Урд - древний прекрасный город. Но от былой красоты остались лишь жалкие горстки: Урд пришел в упадок за несколько переходов. Фурии, занявшие его, постарались на славу, чтобы стереть следы пребывания прошлых жителей.
Элазар с горечью обвел взглядом изуродованные статуи богов и стены с разбитой мозаикой, сохранившейся только местами. Провел пальцами по расколотому мрамору перил, чувствую под кончиками приятную прохладу. Затем повернулся к широкой кровати, на которой сидела повелительница этих земель.
Бывшая королева, ныне очередная пленница в руках Элазара. Раньше ее фурии боготворили и называли Мать, теперь ее зовут суи, что с языка огнекаев значит - игрушка.
- Ты называла меня и мой народ дикарями, а сама со своими сестрами разрушила такой прекрасный город. В отличие от вас, фурий, файеры чтят память прошлого. Чем тебе не понравился Урд, суи? - подошел к королеве и провел рукой по гладким, прямым волосам.- Молчишь,- когти перебрались на высокий лоб женщины, царапнули кожу.- А я знаю ответ. Ты уничтожаешь все, что сама создать не можешь,- приподнял ее лицо, заставляя смотреть в глаза.- Твой народ жалок. Он ничего после себя не оставит, кроме костей, которые погребет песок.
В темных глазах Суи вспыхнули гневные огоньки, но королева обманула ожидания огнекая - поджала губы и промолчала.
Элазар только хмыкнул, глядя на пленницу. Упрямство и глупость, которые она по ошибке считает гордостью, - это все, что осталось у суи.
Фурии разбиты. Дать отпор женщины-воины армии фаейров не смогли. Да и куда им против хорошо вооруженных солдат Элазара? Они сдавали города одним за другим, отступая к столице. Ни одного сражения не выиграли.
А уж долго удержать Урд под осадой файеров фурии тем более не смогли. Полмесяца - город полностью находится во во власти огнекая.
Хе!
Элазар улыбнулся торжествующим мыслям.
Такая мелочь. И почему он раньше этого не сделал? Почему пребывал в заблуждениях, что фурии сильны? Хах! А девки оказались хорошими актрисами. Даже его, огнекая, вокруг пальца обвели.
- Почему ты не убьешь меня? - Суи подала голос без приказа господина.
- Нет, так не интересно,- покачал головой Элазар.- Разве вы меня пожалели? - пальцы ласково погладили щеку игрушки - королева вздрогнула.- Я все помню, суи. И пытки, и издевательства твоих сестер. В глаза мне смотри, тварь! - женщина похолодела, увидев северную стужу в синих очах огнекая: застарелая злость, ядом пропитывающая душу, ярость и искорки наслаждения - опасная смесь чувств.
Элазар отыграется сполна, отомстит за унижения, которым был подвергнут в плену у фурий.
- Я помню,- царапнул когтями нежную кожу.- А ты в свою очередь познаешь все гамму впечатлений от пыток.
- Чудовище! - хотела плюнуть ему в лицо, но не смогла - огнекай сжал пухлые губы.
- Ничуть не лучше тебя. Просто я этого не скрываю под маской невинности,- толкнул фурию на кровать, а сам пошел к выходу.- Радуйся, суи! - обвел взглядом покои королевы.- У тебя красивая темница. Не то, что у твоих сестер... - и ушел, оставив пленницу в одиночестве.
Двое фаейров у двери сразу же вытянулись, втянули животы и выпятили грудь, стоило повелителю Шакалов покинуть покои королевы.
- Охранять как зеницу ока,- бросил им огнекай и пошел по коридору.
День перевалил за середину, а дел не поубавилось.
Кажется, еще больше стало!
- Пламя Первого! - рыкнул Элазар, когда грудь пронзила резкая боль.
Ослепляющая вспышка, а после агония, разрывающая плоть. Ноги подвели - подогнулись. Огнекай осел на колени, уперевшись рукой в пол, чтобы не упасть.
Надо собраться с силами. Дойти до своих покоев. Там Нэтанель... Он облегчит страдания. Прогонит боль.
Шумно выдохнув, Элазар поднялся. Крик едва не сорвался с его губ, когда боль вновь заявила о себе. Словно кто-то вонзил ему в грудь копье, и теперь с садистским наслаждением медленно погружал наконечник в грудь.
На бледном лице выступила испарина, губы сжались в тонкую линию, от дикой боли, ударяющей в грудь, а после расходившейся по всему телу хотелось кричать. Но в горле пересохло. И единственное, что смог произнести Элазар, оказавшись в своих покоях, было:
- Нэтанель,- и после провалился в спасительную темноту.
