Берни встречает меня на пороге своего дома. На ней бесформенная серая футболка, вся в белых пятнах от детской отрыжки. Очень мило! Привлекательности ей добавляют оранжевые нейлоновые брюки с белым потеком до самого низа. Похоже, малышам удалось испортить даже блузку от Шанель с водоотталкивающим покрытием.

— Неплохо выглядишь! — улыбаюсь я и захожу в пустой холл.

— Думаешь? Я уже трижды за утро переодевалась.

— Да уж, с первой попытки так не оденешься! — Я забираю из рук Берни малыша «номер два». «Номер один» спит, вернее, спала, в переноске на груди у Берни. А сейчас она блаженно щурит глазки и… срыгивает остатки завтрака. — Принести тебе другую футболку?

— Нет, мне они уже начинают нравиться в таком виде, — отвечает Берни. — Футболки в стиле Джексона Поллока. Можно вставить их в раму и сохранить как первые детские шедевры.

Изучив оригинальное расположение пятен, прихожу к выводу, что Берни права. Неискушенные любители искусства всегда замечают, что работы Поллока похожи на творение рук трехлетки. Кто мог предположить, что трехнедельный младенец сумеет изобразить нечто подобное?

— Ты вполне могла бы выставить их на биеннале в Музее американского искусства Уитни.

— Нет, я решила не делать из близнецов звезд. По крайней мере, пока им не исполнится пять лет.

— Ты права, — соглашаюсь я. — Каждый имеет право на детство.

Следую за Берни в детскую — это единственная в доме комната с полной обстановкой. Кажется, моя подруга скупила всю коллекцию мебели «Уикер гарден», включая супермягкие, сделанные на заказ, бамперы на кроватки — такое впечатление, что они на автотреке для гонок «Нэскар», а не в детской комнате. Не знаю, насколько хорошо малыши сейчас видят, но с потолка в комнате уже свисают шесть игрушечных каруселей. По крайней мере я думаю, что это потолок — он выкрашен так, что напоминает голубое небо с пушистыми белыми облачками. А ночью, по всей вероятности, на нем появляется луна.

Берни укладывает малышей в отдельные колыбельки и жестом приглашает меня в соседнюю пустую комнату. Не так уж сложно догадаться, что здесь будет, потому что всю стену занимают пока еще пустые книжные полки, а на сваленных посреди комнаты коробках написано «кабинет Берни». Хотя никому не известно, когда она сможет их распаковать.

— Малыши всегда спят утром около часа, — говорит Берни, устраиваясь на одном из двух стоящих в «кабинете» складных стульев.

— Тебе тоже следует вздремнуть, — говорю я как опытная мать.

Берни на короткое время закрывает глаза.

— Еще как следует! Дети просыпаются в четыре утра. У тех, кто утверждает, что можно изменить график, никогда не было собственных детей.

— Очень непросто быть молодой мамой, — с сочувствием замечаю я.

— Тем более немолодой молодой мамой. Если бы я родила их в двадцать, то, наверное, не уставала бы так сильно. С другой стороны, тогда я не смогла бы позволить себе заказать двенадцать упаковок детского чая «Ленокс» или детский «ягуар». И не ходила бы на занятия по правильному воспитанию детей. — Оттянув футболку, Берни пытается отчистить засохшие пятна.

— Не порть произведение искусства, — шучу я.

— Это не последнее. Кроме того, есть еще мокрые рисунки. Каждый раз, когда я меняю подгузник у «номера два», он превращается в фонтан.

— Они обязательно вырастут, — смеясь, обещаю я Берни.

— Я знаю, — говорит она и с чувством продолжает: — Я поклялась себе быть рядом с малышами, чтобы услышать их первые слова, увидеть первые шаги, пережить первую ссору по поводу того, что надеть на студенческий бал. Поэтому я и не стала разговаривать с Эди Фалько, когда она позвонила мне сегодня утром.

