Переход прошел легко. Почти сразу перед глазами появился такой уже знакомый лес с уходящими в него тропинками. Сергей даже не задумался, по какой из них ему нужно идти. Он точно это знал. А, открыв глаза, понял, что попал именно туда, куда нужно. Понял по заплеванному подъезду, на ступеньках которого оказался, по обшарпанным стенам, покрашенным до половины жуткой зеленой краской, по надписям на них. Да, давненько ему не приходилось видеть такие подъезды. В Европе с этим плохо. Все больше встречаются чистенькие да ухоженные. Хотя, бывает всякое, правда, редко.

Поднявшись со ступенек, на которых он все еще продолжал сидеть, Сергей выглянул в окно и сразу узнал свой город, в котором провел добрую половину жизни. Причем именно тот, из детских воспоминаний, а не тот, который навещал уже потом, живя в Германии. И улицу узнал. Она находилась совсем рядом с его домом. Его бывшим домом.

У него было еще немного времени. Выйдя на улицу, он не спеша побрел по знакомым улочкам. Странное это было чувство. Будто возвращаешься в детство. Только смотришь на все уже не детскими глазами. Видимо именно поэтому и виделось сейчас все не в розовом цвете, а сплошь в сером. Серые улицы, серые дома, люди тоже почти все серые какие-то. Лицами, не одеждой. Одежда как раз ничего так, пестренькая. От такой Гардин тоже уже отвык. Почти вся Европа ходит в одних и тех же синих джинсах, серо-зелено-коричневых свитерах или кофтах, блеклых куртках. Так что не всегда с ходу мальчика от девочки отличишь. Ну ладно, может и не вся Европа, но уж Германия точно. Идешь — на улице глаз остановить не на ком. А если и есть, то можешь смело подходить и заводить разговор по-русски. За очень редким исключением.

Как-то одна знакомая Сергея, самая что ни на есть коренная немка, вернувшись из турпоездки в Москву, делилась с ним своими впечатлениями. Долго описывала музеи, куда их водили, магазины. Все сокрушалась ценами и интересовалась, как там вообще можно жить. Когда же Сергей спросил ее, как ей понравились люди, знакомая задумалась на некоторое время, а потом, сказала: «Знаешь Сергей, это очень странно, почти все молодые мужчины ходят в спортивных костюмах. Даже в театр и рестораны. А девушки очень красивые, но, почему-то все выглядят, как проститутки». И, помолчав, добавила: «Как очень дорогие проститутки». Вот что называется взгляд со стороны.

Сергею идущие навстречу женщины не казались проститутками. Он видел перед собой только очень уставших женщин. Женщин, у которых вся жизнь — бесконечный маршрут между домом и работой. А радостей только и было, что достать продуктов в магазине, чтобы накормить свою семью. А если еще и муж трезвый домой вернется — так это не просто радость, а большой праздник. Вот и стараются они хотя бы с помощью одежды да косметики хоть немножко расцветить свою монохромную жизнь. А иначе ведь как? Или бутылка или петля.

От мыслей этих Сергею сделалось тошно, и он старался поменьше смотреть по сторонам, а больше под ноги. Это оказалось тем более кстати, так как асфальт был далеко не везде и можно было, шагнув не туда, уйти в лужу по пояс, а то и с головой.

Свой бывший дом он узнал издалека и еле удержался, чтобы не побежать. Все те же выкрашенные зеленой краской балконы. Все тот же магазин на углу. Остановка перед домом через дорогу. А вот маленькая тупиковая улочка сбоку от дома и арка — вход во двор. Не спеша Сергей двинулся по направлению к арке.

