Кимирра прожевал, осушил полкубка легкого заповедного вина. Вино явно понравилось брату — он блаженно вздохнул, облокотился на спинку кресла, сложил пухлые ладони на объемистом животе.
— И что с того, что они раскольники?! — в который раз спросил он так, словно всю жизнь прослужил защитником в Обители Правосудия. — Полагаю, наш Странник не обидчивый бог! Ни в коей мере! Я, бесспорно, побоюсь высказать мнение в лицо Первому Явителю, но вам скажу: лучше пусть Цога верят в него по-своему, чем перейдут в древнее староверие или в непонятное поклонение лошади.
Свет протискивался сквозь замутненные окошки и освещал большую каюту бедно, словно ночной вор, крадущийся с маленькой свечой. В добрый час, пока Неумолимая еще не народилась в мир, трое послов оделись, как подобает королевской семье и официальному посольству. Кимирра надел морской иссиня-черный камзол, на котором самоцветами было нашито окружение Госпожи, с атласными голубыми манжетами и громадной брошью из вишнево-синего аметиста.
По мнению Иланны, аляповатая брошь Неумолимой Богини портила весь его строгий вид, хоть и подходила брату — якобы ее внуку.
Все четыре дня она каким-то чудом оказывалась в каюте брата, ему уступил ее капитан Шерди, и мужу неохотно приходилось составлять Иланне компанию. С однообразными днями младший брат боролся излюбленными лекарствами — яствами и вином. Также с ними пировал жирный кот, которого Кимирра уважительно именовал Тухлым, и тот изо дня в день валялся на койке, открывая усталые глаза, лишь когда перед его носом плюхался кусочек рыбы. Иланна с Висаром мало ели и почти не пили, зато Кимирра уничтожал корабельные запасы, будто гигантская крыса, пробравшаяся на борт, называя их посиделки втроем выработкой утонченной стратегии. Что же еще им делать в плавании?
— Полная ерунда считать, что Странник уединился на островах Цога! — рассмеялась она, подозревая, что приводит возражение не в первый раз.
Кимирра добродушно хохотнул.
— Ха-ха-ха! Тоже самое я объяснял нынешнему лорду Уединения девять лет назад — он, в то времечко, еще болтался третьим наследником.
Ее муж отвел глаза, всем своим видом показывая, что пора выбираться на палубу. Собранный и серьезный, c непроницаемым лицом и серыми глазами — полная противоположность Кимирре, Висар сидел сбоку и редко вставлял слова в разговор.
— Ты ведь знаешь, о мудрая сестра, что отец послал меня на острова не только из-за моих талантов!
— Прости, дорогой, твои таланты ничуть не помогли нам, когда Хисанн отстроили новые стены, — колко сказала Иланна и отвела настырный локон золотистых волос. — Именно ты допустил, что результаты войны Пророков пошли насмарку! — Она решила немного остудить пыл брата.
Кимирра не смутился.
— Ну уж нет! — горячо возразил он. — Когда я приехал в Скит, его стены почти закончили возводить. И я полагаю, король выбрал меня, и только меня, из-за того, чтобы кто-нибудь другой не наделал глупостей и…
— Скорее потому, что ты вечно поддакиваешь ему! — перебила его Иланна. — Я не припомню случая, когда ты возражал бы отцу или спорил с ним. — Они росли вместе и с детства говорили откровенно.
Возможно... — тут же согласился младший брат. — Наш отец упрям, а королям-упрямцам не стоит перечить. Но в землях Хисанн я не сидел в комнатах с лордами, а постоянно ходил по улицам, разговаривая со всеми! Ты же меня знаешь, я вовсе не напыщенный принц, я люблю поболтать с обычными людьми! Их знать, купцы, простонародье — от плотника до свинаря, — ладони Кимирры развернулись ребрами и толкнули воздух перед лицом Иланны, — даже его сын-наследник, все они не хотят враждовать с нами. Мой знахарь Угос месяц лечил припадочного братца Эссада! Эх... Да что тут говорить... — в расстройстве брат тряхнул кистями. — Лорд Эссад — общеизвестный тупой вояка! Он не успокоится, пока не утопит своих лживых Пророков в крови!
