© Дмитрий Каполь, 2016

© Дмитрий Кузьменко, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-4859-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Рассказ первый. Подарок от деда мороза

Двери лифта открылись, и Влад вышел на заплеванную семечной шелухой площадку своего этажа. От звука закрываемых створок лифта вспыхнул больной свет желтой лампочки. Влад вставил приготовленный еще в лифте ключ в замочную скважину и услышал лязг открываемого замка.

— Папа! — звонкий голос Лизы пронесся по коридору.

Девочка подбежала к отцу и сомкнула ручки на его шее. С пуховика осыпался не до конца стрясенный в лифте снег, и под ботинками начала медленно образовываться грязная лужа.

— Здравствуй, доча, — Влад улыбнулся ребенку и погладил ее по темной макушке.

— Пойдем играть! — Лиза потянула отца за руку мимо коридора в детскую. — У меня что-то есть!

— Погоди, дай разуться, — засмеялся отец.

Из кухни в огромных мохнатых тапках вышла жена Влада.

— Лиза, дай отцу раздеться, потом донимай его!

Она подошла к мужу, привстала на носочки, так как была ниже Влада на целую голову, и чмокнула мужа в небритую щеку.

— Фу, а колючий какой, — капризно сказала она и сморщила носик.

— Извини, у любовницы не оказалось запасной бритвы, — отшутился мужчина.

— Я так и знала, — Карина делано уперла руки в бока и демонстративно прошла на кухню. — Надеюсь, ты у нее поужинал, потому что у нас на сегодня только блинчики!

— Нет, я голоден, как людоед! — Влад округлил глаза и зарычал, глядя на Лизу.

Девочка поднесла кулачек ко рту и прыснула со смеха.

— А где мой богатырь? — он повесил пуховик на вешалку и влез в свои тапки, попутно заглянув в зеркало.

Посмотрел на свои взъерошенные черные волосы и пригладил их.

— Второй блин доедает, — донеслось из кухни.

— Папа, ну пойдем, — заканючила Лиза, таща отца в спальню. — У меня есть игра для тебя!

— Сейчас, моя хорошая, — наклонился к ней отец и поцеловал ее в носик. — Только поздороваюсь с твоим братом и ты покажешь мне свой сюрприз!

Влад зашел в кухню. Карина крутилась у плиты. Полы ее розового халата развивались, на мгновение обнажая округлые формы. Она бросила хитрый взгляд на мужа и перевернула очередной блин.

За обеденным столом в детском стульчике сидел двухлетний малыш. Увидев отца, он отбросил кусок обслюнявленного блина и приветливо улыбнулся. В его глазах искрились смешинки.

— Папа! — вполне отчетливо сказал мальчик и потянулся к отцу.

Влад подошел к ребенку и взял его на руки.

— Да ты подрос за сегодня! — он принялся кружить ребенка по кухне.

— Плохая идея, — подначила его жена. — Он только что поел.

Мужчина посадил мальчика обратно на стул и повернулся к дочке.

— Пойдем играть?

— Да-да-да!

Девочка захлопала в ладоши и запрыгала на месте. Короткие тонкие косички запрыгали в такт ее прыжкам.

— Беги, готовь сюрприз, а я сейчас приду!

— Хорошо!

Лиза развернулась и выбежала из кухни. Влад нагнулся к жене и крепко поцеловал ее.

— Что там у нее за сюрприз? — спросил он, засовывая блин в рот.

— А, — махнула рукой Карина. — Помнишь, мы вчера ходили к Антоновым на предновогодний бал?

Влад замер с поднесенной ко рту рукой, а затем кивнул и отправил еще один блин в рот. Он вчера, как впрочем, весь последний месяц, пришел домой очень поздно. Перед новогодними каникулами было много работы. И, хотя до главного праздника всех бывших советских людей было еще две недели, многие заранее устраивали елки, что бы успеть поздравить всех своих знакомых в грядущей суматохе.

— В общем, мы ушли рано. Ваня раскапризничался и мне пришлось забрать с елки Лизу. Несмотря на ее капризы, этот ряженый Дед Мороз успел сунуть ей подарок и мы ушли. А знаешь, что самое интересное?

Влад закачал головой.

— Это то, что мы, похоже, единственные, кто ушел с подарком. После нашего ухода такое началось!

Мужчина посмотрел на жену с интересом.

— Что, оргия? — он глупо ухмыльнулся.

— Дурак, — ответила жена. — Мне Лариска сегодня звонила, рассказывала. Как только мы ушли, к ним в коттедж вломились какие-то люди. Представляешь? То ли ФСБ, толи ОМОН, не пойми кто. Но не они, это точно. Не в камуфляже, ни-ни. Но как один все крепкие, подтянутые. Быстренько скрутили этого Деда Мороза и растворились в ночи. Ни здрасьте, ни до свиданья. Лариска помнит, что главный сунул ей какое-то удостоверение с красными гербовыми печатями, объяснил, что этот «прохиндей» в розыске, и ку-ку, только их и видели.

— Па-а-ап! — раздался голос Лизы. — Ну, ты идешь?!

— Бегу, доча! И что дальше?

Карина села на табурет, сдула с глаза прядь волос и продолжила.

— А то, что у Васильевых Мишка пропал. Сразу же после ухода этих людей.

Влад задумался. Он вспомнил Аню и Пашу и их сына Мишу, такого же рыжего, как и его папаша.

— И что они?

— Что-что. Позвонили в ментовку, те ничего не знают о задержании аниматора. Антоновых ты знаешь. Митька позвонил в прокуратуру к брату, а тот уже в ФСБ. Те ни сном ни духом про спец. операцию. К полуночи коттедж набился до отказа. Кругом погоны…

— Папа! — голос девочки стал требовательным.

— Все, иду! Ладно, потом расскажешь, а то Лиза там вся изойдет на нет сейчас.

Он чмокнул жену в нос и вышел из кухни.

— Так, что тут у нас?

Влад вошел в детскую и сел на краешек кровати. Девочка сидела за столом и перед ней был разложен игрушечный медицинский набор. Там был халат, фонендоскоп, скальпель, щипцы, молоточек, термометр, шприц, пузырек и ножницы.

— Ого, — воскликнул мужчина. — Так ты у нас доктор?

С важным видом девочка кивнула и показала пальцем на кровать.

— Больной, ложитесь на кушетку, я буду Вас лечить.

С серьезным видом Влад лег на кушетку и задрал кофту. Лиза сунула в уши фонендоскоп, подошла к отцу и начала его слушать.

— Дышите, не дышите. Так. Теперь спиной.

Отец послушно лег на живот. В комнату вошла Карина, на руках у нее вертелся Ваня, и смотрел на этот мир огромными любопытными карими глазами. Девочка взяла молоточек и принялась похлопывать по спине.

— Так, все ясно, — деловита сказала Лиза. — Вы абсолютно здоровы. В отличие от моей Маруськи!

Девочка схватила с полки шкафа плюшевую кошку и прижалась к рыжему меху щекой.

— У нее болит спинка и ей надо помочь!

— Как? — спросил Влад, вставая с кровати.

— Я в кино видела, — затараторила Лиза. — Сейчас так же как в кино я помогу Марусеньки. Ты, папа, ложись!

Она легонько толкнула отца и Влад с улыбкой лег обратно. Он посмотрел на жену и спросил:

— Какое кино на этот раз она смотрела с тобой?

— Ай, — отмахнулась Карина. — Она как пылесос, втягивает в себя все, что ни видит.

Лиза тем временем положила игрушку рядом с отцом и принялась водить ножницами и скальпелем то по спине отца, то по синтетической шерсти кошки. Холодная пластмасса щекотно холодила бока, и Влад, не сдержавшись, засмеялся.

— Лежите смирно, — серьезно сказала Лиза и топнула ножкой. — А то все испортите!

Она еще некоторое время продолжила свои манипуляции, после чего убрала инструменты, взяла на руки кошку и принялась заматывать ее поперек платком.

— Все, теперь Вы свободны, — девочка махнула рукой и всецело занялась кошкой.

— Пошлите кушать, доктора, — улыбнулась Карина и, так же держа мальчика на руках, вышла из спальни.

— Идем, — бодро ответил Влад и встал с кровати.

Острая боль пронзила поясницу и от неожиданности он ойкнул.

— Ох, доктор, по-моему Вы чего-то начудили, — усмехнулся он, когда боль исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Влад лежал на кровати и смотрел в темный потолок. Жутко ныла поясница. В ванной перестала течь вода и в коридоре раздался шорох мохнатых тапок. Он почувствовал, как Крина нырнула под одеяло и прижалась к нему слегка влажными руками.

— Мне было хорошо, — прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Мне тоже, — ответил он, обняв жену.

Боль усилилась.

— Так что там было дальше у Антоновых?

— А, — отмахнулась Карина. — В общем, понаехало кучу народу серьезного. И что бы ты думал? Никто не знает, кто приезжал арестовывать аниматора. Лариска пыталась вспомнить, что было написано на удостоверении солидного господина, но не смогла. Прокурорские подняли на уши все ведомства, но никто не в курсе, что произошло. Да и Мишка пропал. Начали спрашивать, что да как. Ольгу Нашенскую помнишь? Так вот, она единственная, кто осталась присматривать за детьми, потому что ее Валерка вроде как забухал и ща лечится где-то. А она не помнит. Лариска плачет, мол, Ольгу специально поставили следить за детским праздником. А все, что она запомнила, так это то, что аниматор вытащил волшебную палочку, а потом ее разбудил Пашка Васильев с грозным вопросом, где его сын?

— Так они нашли мальчонку? — стиснув зубы, спросил Влад, приподнимаясь с кровати.

— Говорят, что нет. А ты куда?

— В туалет.

— А за спину что держишься?

— Потянул, наверное.

— Я думаю, тебе надо пойти к врачу, — безапелляционно заявила Карина, поставив сковороду с омлетом на доску перед Владом.

— Зачем? — удивился тот.

— Твоя спина, — напомнила ему жена.

— А что с ней?

— Болит. Сам вчера сказал. Да и сейчас у тебя вид не важнецкий. Смотри, какие мешки под глазами.

Не мешки, а чемоданы, подумал он. Утром, когда он брился, заметил черные круги.

— У тебя явно что-то с почками, — ткнула в мужа вилкой с нанизанным куском омлета Карина. — А с этим шутки плохи. Съезди к врачу.

— У меня много работы, — буркнул Влад.

— Много, не много, для начала сейчас езжай в клинику и сдавай анализы. А вечером не задерживайся, дуй в больницу.

— Думаешь, они буду ждать меня? — саркастически улыбнулся Влад.

— В этой клинике будут. Тем более ты там застрахован. Езжай и не спорь со мной.

— У меня работы много! Давай съезжу после новогодних каникул!

— Плевать, — отрезала жена. — Смотреть месяц на твои мучения я не намерена. Поедешь сегодня и точка!

Мужчина тяжело вздохнул и отправил в рот еще один кусок омлета.

— С добрым утром!

На кухню маленьким вихрем ворвалась Лиза. В руках у нее ярким пятном выделялись пластмассовые ножницы и шприц из игрового набора.

— Мамулечка, я знаю, у тебя болит пальчик! Небольшая операция и ты будешь вновь здорова!

Девочка пощелкала ножницами вокруг указательного пальца и ткнула воображаемой иглой игрушечного шприца в подушечку пальца.

— Готово! — воскликнула Лиза и звонко рассмеялась.

Снег липкими зарядами лупил прямо в лицо и слепил. Машину пришлось оставить на другой улице, рядом с клиникой негде было припарковаться. Уже загорелись желтые огни фонарей, в отблесках которого были видны завихрения метели.

Дождавшись зеленого сигнала светофора, Влад накинул капюшон на голову и, неуклюже озираясь, начал переходить дорогу. Не хватало только, что бы какой-нибудь идиот-лихач выскочил на запруженный пешеходами перекресток. Он уже явно представил себе рев мотора, удар в бок и капли алой крови на своем нежно зеленом пуховике.

— Бред, — сказал он сам себе и ускорил шаг.

