Современная критика представляет собой сложное и неоднородное явление. Существует несколько ироническое разделение критиков на реалистов и скептиков. К первым относят тех, кто пишет о текущем литературном процессе и так находит истину. Вторые полагают, что новой литературы нет и не будет, она давно «самовыродилась». Отсюда и определения ее современного состояния состояния как «переходного» (В. Чалмаев), «калейдоскопа» (И. Дедков), «мозаики» (А. Марченко), «конца культуры» (М. Эпштейн), «хаоса» (М.Л. Липовецкий).
Анализом современной словесности занимаются как критики, так и литературоведы, некоторым удается ввести новые термины и определения: «новой прозы» (А. Генис, П. Вайль), «культурного полилога» (Н. Лейдерман, М. Липовецкий). Авторство термина «другая проза» приписывается нескольким авторам.
Назовем также имена Л. Аннинского, А. Архангельского, Д. Бавильского, Дм. Бака, П. Басинского, О. Дарка, Н. Елисеева, Р. Кокшенову, В. Курбатова, Т. Касаткину, С. Костырко, Вяч. Курицына, В. Новикова, О. Славникову, И. Сухих, В. Топорова, В. Чалмаева. Некоторые авторы примечательных публикаций обозначены и в других разделах настоящего пособия.
Наиболее продуктивными считаются Дм. Быков и Вяч. Курицын, но условия рынка заставляют авторов сотрудничать в нескольких изданиях, что также повышает их известность. Приметой времени стали публикации под псевдонимами, что позволяет в эпатажной манере выразить свою точку зрения. Одним из таких проектов стали материалы Б. Кузьминского под псевдонимом Аделаиды Метелкиной.
Универсальное, или общее, поле создается взаимопереходами, колумнистами являются не только критики и литературоведы, но и писатели (рубрики С. Гандлевского в «Итогах», Евг. Попова в «Московских новостях», М. Кучерской в «Ведомостях»).
Некоторые критики и литературоведы в последние годы стали публиковать романы, отметим вошедшие в премиальный процесс 2007–2008 г. романы А. Архангельского «Цена отсечения», П. Басинского «Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина», М. Голубкова «Миусская площадь», Л. Данилкина «Человек с яйцом», хотя четкой градации между отдельными группами не существует. В летнем номере «Книжного обозрения» в 2008 г. помещены размышления нескольких активных участников современного критического процесса. Они называют себя книжными обозревателями, журналистами, литературными обозревателями, корреспондентами.
Нами выделены авторы, показавшиеся интересными с точки зрения представления современного литературного процесса и регулярности откликов на произведения в формате «деньги – стулья». Но активных участников гораздо больше, некоторые имена появятся и в ходе дальнейшего анализа. Сложилось мнение, что критика переживает расцвет. Возможно, ситуация объясняется и наблюдавшейся концу десятилетия тенденцией к увеличению объемов и наименований книг.
В настоящее время некоторые публикации материалов предваряются сведениями об авторах, информация о критиках дается в виде сноски. В 2008 г. обладателем второй премии «За новаторское развитие отечественных и культурных традиций» Новой Пушкинской премии стала В. Пустовая, литературный критик, автор журналов «Дружба народов», «Знамя», «Континент», «Новый мир», «Октябрь». Заметим, что ряд отечественных критиков являются лауреатами различных премий, но процесс присуждения премий пока носит неотрегулированный характер, поэтому критики получают награды наряду с писателями.
Замеченность нового имени позволила некоторым воспринять В. Пустовую как одного из самых перспективных молодых критиков, но можно назвать и других – А. Козлову, В. Орлову, С. Шаргунова. Часто критики являются и писателями, молодые авторы не стали в этом плане исключением (З. Прилепин, Р. Сенчин, С. Шаргунов).
В «Литературной газете» З. Прилепин в 2007–2008 гг. вел две рубрики – «Литературный резерв», «Интертекст», а позже свои разговоры с разными писателями выпустил в виде отдельной книги. Среди его собеседников – А. Гаррос, А. Иванов, А. Кабаков, С. Лукьяненко, А. Проханов, Л. Юзефович. Хотя автор не выражает своих творческих пристрастий явно, из подбора имен очевидно, что его интересуют самые разные лица неординарного свойства, с которыми он может вступить в творческий диалог.
Признание важно не только для самого молодого критика, получившего премию, но и как выражение отношения к литературному цеху, констатация роли, которую играют обозреватели в современном литературном процессе. Возможно, вернется традиция В. Белинского, который сумел сделать свое мнение общественно значимым. Не случайно критики становятся членами жюри престижных премий, в 2004 г. в «Русский Букер» входил петербургский критик Н. Елисеев, в 2007 г. – С. Лурье, в 2008 г. – саратовский критик С. Боровиков. Экспертами и членами «Большой книги» также становились обозреватели.
Подобный опыт, несомненно, позволяет более репрезентативно представлять авторам свои материалы, делает узнаваемыми их публикации. Свою лепту вносят и издательства, публикуя однотомники ведущих обозревателей (отметим деятельность издательств «Время», «Новое литературное обозрение»). Выделим публикацию специальных справочных изданий, В. Огрызко и С. Чупринина, где помещены сведения об авторах современных текстов, критиках, литературных премиях.
Особую роль в формировании современного литературного процесса и составления мнения о нем, несомненно, играют профессиональные книжные издания. Старейшим из них является «Книжное обозрение». Свои страницы современным критикам регулярно предоставляет «НГ Ex libris». В интервью они делятся мыслями по поводу собственного творчества, отношения к коллегам, литературному мастерству, по некоторым общим вопросам.
Сохраняют свою функцию и специальные журналы – «Вопросы литературы», «Литературное обозрение». Печатают критические материалы (обзоры и рецензии) разнообразные непрофильные издания, как образно определил А. Агеев форматы: газета, глянец, Интернет. Добавим сюда «толстяков».
Форматы
Чтобы понять, самодостаточна ли новая словесность и совершены ли в ней открытия, нужно собрать факты и попытаться описать происходящие в ней процессы. Такую задачу и решают обозреватели и критики.
В прессе материалы появляются в разных форматах: рецензий (кратких и развернутых), обзоров, аннотаций. Они публикуются в виде рубрик, колонок (иногда авторских), полос (нижней – «подвалов»). Соединение эстетического и технического подходов не случайно, оно отчасти влияет на содержание текста, о чем мы и говорим в этом разделе.
Регулярно публикуются еженедельные обзоры новинок, они выходят в формате рецензий одного автора или страницы конкретного издания. Появляются своеобразные хроники событий, еженедельные сводки о наиболее примечательных явлениях за определенный период. Вариантом стали краткие публикации перечислительного свойства в виде аннотации или резюме, публиковавшиеся в «Знамени» (автор – А. Кузнецова) или более развернутые «клише» с небольшими комментариями в «Новом мире» А. Василевского.
Второй формат свойствен журналам, где сводка событий также подается в формате обзора, но в виде аналитической статьи. Авторскую хронику событий создавали многие авторы, некоторые из них были известны и ранее, другие стремительно ворвались в литературный процесс. Отметим «зубров» – А. Латынину, А. Немзера, А. Марченко, И. Роднянскую. Обозреватель журнала «Афиша» Л. Данилкин относится к младшему поколению.
Среди используемых авторами форм, кроме колонок, отметим авторские рубрики: «Терпение бумаги» (2000. «Октябрь») О. Славниковой, раздел «Незнакомый журнал» (2000. «Знамя»), «Звездная дорога» (2003. «Знамя») Р. Арбитмана. Множественные публикации в ряде изданий в формате рубрики создавал на протяжении ряда лет Л. Аннинский, составляя из них затем книги и сценарии к документальным фильмам. В «Новом мире» ведет рубрику «Комментарии» А. Латынина.
Правда, рубрики не всегда посвящаются хронике литературной жизни, но определяются форматом издания (публикации А. Агеева, А. Архангельского, А. Кабакова, Н. Александрова).
Интересен комментарий к публикациям А. Латыниной: «…Обращает внимание не столько на художественные и эстетические проблемы, сколько на общественно-политический и культурный контекст. Ее интересует то эхо, которое возникает от появления новых интересных книг». Сравним это мнение с мнением А. Немзера о публикациях А. Агеева: «уверенно чувствуя себя “в трех средах”, толково рассуждая о выборах, геополитике, бюрократии или перспективах индивидуализма в России, …Агеев остается человеком литературы». Отмечают, что он испытывает отвращение от потока текстов (тот же А. Немзер) и стремится сохранить традиции, отстоять нормы и ценности от «молодой шпаны» (М. Эпштейн).
Главная тенденция состоит в том, что специальные рубрики и разделы существуют не только в профессиональных, информативных книжных изданиях и литературно-художественных журналах, но и в ведущих аналитических изданиях. Они посвящаются книжным новинкам любого направления в зависимости от формата издания и пристрастий критика, иногда выбор зависит от общей издательской политики, например, рекламной компании. Таковы публикации Н. Кочетковой в «Известиях», Ю. Рахаевой в «Вечернем клубе», «Time Out», «New time», В. Новикова в «Вечерней Москве», публикации Дм. Ткачева в газете «МК-бульвар».
Подобный формат позволяет отслеживать примечательные явления и выстраивать картину текущей литературной ситуации. Некоторым дополнением становятся интернет-сайты. Обозревателем сетевого журнала «Взгляд» является Дм. Бавильский, отметим также публикации С. Костырко, С. Кузнецова, Б. Кузьминского, И. Кукулина, В. Тучкова.
Современное развитие Интернета, появление интернет-версий журналов позволяет говорить о вхождении данного материала в критическое поле.
Составим портрет современного критика. Как отмечалось, специфика текущего литературного процесса проявилась в том, что в роли критиков выступают и собственно обозреватели (журналисты), и деятели, совмещающие данное занятие с другими – научными, преподавательскими.
В интервью с симптоматическим названием «Критика – не роскошь и не заумь» («Книжное обозрение». 2002. 25 ноября) А. Немзер пишет, что является штатным литературным обозревателем. Однако на самом деле постоянно пишущих о текущем процессе, создающих литературную хронику обозревателей не так много. Трудно долго удерживаться в этом формате, поскольку меняются и предпочтения читателей, и задачи ежедневного печатного органа, стремящегося к обновлению и переменам.
Воспринимая себя как игрока, освещающего текущий политический, культурный и литературный поток, обозреватель А. Агеев рассказывает, как формируется его мнение: «Читаю от пяти до десяти ежедневных газет со всеми их приложениями; все приличные еженедельники в обложках и без; минимум десять ежемесячных литературных и окололитературных журналов; 20–25 разного качества и жанра книжек из тех минимум ста, которые за месяц проходят через мои руки; 10–15 сайтов Рунета (то есть, разумеется, обновления); множество рукописей, которые тоже про книжки».
В настоящее время вокруг каждого печатного органа сложилась своя команда, которая и доносит до читателей оперативную информацию. В «Литературной газете» активно сотрудничают, например, С. Казначеев (С. Шатурин), К. Кокшенова, в «Новом мире» – А. Латынина, И. Роднянская. Своя команда сформировалась в «Знамени», ее возглавляет Н. Иванова, известная своими выступлениями и аналитическим взглядом на литературный процесс (отметим ее монографии, посвященные творчеству Ю. Трифонова и Б. Пастернака). Здесь же открылся «конференц-зал», позволивший выделить наиболее примечательные явления времени, проводятся ежегодные конференции.
Достаточно многочисленный круг критиков образовался в профессиональных библиографических газетных изданиях – «Книжном обозрении» и «НГ Exlibris», где за обозревателями «закреплены» свои рубрики, колонки или страницы: «Свежая кровь» С. Шаргунова о молодежной прозе («НГ Ex libris»); «Фантастика» В. Березина, «Детлит» К. Молдавской («Книжное обозрение»).
В основе деления используется тематический или жанровый принцип, материалы посвящаются отдельным направлениям (фантастике), разделам (детской литературе), областям гуманитарных знаний (философии, психологии).
Унификация команды позволяет создать «лицо» издания, добиваться появления концептуальных публикаций. Правда, существует тенденция перехода критиков из одного издания в другое по личным, конъюнктурным и рыночным соображениям. Так, П. Басинский перешел из «Литературной газеты» в «Российскую газету», М. Кучерская – бывший обозреватель «Российской газеты» – начала работать в «Ведомостях». Свою роль в определении особенностей современного литературного потока сыграл, например, М. Золотоносов в «Московских новостях». Некоторые авторы (М. Ремизова, Л. Пирогов) работают в нескольких изданиях.
Получается, что портрет современного критика зависит от формата издания, характера представляемых материалов. Некоторые стараются разместить свои странички в Интернете, облегчая доступ к материалам.
Разновидности критиков
В ходе дискуссии 2001 г. «Поиски замерзшего сироты. Литературное время в зеркале газетной критики» И. Кукулин заметил, что литературная критика дифференцировалась. Он выделил традиционную журнальную и нетрадиционную критику, рецензии в еженедельниках (типа рецензий Л. Данилкина в «Афише» или Л. Рубинштейна в «Итогах»). Сюда же относятся рецензии в Интернете, в глянцевых журналах.
И. Кукулин образно обозначил разновидности газетного критика: «Это критик-политик, который ведет литературную политику в рамках выделенного литературного пространства, выделяя то, что ему видится более правильным (скажем, А. Немзер). Критик-провозвестник моды (насколько я понимаю, периодически в такой роли выступает Данилкин). Наконец – критик-исследователь. Последний встречается в профессиональных изданиях, где критик занимается не только обзорами новинок».
Из этого ряда И. Кукулин вычленил эссеистику (например, Вяч. Курицына), а также арт-критиков и литературных обозревателей, занимающихся «демонстрацией себя и своего презрения к миру». Они не выполняют главной задачи – информировать и, по возможности, «делиться собственным, личным отношением к происходящему». Отсюда и сведение личных счетов, продвижение друзей и знакомых, демонстрация своей эрудиции или ее отсутствия. В результате возникают разнообразные неточности, к тому же написанные неряшливо и плохим языком.
В качестве информирующих, анализирующих, знающих и рассказывающих газетных критиков он назвал Л. Латынину, ориентирующуюся на подготовленного и вдумчивого читателя, А. Немзера. Среди начинающих выделяет Л. Новикову.
В упомянутой выше дискуссии выделены похожие разновидности критиков и обозначены их функции и задачи.
О выборе (эффект «сарафанного радио»)
Материалом для описания становятся самые разные тексты, многое здесь определяет элемент случайности, выбор зависит не только от издательской политики, но и от собственных пристрастий критика. Поэтому не исключается возможность, что поданный как сегодняшний властитель дум писатель забудется в следующем десятилетии. М. Ремизова полагает, что интереснее другое, и стремится уловить тенденцию, «понять, что такое литература и, в частности, что она представляет собой на данный момент».
Поток изданий складывается из модных книг, произведений, отобранных согласно пристрастиям критика, активно обсуждаемых и становящихся частью пиар-компании текстов. Следовательно, книга должна стать литературным событием, привлечь внимание по ряду показателей: заинтересовать темой, авторским подходом или даже сопутствующим ей скандалом, интригой. Конечно, сказывается и газетная поденщина – необходимость обязательного быстрого отклика.