Я напрягаюсь, стараясь понять логику Берни — какое отношение Эди Фалько имеет к студенческому балу младенца «номер один»?

— Ты отвергла ее? Актрису из «Клана Сопрано»? Не боишься, что Тони пришлет киллера?

— Я больше боялась, что, поговорив с ней, соглашусь быть ее агентом. Но я не могу сделать этого, достаточно и вас с Керком.

— Ну да, конечно, я понимаю, что ты отвергла Эди Фалько ради меня, — саркастически замечаю я. — Зачем клиент с кучей «Эмми» на каминной полке, если у тебя уже есть один и духовка у него полна пирожных с малиной?

Берии округляет глаза.

— Я от вас никуда уже не денусь. — В ее голосе звучит нежность. — И между прочим, мы с Кеном обо всем договорились по телефону. Я добилась для вас отличных условий. И мне очень понравилось наблюдать за вами на съемках. Даже появилось желание снова стать настоящим агентом.

— Ты сможешь, если захочешь.

— Нет, я не могу. Я дала клятву. Обещала малышам, что останусь с ними дома.

— Ты прикладывала руку к сердцу и клялась жизнью, или это было просто обещание?

— Я говорю серьезно, — торжественно заявляет Берни, словно девочка-подросток, решившая хранить девственность до брака. — Хочешь, покажу тебе письмо, которое я разослала всем своим клиентам? В нем я сообщила, что отхожу от дел. Все были в шоке. Ты ведь знаешь, я была лучшей. Меня боялись директора всех студий. В Голливуде существует единственный способ получить то, что ты хочешь. Нужно заставить всех поверить, что ты сильнее их.

Я же всегда думала, что добиться желаемого можно, только если ты добр к людям. Но возможно, Берни права. Пробую нахмуриться и взглядом дать понять: «Не связывайтесь со мной».

Берни отклоняется назад и начинает качаться на стуле. То же самое любит делать Дилан, хотя я всегда ругаю его за это.

— Знаешь, что забавно? — спрашивает Берни, не замечая свирепого выражения моего лица.

Пожалуй, мне стоит и дальше практиковаться. — Я всегда представляла себя только агентом. И сейчас я как будто начинаю с чистого листа. У меня нет интересной работы, и я не могу ничем особенным похвастаться. Во время сегодняшнего разговора стало ясно, что мне легко было бы вернуться в тот мир, который я знаю. Но я не собираюсь этого делать. — Берни наклоняется вперед, и передние ножки стула со стуком опускаются на пол.

— Но ты не должна выбирать одно из двух. Иначе ты все равно будешь мучиться и переживать. Как там говорят? Оставь детей дома одних, и они станут наркоманами. Останься с ними дома, и наркоманом будешь ты сам.

— Пока что единственное лекарство в моей аптечке — это детский тайленол.

— Этого вполне достаточно, — говорю я. — Я уверена, детей можно растить по-разному, и не все варианты такие уж плохие. Я всегда работала, и посмотри теперь на Дилана. Он идеальный ребенок.

— Да, это так, — смеясь, соглашается Берни. — И я не сомневаюсь, что могла бы продолжать работать и вырастить отличных детей. Но я остаюсь дома не только ради них, но и из-за себя в том числе. Мне интересно посмотреть, что со мной станет, если я не буду агентом.

— У тебя депрессия? — пробую пошутить я.

Берни пожимает плечами:

— Иногда я чувствую себя немного потерянной. Малыши замечательные, но, должна тебе сказать, дни кажутся такими долгими и иногда даже… — она понижает голос, — скучными.

— Об этом никто заранее не предупреждает, — соглашаюсь я.

Внезапно Берни начинает волноваться.

— Я не имею в виду ничего плохого, — говорит она, оглядываясь в поисках чего-нибудь деревянного, и, не обнаружив ничего подходящего, стучит по картонной коробке. — Я счастлива. У меня два здоровых, красивых малыша. А вот жизнь стала другой.