На ресепшене молоденькая медсестра сказала, что терапевт ждет его на прием. Сдав верхнюю одежду в гардероб, Влад зашел в нужный ему кабинет.

Антон Леонидович, статный мужчина пятидесяти лет посмотрел на вошедшего из под золоченой оправы очков и жестом предложил сесть на стул.

— Посмотрел я Ваши анализы, — сразу же начал он. — И анализ мочи мне совершенно не понравился. На завтра я назначил Вам томографию, а пока, давайте, пройдем в кабинет УЗИ, Ирина Михайловна согласилась задержаться и осмотреть Вас.

Влад с тревогой посмотрел на врача.

— У меня что-то серьезное?

— Да ну что Вы, — отмахнулся от него терапевт. — Просто осмотрим Вас и все.

Они вошли в кабинет УЗИ диагностики. Следуя наставлением врача, он лег на кушетку и задрал кофту до шеи. Холодом обдала спину смазка для УЗИ и вскоре он почувствовал прикосновение прибора.

Некоторое время врачи молча наблюдали за экраном, после чего Антон Леонидович удивленно произнес:

— Не может быть. Но я смотрел историю Вашей болезни!

С этими словами он выбежал из кабинета. Юра сел на кушетку, обтер спину и заправился.

— Что-то не так? — спросил он, глядя на женщину.

Ирина Михайловна отвела взгляд и ответила:

— Антон Леонидович Вам все расскажет.

Совершенно потрясенный он сидел с распечаткой диагностики УЗИ в руках. Доктор что-то говорил, но из всего этого он понимал только одно — у него нет одной почки.

— Я совершенно ничего не понимаю, — терапевт поправил очки на носу и продолжил. — Ваши анализы, которые Вы делали еще в июне перед страхованием, были идеальными. Но куда делась Ваш почка, — врач развел руками, — понятия не имею. Бывает, что почки усыхают, но в Вашем случае…

В этот момент из кармана донеслась трель мобильника. Извинившись, Влад достал телефон и увидел, что его вызывает теща.

— Да, мама, -спросил он и его лицо стало мертвенно бледным. — В какой именно? Сейчас буду!

Он сидел в коридоре хирургического отделения, а вокруг него беспокойно вышагивал тесть — невысокий мужчина плотной комплекции. В голове он снова и снова прокручивал рассказ тещи.

Дверь операционной отварилась и на пороге появился хирург. Быстрым шагом он пересёк коридор и подошел к ожидавшим его мужчинам.

— В принципе, ничего серьезного. Хорошо, что Ваша супруга, — он кивнул в сторону Влада, — не растерялась и положила отрезанный палец в пакет, который потом обложила льдом. Мы провели реплантацию и вероятность успешного итога очень высока. Я не думаю, что Карина Георгиевна нуждается в госпитализации. Единственное, завтра с утра ей надо будет приехать на перевязку.

В машине было мертвенно тихо. Влад решил не включать радио. Он еще раз выслушал версию случившегося, уже от жены. Она говорила спокойным и ровным тоном. Скорее всего сказывались обезболивающие в купе с транквилизаторами. Потому что, на сколько он понял, ее привезли в достаточно истеричном состоянии.

— А у тебя что со спиной? — спросила Карина отстраненным голосом.

Влад рассказал про визит к врачу. И, когда он дошел до усохшей почки, какая-то абсолютно дикая догадка блеснула в его уставшей голове.

— Слушай, — спросил он вдруг пересохшими губами у жены. — Вы в детстве рассказывали друг-другу истории о черной простыне, красном пианино и гробе на колесиках?

Он бросил взгляд на жену через зеркало заднего вида.

Сперва на ее лице не было никаких эмоций. Затем оно скривилось в гримасе и маленькая слезинка выкатилась из уголка правого глаза.

— Ты придурок? — спросила она. — Мне хлеборезкой отрезало палец, а ты спрашиваешь про какие-то дурацкие детские страшилки.

— Я серьезно, — ответил он. — А что если этот детский набор врача, который подарил Лизе неизвестно какой аниматор, которого увели неизвестно какие люди неизвестно куда, что если он все это сделал с нами?

У Карины округлились глаза и она истерически крикнула:

— Ты больной придурок! При чем тут наша дочь и твоя почка? И мой палец? И твоя гребанная зеленая простыня?!

— Рука, — тихо ответил Влад и что силы вцепился в руль, стараясь не замечать вернувшуюся боль в районе поясницы.

Открыв дверь, они встретили на пороге Варвару Николаевну, мать Карины. Пожилая женщина с тревогой посмотрела на вошедших и тут же бросилась к дочке.

— Риночка, деточка моя, как ты?

С трагическим видом Карина протянула перебинтованную руку и глухо ответила:

— Сказали, завтра утром прийти на перевязку.

— Где дети? — в голосе Влада послышались нотки беспокойства.

— В комнате, играют в больницу, — ошарашенно ответила теща. — А что случилось?

Ни говоря ни слова, Влад бросился по коридору в детскую. На детском стульчике сидел Ваня, а Лиза кружилась вокруг него с пластмассовым инструментом, время от времени стукая по головке.

— Ну вот, теперь ты абсолютно здоров! — воскликнула девочка, едва отец появился на пороге.

— А-яа! — вместо привычно «папа» пролепетал ребенок.

Приличная порция слюны упала с уголка его рта. Он безумно начал вращать глазами, после чего невидящим взглядом уставился на похолодевшего от страха отца.

— А-я-а, — беспомощно проговорил ребенок и улыбнулся широкой идиотской улыбкой.

 

Рассказ второй. Стойкий. Оловянный. Солдатик

Антон исподлобья посмотрел на Мишку, но ничего не сказал. Лишь потер ушибленное место. А что дураку говорить? Папа про таких говорит: нет ума, считай — калека. Так что Мишку можно даже инвалидом считать. Причем последней степени, судя по его поведению. Надо же додуматься, толкнуть его в самую гущу малышей, которые столпились вокруг Дед Мороза.

Мальчик оглянулся вокруг, как бы ища поддержки взрослых, но безуспешно. Все взрослые отправились в огромный зал с камином, где играла живая музыка и была площадка для танцев. Оттуда, даже сквозь закрытую дверь и визг пятилеток, слышался пьяный смех и крики. Он опять представил, как будет донимать его всякими дурацкими вопросами поддатый отец, а потом захрапит на заднем сиденье такси, когда они уже будут подъезжать к дому. Взгляд мальчика упал на тетю Олю. Он уже было подумал, что она заметит поведение Мишки и отругает этого рыжего недоумка, но тетя Оля сидела, склонив голову на шею и мерно посапывала.

Ах да! Этот аниматор, ряженый Дедом Морозом провернул с ней какой-то фокус. Когда дверь за детьми закрылась, он собрал всех вокруг себя и басом заорал: «Хотите, покажу фокус?!». Можно подумать, двадцать детей, большинству которых не исполнилось больше пяти, откажутся от фокуса. Антона в их числе не было. Он уже ходил в пятый класс, и играть с этой мелюзгой ему было не интересно. Дедок топнул ногами, стукнул своей палкой, которую гордо именовал посохом, и каким-то чудесным образом тетя Оля заснула. Вот бы узнать как! Может он ее загипнотизировал? Антон читал о таком в одном из журналов про науку, что выписывает отец его друга Васьки. В разделе психология. Но как ловко он это провернул! Вот бы еще Мишку он успокоил.

Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась тетя Карина с Ваней на руках. Тот орал благим матом и явно чего-то требовал. Тетя Карина мельком посмотрела на детей, пока не увидела Лизку. После чего махнула ей рукой и скрылась за дверью.

Лиза подбежала к Деду Морозу, дернула его за халат и сказала, что должна идти с мамой.

— Очень жаль, Лизанька, — пробасил аниматор. — Выбирай подарок!

С этими словами он протянул раскрытый мешок, Лизка взяла какую-то коробку и убежала. А дети продолжили водить хоровод. Антон оглянулся в поисках Мишки. Наверняка он задумал какую-нибудь пакость!

Мысль эта странным образом материализовалась, так как появился рыжий верзила и, гадко улыбаясь, опять толкнул Антона прямо в толпу детей. Мальчик на этот раз не удержался на ногах, сшиб хоровод из малышей и ударился головой в мягкий зад аниматора. Дед мороз ойкнул, те дети, что остались на ногах, залихватски засмеялись. Те, кто упал, начали реветь. А Антон покраснел как рак и попятился назад, стараясь затеряться среди мебели. Но было поздно. Аниматор развернулся и прытким движением руки схватил улепетывающего мальчика за шкирку.

— Ты зачем хулиганишь?

На добродушном заросшем белой бородой и усами лице сияли холодные глаза. И в этих глазах сейчас плясали огоньки злости.

— Это не я, — пролепетал Антон, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он сможет намочить штаны.

Вот так потеха будет. Мишка этого никогда не забудет. И пусть их отцы были друзьями, он дружеских чувств к рыжему придурку не испытывал. Равно как и наоборот.

— Не ты? — Дед Мороз вплотную приблизил глаза к лицу мальчика и понюхал его лицо. — Да, не ты. От тебя враньем не пахнет.

Он аккуратно поставил ребенка на пол и начал водить носом, словно принюхиваясь к чему-то. Все дети кругом засмеялись и захлопали в ладоши. Это им показалось забавным. Всем, но только не Антону. Это больше походило на то, как огромный волк нюхает холодную крупу снега, пытаясь отыскать след больного раненого животного.

Аниматор переводил взгляд с одного ребенка на другого, пока не остановился на Мишке.

— Ты — ткнул он пальцем в возмутителя спокойствия и все дети замерли.

Может это была такая игра?

Мягко ступая, Дед Мороз подошел к Мишке, нагнулся к нему и прошептал:

— Ты зачем хулиганишь?

Сердце у Антона замерло, а затем забилось с удвоенной быстротой. Он ни разу еще не видел Мишку таким испуганным. И ему стало страшно за этого дурачка.

Аниматор выпрямился, широко улыбнулся и, повернувшись к малышне, спросил:

— Дети, давайте придумаем, как наказать нам Мишу, что бы он нам не мешал?

Антон вздрогнул. Он не помнил, что бы дети говорили ему свои имена. Может, он услышал что в момент игры?

Со всех сторон посыпались разнообразные предложения. Кто-то предложил превратить его в мышь, кто-то в обезьянку, а одна девочка тихо пролепетала:

— А давайте его сделаем маленьким-маленьким, как щелкунчик?

Эта идея пришлась Деду Морозу по душе, потому что он громогласно захохотал и стукнул посохом.

А дальше все происходило одновременно, и Антон немного потерял нить событий.

Аниматор принялся что-то кричать на распев. Он размахивал зажатым в руке посохом, отчего красный халат на груди распахнулся. Но лишь на мгновение, так как в следующий миг, старик запахнул его. Но этого мига Антону оказалось достаточно, что бы разглядеть матовый блеск темно-синего камня, висевшего на серебряной цепочке.

За дверьми стихла музыка, и послышались сердитые голоса. Кто-то из взрослых закричал: «Вы не имеете права», но тут же осекся и замолчал.

Аниматор бесновался вокруг елки, а Мишка смотрел на него испуганными глазами. Хотя, испуг постепенно начал исчезать, уступая место привычной наглости. Весь его взгляд говорил: «что ты мне сделаешь, старый недоумок?»

Посох взвился высоко над головами детей, своим окончанием доставая до елочной макушки и едва не сшибая ее. С гулким стуком палка опустилась на пол, и в этот момент дверь с треском распахнулась. На пороге возникло с десяток людей.

Все дети оглянулись на вошедших, и лишь Антон, как зачарованный, смотрел на посох, не отрывая от него своего взгляда.

Посох ударился об пол, и легкий шлейф искр вырвался из под расплющенного конца деревяшки. Искры поднялись на метр в высоту и медленно опали. По мере того, как они исчезали, Антон не верил своим глазам, Мишка уменьшался в размерах. До тех пор, пока не стал совсем крохотным, размером со спичечный коробок.