Ряд издательств последовательно работают с прессой, представляют книги на рецензии, приглашают на презентации. Идеальная ситуация подразумевает своевременное оповещение: информацию о выходе книги (в формате краткосрочного анонса), представление текста (даже в редакторском варианте или в виде отрывков) и, конечно, ненавязывание книги для рецензии с требованием обязательного отчета, когда и в каком печатном органе появился материал. Тогда картина складывается заранее и можно выстроить собственный сюжет рецензии или обзора, уйти от чисто информативных функций.
Существует и откровенно выраженная авторская тенденция. Например, А. Кузнецова ведет в «Знамени» рубрику «Ни дня без книги». В каждом номере она печатает подборку из тридцати кратких рецензий на книги, привлекшие ее внимание в прошедшем месяце. Формат рецензий различен – краткие заметки, представления авторов и более подробные, на один-два абзаца, с краткой характеристикой содержания и непременной оценкой автора рубрики. Оно может быть выражено как сослагательной формой «кажется мне…», так и с едва скрытой иронией: «По прочтении книги могу назвать автору, уверенному, что он создал замечательное произведение, не оцененное по достоинству коррумпированным литературным бомондом, два его человеческих недостатка, ставших писательскими».
Авторские пристрастия видны по откликам на литературоведческие и особенно мемуарные книги. Вот, например, вывод, завершающий заметку (краткую рецензию) о книге Д. Васильева «Фарцовщики»: «Типичное “журналистское расследование”: завирально-конспирологическое, с массой ляпов и непроверенных фактов, почерпнутых из ненадежных источников».
О сборниках сообщается в форме краткого реферата, отражающего структуру и краткое содержание статей книги.
Обозревателей В. Бондаренко и К. Кокшенову интересует вписанность писателя в идеологическую парадигму, но и такой подход позволяет провести классификацию литературного процесса. Как полагает В. Бондаренко (Будущее за новыми почвенниками // Интервью с М. Бойко), сегодня литература разделилась на 20–30 мирков, и задача критика состоит в том, чтобы их объединить и тем самым представить текущий литературный поток.
Понятно, что за год критик должен прочитать (или пролистать, как замечает В. Бондаренко) примерно несколько сотен книг. При этом нужно отобрать свою обойму авторов, и потом произойдет следующее: «Тогда десять ведущих критиков обхватили бы всю реальную литературу. И если бы они могли спорить, воевать друг с другом, то образовался бы единый литературный процесс, и вершины литературы четко бы определились».
В нарочито эпатажной манере выступает в газетах, ориентированных на молодежную аудиторию, Л. Пирогов. И хотя в газете «НГ Ex libris» он склоняется к аналитическому осмыслению процесса, все же сохраняет свою эпатажную манеру, называя «кумирами мальчиков» Ю. Мамлеева, В. Сорокина, И. Масодова, М. Елизарова, С. Козлова. Публикуется Л. Пирогов и в «Литературной газете». Свой проект русского постмодернизма представлял в газете «Сегодня» Вяч. Курицын; проект провалился, но его автор продолжает выступать в качестве апологета направления.
Ряд авторов (Л. Данилкин, А. Немзер) руководствуются исключительно собственными пристрастиями, от которых зависит выбор произведений и событий для анализа. Иногда такой подход позволяет обнаружить новые нестандарные имена: А. Немзер открыл некогда провинциального саратовского писателя А. Слаповского. Но вместе с тем он отдает предпочтение М. Вишневецкой, А. Дмитриеву, А. Слаповскому перед В. Маканиным, автору хотя и не ровному, но отличающемуся большей эпичностью и метафоричностью. Вяч. Курицын прямо называет себя представителем писателя; в свое время он так ввел в литературу В. Пелевина.
Подобные авторские подходы объясняет В. Огрызко: «Но Сенчин – это не Андрей Немзер, который всегда пишет только о творчестве либералов и в упор не замечает деревенщиков. Не похож Сенчин и на Сергея Куняева, готового из прозаиков постоянно читать и разбирать только Веру Галактионову и на дух не переносящего никаких авангардистов. И, конечно, для него не приемлем метод Капитолины Кокшёновой, которая не прочь проанализировать романы как либерала Андрея Дмитриева, так и суперпатриота Александра Сегеня, но только сквозь призму православных ценностей».
В. Огрызко относит Р. Сенчина, как и В. Бондаренко к выразителям «поколенческого настроя», т. е. тем критикам, которые пишут об авторах одного времени. Именно Р. Сенчин, замечает автор справочника, первым заметил и подробно разобрал дебютные вещи Д. Гуцко, О. Зоберна, И. Кочергина, Д. Новикова, З. Прилепина, С. Шаргунова. В. Огрызко считает, что сегодня критика «в чем-то подменила собой социологию», Сенчин же «главную ставку сделал на анализ художественных текстов. Кроме него, сейчас в подобном ключе работают всего два человека: Ирина Роднянская и Валерия Пустовая». Но у каждого свой подход.
В. Бондаренко пишет по принципу подобия, сравнивая анализируемого автора с известными ему фигурами, когда просматривается определенная преемственность. Вторым фактором является необходимость знакомства с биографией писателя (биографический подход) и, наконец, чувство слова.
Безусловно влияние и выбор редакции, необходимость соответствия формату издания при отражении книг, представленных для рецензии издательствами (обычно на правах скрытой рекламы). Л. Новикова, например, откровенно признавалась, что ей интереснее писать об актуальной русской литературе, изданиях современных авторов: «Зарубежная проза для меня – некое дополнение. То, что произведение зарубежной литературы выбрали, перевели, издали, – это уже сделало его фактом литпроцесса».
Получается, что ситуативный критик составляет большинство, поскольку постоянно выходят новые книги, которые подвергаются анализу и оценке. Более квалифицированный критик способен не только оценить текст, но и рассмотреть его, представить некоторые сведения биографического свойства об авторе, выявить особенности, словом, провести аналитический разбор. В этих случаях можно говорить об авторской рецензии, особом образовании со своей спецификой, и даже вывести ее особенности как публицистического жанра. Глянцевые издания предполагают аннотирование текста, формат и определяет выбор.
Чтобы выявить акценты, определяющие «лицо» современного литературного процесса, следует рассмотреть авторскую манеру подачи материала. Обычно собственный взгляд предполагает владение материалом, именно сочетание смысловой составляющей с собственным стилем и выделяет обозревателя. Кроме того, наличие разных точек зрения позволяет исследователю увидеть произведение комплексно и оценить более объективно. Авторы, которые своей эпатажной манерой или обилием публикаций привлекают к себе внимание, скоро забываются, поскольку происходит самоповторение, тиражирование однажды найденных приемов. Вместе с тем без полемичности и субъективности дело не обходится.
Как отмечалось, обычно лицо газеты или журнала определяет тот или иной критик, обладающий своим взглядом на литературный процесс. Речь не всегда идет о позиции, главным становится отбор и оценка произведения. Возможность обосновать и выразить свою мысль обуславливает нейтральный и повествовательный тон, а необходимость представления издания широкому читателю – иную, более резкую и жесткую манеру подачи материала. Не секрет, что массовое издание требует и выведения на определенный план конкретных произведений.
Итак, речь идет об авторской манере, которая определяется личностью пишущего и форматом издания. Эту позицию своеобразно объясняет А. Василевский, главный редактор «Нового мира», отмечая, что встречаются два типа критика – ситуативный и аналитический. Один откликается на все, что попадает в поле его зрения, другой пытается представить то, что кажется ему интересным и значительным.
Введем понятие дискурса, манеры подачи материала и разговора с читателем. Она и предполагает определенный настрой, когда журналист выступает в роли квалифицированного партнера читателя, спокойно и неангажированно подающего материал, не стремящегося продемонстрировать свое превосходство и не засыпающего собеседника умными фразами и цитатами.
Устройство текста
Обычно материал располагается по определенной схеме. Анализ глянцевых изданий показывает, что манера изложения менялась, одно время доминировала откровенная набивка текстов, когда смысл совершенно ускользал от читателя. Затем наметился сдвиг в сторону информационности.
Манера подачи материалов
Читателей всегда привлекает яркая, заинтересованная методика изложения фактов. Изменение особенностей восприятия текста, тяготение к конкретности и четкости изложения фактов обуславливает отсутствие многословия, динамичный и упругий стиль. В то же время некоторых авторов отличает стремление удивить своих читателей неожиданной трактовкой, парадоксальными оценками, поворотами движения мысли, языковыми оборотами – приемами публицистических жанров.
Причины появления такой манеры ясно указаны И. Кукулиным: «Борис Кузьминский, в некотором смысле отец чрезвычайно распространенного ныне жанра критической судороги, увидел вдруг, что его стиль чрезвычайно легко имитируется. Практически все особенности этого стиля – болезненный эстетизм в духе Гюисманса, крайний субъективизм, фрагментарность, обилие общих мест навыворот, импрессионизм вместо нудного анализа, – оказались не просто легко копируемы, но и невероятно привлекательны». Когда они сделались предметом подражания, сам Б. Кузьминский стал приходить к здравым вещам и дописался «до критики умной, последовательной и трезвой».
Очевидно, что именно в публицистическом жанре нагляднее всего проявляются особенности авторского мировидения. Конечно, в этом случае нельзя требовать выражения взглядов автора или некоей философии, поскольку формат материала исключает такую возможность. Если лексика выполняет оценочную функцию, то можно признать возможным наличие жаргонизмов и просторечий. Вместе с тем, допуская большую свободу в обращении с языковыми средствами, некоторые исследователи все же ограничивают ее, возражая против введения слишком агрессивной лексики – грубой, резкой, сниженной и даже обсценной. Говорят и о недопустимости речевых ошибок, «неправильном синтаксисе».
Однако в данном случае можно поспорить, следует ли использовать неправильности в письменной речи. Публицистический жанр особый, он изначально ориентирован на устное воспроизведение, и поэтому «устность» становится одним из качеств и письменной публицистики, проявляясь посредством чрезмерной лапидарности и неправильности слововыражения. Сказывается и влияние компьютерного языка, общения в блогах – отсюда в статьи приходит формат сетевой «гостевой книги», построенной на истинном или кажущемся многоголосии мнений.
Впрочем, и так называемая классическая рецензия также не отличается абсолютной точностью организации, в ней допускаются разговорные обороты и выражения: «Книгу Дениса Гуцко “Покемонов день”, вышедшую в серии “Самое время!”, я, признаюсь, читала в каком-то очень рваном ритме: металась в тревожные дни августа 2008-го (впрочем, в последние времена всякий наш август тревожен) от радио и телевизора к сайтам Интернета».
Следовательно, приходится говорить о сочетании книжной, разговорной, специальной лексики, использовании клише, устойчивых и обиходных выражений, англицизмов (слов, даваемых без перевода, хотя иногда можно было бы их заменить уже существующими русскими аналогами): «В своем новом романе “Нелюдь” она [Ю. Латынина] привычно соединила социальную сатиру и экономический триллер с фантастическим антуражем».
Иногда создается впечатление, что критик ставит перед собой задачу удивить и поразить читателя, отсюда и использование обиходных фраз: «хватай мешки, вокзал отходит…» Если подобные «фенечки» выполняют характерологическую функцию, они вполне уместны в публицистическом тексте, к которому относится и газетная статья. Скажем, допустимы некоторые определительные пассажи: «Для человека, который почитает Реверте или ждет от книги интонаций “Маятника Фуко” – эка, эка невидаль – начинаются проблемы с языком на уровне неловкой фразы, кривые метафоры и иногда безвкусные и чрезмерные патетические авторские ремарки. Ну и язык не тургеневский, что ж тут…» (рассуждения В. Березина связаны с анализом романа Д. Глуховского «Сумерки»).
Возникает своеобразный «рваный стиль», когда кажется, что на критика нападает икота, и он перестает владеть пером, допуская паузы, междометия, пропуская слова. Исчезает прежняя повествовательная манера, когда последовательно, постепенно рассказывалась «история» произведения. Главное, чтобы не было скучно. Играет роль и зрительное впечатление, фраза должна «цеплять», останавливать внимание. Суть подобных игр проста – создается новая повествовательная динамика, отвечающая меняющемуся мышлению читателя.
Возможно, это происходит и потому, что современная статья соединяет в себе свойства рецензии и репортажа: «Ку-ку! – крикнул из зала публицист и литкритик Вадим Назаров, глядя, как Инна Живьева поднимается на сцену за дипломом», – так начинается разговор о прозе молодого прозаика, автора фэнтези.
Многое, конечно, зависит от начитанности и культурного багажа критика. Они влияют на глубину прочтения текста, ассоциативные связи и переходы, собственно содержание. В проявлении подобных свойств отчасти проявляются новаторство и оригинальность критика, он может отличаться от других своим языком и литературным багажом. Важно, чтобы критик выражал собственную мысль, нес информацию, обладал определенным мировидением.
Например, свою позицию В. Пустовая объяснила так: «…Критик должен исходить из допущения, что текст – это законченная система, которая не может быть продолжена ни в какую внелитературную сторону. …Амбиция критика в том и состоит, чтобы разгадать всего писателя по его текстам (даже только по одному его тексту – в этом все искусство). Если опираешься на внетекстовые факторы, то демонстрируешь свою эрудицию и дотошность, но жертвуешь магией и чистотой эксперимента».
Для нее главным форматом остается журнальный, поскольку позволяет выразить свою мысль максимально полно и всесторонне. Критик стремится не только отражать сегодняшний процесс, но и возвращать забытые имена, писать об отечественных авторах, поскольку ей важна звучащая «оригинальная русская речь». Кроме того, В. Пустовая признается и в следующем: «Запад выработал свой творческий ресурс. Там много интересных вещей в социальной и предметной сфере, но преобразить мир в духовном смысле он больше не сможет. Духовное слово и инициатива теперь за нами». Правда, всячески отвергает свое пристрастие к авторам либерального лагеря: «Я выбираю те произведения, которые, по моему мнению, состоялись. Очень может быть, что до некоторых писателей я просто еще не добралась».
Тенденции и рейтинги
Оказывают ли данные публикации влияние на литературный процесс? В 1989 г. в «Литературной газете» со статьей «Поминки по советской литературе» выступил писатель В. Ерофеев. Она произвела впечатление разорвавшейся бомбы, показав, что три потока советской литературы (официальный, либеральный, «деревенский») уходят в прошлое вместе с социалистической эстетикой.
Как полагают авторы пособия «Современная русская литература» М. Липовецкий и Н. Лейдерман, споры объясняли прагматическими причинами: «Так впервые обозначился разрыв между поколением “шестидесятников” с их приверженностью либо “социализму с человеческим лицом”, либо традиционному реализму – и писателями того же поколения (Бродский, Пригов, Вс. Некрасов, Сапгир, Холин), с одной стороны, а также представителями более младших, так называемых “задержанных” поколений, отвергающими просветительскую литературу, озабоченную “правдой для народа”, ищущими более широкие, культурологически, а не социологически ориентированные формы эстетического сознания».