— Все в порядке. Ты можешь каждый день пересчитывать свои счастливые звезды, но при этом все равно скучать по тем голливудским звездам, с которыми раньше работала. Хотя, возможно, с ними было интереснее разговаривать.

— Далеко не со всеми, — смеется Берни. — В Голливуде ты очень много времени тратишь, целуя чужие задницы. А я теперь вытираю ротики. Вполне равноценный обмен.

— Будет легче, — говорю я, вспоминая напряженные, нервные дни, когда Дилан был маленьким, а Джеймса не было рядом. — По крайней мере, ты делишь все сложности с мужем.

— Осторожно, муж все слышит, — говорит Эйден, который проходил по коридору. Он останавливается, входит в комнату и наклоняется, чтобы поцеловать Берни.

— Ты сегодня дома? — спрашиваю я Эйдена. На нем поношенные джинсы с дырой на колене и стоптанные кеды. Рождение детей не повлияло на привычки их родителей.

— Нет, это ведь его рабочая одежда, — говорит Берни, с любовью оглядывая мужа, экипированного для монтажа фильмов. На футболке надпись «Кандидат от Маньчжурии», ветровка рекламирует «О Шмидте», а бейсболка Эйдена — со съемок фильма «Чумовая пятница». Брэдфорд никогда бы так не оделся, даже для игры в софтбол. Он один раз пытался пойти на работу без галстука — было лето, пятница, — но потом признался, что ему казалось, будто он пришел на работу голый. А Эйден, видимо, вообще не стал бы одеваться на работу, не будь у него всех этих вещей от предыдущих съемок.

— Дорогая, мне ужасно жаль оставлять тебя и малышей! Но Стивен настаивает, что фильм должен быть закончен как можно скорее.

— Стивен Спилберг, — с гордостью поясняет Берни.

— Мы делаем замечательный фильм, — удовлетворенно кивает Эйден. — Стивен — великий человек. Гений нашего времени. И единственный режиссер из тех, кого я знаю, кто обеспечивает всю монтажную группу печеньем «Девил догз».

Эйден целует Берни в макушку и уходит.

— Ты не переживаешь, что Эйден на работе, а ты дома? — спрашиваю я Берни перед тем, как тоже ее покинуть.

— Немного, — отвечает она. — С кризисом идентичности я все-таки могу справиться, а вот «Девил догз» я всегда очень любила.

Кейт пригласила меня на игру «Янкиз», и, признаюсь честно, я впервые в жизни сижу на таком хорошем месте! У Оуэна сезонный абонемент — места в первом ряду, рядом с раздевалкой бейсболистов. Я уже успела купить себе содовой за пять долларов семьдесят пять центов и получить в подарок сувенирный кубок. Если я посмотрю все матчи (или выпью сегодня много содовой), то соберу двенадцать сувениров.

Надеюсь, Кейт с Оуэном скоро присоединятся ко мне, хотя нельзя быть абсолютно в этом уверенной, ибо они скорее всего заняты собственной предматчевой подготовкой. Я смотрю на поле и вижу, что всего в двадцати футах от меня разминается Дерек Джетер. Он вполне буднично ловит мяч, оборачивается и улыбается мне. Хотя, возможно, и не мне. Сзади, через ряд, сидит мэр Нью-Йорка Блумберг. Потом Джетер приветственно машет рукой какому-то парню в темных очках и кепке с эмблемой «Янкиз». Парень спускается по проходу в сопровождении билетера и машет ему в ответ, потом останавливается возле моего ряда. Билетер опускает сиденье рядом со мной и протирает его. Парень в кепке благодарит, сует билетеру в руку десять долларов и садится.

От нечего делать я разглядываю моего нового соседа и, внезапно узнав его, вжимаюсь в спинку кресла. И делаю это так резко, что проливаю содовую и кренделек вылетает из моих рук. О Господи, рядом со мной болельщик «Янкиз» Билли Кристал!

