Итак, как мы помним, Шауль Авигур поручил Йоси отправиться в Грецию. Помимо всего прочего в его задачу входило доставить туда два чемодана с золотыми слитками и две коробки из-под табака с золотыми соверенами.

В то время Йоси все еще был адъютантом и телохранителем профессора Хаима Вейцмана и плюс к тому его связным с «Хаганой», но, когда он получил задание Авигура, со всех этих постов ему пришлось уйти.

Ни иностранного паспорта, ни других документов он с собой взять не мог, поэтому вынужден был уезжать из страны тайно — на маленькой лодке с хайфского пляжа «Бат-Галим».

Как только лодка вышла из Хайфского залива и оказалась в открытом море, Йоси подобрало специально зафрахтованное грузовое судно. Капитаном судна был опытный моряк-еврей, а механик, матрос и сын матроса (который ему помогал) были арабами, однако ни еврей, ни арабы лишних вопросов не задавали. «После стольких лет на море, — сказал ему капитан, — поневоле становишься глухим и немым как рыба».

Конечным пунктом их назначения был греческий порт Пирей, но, чтобы об истинной причине их прибытия никто не догадался, следовало для отвода глаз взять на борт какой-нибудь груз, и с этой целью они сделали остановку на Кипре, в Фамагусте. Капитан предложил купить баллоны с кислородом, и Йоси купил целых тридцать штук — все, что было у продавца. Однако этого было недостаточно — грузовые корабли не отправляют только для того, чтобы перевезти тридцать баллонов с кислородом. И тут Йоси вспомнил, что когда-то из Яффо в Иерусалим привозили гравий, который арабы называли «хафаф», и, решив, что это отличная идея, загрузил корабль мешками с гравием.

Там же, в Фамагусте, Йоси разговорился с местным жителем и узнал от него, что англичане строят на Кипре лагерь и, по-видимому, туда скоро привезут евреев. Он попытался выудить дополнительные подробности у одного продавца хозтоваров, но тот оказался человеком подозрительным, и многого из него выжать не удалось. Тем не менее и он подтвердил, что англичане начали строить на острове большой лагерь для евреев.

Перед самым отплытием к ним подошел молодой греческий офицер и спросил, не смогут ли они подбросить его до Пирея. Греческий офицер мог стать для них неплохим прикрытием, и Йоси с радостью согласился.

Ночью офицер напился, сделался разговорчивым и среди прочего пробормотал, что море буквально кишит евреями и тот, кто их поймает, сможет получить от англичан гораздо больше, чем за обычную рыбу.

Штормило. Йоси сидел на носу, смотрел на красивых и ловких дельфинов, которые плыли по обе стороны корабля со скоростью, превышавшей их собственную, и размышлял о том, что сказал ему греческий офицер. «Если это и в самом деле „рыбалка“, а евреи — „рыбы“, — думал он, — значит, моя задача состоит в том, чтобы опередить англичан и выловить этих „рыб“ первым».

Когда они доплыли до греческого архипелага Додеканес, состоящего из двенадцати островов, море все еще оставалось неспокойным и им пришлось плыть в опасной близости к берегу, в результате чего корабль сел на мель и едва не вышел из строя. Кроме того, им пришлось высадиться на одном из островов архипелага и провести там несколько дней, чтобы закупить продукты. Одним словом, вместо запланированных четырех дней они прибыли в Пирей только через три недели, а поскольку в течение всего этого времени у них не было связи ни с Палестиной, ни с Грецией, его коллеги по агентству «Алия-Бет» не знали, что и думать.

В порту Пирея их встретил буксир, на борту которого находился сотрудник «Алии-Бет». Он представился Йоси как «капитан Йорго» и взял на себя все переговоры с таможенниками. Правда, увидев на борту греческого офицера, он поначалу растерялся, но быстро нашелся и объяснил таможенникам, что офицер просто нуждался в помощи и что Йоси ему эту помощь оказал. Самого Йоси при этом он представил таможенникам как итальянца.