Со временем также стало ясно, что разнообразные стилевые поиски в «литературе переходного периода» привели к существованию разных стилевых течений, позже обозначенных критикой как «новая проза», постреализм, постсентиментализм, постмодернизм, жесткий реализм. Одновременно поняли, что для описания современной литературной ситуации нужен новый инструментарий.
Известность критика и соответственно его публикаций зависят и от формата издания, регулярности публикаций, тиражей. Когда в «Афишу» пришел Л. Данилкин, то в «Русском журнале» появилось мнение, что Л. Данилкин – самый влиятельный критик нашего времени, результативность его публикаций почти стопроцентная, после них резко увеличиваются рейтинги продаж. Косвенным подтверждением сказанному являются самопубликации в «Афише», когда в блоговском формате обозначаются отклики на наиболее примечательные публикации номера.
Другая особенность связана с явной тенденцией существования заказной рецензии, получившей повсеместное распространение. Получается, что критик обслуживает издательский процесс. Рецензия превращается в развернутую аннотацию с небольшим комментарием, где указывается на сюжет, основной конфликт, расположение действующих лиц и выводы, к которым следует прийти в процессе прочтения.
Личностные характеристики
Не обходится и без самооценок и характеристик коллег по перу. Элементы биографии вставляются в текст, а публикации сопровождаются постоянными и последовательными замечаниями. Афористически заметила В. Орлова в интервью с М. Бойко: «Нарциссизм – это неустранимый зуд». Не остаются незамеченными публикации сборников критиков и обозревателей разного формата. Как пишут, в частности, А. Латынина и П. Белецкий, П. Басинский «выступает противником победоносного русского постмодернизма и защитником посрамленного реализма».
Своеобразные разборы полетов находим при публикации материалов с форумов – встреч в Липках, они, в частности, печатались в журнале «Континент», где отклики молодых авторов предварялись предисловиями и послесловиями ведущих критиков времени. Более подробно о данном формате говорится в разделе «Рецензия».
Существует и внутренняя жизнь критики, непрерывное задавание вопросов самой себе, анализ написанного собратьями и высказывание своего мнения об этом. Вот что пишет в том же интервью В. Орлова: «Мне представляется, что в России критик поистине больше, чем критик. Он всегда на самом пике волны, на самом острие, он раньше и вернее поэта знает, что именно поет в поэте. Критик, по-моему, без малого философ. А наши вроде бы весьма состоявшиеся критики скорее обозреватели, вдобавок многие не разделяют ту точку зрения, что прежде, чем писать о книге, не худо бы ее прочитать. Все можно понять: работа большая и неблагодарная, платят мало, а вокруг гении, мелочные и тщеславные. Поэтому среднестатистический критик – это огорченный мизантроп с язвой желудка. Но бывают редкие исключения».
Хорошими критиками она называет «великодушных писателей» и относит к ним И. Савельева, хотя ее саму упрекали в «самокопании». Синонимом высокого качества текстов В. Орлова считает И. Золотусского, Л. Пирогова, М. Антоничеву. Очевидно, что критики приглядываются друг к другу, стремясь выявить не только точку зрения, но и материал, с которым они работают. Так, по принципу повторяемости действительно удается вычленить ключевые фигуры времени.
Интересные выводы предоставляет творчество О. Славниковой, выступающей в роли играющего тренера, критика и автора книг, хотя она признается, что страдает раздвоением личности (эссе «Критик моей мечты»). Критику трудно угодить писателю или, напротив, попасть в струю, писать в общем формате. Значение их в следующем: «Критики читают критиков, критики вырабатывают стиль, критики не столько оценивают чужие тексты, сколько желают нравиться собственным творчеством…» Обозначенная методика – читать, оценивать, писать собственные тексты – относится и к самому автору, дается и своеобразная самохарактеристика.
Выводы
Нами показаны некоторые тенденции развития критической мысли; очевидно, что автор обзоров и рецензий выступает активным участником и игроком текущей литературной ситуации. Причем очевидна и зависимость критика от литературной и коммерческой ситуации. В свое время В. Белинский своими рецензиями привлек внимание к чтению и способствовал зарождению профессии критика. Он показал и значимую тенденцию – не отставать от мейнстрима, улавливать ведущие тенденции и вести поиск ключевых фигур времени. Хотя критику приходится рецензировать все, а не только художественные тексты.
Конечно, критика различается и по назначению и по аудитории, подчиняясь формату конкретного издания. В глянцевых журналах пишут о книгах, доступных их целевой аудитории, а значит, рассказывают о них как можно завлекательнее, избегая серьезного анализа. Для профильной аудитории можно и поругать произведение, потому что главное для такого читателя – глубокий разбор анализируемого текста, а иногда и просто его «расшифровка».
Не последнюю роль в качественной оценке литературного процесса играет вопрос компетентности критика. Статистика показывает, что чаще профессиональными критиками становятся филологи, специфика их образования позволяет выводить необходимые параллели и связи. Естественно, что пишут и журналисты, правда, в основном гуманитарного профиля.
Замеченность критика и обозревателя определяется не только работой в ведущих изданиях, но и зависит от его собственной активности. Если он является активным игроком на книжном рынке, его публикации содержат информацию о продукте, отличаются авторской манерой подачи материала, содержат краткий анализ описываемой ситуации, он будет замечен и востребован. Манера письма активного участника журналистского процесса неизбежно меняется со временем. Сегодня она явно находится в зависимости от компьютерного формата, что требует особого динамизма выражения мыслей, отражающегося в стиле и лексике.
Современный литературный процесс определил трех ведущих игроков – рецензентов, критиков и обозревателей. Критик видит картину более широко, выражает определенную идею, расставляет акценты и пытается определить тенденцию. Дальнейшее обобщение осуществляется обозревателем, усиливающим аналитическую составляющую. Идеальная ситуация будет обеспечена, если издательства станут просто предоставлять свои книги на рецензии, причем в таком количестве, чтобы дать возможность выбора. Высказывалось даже пожелание печатать специальные тиражи для критиков.
Размеры изданий не позволяют охватить весь поток издаваемой литературы, нужно расширять количество специальных изданий или давать специальные приложения к тем или иным органам. Практически не используются возможности радио и телевидения, время от времени возникают передачи, когда читаются книги с последующим обсуждением или книга подается «на завтрак». Но систематического освещения не происходит, хотя периодически запускается федеральная программа чтения. Возможен и формат «книжных клубов», отраженный как явление даже в романном виде.
Анализ позиции критиков, специфики отражения ими литературного процесса может быть более подробно рассмотрен в различных самостоятельных работах.
Вопросы и задания
• Проведите комплексный анализ одной из книг ведущих критиков и обозревателей современного литературного процесса.
• Осуществите анализ следующих изданий: А. Люсый «Нашествие качеств: Россия как автоперевод» (представляет собой подборки статей о современной литературной ситуации и собрания рецензий); А. Агеев «Газета, глянец, Интернет. Литератор в трех средах».
• Сравните постоянные публикации двух авторов разных по направленности и профессиональной ориентированности изданий.
• В чем вы видите авторскую манеру пишущего о текущих литературных явлениях?
• Дайте сопоставительный анализ сборников Н. Ивановой «Точка зрения: О прозе последних лет» и «Невеста Букера».
• Проведите анализ статей Н. Ивановой «Отцы и дети эпохи», «Испытание правдой», «Анатомия перерождения». Как сам критик оценивает свое мироощущение практически через двадцать лет в книге «Скрытый сюжет»?
• Проанализируйте позицию М. Бойко. Установите «портрет критика» по его интервью 2008 г. в «НГ Ex libris».
• Каково устройство сборника М. Ремизовой «Только текст»: расположение материала, подбор имен, авторская рефлексия?
• Как возникло понятие «демократический критик»?
• Проведите анализ статьи А. Латыниной «Колокольный звон – не молитва».
Литература
Агеев А. Газета, глянец, Интернет. Литератор в трех средах. М., 2001.
Елисеев Н. Предостережение пищущим: Эссе. СПб., 2002.
Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов: Статьи о литературе. М., 1990 (переиздано в 1996 г.).
Иванова Н. Невеста Букера. М., 2005.
Критика: последний призыв // Знамя. 1999. № 12.
Лурье С. Журнал – это паутина, натянутая в углу нашего культурного пространства // Лит. газета. 2008. № 15.
Люсый А. Нашествие качеств: Россия как автоперевод. М., 2008.
Маркова Т. Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин). М., 2003.
Славникова О. Критик моей мечты // Октябрь. 2000. № 6.
Чупринин С. Большой путеводитель. Русская литература сегодня. М., 2007, 2008.
Форматы и парадигмы современной критики. Авторские ежегодники, сборники, очерки о писателях, справочные издания
Приметой времени стало появление однотомников ведущих критиков и обозревателей. Разговор о них прошел в виде специального обсуждения на «круглом столе» издательства «Время» на осенней выставке «Нон-фикшн» 2007 г. «Зачем и для кого мы пишем про литературу». Хотя одновременно представленные книги позиционировались перед читателями.
Дополняя друг друга, Р. Арбитман, А. Немзер, М. Чудакова, С. Чупринин, И. Шайтанов признались, что критиком считается не только тот, кто оперативно и вовремя откликается на современный литературный процесс и пишет обо всех явлениях, которые представляются значительными. Конечно, к критику формально можно отнести и создателя рецензии, независимо от того, является ли он профессиональным журналистом или литератором.
Постоянное участие в литературном процессе обеспечивает создание необходимого среза литературной ситуации. Оно выражается и в виде постоянных откликов в журнальном формате. Но что происходит с данными публикациями дальше?
Создаются ли подобные книги ради своеобразного самоотчета, оказываясь полезными только историкам литературы или собратьям, выполняя важную роль объединения разнородного материала в общее литературное пространство на определенную тему или в формате события года?
Очевидно, что подобные издания востребованы специалистами, теми, кто составляет собственные обзоры уже не текущей, а современной или временной ситуации (определенного периода). В случае выхода однотомника статей подобные материалы сохраняются и оказываются полезными. Н. Иванова, однако, призналась, что пишет для своего второго «я», как бы внутреннего редактора. Но разве подобные «послания» не нужны самому критику для контроля его развития, читателю для понимания процесса, литературоведу для изучения ситуации?
Вопрос оказывается риторическим, хотя в настоящее время, с развитием Интернета и наличием в сети собственной странички (сайта) подобные книги, вероятно, будут существовать параллельно с компьютерной версией.
Не менее важной оказывается и эстетическая составляющая, возникает вопрос, несут ли в себе подобные оперативные отклики конкретный анализ, осмысление ситуации? Зависит ли результативность критика от стремления вывести некую парадигму ситуации и дать хотя бы минимальный анализ? Впрочем, и публицистическое начало, как показывает история развития некоторых журналов («Новый мир» при А. Твардовском), оказывает влияние на общественные отношения.
Остановившись на объекте осмысления критиком, в той же дискуссии М. Чудакова подчеркнула, что для современной и классической литературы существуют разные методики описания. Подчиняясь внутренним законам (иногда и собственным пристрастиям), критик должен угадать ситуацию, не стремясь соперничать с остальными и не высказывая свои мысли слишком красиво. В то же время он обязан помнить, что не является теоретиком, рассчитывая на определенного адресата, создавая свои тексты определенным языком. Правда, речь в данном случае идет о некоей идеальной фигуре, не зависящей от рыночных отношений.
Согласившись с мнением М. Чудаковой о личном начале, Р. Арбитман добавил, что литературную критику можно воспринять и как литературу. В то же время критика способствует преображению литературы, т. е. влияет на восприятие. Если говорить о формах выражения, то критик не является подручным литературы, он даже может обойтись без конкретного текста.
Несмотря на парадоксальность последней реплики, заметим, что некоторые читатели вместо книги сегодня ограничиваются чтением подобных рецензий, чтобы можно было поддержать разговор и не прослыть невеждой. Собственно текст их уже не интересует. Критик невольно задал вопрос, не становится ли в данной ситуации обозреватель важнее писателя.
Свою позицию И. Шайтанов определил следующим образом: критика является одним из родов деятельности. Поэтому в задачу критика должно входить «разруливание» литературного процесса, выполняя определенную культурную функцию. Добавим: и просветительскую функцию.
Косвенно о тех же проблемах пишет М. Ремизова. Во время обсуждения в формате круглого стола «Поиски замерзшего сироты. Литературное время в зеркале газетной критики» она заметила, что ощущает себя «белой вороной», поскольку обладает старомодными представлениями о роли критика и критики. Сама она оказалась в особом положении: «Моя газета, может быть, в ослеплении, доверила мне возможность что-то публично говорить, и я этой возможностью пользуюсь».
Отсюда неоднородный состав публикаций в виде рецензий, обзоров, аналитических статей. Они и составляют корпус авторских однотомников. Разнообразие публикуемых материалов обусловило существование нескольких разновидностей авторских изданий, которые можно разделить на три группы: авторские однотомники, авторские ежегодники и справочные издания. Рассмотрим их последовательно.
Авторские однотомники
Внутри данной группы обозначим издания нескольких типов (по содержанию). Как отмечалось выше, обозреватели отдельных изданий выступают «многостаночниками», публикуя эссе самого разного свойства и жанровой парадигмы (рецензии, обзоры, интервью, публицистические заметки) – это первый тип.
Второй тип изданий выдержан более строго, отчасти в академической манере, в него входят материалы литературного свойства: статьи, обзоры, заметки о творчестве.
Третья разновидность представляет собой интервью с ключевыми фигурами литературного процесса. Встречаются и смешанные формы, когда представляется творчество литературного деятеля (публикация в составе однотомника В. Новикова произведения «Роман с языком, или Сентиментальный дискурс» и трех эссе).
Представим некоторые отмеченные издания, чтобы показать специфику осмысления литературного процесса. Хотя в вышеупомянутой дискуссии И. Шайтанов признался, что является противником собирания своих статей в сборники, поскольку пытался понять и оценить явления, а его публикации носят личный характер. Ведь любая книга критика фиксирует то, что уходит от нас, и в то же время отражает его видение и вкусовые пристрастия. Следовательно, несмотря на испытываемое внутреннее сопротивление автора, они полезны и специалистам, и читателям.
Заметим также, что представляемая авторская картина художественной жизни необходима. В ней фиксируются разнообразные явления. Со временем оказывается, что выделенные имена остались лишь как фон, часть литературного процесса, но сохранились в библиографическом формате.
Публикация всех материалов позволяет также показать разнообразие форм, творческий поиск, развитие литературного потока, одновременно объединить разнородный материал в общее литературное пространство на определенную тему или в формате события года. Так сохраняется внутренняя динамика книги и звучит голос рецензента.
Необходимость рассмотрения подобных материалов подтверждается и издательской политикой, они не только публикуются, но и издаются в сериальном, узнаваемом варианте: например, серия «Лимбус пресс» «Инстанция вкуса» в узнаваемом черно-красном оформлении (в 2002 г. были напечатаны ставшие заметным явлением однотомники Н. Елисеева и В. Топорова). Позже традиция публикации подобных изданий укрепилась (отметим книгу Ю. Беломлинской «По книжному делу», 2008). Чаще других печатают подобные материалы санкт-петербургское издательство «Амфора» и московское «Время».
