А утро встретило меня прохладой. Я некоторое время провела на кладбище, опасаясь встретиться с рыцарями Единого, которые скорее всего ловят сбежавших ведьм по всей округе.

Когда вслед за Старшей Сестрой поднялась на небо Младшая, я решила, что пора идти. Четкого плана действия не было и в помине, поэтому я всецело полагалась на случай.

Кладбище и тракт разделяла пустошь, параллельно главной дороге тянулась широкая, вытоптанная тропинка.

Когда-то недалеко от города была тюрьма, и через пустошь узников вели в городок на казнь. Село становилось на те моменты центром спектакля, в конце которого главные актеры погибали. Казнь - символ торжества власти, демонстрация могущества суверена.

Тюрьма была разрушена во время мятежа преступников и с тех пор больше не использовалась. Мрачный, темнеющий на горизонте памятник того, как иногда могут поменяться местами: преступник и судья.

Откуда я все это знаю, если вижу Гусиное и тюрьму впервые? Познавательно слушать истории наших солдат, когда они вечером собирались у костра и беседовали. В числе баек, рассказанных Константином, была история и про тринадцать повешенных.

Начинается повествование с того, что на казнь повели тринадцать заключенных. Среди них были и убийцы, и воры, и мелкие преступники. Но был и один невиновный.

И когда ему дали последнее слово, невиновный, когда палач затягивал петлю на его шее, крикнул в толпу, что он старший брат нынешнего короля и осужден только, потому что Его Величество позволило себе такую прихоть. Ходили слухи, что старший брат короля, пропавший недавно без вести, был очень набожным человеком.

- И кара настигнет гнездо убийц через год после моей смерти!

А потом палач выбил скамейку из-под ног осужденных … дольше всех объятиям смерти сопротивлялся тот, кто назвался членом королевской семьи.

Происшествие забылось, но потом воскресло в памяти населения, когда из тюрьмы Георга III сбежали заключенные, перебив при этом почти всю охрану. Случилось это ровно через год после казни тринадцати преступников.

Такая вот незатейливая и немного поучительная детская страшилка. Именно мне она сразу и пришла на ум, когда я встала на начало тропинки и зашагала на север.

- Анастасия!

Этот оклик, громкий, немного гневный, заставил меня через несколько минут обернуться. Тогда я перепугалась до смерти, подумав, что это кто-то из рыцарей Единого.

Да, на такой нервной почве и до паранойи недалеко …

- Анастасия!

Я обернулась и увидела бегущую ко мне Катерину - грязная юбка путалась в ногах, что мешало бегу, спутанные волосы развевались, открывая прохладному ветру круглое, красное лицо.

Остановилась и ждала, пока дочь священника добежит до меня. Катерина остановилась, приложив руку к ноющему боку и жадно хватала воздух ртом.

Я же стояла и разглядывала её. Красивая, ничего не скажешь. Невысокая девушка с аппетитными формами, такие всегда по душе мужчинам. Длинные прямые волосы цвета льна и ярко-голубые глаза в обрамлении светлых ресниц. 

Эх, не зря, Катя красавицей первой в нашей деревне считалась, не зря!

Даже завидно немного… но сейчас не до того.

Дав ей как следует отдышаться, я спросила:

- Давно за мной идешь?

- С кладбища.

- Не видела тебя там.

- Ты заснула, и я смогла прокрасться на другой конец.

- Ясно,- ответила я, нахмурившись.

Признаюсь, отнеслась к словам Катерины я с огромным подозрением. У нас с ней и до заключения отношения были напряженные: она набожная дочь священника, а я внучка знахарки с сомнительным происхождением. А в плену страсти только накалились, поэтому я и ожидала от девушки чего угодно. Вплоть до того, что она приведет за собой рыцарей церкви …

- Куда ты идешь? - спросила она.

- Не знаю. Куда глаза приведут …

Я ей ответила, не солгав - мне действительно было некуда идти: домой путь заказан, а больше вариантов и нет. Почему-то только после вопроса Кати, простого и понятного, я осознала - у меня больше нет крыши над головой.

Такая вот, неутешительная и странно спокойная мысль возникла у меня в голове. И я её приняла, как данность, от которой никуда не деться.

- Я тоже не могу вернуться домой … - поняла меня Катерина без слов.- Отец на порог не пустит, потому что это поставит семью под угрозу.

- Страшно,- проговорила я, потирая голые плечи руками - вытащили меня из дома в длинной льняной сорочке, босиком, поэтому я мало того, что осталась без дома, так еще и без гроша в кармане, голая и растерянная.

Утешало, что я не одна такая - Катерина в такой же ситуации.

- Так куда ты идешь?

- Сначала хочу уйти подальше, потом выйду на тракт и до ближайшего городка. Там можно будет еды или одежды, или денег попросить.

- Одним словом, надеешься на шанс? - подвела итог нашей недолгой беседы Катерина.

- Да, именно так.

- Можно, я пойду с тобой?

Даже не смотря на то, что у нас были далеко не теплые отношения, я бы все равно не смогла отказать … Мне страшно идти в неизвестность в одиночку, и я радовалась такой пусть и маленькой компании.

- Можно,- кивнула я и поманила ее рукой за собой.- Пошли.

Тонкая тропинка то и дело тонула в зарослях высокой желтой травы, будто пряталась от нас, игриво возникая и исчезая. Две Сестры с утра скупые на тепло, ближе к полудню палили во всю, в воздухе стояла духота, спертость, какая стоит обычно перед дождем.

Я подняла взгляд на чистое небо, констатируя, что дождь все-таки пойдет, но точно не сегодня. Чувствовать погоду умею - спасибо бабушке.

- Как тебе удалось сбежать? - мы долгое время шли в молчании, пока Катерина не задала этот вопрос.

