Люси держала за руки Маргред и Дилана так крепко, словно они тонули.

Или тонула она сама.

Приливная волна с ревом надвигалась прямо на них, как мчащийся по туннелю поезд. Земля дрожала. Ветер свистел в ушах.

Она чувствовала, что энергия Дилана истощается и дух Маргред угасает, и стена, которую она построила, чтобы защитить их, плотина, сдерживающая этот демонический потоп, начала крошиться и трескаться от испытываемой нагрузки. Ее колени задрожали. Душа взмолилась.

Не иметь возможности вернуться в Убежище.

Больше никогда не увидеть Конна.

«Ты нужен нам. Ты нужен мне».

Вторила она его словам.

Я люблю тебя. Прокричала ее душа.

И как если бы ее любовь была мостом, каналом, он внезапно оказался там, с нею, внутри нее. Своими усилиями он поддержал ее слабеющие силы, его энергия пронеслась по венам Люси.

Она почувствовала изумление демонов, слышала вопли боли и возмущения, когда она развернула океан на них. Она устроила взрыв, заменивший волнорез, чтобы слиться с этой волной стихии. Галька, поднятая со дна приливной волной, превратилась в метательный снаряд, несущийся на врага.

Энергия Конна перетекала в нее. Ее магия вознеслась словно море, сверкающая, мстительная, гладкая и вздымающаяся как приливная волна.

— Го, — выкрикнула она. — Я тебя похороню!

Волна обрушилась, развернув потоп обратно в море, где его поглотила морская пучина.

Но, несмотря на то, что ее увенчанная гребнем магия обрушилась, несмотря на то, что она держала за руки своих родных, она видела ту, другую стену, другую волну на той стороне моря.

Будто парящая в небе птица, она видела Убежище, стену замка, на которой стояли крошечные фигурки людей и морских котиков, и волну, вздымающуюся над ними, словно молот Ада.

Люси видела беспомощного Конна, лежащего на стене без сознания, и она в ужасе смотрела, как молот опустился вниз.

Следующим утром Люси медленно двигалась по направлению к лестнице, боль и усталость отдавались во всех мышцах и сухожилиях, на душе было тяжело и тошно.

В коридоре, за дверью своей старой комнаты, Люси остановилась, застигнутая звуком голоса отца, читающего вслух лежащей на кровати фигуре.

— Пожелаем спокойной ночи корове, перепрыгнувшей через Луну…

У Люси сбилось дыхание.

Барт поднял глаза и увидел ее. Его худое, изнуренное лицо покраснело.

— Тот новый доктор сказал мне, что если я буду ей читать — это может помочь. Он видел нас — видел ее — видел Кору в Дворце культуры вчера вечером, — он откашлялся. — Я называю ее Корой. Две Люси в одном доме это слишком запутано.

Из глаз Люси брызнули слезы. Она закрыла их, прислонившись к дверному косяку.

— Это… здорово, пап. Прелестное имя, — высказалась Люси.

А что еще она могла сказать?

— Я нашел это среди твоих учебных пособий, — Барт держал в руках полосатую оранжево-зеленую обложку книги «Спокойной ночи, Луна». — Ты ведь не против, да?

— Нет, — сказала она от чистого сердца. — Я совсем не против.

Барт посмотрел на фигуру, лежащую на кровати, такую неподвижную и бледную, ее грудь приподнималась и опускалась, когда она дышала.

— Она совсем на тебя не похожа, — сказал он. — Я не знаю, почему все… Я не знаю, почему я сам подумал, что она похожа на тебя.

Смешок, вырвавшийся у Люси, больше походил на всхлип. Она зашла в комнату, нагнулась и поцеловала отца в макушку головы.

— Я тоже не знаю, пап.

Ее отец поднял руку и неловко погладил ладонь Люси, покоившуюся на его плече.

— Калеб и остальные сейчас внизу, — сказал он. — Ты должна спуститься. Позавтракай.

— Да, — Люси с трудом сглотнула. — Я спущусь.

Они собрались в гостиной: Калеб в форме; Маргред, красивая и уставшая; Реджина с восьмилетним Ником расположились на диване, а Дилан стоял спиной к комнате, глядя в окно на снег.

Калеб и Реджина говорили приглушенными голосами, как школьники в библиотеке или люди, пришедшие на поминки.

Сердце Люси сжалось от невыносимого горя. Кое-кто и правда умер. Конн. Она была не в состоянии почувствовать его, связаться с ним, ощутить его присутствие в этом мире, с тех пор как они прошлой ночью развернули прочь волну. Золотая нить, которая связывала их, окончательно оборвалась, оставив ее отрезанной от Конна. Брошенной на произвол судьбы.

— … рассеялась в Атлантике, — сказал Калеб. Он поднял глаза и увидел ее. Беспокойство заострило черты его лица. — Люси.

Повернулся Дилан.

Она встретилась с ним взглядом, несбыточная надежда бушевала в ее груди словно пламя.

— Есть новости? — умоляюще спросила она. — Хоть какие-нибудь.

