Федотов сидел напротив Мешкова, затравленно озирался по сторонам, потирая запястья, с которых только что сняли наручники. Его колотило, и когда он вытер лицо, с которого градом катился пот, Мешков заметил, что рука у него мелко дрожит. Тем не менее, у него хватило смелости спросить с вызовом что все это значит, и почему они привезли его сюда. Голос у него тоже дрожал, срывался и было понятно, что эта реплика, произнесенная даже дерзко – единственное, на что его хватило, что он едва владеет собой и с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. На него было жалко смотреть.

Он попросил воды, и Вадик, нехотя поднявшись, налил ему воды из графина. Вода была теплой, даже мутноватой. Но Федотов, дамский любимчик и сноб, не обратил на это внимание. Он жадно пил воду, зубы стучали о край стакана, вода выплескивалась и заливала ему руки и грудь.

Он спросил, что все это значит и посмотрел почему-то на Вадика, который не ответил и молча уселся на стул в самом дальнем углу комнаты.

Федотова задержали, когда он выходил из дома.

Он собирался поехать к совей девушке, что, конечно, было неправдой. Потому что его девушка велела ему больше не приезжать и не звонить и вообще оставить ее в покое.

Дома у него нашли небольшую спортивную сумку с деньгами. Полтора миллиона рублей в банковской упаковке. Его мать, пожилая женщина с короткими седыми волосами, изумленно ахнула, начала плакать.

Федотов жил с ней в двухкомнатной маленькой квартире, с допотопной мебелью, старыми, потравленными молью коврами и выцветшими обоями. Он мечтал вырваться отсюда и наверное, готов был пойти на крайние меры.

Виолетта сразу, без всяких сомнений опознала в нем мужчину, который выходил от Тучковой. На нем даже была все та же одежда – серое поло и черные брюки. Сумку она тоже опознала.

– Я не убивал ее. – Федотов повернулся к Мешкову.

Мешков слышал эту фразу множество раз. Иногда она произносилась с мольбой, иногда как сейчас, с вызовом. Иногда это оказывалось правдой, иногда – нет. Но сама по себе эта фраза ничего не значила, и Мешков знал это. А Федотов не знал и посмотрел на него в ожидании.

– Вы о ком сейчас говорите?

– Я имею в виду ту женщину. Жену Тучкова. Я не убивал. Когда я пришел, она была уже мертва.

– Понятно. А то я было подумал, что вы имеете в виду Нину Черных.

– Что? Нину? Вы что, с ума сошли? Как я мог убить Нину?

– Уже Нина? Помнится, в прошлый раз, когда мы говорили, вы называли ее жена босса и настаивали, что знакомы с ней едва-едва.

– Ну, конечно. А что я мог еще сказать?

– Слушайте, Федотов. Мой добрый совет – поступите, как мужчина. Расскажите все как было, вы и так это сделаете, но на это уйма времени. Соседка видела вас, когда вы выходили из квартиры Тучковой. У вас нашли ее деньги. На вашем телефоне не оказалось ее звонков, но распечатка все равно покажет, что вы звонили ей. Не стоит тянуть время.

– Я не звонил ей. – он замер и уставился на Мешкова широко раскрытыми глазами.

– Ну-ну…

– Клянусь вам, я не звонил ей. Она сама позвонила мне. Сказала, что ей все известно и что у нее есть для меня кое-что. Я очень удивился, потому что мы не были знакомы, а она обращалась ко мне по имени, сказала, что знает, что я и Нина… что мы…

– Что вы были любовниками. – подсказал Мешков. Федотов поморщился.

– Ну, в общем да. У нее был противный голос. По-моему, она была хуже, чем ее муж. Сказала, что мне должно быть очень стыдно спать с женой своего начальника. И еще рассмеялась таким противным смехом. Противная, мерзкая баба.

– Поэтому вы пришли к ней и убили ее?

– Что? Да вы что?! Говорю же, когда я пришел, она уже не двигалась.

– Значит, она позвонила и попросила вас приехать?

– Попросила? Черта-с-два! Она приказала мне. Сказала, чтобы я ехал к ней домой, потому что у нее есть кое-что для меня и что она все знает, про Нину и про Тучкова. «Мой муж вымогал у вас деньги, поэтому вы убили его.». Она несла какую-то чушь. И я решил поехать к ней, просто, чтобы узнать что ей нужно от меня.

– И убить ее…

– О! Господи! Вы опять за свое! Когда я пришел, дверь была открыта, и телевизор орал так, что я едва не оглох. Я подумал, что она ждет меня, и вошел. Я еще удивился, что у нее открыта дверь, акогда я подошел поближе, то увидел, что она умерла.

– Что дальше?

– Дальше я испугался. Думал, что меня вырвет прямо в этой комнате. Вывернет наизнанку. Я стоял и смотрел на нее и никак не мог оторвать от нее глаз. Но кое-что все-таки отвлекло меня. Это была сумка, черная спортивная сумка из которой виднелись пачки денег. Я не знаю, может она пересчитывала их перед моим приходом, а может нарочно оставила на самом видном месте, чтобы произвести на меня впечатление. Не знаю. Но я взял эти деньги. Это были мои деньги. Я… у меня больше ничего нет, поймите.

Я не мог оставить их там.

– Тошнота отступила?

– Что?