Йорго оказался неразговорчивым. Он отвел Йоси в какое-то полутемное кафе, сказал, что скоро за ним вернется, взял чемоданы с золотом и ушел, и, пока Йоси его ждал, произошла маленькая неприятность. Один из официантов споткнулся и свалил коробки с соверенами, лежавшие на столе, на пол, в результате чего монеты раскатились по всему кафе, и Йоси пришлось на четвереньках ползать по полу, чтобы их собрать. К счастью, посетителей кафе это нисколько не заинтересовало. Во всяком случае, никто из них со своего места не встал и ничего вслух не сказал. По-видимому, в бедном послевоенном городе золото, валяющееся на полу, было чем-то настолько невероятным, что люди попросту не поверили своим глазам.

Через некоторое время Йорго вернулся и отвез Йоси в штаб агентства «Алия-Бет». Он располагался в довольно жалкого вида съемной квартире, стены которой были обклеены старыми выцветшими обоями. Там Йоси уже ждали Яни Авидов и Биньямин Ерушалми.

Ерушалми, отвечавший за подготовку кораблей с нелегальными репатриантами, был личностью героической, и о нем ходили легенды, но для более подробного рассказа об этом человеке, как и о многих других упоминаемых на этих страницах людях, понадобилась бы отдельная книга.

Йоси рассказал Авидову и Ерушалми о том, что узнал в Фамагусте — про лагерь, который англичане строят на Кипре, — и эта информация была немедленно передана телеграфом в Палестину.

Документов ни у кого из них с собой не было, но они все же отправились в порт.

Огромный порт Пирея был одним из самых больших кладбищ кораблей в мире. В нем стояли сотни списанных судов, остовы которых походили на огромные скелеты, и среди них было легко спрятать корабли «Алии-Бет».

Как и Йорго, Авидов и Ерушалми говорили мало. Они показали Йоси два судна, за которые предполагалось заплатить привезенным им золотом. Одно из них называлось «Анна-Люсита» — или, сокращенно, «Анна» — и было построено в 1892 году. Оно прибыло в Грецию с грузом древесины из Южной Америки. Второе судно называлось «Атина». В 1945 году оно затонуло, но его удалось поднять со дна. Соленая вода «проела» днище, весь корпус был покрыт толстым слоем ржавчины. Однако к тому моменту, как Йоси и его коллеги прибыли в порт, оба корабля уже начали приводить в порядок и к причалу то и дело подъезжали машины с материалами и оборудованием — досками, шурупами, гвоздями, вентиляторами и так далее.

Вскоре в Пирей прилетел Мойше Перельман, служивший офицером в английской разведке, и привез с собой фальшивые удостоверения и бланки. Йоси получил наконец-то «заграничный паспорт», и были изготовлены фальшивые судовые документы. Кроме того, Мойше привез разобранную на части рацию, которая была достаточно мощной, чтобы поддерживать связь с Парижем и Тель-Авивом. Ее собрал радиотехник Авраам Лисовский. А еще через какое-то время им на помощь прибыли люди из организации «Брэха», которые к тому времени — совместно с сотрудниками агентства «Алия-Бет» — уже успели подготовить к отправке две партии евреев, прибывших из Венгрии, Чехии и других мест и ожидавших своей участи во временных лагерях возле Загреба и Белграда.

К сожалению, под давлением англичан итальянские власти, которые раньше охотно сотрудничали с агентством «Алия-Бет» (благодаря чему удалось отправить в Палестину не один корабль), вдруг расхотели им помогать. Как и французские власти. С одной стороны, они, как и итальянцы, не хотели неприятностей с англичанами, а с другой — безработица во Франции волновала их куда больше, чем судьба евреев и их желание добраться до Палестины. Не особенно хотели связываться с англичанами и греки. К тому же все европейские правительства находились тогда в процессе формирования. В результате у агентства «Алия-Бет» не оставалось другого выхода, кроме как устанавливать связи со странами коммунистического блока, в частности с Югославией и Чехословакией. Правда, эти страны тоже поначалу побаивались помогать евреям, поскольку Великобритания ясно дала им понять (как и многим другим государствам), что ее отношения с ними будут зависеть от их позиции по еврейскому вопросу. Прошли те времена, когда англичане плакали, видя в освобождаемых лагерях смерти чудовищные картины геноцида евреев. Теперь их сочувствие к евреям сменилось жаждой арабской нефти, и, чтобы умиротворить арабов, они были готовы на все, лишь бы помешать евреям, уцелевшим во время Холокоста, добраться до Палестины. Однако на Югославию и Чехословакию надавил Советский Союз, который считал, что помощь палестинским евреям позволит коммунистам нанести удар по Британской империи.