В дверях появились люди. Под коричневыми плащами виднелись строгие черные костюмы, а лакированные и совсем не зимние туфли были в снегу. Впереди стоял невысокий крепыш, который, едва завидев Деда Мороза, улыбнулся и произнес:

— Ну, вот мы и встретились, Витя. Давай, без шуток.

Пока все смотрели на ворвавшуюся в их спокойную жизнь группу людей, Антон сделал шаг, нагнулся и подобрал сильно уменьшившегося в размерах Мишку. Тот не двигался и казался каким-то неживым. Мальчик бросил быстрый взгляд на своего недруга и сунул его в карман джинс.

Дед Мороз на приветствие крепыша не ответил. Он лишь замахнулся посохом, но трое качков быстро скрутили деда в бараний рог. Прям как в настоящем боевике.

Малышня, ясное дело, заплакала, а Антону понравилось. Он бы попросил повторить это на бис, но группа захвата быстро вывела аниматора из комнаты. Крепыш повернулся к детям, скупо улыбнулся и сказал:

— Дети, это был не настоящий Дед мороз, а злой волшебник, который в него превратился. Обещаю, что больше он никому не навредит!

Слезы этими словами он, конечно же, не унял, поэтому решил быстрой уйти. Может оно и к лучшему, потому что теперь Антону не терпелось поскорее вернуться домой с его игрушкой.

***

Родители как всегда ругались на кухне, но это его не беспокоило. Антон достал игрушечную машинку с открывающимися дверьми и посадил в него Мишку. Тот был как настоящий! Его руки и ноги двигались, а лицо оставалось таким же дебильным и ничего не выражающим. Круто! Ни у кого никогда не было и не будет такой классной игрушки! Он — его! И только его!

— Я вообще говорила, что нечего ехать к Антоновым! Мало того, что все там только и говорили то о новых машинах, то шмотках, так еще и этот захват преступника!

Ясно, мама как всегда была не в духе. Она считала, что они живут хуже и беднее всех и кампания папиных друзей, которые все были как на подбор мажорами, ее тяготила.

— Подумаешь, Митька не того парня нанял. С кем не бывает? — пьяно икнул отец, и волна презрения к родителю окатила Антона.

— Ничего себе, не того! Да ты слышал, что у Пашки, твоего кента, Мишка пропал! Аккурат после всей этой кутерьмы?

Антон замер с игрушкой, его игрушкой, в руках.

— А что я должен был слышать? — агрессия заскользила в голосе отца.

— Кроме звона бутылок — ничего, — презрительно бросила мама. — Иди, проспись, а потом позвони Пашке, и спроси, что там с его Мишкой.

— А что я звонить буду? Ща у Тохи спрошу. Антоха! Подь сюды!

Сердце у Антона замерло. Ему жутко не хотелось идти к отцу, но он знал, что если ослушается, его может ждать наказание. Отец знал, как можно наказывать детей. Тяжело вздохнув, он спрятал свою игрушку под кровать и пошлепал на кухню.

— Ну-ка, Тоха. Рассказывай, что там было?

На мальчика смотрели пьяные глаза родителя. Сейчас в нем боролись два чувства: любовь к отцу и ненависть к тому пьяному существу, что сидело перед ним.

— Ничего, — буркнул мальчик и отвел взгляд.

— Чет ты врешь, — оскалился отец.

На нем была белая в дырках майка-алкоголичка, а на столе стоял наполовину опустошенный стакан с пивом. Рядом высилась бутылка «Балтики-9».

— А что мне врать? Играли все, кружили хоровод. Тут ворвались эти, в костюмах. Скрутили аниматора и вышли с ним подмышками. Потом мамка прибежала, схватила меня. А дальше ты сам помнишь, домой поехали.

Отец криво усмехнулся.

— Ладно, смотри у меня.

***

Еще никогда он не хотел, что бы поскорее закончилась математика. Тогда можно было бы вернуться домой и поиграть со своей игрушкой.

Но вместо того, что бы отпустить детей после урока, учительница попросила учеников задержаться. Антон вздохнул, но деваться было некуда. Лариса Петровна начала что-то рассказывать про ювенальную юстицию, и про то, что каждого ребенка от насилия в семье может защитить государство. Мальчик слушал в пол уха. Он все это и так прекрасно знал. Лишь только учительница сказала, что они все свободны, он сломя голову побежал в раздевалку за курткой.

— Айда на каток! — позвал приятеля Васька.

— Не могу, — отмахнулся от него Антон. — Дома дела.

— Какие? — удивился друг.

Ничего не сказав, мальчик поудобнее закинул рюкзак на плечи и побежал в сторону дома.

Открыв дверь ключом, он вихрем ворвался в свою комнату и замер на пороге. На его кровати сидел отец. И в его руках была игрушка. Его игрушка.

Отец хмурил лоб и разглядывал со всех сторон фигурку мальчика. Как это не казалось странным, от мужчины не пахло перегаром.

— Странная вещица. Откуда она у тебя, Антон? — голос отца казался озабоченным.

— Нашел, — увильнул от ответа мальчик и тут же протянул руку. — Отдай.

— Погоди, — осадил его отец. — Мне кажется, или эта игрушка кого-то напоминает?

В следующий момент произошло нечто такое, от чего волосы у Антона зашевелились. Маленькая игрушечная фигурка повернула голову и едва слышно пропищала:

— Помогите мне.

От неожиданности мужчина швырнул игрушку в сторону. Она ударилась об стенку и отскочила под стол.

— Ты слышал? — спросил потрясенный отец у сына.

— Что? — Антон сделал вид, что ничего не произошло.

— Нет, ничего.

Мужчина посмотрел на свои трясущиеся руки и, встав с кровати, медленно вышел из комнаты.

Мальчик нагнулся и достал игрушку из под стола, после чего стряхнул с нее пыль и прижал к себе.

— Ты мой. И только мой.

***

Он никак не мог уснуть. Под подушкой, а он время от времени запускал туда руку и проверял, лежал миниатюрный Мишка. После того, как он попытался сбежать, пришлось обмотать ему ноги и руки скотчем. Конечно, так играть было не совсем удобно, но зато Антон был уверен, что игрушка уже никуда не денется.

Прислушавшись, он услышал громкий шепот отца, доносившийся из-за стенки.

— Говорю тебе, похож на пропавшего Мишку. И вчера мне показалось, будто он что-то произнес.

— Допился, — прошипела в ответ мама. — До белочки.

— Сама ты допилась! — обиделся отец. — Не веришь, сходи в комнату к Антону и посмотри. Только знаешь, он постоянно прячет эту игрушку.

— Глупости, — проворчала мама, и родители замолчали.

Пальцы мальчика что силы сжали игрушку и он тихо прошептал:

— Никому тебя не отдам. Ни за что.

***

Утром в его комнату зашел отец и, улыбаясь, спросил:

— А где твоя новая игрушка?

Антон посмотрел на родителя исподлобья и буркнул:

— Не знаю. Зачем она тебе?

— Ты как с отцом разговариваешь? — в голосе мужчины послышались грозные нотки. — Я тебе что сказал?

Мальчик нехотя сунул руку в карман и вытащил обмотанную клейкой лентой игрушку. На этот раз у игрушки была замотана даже голова, а если быть точным — рот. Со страхом в глазах, трясущимися руками отец взял игрушку, еще раз осмотрел ее и спросил:

— Зачем ты замотал его всего?

Не дожидаясь ответа, он быстрым движением начал срывать полоски скотча и бросать их на пол. В коридоре раздалось пиликанье телефона, за которым последовали мамины шаги и ее голос: «Алло».

— Не надо, — только и успел крикнуть Антон, как грубый тычок в плечо заставил его ойкнуть и замолчать.

Со слезами на глазах он смотрел, как его игрушка начала шевелиться.

— Ага! — воскликнул мужчина. — Он шевелится! И пытается что-то сказать. Мне не показалось! Рассказывай, у кого ты украл такую игрушку?

Антон замолчал. Он принялся быстро соображать. Если сказать, что он выменял вещицу у Васьки, или даже в крайнем случае украл ее, то дело ограничится лекцией о вреде краж и пару тумаками. А если он сообразит, что…

— У Васьки выменял. На телефон! — соврал Антон и отвел глаза.

— На телефон, значит? — пытливо посмотрел отец на сына и подхватил с пола его рюкзак, сунул руку в карман и извлек новенький смартфон Samsung Galaxy. — А это что, по-твоему? Врать ты совсем не умеешь. А знаешь, я тебе большее скажу, я знаю, что это за игрушка и откуда она у тебя.

Внутри Антона все похолодело, и он со страхом посмотрел на отца.

— Ты не представляешь, что произошло! — в комнату влетела мама и по ее лицу было видно, что она является носителем важных новостей. — Карине вчера палец хлеборезкой отхватило, а Влад…

— Замечательно, — отец нехорошо улыбнулся, спрятал игрушку в карман, взял маму под локоть и вывел ее из комнаты. — Пойдем, расскажешь мне про Самохиных, а я тебе потом кое-что покажу.

***

Антон сидел на кровати и кусал губы. Он слышал разговор родителей за стенкой. Отец со смехом выслушал рассказ мамы о том, как тетя Карина отрезала себе палец, а у дяди Влада начались проблемы со здоровьем. Да еще их маленький Ванюша заболел. Отсмеявшись, он сказал, что так им, пням, и надо. А потом он понизил голос и начал рассказывать про его игрушку.

— Ты сумасшедший, — громко сказала мама, и он услышал звук пощечины. — Не смей меня бить!

За стенкой послышался шум борьбы. Антон на мгновенье задержал дыхание, а потом что силы ударился лицом об стол. В голове зазвенело, а в глазах расцвели искры новогоднего салюта. Немного пошатываясь, он подошел к зеркалу и с удовлетворением заметил, как под глазом начал разбухать синяк, а ссадина на скуле закровила. Мальчик взял со стола телефон и задумался, куда позвонить в первую очередь — в органы опеки или в скорую помощь с вызовом о приступе белой горячки?

Пока Антон набирал номер телефона, в голове пульсировала одна мысль: «Никто никогда не посмеет брать его игрушку!»

 

Рассказ третий. Маленькая пони

София очень расстроилась произошедшим на предновогоднем балу. Она так ждала Деда мороза, вместе с няней выучила стишок, что бы рассказать его перед всеми и получить какой-нибудь особый подарок от него. Но вместо этого праздник оказался бездарно испорчен. Сперва эти два глупых мальчишки Мишка и Антон что-то не поделили, а потом, когда дедушка Мороз решил показать забавный фокус, в их дом пришли злые люди и увели его. В свои пять лет она понимала, что никакого настоящего Деда мороза не существует, на праздник придет дяденька, наряженный в красный кафтан и с ватой вместо бороды. Но где-то внутри ее детского сердечка тлела уверенность, что на этот раз Дед мороз будет настоящим, а подарок папа выберет ей самый лучший.

— Представляешь, я ждала настоящую живую пони! — на глазах Софии застыли слезинки, когда она рассказывала об этом своей подруге Анжелы, которая была на три года старше нее.

Они сидели за столиком в детской, и пили какао. Их мамы бурно обсуждали события произошедшего вечера, и тетя Варя постоянно ахала.

У Софии было все, что может пожелать себе ребенок в пять лет, при условии, если у родителей есть возможность исполнить эти мечты. Но, увы, не все ее желания исполнялись. Она втайне мечтала о живом пони, но папа не спешил покупать ей маленькую лошадку.

— А у меня есть пони, — Анжела откусила большой кусок от пирожного и захлюпала какао.

Вот на этот новый год она и ждала чуда. Какого же было ее разочарование, когда на празднике, устроенном еще за две недели до 31 декабря, папа не ввел под уздцы в дом маленького пони.

— Я ей имя придумала, — доверительно сказала София. — Пинки-пай! Совсем, как в мультике!

Анжела фыркнула и продолжила жевать пирожное. Прожевав, она ответила:

— Глупое имя. И мультик глупый. Так, для малышни. То ли дело Винкс! Я бы с радостью обменяла свою Звездочку на то, что бы стать феей!

София подумала и выпалила:

— А зато у нас вчера был настоящий дед Мороз! Да! Представляешь?

— Ой, обычный дядька нарядился и разыгрывал вас, малышей! — Анжела весело засмеялась.