Я шагала впереди и, чтобы увидеть девушку, мне пришлось полу-оглянуться.

- Долгая история. Да и не очень хочется ее рассказывать. Катя?

- Что?

- Я очень удивилась, увидев тебя среди плененных. Ты же дочь священника. Почему они тебя взяли?

- Они пришли за мной до восхода Старшей. Постучались в дверь, когда Старшей на небосводе не было … Я им подошла по описанию: молодая, светлокожая, русоволосая. Отец пытался им что-то донести, но они не слушали - у них был приказ от главы церкви Единого. А что может в такой ситуации обычный священник?

- Ничего.

- Да, ничего,- кивнула Катерина.- Забрали они меня, в клетку посадили и увезли. Еще отцу пригрозили, что если он меня отбить попытается, то вся наша семья пострадает. Так я стала пятой из шести заключенных.

- А меня они взяли, когда Старшая властвовала на небе … - решила я рассказать ей свою историю в ответ.

Так мы, сами бывшие узники, шли по Дороге Узников, рассказывая друг другу о своем аресте …

В этом была какая-то ирония. 

Я даже почувствовала ее кисло-сладкий вкус.

А ночь застала нас все на той же дороге Узников. От целого дня пути в никуда разболелись не только ноги, но и спина, особенно, сильно ныла поясница, плечи - одним словом, все тело, включая душу, исцарапанную когтями тревог.

Как только аметистовые тени заката поднялись, вытянулись к горизонту, где Младшая уже касалась своим краем линии между небом и землей, мы сделали привал.

Я, несмотря на ужасную усталость, которая подло накатила, стоило мне присесть, была готова идти дальше. Но Катерина, споткнувшись, со злостью пнула камень, попавший ей под ноги. Затем опустилась на землю, скрестила руки на груди и посмотрела на меня взглядом, не терпящим возражений.

Значить эта сценка могло только одно - ночлег.

Ночлег посреди пустыря, заросшего высокой жесткой травой, пустыря, где гуляет вечерний прохладный ветер, пустыря, где всевидящее небо смотрит на нас через манящие отрешенные звезды…  где спит холодная земли, окутанная запахом разнотравья.

- Хорошо,- согласилась я с идеей Катерины,- но будет лучше расположиться не на самой тропе, а подальше от неё.

Моя спутница кивнула. Через несколько минут мы уже сидели в укрытии высокой травы: она, обхватив себя руками и тревожно оглядываясь по сторонам, а я, вольготно расположившись на суховатом покрывале земли, вдыхала аромат вереска и, задрав голову, смотрела на постепенно затухающие, смазанные краски заката.

На поиски хвороста у нас обеих не хватило сил - я почти сразу же ощутила их недостаток, когда села, а Катерина и вовсе не могла сдвинуться с места от свинцовой тяжести, сковавшей её тело.

Не прошло и получаса после прихода обесцвеченных сумерек, как мы заснули. Обе, свернувшись, подтянув к себе колени и подложив руку под голову для удобства. Холод и твердость не были нам помехой, вслед за навалившейся усталостью, пришел сон. Пришел и взял нас в плен.

Мне снова снились тревоги… но самих снов я не помню, лишь ощущения, оставленные ими. Надвигающуюся грозу с соленым вкусом слез.

Страх простудиться, заснув на холодной почве, не оправдался - я проснулась еще до восхода Старшей, бодрая, с приподнятым настроением.

Впереди долгая дорога, и провести её  тоскливых размышлениях не хотелось. Будет у меня еще время предаться грустным мыслям, жалея себя и негодуя на Госпожу Судьбу.

- Вставай.

Как оказалось, Катерина тоже проснулась раньше восхода. Вероятно, моя возня ее разбудила, и она лежала с закрытыми глазами, то ли витая где-то в мечтах, то ли притворяясь спящей.

Звук моего голоса сразу же заставил ее разлепить веки и сесть. Катерина потянулась до сладкого хруста в позвоночнике и глянула на меня, делающую легкую утреннюю зарядку - от неудобной позы во сне затекли мышцы.

- Я есть хочу … - промямлила девушка, будто боялась признаваться в своем голоде.

- Да, я тоже,- отозвалась, разминая кисти.- Погоди, закончу и что-нибудь придумаю.

Я не обманула ожиданий своей спутницы … Ну, почти не обманула.

- Корни? - удивленно спросила она, разглядывая корешки растений: "Желудь", "Коготь", "Петрушка белая" и "Сытая трава".

- Ну … Ты ошиблась, ожидая, что я тебе спустя полчаса поисков по округе, принесу жареную картошку с салом и грибами.

- Поняла уже.

- Почисти их и ешь. "Сытая трава" на то и называется сытая, что небольшое ее количество утоляет голод. И не забудь оставить на дорогу - не хочется терять время на поиски.

Завтракали мы в молчании: Катерина с выражением брезгливости грызла корешки,  а я же, быстро управившись со своей утренней долей, наблюдала восход Старшей.

Бабушкины знания снова спасли меня. Да, бабуля умела вбивать в голову внучки то, что поможет выжить, а не бестолковую чепуху. Как знала старая, что я попаду в беду!

- Спасибо, Настя. Было сыто … и вкусно,- остатки Катерина спрятала в карман юбки.

А вкус у корешков "Сытой Травы" и вправду специфический. Вроде, сладкий, но не настолько сильный, чтобы вызвать жажду после себя. Легкая, воздушная сладость, не оставляющая после себя вязкого привкуса.

- Пожалуйста,- я поднялась и отряхнула сорочку от прилипших к ней травинок и комочков земли.- А теперь в путь!

Прошло совсем немного времени прежде, чем мы снова вышли на дорогу Узников. Второй день пути только начался.