Факелы по обоим бокам от пленника освещали его слабо, да и заглядывать в лицо Маладуту нужды нет, и так понятно, что бывшим хозяином таверны правит страх. Распятый на дыбе он надрывно стонал, плевал кровью, молил Лойона о пощаде, просил прикончить его поскорее. Богов Маладут больше не упоминает, защиты их не просит — для Лойона с Боком это верный знак. Хотя какие боги правят здесь — в подземных казематах Лаунарадо? Староверский пантеон сгинул отсюда за без малого пятьсот лет, он истек сквозь сколы и трещины в черных стенах или без вести улетучился через округлую дырку в десяти футах над головой.

Явители вещают: для Неумолимой Богини никаких преград нет. Толщи кирпича и камня, пещеры в горах или сердцевина тонских болот — от нее ни укрыться нигде, все напрасно. Где бы не творилось зло — она чувствует его, и она его направляет! Лойон Маурирта подозревал, что сейчас он это зло творит, отчего ему было неуютно, словно глубоко внутри засели кошки, точившие острые коготки.

А может не Безжалостная, а отродье Двуглава захватило над ним полную власть? Химеры и демоны, выползающие снизу из раскаленной пасти? Морозники и леденители боли, проникающие в мир из стылой? Пусть тут не дно Смертного каньона, от статуи жнеца вверху на Правдивой Площади слой земли и три яруса камер. В любом случае детям Двуглава под землей живется намного вольготнее, чем ему и подчиненным жнецам.

Спина Маладута познала плеть два дня назад, а сегодня Бок лишь немного поковырял ножом его раны. Рейка на механизме дыбы далека от непоправимой отметки. Несмотря на разбитую морду, подпалины на животе и ягодицах, а также общий ужасный вид состояние узника вполне сносное.

Лойон присел рядом с головой пленника и зашептал ему в ухо:

— Тебе несказанно повезло, Маладут. Когда мы заточили тебя сюда, у нас отсутствовал мастер. Да, признаюсь, и я, и мой друг — мы оба занимаемся этим поганым делом по необходимости, без вдохновения. А Кадим, — лучший умелец Обители, находился в отъезде. У него, можно сказать, золотые руки, руки, созданные для пыток. — Лойон оттянул голову преступника за волосы назад.

— Аааа! Пощадите! Пощадите или убейте меня, милорд, — прохрипел Маладут.

— Так вот. Кадим прибыл в Колыбель ночью и привез прескверные вести в день коронации моего племянника! — Вспомнив об этом, Лойон захотел взять кирпич и размозжить голову узника сотней ударов. — Я не сплю с часа первой казни, и настроение у меня ни в одну пасть! Говори, какую изберешь смерть, — повысил голос Лойон, — быструю, чтобы я свернул тебе шею сейчас или медленную, чтобы я прислал в камеру Кадима! Он откроет вон тот большой ящик с иглами, крючьями, зажимами и разными приспособлениями и, поверь мне, займется тобой по-настоящему! — Лойон повернул безвольную голову по направлению к ящику и заорал:

— Говори, мразь! Говори, что еще скрыл от нас!

— Ничего! Ничего, господин! Клянусь! Я сказал все… — Маладут захлебнулся кровью, соплями и слезами. — Все сказал, что знал! Все сказал! Убейте меня, убейте! — стал кричать он в ответ.

Самое печальное — Лойон ему верил. Верил с того первого дня, когда Маладут рассказывал о похищении Литы спокойным голосом. Он чуял, что Маладут, считай, пустышка и все равно надеялся — еще чуть-чуть поднажать и тот выдаст сокровенные тайны клещей, а ему только и останется: прийти и взять их за горло.

Не хочет он идти дальше, даже притом, что ощущает себя полным дураком. Негоже повиноваться Безжалостной! Лойон сделал знак Боку, и тот полностью ослабил дыбу, плеснул воды из кувшина пленнику в лицо.

— Возможно я не убью тебя сегодня. Возможно даже прекращу пытки! Мое милосердие ничего не изменит — ты принимал клещей в таверне, не доносил о своем родственнике Зеваке, не разузнал о мерзавцах что-либо важное. По закону за это полагается казнь. В моих силах подсказать пару слов новому королю, чтобы он сослал тебя в рудники, но не спеши радоваться — они просто растянут твои мучения.