— Нет, — надула губки София. — Я тоже сперва так думала. Но ты бы видела, что он сделал с тетей Олей! Он хлопнул в ладоши, и она уснула! По-настоящему!

— Фи, подумаешь! На мой день рождения фокусник выступал. Так он заставил тетеньку исчезнуть из шкафа, и она появилась в другом. Вот это магия!

— Ну и ладно! Зато он Мишку дядь Пашиного заставил исчезнуть! И никакой это не дядька с улицы был, а настоящий дед Мороз! Его злые дяди похитили, когда он начал колдовать! Ты бы видела его глаза! У дяденек таких не бывает, только у, у…

— Ну, у кого? — насмешливо спросила Анжела.

— У колдуна, вот у кого! — выпалила София. — Или у деда Мороза!

— И что он тебе подарил? — перевела разговор старшая подруга.

— Ничего не успел, — София сложила ручки на груди. — Лизке и то набор врача подарил, а до меня очередь не дошла. Я же говорю тебе, что его по-хи-ти-ли!

— Значит, ты осталась без подарка? — переспросила Анжела и захохотала.

— Нет, — показала язык девочка. — Это значит, что он в руки мне ничего не дал. А подарок оставил.

— И какой? — удивленно спросила Анжела.

София посмотрела на маму. Удостоверившись, что она их не слышит, понизила голос и прошептала:

— Пони!

***

И это не было ложью. Как и не было совсем правдой. Этакой полуправдой. Девочка сама не знала, сколько в этом утверждении правды, а сколько лжи. Вечером, когда дом начал наполняться людьми в погонах, няня увела Лизу наверх в ее спальню, что бы уложить спать.

Зайдя в комнату, в полумраке бликов света от ночника девочка увидела у окна стоящую лошадку. На миг сердце девочки замерло от восторга. Пони! Живой! Настоящий! У нее в комнате! Но вскоре восторг сменился разочарованием. Няня включила свет, и ее настоящий живой пони превратился в огромную игрушечную лошадку. Она была как настоящая, ее даже можно было завести, и она пошла бы по устланному коврами полу. Но все-таки это была игрушка.

Пройдя через всю свою огромную детскую, София подошла к лошадке и провела ручкой по ее плюшевой мордочке. И сразу же отдернула ручку. Ей показалось? Она наклонилась и заглянула в морду лошади. Плюшевый мех и пластмассовые глаза. И больше ничего.

— Откуда это, Марья Васильевна, — спросила девочка, переводя взгляд то на игрушку, то на няню.

— Она стояла в зале с елкой, где дед Мороз, — тут голос женщины дрогнул, — показывал представление. К ее ноге привязана открытка с поздравлением. Можете посмотреть.

София села на корточки и разглядела глянцевую картонку, примотанную к задней ноге. Перевернула и прочитала: «Дорогой Софии от деда Мороза».

В сердцах она отбросила бумажку в сторону, и она отлетела, обмотавшись вокруг пластмассового копыта. Ну вот! Папа вместо того, что бы подарить ей настоящего пони, ведь знал, о чем она мечтает, подарил плюшевого уродца.

Со злостью она ткнула игрушку в бок и стала переодеваться ко сну.

***

А ночью ей приснился сон. Будто бы ее пони никакая не игрушка, а самая что ни на есть живая. И что она — волшебная! И умеет летать! В этом чудесном красочном сне София взобралась на плюшевый бок игрушки, вцепилась в синтетическую гриву и услышала цокот пластиковых копыт. Окно распахнулось, и они вылетели на улицу. Под ногами замелькали крыши домов, а в груди появилось сладкое щемящее чувство полета.

Открыв глаза, девочка увидела все тот же отсутствующий взгляд на набитой опилками морде лошадки. Неужели это был всего лишь сон?

***

Об этом сне София ничего не стала ничего говорить Анжеле, побоявшись, что та поднимет ее на смех. Или что еще хуже — расскажет родителям.

***

Вернувшись домой, она первым делом взбежала вверх по лестнице и вздохнула с облегчением, увидев, что ее пони стоит на месте. Она протянула руку и погладила шерстку лошадки.

— Моя маленькая пони, — София прислонилась головой к игрушке, обняла ее и принялась гладить. — Как хорошо мы с тобой летали ночью. Ты помнишь?

Она заглянула в глаза лошадки, но те лишь с тупым выражением сияли матовым отблеском от лампы.

— Жаль, что ты не живая, — вздохнула София и погладила по холке.

Осторожно девочка дотронулась до седла и надавила на него. Седло отдалось знакомым скрипом новой кожи. Она слышала уже это скрип! Да! Во сне!

— А может это был не сон? Скажи, ну! — она ткнула игрушку в бок, но та так и стояла, не пошевелившись. — Конечно, сон! — на глазах девочки заблестели слезы.

Она обошла лошадку и ухватилась ручками за седло. Левая ножка нащупала стремя, правая оттолкнулась от пола, и вот София уже взобралась верхом.

В коридоре раздались шаги и встревоженные голоса.

— Какую игрушку оставили? Марья Васильевна, почему Вы мне об этом не сказали!

Это был папа. И он был чем-то сильно встревожен. А может, даже напуган? От одной этой мысли у Софии сжалось сердечко. Она даже представить не могла, что бы ее папу могло что-то напугать!

— Папа! — радостно крикнула девочка. — Я тут! Пошли играть!

Шаги начали приближаться, дверь в комнату открылась, и на пороге появился отец.

— София, — в его голосе послышалось облегчение. — Слава Богу, с тобой все хорошо! Слезай, скорее, с этой лошадки, давай!

С этими словами он широкими шагами зашагал в сторону дочери. Девочка попыталась выдернуть правую ножку из стремени, но нога почему-то застряла. София нагнулась, что бы посмотреть, что произошло.

Отец был уже близко, девочка даже почувствовала знакомый запах одеколона. Тут игрушка покачнулась, и София едва не упала. Что бы удержать равновесие и не допустить падения лошадки, она выпрямилась и испуганно схватилась за торчащие из головы игрушки деревяшки. Она оглянулась на отца и виновато улыбнулась. Мужчина остановился в паре метров от дочери. На его лысеющем лбе были видны капельки пота.

— Чуть не упала, — лукаво сказала девочка.

И в этот момент произошло нечто вообще невероятное. Лошадка покачнулась еще раз, ее, набитая опилками, плюшевая голова повернулась, а из раскрытой пасти раздалось фырканье.

— Папа! — София испуганно закричала и протянула руки к отцу.

Она дернула ногами, что бы вытащить их из стремян, но они обе намертво застряли.

Ноги у игрушки распрямились, она встала на дыбы. Что бы не свалиться, девочка инстинктивно схватилась за гриву, которая по мгновению ока превратилась в настоящую.

Передние пластмассовые копыта забили воздух, игрушка присела и сделала рывок вперед. Раздался звон разбиваемого окна, и комната наполнилась морозным вечерним воздухом. Митя прыгнул на взбесившуюся игрушку и руками поймал лишь воздух. Лошадь оттолкнулась копытами и выпрыгнула в окно.

Поддавшись инстинкту, мужчина подскочил к окну и глянул вниз. Но снег под окнами оставался нетронутым. Тогда он задрал голову и увидел удаляющейся в лунном свете силуэт лошади, с маленьким седоком на ней.

— Будь ты проклят! — закричал мужчина и, сотрясаемый рыданиями, сел на пол, у разбитого окна.

 

Рассказ четвертый. Ответ на некоторые вопросы

Он был один. Это продолжалось уже так давно, что он даже забыл, с чего все началось. Или не хотел вспоминать. Для него это не было важным. И вообще, все в этом мире для него не было важным. Его не интересовала политика, он не включал новости, не следил за курсом падения рубля, не слушал обещания политиков по оздоровлению экономики вопреки санкциям. Ему было на все глубоко плевать.

У него была крыша над головой, и деньги, достаточных для того, что бы купить себе необходимой еды, одежды, оплатить коммунальные услуги. Деньги имеют свойства заканчиваться, но не в его случае. Будь его воля, он мог бы разбогатеть и заткнуть любого из олигархов за пояс своим шиком и блеском. Но ему и этого не надо было. Конечно, существовало соглашение, но кто в России соблюдает правила? Их придумывают, что бы тут же нарушить. Правда, карательная машина может проехаться по каждому, и он был в их числе.

Высохшей рукой с пожелтевшей кожей, он снял с полки пожухлую папку и развязал замусоленные серые тесемки. Папка распахнулась, и из нее пахнуло старостью газетных вырезок. Пальцы, скрюченные артритом, потихоньку принялись перебирать заметки из поздних советских и ранних российских газет. Заголовки, которыми можно было пугать еще не одно поколение детей, сменяли одно за другим, а старческий ум не спеша отправился в давние путешествия, двадцатилетней давности.

Закончив сей ритуал, он аккуратно сложил вырезки обратно в папку, завязал тесемки и вернул ее на место. Взгляд слезившихся глаз упал на лежащий на столе мобильный телефон, после чего на часы и снова вернулся к телефону.

Единственное, чему он хорошо научился за последние двадцать лет, так это ждать. Что ж, он будет жать, как ждал все это время, с того самого дня, когда все должно было закончиться. И закончилось. Но не так, как он хотел. Эти сопляки все испортили!

Сухонькая рука сжалась в кулак и опустилась на крышку стола. Боль от артрита стрельнула вверх от кисти до плеча, но он не заметил ее. Он так же привык жить с болью, как и с ожиданием. Боль, ожидание, ожидание, боль, ненависть, жажда мести. Вот, впрочем, и весь набор чувств, о которых еще помнила его сущность.

Иногда он задумывался над мыслью, а что, если бы можно было препарировать души? Какого цвета оказалась бы его душа? Смертельно-черного или ослепительно белого? Ведь это с точки зрения большинства он поступает плохо, а ведь, если разобраться, что было плохого в его последнем поступке, после которого ему пришлось забыть о своем ремесле? Он просто хотел научить маленького ублюдка соблюдать нормы приличия в социуме. И не дай обратный ход те сопляки, одним кандидатом на премию Дарвина было бы в этом мире меньше.

Его взгляд инстинктивно переместился на папку с вырезками, но там нет новостей о его последнем деле. Это не попало в печать.

И за что его надо было осуждать? Подумаешь, вместе с исчезновением этого недоумка он получил бы в копилку еще пять душ, и его цель была бы достигнута. Но они, ОНИ всему помешали! И мало того, что он вернулся на исходную позицию, на которой был семьдесят лет назад, так еще его лишили возможности продолжить охоту.

Обтянутые тонкой кожей фаланги рук машинально потянулись к груди, где в оправе на тонкой серебряной цепочке висел практически черный камень. Когда он творил, камень принимал темно-синий цвет и отзывался матовым блеском. Но это было так давно, что он иногда, во время бессонных ночей, когда его в полудреме начинали преследовать кошмары, он сомневался в том, что этот камень именно тот дар судьбы, который дается избранным в этом прогнившем вонючем мире.

Но ничего, главная охота еще впереди, и даже они не смогут ему помешать. Даже если он не возместит потери, то уходить ему будет куда как легче.

Раздалась стандартная трель мелодии старенькой NOKIA 3110 и, хотя он ждал звонка, все равно вздрогнул от неожиданности. Старческая рука сомкнулась на пластиковом корпусе, и он услышал свой уверенный и немного властный голос:

— Да, я Вас слушаю. Говорите.

***

Пять долгих лет унижений. И пять невыносимых лет искушений. Ни раз его подмывало использовать последний заготовленный удар и превратить эти идиотские улыбки в оскалы ужаса. Он схватился за холодный почерневший камень, что бесполезным грузом висел на его шее, и с трудом расцепил сжатые пальцы. С затаившейся за непроницаемым взглядом зеленых глаз злобой он смотрел на детей и их родителей и выжидал. Он выжидал удобного случая поквитаться с этим миром и с этими заносчивыми и самодовольными ублюдками раз и навсегда. И вот шанс представился. Не зря он терпел эти унижения, да будут ему свидетелем в этом все силы ада, не зря.