Кимирра хитро взглянул на двоюродного брата и добавил:
— Лорд Эссад даже скверный запах издает, застывая строго в военной стойке! Это я выведал по секрету!
Даже Висар коротко усмехнулся, пока они хохотали.
— Я знаю, вы меня простите за эти подробности! — Кимирра вытер свои темно-карие глаза от слез. — Но забудем безумных пророков! Вот что я хотел сказать! Мы с Арацогом девять лет назад знатно погуляли в Колыбели! Отменно, ха, — как я и люблю! Обычно мы начинали в "Сказочном море" недалеко от Сокрушенного Дворца, потом по улице Объединения шли в Сады, посещая по пути каждую забегаловку. И как-то раз мы забрели к Джайке в "Седую гусыню" — Кимирра мечтательно поднял глаза. — Красивая бабенка... Да и приветливая хозяйка! Правда, теперь она старовата для меня.
— Мы не собираемся слушать о твоих шлюхах, — раздраженно прервал Висар.
Кимирра вздохнул, затем опустошил свой кубок и продолжил.
— Ладно-ладно. Кстати, наш дядя-еретик первый раз привел меня туда! Так вот... Джайка поставила нам три кувшина, не считая различной снеди: тельное биннахарское, сливочное из оазиса Турис, дорогое вино из переспелых плодов богини Килиханис.
— Ты помнишь, что пил девять лет назад? — недоверчиво спросил Висар.
— Конечно. Я каждый свой глоток помню намного лучше, чем любую свою бабу! — похвастал Кимирра.
Опять! Иланна слегка разозлилась, любой разговор с Кимиррой переходил в хвастовство и браваду.
— Да, ты пил несколько месяцев, пока отец, Гед и твои младшие братья сражались в Спорных Землях! — укорила она. — Непонятно почему мой свекр тебе это позволил!
Кимирра сгреб пятерней засахаренный персик, еще остававшийся на подносе. Налил себе еще вина и вновь перевел взгляд на Висара.
— Лойон — умный человек. Он понимает: лучше всего я сражаюсь в тавернах и задушевных разговорах! — беззаботно признался он.
В каюте запахло морской свежестью, Иланна разбиралась в мореходстве не хуже любого Маурирта, похоже, галея пошла левым галсом.
— Ну ладно, брат, продолжай! — разрешила она.
Кимирра смиренно кивнул и выпил.
— Надо сказать, лорд Арацог, хоть и меньше меня в два раза, но крепок, как Вселенское Древо. Первый кувшин мы болтали о баб... уф... прости сестрица, о женщинах; второй перемывали кости родственникам и различным лордам; ну а на третьем, когда даже я немного осоловел, заспорили о религии.
Кимирра улыбнулся, показав крупные белые зубы под полоской усов, и продолжил как-то блудливо:
— И я ему говорю: «Послушай, Арацог, если бы я был Странником, разве бы я уединился в ваших голых пещерах! Куда лучше отдохнуть от людей где-нибудь в горах, садах, непроходимых джунглях, если такие еще остались на севере. Даже на болотах тонка можно хоть собрать хорошенький гарем из этих узеньких бестий...»
— Дурные похождения тебя погубят! — поспешно перебила Иланна, не желая слушать мерзости брата. — Тебя бросила жена и вернулась к своему отцу, что стоило нам скандала и натянутых отношений с лордом Алавиго, твои сыновья выросли бессердечными наглецами, а сам ты, если продолжишь, то вскоре сопьешься! — напророчила она.
Кимирра посерьезнел.
— Вот в кого они уродились? — жалобно сказал он. — Я всегда был с ними так добр и заботлив, а они меня не уважают и ничуть не боятся. — Хок, иногда еще прислушивается, а Хинна и Саку меня ненавидят! Неужели и впрямь, моя мать — дочь Безжалостной Госпожи, и все трое близнецов пошли нравом в прабабку?!