Маладут, в который раз, затравленно промычал:

— Клещи… Они бы убили… Они угрожали моим детям.

— Да, да… Клещи дают клятву отказаться от родных и близких. Однако Зевака клятве не очень-то следовал.

— Он убил бы меня без всяких колебаний, — простонал Маладут.

— Угу, — согласился Лойон, пытаясь сосредоточиться на следствии, а не на надвигающейся войне. — А этот паренек, который уносил принцессу вместе с Пойло. Его кличка Лапка?

— Да, милорд.

— И с чего ты взял, что у него есть сестра и мать?

— Зевака… Он говорил, Лапка навещает их, и надобно его проучить.

Слабая зацепка — искать в огромном городе родичей Лапки.

— А Укор? Он у клещей главарь. Что еще ты о нем знаешь?

— Только то, о чем сказал. Он не местный. Давно живет в Колыбели, но родом он не отсюда.

— А откуда? — вспылил Лойон и отвесил Маладуту пощечину. — Напряги память, тупой ты лавочник!

— Я не знаю! Клянусь здоровьем детей! Я знаю лишь то, что иногда говорил мне Зевака, — запричитал Маладут, извиваясь на веревках для растягивания.

Бывший владелец таверны оказался непрост. Ему покровительствовал Эклет Урту — Третий Явитель. Их жены оказались двоюродными сестрами, и поначалу Маладут козырял своим родством, не соображая, как нагло говорит, чем чуть не довел Лойона до бешенства.

В «Краснеющем выпивохе» зачастую ошивались осведомители жнецов, но в тот роковой день, как назло, никого в зале не оказалось. Маладут рассказал под пыткой, что Укор подошел к нему и сообщил: клещи похитят купеческую дочь для заказчика из Спорных Земель, и чтобы он на задний двор не совался. Откуда ему было знать, что это дочь Гулуя Маурирта?

Жнецам не повезло дважды — Кани почти схватил одного из них, а потом преследовал клещей в катакомбах. Но он не успел на место преступления, не определил, при всей своей смекалке, что Литу уволокли другим путем.

Лойон сам написал письмо с тяжелой новостью принцу Гулую, призывая того вернуться в столицу. Встречи с неукротимым племянником он не то чтобы побаивался — раздраженно опасался. Ведь порадовать Гулуя ему нечем! Расследование почти не продвинулось, и Лойон с полным основанием полагал: принцесса и клещи давно находятся за пределами города.

Клещи нанесли ему три удара, и лишь благоразумие да остатки совести не позволяли до смерти запытать Маладута. Лойон поднялся, и разглядывая истерзанную спину узника, стоял, раздумывал, можно ли важные сведения еще из него извлечь.

В толстую, обитую железом дверь тихо постучали. Бок выглянул в смотровое окошечко и впустил в камеру Сатилл к неудовольствию Лойона. С некоторых пор он не позволял ей участвовать в подобных допросах, и даже просто наблюдать за пыткой.

Ему показалось в полутьме или дочь уже оделась в парадный костюм для церемонии коронации?

— Отец, ты не забыл, тебе нужно идти в Сокрушенный Дворец?

Да, ему пора. Совет у Геда, посвященный войне с новоиспеченным пророческим королевством. Бунт в Ските и убийство Выжившего стали еще одним потрясением для Лойона. Он закрыл глаза на недоумка Карлона, отправил его с несложной миссией, а тот ухитрился ему нагадить! Хотя Гед сказал, что внезапная война случилась к лучшему: надо им не возиться, не ожидать, а вскрыть нарыв, гниющий десятилетиями. Что ж Лойон Маурирта был согласен с наследником — братья Хисанн дорого заплатят за свое предательство!

— Я жалостлив и мое решение таково, — обратился он к связанному пленнику. — Свое заведение передашь моему человеку. Оформим договор купли-продажи: поставишь для меня подпись под чистым листом. Далее… — Лойон, наконец-то, понял, как поступить с Маладутом, отплатить ему за преступления к всеобщему удовлетворению. — Я в неважных отношениях с Бирюзовым Храмом, так что забудь о родстве и заступничестве Эклета Урту — будешь шпионить за ним для меня. Таким образом ты избежишь пыток и карьеров. Понял меня? — угрожающе спросил Лойон.

Маладут повернул голову насколько получилось и активно закивал.