Те, кого он надеялся увидеть, находились уже там. Группа бритоголовых отморозков лет по шестнадцать — семнадцать расположилась у выхода из арки во двор. Человек восемь или около того. В начинавшихся сумерках разглядеть оказалось трудно. Да и все это для Сергея не имело никакого значения. Он пришел сюда не для того, чтобы их пересчитывать. Гардин спокойно двинулся в их сторону, держа руки в карманах. Несколько человек сидели верхом на деревянных ящиках, позаимствованных в магазине за углом. Ящиков была целая гора, сваленных в кучу и никому не нужных. Остальные бритоголовые стояли кто облокотившись на стену, кто просто так. В ногах у них лежало несколько непочатых бутылок с дешевым вином. Еще одна бутылка, уже пустая, валялась тут же у стены. Один из сидящих как раз сделал очередной глоток и передавал бутылку следующему, когда к ним подошел Сергей. На него никто не обратил никакого внимания.

— Шли бы вы, ханурики, пить в другое место, — сказал он как можно спокойнее.

Тот, кто только что стал обладателем бутылки, чуть не поперхнулся от такой наглости. Остальные тупо уставились на Сергея. Все они привыкли к тому, что люди стараются обходить их стороной, предпочитая уступить без разговоров. Но чтобы кто-то в одиночку вот так, буро полез на них — только самоубийца. А с самоубийцами им сталкиваться еще явно не приходилось. Видя, что с реакцией у ребят проблемы, Сергей решил ускорить процесс:

— Я что, неясно выразился? Тогда поясняю: подняли свои задницы и слиняли в течение десяти секунд. Время пошло.

Конечно, Сергей прекрасно знал, что никуда они не уйдут. Но ему это было и не нужно. Он хотел драки и теперь настойчиво ее добивался.

Один из сидевших на ящике, видимо вожак, хмуро посмотрел на Сергея:

— А то что?

— А то ничего, — улыбнулся Сергей самой широкой улыбкой, на которую был способен.

Не вынимая рук их карманов, он сильно ударил ногой в кованном ботинке по ящику, на котором сидел говоривший. Ящик, сколоченный из тоненьких дощечек, от такого с ним обращения разлетелся на мелкие кусочки. Главарь, или кто он там был, начал заваливаться назад, но Сергей успел раньше нанести ему по заду удар ногой и тот полетел вперед, снеся по дороге двух своих товарищей. Пока он поднимался на ноги, стояла полная тишина. Тот встал, отряхнул запачкавшиеся штаны и медленно повернулся к Сергею, спокойно стоявшему все это время тут же.

— Ты труп, мужик, — процедил он сквозь зубы.

— Убирайтесь отсюда. Я не буду повторять еще раз, — никак не прореагировал на угрозу Сергей.

Главарь бритоголовых медленно полез в карман, достал от туда выкидной нож и не отрывая взгляда от Сергея, сказал своей команде:

— Положите его передо мной, я хочу заняться художественной резьбой по придурку.

Вся компания будто только этого и ждала. Мгновенно у каждого в руках что-то появилось: у кого обрезок трубы, у кого кусок доски, у еще двоих Сергей заметил ножи. Они бросились на него все вместе, мешая друг другу и не оставляя себе места для маневра. Сергей готовился к подобному повороту, он сделал быстрый шаг назад и вынул руки из карманов. В каждой из них был зажат небольшой, чуть больше карандаша металлический стержень с большой палец толщиной и небольшим круглым наростом на конце. Легко встряхнув кистями рук, Сергей мгновенно превратил их в дубинки чуть меньше метра длиной — грозное оружие в умелых руках.

Взмахнув обеими руками и делая одновременно большой шаг навстречу, Сергей буквально смел с дороги двоих нападавших, оказавшихся впереди остальных. Оба выпустили из рук своё оружие и привалились каждый к своей стенке. Третьему достался спаренный удар обеих дубинок по корпусу и он со стоном присоединился к первым двум. В это время один из нападавших, вооруженный ножом, сделал выпад в сторону Сергея, метя острием в бок. Лишь в последний момент Гардину удалось одной из дубинок блокировать нож. И уже в следующее мгновение Сергей нанес второй дубинкой сильный удар по кисти, сжимавшей оружие. Отчетливо был слышан хруст ломающихся костей и нож с глухим стуком упал на землю. А сам его обладатель схватился здоровой рукой за сломанную кисть и завыл, согнувшись пополам. Сергей просто пнул его ногой и тот свалился в сторону.