Лучше всего не обращать на него внимания. Сделать вид, что нет ничего особенного в том, что самый веселый человек в Америке (хорошо, самый веселый после Джерри Зайнфельда) сидит так близко от тебя. Как ни в чем не бывало я откидываю волосы назад и опускаю на нос темные очки. Смотрю прямо перед собой, на поле, где идут последние приготовления к игре, и не рискую повернуть голову направо, чтобы случайно не сказать какую-нибудь глупость своему самому любимому актеру на свете. Я спокойна. Я уверенна. Я — Женщина с большой буквы.

— Простите, мисс? — спрашивает он, дотрагиваясь до моей руки. — Это ваше?

Набираюсь храбрости и оборачиваюсь. Билли Кристал держит в руке крендель. Где он его взял? У кого-то стянул? Я не стала бы его винить. Тот же торговец, который содрал с меня целое состояние за содовую, продал мне такой крендель за три доллара семьдесят пять центов.

— Гм… вероятно. Разве можно определить? Они все одинаковые, — волнуясь, отвечаю я.

— Я нашел его на коленях, — говорит Билли. Так вот где он приземлился! Билли держит в руке крендель, как череп Йорика. — Прощай, бедный крендель, — говорит он, откусывая от него изрядный кусок.

Я смеюсь.

— Хорошо, может быть, он и мой.

— Уже нет, — жуя, отвечает он. Но улыбается и протягивает мне руку: — Билли Кристал.

— Я знаю. — Я моментально краснею. — Я обожаю вас. И все ваши фильмы.

— Надо же, спасибо. — Он мило улыбается.

— Мне понравился «Мистер Субботний вечер».

— Правда? — Он, кажется, удивлен. — Никто не говорил мне этого раньше. Даже моя жена терпеть его не может.

— Были фильмы гораздо хуже, — пытаюсь ободрить его я. — Например, «Мой великан», «Сбрось маму с поезда». Я с удовольствием их посмотрела.

— Вы наверняка кинокритик из газеты «Вэрайети», — говорит он. Кажется, ему понравился мой плохой вкус.

Я пожимаю плечами:

— Не так сложно полюбить фильм «Городские пижоны» или «Когда Гарри встретил Салли». А вот «Забыть Париж» требует от поклонников настоящей преданности.

— Понимаю, — говорит он, доедая крендель и слизывая с пальцев соль.

Билетер снова направляется к нашему ряду и откидывает два сиденья для Оуэна и Кейт. Держась за руки, они спускаются следом. Судя по упругой походке Кейт, они явно размялись перед игрой.

Оуэн благодарит билетера и сует ему двадцать долларов. Десять от Билли и двадцать от Оуэна — да этот парень заработал больше, чем торговец кренделями! Если с моим шоу на «Фуд нетуорк» ничего не выйдет, может быть, стоит открыть здесь магазин?

— Привет, Оуэн. Рад снова видеть тебя, — приветствует Билли, протягивая Оуэну руку. Но его взгляд устремлен прямо на Кейт.

— Привет, Билли. — Оуэн смущен, как ребенок, которого поймали со шпаргалкой на контрольной по математике. Или как мужчина, которого уличили в том, что он изменяет жене. — Я и не предполагал, что ты будешь здесь сегодня.

— Я хотел посмотреть игру и перенес отъезд в Лос-Анджелес на завтра.

Повисает неловкая пауза. Кейт смотрит на своего спутника, ожидая, что он представит ее. Но Оуэн садится и жестом приглашает Кейт сделать то же самое. Игнорируя любовника, она наклоняется через его голову и целует меня в щеку. И, улыбнувшись моему соседу, говорит:

— Добрый день, господин Кристал. Я Кейт Стил. Очень рада вас видеть. «Когда Гарри встретил Салли»… мой любимый фильм.

— Правда? — удивленно спрашивает Билли, поправляя бейсболку. — Мои преданные поклонники предпочитают «Мистер Субботний вечер». — Он смотрит на меня, заговорщицки улыбаясь, и снова принимается недоуменно разглядывать Кейт.