— Спасибо, господин! Спасибо! Буду служить вам верно и усердно, как только смогу!

— Я не закончил. Мой венценосный брат отрекся от трона, ибо возложил на свои плечи бремя намного весомее! Он готовится к Святому Странствию и верит: чудо случится — оно станет успешным. Его младший сын, принц Ив, пожертвовал своей юностью и, как мне сказали, первой любовью во имя божьего испытания! — Лойон жалел этого стойкого парня и удивительно, отчасти, завидовал ему. — Истинный Маурирта! Как он высок, и как ты низок! В общем, Кайромон пожаловался, что ему пока не хватает экипажей для святых кораблей.

Сатилл, похоже, смекнула что к чему, взирая на его речь с одобрительной полуулыбкой.

— Я считаю, добровольцы еще появятся, и одним из них станешь ты! Радуйся, ведь ты искупишь вину перед Странствующим Богом, а я обещаю, что твоя семья проживет без притеснений.

Маладут молчал, повесив голову вниз — по направлению к полу.

— Ты недоволен моей милостью?

— Нет-нет, милорд! — поспешил с ответом он. — Я согласен, согласен!

— Решено, — заключил Лойон и положил руку ему на плечо. Туда, где поменьше грязи и крови. — Если ты предашь меня! Если посмеешь сделать это, то знай — не только клещи могут убивать детей!

— Да, господин, — содрогнулся Маладут.

Надо спешить.

— Бок, переведи его в камеру для отдыха и полечи ему морду, чтобы предстал перед Эклетом с открывшимся благочестивым прозрением и желанием странствовать, — распорядился Лойон, подходя к двери и стоящей возле нее дочери.

Они вышли вдвоем из камеры и прошли немного по подземелью, когда Сатилл спросила:

— Ты это всерьез сказал? Ты действительно готов убивать детей?

Лойон резко развернулся и схватил ее за рукав.

— Не смей! Не смей задавать мне такие вопросы! Ясно? Даже в мыслях не задавай их!

В коридоре темно — факелы берегли, лишь впереди, на выходе виднелся одинокий светоч. Лойон отпустил руку дочери. Он сорвался, спустил накопившийся гнев, хорошо еще Сатилл не смогла увидеть его лицо.

Она промолчала, а он хотел извиниться, но вместо того поинтересовался:

— Я… В общем… Парадный костюм Маурирта тебе идет, не рано ли ты его надела?

— Я пообещала моему жениху сводить его в мастерскую музыкальных инструментов. — ровным голосом ответила Сатилл. — Там я познакомлю Хауренка с Айлур. Мы успеем вернуться до церемонии.

— Что ж, умно, — похвалил он ее. — Надеюсь, глядя на вас он обо всем догадается! Только не опоздай, я хочу идти на коронацию вместе с тобой.

Сатилл встрепенулась, как раз в свете факела.

— А как же Марния? Висар?

Очень надоело лавировать между женой и дочерью. С Марнией он старался встречаться пореже, чаще всего ночуя в Обители или снятой тайком квартире.

— Мы немного повздорили, — отметил Лойон без особой лжи, имея ввиду тот давний послеобеденный раздор. — Знаешь, ей полезно иногда приходить в себя и не задаваться. Ведь ее отношение к тебе идет из-за чопорного староверского нрава. Что касается Висара, то он будет с невесткой — они оба корят себя за происшедшую в Ските бойню, хотя по большей части виноват я, и мне не хочется мозолить им глаза в качестве немого упрека.

— Отец, ты не мог предвидеть, что Карлон выкинет подобную глупость! — воскликнула Сатилл, явно не обидевшись на него, и они выбрались на первый этаж Обители, где наскоро распрощались.

Лойон не задержался в здании — вышел вслед за дочерью и зашагал в противоположную сторону. Охране он и слова не сказал, но они выбежали за ним, окружили с четырех сторон — будто на казнь повели. Ему наплевать, прошлый раз он отвлекся на идиота Урирту, и вот что из этого вышло.

Утро стояло доброе — око светило в ясном небе, и лишь ветер прилично дул и приносил зимнюю прохладу. Коронация состоится за час до рождения богини, а уж обряд объявления войны по обычаю проводится позже. Война — дело подлое, не богоугодное, она порадует лишь Неумолимую Госпожу, которая насытится вдоволь.