Одним из первых ситуацию в критике обобщил Б. Леонов, четко обозначив характер переходного периода, наметив тенденции формирования иных отношений. Он проследил основные особенности процесса, показал его главных участников и выделил наиболее дискуссионные моменты, составив своеобразную «хронику споров, а не комментариев к ним».
Б. Леонов первым указал, что шла жесткая, нелицеприятная полемика, разделившая авторов на группировки вокруг отдельных журналов, аналогично тому, что происходило в 20-е годы XX века. Но если в то время основной пафос сводился к воспитанию молодых авторов, то в современных спорах о литературе «с избытком проявлялась субъективная неудовлетворенность минувшим, выговаривались личные впечатления», «проступали групповые интересы». Б. Леонов собрал огромный фактический материал, мастерски обобщив его в небольшом формате брошюры. Несмотря на то, что он не комментирует приводимых высказываний, его позиция четко раскрыта словами драматурга В. Розова: «При всех бедах, при всех недостатках и страданиях негативизм преувеличен чрезвычайно. И мы в этих условиях, наверное как никогда, должны воспевать человека, его душу, создавать, пусть даже через страдания, гимн человеку, святости его личности». Предлагая свои заметки читателю, он считает, что именно «опыт прошлого может послужить поиску истины и правды».
Предметом самостоятельного анализа студентов могут стать однотомники, сводные сборники статей, рецензий, эссе А. Агеева, Р. Арбитмана, Л. Данилкина, А. Немзера, М. Ремизовой, И. Роднянской, Р. Сенчина. Они позволят представить более подробно особенности авторской манеры, принципы отбора текстов, характер освещения литературного процесса, выделить имена, которые становятся предметом рассмотрения у нескольких авторов и, следовательно, определяют процесс развития литературы.
Все авторы хорошо известны и специалистам, и читателям, поскольку постоянно выступают в отечественных СМИ. В основном они представляют свои публикации за несколько лет, в ряде случаев за год (так называемые авторские ежегодники). Обозначим основные особенности этих изданий.
Вначале рассмотрим однотомник старейшего представителя литературного цеха критиков И. Роднянской (Ирина Бенционовна, 1935 г.р.), заведующей отделом критики «Нового мира» (с 1988 г.), зам. главного редактора (с 2005 г.). Ее публикации становятся заметным явлением, о чем свидетельствуют и постоянные отклики коллег. «Критиком-филологом» называет ее Л. Данилкин, А. Немзер отмечает умение рассмотреть в любом из героев публикаций «неповторимый дар», «уважение к личностной неповторимости художника».
Сама И. Роднянская в одном из интервью заметила, что для нее первичен текст, а не его интерпретация, позволяющая иногда делать с текстом все, что угодно. «Интерпретации должны соответствовать тому, что говорит художественное произведение». Вот этот голос и стремится услышать критик и обозреватель, внимательно и последовательно рассматривающая каждый текст.
В ее двухтомник «Движение литературы» (2006) вошли самые разные публикации, некоторые первоначально печатались в журнале «Новый мир», «Список первых публикаций» позволяет датировать все материалы. Среди современных авторов предметом описания оказались А. Битов, Е. Гришковец, Б. Екимов, О. Ермаков, Хольм Ван Зайчик, Ю. Латынина, В. Маканин, В. Пелевин, А. Солженицын, Е. Чижова.
Оценки автора невольно запоминаются: «Гришковец, автор своего первого в жизни романа “Рубашка” (2004), конечно, не Тургенев. Но и роман “Накануне”, откуда критик “Современника” извлекал “факты жизни”, право же, вещь несколько сомнительного свойства, по сравнению с “Дворянским гнездом” и “Отцами и детьми”. А роман “Рубашка”, как заметил кто-то в печати, – “непротивная” книга. То есть – не фальшивая. Она, несомненно, написана с явным расчетом понравиться публике».
Важно, что автор не просто выражает свое мнение, но делает это убедительно, аргументированно, привлекая большой эмпирический материал. Поэтому и оказались заметными статьи И. Роднянской обзорного характера, опубликованные в разделе «О движении современной прозы»: «Расслоение романа» (1998), «Гамбургский ежик в тумане: Кое-что о плохой хорошей литературе» (2001), «Ловцы продвинутых человеков» (2002).
По авторам распределен материал в книге М. Ремизовой (Мария Станиславовна, 1960 г.р.) «Только текст». Она известна как обозреватель «Независимой газеты», заведующая отделом литературной критики в журнале «Континент»; печатала свои статьи и эссе в «Литературной газете», «Литературной учебе», «Ленте», «Знамени», «Новый мир». Ее проза выходила в журналах «Постскриптум» и «Континент». В 2008 г. под псевдонимом Мата Хари опубликовала воспоминания «Пудинг из промокашки».
Свое творческое кредо определяет просто: «останется то, что мы сейчас отберем». И дальше поясняет: «Мы первые сортировщики, мы роемся в мусорной куче и выбираем хоть что-нибудь стоящее». Свойственная автору ироническая тональность сказывается и в оценке ее произведений. Не случайно П. Басинский утверждает, что «М. Ремизова – интересный и самый честный на сегодняшний день литературный критик».
Рассмотрим ее сборник, показательно названный «Только текст» (2007). Автор считает, что собрав свои разрозненные высказывания, подготовит почву для будущих исследователей. В книгу отобраны те персоналии, кто «отражает наиболее характерные тенденции нашей литературы на рубеже веков». В то же время автор признается, что фигуры неравнозначны, и далеко не все из них останутся в истории литературы. Но они необходимы для «моментального» снимка. Согласимся с автором и добавим, что при изучении конкретной ситуации определенного периода такие фигуры окажутся значимыми.
Авторская позиция проявляется в распределении материала по разделам: «Общий взгляд», «Реализм», «Модернизм». Отношение к собратьям по перу выражено в разделе «Критика: кризис жанра».
В первой главе «Общий взгляд» М. Ремизова размышляет о том, почему в современных текстах так сильна авторская составляющая, различие между автором, героем и повествователем практически исчезло (М. Бутов, А. Дмитриев, М. Палей). Тема войны и поиска ориентиров затронуты в следующей главе, завершают раздел размышления о невымышленной литературе (Рубен Давид Гонсалес Гальего).
Разновидностей реализма, по мнению автора, оказалось несколько: гиперреализм, эстетический реализм. Здесь же рассматриваются женская проза и молодая проза как особые тематические и эстетические подразделения. Говорится о ключевых фигурах: А. Азольском, В. Маканине, Л. Петрушевской, Т. Толстой, Л. Улицкой, Г. Щербаковой и перспективных именах – А. Геласимове, А. Гостевой, А. Мамедове, А. Матвеевой, С. Шаргунове.
Спорные и неоднозначные фигуры – В. Крупин, В. Личутин, А. Проханов рассмотрены в разделе «Патриоты». Сюда же отнесен и В. Распутин.
Споры о модернизме отразились в разделе, куда включены главы «Постмодернизм», «Креативный модернизм» и «Игровая литература». Конечно, не обошлось без В. Пелевина и В. Сорокина. Но более значимым представляется раздел, где отмечаются свойственные современной прозе ирония, театрализация, словесные эксперименты. В этом контексте упоминаются Б. Акунин, А. Слаповский, А. Уткин и М. Галина. Очевидно жанровое разнообразие: детектив, притча, стилизация, фантастика, необычное сочетание форм.
Налицо тенденция к квалификации, определению современного литературного процесса. При этом сохраняется и свойство современной критики – обязательность хлестких оценок, что приводит к проявлению эмоциональной экспрессии и разговорной интонации: «кстати, очень неплохом» (о рассказе А. Варламова «Присяга»), «конечно, так себе деталь» (о «Последнем коммунисте» В. Залотухи).
Широкий творческий диапазон, склонность автора к обобщениям позволяют говорить о репрезентативности ее книги. Отмечены и фигуры, менее освещенные другими критиками – М. Тарковский, Е. Федоров. Система отсылок (в виде сносок) позволяет найти необходимый материал. Такой формат – сочетание эмоционального стиля с профессиональными оценками – отличает критика, пишущего о текущем литературном процессе.
Эссеистический характер носят другие публикации. Они появляются достаточно регулярно. Нами уже упоминался А. Агеев, который вел рубрику «Nota bene» в журнале «Знамя» в формате библиографического списка. Эти материалы составили первый раздел его книги «Газета, глянец, Интернет. Литератор в трех средах».
Похожая «сборная солянка» представлена и в книге М. Рыклина (Михаил Кузьмич, 1948 г.р.) «Время диагноза» (2003). В первой части опубликованы тридцать «Писем из Москвы», которые М. Рыклин писал для берлинского журнала «Lettre International» с 1995 по 2003 г. В них говорится о разных вещах – телесериалах, национальных бестселлерах. Один из критиков сравнил стиль М. Рыклина со стилем Р. Барта, который ввел политическую семиологию. Иначе говоря, фиксируются отдельные общественные явления и дается авторская оценка.
Кроме писем, в сборник включены послесловия, предисловия, статьи из выставочных каталогов. Представлена и своеобразная рецензия о «Господине Гексогене» А. Проханова, где помимо качеств произведения оговариваются и некоторые свойства автора.
Встречаются публикации, объединяющие материалы на определенную тему. Известный как автор литературных мистификаций (под псевдонимом Л. Гурский), рецензент детективной и фантастической литературы, автор «Истории советской фантастики» (под псевдонимом Р.С. Кац) Р. Арбитман (Роман Эмильевич, 1962 г.р.) объединил свои публикации (рецензии и эссе) в сборнике «Поединок крысы с мечтой. О книгах, людях и около того» (2007). Авторская оценка видна и в сопровождающих публикации рисунках. В одной из рецензий говорилось: «Книга забавно иллюстрирована Т. Козаевым, можно воспринимать рисунки как любопытное дополнение и как самостоятельный опус. В год Крысы книга с портретом животного может стать и своеобразным подарком».
Ироничная и оригинальная манера подачи материала Р. Кацаем традиционно вызывает буквально шквал рецензий. Своеобразным событием 2007 г. (судя и по количеству откликов) стал выход нескольких материалов Р. Арбитмана, оформленных в виде буклета, сборника критических статей и эссе.
Образную характеристику-оценку находим у М. Успенского: «Многие не любят. Да и можно ли любить плавиковую кислоту?»
Данная книга интересна по ряду причин. Ее автор – универсальный специалист, использовал свою фамилию в течение ряда лет, чтобы без страха и упрека писать о массовой литературе. Не каждый осмеливался написать о данном явлении, боясь обвинений в рекламе некачественных текстов. Другая особенность связана со стремлением автора создать не просто критический очерк, а увлечь читателя ходом собственных рассуждений, очевидна и самоценность критического высказывания.
Избираемый Р. Арбитманом принцип многообразия помогает в едином пространстве объединить рецензии и мини-эссе, опубликованные в самых разных изданиях. Получился своеобразный путеводитель pulp fiction (от англ. pulp – очищать от шелухи). Критик ограничился рецензиями и заметками, посвященными фантастике и коммерческой беллетристике (детективы, триллеры, боевики). Некоторые тексты оставлены без изменений, чтобы «их автор не выглядел умнее задним числом». Другие подвергнуты небольшим исправлениям, в основном, уточняющего характера. Автор не скрывает, что он субъективен в своих пристрастиях: действительно им представлены разные персонажи – Т. Клэнси и Ф. Форсайт, Э. Макбейн и С. Кинг, Б. Акунин и Д. Донцова.
К произведениям некоторых писателей Р. Арбитман обращался неоднократно, не боясь обвинений в доминантном выборе, именно авторскими предпочтениями сборник и интересен. Косвенно неоднократное упоминание говорит о продуктивности писателя, его постоянном развитии в живом литературном процессе.
О характере оценок свидетельствует подзаголовок: «О книгах, людях и около того». Резкость суждений – свойство стиля Р. Арбитмана: «Будет и впредь зиять провалами “Темный город”, никуда не денутся “Заклятые миры”, будут вечно кашлять “Хроники Вселенной”» (о качестве некоторых книг по фантастике).
Несмотря на пристрастность автора, привлекает в первую очередь диапазон его оценок: в рецензии встречается суждение не об одном авторе, а о нескольких, что позволяет говорить о преемственных связях, традициях, направлениях (развития, например, темы): «Александра Кабакова, отправившего героя почему-то в Данию, погубило незнание географии» (формально рецензия «Целых два заговора, и оба – без масонов» посвящена не «Самозванцу», а «Завету Холкрофта» Р. Ладлэма). Такую игру в текст Р. Арбитман проводит постоянно и на разных тестовых площадках.
Большинство текстов оценивается Р. Арбитманом отрицательно с точки зрения художественных достоинств, хотя он старается смягчить свое мнение гротескной интерпретацией: «Андрей Измайлов явился в самое логово бандитского триллера…»; «Автор боевика “Время ненавидеть” погорел и выпал в осадок после первого же внутреннего монолога, скроенного из несобственно-прямой речи» (построено предложение на нескольких клишированных выражениях).
Обнажается и механизм рождения текста, указывается на связи и традиции: «Если не ошибаюсь, идея не сражаться с трансцендентальными проявлениями, а, напротив, бережно инкорпорировать их носителей к вящей пользе обществ впервые возникла в одной из фантастических повестей братьев Стругацких)».
Таким образом ему удается отчасти представить элементы филологического анализа: «Очевидно, что к началу 90-х научная фантастика в нашей стране лишилась всех попутчиков, но вот к самостоятельному существованию жанр приучен не был». Правда, не встречается и чистое постулирование собственной точки зрения, одномерной публицистичности.
Смешение разных форматов приводит к стилевой чернополосице: «Сам великий и ужасный, фекально-генитально-ледяной фантаст Сорокин на самом деле, разумеется, не произвел ничего, кроме двух десятков цитат и одного театрального либретто» (в одном определении обозначено содержание текстов). Она и приводит к жанровому смешению критической статьи, фельетона, эссе.
В том же 2007 г. вышел буклет «Взгляд на современную русскую литературу». Здесь продолжились характеристики произведений последнего времени с использованием игрового начала, когда один текст легко выдается за другой. Оглавление «Книги, упомянутые в обзоре» позволяет определить круг авторских предпочтений. Обычно начав рассказ об одном авторе, он переходит к обозначению особенностей другого текста. Принцип объединения любопытный: скажем, на основе анималистической темы соединены «День опричника» В. Сорокина, «Путь Мури» И. Бояшова и «Побег Куманики» Л. Элтанг, «Рыба» П. Алешковского, рассказы Т. Толстой из сборника «Река».