Весь бой длился всего несколько секунд. Четверо противников были выведены из строя. Но оставалось еще столько же. И они не спешили нападать, быстро усвоив полученный только что урок. У двоих из них в руках были обрезки труб, а у двух других, включая главаря, ножи.

— Я все еще не буду возражать, если вы свалите от сюда, — сказал Сергей. — Только падаль эту с собой заберите, — кивнул он на лежащих у стены.

Подойдя немного ближе к одному из лежащих, главарь молча взял в свободную руку трубу. Оставшиеся на ногах бритоголовые по сигналу своего предводителя стали обходить Сергея с разных сторон. В это время, охая и кряхтя, поднялся один из двух первых нападавших. Он подобрал широкую доску и присоединился к остальным.

— Ну, все, козел, сейчас ты мне за все ответишь, — проговорил он сквозь зубы.

— Не торопись, — остудил его главарь. — Я с ним сам буду разговаривать.

Он ловко поиграл ножом, перекидывая его между пальцев. Сергей сразу понял, что нож тому не в новинку и обращаться с ним он умеет.

И тут все началось. По сигналу главаря бритоголовый с доской, которую он держал обеими руками, кинулся на Сергея. Гардин не стал уклоняться от удара. Напротив, сделал шаг вперед и с силой опустил на нападавшего одну за другой обе дубинки. Первая из них расколола доску на две части. От неожиданности руки нападавшего разошлись в стороны, и в этот момент вторая дубинка с силой опустилась на незащищенную ключицу. Тот упал, как подкошенный, не издав ни одного звука. Пользуясь тем, что Сергей отвлекся, другой нападавший с ножом сделал выпад, и лезвие полоснуло Сергея по предплечью, разрезая ткань куртки. Гардин отшатнулся, нанося одновременно с этим удар дубинкой, но лишь слегка задел руку противника. Тот не выпустил ножа, хотя и схватился второй рукой за место удара. Очевидно, удар получился достаточно болезненным, хотя серьезных повреждений и не нанес.

В тот же самый момент Сергей получил сильнейший удар трубой по спине. Одному из нападавших все же удалось зайти к нему сзади. Если бы не легкая кольчуга, которую он предусмотрительно одел под рубаху, с позвоночником, наверняка, можно было бы уже распрощаться. Но и так получилось вестма ощутимо. Сергей упал на четвереньки, но дубинок из рук не выпустил. Следующий удар ногой по ребрам заставил его откатиться к стене. Переворачиваясь, он все же успел в падении нанести удар дубинкой по этой ноге и, судя по раздавшемуся воплю, дубинка свою цель нашла.

Следующие несколько секунд удары ногами сыпались на него один за другим. Он пытался защищаться и одновременно наносить удары, стараясь вывести нападавших из строя, но долго так продолжаться не могло. И тут боковым зрением он увидел рядом с собой ухмыляющееся лицо главаря шайки и лезвие ножа у того в руке, уже находящееся на пути к его, Сергея, горлу. Отбить руку с ножом не представлялось уже никакой возможности, можно было попробовать лишь увернуться, смягчив удар. Полностью удара казалось не избежать. Сергей напрягся в ожидании неминуемого, но в самый последний момент что-то произошло.

Гардин даже не понял, что именно. Откуда-то возникло широкое стальное лезвие. Гораздо более широкое, чем лезвие ножа. И именно оно приняло на себя удар вместо шеи Сергея. Больше всего это лезвие напоминало клинок меча. Меча?! Да, это действительно был меч! Сергей посмотрел вверх, увидел того, кто держал его в руке, и не смог сдержать вздох облегчения:

— Готфрид!