Он осторожно встал со стула, прошаркал тапками до стенного шкафа и открыл его скрипящие дверцы. Все было приготовлено заранее. Снести все это вниз и погрузить в машину не составило бы никакого труда. Он приподнялся на цыпочки и пошарил рукой на верхней полке. Пальцы нащупали холодную пластиковую коробочку, и он вытащил ее под желтый свет лампы. С глянцевой этикетки на него смотрели семь пар глупых мультяшных морд пони. Дети такие доверчивые, впрочем, как и их родители, скользнула в его голове сладкая мысль. Не составит труда обмануть их всех.

Он вернулся к столу, протянул к полке руку с диском и вложил его аккурат между газетных вырезок. Пусть дождется своего часа, подумал он, все равно ждать осталось не так уж и много. Он ждал гораздо дольше, чем все это барахло.

И, хотя, спать ему не хотелось, он дошел до старой скрипучей кровати и потихоньку улегся на нее. Он сложил руки на груди и сомкнул глаза. Надо поспать, подумал он, потому что этот сон, вполне возможно, будет последним его спокойным сном в этой жизни.

***

Он вышел из машины. Его встретила довольно симпатичная девушка. Улыбнулась, словно желала соблазнить, и буквально пропела:

— Ой, здравствуйте, Виктор Авдотьевич! Я не ожидала, что Вы так будете похожи! Мне в агентстве говорили, что Вы лучшая кандидатура, но я не думала, что на столько.

Он скривил губы в подобии приветливой улыбки.

— Надеюсь, что мое выступление Вам понравится не меньше, чем я, — ответил он, а сам подумал «особенно его заключительная часть».

Девушка изящно протянула руку и вновь одарила его улыбкой.

— Меня зовут Анна Михайловна, но можете просто Анюта. Пойдемте, я покажу, где Вы можете разместиться. Ваши ребята уже привезли все необходимое, — она развернулась и пошла по направлению к коттеджу.

Он еще раз плотоядно осмотрел девушку с головы до ног, и в голове мелькнула мысль, что будь он хотя бы лет на двадцать моложе… Отбросив мысль в сторону, он пошел вслед за ней, по очищенной от снега дорожке.

Девушка что-то говорила, он участливо кивал, а внутри все кипело от злобы. «Поскорей бы ты заткнулась, падла. Ничего, скоро твоя улыбка сменится на плач, и ты забудешь, что такое смех до конца своей никчемной жизни». Его узловатые пальцы сжимались и разжимались в такт шагам, а на губах цвела приветливая улыбка. И лишь холодные глаза жили своей отдельной жизнью.

Они зашли в дом, прошли по коридору и свернули налево. Двери распахнулись, и он увидел огромную, празднично украшенную, гостиную. Конечно, он видал апартаменты и пошикарнее, но и эти были неплохи. По крайней мере, декорации для последнего действа были хорошими.

— У Вас есть фотографии детей? — спросил он с самой милой улыбкой, на которую был только способен.

— Конечно, — всплеснула руками девушка и, обернувшись, крикнула: — Марья Васильевна, принесите папочку!

Это слово «папочку» было настолько слащаво-приторным, что он едва сдержал себя, что бы не сделать больно этой дуре. Он подавил мысль, да, он был мастером по утайке своих мыслей, еще шире улыбнулся и с деланным восторгом оглядел комнату.

— Тут так уютно и празднично.

— Спасибо, мы старались. А вот и фотокарточки.

Он еще раз вздрогнул, как от зубной боли. «Фотокарточки»! Как старомодно и не привычно слышать это из уст молодой девушки. А может она…? Он похолодел от этой мысли и пристально посмотрел на Анну. Его взгляд буквально прожег ее насквозь, отчего девушка вздрогнула и, почувствовав, что на нее смотрят, подняла глаза на него.

— Что-то не так? — в ее голосе появилась тревога.

— Нет, все нормально, — улыбнулся он и инстинктивно дотронулся до камня на груди. — Просто показалось.

— Что показалось?

— Не важно, — ответил он и мысленно добавил «маленькая тварь».

Нет, она была обычной среднестатистической дурехой, счастливо выскочившей замуж по расчету и пожинающая плоды своего удачного выбора.

— Вот, смотрите, — она протянула стопку фотографий. — Сзади каждой написано имя и подарок, который надо будет вручить. Конечно, Вы можете дарить что угодно по своему усмотрению, мы все оплатили агентству, но есть еще и именные подарки. Они все сложены под елкой. В конце праздника…

— Не учите меня жить, — с улыбкой сказал он и увидел, как медленно поменялось ее лицо.

О силы ада, какое это наслаждение, видеть, как ты ставишь в тупик собеседника! И вроде не сказал ничего плохого, но нужного эффекта достиг.

— Простите? — переспросила Анна.

— Профессиональная память, — ответил он.

Улыбка играла на его губах, а глаза оставались беспристрастными.

— Я запомню каждого ребенка, обещаю.

Еще бы не запомнил. Он очень хорошо помнил их папаш, с тех пор, когда те были еще сопляками, и не ошибется в выборе подарков для их паршивых отпрысков. Гнилое семя должно быть вырвано из этого социума, и миру станет лучше. А ему легче. Да будет так.

Тонкими пальцами он принялся перебирать фотографии и для видимости заглядывать на оборотную сторону, что бы посмотреть на имена. В этом не было необходимости. Он помнил каждого маленького гавнюка. Рыжеволосый недоумок — сын Паши. Светловолосый мальчишка бледного вида — Антон. Его папаша единственный, кто тогда отнесся с должным пониманием. Темноглазая девчушка с коротенькими косичками — Лиза. Это ее родитель придумал, как можно его остановить. Пальцы едва не скомкали фотографию, но он смог остановиться и продолжить мнимое ознакомление. Светловолосая зеленоглазая София. Это ее мамаша сейчас стояла перед ним и глупо щерила глаза. А тогда, двадцать лет назад, Митя первый предложил найти способ остановить его. Фотография еще одной девочки. Ее не будет на этом балу, он уже знал об этом. Но это не значит, что она останется без подарка. Нет. Каждому воздастся по заслугам их родителей. Око за око, зуб за зуб. С гнилой яблони будут только гнилые плоды. Выжечь их всех. Каленым железом. Раз и навсегда.

***

— Вам плохо? — голос мамаши вывел его из воспоминаний.

Как и большинство в ее положении, она была слишком доброжелательна. Жаль, что он не мог оставить подарок для ее будущего отпрыска, но он сделает все, что в его силах для тех, кто уже появился на свет. А там, может произойти все, что угодно. К примеру, выкидыш. От этой мысли по спине пробежали мурашки и он зажмурился от удовольствия.

— Нет, что Вы, просто тренирую память, — он открыл глаза цвета стали и скривил рот в улыбке. — Думаю, что я готов к представлению.

— Ну и отлично, — облегченно вздохнула девушка. — Может чаю, пока будем ждать гостей?

— Не откажусь, — он усмехнулся в белоснежные усы, провел рукой по бороде и пошел вслед за хозяйкой дома.

***

Часы показывали семь вечера. Пора. Внутри все чувства были натянуты в струну. Он встал со стула, взял мешок с подарками и пошел по коридору.

Едва он вошел в гостиную, как оглушительный рев двух десятков детских глоток больно надавил ему на перепонки. Мягким движением руки он прикрыл за собой дверь и, улыбнувшись, проговорил:

— А вот и Дед Мороз!

На счастливых лицах детей сияли улыбки и искренний смех, которые вскоре, как он надеялся, должны были сменить гримасы ужаса. Он окинул взглядом детишек и в его мозгу пульсировали, словно вспыхивали огнем, строчки стишка:

 

Рассказ пятый. С чего все началось

Их было пятеро. Егор был не в счет, он всегда ходил за Максом словно хвостик, ловя каждое слово старшего брата. Вот и в этот раз они появились на занесенной снегом площадке вдвоем. На скамейке уже сидели друзья: рыжий и немного шубутной Пашка, вечно рассудительный Влад, тощий пофигист Сашка и высокий очкарик Митя. Все они были приблизительно одного возраста, жили в одном доме в разных подъездах. Они не были друзьями в полном смысле этого слова. Частенько встречались во дворе на лавочке, что бы обсудить последние новости, похвастаться своими достижениями, либо просто поиграть в банку или города.

Макс шел с заветной кассетой нового альбома любимой рок-группы в кармане. Рядом, подпрыгивая, шагал Егор с Чупа-чупсом во рту.

— Привет, — поздоровался Макс с приятелями.

Егор совсем по взрослому, словно ему было не семь, а тринадцать лет, пожал руку ребятам и с важным видом сел рядом на лавочку, с самого краю.

— А они, представляешь, сломали рубанок, — продолжил свой рассказ Митя. — Трудовик думал, что просто лезвие вылетело, а рубанок оказался сломан пополам. Металлический!

Пацаны громко засмеялись. Олег принялся хихикать в такт с общим гоготом.

— Шухер, пацаны, Даня с шанхайскими идет! — Саня встрепенулся и хотел было сорваться со скамейки.

— Поздно, — остановил его Пашка и спокойно добавил: — Поймают, хуже будет.

— Знаю, — процедил Саша и послушно опустился обратно на скамейку.

С противоположной стороны двора шла кампания из семи парней. Впереди них шел худощавый смуглолицый парень, выглядевший гораздо старше своих тринадцати лет. В руках он держал тоненький прутик. В его глазах-щелках горели огоньки неисчерпаемой тупости и злобы. Каждый на районе знал, что спорить с этим человеком было бесполезно и себе дороже. Даня не принимал никаких объяснений или «отмазок» и всегда бил первым. Он держал в страхе всю свою шайку таких же оболтусов как и он сам. Говорили, что отец его мотал срок за разбойное нападение с убийством, и сам сынок решил пойти по стопам родителя. Сколотив банду, он буквально терроризировал детей своего возраста и даже немного старше и никто не мог дать ему отпор. Пару раз Даню ставили на учет в детскую комнату милиции, но разговорами с инспектором дело и ограничивалось. А если кто из ребят пытался дать физический отпор этой шпане, то смельчаков вылавливали по одному и жестоко наказывали.

— Здорово, девочки, — весело начал Даня и принялся сверлить взглядом каждого из приятелей.

— Привет, — нестройным хором ответили ребята и протянули руки, что бы поздороваться с малолетним преступником.

— Такое дело, — начал Даня. — Мы на грев братве собираем, баблосики есть? Нет? А если найду? Хуже будет.

Его подопечные уже практически в наглую выворачивали карманы друзей, отвешивая каждому то подзатыльник, то тыкая кулаком в грудь, «пробивая фанеру». У Егора на глазах навернулись слезы, но он молча стерпел унижение.

— А ты че, пустой? — набычился один из гоп-стопщиков, не найдя ничего в карманах Макса, кроме аудиокассеты с логотипом знаменитой рок-группы.

— Да, вот, все, что было, на кассету потратил, — виновато улыбнулся парень.

— Эх ты, — досадливо сказал Даня и отвесил оплеуху Максу.

Егора разозлило такое отношение к брату, он схватил с земли снег, смял снежок и запустил получившемся снежком прямо в рожу хулигану. Даня вздрогнул от неожиданности, отряхнул снег с лица и обернулся на нахала. Приятели Макса втянули головы и принялись рассматривать носки своей обуви. Даня вразвалочку подошел к малышу и снисходительно посмотрел на него:

— А ты дерзкий.

С этими словами он положил кассету, которую держал в руках, к себе в карман, повернулся к Максиму, ткнул его кулаком в живот и тихонько сказал:

— Это тебе за брата. Пойдемте, — он кивнул остальным членам шайки, и они вальяжным шагом победителя пошли по направлению в другой двор.

С глаз Макса скатилась слеза. Ему было жутко обидно за то, что его унизили перед всеми друзьями и отобрали аудиокассету, которую он так долго хотел купить. Все молчали. Каждый знал, что если начать спорить с Даней, все может обойтись хуже. Куда как хуже, чем получилось.

— Неправильно это! — всхлипнув, сказал Максим. — Надо было дать ему в морду, а я… я — трус! И все мы — трусы! Надо… надо достать его и… и наказать! Я бы хотел его наказать!