Оценки даются на аллюзивной основе. Напомнив, что одним из первых лауреатов премии «Нацбест» Л. Юзефович выпустил книгу «Путь посла», где «подробным образом описал церемониал древнерусского посольства, его этикет, иерархии, свод правил», Р. Арбитман далее характеризует нового лауреата:
«Роман Ильи Бояшова тоже претендовал на очередной “Нацбест” (и взял его!), поскольку автор пошел по стопам старшего товарища, посвятив всю книгу кошачьему этикету и церемониалу. Оказывается, в кошачьем обществе все, как у людей: война и мир, преступления и наказания, таланты и поклонники, партии и правительства. Все кошки равны, но некоторые (скажем, персидские или авторские) из них гораздо “равнее”».
Использовав принципы зеркального отражения подобия, эмоционально-экспрессивной конструкции, реминисценции, ряд эпитетов, кратко пересказав содержание, Р. Арбитман вывел свою оценку. Осталось только добавить, что кроме Д. Оруэлла возможны параллели и с Э.Т.А. Гофманом.
Свою суть как литературоведа-практика Р. Арбитман видит «в собственной объективности и годами выработанном умении судить о книгах буквально с первого ряда». Для обзора он выбрал «недавние сочинения, большинство из которых либо угодили в списки трех популярных внутрироссийских премий (“Русского Букера”, “Национального бестселлера”, “Большой книги”), либо широко рекламировались в СМИ». Следовательно, в качестве критерия отбора выдвигался принцип освещенности книги в прессе, ее отнесенность к последнему литературному сезону. Главным стало представление книги читателю, предоставление о ней минимальных сведений.
Столь же острыми оценками отличается и книга «Крутые мужчины и кровожадные женщины. Кто есть кто в русском детективе?» (Таллин, 2006) Б. Туха, также посвященная массовой литературе. В ней идет речь о современном отечественном детективе и ключевых фигурах жанра – П. Дашковой, Д. Донцовой, A. Марининой, В. Платонове. Рассматривая механизмы успеха, автор невольно обращается к психологии творчества и социологии, точнее, технологии продвижения данных произведений.
Несколькими годами ранее Б. Тух привлек внимание аналитическим обзором «Первая десятка современной русской литературы» (2002). Хотя он не вошел в справочники В. Огрызко и С. Чупринина, но стал одним из первых авторов, представивших свой выбор ключевых фигур времени. В книгу включены очерки о Б. Акунине, А. Бушкове, М. Веллере, П. Дашковой, А. Марининой, В. Пелевине, Э. Радзинском, В. Сорокине, В. Токаревой, Т. Толстой.
Эссеистический характер носят публикации бесед с писателями. Отметим «20 интервью» А. Минчина (2001), где продолжена игра – опубликовано интервью автора с самим собой. Предметом обстоятельного анализа могут стать интервью с В. Аксеновым и В. Максимовым.
Назовем также книгу К. Роткирх «Одиннадцать бесед о современной русской прозе» (2009). Ее составили беседы шведской журналистки с Б. Акуниным, Е. Гришковцом, Э. Лимоновым, Ю. Мамлеевым, В. Пелевиным, Л. Петрушевской, Н. Садур, B. Сорокиным, Т. Толстой, Л. Улицкой и М. Шишкиным. Выбор авторов определялся желанием представить разнообразие русской литературы в лицах, узнаваемых читателями. Однако устные интервью стали для автора исходным материалом, поскольку текст каждой беседы дополнялся уже после перепечатки. Некоторые авторы предпочли дать развернутые письменные ответы.
Значение подобных изданий определил С. Чупринин, полагающий, что сборник бесед Н. Кононова с критиком М. Золотоносовым «З/К, или Вивисекция. Книга протоколов» (СПб., 2002) представляет собой «развернутый комментарий к творчеству» обозреваемых авторов.
Авторские ежегодники
Рассмотрим публикации обзоров в формате ежегодной книги двух авторов – А. Немзера и Л. Данилкина. Хлесткие, иногда нелицеприятные рецензии Л. Данилкина (Лев Александрович, 1974 г.р.) заставили обратить на себя внимание, говорить о том, что именно он формирует общественное мнение и определяет интерес читателей к произведениям, влияет на объемы продаж. Высказывание нуждается в уточнении: Л. Данилкин начинал как шеф-редактор журнала «Playboy», работал литературным обозревателем газеты «Ведомости». После этого он стал рецензировать книги для журналов «Афиша» и «GQ», иногда выступая и в других изданиях («Коммерсанте»), воспринимая себя как книжного, но не литературного критика, которого «нисколько не интересует литературный процесс».
Поэтому страничка в «Афише» выглядит несколько хаотично, объектом становятся самые разнородные произведения: романы, биографии, поэтические сборники, публицистика. Л. Данилкин полагает, что должен открывать новые имена, рассказывать о неизвестных произведениях, показывать, как они соотносятся с литературной традицией и могут ли сами оказывать влияние на последующий литературный процесс. Он замечает: «Я вопиющим образом не участвую ни в идеологических шельмованиях, ни в юбилейных торжествах, ни в лоббировании “своих” авторов и третировании “чужих” – в том, что называется “функционирование литературной среды”».
Снова уточним сказанное: как и его соратники по цеху, Л. Данилкин откликается хотя бы на одно произведение, входящее в рейтинг лучших книг по продажам. Связь с литературной тусовкой проявляется у него особенным образом, он перемещает произведения и раскладывает их по собственному усмотрению, поэтому его точка зрения важна и привлекает внимание. «Укротителем писательских амбиций» назвал его В. Огрызко.
Обе его книги посвящены текущему литературному процессу. Первый сборник «Парфянская стрела. Контратака на русскую литературу 2005 года (о русской литературе 2005 года)» (2006) интересен тем, что он еще не структурирован, поэтому виден начальный процесс формирования подобных изданий. Представление произведений происходит общим потоком, поэтому немного теряешься в подобном многообразии имен, множественных отсылок, аллюзивных клише: «Он по-прежнему на “Необитаемом острове” вместе с теми несчастными, которых угораздило там родиться и которые, как в считалочке, обречены на мучительную смерть» (о романе М. Шишкина «Венерин волос»).
Вторую книгу рецензий и очерков «Круговые объезды по кишкам нищего» (2007) Л. Данилкин выстроил иначе, взяв за основу публикации одного года. Формат справочника поддерживается графическим оформлением текста, как и в журнальном варианте публикуется небольшая фотография обложки, ключевые слова рецензии выносятся отдельно. Методика представления текста сохранилась: «Ну и получилась “Мать” без электричества; тестостерон прет без перебоя, но количество так и не переходит в качество, герой все время одинаковый – что в первой главе, что в последней» (о романе З. Прилепина «Санькя»). Указана авторская стилистика, намекается на связь с традициями М. Горького.
Отметим общие особенности авторской манеры. Внешняя легкость и занимательность не исключают выстраивания рецензии на внутренней интриге, использование элементов филологического и лингвистического анализа. Сохраняется и общая тенденция к эмоциональности и использованию разговорной лексики, оценочных и клишированных выражений: «За “Эвакуатор” несколько филологических пикадоров наваляли Быкову по рогам по полной программе»; «Главная мифологема года» («2008» С. Доренко).
Рецензиям Л. Данилкина свойственны афористичность, емкость выражения собственной точки зрения: «симпатия к нему растет быстрее, чем цена на нефть» (о А. Слаповском). Многочисленные сравнения позволяют провести параллели практически со всей мировой литературой: «И те же свинцовые мерзости» (М. Горький «Детство»). И одновременно вписать рецензируемого автора в конкретный литературный поток: «“Эвакуатор” отслоился от романа “Вавилонская Б.”, где Веллер за девять месяцев до Быкова нарисовал целую галерею портретов неминуемой катастрофы, Быков, чуть менее сейсмически чувствительный, чем его коллега, сдетонировал позже…»
Упоминается множество имен, что показывает обширность круга чтения Л. Данилкина. Но такая детализированность характеристики не является предметом нашего анализа, поэтому продолжим обозначать своеобразие критика в более обобщенном формате.
Параллельно определяются общие особенности современной прозы – «попурри» в отдельных произведениях. При описании используется специальная терминология: «мотив может проявляться и инвертированно» (о текстах Ю. Латыниной и П. Крусанова).
Указываются и отдельные особенности: «Довольно молодой петербургский литератор Носов, закатавший под неровный асфальт целые квадратные километры абсурда, воюет на фронте искусства не первый год, за последние пять лет мне приходилось рецензировать и “Член общества, или Голодное время”, и “Хозяйку истории”, и “Дайте мне обезьяну”; он был любопытен своими имитациями разных изводов Достоевского, но, признаться, мне казалось, что он вырождается в локального комедиографа, кикимору Пригова петербургских “фундаменталистов” и “местоблюстителей”. Прогнозы не подтвердились; наоборот, он выдавил из себя Лебядкина и Фердыщенку, научился выращивать многомерные кристаллы и глубоко процарапывать точно подобранные слова».
Налицо косвенная авторская оценка, абсурд выводится как особенность творческой манеры, равно как и использование в качества пратекста произведений Ф. Достоевского. Косвенно обозначилась эволюция творчества писателя. Такая манера характерна и для других оценок: «В этом смысле многое проясняет сравнение Личутина с Алексеем Ивановым – который тоже сочиняет исторические и современные романы, у которого тезаурус, в общем, не принципиально уступает личутинскому – но который гораздо пластичнее, жилистее, энергичнее и современнее своего коллеги. Личутин умеет только так, а Иванов – как угодно».
Отметим и попытки представить свой отзыв в виде некоего образа: «Самой таинственной “эвакуацией” 2004 года был роман Марии Рыбаковой. Чтение “Братства проигравших” похоже на попытку разглядеть корабль в безнадежно пустой акватории. Глазу зацепиться не за что: язык – бесцветный, сюжет похож на случайно сметанный в кучу плавун, персонажи путаются, как комки водорослей». И все же у критика возникло желание перечитать роман, поскольку кроме внешней интриги ему оказалась интересной и внутренняя. Далее, как заключение, следует вывод: «воображение, способное вскипятить море». Построение на антитезных умозаключениях и создает динамику, выстраивает внутренний сюжет самого критика.
Л. Данилкина часто упрекают в вытеснении своими мыслями чужих текстов, отсутствии сортировки имен. Отметим, что часто он пишет не о тех фигурах, которые оказываются в центре внимания литературных собратьев, содержание текстов устанавливается им четко и даже прагматично.
Предисловие представляет собой фактически лекцию на тему «Год 2008», за ним следуют разделы «Фикш», «Нон-фикшн: десять главных книг года». Выбор зависит исключительно от вкуса автора, хотя он резок и нелицеприятен по отношению к ряду явлений, полагая, что наступило время продуктов, феноменально разнообразных, но только немногие следует назвать бестселлерами.
В третьей книге Л. Данилкин расположил материал иначе. Первая часть представляет обзор на тему, вторая называется так же, как и сама книга – «Нумерация с хвоста» (2009). Несмотря на парадоксальное название, обзор отражает авторское отношение к наиболее примечательным явлениям. Основное содержание связано с обозначением доминантных жанров, выделены романы, фантасмагории, сатирические антиутопии, сюрреалистические видения, травелоги и пикарески, виньетки и арабески, образчики магического реализма, поэма в прозе.
Самые заметные тексты, по мнению автора, были написаны 30–40-летними авторами: И. Бояшовым, Дм. Быковым, Дм. Липскеровым, А. Иличевским, А. Мильштейном, С. Минаевым, Е. Некрасовой, З. Прилепиным, А. Рубановым, Р. Садулаевым, Р. Сенчиным, И. Стоговым, А. Чижовым.
Хорошо вырисовывается «средняя линия, «ресурс второго ряда». Он достаточно объемен и может быть увеличен до 100 имен. Л. Данилкин выделяет произведения А. Архангельского, И. Бояшова, Е. Некрасовой, С. Самсонова, Р. Сенчина, А. Мильштейна, А. Чижова, Л. Юзефовича. Некоторые совпадения естественны, поскольку отдельные авторы относятся к разным классификациям.
Ряд авторов, отметившихся в прошлом году, опубликовали свои вторые романы – С. Буркин, В. Кунгурцева, А. Мильштейн, Е. Некрасова, А. Хуснутдинов. Некоторые из них в формате рецензии рассмотрены в следующем разделе «Фикшн». Правда, расположение по материалу облегчило бы поиск. Даются и некоторые предварительные оценки, более подробно развернутые, как отмечалось, в следующей части.
Продолжая общую характеристику, автор замечает, что 2008 год не оказался годом «блокбастеров», поскольку мэтры типа «Пелевина / Сорокина / Иванова / Быкова / Улицкой / Рубиной / Шишкина / Битова» не создали примечательных, с его точки зрения, текстов.
Среди других отмеченных автором явлений – литературные премии, поиски национальной идеи и нового языка, обозначение главной темы. Обозначена и тенденция писания «романа на заказ». Писателем года назван З. Прилепин.
Л. Данилкин считает, что он занял вакансию писателя 2008 г. и характеризует его следующим образом: «Карбонарий, наследник оппозиционной традиции русской литературы, живая альтернатива “офису”, “планктону”, филистерству, мелкобуржуазности». Воспринимая его как лицо революции, протеста, инакомыслия, Л. Данилкин видит в нем автора, который испытывает «удовлетворение от полноты проявления собственной индивидуальности», «его легко пародировать, но непросто пародировать».
Благодаря З. Прилепину, полагает критик, возник спрос на лирический реализм, на писателей с сильным чувством самопроявления, слушающих себя и отражающих важное для всех. В качестве примера он приводит тексты А. Иличевского, И. Кочергина, А. Рубанова, Р. Садулаева. Отмечается и другая тенденция современной литературы – нарративность, т. е. склонность к рассказыванию вместо установления дистанции между автором и лирическим героем.
Изменив формат книги, составив ее из Предисловия, разделов «Фикшн» и «Нон-фикш: десять главных книг года», выведя в качестве обобщения по «Путеводителю» приложение с таблицей наиболее примечательных книг, Л. Данилкин показал, что форма книги-обзора по результатам книжного года подвижна и может быть изменена. Классификация носит авторский характер: «Качественная беллетристика», «Герои нашего времени: галерея портретов», «Высокая литература», «Биографии и автобиографии, мемуары», «Высокая фантастика», «Женский список». Но отражены наиболее приметные участники литературного процесса года, хотя их тексты и отличаются разными художественными достоинствами.
Сам он говорит, что стремился отобрать для своей версии те «хорошие» тексты, у которых «есть основания – и шанс – задержаться в истории литературы, хотя бы в качестве курьезов». «В гиде таким образом Мильштейн диким образом соседствует с Робски, а Бушков с Шаровым. Здесь есть и абсолютные “ворстселлеры”, есть книги в жутких “жанровых” обложках, которые вообще обычно игнорируются литературными обозревателями». Он только жалеет, что не может заняться «однодневниками», любопытным явлением наших дней.
Выделены и дебютанты года: А. Архангельский, И. Наумов, О. Журавлев, В. Бенигсен.
Налицо авторский взгляд на литературный процесс, поэтому рефлексия соединяется с микроанализом.