Как Лойон не упрашивал брата повременить с отречением, так в этом и не преуспел. Кай застопорился на Странствии: он не желал вникать в дела и до нужд королевства больше не снисходил. Он лишь коротко сказал своему сыну: «Твое время править», а после затеял очередное моление в маленьком храме вблизи верфей.

Чтобы сократить период междуцарствия Лойон с Гедом решили провести коронацию быстро. Никого из вассалов призывать не стали, иначе б дело затянулось надолго; в Бирюзовый Храм придет лишь та знать, которая находится в Колыбели. Будущий король торопился — у него свой план, а Лойон не находил желания и сил, чтобы его оспаривать.

Раньше Лойону, да и другим Жнецам Правосудия до него, было наплевать на городские банды. Наоборот, они своим присутствием поддерживали в городе маломальский порядок. Черные клещи, духи, колдун с мышами и людьми, и другие менее опасные банды всегда шли навстречу Обители, а если и зарывались, не слушались, то плохо кончали. Клещи из Бесконечной улицы не просто переступили красную черту, похитив члена королевской семьи: они работали на давних врагов, а, значит, предали жителей Колыбели.

Теперь он начнет на клещей неутомимую охоту! Каждый человек в столице либо друг Лойона и патриот, либо позорный отщепенец-изменник. Пусть из Маладута удалось выжать немного, но кое-что новое Лойон узнал. Маладут описал, как выглядят многие из них: смуглый парень со свежим шрамом на щеке; скользкий Укор с янтарными глазами; хлипкий длиннорукий старик, прирезавший стражника, словно безвольную птицу; тщедушный паренек — тот самый отравитель по кличке Подарок.

Последнего Кани чуть не схватил, а потом целый вечер сокрушался. Кани сильно жалел, что не стал убивать гада на месте — он понадеялся захватить всю банду. Вот только на его крики жнецы сбежаться не успели, а он один не справился — упустил клещей в катакомбах.

Лойон Маурирта выбросил мысли о клещах из головы, когда прошел через стражу Сокрушенного Дворца и поднялся наверх, к покоям без нескольких часов короля Сихантасара Третьего. Племянник донельзя честолюбив: он выбрал своим тронным именем самое прославленное, то, которое носили двое знаменитейших королей династии. Способностей принцу Геду не занимать, а Лойону нужно быстро привыкнуть и обращаться к нему по-новому.

Гед, то есть король Сихантасар, решил провести небольшой совет еще до коронации. Он хорош уже тем, что время терять попусту не любит. День обещает быть длинным — вначале церемония коронации в Бирюзовом Храме, после жертвенное убийство и объявление войны на Арене Выживших, за ней смотр Постоянного легиона, раздача даров народу и увенчает все праздничный пир для знати, на первом этаже Сокрушенного Дворца, прямо посреди статуй.

Новый король понравился Лойону еще и тем, что не стал привлекать его к обустройству торжеств, готовящихся в дикой спешке. Не его это стезя и, богу слава, не его привилегия… Возможно король ждет от Лойона скорых результатов в поиске похищенной Литы, и если это так, то Сихантасар будет очень разочарован.

В овальном гостином зале королевских покоев компанию, собравшимся на совет людям, составляли лики древних королей, вытесанные на стенах. Первый круг королей закончил еще Элирикон Уплывший, второй, чуть ниже, постепенно добавляли его преемники, пристраивая новые головы уже на постаментах. Скоро и Кай окажется запечатлен в мраморе — Лойон надеялся, что брат станет одним из тех счастливчиков, маску которых изваяют при жизни.

Хотя ушедшие короли созданы со всем тщанием, умело раскрашены, а зрачки у них из драгоценных камней — живые люди за королевским столом ему все же приятнее. За исключением одного человека… Король собрал лишь тех, кто понимает толк в войне, а Гахон Урирту известный военачальник.

Ночью, на скорой встрече и обсуждении вестей Гахон обвинил Лойона в гибели сына, пусть и оставался у него еще один продолжатель рода. Лойон разъярился, высказал в ответ, что он думает об идиотах-сыновьях и об отцах, их глупость покрывающих. Гахона неприятная правда проняла — сейчас он сидел с хмурым лицом, на котором жесткие седые усы пасли на острых скулах глубокие морщины.