— Ты в этом уверен?

Рядом с его ухом раздался голос и Максим подпрыгнул от удивления. Товарищи подняли вверх глаза и увидели стоящего перед ними мужичонка, лет за пятьдесят. Он был в сером поношенном пальто, на голове сидела меховая шапка, побитая молью, из-под которой выбивались поседевшие пряди светлых волос, а на скулах пробивалась седая щетина. Холодные стальные глаза пристально разглядывали Максима.

— В чем уверен? — заикаясь, спросил парень.

— В наказании, — ответил мужчина. — Я мог бы тебе помочь в этом.

— Позвать милицию? — махнул рукой Митя. — Это бесполезно. Не поможет.

— Зачем милиция? — искренне удивился мужчина. — Она нам совсем не нужна.

— А, ясно, бандиты, — махнул рукой Сашка. — Только с Даней этот фокус не прокатит. Он всех в округе знает.

— И бандиты нам совсем незачем, — усмехнулся незнакомец. — Мы сами все сделаем. Если только вы этого хотите.

— А что сделаем? — осторожно спросил Митя.

— Что-то особенное, — загадочно улыбнулся мужчина, и ребята вздрогнули от этой улыбки-оскала.

— Знаете, нам домой пора, — Паша привстал со скамейки, но рука незнакомца его вернула на место.

— Что, вы так и хотите пресмыкаться перед этим гавнюком всю жизнь? — сладко пропел мужчина. — И отдавать ему все по первому требованию?

— Но с ним невозможно бороться, — развел руками Макс. — Мы бы с радостью, но…

— Уверяю, я знаю как, — при этих словах незнакомец принялся щуриться как кот от сметаны. — Только мне нужна самая малость.

— Какая? — выпалил Митя.

— Ваше общее согласие.

— То есть, — начал, было, Влад.

— То есть просто сказать да и протянуть мне ваши руки.

Макс пожал плечами и протянул свою руку раскрытой ладонью вверх.

— Да.

Влад быстро посмотрел на друга и тоже протянул руку:

— Да.

Митя поправил очки и повторил жест друзей:

— Да.

Паша осторожно посмотрел на троицу:

— Ладно, да.

Саша развязно ухмыльнулся и присоединился к приятелям:

— Ну, да!

Егор схватился за брата и смущенно сказал:

— А я не знаю даже.

Незнакомец сел на корточки перед мальчиком и улыбнулся так, что у Егора по спине поползли мурашки. «Он смотрел на меня, как будто хотел сожрать», вспоминал он потом.

— Мы обойдемся без тебя.

С этими словами он поднялся на ноги, сунул руку в карман и вытащил из него прозрачный шар, размером с голубиное яйцо и тонкую иголку.

— А иголка Вам зачем? — хмуро спросил Влад.

Вместо ответа мужчина ловким движением уколол его палец, и на подушечке указательного пальца выросла капелька крови. Не давшись опомниться, незнакомец мазнул по пальцу шаром и кровавый развод отпечатался на прозрачной поверхности

— Ты что, с ума сошел? — возмутился Влад и отдернул руку.

Друзья последовали его примеру.

— Еще не хватало, что бы мы СПИДом заразились, — проворчал Сашка.

— Не заразитесь, — спокойно ответил мужчина. — Давайте руки и повторим теперь с каждым из вас дальше.

— Он сумасшедший, — Пашка снова встал со скамейки и, хотел было уйти, как крепкая рука незнакомца вновь вернула его на место.

— Не глупи, пацан, — теперь в глазах цвета стали плясали огоньки бешенства. — Все не так просто. Вы сказали «да», значит надо дело довести до конца. Иначе как-то не по-мужски получается.

— Мне эти игры надоели, — Митя встал со скамейки. — Мы уходим.

— Куда? — тихо спросил мужчина. — К твоей зазнобе Кате? Так ты же письмо порвал, едва только дописал.

На этих словах Митя замер и с размахом опустился на скамейку, словно огромный груз надавил на его плечи. В голове, словно огоньки, вспыхнули вопросы. Откуда он знает про Катю? Об этом Митя никому не говорил, кроме Макса. А то, что он писал письмо с признанием и в итоге побоялся отдать девушке и просто порвал его и выбросил, так об этом он вообще никому не говорил. Его кулаки сжались и он повернулся в сторону Макса:

— Это ты ему рассказал, да?

— Ты о чем? — не понял тот.

Незнакомец хрипло рассмеялся и жестом попросил детей успокоиться.

— Не надо, не ссорьтесь, еще не время, — при этих словах он опять хохотнул. — Я могу много что рассказать о вас такого, о чем вы бы предпочли молчать, правда, Паша?

Он подмигнул рыжему пацану и сделал недвусмысленный жест. Паша покраснел и отвел взгляд в сторону.

— В общем, если хотите, мы можем остановить наше соглашение. Но в таком случае, так или иначе, вы кое-что узнаете друг о друге такого, что не хотели бы говорить вслух. А если мы продолжим, то обещаю вам, что маленький негодяй, по имени Даня, получит по своим заслугам. Ну, так что? Согласны?

Друзья переглянулись и нехотя протянули руки.

— Вот и замечательно, — незнакомец хихикнул, и его руки с иголкой и шаром, зажатыми в пальцах, запорхали над раскрытыми ладонями детей.

***

Придя домой, Даня поел, полистал научно-популярный журнал, отобранный у одного из ботанов, ему там понравилась фотография галактики, и лишь к вечеру вспомнил об аудиокассете. Он достал из кармана коробочку и вставил кассету в магнитофон. Раздалось шипение и вскоре он услышал шум стадиона и первые аккорды рок-музыки.

— Ниче, пойдет, — одобрительно кивнул парень и лег в кровать.

Внезапно звук изменился, треск и скрип больно резанули по ушам. Даня подскочил к магнитофону и стукнул его по пластиковому боку. Скрип прекратился, и гитарные рифы смачно зазвучали из колонок. Парень вернулся к кровати и готов был завалиться на нее, как вдруг замер от неожиданности. Ему показалось, или он на самом деле это услышал? Даня оглянулся, подошел к магнитофону и перемотал пленку немного назад. Скрипа и треска не было, просто играла музыка. И ничего странного он не заметил. Вновь, улегшись в кровать, Даня закинул руки за голову и прикрыл глаза. Звук повторился. Парень метнулся к магнитофону и перемотал пленку назад. Ничего не произошло. Но он явно слышал чей-то голос. Голос, который говорил: «ты скоро все узнаешь сам».

***

— Ты слышал? — Макса нагнал Влад и, не дожидаясь ответа, затараторил. — Маму Дани вчера увезли в психушку. Самую натуральную. Мне Вовка, его сосед рассказывал. Даня всю ночь крутил твою кассету. Вовка говорит, что сойдет с ума от двадцатого прослушивания одного и того же концерта. Но, судя по всему, макушка сдвинулась у его мамани.

— Ты думаешь? — спросил Макс.

— Ну да, — не поняв вопроса, ответил Влад и тут же замер. — Погоди. Ты хочешь сказать…?

— Ага, — кивнул Максим. — Может это из-за того дедка?

— Да ну, бред, — неуверенно ответил Влад. — Я вообще не склонен верить этому старику и его россказням…

— Однако поверил! — перебил его друг. — И я, и все мы! А что если это из-за нас?

— Значит, туда им всем и дорога! — к друзьям подошел Сашка и гнусно рассмеялся. — Плевать я на них всех хотел. Пле-вать!

Максим достал из кармана некогда прозрачный шар, измазанный кровью приятелей, и посмотрел на него. Шар приобрел темный дымчатый оттенок и перестал казаться прозрачным.

***

Через три дня они впятером, сидя на лавочке после школы, увидели, как бригада скорой помощи увозила бабушку Дани. Его сосед, десятилетний Вовка, рассказывал, что она обварилась кипятком, когда кипятила белье.

Вечером их разыскал Даня.

***

— Я не знаю, что происходит, но мне кажется, что виной всему этому вы.

За несколько дней этот самоуверенный наглец превратился в затравленную зверушку. Он вздрагивал от каждого шороха, и в его глазах застыла печаль утраты.

Он вытащил из кармана кассету и протянул ее Максу.

— На, подавись, — он швырнул ее в лицо парню. — Надеюсь, ты рад?

Даня развернулся и побрел в сторону своего дома. Друзья переглянулись, Максим вскочил со скамейки и быстро догнал недавнего обидчика.

— Даня, откуда ты, — тут его голос дрогнул, — с чего ты это взял?

Даня обернулся и посмотрел на него.

— У меня чутье, как у зверя, — он осклабился и цокнул языком.

Он хотел добавить еще что-то, но махнул рукой и пошел в сторону своего подъезда.

Подавленный, Максим вернулся к своим друзьям. Он достал из кармана шар, положил его на ладонь и протянул вперед руку.

— Вот, смотрите! Это был прозрачный шар, а теперь он черный! — в его голосе застыли слезы. — А что, если это мы и только мы виноваты в том, что произошло с Даниной мамой и бабушкой?

— Прекрати, — махнул рукой Митя. — Это просто сказки, дедок нас разыграл, вот и все.

— Сказки? — переспросил Максим. — И про Катю он знал — тоже сказки?

Митя отвел взгляд в сторону.

— Надо с этим что-то делать, — Влад взял в руки шар и посмотрел на него. Некогда прозрачный, теперь он казался высеченным из черного, как уголь, камня. — Лично мне кажется, что это какой-то сглаз.

— Да ну? — рассмеялся Сашка.- Все это чепуха. И вообще, я бы плюнул на это и забыл. Или вы уже не помните, как этот козел над нами издевался?

— Издевался, — прогнусавил Паша. — Но это не повод нам издеваться над ним.

— Да кто над ним издевается? — Сашка начал психовать. — Это он над нами издевался. А то, что его мамаша с катушек съехала, это не наши проблемы. Я так считаю.

— А я считаю, что наша, — тихо сказал Макс. — Мы все согласились отомстить Дане. И неизвестно, что этот старик сотворил с ним и с его семьей. Кассета может тут вообще не причем.

— А что тогда причем? — поправил очки Митя и посмотрел на друга.

— Не знаю, — вздохнул Макс. — Но чувствую, что этот шар неспроста стал черным.

— Может, нам разыскать старика и попросить его разрушить заклятие? — неуверенно предложил Паша.

— И где ты его искать будешь? — усмехнулся Саня. — Мож он уже в Америку укатил и сидит, смеется над нами!

— Нет, старик нам не поможет, — авторитетно заявил Митя. — Мы сами должны разрушить заклятие. Мы во всем виноваты, нам и решать.

— Да, но как? — спросил его Макс.

— Знаете, есть идея, — хитро улыбнулся Митя.

***

Он проснулся от чудовищной головной боли. Крик сорвался с его запекшихся губ, и он заметался по грязной постели. Пальцы, на которых вот-вот начинал жить артрит, судорожно вцепились в края простыни. Он нашел в себе силы и встал с кровати. Что-то пошло не так. Но что?!

Он пошарил по груди дрожащей рукой и нащупал холодный камень, висящий на цепочке в серебряной оправе. На полусогнутых ногах он проковылял к столу и зажег настольную лампу. Яркий свет брызнул из под зеленого абажура, и он повернул камень на свету. На его глазах камень начал менять свой цвет. Лазурный блеск начал мутнеть и наливаться черной непроглядной тьмой.

— Что вы наделали, гавнюки? — из его груди вырвался хрип. — Зачем вы его уничтожили?

***

Гидравлический пресс с размаху опустился на металлическую плиту и из-под него брызнули черные осколки. И еще что-то. Максим был уверен, что это был черный дым. Упав на пол, чернота, словно симпатические чернила, исчезла с осколков, и они приняли прежний прозрачный вид.

***

Большой глупостью с его стороны было отдавать камень с запасом всех его накоплений за последние пятьдесят лет каким-то соплякам. Но с другой стороны он сам не мог принять участие в этой операции, иначе результат не получился бы кристально чистым и незамутненным, как эти юные души. И кто знает, сколько лет еще ему пришлось бы собирать, словно пчела нектар, крохи человеческих несчастий? В итоге, вместо того, что бы приумножить, эти юные души уничтожили все, что у него было.