— Они не любят тебя из-за позора их матери, — сказал Висар. — Как можно было приводить любовниц и проституток в Сокрушенный Дворец? Класть их в супружескую постель?
— Клевета! Ни с кем я не спал во дворце! Пару раз мы заходили туда большой компанией. Я просто пообещал людям показать Сокрушенный Дворец!
— И среди них затесалось несколько шлюх? — едко спросила Иланна.
— Ну и что? Я же с ними не спал! В наших покоях…
Безбожная ложь, отрицающая очевидные показания десятков людей. Кимирра никогда не изменится.
— Ты бы хоть наедине с нами не врал, — попросила его Иланна.
— Клянусь Странствующим Богом!
Висар резко встал. Ее муж набожен, и он не терпел богохульств даже от близких родственников.
— С меня хватит! Тебе, брат, нужно сходить в Бирюзовый Храм и хорошо там очиститься, — указал он. — Жена, давай поднимемся наверх!
Иланна охотно согласилась. В их браке, скорее она являлась ведущей силой, но мужчины должны чувствовать обратное. Кроме того, Кимирра изрядно надоел.
Когда они выходили из каюты, сзади послышались его неунывающие вопросы:
— Побудешь немного без меня, Тухлый? Друзья, я так понимаю, свои кубки допивать вы не будете?
Они поднялись на палубу. Ее бежевый с золотым воротом костюм и такого же цвета морская шляпа на фоне коричнево-унылого корабля и грязных матросских рубах да роб гребцов представлялись маленьким Оком. Иланне исполнилось уже тридцать шесть, полжизни протекло в замужестве, но она гордилась, что ее красота никуда не исчезла. Матросы еще переставляли паруса, стараясь не поднимать взгляд, как и капитан Шерди. Он передалкорабельный руль и проворно приблизился к главе посольства.
— Миледи! Милорд! — поклонился капитан, ожидая указаний. Он был еще не старым мужчиной с тонкими усами, короткими бакенбардами и почерневшей от моря шеей.
— Почему еще не показались острова? — спросила Иланна. — Мы рассчитывали прибыть с первыми лучами.
— Извините, миледи! — отвечал капитан. — Ночью Холодную Фрейлину заслонили облака, поэтому я полагаю, что корабль немного отнесло назад к материку. Я приказал взять курс на юго-юго-восток. Цога появятся не более, чем через час.
— Уверены, капитан Шерди? — Иланна придала голосу железные нотки, как нередко приходилось делать в переговорах. — Может нам с мужем проверить ваш курс? Определить, насколько мы продвинулись к югу?
— Как пожелаете, госпожа! Хотя, я считаю, необходимости нет. — Шерди застыл в новом поклоне.
— Не переживай Шерди! Тебя не казнят! — Кимирра выбрался вслед из трюма и расположился рядом с ними нависающей глыбой. — Моя сестра строга, однако всегда справедлива... Она и лорд Висар самые справедливые люди во всем Атонкарисе! — он виновато улыбнулся. — Кстати, простите и меня, заодно с Шерди.
— Нет нужды прощать тебя, пока не закончился день, дорогой брат, — кисло усмехнулась Иланна. Качка усилилась, и она оперлась о борт корабля, всматриваясь в океан. А Висар заговорил с капитаном:
— «Ядовитая удача» — странное название для купеческой галеи. Я осматривал киль. Откуда вы раздобыли столь ценное дерево? — спросил он.
Дядя и одновременно свекр Лойон когда-то хотел, чтобы сын шел по его стопам и помогал ему в заботах правосудия. Но Висар оказался слишком прям и честен для такой работы. И слишком любил корабли. В итоге король создал ему специальную должность — Смотрителя кораблей, чтобы немного уравновесить влияние жрецов и искателей в морском деле.