Тот лишь мельком глянул на Сергея и, ничего не ответив, переключил свое внимание на главаря. Тот не успел еще ничего понять. Вот, только что его нож летел к горлу обидчика, но в последний момент наткнулся на некую преграду. Готфрид не стал ждать, пока бритоголовый опомнится, а, коротко размахнувшись, нанес плашмя сильный удар мечом прямо по лицу главаря. Лицо это тут же превратилось в кровавую маску. Из сломанного носа ручьем хлынула кровь, заливая все вокруг. Глаза у главаря закатились, и он рухнул на землю, как куль с песком.

Среди остальных нападавших возникло замешательство, вызванное внезапным появлением Готфрида. И было от чего. Вдруг рядом появляется мужик в непонятном прикиде, с мечом, которым начинает махать направо и налево. Сергей, воспользовавшись паузой, сумел быстро откатиться в сторону и, поднявшись на ноги, снова приготовил к бою свои дубинки, которые так и не выпустил из рук. Один из нападавших попытался дернуться в его сторону, но тут же получил сильный удар и упал с громким стоном, держась за раненое колено. Остальные посчитали за лучшее не дергаться без надобности, так как расклад поворачивался явно не в их пользу.

Готфрид тем временем подошел к лежащему на земле главарю и пнул того ногой. Главарь пошевелился и издал какие-то нечеловеческие звуки. Готфрид приставил острие меча к его горлу и повернулся к Сергею:

— Что с ним делать? Голову отрезать или просто заколоть?

Сергей не взялся бы с уверенностью утверждать, шутит Готфрид сейчас или нет. Потому, на всякий случай, он предостерегающе поднял руку:

— Погоди. Не нужно. Только проблемы себе на голову заработаем. Пусть убираются от сюда ко всем чертям.

Он повернулся к оставшимся на ногах бритоголовым. После вопроса Готфрида те стали, все как один, белее мела:

— Забирайте всех своих отсюда и исчезайте. Только так, чтобы я вас никогда больше не нашел. В следующий раз так легко не отделаетесь, — и, видя их нерешительность, добавил, — Быстро! Дважды предлагать не буду. И помогите остальным. Чтобы никого из вас здесь через две минуты не было.

Словно очнувшись, бритоголовые побросали свое оружие и кинулись к членам шайки, кому помогая подняться, а кого и приводя в чувство. Главарь тоже почти пришел в себя. От предложенной помощи нервно отмахнулся и стал медленно подниматься, то и дело шмыгая разбитым носом. Готфрид, стоявший рядом не смог отказать себе в удовольствии и, дождавшись, пока главарь встанет с четверенек, сильно пнул его в зад ногой в тяжелом, окованном железом сапоге. От этого удара тот пробежал три шага как был в полусогнутом состоянии и снова растянулся на земле у ног членов своей шайки. Двое из них быстро наклонились и помогли ему подняться на ноги. Постоянно оглядываясь, вся компания медленно двинулась через арку прочь. Хромая, охая, поддерживая и подгоняя друг друга, они старались как можно быстрее исчезнуть подальше от этих страшных и непонятных людей. Жалкое это было зрелище.

Сергей подошел к Готфриду и обнял его:

— Спасибо тебе, ты меня здорово выручил. Даже и не знаю, что сказать.

— Ничего не говори, — улыбнулся Готфрид. — Рад снова тебя увидеть. Я уже и забыл, как ты выглядишь.

— Вот те на, — удивился Сергей, — мы же виделись с тобой всего-то несколько месяцев назад. Когда замок вашего епископа брали. Так быстро успел меня забыть?

Готфрид с удивлением посмотрел на своего друга:

— Несколько месяцев? С тех пор, как мы бились с тобой у того замка, Сергей, прошло больше десяти лет.