Его кулаки сжимались и разжимались от боли и гнева. Он набрал полную грудь воздуха, что бы успокоиться. Главное — успокоиться. Последнее слово будет за ним. Он это знал. Он к этому привык.

 

Рассказ шестой. Дружба — это чудо

«Вот и Новый Год скоро, а в жизни все так же», подумал Максим и затушил сигарету в пепельнице. Он глянул на стену — часы показывали без пятнадцати восемь. Что ж, пора и честь знать. Хотя дел скопилось и немало, но сегодня задерживаться на службе вообще не было никакого желания. Макс посмотрел на фотографию на столе, где он стоит в форме, обняв одной рукой жену, а на другой у него устроилась Варя. Ей как раз исполнилось четыре года, как он получил капитанские звездочки.

Сейчас дочка лежала дома с сильной ангиной под присмотром Нины и, по словам жены, была не в духе от того, что ей не удалось пойти на предновогодний бал к Антоновым, который Митька начал устраивал ежегодно, после рождения Софии. Макс на гулянку тоже не поехал, отчасти из-за солидарности с дочкой, отчасти из-за занятости на службе. Как всегда в конце года кривая преступности начинала расти вверх.

Он уже застегивал пуховик, как почувствовал вибрацию мобильного телефона в боковом кармане пиджака. Ругаясь сквозь зубы, он сунул руку за пазуху и извлек аппарат. На дисплее горела надпись «Митька».

— Зови, не зови, но я к тебе не поеду, — тихо сказал Максим и провел пальцем по дисплею. — Алле!

То, что он услышал дальше, полностью поменяло все его планы на сегодняшний вечер.

***

Митя стоял на крыльце в одних тапочках, с накинутым на плечи пуховиком и в дрожащих пальцах держал тонкую сигаретку. Он нервно затягивался и выпускал дым в воздух.

— Ума не могу приложить, кто эти люди и куда Мишка мог подевался, — дрожащим то ли от холода, то ли от нервов голосом сказал он подъехавшему Максу. — Я звонил другу тестя в прокуратуру, а те уже в ФСБ, никто не в курсе никаких задержаний в моем доме.

— Да ты толком расскажи, с самого начала, — попросил Макс, зажигая сигарету.

— Пошли в дом, там покуришь, — жестом позвал его Митя. — А то я замерзну сейчас.

Он открыл дверь, и мужчины вошли в коттедж. Там уже толклись оперативники, опрашивая свидетелей. Друзья зашли в бильярдную, Митя опустился на кресло и, расплескивая алкоголь на стол, налил полный стакан виски. Одним махом он опустошил посуду и глубоко выдохнул.

— В общем так. Слушай, — откашлявшись, начал мужчина. — Я, точнее не я, а Анька заказала Деда Мороза в одном из агентств.

— Адрес агентства есть? — быстро спросил Макс.

— Да, у Аньки спросишь, — кивнул головой Митя.

Его явно начало развозить. Знакомым с детства жестом он поправил очки и продолжил:

— В общем, приехал, ознакомился со списком ребятишек и начал проводить праздник. Из взрослых только Ольга осталась, все остальные пошли праздновать в большой зал. Но, странное дело. Она говорит, что как только села на стул, сразу же отрубилась. Очнулась, когда мы ее растрясли, ну, уже после того, как вывели Деда Мороза.

— Так. Кто вывел? Ты их запомнил?

— Да. Нет. Обычные конторские люди. Темные костюмы. Сверху коричневые плащи. Как униформа какая-то, что ли. На лицах солнцезащитные очки. Люди в черном, ляд. Во главе был невысокий крепыш. Он ткнул мне под нос какую-то ксиву. Все, что я смог разобрать, это слово «по борьбе». На фотографии три печати, одна из них с орлом, как полагается. Мужик это сказал, что под видом Деда Мороза скрывается особо опасный преступник, которого они ищут уже двадцать лет. Да, он обронил какую-то странную фразу.

— Что за фраза? — Максим пристально посмотрел на друга.

— Да я толком и не понял, — Митя вставил сигарету между губ и закурил. — Сказал что-то про просроченный сертификат. Причем тут сертификат? Этот дед что, членские взносы аниматоров не оплатил, что ли?

Он пожал плечами и вновь потянулся к бутылке с виски.

— Позже, — мягко сказал Максим, накрыв руку друга своей ладонью. — Для начала, давай закончим с рассказом.

— А что тут заканчивать? — Митя откинулся в кресло и прикрыл глаза. — Сказал он, в общем, что-то про просроченный сертификат и махнул своим головорезам рукой. Я думал, они штурмом зал брать будут. Там ведь дети! Но ничего подобного. Ни у одного из них я не увидел оружия. Ни у одного! Два молодца быстро скрутили дедка и вывели его из коттеджа. Тогда и пропал Мишка, Пашкин сынишка.

— Так, ясно, — Макс закрыл блокнот. — Записи с камер наружного наблюдения есть?

— Ага, — кивнул головой Митя и встал с кресла. — Пойдем к охранникам, сам все посмотришь.

Они вышли на улицу, пересекли двор и зашли в небольшой флигель. Там сидел один усатый охранник и скучающе смотрел на камеры.

— Паш, можешь показать еще раз момент вывода Деда Мороза из дома?

— Сейчас, — крякнул мужик. — Если что, копии я ФСБ-шникам отдал.

— Хорошо, — кивнул головой Митя. — Моему другу тоже копию сделаешь, ладно?

Макс не слушал, он смотрел в монитор. Там было видно, как из зала по коридору двое крепышей в элегантных костюмах выводили Деда Мороза с заломленными назад руками. Словно это была не группа захвата, а музыканты симфонического оркестра, готовящиеся к выступлению.

Они прошли по коридору, и оперативник перевел взгляд на другую часть монитора. Вышли на крыльцо, спустились по ступенькам и прошли через весь двор. Следующая часть монитора. Выводят его через ворота. Двое, кто держит деда, четверо молодцов за ними, в руках у одного из них Дед Морозовский мешок, и замыкает шествие невысокий крепыш. Все как на подбор в черных очках. Люди в черном, блин.

— Что в мешке? — быстро спросил Макс. — Может там ребенок?

— Нет, — махнул рукой Митя. — Это вряд ли. Мешок привезли из агентства, он был набит разными игрушками. Да и потом, сам посмотри, мешок небольшой и как довольно легко его несет этот парняга.

— Не аргумент, — наморщил нос Максим. — Ладно, посмотрим, что скажут эксперты. Мне нужна будет копия видеоряда. И, Митек, ты завтра сможешь ко мне подъехать? Часикам к десяти, к примеру?

***

Когда на следующий день Митя приехал к Максиму, то застал его в задумчивом расположении духа.

— На, посмотри, — он протянул другу черно-белую распечатку. — Узнаешь?

Митя взял листок, глянул на него и отбросил в сторону.

— Ну да, это вчерашний Дед Мороз.

— Ну-ка, подойди-ка к моему компьютеру, — голос Макса дрожал от волнения.

Митя подошел и посмотрел на монитор. Там был стандартная программа по созданию фотороботов. С экрана на него смотрело лицо вчерашнего аниматора.

— Одно лицо с тем, что на фотографии? — нетерпеливо спросил Макс.

— Ну, — буркнул Митя.

— А если так?

Двумя щелчками мыши он убрал усы и бороду и Митя от неожиданности сел на стоявший рядом стул.

— Не может быть, — просипел он.

— Оказывается, еще как может, — ответил Макс более спокойным голосом.

— Так это тот самый дедок, который лет двадцать назад…

— Угу, — кивнул Максим. — Он самый. Не знаешь, что ему могло понадобиться от нас?

— Понятия не имею, — прошептал Митя. Он никак не мог придти в себя.

— Неспроста этот тип появился у тебя дома, когда там были дети всей нашей компании, кроме моей Вари, — мрачно произнес Максим. — Ох, неспроста.

— Я думал, он давно уже помер…. Что нам теперь делать? — спросил Митя.

— Ты вот что, давай мне адрес агентства, я через них попытаюсь найти место жительство нашего потеряшки. А сам садись на телефон и звони всем. Завтра надо будет встретиться всей старой компанией. Кроме Егора, — тут голос Макса дрогнул. — В общем, найди место и собери всех. Встретимся завтра. Я тебе еще позвоню.

***

Распрощавшись с Митей, Максим связался с агентством и выяснил адрес Деда Мороза. Он не стал заморачиваться с ордером на обыск и отправился по указанному месту жительства так. Тем более, как он знал, личность аниматора сейчас пробивала ФСБ. И почему-то Макс был уверен на все сто процентов, что ничего они на него не накопают. Может, они уже даже побывали в его квартире. В любом случае, нанести визит никогда не поздно.

Удостоверившись, что в подъезде никого нет, он достал набор отмычек и аккуратно вскрыл старую, оббитую черным облезшим дерматином, дверь подозреваемого. Все-таки прав был господин Холмс, когда говорил, что профессия сыщика схожа с профессией преступника.

Аккуратно затворив за собой дверь, он оказался в грязном, захламленном старыми вещами, коридоре. На полу, сверху потрескавшегося бордового линолеума, лежал обтрепанной жизнью полосатый половичок. Направо от коридора были санузел и кухня, прямо — единственная в этой запущенной квартирке комната.

Он начал осмотр с кухни. Такой же пошарпанный линолеум, только грязно-оранжевого цвета, старая и едва не разваливающаяся газовая плита с алюминиевой кастрюлей на одной из горелок. По бокам от кастрюли были видны следы сбежавшего молока. В углу тарахтел допотопный холодильник, а у окна стоял, застеленный дырявой клеенкой, древний стол.

Макс привстал на цыпочки и осмотрел антресоли. Еще мгновение назад ему показалось, что он увидел блеск чьих-то глаз во мраке. Приглядевшись, он понял, что это отражение света от стекла. Кроме пустых трехлитровых банок, там ничего не было. Вернувшись в коридор, он заглянул в санузел. Проржавевшие ванна и унитаз выглядели очень отталкивающе, с порыжевших труб капала вода. И больше ничего. Он зашел в комнату и осмотрелся. Старая панцирная кровать, застеленная коричневым пледом, советский телевизор Березка на шатающемся столике, кривой шифоньер со стопками пожелтевших от времени газет, письменный стол с настольной лампой и полка, заваленная книгами. Хотя нет, там что-то есть.

Макс подошел к полке и принялся ее разглядывать. Сверху над книжками лежала старенькая папка. Он осторожно достал ее и развернул тесемки. Сердце гулко билось в груди. Из нутра старого картона на него пахнула старостью и опасностью. Раскрыв папку, оперативник увидел газетные заголовки. Большинство из них принадлежало желтым изданиям, расплодившемся в конце восьмидесятых, начале девяностых, как грибы после дождя. «ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ ВСЕЙ СЕМЬИ». «СЫН СДАЛ МАТЬ В ПСИХУШКУ, А КВАРТИРУ ПОДЖОГ». «СТАРУШКУ, ЖАЛУЮЩУЮСЯ НА СТРАННЫЕ ГОЛОСА НАШЛИ ПОВЕШЕННОЙ». «МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК СЪЕЛ СВОЮ НЕВЕСТУ».

От этих заголовков Макс поморщился, как от кислого лимона. Вырезки были расположены по датам и последняя заканчивалась октябрем 1994 года, незадолго до их знакомства с этим странным персонажем. Перебирая статьи, он почувствовал что-то твердое и достал коробочку с компакт-диском. С коробочки на него смотрели семь счастливых пони, а сверху стоял заголовок: «Дружба — это чудо!»

Его взгляд буквально прожигал коробочку, а в висках застучали молоточки. Что-то с этим диском было не то. Точнее в этой картинке. Вроде бы счастливые друзья, но если присмотреться…

Если присмотреться, то можно решить. Что глаза у них расширены не от радости, нет, от страха. И рты открыты не в счастливом приветствии, а застыли от криков ужаса. И розовые буквы, совсем не розовые, а…

Прекрати! сказал сам себе Макс и оттер холодный пот, выступивший на лбу.