Дилан покачал головой, его глаза были черны от сожаления. И она вспомнила, что он тоже любил Конна, он знал принца селки с тех пор как был угрюмым тринадцатилетним парнишкой.

Реджина легонько толкнула Ника локтем, и он спрыгнул с дивана.

— Сегодня в школе не будет занятий, — объявил он. — Из-за снега и этой эвакуации и прочего. Так что мы с Дэнни идем кататься на санках. Он задрал вверх голову. — Вы снова болеете?

Люси раскрыла рот, но к ее ужасу не сказала ни слова.

— Она просто устала, — сказала Реджина, взъерошив сыну волосы. — Пойдем. Приготовим чай для мисс Люси.

Он припустил за ней через холл, а Люси прошла через комнату прямо в объятья своего брата Дилана.

Сплоченные горем, они обнялись в первый раз. Его тело было крепким, поджарым и худым, как у их отца.

— Мне жаль, — хрипло сказал Дилан.

Люси молчаливо тряхнула головой. Он неловко, бегло погладил ее по спине, прежде чем выпустить из своих объятий и последовать за женой и сыном на кухню.

Люси обездоленно стояла в середине гостиной. Маргред смотрела на нее своими темными глазами, серьезным и сочувствующим взглядом.

— Ты сделала доброе дело, — тихо сказал Калеб.

— Я чувствую себя такой опустошенной, — прошептала Люси.

Калеб заключил ее в объятья. Он пах накрахмаленной формой, хвоей и снегом. Запахи Калеба. Запахи Конца Света.

— После битвы всегда такое чувство, — сказал он. — Даже если ты победил.

Но они даже не победили, оцепенело подумала она, кладя голову ему на плечо.

Сейчас ее семья была в безопасности. Конец Света был цел и невредим. Го был побежден, похоронен под толщей воды и камня.

Но Люси проиграла.

Она потеряла Конна.

Неделя тянулась, отмеривая углубляющиеся в снегу колеи и, становящийся толще, ледяной панцирь вокруг сердца Люси.

Жизнь на острове возобновилась, отмеченная чередующими друг друга рекламными афишами в витрине бакалеи Вайли и ежедневной сменой блюда дня в ресторане Антонии. Паромная переправа и кабельные линии связи были восстановлены.

Классная комната Люси наполнилась вертлявыми учениками и запахом влажных пальто и ботинок. Реджина и Маргред направились на материк, чтобы закупить одежду для беременных. Калеб занимался спасением автомобилей из канав и проверял, как переносят холода пожилые люди. Дилан обошел скованные льдом пляжи, осматривая их в поисках признаков Убежища.

Кора открыла глаза и улыбнулась их отцу.

Все вернулось на круги своя.

Жизнь Люси стала нормальной.

Жизнь без Конна.

Она не могла есть. Не могла спать. Днем ее преследовали мысли о Конне, ночью — падающие башни Кэйр Субай.

Тоска, сказала ей Реджина, заскочив домой с кастрюлькой мясного супа с овощами.

Потрясение, сказал Калеб, когда зашел к ней после школы.

Стресс, — пришел к заключению Дилан, сочувственно сжав губы.

Их забота, проявляемая по отношению к Люси из лучших побуждений, разбивалась о лед, сковывающий ее несчастное, истерзанное сердце и нервировала ее.

Люси сбежала в свой сад в поисках уединения и покоя.

Но земля была твердой и бесплодной, такой же застывшей, как ее сердце. Иней лежал на тыквинах и вырванных кукурузных стеблях.

Она отвернулась от неопрятных грядок, в груди пышным цветом распускалось отчаяние.

Кто-то смотрел на нее с края поля. Ее сердце глухо стучало. Это был мужчина, выше Дилана, шире Калеба, наблюдающий за ней с напряженностью, которая заряжала воздух будто гроза.

Внутри Люси что-то зашевелилось, словно лед начал таять, словно что-то растопило ее сердце. Горло перехватило. Кровь стучала в ушах, подобно морю.

Он шагал по полю, под ногами хрустела промерзшая земля, следом за ним бежала худая серая тень. Мэдэдх.

Мэдэдх и Конн.

Лед раскололся на куски, Люси разрыдалась.

Спотыкаясь, она ринулась вперед, встретив его на полпути. Он крепко обнял ее, его дыхание было теплым, а руки — такими сильными. Он был настоящим, горячим, невредимым и живым.

Она льнула к нему, рыдая.

— Я думала, что ты погиб.

Конн поцеловал ее волосы, щеку, губы. Она ощутила вкус своих слез на его губах, соленых, как морская вода.

— Практически, — сказал он. — Морган спас меня. Он вытянул меня на поверхность за цепь, висевшую на моей шее, и они с Гриффом охраняли мое тело, до тех пор, пока я в него не вернулся.

— Я обожаю Гриффа, — сказала она, захлебываясь словами.

— Ты обожаешь меня, — сказал Конн с оттенком высокомерия в тоне.

Люси не возражала. Она любила его высокомерие. Он был лордом моря. Властелином ее сердца.

Она улыбнулась.