Его манера узнаваема и отличается собственными приемами: он часто соединяет элементы книжного и разговорного стилей, придумывает неологизмы («просперити героев» – от англ. рroperty – «собственность», по аналогии с названием casual – «повседневный, обиходный»). О Д. Гуцко говорится, что он «гемопоэт» – обыгрывается тот факт, что его роман «Русскоговорящий» выстроен на метафорах, связанных с кровью; «Накорежил восемь книг», – сообщается о многостаночнике Дм. Быкове.
Как и другие критики, Л. Данилкин попробовал себя в прозе, создав жизнеописание писателя А. Проханова, активного участника политической жизни страны. Роман вошел в шорт-лист «Большой книги», получил многочисленные отклики в прессе.
Подобные издания, фиксирующие в формате обзора итоги литературного года, стали называть «авторскими ежегодниками». К ним относят и книги А. Немзера (Андрей Семенович, 1957 г.р.), заведующего отделом критики в журнале «Литературное обозрение», обозревателя в «Независимой газете», «Сегодня», «Время МН», «Время новостей». Некоторые полагают, что он является ведущим критиком последних пятнадцати лет, откликающимся на все самое значительное, появляющееся в литературе. Практически он и стал первым составлять свои ежегодные публикации в виде книги.
В 1997 г. появилось «Литературное сегодня» с симптоматическим подзаголовком «О русской прозе 90-х годов», дополнившееся «Замечательным десятилетием русской литературы» (2003), где впервые создавался своеобразный портрет десятилетия. В первом сборнике доминировала проза, второй включил самые разные материалы.
Отчасти они напоминают предисловия или послесловия к советским изданиям, в них обстоятельно, последовательно фиксировались достоинства и недостатки текстов. Но главной составляющей оставался последовательный, комплексный филологический анализ.
Подобная академическая манера сохранилась и в «Дневниках читателя», которые выходят с 2003 г. Естественно, что название предопределило структуру, издание выстроено по календарному принципу, разделы названы по месяцам года. Обычно последняя запись датируется концом декабря. Правда, сами публикации достаточно разнородны, жанровая парадигма разно образна, встречаются и академические статьи, и газетные рецензии, и фельетоны, и репортерский очерк. Варьирование жанров позволяет многогранно представить текущий литературный процесс и основные события культурной жизни (премиальный процесс, выставки non-fiction). Получилось своеобразное текстовое пространство, позволяющее судить о примечательных явлениях за определенный период.
Общий принцип устройства публикации схож, поскольку создается хроника текущих событий: обозначается содержание произведения или события, выносятся оценки и характеристики. И все же авторская матрица иная. А. Немзер представляет явление, он стремится вписать его в определенный контекст, показать соотнесенность с похожими событиями, прочитать вместе с читателем все сколько-нибудь значительное в современной литературе, а не только то, что ему интересно или приятно. Отсюда и публикация в составе «Дневника читателя» собственно рецензий, рассуждений об итогах премий, юбилеях, анализа литературно-художественных изданий, телевизионных программ.
Авторские предпочтения тем не менее очевидны, достаточно проследить, как яростно в 2004 г. А. Немзер отстаивал право В. Аксенова стать лауреатом премии «Русский Букер» и как нелицеприятно писал о других писателях года (особое отторжение у него вызывают Дм. Галковский, В. Пелевин, В. Сорокин). Однажды он даже высказался, что никогда не будет писать о В. Сорокине, но литературный процесс требует участия всех фигурантов в текстах обозревателя.
В «Литературном сегодня» А. Немзер установил для себя несколько правил: постараться объективно писать о том, как текст устроен; нельзя отталкивать читателя от текста; если текст не несет в себе проблемы, лучше не писать о нем ничего; никто не может прочитать весь объем текстов.
Конечно, случалось и так, что хотелось как лучше, но получалось, как всегда – автору доводилось нарушать собственные правила: «ругался, писал о ком не следовало, пропускал иные важные вещи, постоянно обнаруживал свою идеологичность и ангажированность».
«Монотонию я старался преодолеть, скрещивая рецензию с разными жанрами». Отсюда и отмеченная выше жанровая пестрота. Перечитывая свои публикации при подготовке к печати, А. Немзер вносил небольшие изменения редакторского свойства (если из-за макета материал сокращался), исправлял стилистические недочеты и опечатки. В P.S. указывается и дальнейшая судьба некоторых текстов, дается комментарий к шорт-листу.
Приведем некоторые оценки, чтобы установить особенности авторской манеры. Традиционно публикация выстраивается из заголовка: «Дар радости – радость дара» (о «Современном патерике» М. Кучерской), «Опять про нас» (об «Участке» А. Слаповского), «Скучная скука» (о «Священной книге оборотня» В. Пелевина).
Авторские оценки номинативны, образны – характерно применение констатирующих эпитетов: «“Искренне ваш Шурик” исполнен по фирменному авторскому рецепту – органический синтез высших достижений “Работницы” и “Плейбоя”. Женская (утонченная, ласковая, кружевная, желейная и т. п.) проза…» (о романе Л. Улицкой). Некоторая категоричность позволяет определить пристрастия критика, выявить значимые для него произведения. Ему не интересен «лунно-эротический цикл Маканина», хотя дорога большая часть прозы вплоть до «Андеграунда…» и «Удавшегося рассказа о любви».
Разговор с читателем предполагает определенное устройство текста: «так я вам и скажу», «спорить не стану: потравляет», «случилось ожидаемое», «да и вправду ли доволен?», «завывания о “распиле” премий – ложь». Налицо отточенность и даже филигранность мысли: «Аксенов остался самим собой – знакомым и непредсказуемым». Говоря о выборе жюри премии «Букер-2005», А. Немзер не скрывает своего недоумения: «не припомню столь единодушного отторжения судейского выбора». Рассуждая о книге Д. Быкова «Борис Пастернак», он выражает свою мысль косвенно, предоставляя вывод читателю: «наверное, так написать можно только о Пастернаке. Но о нем надо было написать именно так».
Редким явлением стали критические очерки о писателе. Раньше они выходили достаточно часто и позволяли составить представление об авторе, его биографии, динамике творчества, давалась и краткая характеристика произведений (В. Курбатова о В. Распутине, публикации Куняевых). В свое время издательство «Советская Россия» выпускало серию «Писатели Советской России», представляя ведущих авторов.
Публикуемые сегодня в формате монографии издания не привлекают читателя уже своим объемом, не говоря о манере изложения. Нужны и «летучие издания», но принцип сериального издания утрачен и пока не восстановлен. Тем не менее именно формат диссертаций и монографий позволяет сегодня провести анализ современной литературной ситуации, поэтому авторы пособия сочли возможным рассмотреть некоторые публикации в репрезентативном формате.
Выводы
Появление авторских однотомников разного формата подтверждает наш вывод о том, что современный критик и обозреватель является многостаночником. В одном издании нередко публикуются статьи публицистического, культурологического, историософского и собственно критического свойства. Получается, что он являет две ипостаси: критика, отслеживающего современный литературный процесс, и политического обозревателя.
В настоящей главе рассмотрены сборники ведущих критиков, обозревателей, литературоведов, в ходе анализа выявлена их роль, значение в определении тенденций текущего литературного процесса.
Наверное, следует говорить и о методике издания подобных книг. Если сам автор указывает, что, собрав свои материалы, претендует на определенное обобщение, наверное, следовало ввести именной указатель. Он обычно помещается в научных и учебных изданиях, но в данном случае оказывается просто необходимым, чтобы легче было ориентироваться в авторском пространстве. Свой вариант предлагает в сборнике «Только текст» М. Ремизова (см. Приложение, где он приведен в качестве примера).
Осознавая необходимость подобной информации, и сам автор вводит некоторые отсылки, указывая, в каких других местах книги говорит о том или ином писателе. Но постраничные указания отсутствуют, и это затрудняет поиск. Иногда материалы располагаются в алфавитном порядке, но этого явно недостаточно, нужен и указатель имен или одновременное представление книги в Интернете, что облегчит систему поиска.
Продуктивной оказалась форма авторских ежегодников. Причина появления подобных изданий прагматична, отсюда и их формат – «отчет за истекший период». Возникает своеобразный портрет года, выделяются ключевые фигуры и события. Руководствуясь принципом повторяемости, легко определить действительно долговременное участие писателя в литературном процессе. Полемический акцент, вплетение других точек зрения позволяет выделить и наиболее активные фигуры в критическом цехе. Поэтому они рассмотрены так подробно.
Обозначены форматы изданий, указана явная установка на разговорную интонацию (использование слов типа «еще», «есть»), лексику из других областей для акцентировки авторской мысли, англицизмы, синтаксические паузы, риторические конструкции.
Вопросы и задания
• Проведите содержательный и критический анализ одного из сборников современных критиков (литературоведов), пишущих о текущем литературном процессе.
• Сравните рецензии на сборник Р. Арбитмана: Д. Данилова («Если». 2008. № 1. С. 288) и А. Мирошникова («Книжное обозрение». 2007. № 46).
• Предложите свой собственный вариант устройства сборника критических статей.
• Чем отличается сборник, посвященный представлению произведений за текущий год, от сборника, где опубликованы статьи за несколько лет?
• Нужно ли корректировать авторский текст при подготовке сборника к печати?
• Парадигма авторского ежегодника (на примере «Дневника читателя» А. Немзера).
• Каковы принципы устройства традиционной и современной словарной статей?
• Проведите сопоставительную характеристику современных справочных изданий.
• Парадигма справочника С. Чупринина (В. Огрызко).
• Приемы авторской манеры в авторском сборнике.
Литература [24]
Арбитман Р. (под псевдонимом Р.С. Кац) История советской фантастики. Саратов, 1993; СПб., 2004.
Арбитман Р. Поединок крысы с мечтой. О книгах, людях и около того. М., 2007.
Арбитман Р. Взгляд на современную русскую литературу: Пособие для читателя. Саратов, 2008.
Архангельский А. Страшные фашысты и жуткие жыды. Мифология третьего срока. СПб., 2008.
Большакова А. Феноменология литературного письма: О прозе Бориса Евсеева. М., 2003; О прозе Юрия Полякова. М., 2005; Страница истории: О прозе В. Лигутана. СПб., 2009.
Кучерская М. Наплевать на дьявола. М., 2009.
Леонов Б. На полях отечественной периодики. М., 2001.
Немзер А. Дневник читателя. Русская литература в 2004 году. М., 2005.
Немзер А. Дневник читателя. Русская литература в 2005 году. М., 2006.
Немзер А. Дневник читателя. Русская литература в 2006 году. М., 2007.
Немзер А. Дневник читателя. Русская литература в 2007 году. М., 2008.
Немзер А. Замечательное сегодня: О русской прозе. 90-е. М., 1998.
Немзер А. Литературное сегодня: О русской прозе. 90-е. М., 1998.
Огрызко В. Изборник. Материалы к словарю русских писателей конца XX – начала XXI века. М., 2003.
Ремизова М. Только текст. Послесоветская проза и ее отражение в литературной критике. М., 2007.
Чупринин С. Новая Россия: мир литературы. Энциклопедический словарь-справочник: В 2 т. М., 2003.
Чупринин С. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям. М., 2007.
Чупринин С. Русская литература сегодня: Большой путеводитель. М., 2007.
Чупринин С. Русская литература сегодня. Эмиграция. М., 2009.
Научная парадигма осмысления литературного процесса. Монографический и диссертационный форматы. Пособия и их роль
В настоящем разделе рассмотрены главные форматы научного осмысления современного литературного потока: монографии, диссертации, пособия. Поскольку они продолжают его анализ критиками, мы сочли возможным рассмотреть некоторые публикации в репрезентативном формате. В заключительной части отмечена роль дискуссий и «круглых столов» в профессиональных и литературно-художественных изданиях.
В конце XX века ряд исследователей обратились к анализу современного литературного процесса, предложив рассматривать текущий процесс не по содержанию, а по направлениям, структурным особенностям, жанровой парадигме. Такой принцип исследования избирают в своих монографиях М. Абашева и М. Звягина, анализирующие соответственно специфику «мета-прозы» и «авторской прозы».
В основе их концепции – принцип диффузии традиционных жанров. Они закономерно указывают, что жанр – подвижная и динамичная конструкция, в настоящее время утратившая функции литературного канона, допускающая наличие не только исходных элементов, но и введение компонентов других форм. Объединяющим началом становится типологическая общность, основанная не на поэтике, а на тематическом или структурном единстве.
Астраханский исследователь М. Звягина показывает, что в современной литературе сложился подход, аналогичный тому, который существовал в античности, когда отдельное произведение в структурном отношении представляло собой отдельный жанр. Исследователь пишет, что авторский подход, доминанта именно авторского начала приводят к появлению «авторских жанров» со своими выраженными особенностями. Об этом, в частности, свидетельствуют синтетические жанры – «повести-сказки», «повести-эссе», «романы-жития», «романы-хроники», «романы-притчи», романы-пьесы. Уместно говорить и об авторском назывании формы.
Пермский исследователь М. Абашева подробно и обстоятельно занималась формой, в которой соединились элементы документального и эпистолярного свойства. Она обозначила ее «метапроза», полагая, что определения «воспоминания» или «роман» оказывается недостаточно для установления специфики формы. Определение действительно позволило объединить в одной жанровой парадигме воспоминания, филологический роман, роман о писателе.
В Перми под руководством М. Абашевой изучается «мета-проза» и «женская проза». Появились как пособия, так и диссертации. Отметим в интересующем нас ракурсе диссертацию Е.Г. Кошкаровой «Идейно-художественный диапазон “женской темы” в прозе современных русских писательниц и оценках литературной критики» (Псков, 2006).
В монографии А. Мережинской «Художественная парадигма переходной культурной эпохи. Русская проза 80–90-х годов XX века» (2001) на основе выявления особенностей литературы переходных культурных эпох показано, что основные перемены на рубеже XX–XXI веков выразились «в поисках создать новую концепцию человека, новую модель мира, в проблематике, общем пафосе, использовании, как бы экспериментальном “перебирании” художественных средств различных стилей, в трансформации жанровой иерархии, в создании специфического языка символов переходной эпохи и др.».
Обозначенный исследователями синтез, или диалог, искусств проявляется в использовании элементов кинематографа, когда происходит своеобразное жонглирование крупным и мелким планами, текстовые перебивки с целью усиления динамики действия. На структурном уровне с помощью приемов монтажа соединяются лирические объяснения героев и натуралистические сцены сношений.
Отражается и техника восприятия: построение из коротких фраз, минимальное использование эпитетов, обычно номинативного свойства, указывающих на предмет или характерологические свойства персонажа: «пропел тоненьким голоском», «проворные пальцы». В языковом плане происходит сочетание высокой и низкой лексики, церковнославянских книжных оборотов и нецензурных фраз, далеко не всегда обозначающихся через многоточие.
В своей монографии «Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин)» (2003) челябинский исследователь Т. Маркова отмечает: «Ощущение завершения, итога порождает в конце века мучительные и вместе с тем плодотворные жанровые искания на путях синтеза разных тенденций и форм культуры. …Осознание канона на самом деле означает не начало конца жанра, а исчерпанность теоретических возможностей эстетики. Современная литературная наука полагает, что трансформация жанровых форм в меняющейся парадигме художественности происходит в рамках структурного принципа “ведущего жанра” определенной историко-литературной системы».