Сидящий с другой стороны от меня Оуэн поджимает губы и шипит Кейт:

— Молчи! Мы с Билли сидим рядом на каждой игре, и он знаком с Тесс. Я бы не привел тебя, если бы знал, что он тоже здесь будет.

Радужное настроение Кейт улетучивается.

— Пусть так, но я уже здесь, — говорит она.

— Думаю, нам следует уйти. — Оуэн оглядывается по сторонам, словно ищет путь к отступлению.

— Нет, я хочу посмотреть игру, — коротко бросает Кейт, не собираясь сдаваться. И это говорит моя подруга, которая так любит бейсбол, что сегодня уточняла у меня правила игры.

Звучит национальный гимн, мы встаем, и в какой-то момент между словами «среди вспышек ракет…» и командой к началу матча Билли шепчет мне на ухо:

— Кто она такая, эта подруга Оуэна?

— Моя подруга, — говорю я, стараясь, чтобы слова мои прозвучали неопределенно. Насколько это возможно. — Думаю, дружба между мужчиной и женщиной — это замечательно, согласны? Друзья, друзья, друзья. Старые друзья. У тебя есть друг. С помощью моих друзей. Не обижай своих друзей. Потрясающе, как много песен на эту тему, правда? — Я бурлю, как кока-кола в жаркий день, и никак не могу остановиться. — И, если задуматься, вы знаете все про дружбу. Ведь фильм «Когда Гарри встретил Салли» именно об этом, так ведь? Они же друзья.

— Они спят вместе, — напоминает Билли.

Так, это уже проблема.

— Но не в каждой сцене, — придумываю я оправдание. И решаю обойтись без упоминания моего любимого момента в фильме: Гарри объясняет Салли, что мужчины хотят переспать со всеми женщинами, встречающимися у них на пути. Независимо от того, друзья они или нет.

Мы садимся, и я вижу, как Кейт берет Оуэна за руку, но он отстраняется от нее. Еще не было первой подачи, а напряжение в нашем ряду уже сильнее, чем на скамейке запасных во время игр чемпионата страны. Или в офисе владельца команды Джорджа Штейнбреннера (в любое время).

Оуэн, привыкший всегда поступать по-своему, не сдается и делает все возможное, чтобы увести Кейт со стадиона. Будучи бизнесменом до мозга костей, он предлагает ей сделку:

— Давай пойдем за покупками. Я куплю тебе все, что ты пожелаешь. Если мы уйдем прямо сейчас, то успеем до закрытия «Армани».

Кейт холодно смотрит на него.

Оуэн продолжает торговаться:

— Хорошо. Версаче, Фенди, Диор. На твой выбор.

Я завороженно слушаю. Интересно, сколько минут ему потребуется, чтобы дойти до «Ван Клиф энд Арпелз»?

— Я не хочу сейчас никаких покупок, — говорит Кейт. — Мы пригласили Сару провести этот день с нами. А она хочет посмотреть игру.

Нет, минутку! Я согласна. Если Оуэн хочет отвести меня в «Армани», то я готова послушать трансляцию игры «Янкиз» по радио.

Кейт и Оуэн стараются говорить шепотом, но слишком горячатся, и их слышно лучше, чем они думают. Так что в разговор встревает Билли.

— Кто-нибудь хочет хот-дог? — спрашивает он, подзывая торговца.

Поскольку оливковых ветвей поблизости нет, он надеется, что «Хибру нэшнл» поможет восстановить мир. Билли с энтузиазмом протягивает нам салфетки, сосиски и маленькие пакетики с горчицей.

— Спасибо, — бормочет Кейт.

— Если ты голодна, мы можем поехать в «Киприани», — использует момент Оуэн, никак не желая отступать. Понятно, почему ему принадлежит половина недвижимости Манхэттена! — В тот, который в Венеции. На моем самолете.