– Я говорю, при виде денег тошнота отступила сразу? – Мешков улыбнулся, но это была улыбка, не сулившая Федотову ничего хорошего.

– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Думаете, я пришел, задушил эту женщину и взял свои деньги?

Вы думаете, я могу убить человека из-за денег? Вы правда так думаете?!

– Я думаю, что все было не так. Вы просто не хотели, чтобы ваша невеста узнала о вашей связи с Черных.

Это означало бы полный крах. Вы слишком рассчитывали на этот брак и у вас почти получилось. А тут подвернулся Тучков, быстренько прочувствовал ситуацию и попросил у вас немного денег.

– Немного? Вы не знали этого подонка. Он потребовал полтора миллиона и даже подсказал где их взять.

«Продай свою квартиру, – сказал он. – Все равно после женитьбы она тебе будет ни к чему. Переедешь к тестю в особняк.»

– После этого вы догнали его на лестнице и набросились на него?

– Да.

– Как он узнал о вашей связи?

– Однажды, примерно месяц назад, она приехала в клинику. Кажется, ей нужны были какие-то ключи. Мы просто разговаривали с ней. Просто разговаривали. Даже ничего не делали. Она сказала, что хочет все рассказать мужу, что она измучилась, не может смотреть ему в глаза и все такое, а я просил ее не делать глупостей, что это уже ничего не изменит. Я сказал: «Ничего не говори ему, не надо.» Тучков как раз зашел в комнату отдыха и услышал эту фразу и по его мерзкой усмешке, я понял, что он обо всем догадался. Он не подошел ко мне в тот же день, как-будто выжидал чего-то. Я думал, он будет изводить меня разными намеками, но он ничего такого не делал, даже как-будто забыл об этом. А потом, когда я напомнил ему о долге, он посмотрел на меня и сам потребовал денег.

– Что вы устроили в пятницу?

– Что? – он встрепенулся. – В какую пятницу?

– В ту самую, когда Тучков покончил с собой.

– Что я мог устроить?

– Вы мне скажите. Чем вы так напугали его, что он выпрыгнул с восьмого этажа?

– Я ничего не делал! Единственное, что я сделал – это по бросовой цене продал свою квартиру, все, что у меня было. Я отдал ему деньги через неделю после драки, просто отдал ему сумку с деньгами. Конечно, в тот момент я готов был убить его, удавить своими руками. Но я ничего не делал ему. И когда мне сказали, что он покончил с собой, я испытал облегчение. Я не думал почему он это сделал, мне было наплевать.

Когда вы пришли в первый раз в клинику и стали со всеми разговаривать, я был почти спокоен. О деньгах я подумал, когда мне позвонила эта женщина и велела прийти к ней.

– А я думаю, все было по-другому. Вы убили его, потому что понимали, что он не отстанет, будет держать вас за горло, особенно, когда вы, так сказать, войдете в семью. А жена Черных могла вас выдать. Она и так была для вас опасна со своими угрызениями совести, а уж про то, что вы убили шантажиста, она и вовсе не смогла бы молчать. Собственно, она была для вас даже опаснее, чем Тучков. Ему по крайней мере можно было заткнуть рот деньгами, он сам оберегал бы вашу тайну, ему было выгодно держать вас на крючке. Но она…

– Господи! Ну вы же не думаете, что я мог убить своими руками женщину, с которой я… которую я… – онникак не мог найти подходящего слова.

– Любили? – неожиданно подсказал Вадик, молчавший до сих пор в углу.

– Нет. – Федотов покачал головой. – Нет. Я не любил… Но все равно я не мог бы убить ее. Я вообще не мог бы убить кого бы то ни было. Верьте мне, прошу вас. – он с мольбой посмотрел на Мешкова, потом оглянулся на Вадика.

– Что вы имели в виду, когда сказали своей невесте, что вам пришлось пойти на крайние меры?

– Я имел в виду продажу квартиры. Инна, она… ну в общем, ухаживая за ней, я потратил кучу денег, все, что зарабатывал. Я… едва сводил концы с концами. И продажа квартиры для меня была крайним шагом, поверьте.

Мешков помолчал. Потом спросил неожиданно.

– Вы уверены, что Черных не рассказала все мужу?

– Конечно. Он бы сразу взбесился, разразился бы скандал. Нет, он не догадывался. Всегда относился ко мне с симпатией, доверял мне. Даже как-то попросил меня подбросить ее до дома, потому что у она проколола колесо у своей машины, а он был занят. Вот тогда-то, уже возле самого ее дома, я и поцеловал ее в первый раз. Она сначала ответила мне страстно, потом рассердилась, хлопнула дверцей. Я позвонил ей на следующий день, чтобы извиниться, но она уже не сердилась, и по ее голосу я понял, что она… в общем хочет встретиться. И я предложил ей подъехать в один бар, чтобы помириться и выпить по бокалу шампанского, в знак того, что она не сердится больше. Потом мы поехали ко мне.

– Она знала, что Тучков шантажирует вас?

– Да. Она знала. Я сказал ей.

– Зачем?

– На тот случай, если он ляпнет ей что-нибудь, намекнет. Мне не хотелось, чтобы она сразу побежала каяться. Я успокоил ее, сказал, что сам все улажу и чтобы она не думала об этом. Но она, конечно, думала, изводила себя, говорила, что чувствует себя преступницей. Это вообще было ее натурой, изводить себя, мучить… Но я не убивал ее, клянусь.