Урирту представлял младшие роды и знать Колыбели, от союзников — Кин Киоген, от Выживших — центурион Касар Биру. Последнего уважал король Гед, и видно уважал намного больше легата Постоянного легиона, которого даже не пригласили. За багряного цвета каменным столом нет и лорда Картайна, хотя до Странствия время еще есть — Лойон догадывался, что это значило.

Он отпустил всем приветствие, уселся на свое новое законное место по правую руку от белого с позолотой мраморного трона.

Король Сихантасар Третий вошел сразу за ним, как будто дожидался его появления. Угрюмый, с красными глазами — он не спал уже третью ночь. Перед восшествием на престол, по обычаю, Чистый Круг проводит с наследником праведные беседы. Сегодня ночью Лойону удалось выдернуть племянника из Бирюзового Храма, и он, узнав о наступающей войне, отдал необходимые распоряжения.

Все встали, король приподнял ладонь, призывая опустить формальности, но обратно советники сели не раньше, чем он сам опустился на большую шелковую подушку. Сихантасар начал говорить о деле без предисловий.

— Я не хочу беспокоить Убежище Тени в предстоящей войне, — пояснил принц-король, наклонив к Лойону свою большую голову. — Сбор их войск и переход по суше займет месяца-два, а то и три, по морю зимой плыть опасно, а флот… Флот Саддо нам не понадобится.

Король Сихантасар решил не ожидать наступления весны для карающего похода, ибо к ней Хисанн проедят все последние запасы, коими можно поживиться. Он мыслит верно — на севере зимы еще теплее, чем в Колыбели.

— Индигово Веко защищено слабо, — поддержал короля Кин Киоген, старший дядя, правящего Желтым Домом семилетнего мальчика. — Боевых кораблей у Хисанн почти нет, сплошь и рядом только рыболовные.

Гед наверняка переговорил с лордом Картайном, ведь действовать за его спиной — значит нанести оскорбление.

— Картайн не возражал? — полюбопытствовал Лойон, бросив быстрый взгляд на Геда.

— Нет, он не был удивлен. Картайна заботит Странствие, а своего брата-наследника, как известно всем, он не жалует.

Пять лет назад у Картайна Саддо скончался единственный сын. Странная, неизвестная болезнь… С тех пор лорд переселился в Колыбель и перестал разговаривать с младшим братом.

— Дядя, я завален делами, прошу тебя, напиши вежливое, обходительное письмо Райну Саддо, завтра мы его обсудим, и я отправлю гонца от своего имени.

Лойон кивнул. Составлять послания вассалам он привык при Кайромоне.

Новый король легонько прихлопнул ладонями по столу.

— Итак! Для ведения войны я набираю два усиленных легкой пехотой легиона и заберу в них не менее трети воинов Постоянного. И мы намерены ввести кое-что новое!

Касар улыбнулся уголком рта, Гахон перевел на него свой мрачный взор.

«Они что-то знают, Гед советовался с ними», — показалось Лойону, но если тайна и была, то она тут же выплыла наружу.

— Мы будем набирать в легионы всех! — жестко постановил король Сихантасар. — Без учета имущественного положения. Единственными условиями набора станут желание воевать, стать и готовность переносить тяготы.

К этому, дело, в общем-то, шло; голытьба воевать, грабить хлынет в охотку, но вряд ли она стойко будет нести эти самые тяготы.

— Ветераны необходимы, — осторожно высказался Лойон.

— Конечно, — просто согласился Сихантасар скоро Третий. — Я хочу набрать половина на половину и обучать новобранцев уже в походе.

После небольшой паузы король продолжил:

— Нужно выйти, как можно скорее, чтобы Хисанн не успели подготовиться. Вы должны приложить все силы, чтобы набрать войско в течении декады!

— Достаточный срок, мой король, — разомкнул уста Гахон Урирту.

— Касар, что говорят об убийстве Выжившего люди? — спросил Сихантасар.

Рыжеволосый Биру сегодня начисто выбрит, таким Лойон его видел редко.

— По городу весть еще не разнеслась, но Выжившие и легионеры — в ярости! — ответил тот. — Битти Крысолова все любили! Ведь он пришел к нам с самых низов, Гулуй взял его, чтобы показать — путь Выживших достоин для каждого! А Крысолов… Он никому не отказывал, и его обожали! Гонял крыс с детства хоть в нищем приюте, хоть в лечебнице, хоть, простите мой король, во Дворцовом Квартале. Признаюсь, он и на службе, в дни отдыха и праздников, нередко брался за старое ремесло.