Произошедшие перемены показали, что создано прочное основание для создания новой методики описания литературного процесса. В частности, О. Богдановой написано несколько монографий и пособий по проблемам современной русской литературы: «Современный литературный процесс: К вопросу о постмодернизме в русской литературе 70–90-х годов XX века» (2001); «“Москва – Петушки” Венедикта Ерофеева как пратекст русского постмодернизма» (2002); «Роман А. Битова “Пушкинский дом”: “Версия и вариант” русского постмодерна» (2002).
Позже наблюдения автора над парадигмой русского постмодернизма были обобщены в монографии «Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60–90-е годы XX века – начало XXI века)» (2004). О начале осмысления процесса свидетельствует и построение: кроме традиционного для монографии справочного материала (в частности, литературы по вопросу), введены сведения о писателях, перечень текстов.
В монографии А. Коваленко «Литература и постмодернизм» (2004) обозначена не только парадигма определенного направления, но и показаны фигуры, значимые для литературного процесса – А. Азольский, Т. Кибиров, В. Пелевин и другие известные писатели конца XX века. Автор считает, что «настало время для всестороннего и объективного осмысления места постмодернизма в современной культуре». Но на самом деле в центре внимания не столько описание самого явления, сколько поиск его истоков в русской классике. Книга состоит из нескольких очерков, каждый из которых посвящен отдельному вопросу / проблеме, автору или тематической группе произведений. А. Коваленко привлекает огромный критический материал, почерпнутый из журналов и газет, завершая книгу подробной хронологией литературной жизни за последние два десятилетия.
Монографии и диссертационные исследования
Как отмечалось, в настоящее время критик (обозреватель) соединяет в себе несколько качеств, являясь преподавателем, литературоведом, переводчиком. Поэтому важно рассмотреть специфику осмысления литературного процесса и в другом формате – монографическом и диссертационном. Часто защита диссертации (в первую очередь докторской) сопровождается выходом монографии, где трансформирован формат диссертации. Поэтому обе формы рассматриваются в одном разделе.
Сама методика организации научного процесса предполагает большую тщательность в отборе материала, когда фиксируются не только множественные или наиболее значительные факты, но и побочные явления, возможно, не столь репрезентативные, но позволяющие более точно представить общую картину.
Собирая факты, литературовед устанавливает общие связи и закономерности, выводит парадигму литературной ситуации, пытается дать ей определения, показать наиболее интересные явления и тенденции. К сожалению, тиражи подобных изданий невелики, поэтому новая система представления рефератов на сайтах учебных учреждений и ВАК облегчит систему поиска.
Важно, что от биографических очерков, где дается анализ отдельных текстов, исследователи переходят к изучению всего творчества писателей и более специальным проблемам. В частности, мифопоэтической составляющей в творчестве Д. Рубиной посвящена монография Э. Шафранской «Мифопоэтика иноэтнокультурного текста в русской прозе» (2007). Ранее она опубликовала работу «Мифопоэтика прозы Тимура Пулатова: “Национальные образы мира”» (М., 2005). На первый взгляд, такая книга должна выстраиваться по обзорному принципу, когда автор фиксирует доступные ему источники, выстраивает общую парадигму изучения творчества Д. Рубиной и представления писателя в критике. На самом деле структура работы оказалась сложнее. Автор соединяет очерк творчества Д. Рубиной с культурологическим комментарием к ее ранним текстам, пытаясь поместить писательницу в «контекст еврейского литературного дискурса».
В последние годы появились работы, в которых выявляются и анализируются типологические общности писателей, сложившиеся в конце XX – начале XXI века (монография на основе докторской диссертации Е.М. Тюлениной, посвященная пустому знаку в постмодернизме, и кандидатская диссертация Т. Ермоченко «Поэтика новой петербургской прозы», в которой также определен круг перспективных авторов данного направления, среди которых Н. Галкина, П. Крусанов, М. Кураев и др.).
Важно, что сама категория «новой прозы» появилась в статьях критиков, которые, в свою очередь, взяли ее из названий сборников. Так живой литературный процесс определил направление его научного изучения.
Закономерно, что наряду с выделением определенных «блоков» текстов, в кандидатских диссертациях наметился выход к более широким обобщениям (появилось пособие М. Абашевой и Н. Воробьевой о женской прозе), а также книга Н. Воробьевой «Эксперимент в женской прозе конца XX века» (2006).
В качестве примера кандидатской диссертации, посвященной одному автору, назовем работу Т. Васильевой «Творческая эволюция Л.И. Бородина в контексте современной прозы» (2007). Своеобразным приложением к диссертации является монография автора, опубликованная при поддержке РГНФ. Автор удачно вписывает Бородина в современный литературный процесс, показывает положительные и отрицательные стороны его романов.
Комплексный подход реализует А. Большакова, в серии «Феноменология литературного письма», посвященной прозе современных русских писателей. Вышли монографии о творчестве Б. Евсеева (2003), Ю. Полякова (2005) и В. Личутина (2008).
Пермские исследователи М. Абашева и Н. Воробьева в пособии «Русская женская проза на рубеже XX–XXI веков», а также Н. Маркова в монографии «Современная проза: конструкция и смысл» (2003) стремятся выявить формотворческие процессы, происходящие на разных уровнях: речевых моделей, приемов изображения человека, пространственно-временных конструкций, сюжетных и жанровых образований.
После переименования кафедры русской литературы XX века МПГУ в кафедру русской литературы и журналистики XX–XXI веков создались условия для широкого рассмотрения литературного процесса как в его конкретном наполнении, так и с учетом тенденций его осмысления в критике. Написаны диссертации по творчеству Т. Толстой, Л. Улицкой, Л. Петрушевской, женской прозе. Некоторые работы предполагают рассмотрение критического аспекта, изучение, например, творчества Т. Толстой в критике.
Хотя в целом исследователями рассматривается достаточно небольшой круг авторов. Чаще всего они обращаются к творчеству В. Аксенова, В. Маканина, Л. Петрушевской, В. Сорокина, А. Битова, В. Пелевина.
Появляются и совместные исследования, где авторы стремятся уловить общую тенденцию, изучая творчество конкретных авторов. Примером может служить коллективная монография О. Богдановой, С. Кибальника и Л. Сафроновой «Литературные стратегии В. Пелевина» (2009). В книге рассматривается роль рекламных технологий и психоаналитических практик в творчестве писателя, интертекстуальные игры с претекстами, на которых построены отдельные его произведения, стратегии поп-арта, а также их соотношение с современным постмодернизмом и западной контркультурой.
Рассматривались и общие теоретические проблемы: художественная мистификация на примере произведений А. Битова, М. Харитонова, Ю. Буйды, константы в художественном мире Л. Петрушевской, жанровая специфика прозы В. Войновича. Современная проза стала исследоваться в контексте традиций Ф. Достоевского, М. Булгакова.
Можно сказать, что сложились два основных аспекта изучения литературного процесса – выявление и анализ ключевых понятий, с целью вписать постмодернистскую парадигму в историю русской литературы, и анализ поэтики отдельного автора, также направленный на определение присущей ему системы универсалий. Поскольку эти аспекты требуют разных подходов и отвечают разному уровню исследователей, лучше всего они сочетаются в формате конференций.
Если раньше конференции проходили в формате научных секций (например, в рамках Шешуковских или Ручьевских чтений), то теперь организовались как самостоятельное направление. В 2006 г. в МГУ прошла конференция по фантастике, затронувшая именно современные веяния. По итогам был издан сборник, что позволило ознакомиться с материалом и другим специалистам и читателям этого направления. Хотя, конечно, тиражи подобных изданий небольшие, публикация рецензий на издания позволяет получить информацию о тенденциях развития направления.
В МГУ с 2005 г. ежегодно проходит научная конференция «Русская литература XX–XXI веков: проблемы теории и методологии изучения», в которой принимают участие специалисты из всех концов России. Правда, только сравнительно небольшая часть докладов посвящена прозе XXI века.
В последние годы традиция изучения современных текстов начала складываться в Магнитогорском государственном университете. В формате регулярно проходящих Ручьевских чтений существует специальная секция, на которой делают свои доклады и сообщения аспиранты и соискатели кафедр. В частности, предметом анализа стало творчество Л. Бородина, А. Варламова, Ю. Давыдова, С. Минаева, В. Сорокина.
Продолжалась организация конференций по критике. Отметим опубликованные в № 7 журнала «Октябрь» материалы круглого стола «Преступление и наказание критики» по итогам конференции, прошедшей в МГУ «Журналистика в 2007 г. СМИ в условиях глобальной трансформации социальной среды». Прошедший в ее формате круглый стол «Литературно-художественная критика в современных периодических изданиях» своеобразно дополнил упомянутую нами дискуссию (тоже в формате круглого стола) «Поиски замерзшего сироты. Литературное время в зеркале газетной критики» в журнале «Дружба народов» (2000).
Аналогичная дискуссия «Новый журнализм» прошла в начале 2000 г. в журнале «Новое литературное обозрение». По существу она начала всестороннее обсуждение темы новой журналистики, которое с тех пор продолжается почти регулярно в разных изданиях. Там же прошел круглый стол «Литературно-художественная критика в современных периодических изданиях».
Подобные мероприятия проводят и в рамках некоторых литературных премий, например, «Русский Букер». В 2002 г. по инициативе фонда прошла конференция «Словесность и коммерция», в 2003 г. – «Литература в эпоху СМИ», в 2004 г. обсуждали тему «Роман ли то, что я пишу?» Основными выступающими были известные прозаики: В. Аксенов, М. Вишневецкая, Ч. Гусейнов, Л. Улицкая. В 2005 г. была организована конференция «Премия как факт литературной жизни», в 2008 г. – «Искушение массовостью» с участием ведущих писателей и критиков. Результаты дискуссии публикуются в специальном разделе или в отдельном номере журнала «Вопросы литературы».
Фонд «Социально-экономических и интеллектуальных программ» ежегодно проводит форум молодых писателей в Липках, на котором выступают ведущие критики и литературоведы. Репортажи об этом форуме, опубликуемые в разных журналах («Вопросы литературы», «Континент»), представляют свое образный срез литературного процесса соответствующего года.
Формат пособия
Сегодня издательская политика не позволяет издавать монографии массовыми тиражами, исследователям приходится переводить формат научного исследования в формат учебного пособия. При этом оказалось возможным представить как собственную точку зрения, так и обобщить мнения своих коллег.
Появление пособия екатеринбургских исследователей Н. Лейдермана и М. Липовецкого показало, что современная литература отличается многообразием тем и проблем. Начала постепенно разрушаться целостность реалистической парадигмы, что позволило в дальнейшем исследователям сосредоточиться на постмодернистской парадигме.
В центре внимания исследователей оказывается весь литературный процесс – не только проза, драматургия и поэзия, но и мнения критиков, литературоведов, позволив показать разные точки зрения, размышлять о «другой прозе», постреализме, необарокко, неосентиментализме. Одновременно было установлено авторство отдельных терминов. Некоторая дискуссионность придала пособию повествовательную динамику.
Традиционный принцип изложения материала, сочетание монографических и обзорных глав помогли определить общие тенденции и ввести значимые для авторов фигуры (В. Маканин, В. Пелевин, Л. Петрушевская, А. Слаповский, С. Соколов, Т. Толстая, В. Шаров), хотя некоторые из них не стали предметом анализа. Так наметился переход к изучению литературы новейшего времени. Авторами были использованы и западные исследования, что позволило начать формирование методики изучения новых отношений в культуре.
Традиционная классификация литературного процесса предполагает изучение отдельных направлений. Подобный подход предложила в своих исследованиях Г. Нефагина «Динамика стилевых течений в русской прозе второй половины 80–90-х годов», «Русская проза второй половины 80–90-х годов XX века». Выделим ее точку зрения, обозначенную в пособии «Русская проза второй половины 80-х – начала 90-х годов XX века» (практически сразу позволившем ввести в научный обиход ее концепцию).
Концепция выстраивается из разделов: «Русская проза как система», «Реализм на пороге перемен и после», «Условно-метафорическая проза», «“Другая проза” и ее трансформация в 1990-е годы», «Модернизм и маргинальные стили», «Стилевые течения в системе постмодернизма». Автор очевидно выстраивает свой текст на антитезном принципе, показывая две стилевые тенденции – реалистическую и модернистскую – и возможности взаимопереходов, системные взаимодействия (бытование сентиментального и романтического реализма, существование условной и метафорической прозы). В пособии нашли отражение противоречивые явления «переходного периода», установлены преемственные связи и отношения, традиционное и новое. Практически обозначены все ключевые игроки периода.
Постмодернистская парадигма стала предметом анализа в ряде исследований. В пособии «Русская постмодернистская литература» И. Скоропанова выделяет такие разновидности внутри постмодернизма, как нарративный, лирический, лирико-постфилософский, меланхолический, феминистский, экологический. Не менее разнообразны и ее дефиниции реализма: фантастический (магический), гротескный, «жесткий», «наивный», суперреализм, неореализм («новый реализм»), театральный. Использование определений указывает на изменение качественных характеристик, оно основывается на содержательном принципе.
Позже автор дополнил свои наблюдения в хрестоматии «Современная русская литература (конец XX – начало XXI века)» (Сост. И. Скоропанова, С. Гончарова-Грабовская. М., 2002). Сам выбор текстов, равно как и указатель, помещенный в предыдущем издании, позволяют определять фигуры, задействованные в литературном процессе.
В 2000 г. вышло исправленное и дополненное пособие К. Гордович «История отечественной литературы XX века». В нем четвертый раздел «Проза 1990-х годов: жанровое и стилевое многообразие» посвящен явлениям конца XX века: реалистической литературе, массовой литературе и постмодернизму, жанрам художественной публицистики. В специальной главе рассматривается женская проза. Таким образом, стало ясно, что «переходный период», литература конца XX века изучается в формате истории литературы, а современная литература, произведения, созданные в новом веке, начали выделяться в самостоятельный этап.
В Санкт-Петербурге на протяжении ряда лет складывался исследовательский центр, занимающийся изучением современной литературы. Здесь появились учебные пособия под редакцией С. Тиминой. Так, в «Современной русской литературе (1990-е гг. – начало XXI в.)», представлен весь диапазон жанровых форм и современных течений на примере прозы, поэзии и драмы. Обозначены и новейшие тенденции – «парадигма комического», «сетевая литература», языковые новации.
Дополнением послужила хрестоматия «Русская литература XX века в зеркале критики». В ней помещена аналитическая статья М. Черняк «Современная критика рубежа XX–XXI веков», в которой подводятся краткие итоги и одновременно говорится о перспективах критики. В разделах «Общие закономерности развития русской литературы конца XX–XXI века», «Критические дискуссии 1990-х годов» и «Персоналии» показаны основные тенденции развития критики, представлены разные формы статей (аналитические, обзорные, статьи-портреты). Практически опубликованы все необходимые материалы для выведения парадигмы критики данного периода.