«Анна» (которая впоследствии будет переименована в «Кнессет-Исраэль») имела водоизмещение 1800 тонн и, несмотря на свой почтенный возраст, казалась Йоси и его товарищам столь же большой и красивой, как и «Куин Мэри».

Тем временем в югославских лагерях ждали своей участи люди, которые забыли свои настоящие имена и привыкли считать себя номерами, вытатуированными у них на руках, или откликаться на имена, которые значились в их фальшивых паспортах.

Раньше евреи, желавшие попасть в Палестину, стремились добраться до портов Средиземного моря, но, когда прошел слух, что эти порты один за другим для них закрываются, они устремились к берегам Адриатического.

Некоторые европейские евреи после войны вернулись на родину и даже сумели прижиться (в первую очередь во Франции), но в большинстве стран, которые были оккупированы нацистами и откуда их отправляли в лагеря — как, например, в Польше, Латвии и Бельгии, — атмосфера была крайне враждебной. И хотя некоторые из вернувшихся все равно хотели остаться дома, многие мечтали эмигрировать в Америку или в Австралию.

Если некоторым неевреям и было куда возвращаться, то большинству идти оказалось просто некуда. Поэтому сионизм стал для них не идеологией, а скорее инструментом обретения нового дома, в чем, возможно, и заключался секрет его притягательности. Они хотели покинуть оскверненный и выжженный континент, ставший для их родственников и собратьев братской могилой, и знали, что единственное, что отделяет их от потенциальной новой родины, — это море. Правда, Палестина представлялась многим из них чем-то неведомым и пугающим, но это было место, которое могло стать для них вторым домом, и они знали, что ключ от этого дома находился в пределах их досягаемости.

Лагерь возле Загреба уже давно был переполнен и не мог вместить всех желающих, но люди все прибывали и прибывали. Появились проблемы с дисциплиной. Положение день ото дня становилось тяжелее, холод усиливался, и многие уже начали терять надежду. Людям начинало казаться, что они уже никогда оттуда не выберутся…

Чтобы подготовить «Анну» к отплытию, Йоси и его товарищам приходилось работать практически без перерывов. Все знали, что в лагерях томятся тысячи людей, и это их подгоняло. Плюс к тому, их поторапливали люди из «Брэха» и TTG. (Аббревиатурой TTG, которая расшифровывалась как «Тилхес тизи гешефтн», то есть «Афера „Поцелуй меня в зад“», они в шутку называли между собой организованную еврейским подпольем в Европе фальшивую, якобы английскую, военную часть, которая официально именовалась «Отдел по перевозке № 176» и о существовании которой сами англичане не подозревали. В разное время в этой части «служило» от сорока до пятидесяти человек. Люди из TTG носили английскую военную форму с медалями и офицерскими погонами, имели звания «капитанов» и «полковников», были снабжены фальшивыми военными документами и печатями, ездили на военных машинах, нагло разгуливали по английским военным базам и лагерям и чем могли помогали евреям, пережившим Холокост. Кроме того, по фальшивым накладным они получали на английских складах сахар, муку и бензин, продавали все это добро на черном рынке, а на вырученные деньги агентство «Алия-Бет» приобретало корабли и необходимое оборудование. В TTG состояли многие из бойцов так называемой Еврейской бригады, и эта подпольная организация — которую англичане, кстати, так и не вычислили — просуществовала целых два года.)

Одним словом, время поджимало, и сон считался роскошью. Кроме того, их подгоняло сознание, что вокруг рыскали английские шпики.

Йоси (как, впрочем, и Биньямин Ерушалми) работал буквально сутками напролет: разрабатывал логистику, контролировал работу плотников и электриков, занимался другими организационными вопросами, однако, помимо решения организационных проблем, и ему, и Биньямину пришлось осваивать практически с нуля совершенно новую для них специальность — судостроение. Дело в том, что им необходимо было перестроить «Анну» так, чтобы она могла вместить как минимум три тысячи человек. Однако, к сожалению, никакого опыта строительства судов Йоси с собой из Палестины не привез. В багаже, с которым он приехал, лежали только бананы, мандарины, инжир, шоколад, Танах, сборники стихов Натана Альтермана и Ханы Сенеш, а также роман «Сорок дней Мусы-Дага».