Расправил крылья навстречу ветру. Ласково обволакивающему тело, волосы, нежно касающемся лица... Только он и ветер. Захватывающее ощущение полета. Небывалой свободы.
Сложил крылья - камнем полетел вниз. Но в Тонком мире нет земли. Нет, того обо что, можно расшибиться в лепешку. Есть только слои... Элазар нырнул глубже - темнота вокруг стала гуще.
Ее нежные касания... Тьма приветствовала всех своих детей. Укутывала их, подобно одеялу, позволяла пить энергию - безграничную, с кружащим голову вкусом всевластия. Звала остаться с ней, как ненасытная любовница просит еще один горячий поцелуй... И Элазар готов остаться с ней навсегда. Готов вечно пить её нектар. Вечно скользить в Тонком мире, но...
Удушающий аромат, тяжелый, приторный, ударил в нос. Ворвался в единение матери и ребенка, увлекая последнего в страну грез. Кричит Тьма - у нее забрали дитя. А сам Элазар больше не скользил в Тонком мире. Он провалился в обычный сон - воспоминания, смешанные с выдумкой.
Запах костра. Жаркого. Пряный аромат вина. Для того, кто не ел уже третьи сутки, вдыхать подобную гамму хуже любой физической пытки.
Боль. Это веревки натерли запястья. Это болят сломанные ребра, ноют многочисленные синяки и ссадины... Напоминают о себе ожоги на нежной коже крыльев. Пусть они и бесполезны, но чувствительность никуда не делась...
Фурии закончили издеваться с заходом Ра. Подарили пленнику ночь отдыха, чтобы утром продолжить.
Он жадно втягивает запах еды. И пробует свои путы на прочность. Крепки... Веревки стянуты за спиной огнекая, так что магией не воспользуешься. Не спалишь тут все к Тэрсе, как не велико желание!
Рык вырывается из груди. Срывается с губ и висит в воздухе.
Ничтожество!
Беспомощен!
Ты не достоин быть сыном Мардука!
Слабак...
Тихие, осторожные шаги. Силуэт отделяется от сплошной темноты и двигается к пленнику, взирающего на фурию с опаской.
Кого принесло?
Кому не хватило дневных забав?
Она выскальзывает под свет Ока, с неохотой расставаясь с тенью. Беспокоиться, что заметят. Задумала что-то.
Совсем молоденькая девчушка. Шестнадцать прохождений. Не больше. В руках нечто несет.
Он опускает голову. Очередная пытка. Очередная сука пришла позабавиться. Правда, на этот раз в одиночестве.
Поздняя гостья останавливается напротив него. Стоит несколько тэ, разглядывая, а потом опускается на корточки. Ставит рядом с собой миску с водой. Две баночки. Кладет кусочек тряпки.
- Что все это? - слетают с потрескавшихся губ слова.
Она поднимает на него глаза. Медовые с темными крапинками. Красивые.
Молчит. Лишь берет посуду в руки и приставляет край к губам пленника.
- Пей.
Не нужно повторять дважды. Он жадно пьет - прохладные струйки бегут по подбородку.
Вода. Чистая. Прохладная. Бесценная.
Но вот она отнимает посуду, смачивает ткань в оставшейся жидкости.
- Еще,- хрипит.
- Вода нужна. Потерпи. Потом принесу,- приближается, но делает это настороженно. Боится. Он не двигается, давая ей возможность заняться телом.
- Зачем?
- Что зачем?
- Помогаешь мне.
- Не знаю. Считай, что это моя прихоть. И не задавай больше вопросов.
Элазар открыл глаза.
Сон ушел, а вместе с ним и ощущение свежести воды во рту, тепло от ее прикосновений и сводящий с ума аромат жаркого.
Хотя тепло осталось - что-то приятно грело бок.
Огнекай повернул голову - рядом спал Нэтанель. Преданный пес расположился подле хозяина, так и заснув в тревогах и волнениях за своего господина.
Элазар провел по шелковым волосам рукой. Жадно вдохнул запах помады, которой раб мазал голову - легкий, приятный цветочный аромат.
Было все-таки в этом пробуждении что-то хорошее... Например, возвращение из воспоминаний, спрятанных где-то глубоко и взволнованных недавними событиями.
Затем огнекай дотронулся рукой до груди. Вчера сердце Жизни умирало - Дар Нэтанеля больше не может удерживать покидающую тело жизнь. Повелителю шакалов осталось мало времени. Слишком мало для того, чтобы осуществить все свои планы. Тэрсе уже постелила для него ложе..
Но...
Элазар упрямо поджал губы.
Он будет бороться до конца.
Есть шанс. Маленький. Крохотный. Зыбкий как песок, но шанс. А больше и не нужно.
По крайней мере, сейчас.
А потом посмотрим.