— Подлые убийцы! Они напали на наших послов, захватили торговые суда, — сказал король сквозь зубы. — Попрали все законы: людcкие и божественные! Никакой пощады Хисанн не будет. Мы уничтожим их наглое королевство, их лордство! Земли Хисанн будут поделены: Индигово Веко отойдет к Киоген, все остальное станет вотчиной Маурирта.

Справедливый грабеж… Киоген за участие берет немногое, хоть и самое лакомое, а Саддо именно поэтому не пригласили.

— По моим сведениям, у Хисанн шесть, максимум восемь тысяч пехотинцев и где-то полторы тысячи конницы, — доложил Лойон. — Это обученные воины, а кроме них они могут еще набрать ополчение.

— Вместе с Киоген нас будет не меньше двадцати пяти тысяч. Я уверен, наших сил с лихвой хватит, чтобы расправиться с Хисанн, — заключил король, а лорд Кин, не удержавшись, добавил:

— У них еще появятся перебежчики.

Дальше совет обсуждал каким образом прокормить войско. Люди запишутся в легионы не только для того, чтобы поживиться, но и для того, чтобы избежать зимнего голода. Оказалось Дифант Киоген ранним утром отплыл домой. Он будет набирать войска Желтого Дома и готовить провизию. Гед со своей стороны надеялся, что префект найдет войску продовольствие на три, а то и четыре декады.

Гед вскоре отпустил советников, а Лойона попросил задержаться.

— Как продвигаются поиски Литы? — спросил он с усталыми нотками в голосе.

— Неважно, — признался Лойон. — Боюсь ее вывели из города через катакомбы. След ведет в Спорные Земли, хотя возможно это уловка.

— Уловка?

— Да, — Лойон сжато рассказал наследнику о Яростном Хуте и клещах, похитивших для на него принцессу. — Еще мы выясняем, кто знал о намерении Коуда и Литы пройтись без охраны по рынку.

Коуд, вечно томившийся бездельем, предложил Лите небольшое приключение — прогулку по Хвастливому рынку. Они встретили в арке Дворцового квартала Саку — младшего из близнецов Кимирры, и тот, на свою голову, решил пройтись вместе с ними.

Обоих принцев хорошо отделали, а сыну Кимирры даже повредили челюсть и сломали руку. Интересно новый король осмыслил, что за дерьмо представляет собой его старший сын?

— Найди ее дядя, живой или мертвой, — глухо сказал король, словно отвечая на его мысленный вопрос. — Коуд напортачил, и после разгрома Хисанн, я займусь его воспитанием.

Гед положил руку на плечо Лойона, потеснив гриву его волос.

— Ты был опорой государству и моему отцу много лет! Знай, ничего не изменится, я точно также на тебя рассчитываю. Я подпишу указ: на время моего отсутствия, вся полнота власти в столице будет принадлежать не Коуду или Гелиментре, а тебе!

Щедрый подарок! Племянник оправдывает его ожидания.

— Я прикажу им обоим, чтобы слушались тебя без возражений, — добавил Сихантасар Третий.

— Спасибо, ваше величество, — поблагодарил Лойон, тронутый таким уважением.

— Я возьму на войну Тина. Он заслужил! — Король поджал губы. — Несмотря на увечье, он самый достойный из моих сыновей. Тин будет моим личным порученцем.

Срок церемонии близился. Лойон покинул королевские покои в лучшем состоянии, чем прибыл туда. Он направился к себе, и даже спокойно, без спора и словесных уколов, поговорил с Марнией. Когда он сказал ей, что будет правителем Колыбели, она подобрела. Жена с раннего утра обсуждала со служанками предстоящую коронацию, выбирала наряды и вообще находилось в приподнятом настроении.

Позже они стояли вместе с Висаром, Иланной и Сатилл в огромном зале Бирюзового Храма. Лойон занимал почетное место рядом с семьей Сихантансара, первом ряду многочисленной толпы лордов и придворных. Марния стояла рядом, гордясь собой, и даже ответила на приветствие дочери. Она любила всяческие праздники, хотя Лойон не тешил себя надеждами — вряд ли, их примирение состоится.