— Да. При любых обстоятельствах.

В его серых глазах клубилось волнение.

— Ты прощаешь меня?

Она моргнула.

— За что?

— За то, что я не пошел с тобой, когда ты просила об этом.

— Ты пришел ко мне, когда это было важнее всего, — капля дегтя омрачила ее счастье, крошечный червь сомнения. — А ты сможешь меня простить?

Темные брови Конна поползли вверх.

— За что?

Она должна была сказать это. На это нельзя закрыть глаза.

— Я оставила тебя.

— Да.

Единственное слово камнем упало между ними.

Она с трудом сглотнула.

— Я разрушила Убежище.

— Убежище разрушили демоны.

— Но я могла их остановить.

— Ты сделала правильный выбор. Единственно верный, для каждого из нас. Убежище — прошлое. Ты — мое настоящее и будущее наших людей.

Она так отчаянно хотела поверить ему.

— Но пророчество…

— Исполнено, — его голос был окрылен надеждой и целеустремленностью. — Равновесие сил изменилось. Дети огня потерпели поражение, которое они не забудут и от которого не смогут быстро оправиться. А мой народ, наш народ, вспомнил магию моря.

— Но замок… все, кто был в Убежище…

— Кэйр Субай можно восстановить.

Она с сомнением посмотрела на него.

— Вот так просто.

Он посмотрел на нее, опустив свой длинный, изящный нос.

— Я не говорил, что это ничего не будет нам стоить. Потребуются совместные усилия. И время.

Она кивнула. Она подумала, что могла бы помочь с восстановлением Убежища. В конце концов, она ведь была тэргэйр ингхин. Но ее решительность поколебало беспокойство.

— Сколько времени?

Конн поднял брови.

— Ты так нетерпелива?

— Нет. Да. Конн… — она искала взглядом его лицо. — Где ты будешь жить? Ты же не можешь навеки остаться в человеческом обличье. Вне Убежища ты начнешь стареть. Ты можешь умереть. И все дети моря состарятся и умрут.

Он пожал плечами.

— Возможно, некоторые захотят пожить под волной. Пока Убежище не будет восстановлено.

— Но…

— Люси. Каждый из нас должен использовать свой дар, в то время, которое нам отмерено и в том месте, где мы находимся. Ты научила меня этому. Больше людей нам не требуется. И меньше тоже.

Она коснулась его лица.

— Я не хочу тебя потерять.

Он повернул голову и поцеловал ее ладонь.

— Ты сказала мне, что веришь, что я вернусь к тебе. И я вернулся.

Ее сердце переполняло счастье.

— А другие? — спросила она с тревогой. — Грифф? Йестин?

— Грифф в порядке, — Конн косо на нее глянул. — Шлет тебе свою любовь.

Конн все еще не сказал, что любит ее. Но эту маленькую тревогу заслонила большая.

— А Йестин? — настаивала Люси.

Конн не решался заговорить.

— Я отослал их, — сказал Конн грубым от горя голосом. — Йестина, Рота и Керу. Я отправил их на лодке, вместе с Мэдэдхом, до того, как на нас обрушилась волна. Мы нашли обломки судна, дрейфующие в море.

Сердце Люси сжалось. Она мельком взглянула на собаку, лежащую у них в ногах с высунутым языком.

— Но Мэдэдх выжил.

Губы Конна изогнулись.

— Да.

— Значит, есть шанс, что Йестин и другие тоже выжили.

Конн серьезно посмотрел ей в глаза.

— А это, — сказал он. — Мое второе заветное желание.

Она посмотрела ему в глаза. У нее перехватило дыхание.

— Что… — во рту у Люси пересохло. — А какое желание первое? — прошептала она.

Конн снова взял ее за руки, за холодные, окоченевшие ладони, и накрыл их своими. Он поднял их сомкнутые вместе ладони к своим губам и поцеловал ее пальцы.

— Что ты вернешься со мной в Убежище, чтобы восстановить его, — сказал он. — Чтобы возвести замок и вырастить розы. Чтобы разделить со мной мой путь и мое правление. Родить нам детей. Быть моей возлюбленной.

Он встал на колени на снегу. Руки Люси дрожали в его руках.

— Я не знал, что могу любить, — сказал Конн низким голосом. Он посмотрел вверх, его глаза были цвета моря на рассвете, они отражали ее радость, как танцующие волны отражают солнечные лучи. — Но я люблю тебя. Будь же со мной сейчас и на веки вечные. Наполни мою жизнь волшебством, а сердце — любовью.

Сердце Люси переполнилось от нахлынувших чувств. Глаза до краев наполнились слезами счастья. Поднимая его на ноги, она бросилась в его объятья.

— Да.

— И ты никогда не оставишь меня?

— Никогда, — пообещала она.

— Я тебя люблю.

Наконец, они поцеловались, открывая друг друга заново губами, руками и сердцами, и в тот же миг воздух вокруг них стал теплым, будто наступила весна, и сад зацвел совсем по-летнему.

Потому что любовь — самая могущественная магия из всех.

Конец.