— Даже если НАС А отправит туда космический корабль, я не сдвинусь с места, — заявляет Кейт, скрестив на груди руки. Повернувшись к Оуэну, она понижает голос и печально добавляет: — Ты постоянно твердишь, что любишь меня. И вас с Тесс ничто не связывает. Что ты хочешь всегда быть со мной. Тогда почему тебя волнует, что нас видят вместе?

— Я действительно хочу, чтобы мы были вместе, — говорит Оуэн, пытаясь успокоить Кейт. — Но только не на глазах у Билли Кристала.

— Значит, все это время ты лгал мне?

— Я ухожу. — Оуэн зажат в угол и обрывает разговор. — Ты сможешь добраться до дома на метро вместе с Сарой.

Не знаю, что стало последней каплей — унижение в присутствии посторонних или перспектива поездки в общественном транспорте, но Кейт больше не может терпеть. Оуэн зашел слишком далеко, и она взрывается.

— Ты ублюдок, — тихо говорит она и запускает в него хот-догом. На белой рубашке-поло, прямо на логотипе «Ральф Лорен», расплывается большое горчичное пятно.

Лицо Оуэна багровеет, и, судя по всему, не одна я вижу эту сцену. Телекамера, которая только что крупным планом снимала мэра Блумберга, а потом Билли Кристала (их можно было видеть на огромном экране стадиона), показывает Оуэна Харди — магната и владельца огромного количества недвижимости в Нью-Йорке. И пятьдесят пять тысяч болельщиков на стадионе, не говоря уже о миллионе телезрителей, наблюдают за его ссорой с привлекательной блондинкой.

Болельщики, которые, как обычно, смотрят на экран, а не на поле, начинают громко кричать.

— Закидаем его! — взрывается криком один сектор.

— Закидаем, закидаем! — подхватывает толпа на открытых трибунах.

И внезапно весь стадион начинает бушевать:

— Бросай еду, бросай еду!!!

В воздух летят банки с пивом и пакеты поп-корна — все хотят повторить бросок Кейт. Бургеры и куриные крылышки сыплются на нас сверху, а картошки фри столько, что Оуэну, возможно, понадобится липитор, чтобы не падать в обморок от одного ее вида.

Оуэн в бешенстве — он уходит, предоставляя нам с Кейт возможность самим позаботиться о себе.

— Я его ненавижу!.. — начинает плакать моя подруга.

— Что ж, это неплохое начало, — пытаюсь успокоить ее я.

Кейт вытирает глаза и пристально смотрит на меня.

— Сара, как ты можешь быть такой жестокой? Я люблю его. Никаких осложнений не предвиделось.

Билли наклоняется к нам и протягивает Кейт измазанную в горчице салфетку, чтобы она могла высморкаться.

— Люблю — ненавижу, люблю — ненавижу, — говорит он, качая головой из стороны в сторону, словно кто-то шлепает его по щекам. — Я Фэй Данауэй! Помнишь «Китайский квартал»?

Кейт начинает смеяться. Почему ему удалось развеселить ее, а мне нет? Ах да, все правильно, это же Билли Кристал.

— Это моя вина. Я должен был предположить, что случится нечто подобное, — говорит Билли уже серьезно. И продолжает: — Не стоило покупать эти хот-доги. От них непременно изжога!

Проводив Кейт, я наконец добираюсь домой, но меня встречает абсолютная тишина. Консуэла уехала на один день, Скайла отправилась гулять с друзьями, Дилан спит, и даже собака не встречает меня у двери.

— Брэдфорд? — с надеждой зову я.

Но ответа нет. Замечаю приглушенные огни в патио и выхожу на улицу в темную, безлунную ночь.

— Есть здесь кто-нибудь?

— Сюда, дорогая! — слышится голос моего жениха с противоположной стороны лужайки. — Иди к нам!

Слышу плеск воды и, когда мои глаза привыкают к темноте, понимаю, что Брэдфорд лежит в джакузи. Как это на него не похоже! И — что кажется мне еще более странным — он не один!