Начало системного осмысления современного литературного процесса в критике положено пособием М. Голубкова «История русской литературной критики XX века (1920–1990-е годы)» (2008), которое сочетает исторический очерк с анализом текущего литературного процесса. Автор показывает отражение литературного процесса на страницах периодики, ставшее в конце XX века необычайно драматичным. Основным препятствием для обобщения материала автор считает отсутствие системы литературных репутаций, вынуждающее переключиться на описание самого литературного процесса.
В нашем пособии («Русская проза конца XX века» под редакцией Т. Колядич) был сделан очередной шаг в сторону изучения современной литературы. Устанавливались тенденции изучения новой и новейшей литературы, говорилось о завершении отдельных направлений или их трансформации. Тогда не были еще ясны перспективы развития молодых авторов, смена поколений только намечалась.
В качестве доминантных фигур были выделены те писатели, которые стали предметом пристального внимания критиков и литературоведов в XXI веке, – В. Маканин, Д. Рубина, Л. Улицкая. Хотя их творческий путь начался в прошлом столетии, но престижных премий, вызывавших резонанс в критике, они были удостоены именно в XXI веке. Для более четкой констатации процесса рассматриваются и отдельные направления, тематические группы, разделы литературы.
Очевидно, что для адекватного осмысления современного литературного процесса необходима новая парадигма, поскольку традиционное историко-тематическое членение материала уже не отвечает живой реальности. В частности, необходимо системное изучение массовой литературы.
Пособие М. Черняк отчасти ликвидирует этот пробел (оно выходило в разных издательствах, дополняясь материалом и уточняясь по концепции). Хотя формально книга охватывает материал всего XX века, в нем впервые показана картина развития массовой литературы в наши дни. Автор не стремится к полноте охвата материала, главное для нее – показать место феномена массовой литературы в литературном процессе и ее особенности, выявившиеся в конце XX – начале XXI века.
К этому пособию примыкает книга Е. Ковтун «Художественный вымысел в литературе» (М., 2008), посвященная не столько обозначенной в названии теоретической проблеме, сколько отдельным жанровым формам фантастики. Современный материал представлен на примере разных форм, в частности, иронического «фэнтези». Филологический анализ автор удачно сочетает с обобщением выводов критиков, пытаясь разобраться в разноголосице мнений.
Появляются такие издания, предназначенные для учителя, что свидетельствует о разных уровнях изучения современного литературного процесса. Главное, что устанавливаются те направления и выделяются те авторы, которые станут интересными для определенной группы читателей.
Закономерно, что вначале исследователи стремились подвести итоги, описывая прошедший век и характеризуя ситуацию его последнего десятилетия. Сложность заключалась в том, что коренным образом изменилась парадигма, перестал действовать догмат социалистического реализма. Разнообразие тем, отражение разных сторон действительности обусловило разнообразие стилевых потоков, обозначенных критиками как новый реализм, мистико-метафорическая проза, постмодернизм или антипроза, отстраненная, или «иная», проза.
Справочные издания
Отсутствие обобщающих исследований привело к появлению разнообразной справочной литературы, отражающей пестроту современного литературного процесса. Первыми на эту потребность отреагировали интернет-издания, а также некоторые порталы, на которых появились специальные страницы обзорно-аналитического характера.
Первый и наиболее успешный опыт реализовали в «Русском журнале» под рубриками «Авторы» и «Обозрения». В первой находится материал обо всех авторах современных литературных журналов, а во второй – тематические обзоры, анонсы периодических изданий и тематические статьи обобщающего характера. В частности, Д. Бавильский, А. Немзер, Ю. Рахаева регулярно помещают там свои «Обозрения», посвященные разным сторонам литературного процесса. Важно, что каждый автор представлен биографической справкой и достаточно полной подборкой ссылок на журнальные и газетные публикации.
Традиционно срез литературного процесса отражали биографические словари. Дело это не столь оперативное, как сетевые справочники, из-за чего выход каждой книги знаменует завершение определенного хронологического этапа. В последние годы вышли три подобных труда: под редакцией Н. Скатова (1998), П. Николаева (2000) и И. Шайтанова (2009). Понятно, что они своеобразно подвели итоги ушедшего века. Вышли и биографии некоторых авторов, продолживших свое развитие в новом веке.
В. Огрызко (Вячеслав Вячеславович, 1960 г.р.) постепенно шел к созданию своих справочников. Своеобразным прологом стал «Изборник. Материалы к словарю русских писателей конца XX – начала XXI века» (2003). Он составлен по традиционному принципу: обозначены основные этапы биографии, первые публикации, основные виды деятельности. Иногда включаются мнения критиков. Библиографический список включает «сочинения» и «литературу». Охвачены практически все приметные фигуры текущего литературного процесса, родившиеся в 1950– 1980-х годах, не только прозаики и поэты, но также драматурги и критики.
В процессе работы автором использованы данные личного архива и анкеты; как замечает В. Огрызко, на его просьбу о сотрудничестве ответил лишь каждый четвертый, поэтому он не исключил и возможности отдельных неточностей. Он уже установил и методику подачи материала: осознавая, что краткую творческую характеристику дать не может, он решил привлекать отзывы ведущих специалистов, что косвенно позволило представить ключевые фигуры критиков и литературоведов.
Своеобразным продолжением стали справочники «Русские писатели. Современная эпоха. Лексикон» (о писателях 1917–1980 годов рождения), «Кто сегодня делает литературу в России» (2008). В планах автора создание справочника о писателях 1970–1980 годов рождения и издания «Русские писатели XX–XXI века».
Материал преподнесен в более свободной манере, он ближе к формату светской хроники, поэтому приведены не только данные о творчестве, но и последовательно перечисляются жены и дети, некоторые нелицеприятные факты биографии. Что приводит к появлению вызывающих и резких оценок: «а получилась сплошная тоска», «прикормленные советской властью отечественные пророки», «остались страдания». Не избегает автор и ненормативной и экспрессивной лексики («устроил выволочку», «выдает на-гора»). Заметна некоторая афористичность: «Народную жизнь, как известно, характеризует труд», «сочинялся не от души, а по обязаловке» (о романе «Клеманс» М. Палей). Отметим клишированность (на самоочевидной ассоциативной основе): «обрел новых верных читателей» («верных друзей»), «прошло время, когда литературу делали преимущественно бедные люди» (преамбула к очерку об О. Робски).
Свой текст В. Огрызко часто выстраивает с разных точек зрения («другая точка зрения», «как уверяет критик»), что придает определенную полемичность и дискуссионность. Позиции буквально схлестываются: «Скепсис Новиковой по поводу “ленинградского” творения Курицына разделили далеко не все его критики. Нашлись и ярые защитники этого сочинения» (по поводу романа «Спать и верить»).
Оценочный характер иногда доминирует: «недюжинный талант рассказчицы» (о произведениях К. Букши), «работа Бортникова с языком без пяти минут гениальна». Отсюда и использование риторических конструкций, позволяющих показать собственное мнение. На изложении разных мнений составляется отзыв о «Современном патерике» М. Кучерской.
Вместе с тем создается впечатление об авторе, передаются основные сведения, выдерживается и расположение материала по алфавитному принципу. Сведения об авторах в «Лексиконе» приводятся по той же схеме, что в «Изборнике», во втором издании – в формате очерка о писателе. В целом книга В. Огрызко позволяет составить представление о современном литературном процессе, поскольку привлекает большой фактографический материал. В частности, он указывает, что термин «технотриллер» ввела О. Славникова. Им показаны некоторые тенденции: тяготение современных авторов к созданию альтернативной истории, автобиографичности и документальности. Отметим также квалификацию обозревателя, умение вписать анализируемого автора в историю литературы (рассуждение о публикации произведений А. Азольского, перечисление попыток вхождения в премиальный процесс). Выявлены и авторы, последовательно создающие историю своего поколения (В. Козлов) или пишущие о нем как критики (Л. Данилкин). Обозначены и интернет-публикации.
Если В. Огрызко выступает в роли составителя словарей, то С. Чупринин (Сергей Иванович, 1947 г.р.) давно известен как филолог, критик, в последние годы – как главный редактор журнала «Знамя». Его многочисленные публикации, участие в передачах, рубрика «Парнасский щепетильник» в журнале «Столица» (совместно с Н. Ивановой) позволили ему составить хронику литературной жизни за последние 20 лет. Прологом стал энциклопедический словарь-справочник «Новая Россия: мир литературы».
С. Чупринин стремится к возможно более широкой репрезентации материала. В словаре нет деления на литературные группы и направления. Персоналиями справочника выступают и известные писатели, в разное время признанные властью, и носители «второй» культуры, реалисты и лидеры андеграунда, постмодернисты и концептуалисты. Едва ли не впервые включены и представители массовой литературы – фантасты и детективщики.
Во время подготовки словаря С. Чупринин собрал вышедшие издания, включив в него и литературные, и критические, и литературоведческие материалы. Получился объемный справочник с упоминанием множества имен. Некоторые обозначены только как авторы текстов или работ, биография отсутствует. В остальных случаях сохраняется схема традиционной словарной статьи: год рождения (смерти), краткая биография, перечень произведений, источник информации.
Словарь-справочник вышел в книжном формате (2004), а затем неоднократно дополнялся аналогичными изданиями меньшего формата. Основой подобных книг также стали личный архив, анкеты, библиографические и справочные издания. В «Большом путеводителе», состоящем из двух томов, С. Чупринин представляет литературный процесс достаточно широко, выстраивая его из нескольких разделов.
Первым и основным стал том «Писатели России», где отмечены авторы, ставшие заметными фигурами на книжном рынке. Сюда включены как классики, так и молодые авторы, сумевшие реализовать свой творческий потенциал. Том дополнен хроникой («Памятные даты»), анализом наиболее примечательных премий («Премии»), сведениями о выходивших в России литературных газетах, журналах и альманахах («Периодика») и любопытных данных («Русский Генис»). В частности, указаны самые именитые «премиальные» авторы и издания.
Второй том представляет собой контаминационное издание, в который включены термины, а также выдержки из наиболее интересных, с точки зрения автора, литературно-критических высказываний о прозе, поэзии, филологии. В конце дан именной указатель, где обозначены темы участников диалога.
Перед нами в своем роде уникальный авторский проект. Естественно, в нем отразились представления, взгляды, эстетические императивы и самого С. Чупринина. Как иронически заметил автор, он стремился удовлетворить и собственное любопытство. Привлекая мнение критиков, он хотел понять, что «представляет собою рынок книг, идей и творческих инициатив начала XXI века…Литературную позицию того или иного критика чаще приходилось либо угадывать, либо выстраивать самостоятельно, собирая понемножку из самых различных печатных, аудиовизуальных и сетевых источников». Он не исключает, что в издании возможны некоторые недоговоренности и противоречия.
В томе «Писатели России» сведения выстраиваются следующим образом: приводятся краткие сведения об авторе, фиксируются некоторые точки зрения, отмечаются факты общественной деятельности, премии. Завершает перечислительный ряд микроуказатель книг. Важно, что приводимые сведения точны и достоверны, резкость оценок практически не допускается, если присутствует эмоциональное мнение, то оно передается в цитатном варианте. Система поиска в рассмотренных справочных изданиях облегчается «Содержанием», выстроенным по алфавитному принципу.
Последний по времени словарь «Русские писатели. XX век» (2009) составлен И. Шайтановым. Его небольшой объем предопределил строгий отбор персоналий, проведенный для «воссоздания исторической картины русской литературы не исключительно по принципу литературного достоинства». Главным критерием стала репрезентативность автора для своего рода литературы. Включая писателей, работающих в разных жанрах массовой литературы (детектив, фэнтези), составитель стремился дать возможно более цельное представление о литературном процессе. К написанию статей были привлечены разные специалисты.
Очевидно, что любое издание словарного типа субъективно и несет на себе отпечаток воли составителя и влияние того времени, когда оно создавалось. Важно, что в подобных изданиях публикуются сведения как об активных участниках литературного процесса, так и о тех, кто уже принадлежит классике. Сам составитель считает, что было бы правильно именовать книгу «Словарем русских писателей XX и начинающегося XXI века».
Существуют справочники типа «Писатели России», но они недостаточно оперативно реагируют на литературный поток, в основном составляются по анкетному принципу и содержат сведения, сообщаемые авторами, обычно членами Союза писателей.
Выводы
Представленные в настоящем разделе разнообразные формы научного и методического освещения современного литературного процесса показали, что они являются значимым дополнением к оперативным откликам критиков, поскольку обобщают тот эмпирический материал, который оказывается разбросанным в виде отдельных частных точек зрения.
Современная литература только начинает осмысливаться исследователями, прошло немного времени, чтобы можно было делать обобщающие выводы. Вошедшие в литературу авторы сегодня считаются «мэтрами», но полноценных монографий об их творчестве пока не написано. Некоторое отторжение вызывали откровенно эпатажные формы организации текстов.
В диссертационном формате рассматриваются отдельные теоретические аспекты их творчества или выводится линия поведения в формате поколения, литературного направления, временного периода. Вместе с тем последовательно и в разных аспектах проведено изучение переходного периода, тем самым подготовлена почва для выделения особенностей развития литературы XXI столетия.
Одновременно наметились перспективные аспекты, требующие более подробного изучения. Среди них – установление направления изменений существовавших течений, приемы организации разных жанровых парадигм, стилевые поиски, трансформация героя, вариации критической мысли, премиальный процесс, комплексный анализ творчества отдельных авторов, парадигма критика.
В свое время Д. Дмитриев печатал обзоры в журналах «Новый мир» и НЛО, а затем обобщил деятельность журнала «Новый мир». Сегодняшние журналы (в том числе и выходящие в русской диаспоре) также нуждаются в описании. Попытку такого библиографического обзора предпринял А. Агеев по линии фонда Сороса. Значимыми окажутся работы, посвященные оценке конкретного писателя в критике (перехлест мнений наблюдается в последние десятилетия по поводу прозы, например, использования авторами неординарной лексики).
Репрезентативность того или иного писателя в научной литературе зависит от нескольких факторов: повторяемости упоминаний в прессе (благодаря издательской политике), неординарности его текстов, скандалам. Сам текст привлекает внимание проблематикой, ярко выраженными особенностями (интертекстуальностью, игровым началом, динамичным сюжетом, оригинально решенными характерами). Влияют и личные пристрастия пишущего.
Вопросы и задания
• Рассмотрите один из форматов, в которых освещается современный литературный процесс: монографию, пособие, диссертацию. Определите степени объективности и эффективности освещения современного литературного процесса.
• Какие направления интересуют современных исследователей?
• Почему постмодернистская парадигма доминирует?
• Какие ключевые моменты не нашли отражения в современной научной литературе?
• Соответствует ли манера описания в современной монографии объективному и комплексному анализу текстов (выбор исследования для анализа проводится самостоятельно из списка литературы).
• Рассмотрите книги критиков, в которые вошли собранные вместе очерки, эссе, критические статьи за несколько лет. Проведите анализ «авторских ежегодников».
• Осуществите комплексный анализ современного исследования (в качестве репрезентативного материала выберите одну из книг по списку литературы).
Литература
Обозначенные нами тексты приведены в разделе «Литература» (общий список к пособию).