— «Удаче» больше тридцати лет, милорд, — пояснил Шерди. — На нее копил еще мой дед, а отец смог купить ядовитое дерево на одной из последних ярмарок в краях тонка. Он и заложил корабль. Жаль дерева тонка хватило лишь на киль и днище!
Ядовитое дерево тонка! В воде оно сливается с морем. Корабли из него не гниют, не горят, а их подводная часть даже никогда не обрастает водорослями и ракушками. Вечные корабли... В Колыбели находились всего два корабля из ядовитого дерева, и оба предназначались Странствию.
Висар не упустил случая и стал обстоятельно расспрашивать капитана о мореходных качествах корабля, тонкостях его постройки, оснащении и снабжении — словом обо всем с чем ежедневно сталкивался на храмовых верфях. Кимирра уже гоготал над шутками с вахтенным боцманом и несколькими свободными матросами. Ей вступать в разговоры не хотелось.
Охранники посольства, двое Выживших — Лилин Диль и Рикардин Хеди стояли у противоположного борта. Свои великолепные черно-синие плащи они еще не надевали, впрочем, камзолы у Выживших — в точно таких же тонах, но с несколькими пурпурными включениями, символизирующими кровь. Иланне и плащи, и камзолы очень нравились.
Лилин Диль — седовласый высокий Выживший, как всегда уравновешенный и любезный. Его мясистые губы, большие холодные глаза, а более другого — сильные руки олицетворяли мощь и спокойствие. Он часто сопровождал Иланну в поездках, и за его спиной она не боялась, — Гулуй заверил, что Диль, как никто иной, орудует своим большим мечом.
Семья Диля управляла Приречной городской башней, и Рикардин Хеди приходился ему родственником. Этот Выживший — молод, однако он наилучший лучник в Колыбели, а значит, и во всем Атонкарисе! Хеди походил на Диля складом — такой же обстоятельный, хотя разительно отличался внешне. Весьма отличался! Рикардин — писаный красавец! Поэтому Иланна, при случае, любовалась им.
Вот и сейчас, пробежав взглядом по его четким скулам, ямочке на подбородке, прямому носу и развевающимся на ветру волосам, Иланна прошла ближе к корме, чтобы насладиться тем самым ветром, мягким утренним светом и спокойно подумать о Цога, ереси Уединения и целях королевского посольства.
По легендам, ибо никаких свитков и документов не осталось от столь дальних времен, острова Цога открыл один из кораблей Святого Флота. Лорды островов считали, что род Цога так же древен и славен, как Маурирта или Лаунарадо — то есть мнили себя вельможами из Империи. Два главных острова, ныне они звались островом Уединения и островом Укрытия, достаточно велики — каждый не меньше половины столичных земель и оба причудливо изрезаны. Кроме того, существовало около сотни гораздо меньших островов. Многие из них поменяли название в духе ереси и даже самый малый боролся за то, чтобы считаться местом пребывания Странника. Последнее Убежище, Сокрытый, Укромная Обитель, Восточный Тайник, Истинная Гавань ... — вот те названия, которые ей удалось запомнить.
Искатель Хенрих, составлявший летопись Цога, рассказал Иланне, что во время появления этой причудливой выдумки — около четырехсот лет назад, на островах росли густые горные леса из кедра, дуба, лиственницы и ясеня, и это делало флот Цога одним из самых мощных во всем Атонкарисе. Однако дядя Лойон перед отплытием ознакомил Иланну с донесениями своих шпионов — они гласили: от былого богатства следов не осталось.
Лжеучение явителя по имени Сакрок зародилось в неспокойный период — на материке тогда бушевала братоубийственная война, известная как Война за Наследство Нечестивца. Король Виауриг Второй оказался алчен и развратен, хотя грехи могут стать преимуществом любого монарха и править такие короли могут долго: увы, Виауриг был еще повинен в том, что не уважал богов. Нечестивец протянул на престоле восемь лет. Лишь когда он попытался отправить в Десятое Странствие два ветхих корабля, взбунтовались не только народ и вассалы, но даже его родные братья и сыновья.