— Больше десяти лет? — шепотом переспросил Гардин. — Господи…

Только сейчас, внимательно присмотревшись, Сергей увидел, что у Готфрида то тут, то там проступает седина. А лицо его сплошь испещрено морщинами. Да, его друг сильно постарел, хотя это и не сказалось ни на его осанке, ни на умении владеть мечом. Только теперь Сергей вспомнил, что время в разных слоях может течь по-разному. И что по времени Готфрида проходят годы, пока тут — лишь недели.

Сергей опустился на землю, прислонившись спиной к стене. Готфрид посмотрел по сторонам и выбрал для себя один из уцелевших ящиков, который на вид казался прочнее остальных. Они немного помолчали, глядя друг на друга. Первым нарушил тишину Сергей:

— А как ты вообще сюда попал?

Готфрид пожал плечами.

— Не знаю. Я как раз шел с совета. Мы готовили письмо для отправки в Европу. И тут ты возник у меня перед глазами, и я почувствовал, что тебе нужна помощь. А в следующее мгновение уже был тут. Вот, собственно и все.

Сергей усмехнулся.

— Да, дела. А что за письмо в Европу? Ты что, не из замка своего попал сюда?

— Нет, — покачал головой Готфрид, — из Иерусалима.

— Из Иерусалима? — удивился Гардин.

Он тут же вспомнил все, что читал ему Николай. И про крестовые походы, и про Готфрида. Значит, это действительно он…

— Ну и как там Иерусалим? — спросил Сергей.

Готфрид пожал плечами.

— Мы сделали то, что собирались и что считали нужным. Мы оставили в песках десятки тысяч своих товарищей. Мы утопили Иерусалим в крови. Но это не наша земля и никогда нашей не будет. Я понял это лишь дойдя до нее. Зачем нам все это было нужно? Нет, я, конечно, понимаю зачем. Но цена… Слишком уж она велика. Я ищу ответ, но не нахожу его.

— Ты жалеешь о том, что совершил?

— Жалею? Нет. Я бы снова все это сделал, если бы пришлось. Мы ведь не всегда вольны в своих поступках. Иногда у нас просто нет выбора.

— А мне кажется, что выбор есть всегда.

— Может быть, ты прав. Я имел в виду, что не всегда мы способны увидеть, что этот выбор есть. Часто мы понимаем это слишком поздно, когда исправить уже ничего нельзя.

Готфрид замолчал, погруженный в свои мысли. Вдруг в арке показались два человека. Мужчина и женщина, идущие под руку. Сергея забила нервная дрожь. Он схватил Готфрида и потащил с собой в самый дальний темный угол небольшого двора. Готфрид, погруженный в свои мысли, молча подчинился, не задавая вопросы. Там, в стене, находилась просторная ниша. В ней и спрятал Сергей Готфрида и, как мог, втиснулся в оставшееся место сам.

Он не отрываясь смотрел на пару, уже вышедшую из-под арки и идущую по двору к своему подъезду. Он точно знал, к какому подъезду они направляются, потому что сам прожил в этом подъезде много лет. И людей этих он знал. Помнил каждую черточку их лиц, походку, голос. Его родители, которые в той, другой жизни так и не вышли из-под этой злополучной арки.

За спиной раздался голос Готфрида:

— Знаешь, они хотели, чтобы я стал королем Иерусалима. Я отказался. Разве могу я носить золотую корону там, где Он носил терновый венец. Но я останусь у Его гроба и буду защищать его сколько смогу. — Готфрид замолчал, но через мгновение продолжил уставшим голосом — Господи, как я хочу домой…

Да. Сергей тоже отчаянно хотел домой. Туда, в детство, где был еще ребенком. Где все решения за него принимали родители, которые находились всегда рядом. Когда казалось, что так будет вечно. Туда, где мамины пироги казались самым вкусным лакомством на свете. Когда со всеми страхами можно было расправиться одной левой, просто включив в комнате свет…

Почувствовав легкое шевеление воздуха, Сергей обернулся. Ниша за его спиной была пуста.