременно, принц Ив.

Выживший, наверняка, что-нибудь слышал! Отец всегда говорил очень громко. Как же ему жить с таким позором!

Ив не решился посмотреть на Одноглазого и почти бегом бросился прочь. Он быстро дошел до Зала Встреч и столкнулся там с Картайном Саддо, идущим на прием к королю.

— Принц Ив! Рад тебя видеть в добром здравии! Ох, парень, я рад, что ты вернулся из малого путешествия, чтобы вскоре отплыть в большое.

Ив молчал, всматриваясь в напольную мозаику.

— На Тайгона у нас с твоим отцом никогда надежды не было. Слишком своевольный! Я говорил Кайромону — его письма бесполезны! Я оказался прав?

— Да, лорд Картайн, — ответил Ив ослабевшим голосом.

Лорд Убежища Тени ничего не замечал.

— Хотя бы Гулуй нам помогает. Только что получили его донесение с болот — он все-таки отыскал нужное нам дерево! Знамения Странника все явственнее, и я заражаюсь бодростью твоего отца!

— Да, — выдавил Ив согласие.

Лорд Картайн все-таки почуял неладное.

— Ив, мой мальчик, с тобой все в порядке?

Что скажет о нем этот высокий благородный лорд, когда придет к отцу?

— Все хорошо.

— Ладно. Прости, Ив, я не хочу тебя пугать, но выскажу и плохие новости. Гулуй придет в бешенство, когда получит депешу Лойона! Его младшую дочь похитили!

Ив с трудом сообразил: младшая дочь сводного брата — его собственная племянница Лита!

— Литу?! Кто-то похитил Литу?!

— К несчастью, да. Ее схватили и увели прямо на Хвастливом рынке!

— И кто это сделал?

— Неизвестно. Твой дядя ведет следствие, и я очень надеюсь, что мы еще увидим ее живой.

Лита! Умная смелая Лита! Кто-то похитил ее, пока он раздумывал о женитьбе!

Со стены, у которой они стояли, на Ива смотрел Гексамен — полководец Сихантасара Первого. По легенде герой Колыбели принес присягу деду этого короля в шесть лет, а погиб шестьдесят лет спустя в последней битве его внука.

До ушей Маурирта, словно из тумана, доносились слова лорда Саддо.

— Странник и Безжалостная Госпожа правят нашими судьбами. Кто-то нянчит внуков у очага вместе с любимой женой, кто-то погибает в битве или умирает еще дитем, а кто-то отправляется в Странствие. И в конце концов отыщет Сияющую Империю!

Была ли у Гексамена семья? В летописях о ней ничего не сказано. Зато описаны многочисленные битвы Гексамена. Он только и делал, что сражался!

Он не Гексамен, он — Ив Маурирта. Принц из Колыбели Бога! В жилах его течет кровь Элирикона Спасителя! Как же он неправ! Он не станет наслаждаться любовью девушки, пока его хворый отец и тысяча человек на шестнадцати кораблях поплывут в неизведанный океан!

Ив повернулся назад и резко бросил лорду Картайну. Считай приказал!

— Следуйте за мной!

Он побежал обратно изо всех сил, и лорд остался далеко позади. Рантеле без слов отворил ему бронзовые двери. Отец сидел на своем месте, опустив плечи, а слуги подбирали с пола игрушечные корабли. Ив не обратил на них внимания, подбежал к отцу и припал на одно колено.

— Отец, прошу, прости меня! Я допустил ошибку! Клянусь, я больше никогда не подведу имя Маурирта, не подведу Странствующего Бога! Я хочу отплыть вместе с тобой в Странствие!