Осторожно поднимаюсь на деревянный настил и вижу несколько голов, торчащих из воды.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я. — Кто это?

— Я, — отвечает знакомый голос, — Керк.

— И я, — раздается мелодичный женский голос.

Я чуть не спотыкаюсь на ровном месте. Как такое возможно? Снова эта ужасная Мими!

— Это длинная история, — нервно говорит Брэдфорд, когда я подхожу ближе. — Я играл в теннис, у меня заболела спина, вот я и залез в горячую ванну. А тут Мими привезла Скайлу. Они влезли ко мне. Потом Скайла отправилась к друзьям. А Керк приехал, чтобы репетировать шоу, но тебя не оказалось дома. И вот… мы здесь. — Он замолкает, переводя дух и ожидая моей реакции. Неужели никто не говорил ему, что нельзя долго оправдываться?

— С тобой Брэдфорд превратился в такого скромника, — говорит Мими, разлегшись в ванне и болтая ногами. — Он потребовал, чтобы мы не снимали купальники.

— А у меня, к сожалению, не было плавок, — говорит Керк, глядя вниз на… Не знаю на что.

— Я чувствую себя, как в раю, в окружении красивых мужчин. Не знаю, кому из них отдать предпочтение, — щебечет Мими. И вытягивает ногу в попытке пощекотать Брэдфорда, но тот отстраняется и садится на край ванны.

— Пожалуй, тебе пора идти, — холодно произносит он. Я вижу, что он старается щадить мои чувства. После нашего разговора прошлой ночью Брэдфорд понимает, что, увидев ее здесь, я могу прореагировать слишком остро.

Я именно так и реагирую. Стянув с себя джинсы «Гесс» и футболку «Джуси кутюр», в которых я ходила на игру «Янкиз», я остаюсь в моем лучшем поддерживающем бюстгальтере «Тайна Виктории» и розовых трусиках-бикини в цветочек. Думаю, мой наряд вполне можно назвать купальником. Опускаюсь в воду и сажусь рядом с Керком.

— Вот это да! — говорит он и обнимает меня. — Эй, Брэдфорд, лучше возвращайся, если ты не хочешь потерять свою девушку.

— Она уже взрослая, — сообщаю я всем. Мне нравится так себя вести. Брэдфорд был прав, когда говорил, что жизнь и любовь — очень сложные понятия. Но это не причина, чтобы не верить в свои силы. И я не позволю, чтобы такое осложнение, как Мими, встало между нами.

Веселясь, я погружаюсь в воду, чтобы намочить волосы. К тому же мне удастся определить, одет ли Керк — может быть, на нем те самые боксеры от Кельвина Кляйна, в которых он был на фотосессии. Но нет, я вижу самые обычные белые трусы от «Фрут оф де Дум». Даже белье Брэдфорда выглядит более пикантно. Интересно, что случилось с боксерами Керка?

Я выныриваю, трясу головой и тяну Брэдфорда за ногу. Он колеблется, но, поняв, что, несмотря на присутствие Мими, у меня отличное настроение, решает, что вернуться в воду вполне безопасно. И что я не собираюсь топить его.

Он садится рядом и начинает заигрывать со мной под водой.

— Ты не говорила, что твой партнер по шоу такой красавец, — говорит Брэдфорд и трется ногой о мою ногу. — Нельзя отпускать тебя в следующий раз без присмотра. Мне гораздо больше по душе, когда ты учишь девочек в школе.

Да, все мои ученики — девушки, но я лучше умолчу о том, что у нас появился новый учитель физкультуры, такой веселый, что посещаемость его уроков сейчас высока, как никогда. Понимаю, что Брэдфорд шутит, но мне приятно, что расстановка сил изменилась в мою пользу. И Керк продолжает внушать мне, что я самая желанная женщина на земле. Или по крайней мере, в этой джакузи.