Лойон очень редко ходил на молитву в Бирюзовый Храм, и каждый раз тот поражал воображение. Изнутри он еще величественнее, чем снаружи. Алтарь храма, где в древности приносились жертвы, а сейчас стоял Сихантасар, окруженный восемью явителями Чистого Круга и несколькими сотнями остальных жрецов, располагался в ногах гигантской, более чем стофутовой статуи Странствующего Бога. Запечатленный в миг расставания с небом, выполненный скульпторами из разноцветного мрамора, отделанного золотом, серебром и нефритом, бог наклонялся вперед, вытягивая руку к небу и оставляя Палящее Око присматривать за людьми. В его ладони, расположенной далеко вверху, под куполом храма виднелся огонь. Явители поддерживали его век за веком, а дым и копоть уходили через большое отверстие в куполе, и настоящее Око часто наблюдало за младшим собратом, созданным людьми.

По правилам явителей в Чистом Круге все равны. На деле же Восьмой Явитель был наименее влиятельным — его обязанность и состоит в том, чтобы хранить неугасимый огонь.

Кай не пришел на коронацию по многим причинам помимо мольбы, в частности, явители не решили будет ли его присутствие богоугодным. Однако дети его находились здесь, за исключением Тайгона, и недалеко от Лойона стоял принц Ив — сосредоточенный, с мужественными широкими скулами, прямым носом и бездонными голубыми глазами. Истинный Маурирта, поддержавший своего отца! Брат объяснял его перемену вмешательством бога, Лойон же видел — этот парень сильнее многих высокомерных принцев и храбрее трусливых стариков вроде его самого.

Первый Явитель, оклемавшийся от болезни ко дню коронации, что-то слабо спросил у племянника.

— Сихантасар! — громко воскликнул тот, и Лойон вспомнил порядок церемонии, на которой он присутствовал шестнадцать лет назад.

— Сихантасар — славное имя, имя угодное Странствующему Богу! — вскричал Сагон Хассо, Второй Явитель. — Да будет так! Да будет правление короля Сихантасара Третьего долгим!

Новый король начал произносить слова венценосной клятвы, обещая служить богу, искать Сияющую Империю, заботиться о вере, жителях Колыбели и всего королевства.

Явители вручили Сихантасару символ его власти — Священный Кубок короля-спасителя и запели гимны, означающие восшествие на престол. Толпа расступилась, образовав проход и король, облаченный в парадный доспех, препоясанный большим церемониальным мечом, зашагал к выходу.

Гелиментра с сыновьями последовала за ним, за ней шли явители Чистого Круга, кроме Элирикона, которого спешно усаживали на носилки, затем выстроились остальные члены семьи.

В стенах Бирюзового Храма Гахон Строитель устроил выступы, представлявшие собой шестнадцать святых кораблей. Лойон засмотрелся на красивые выпуклые фрески, а когда вышел на улицу, то увидел короля, уже залезшего в изысканную открытую карету, запряженную четверкой белых лошадей.

Рождение Неумолимой Богини происходило в дальних краях, когда процессия тронулась по площади Фанатика к Арене Выживших. «И где только префект Лег сумел отыскать столь отличных коней?» — задался вопросом Лойон, неспешно ступая с Марнией в колонне, прямо за явителями Чистого Круга, за Святой Реликвией с ее охранниками-жрецами, однако впереди остальных родичей и знатных людей.

Сихантасар правил лошадьми сам, как того и требовал обычай, и бело-синий плащ, отороченный позолотой, развивался на ветру. Гелиментра даже придвинулась поближе к сыновьям, что постоянно не отодвигать край плаща; она постоянно вертелась в карете, отсылая милости и приветствия народу. Коуд надел серебряный шлем из коллекции храма Выживших, чтобы скрыть синяки, обильно покрывшие его лицо, а Тин, как и отец, плащ, что никто в народе не вспоминал об его отнятой руке. Оба старших сына короля сохраняли серьезность, и лишь их младший брат — Каниг, высокий и плотный для своих лет, поддерживал мать и улыбался толпе.

Карету охраняли Выжившие в своих черно-синих доспехах, и они резко выделялись на фоне коней и бело-голубых хламид явителей. Воины Постоянного легиона сдерживали толпу, образовав длинный проход к Арене.