Он поднял голову в поисках DVD-проигрывателя, но не нашел его. Сунув диск обратно в папку, он завязал тесемки и решил посмотреть его вечером дома. Возможно, обложка просто прикрытие,

ха-ха, веселенькое прикрытие

и на диске может скрываться какая-то информация.

Положив папку в свой портфельчик, он осмотрел кровать, полку под телевизором и шифоньер. Ничего, что могло бы послужить зацепкой, Максим не нашел. Все время, пока он находился в квартире, его не покидало стойкое ощущение, что за ним кто-то следит. Но никаких скрытых камер он не обнаружил. Равно, как и хоть чего-то, смутно похожего на круглый камень. В прошлый раз они смогли остановить этого дедка, по крайней мере, он исчез из их жизни. До этого момента. Надо было остановить его и теперь. Если только дедка уже не остановили странные люди в черном.

«Надо будет спросить у Мити, накопали ли что коллеги из ФСБ», подумал Макс, запирая дверь в это жуткое логово.

***

Заехав домой на обед, Максим бросил папку на стол и, пока Нина разогревала еду, рассеяно смотрел на газетные вырезки. Повертев в руках коробку с диском, он отложил его в сторону, когда жена позвала его за стол.

— Как Варя себя чувствует?

— Уже получше. С бабушкой пошли в больницу. У тебя как? Что там, у Мити, все нормально? — голос Нины был встревоженным.

— Пока не понятно, — с набитым ртом ответил Максим. — Слишком много вопросов.

— Это как-то связано… — начала было женщина, но трель мобильного Макса не дал ей договорить.

Он взял трубку и его лицо изменилось. Он отодвинул тарелку и пробубнил:

— Еду.

Встав из-за стола, он рассеяно поцеловал жену в щечку.

— Надо срочно ехать. Похоже, что нашли подозреваемого.

***

Он остановил автомобиль перед низеньким серым домиком, в котором находился городской морг. Если верить словам следователя из ФСБ, они нашли труп похищенного старика. Максим вдохнул поглубже и вошел в этот дом скорби.

Пока он шел по коридору, перед его глазами вставали картины, которые иногда он хотел забыть. Он видел смерть. И она была ужасной. Она пахла свежей кровью и выпавшими внутренностями жертв преступлений, размазанным дерьмом и блевотиной в уголках рта наркомана, мочой и кислым потом тяжелобольных людей. Но была смерть и с омерзительной гримасой на устах. Как у той совсем молодой пары, которые покончили с собой в ванной, обдолбавшись перед этим какой-то наркотой. Они плавали в красной от крови воде, их тела уже закоченели, а над гладью воды застыли их тошнотворные улыбки. В этих гримасах было что-то зловещее и жалостливое одновременно. Словно в последний момент своей жизни они увидели нечто такое, что их испугало, но мозги, затуманенные отравой, не смогли скрыть весь ужас происходящего.

Недели две после этого Макс не спал, вспоминая жуткие улыбки, этот вызов, эти обвинения, которые говорили, что он слабак, и у него никогда не получится. Что? Не важно. Ты слаб, говорили они. И, возможно, они были правы.

Подавив тошноту, опер вместе со следователем из ФСБ вошел в холодное помещение. Работник морга откинул простыню и Макс посмотрел на труп.

— Это не он, — тихо сказал он.

— Ты уверен? — переспросил следователь.

— Абсолютно. Я… — его голос дрогнул. — Я уверен. Можешь сверить по видеозаписи.

Поговорив с коллегой из ФСБ еще некоторое время, он вышел из морга в весьма скверном расположении духа.

Из мрачных раздумий его вывел звонок. Звонил Митя. Из сумбура слов, льющихся из динамика, он понял только одно — пропала София, дочь Мити.

Домой в эту ночь он так и не попал.

***

— Итак, какой у нас расклад? — Макс с Митей сидели в бильярдной.

Всю ночь он просидел рядом с другом и его женой, пытаясь успокоить обоих. Лишь к утру им удалось заснуть от действия успокоительного и немного поспать. Три часа сна пошли на пользу и Максиму.

Митя весь осунулся, посерел, его руки дрожали, а на небритом лице застыла неизгладимая скорбь.

— Какой? — хрипло переспросил Митя.

— Считаем потери. Первое. Пропал Миша — Пашкин сын. Второе, — его голос дрогнул, — пропала Софа. Третье — дочка Влада стала обладательницей странной игры и непонятным образом удалила отцу почку, отрезала палец Карине, а младшего оставила дурачком на всю жизнь. Это все, что я смог выяснить от него. Когда я звонил, он был под воздействием какого-то успокоительного и не мог адекватно разговаривать.

— Какого? — вяло спросил Митя. — Мне бы оно тоже не помешало.

— Крепись, мужик, я найду Софу, иначе я — не я, — Макс достал сигарету, щелкнул зажигалкой, выпустил струйку дыма и продолжил. — Сашку сдал в психушку и органам опеки его сынок. Кстати. Резонные вопрос — что ему могло дать это чудовище? Для Софии он оставил лошадку, для Лизы набор врача. Миша просто исчез. Но как не крути, он наказал всех четверых.

— Кроме тебя, — тихо сказал Митя.

— Кроме меня, — согласился с другом Макс. — Если бы Варя была на празднике, уверен, ей бы тоже досталось.

— Так что нам делать? — с болью посмотрел на Максима Митя, что тот даже поежился под тяжестью безумного взгляда друга.

— Нам надо подумать, как вернуть все на свои места. Как мы это сделали двадцать лет назад.

— Да? — усмехнулся Митя. — А камень тебе, случайно, старикан не оставлял, как двадцать лет назад? Я до сих пор не могу принять в толк, для чего он это тогда сделал, почему дал нам в руки этот камень!

— Ты же сам слышал, что он сказал, что так будет больнее. Для Дани.

— А стало больнее для нас!

— Нефиг было крошить камень в кабинете труда под прессом! — вспылил Макс.

— Можно подумать, я один додумался до этого!

Митя вскочил на ноги и его глаза налились кровью.

— Нет, не ты один. Мы все, — спокойно ответил Максим. — И, я уверен, что повторись эта ситуация, мы бы поступили точно так же, не взирая ни на что.

Митя сел, тяжело дыша, и закурил.

— В ФСБ что-нибудь известно про этого старика?

— Ничего, — пожал плечами Максим. — Я в морге говорил со следователем, который ведет это дело, он сказал, что паспорт выдан на человека, которого уже двадцать лет как нет в живых. Они поднимали архивные документы и опрашивали знакомых и соседей. Никаких зацепок. Словно в этой квартире никто не жил.

— Гадкая тварь! — Митя стукнул кулаком по столу и опрокинул пепельницу.

По полированной столешнице разлетелся пепел и окурки.

— Твою мать! — выругался он и в отчаянии смахнул все на пол. — Твою же мать!

Раздался звонок телефона, и Максим удивленно посмотрел на дисплей. Звонила Нина.

— Да, Нинусь, — ответил он. — Хорошего мало, сидим с Митькой, думаем, как помочь ему. У вас как? Как Варя себя чувствует? В какую игру играет? Какие пони? На моем столе?

Внутри Макса все похолодело. Он же забыл вчера этот треклятый диск среди записей.

— Зачем она его взяла? Нина! Немедленно забери диск и выключи компьютер. Слышишь…

Ответом был дикий крик, который даже расслышал Митя.

— Что произошло? — его взгляд стал тревожным.

— По-моему, этот сукин сын добрался и до меня.

Максим вскочил с кресла и бросился к выходу.

***

За окном пурга разыгралась не на шутку. Снег облепил лобовое и боковые стекла и щетки не справлялись с работой. Судя по Яндекс-карте, город стоял в одной большой пробке, но до города еще надо было добраться из поселка, где жил Митя. Хотя дороги из поселка, как таковой, при этой непогоде не было — сплошное бездорожье. Кругом лес и ни одной живой души.

Сквозь мельтешение щеток он увидел, что поперек дороги стоит черный тонированный джип. Остановив автомобиль, Максим нажал на клаксон и заморгал дальним светом. Задняя дверь внедорожника раскрылась, и из нее вышел человек. Полы кашемирового пальто цвета мокрого песка развивались под порывами ветра, а короткие черные волосы моментально облепило снегом. Глаза скрывали черные очки.

— Уйди с дороги, — прохрипел Макс и еще раз нажал на клаксон.

Человек встал напротив машины, поднял вверх руку в черной перчатке и махнул ей, приглашая водителя выйти из автомобиля.

Чертыхнувшись, Макс отстегнул ремень безопасности и вышел под непогоду.

— Я сотрудник полиции, — начал он, вытаскивая из кармана служебное удостоверение.

— Нам не нужно Ваше удостоверение, Максим Анатольевич.

— Кто Вы, и откуда знаете мое имя? — он прикрыл глаза рукой, что бы защитить их от падающего снега. — Вы из ФСБ?

— Нет.

— А откуда?

— Не важно, — в голосе незнакомца послышалось нетерпение. — Мы разыскали Вас, что бы передать Вам одну вещь.

С этими словами человек в плаще полез в карман и вытащил оттуда маленький пластиковый прозрачный пакетик, в котором что-то чернело. Он протянул руку и жестом пригласил взять предмет.

— Берите. Я думаю, Вы знаете, что это, и что с этим надо делать.

Поколебавшись с мгновение, Макс протянул руку и взял пакетик. В нем в серебряной оправе лежал круглый черный камень.

— Это то, о чем я думаю? — хриплым голосом спросил он.

— Да, — кивнул незнакомец.

— Откуда мне знать, что это правда? И откуда мне знать, что вы знаете то, что знаю я и мои друзья?

Человек в пальто рассмеялся искренне и непринужденно.

— Максим Анатольевич. Люди из нашего ведомства такими вещами не шутят. То, что знакомо Вам под именем Виктора Авдотьевича уже не существует в этом мире в той форме, в какой Вы видели его на видеозаписи в момент задержания. От него осталось только это, что Вы держите в руках. Поэтому не глупите. Забирайте, и делайте то, что сделали двадцать лет назад.

— Откуда Вы все это знаете и почему я должен Вам верить?! — пытаясь перекричать ветер, проорал Максим.

— Я отдаю Вам это только потому, что бы Вы сами, своими глазами удостоверились в том, что Ваша семья и Ваши друзья вне опасности. И никогда, слышите, никогда не пытались найти ни Виктора Авдотьевича, ни нашу организацию. Просто сделайте то, что должны были сделать. И сожгите ту папку, вместе со всем содержимым.

— А дети?

— Все придет на круги своя, когда Вы закончите. Прощайте.

С этими словами незнакомец сел в автомобиль, из-под колес джипа полетели комья снега, внедорожник развернулся и скрылся в снежной мгле.

Некоторое время Максим стоял и смотрел в белую пустоту, сжимая в руках холодный круглый камень. Наконец он очнулся, стряхнул с головы и плеч снег и сел за руль.

Что надо делать, он знал очень хорошо. И мог вполне справиться с этим сам.

***

— Папа, а куда мы едем? — Варя крутилась на заднем сиденье автомобиля и разглядывала заснеженные улицы города.

— Я же говорил, что на Рождественскую елку, — Максим посмотрел в зеркало заднего вида и улыбнулся.

— Мы не опоздаем? — Нина с тревогой посмотрела на часы.

— Не переживай, успеем, без нас точно не начнут! — весело ответил Макс.

— А кто там будет? — Варя не могла усидеть на одном месте.

— Там будут твои подруги: София и Лиза. А так же Миша, и Антон, и маленький Ваня. Они хорошие мальчики, надеюсь, ты с ними подружишься.

— А тетя Карина, которая с отрезанной рукой, там будет? — непринужденно спросила девочка.

Максим и Нина переглянулись и женщина ответила:

— Не рукой, а пальцем. Ей палец уже пришили, доченька, и он у нее, как новый.

— Знаю, — беззаботно махнула она рукой и ее глаза округлились. — Но я про руку спрашиваю. Мне сегодня ночью приснился очень страшный сон!