Между тем «Анне» — этой «Куин Мэри» для бедных — было уже за пятьдесят, и она являла собой не туристический лайнер, а жалкое корыто, поэтому, чтобы подготовить ее к плаванию, требовалось многое сделать.

Нужно было соорудить нары в восемь этажей, а чтобы люди могли на них взбираться, возвести высокие лестницы. Кроме того, между рядами нар следовало оставить достаточно широкие проходы. Подсчеты показали, что на каждого пассажира на этих нарах можно выделить не более пятидесяти сантиметров. Кроме того, между нарами и машинным отделением следовало построить перегородку, иначе в зоне нар стояла бы нестерпимая жара.

В самом машинном отделении предстояло сделать отверстия, через которые могли бы вылетать наружу облака угольной пыли.

Нужно было оборудовать вентиляцию, достаточную для пространства, где находится несколько тысяч человек.

Нужно было предусмотреть места для матросов, провести водопровод и канализацию.

Нужно было заранее приготовиться к тому, что туалетов не хватит из-за ограниченного места на палубе.

Нужно было решить, где складировать воду и продукты, и оборудовать пункты раздачи пищи.

Нужно было оставить на палубе место, где пассажиры могли бы (хоть один час в сутки) прогуливаться.

Нужно было придумать, как избежать давки, когда пассажирам, желающим сходить в туалет, получить паек, помыться или подышать воздухом, придется подниматься из трюма на палубу, а затем спускаться обратно в трюм. По подсчетам Йоси и Биньямина выходило, что такое перемещение будет происходить примерно четырнадцать тысяч раз в день, и они решили, что люди должны подниматься и спускаться организованными группами и за этим процессом должны наблюдать специально назначенные дежурные.

Нужно было сделать так, чтобы на одном борту не оказалось одновременно слишком большое количество людей, поскольку это могло привести к опасному крену: ведь водоизмещение корабля равнялось всего 1800 тоннам, а ожидаемый общий вес пассажиров составит не менее ста восемьдесят-двухсот тонн.

Нужно было для обеспечения порядка создать нечто вроде корабельной «полиции», в которую было решено набрать выходцев из разных стран.

И нужно было заранее продумать, куда помещать и как лечить заболевших.

Одним словом, Йоси и Биньямину предстояло решить одновременно много очень сложных задач.

Кстати, было решено не брать на борт беременных женщин, хотя все понимали, что отказывать им будет непросто. В самом деле: как отказать женщине, которая два года бродила по горам и которой больше некуда идти? Как сказать ей, что она сможет сесть на корабль только после того, как родит? Не на пристани же ей рожать…

Хотя Йоси и не говорил по-гречески, в процессе подготовки «Анны» к плаванию ему волей-неволей приходилось вступать в контакт с местными рабочими. Некоторые из них чувствовали, что участвуют в чем-то подозрительном, а кое-кто и вовсе был подкуплен англичанами и занимался доносительством, поэтому Йоси, чтобы не слишком сильно мозолить им глаза, время от времени уезжал в Афины, где ночевал попеременно на одной из двух снятых агентством «Алия-Бет» квартир. Кроме того, ему приходилось регулярно менять документы, а также, чтобы не слишком выделяться из общей массы, ходить с товарищами в кино и ночные клубы. Он до сих пор помнит размалеванные лица портовых проституток, которых увидел там впервые: их вид поначалу произвел на него, пуритански воспитанного уроженца Палестины, шокирующее впечатление. Но, даже сидя с друзьями в каком-нибудь клубе, Йоси не чувствовал себя в безопасности и, вместо того чтобы пить и развлекаться, думал о путях отхода в случае облавы, и представлял себе, как они выпрыгнут из окна и побегут по закоулкам, кишащим голодными ворами, готовыми на все, лишь бы выжить в полуразрушенном войной городе, где печки топили лошадиным навозом, поскольку угля не хватало.

В ходе подготовки к отплытию Йоси приходилось заниматься самыми разнообразными делами — например, складированием консервов, «позаимствованных» на военных английских складах, — а однажды ему довелось иметь дело с профессиональными фальшивомонетчиками. Это была группа евреев, которые выжили в лагерях смерти только благодаря тому, что, по заданию немцев, в рамках экономической войны, которую те вели против стран-союзниц, занимались подделкой английских банкнот, а после войны стали зарабатывать на жизнь подделкой документов и другими темными делишками. Как правило, они селились рядом с лагерями для перемещенных лиц или возле портов, где было много потенциальных клиентов. Йоси смотрел, как они старательно и сосредоточенно вырисовывают фальшивые бумажки — а делали они это великолепно, — и размышлял о том, что ожидало его в недалеком будущем.