— Должен признать, что мне здесь нравится даже больше, чем я ожидал, — говорит Керк, не сводя с меня глаз. — Если ты будешь так одеваться на все наши репетиции, я никогда не буду опаздывать. — Он вытирает рукой лоб. — Здесь не слишком горячая вода? Или мне жарко и я возбуждаюсь от того, что ты рядом?

Я смеюсь, хотя и подозреваю, что это фраза из очередной серии с его участием. Такой содержательный монолог, как мне кажется, вполне может появиться в сериале «Дни скальпелей».

Наше настроение передается Брэдфорду.

— Что-то мне тоже стало жарко, — говорит он, сажая меня к себе на колени. — Думаю, причина в моей сексуальной невесте.

Мне очень весело. Не так уж сложно привыкнуть к этому! Злорадно смотрю на Мими — она решает предпринять отчаянную попытку привлечь к себе хоть немного внимания.

Приблизившись к тому месту, откуда бьет струя воды, она приподнимается на руках и подставляет под нее обтянутый бикини зад.

— О-о, как приятно! — стонет Мими, извиваясь и разыгрывая небольшую сцену. Сначала ее поведение шокирует меня, но потом я вспоминаю о своей новой тактике поведения. Какой смысл ревновать, если подо мной настоящий мужчина?..

— М-м-м, Брэдфорд, ты такой приятный, — говорю я и ерзаю у него на коленях.

Если уж речь зашла о внимании, то, уверяю вас, Брэдфорд думает только обо мне. Неожиданная легкая возня возбудила его гораздо сильнее, чем розы и свечи.

К нам подплывает Керк.

— Эй, Брэдфорд! Я звезда и не должен упустить самую классную девушку в джакузи.

Я смеюсь, и Брэдфорд вместе со мной. А вот Мими совсем не весело.

— Фр-р! — говорит она.

Я никогда не слышала, чтобы кто-то произносил это слово. Мне всегда казалось, что его можно прочитать только в комиксах «Дунсбери». Но Мими и вправду разозлилась, что двое мужчин игнорируют ее. Она вылезает из джакузи и хватает свою одежду.

— Я ухожу, — театрально объявляет она. — Не собираюсь оставаться там, где меня не хотят видеть.

Это явно новая линия поведения, и мне она определенно нравится. Я счастлива, что она страдает, но Брэдфорд слишком добрый человек и не может получать от этого удовольствие.

— Не расстраивайся, — говорит он ей, вставая, чтобы немного успокоить бывшую жену, и я в этот момент скатываюсь у него с коленей. — Давай я принесу тебе полотенце.

— У меня есть, — огрызается Мими, вытирая ноги. — Может быть, ты проводишь меня до машины?

Брэдфорд смотрит на меня:

— Ты не возражаешь, дорогая? Я вернусь через минуту.

— Иди, — говорю я, плескаясь. Я решила больше не ревновать. Никогда.

Брэдфорд и Мими уходят, а я стараюсь не смотреть на них. Он проводит бывшую жену до машины и не исчезнет из моей жизни. Я стараюсь быть разумной. Даже если Брэдфорд не вернется через шесть минут, я не побегу регистрироваться на сайте знакомств. Хотя минут через семь уже подумаю об этом.

Словно по сигналу, тишину нарушает Керк.

— Ну вот, наконец-то мы одни. Теперь ты от меня никуда не денешься, — радостно заявляет он. — Ура!

Как тяжело, должно быть, живется Керку, если он пристает ко мне.

Подставив руку под струю воды, он направляет ее на меня.

— Теперь нам никто не помешает.

— И чем мы займемся? — интересуюсь я.

— Можно репетировать наше кулинарное шоу. Или будет лучше, если ты поможешь мне со сценой к завтрашним съемкам. Я должен страстно заниматься любовью с красивой женщиной. — Он наклоняется и осторожно целует меня в губы.

— Давай остановимся на кулинарном шоу, — смеюсь я и чмокаю его в щеку, потому что не сомневаюсь — это всего лишь шутка.