Да, для простонародья нынче выпал знаменательный день. Хотя раздачи даров перенесли на позднее время, чтобы не задержать процессию и не устраивать давку, на площадь стеклись десятки тысяч жителей Колыбели. Еще двадцать тысяч уже заняли места на Арене Выживших. Пока он ночью устраивал дела, пытал Маладута ранним утром, Сатилл собрала жнецов на совещание. Она наказала им, и их осведомителям ходить по тавернам и площадям, по улицам и переулкам, и рассказывать всем о вероломстве Хисанн, о невинно убитом Выжившем, об отрезанной голове достойнейшего сына лорда Гахона Урирту. По тому, как восхищенно приветствовали Сихантасара Третьего люди, Лойон видел, что усилия жнецов не канули во Вселенское Древо бесследно.

На Арене Выживших, заполненной до отказа, Лойон занял место на боковом портике. Вперед, к центру песчаного круга прошел лишь сам король и Сагон Хассо, заменивший в этом обряде немощного Первого Явителя.

Король вытянул меч из ножен, поднял его над головой, призывая грохочущую людскими криками, арену утихомириться. Когда народ выполнил первый приказ своего короля, он сильным голосом стал рассказывать о предательстве Хисанн и несчастных убитых. Он поворачивался из стороны в сторону, а глашатаи передавали его слова на верхние ярусы. Лойон не чувствовал в них нужды, он был уверен голос Сихантасара разносился повсюду.

— Люди Странствующего Бога! — обратился в конце речи король к публике. — Что вы выбираете? Презренный мир?! Или справедливую войну!!!

— Войну! Войну! Войну! — стали доноситься крики их различных мест арены. Они звучали все громче, крепли и крепли.

Сагон Хассо четким шагом вышел вперед из-за спины короля.

— Странствующий Бог заверяет — война справедлива! — закричал он, потом сложив руки в особом жесте, поклонился народу.

— Войну! Войну! Войну! — гремела арена.

В противоположной от входного коридора стороне, из подземелий появился черный бык, подстегиваемый длинными копьями двух прислужников. Сихантасар отбросил меч, отстегнул плащ, упавший на песок, и медленно двинулся быку навстречу.

При объявлении войны в древности убивали сотни зверей: львов, тигров, кроков или медведей. Обряд выполняли короли и полководцы, идущие на войну, а помогали им в том — Выжившие. Гексамен, победоносный военачальник Сихантасара Древнего, в одиночку убил трех львов, символизирующих трех врагов Колыбели.

Бык вразвалочку побежал к королю, а Лойон опять порадовался, что у Маурирта есть такой способный префект — за краткое время Альт Лег смог найти и подготовить весьма грозное, активное животное. Львов и тигров нет за сотни миль в округе; бык, хоть и менее опасный зверь, но тоже подходящий обычаю.

Сихантасар не хотел пугать животное, он выхватил кинжал в последний момент. Бык собирался боднуть его своими мощными рогами, но король резко уклонился в сторону, схватил жертву за рог одной рукой, а второй воткнул кинжал в шею и сразу же выдернул его.

Бык еще дергался, стараясь ударить короля, когда тот сильными руками пригнул его голову к песку арены. Бык завалился набок, его кровь запачкала блестящие доспехи Сихантасара и рукава его белоснежной туники.

— Странствующий Бог принял войну! — заорал Сагон Хассо. — Война объявлена!

Марния что-то говорила ему, однако Лойон не слышал. Он смотрел на трибуны немигающими глазами, там, в толпе боролись два крика.

— Война! Война! Война!

— Слава Сихантасару! Слава Сихантасару!

В Атонкарисе закончился мир.

Если Вам понравилась книга, то постарайтесь поставить "Лайк", так как становится видно, что произведение нравится читателям, а это очень мотивирует писать дальше. Лайкнуть можно, нажав на сердечко около надписи "Нравится", данная кнопка расположена над тегами произведения. Кроме того, Автору всячески интересны Ваши комментарии на странице произведения.

Также, если нажать на имя Автора, Вы перейдете на его страницу, и там есть кнопка "Подписаться". Подписывайтесь, и Вы станете получать оповещения о других произведениях Автора, его заметках и планах, к тому же просто сделаете Автору приятно.

https://author.today/work/25951