Впоследствии, когда на заседании Еврейского агентства обсуждался вопрос о судьбе «Кнессет-Исраэль», Гиора Юспеталь презрительно назвал его «плавучим домом престарелых». Для него, как и для некоторых других руководителей еврейского ишува в Палестине, существовало два Холокоста — «хороший», в котором мужественно сражались с нацистами узники еврейских гетто, и «плохой», в котором часть евреев погибла, а часть непонятно каким образом осталась в живых. Некоторые высокомерные уроженцы Палестины открыто выражали недоумение тем, что евреи, которых убивали и унижали, не оказывали сопротивления. Давид Шалтиэль, который во время Войны за независимость командовал иерусалимским гарнизоном, говорил, что выживших нельзя жалеть в принципе, ибо они уцелели только потому, что были эгоистами и беспокоились исключительно о себе. А еще один из политических лидеров ишува, видевший, как пассажиры «Кнессет-Исраэль» дрались с англичанами, брезгливо заявил: «Кучка стариков и сопливых детишек из какого-то занюханного местечка. Только их нам здесь и не хватало».

Даже Бен-Гурион — эта воистину трагическая фигура еврейской истории, этот «большевик», утративший веру в коммунизм, религиозный фанатик, не веровавший в Бога и не имевший духовного наставника, человек, чью душу раздирали противоречия и в чьем сознании причудливым образом перемешались гетто, пустыня и мечты о царстве, — даже он, как и многие другие в Палестине, не всегда понимал, что катастрофа, постигшая европейских евреев, стала возможна благодаря беспримерной методичности, с которой работал конвейер смерти. И хотя в конечном счете Бен-Гурион все-таки осознал, что евреи Европы были бессильны и не могли оказать сопротивления нацистам, что их трагедия является обвинением не только всему остальному миру, закрывшему на нее глаза, но и тем заносчивым палестинским евреям, которые не хотели ничего видеть и слышать и не понимали исторических обстоятельств, которые сделали ее возможной (об этом свидетельствуют его слова: «нельзя забывать, что те, кто выжил в лагерях смерти, — обвинители, тогда как мы — обвиняемые»), — даже он однажды не сдержался и заносчиво заявил: «В Палестине не могло случиться того, что произошло в Польше. Нас бы тут в синагогах не перерезали».

От отца и своих предков Йоси унаследовал практицизм и здоровое трезвомыслие. Он никогда не плыл вместе с другими по течению, и его не привлекал дешевый героизм. Когда его учитель Ицхак Садэ расформировал «полевые роты» (созданные на основе «Нодедет» во время похода на Ханиту) и начал создавать «Пальмах», Йоси выступил на стороне Бен-Гуриона, который был решительно против создания чересчур воинственной и слишком «социалистической» армии. И хотя Вингейт его тогда поддержал, это стоило ему утраты покровительства Садэ.

От природы Йоси был «одиноким волком», и, возможно, именно поэтому он лучше других смог понять евреев, переживших Холокост. Их судьбы словно затрагивали какие-то тайные струны его души. Он никогда не презирал этих жалких с виду людей, но понимал, насколько они несчастны, и искренне их жалел.

Коренной иерусалимец, бесстрашный любитель приключений, он по-настоящему любил этих сломленных судьбой людей. Его не смущали ни их испуганные глаза, ни их циничный смех, ни мучившие их по ночам кошмары. В какой-то момент этот сабра в шестом поколении, этот боец Вингейта, участвовавший в походе на Ханиту, как будто сам превратился в гонимого всеми европейского «жида», трагедию которого многие палестинские евреи так и не сумели полностью понять вплоть до суда над Эйхманом.

Возможно, только такой человек, как Йоси, испытавший на себе, что такое предательство, мог стоять на ступеньках, ведущих в трюм корабля, набитый людьми словно сардинами, и слушать, как они стонут и бормочут во сне, будто заново переживают весь тот кошмар, через который им пришлось пройти.

И наверное, в этом как раз и состоит главная причина, по которой я решил написать о нем книгу.