Брожение, упадок веры и разруха царили в Колыбели, когда Сакрок оповестил о втором явлении. Как будто бы он истово молился, и Странствующий Бог вернулся из далеких стран, снова восхитившись верными людьми. Он сподобился поговорить с Сакроком, и беседа длилась полную ночь, а под утро Странник ушел, сказав, что отныне он будет поблизости. Или лжеявитель уверовал в призрака или ложь изначально пропитывала его натуру. Сакрок проповедовал: ездил по островам, произносил долгие яростные речи, показывал кровь, сочившуюся из божественной пустой глазницы и собранную жрецом. Число его последователей росло. Появлялись люди, утверждавшие, что видели бога то на одном острове, то на другом.
После шестнадцати лет междоусобных битв король Дайкон Смелый — четвертый сын Нечестивца стал победителем. Только теперь он заметил, что большинство жителей островов уже исповедовали новое учение. Дайкон был слишком слаб и изранен, чтобы восстановить веру. Это попытался сделать его сын Гахон Суровый — знаменитый король, царствовавший от пеленок до старческого костыля.
Четыре похода совершил этот жестокий король на острова: в первом, буря разметала его корабли, что вызвало прилив воодушевления среди еретиков и увеличило их число; во-втором, Гахон высадился на островах, разбил отступников, осадил горные замки, сжигая леса и непрестанно казня восставших, казалось, он приблизился к победе, но Цога повели затяжную войну — они избегали крупных сражений, с дальних островов подтягивались новые фанатики, войско короля стало голодать и обрастать болезнями, а вражьи крепости оставались неприступны, в итоге, Гахон отправился за подкреплением; в третьем походе, Гахон с удивлением обнаружил, что Цога успели создать флот, и хотя королевские корабли одержали победу в морской битве, потери оказались настоль велики, что о покорении островов не могло быть и речи; к четвертому походу король готовился много лет, тщательно накапливал силы, но по прибытии на острова, ему нашептали, что очередной сын готовит мятеж, а южные лорды собираются в открытую поддержать Цога. Гахон проклял неудачи и, наконец, милостиво объявил: Странствующий Бог позволил еретикам жить.
Позже при внуке Гахона заключили мирный договор: Цога обязались снаряжать два новых корабля в Странствие, поставлять провиант и редких птиц и, конечно, не распространять свою ересь в Атонкарисе. Взамен Колыбель оставляла их покое. Ситласар Фанатик двумя веками спустя намеревался подчинить Цога, но так и не успел сделать этого, увязнув в войнах на континенте.
В былые дни случалось многое, а сегодня перед Иланной стояли цели поскромнее: просто добиться исполнения договора. Цога затягивали его, а отцу требовались корабли. Впервые с Сорокалетия Войн великое плавание под угрозой. Клан Мглистого бога не прислал положенное дерево, вассалы, будто сговорившись, не подвозят запасы провизии. Нельзя прогневать восхищенного бога — нельзя допустить новые смутные времена!
Иланна почувствовала чье-то присутствие и обернулась. Естественно, рядом Висар! Никто не посмел бы подойти тихо и молча стоять позади особы королевского рода. Никто, кроме мужа, не имел такое право.
Ей всегда нравились его неброские, элегантно подобранные костюмы. Поверх жилета цвета дымящихся углей Висар надел такой же серый, можно сказать, стальной камзол с красивыми палевыми линиями, оттеняющими перламутровые пуговицы. Морская шляпа с синим пером, бархатные бриджи и короткие туфли дополняли его облик: не то строгого капитана судна, не то видного посла. Иланна знала, что даже на верфях, где ее муж иногда не брезговал, беря в руки топор и пилу, по окончании дел он удивительно преображался из грязного плотника в лорда-аристократа.
— Размышляешь о Цога, дорогая? — угадал Висар. Он оперся кистью в темно-коричневой перчатке на правый фальшборт.
— Немного. Хоть я и верю нашему брату в том, что Арацог его верный друг и ныне стал неплохим лордом.
— Тогда в чем сомнения? — спросил Висар. — Альбатросов и тех маленьких птичек, прилетающих на острова неизвестно откуда, он передал нам, как только занял место своего отца. И старые и молодые птицы не чураются людей, а лорд Виауриг обучил их возвращаться в Колыбель.
— Птицы не корабли, Висар. Твой отец сказал мне, что у еретиков совершенно не осталось леса, — Иланна вдохнула свежего ветра. Где еще можно подышать таким воздухом — чистым, еще неиспорченным Двуглавым Демоном.
— В Обители все врут, — усмехнулся муж. — Шпионы врут жнецам; жнецы, в свою очередь, привирают отцу. Откровенно говоря, все его утверждения нужно поделить надвое, — Висар дотронулся до ее руки под локтем. — Кажется, что мы столкнулись с неизмеримыми трудностями, но ты вспомни в какой спешке выпроваживали Сайдиона. Вспомни, как искали корабли в последний момент… Боюсь, Страннику очень досадна нерадивость его детей!
— С той поры стало еще хуже. Строевого леса очень мало в Атонкарисе.
— Я надеюсь на Цога, на тонка, на любую возможность! А главное молю, чтобы бог не оставил нас!
Иланна тоже часто просила Странника, но большая часть ее молитв сводилась к долгожданному ребенку.
— Я еще думаю о том, как далеко галеи Цога заходят в океан! У них ведь нет никакого порядка в исполнении долга! Как думаешь, лорд Арацог расскажет что-нибудь?
— Сомневаюсь, — хмуро сказал Висар. — Посмотри на происходящее вокруг! «Удача» даже вблизи островов сбилась с пути. А ты говоришь о плавании в неведомый океан. Я рассказывал, как провел пятнадцать дней, не видя берега. Когда Кайромон воевал в Спорных землях, наш корабль унесло далеко на запад. Госпожа по какой-то милости не забрала экипаж и позволила обозреть свое окружение. А Цога… — муж задумался, — Цога — лишь покинутые Странником еретики! Без божьего благословения они затеряются в просторах Кроны!
— Ты прав, — признала Иланна. — Однако Виауриг сказал мне, что краб Сайдиона работает. Он помогает определить местонахождение корабля.
— Знаю, — подтвердил Висар. — Дядя был гением, и если бы он не обратил свои таланты во зло… Я не спорю, его изобретение полезное. Опытные моряки всегда определяли положение от пасти к пасти на глаз. Тарелка Сайдиона помогает установить нагляднее и точнее.
— А то, что он говорил о Кроне и Вселенском Дереве? Как он мог нести подобную чепуху?
Муж помолчал, вороша прошлое.
— Мы были детьми, когда он поставил свой первый вздорный опыт! Неразумному ребенку все кажется верным, правильным, пусть и немного чудным. Разобравшись в святых книгах, повзрослев, я впитал истинную веру. Пропустил чрез себя думы явителей, знамения богов! Сайдион понемногу сходил с ума — я оглядываюсь назад и вижу, что это очевидно. Его бред невозможен: любой простолюдин и мало-мальски здравомыслящий человек опровергнет эту глупую ересь.
Висар обошел Иланну, встав спиной к борту. Он старался защитить ее от редких брызг волнующегося моря.
— Каково это — уходить в Странствие? — с затаенным величием спросил он. — Они, те кто уходят, — люди Странствующего Бога! А мы… Мы лишь мулы, обеспечивающие их подвиг. Твой отец, наш юный брат — вот истинные Маурирта!
Иланна хотела ответить мужу, согласится с ним, и вдруг по кораблю разнеслись громкие крики дозорного матроса. Он стоял на самом носу корабля, уже опустив зрительную трубу, и радостно показывал вдаль рукой.
— Земля! Земля! — восклицал он. — Острова Цога!