Словно по мановению невиданной силы, недавняя предосенняя прохлада куда-то испарилась, и над путниками повис раскаленный солнечный диск. Земля, по которой не так давно шагали путники, превратилась в обжигающий сквозь плотную обувь горячий песок, и в нем вязли ноги.

Спустя три часа городок остался позади, и за все это время Ахальо и Егор не встретили ни одного путника, ни единого каравана. Сильно хотелось пить, но Ахальо предупредил мальчика, что на воду лучше не налегать, так как идти будет тяжело. Вот Егор и терпел, бормоча под нос ругательства, которые успел узнать в своем возрасте. Еще час назад они с чародеем сняли рубашки и шли по пояс голыми. Солнце нестерпимо обжигало кожу, но идти в одежде было невыносимо, за пять минут она пропиталась потом и пылью, от чего тело зудело сильнее, чем от ультрафиолета.

— Ты что там бормочешь? — задыхаясь, спросил Ахальо, оттирая пот, струившийся по лбу.

Он машинально потянулся к кожаной фляжке с водой, но, передумав, сунул руку в карман и достал коробочку с папиросами. Открыв деревянный портсигар, чародей подумал, затем решил, что курить не стоит, закрыл ее и спрятал обратно.

— Ничего, — мотнул Егор головой и спросил: — Почему так жарко? Вроде дело к осени шло, прохлада, дождики, а тут прям Сахара какая-то.

Ахальо поправил тюк с вещами на плече, подумал и медленно произнес:

— Ну-у, ты же знаешь, это изменения. В изменениях всегда так.

— Не знаю, — мотнул головой Егор. — Я вообще никогда раньше об изменениях не слышал! И вообще, что это за место такое?

Чародей вновь сунул руку в карман, вынул портсигар и, тяжело вздохнув, достал папиросу. Закурив, он выпустил струйку дыма из ноздрей и попытался выудить из памяти поход шестилетней давности, когда они с отрядом наемников шли через изменения в первый раз. Их тогда вел опытный проводник. Сколько ему заплатили, Ахальо не знал, но артефактами тот мужичок сыпал буквально направо и налево, сдабривая каждое свое действо обильными пояснениями. Благо, он был словоохотливым малым. Помолчав некоторое время и подбирая слова, Ахальо вскоре произнес:

— Понимаешь, никто толком не может сказать, что такое изменения. Есть легенда, что здесь когда-то были обители богов. И боги, чтобы спрятать место своего пребывания от простых смертных, устраивали мороки, способные сбить с пути любого, кто отважится подойти очень близко к их чертогам.

Чародей вытащил папиросу изо рта, подул на тлеющий кончик пепла, затем покрутил ее в разные стороны, после чего вновь сунул в уголок рта и затянулся.

— Мороки эти бывают разными. Но никто не может объяснить природу того или иного морока, а значит — найти рецепт борьбы с ними. Порой ты идешь через раскаленную пустыню, как мы сейчас, а порой пробираешься сквозь снежный буран, хотя вышел в середине лета. Бывает, зарядят дожди, а бывает, ты умираешь от жажды.

Ахальо машинально похлопал ладонью по фляге с водой и продолжил.

— Горы тут сменяются морями, а моря пустынями, после которых путь тебе заграждает лес. И каждый раз, идя по одному и тому же пути, ты никогда по нему не пройдешь дважды. Допустим, мы сейчас идем через пустыню, а следующий караван, вышедший из города через полчаса после нас, вполне может продираться сквозь заросли леса. И тут нет никакой системы, никакой закономерности, все это происходит хаотично.

С широко раскрытыми от удивления глазами Егор, забывший про жажду, слушал мужчину и впитывал сказанные слова, словно песок впитывает в себя воду.

— Но это полбеды, — Ахальо щелчком пальцев отбросил окурок в сторону и выпустил из легких остатки дыма. — Самое неприятное заключается в другом. В том, что эти изменения могут читать твои мысли.

С этими словами Ахальо постукал костяшками пальцев себя по лбу.

— Непонятно, как они туда забираются, но, поверь, малец, они вытаскивают из самой глубины твоих потаенных мыслей самые ужасные и самые крамольные.

— Это как? — не понял мальчик.

— А так, — усмехнулся чародей. — Ты можешь стать тем, кем хочешь, а можешь тем, кем боишься быть. Ты остаешься один на один со своими страхами и мыслями. И от твоих мыслей зависит — выживешь ли ты назавтра или нет.

Егор тяжело сглотнул и спросил:

— Но ведь как-то же ходят через эти изменения?

— Ходят, — кивнул Ахальо. — Используют артефакты, магию и ходят. Но системы никакой нет, никогда не знаешь, что ожидать от изменений в следующий момент.

Он остановился, оттер пот со лба, поправил мешок и зашагал дальше. Егор шел рядом и молчал, что-то обдумывая. Наконец он прервал молчание:

— А мы как пройдем через изменения? У Вас же есть артефакты, правда? Ведь Вы — чародей.

Мальчик с такой надеждой посмотрел на Ахальо, что тот поежился под этим доверчивым взглядом, словно от холода.

— Конечно, малец, пройдем. Мало того, что я чародей, так я еще когда-то учился на демонолога. Со мной не пропадешь.

Он ободряюще подмигнул Егору. Егор кивнул, и они зашагали дальше.

Солнце буквально сошло с ума — оно неумолимо палило с выцветшего голубого покрывала небосвода и выжигало все на песчаной поверхности, раскинувшейся вокруг путников. Егор буквально обессилел от удушающей жары. Смертельно хотелось пить, и мальчик до последнего следовал совету чародея, но уже не было сил терпеть. Он снял с пояса небольшой бурдюк с остатками воды, развязал его и буквально присосался к горлышку. К его разочарованию, в рот ему попала буквально пара капель — он и не заметил, как опустошил флягу несколько часов назад. Мальчик привязал пустой бурдюк обратно к поясу и вопросительно посмотрел на чародея.

— У Вас осталась вода? — буквально прохрипел Егор.

— Конечно, — откашлявшись, ответил Ахальо и достал свой бурдюк.

Но к разочарованию путников тот тоже оказался пустым.

— Вот демоны, — выругался Ахальо. — Он же вот только был полным. Когда я успел выпить всю воду?

Чародей озадаченно вертел в руках фляжку, пытаясь сообразить, куда подевалась жизненно необходимая жидкость.

— Это, должно быть, изменения, — вздохнул чародей. — Что ж, коль вышла такая ситуация, предлагаю сделать привал и отдохнуть, пока я буду добывать воду.

Егор облегченно вздохнул и тут же уселся на горячий песок.

— Тенек нам не помешал бы, — пробормотал мальчик.

— Согласен, — кивнул чародей, сбросил с плеча мешок и тут же принялся в нем копошиться.

Спустя некоторое время на свет были извлечены холщовый сверток и три палки. Егор с любопытством посмотрел на приготовления чародея. Палки оказались телескопическими, а сверток превратился в основу для шатра.

— Ух ты, — присвистнул Егор. — Настоящая палатка!

— А? — вопросительно посмотрел на мальчика Ахальо. — Это шатер. Недавняя разработка ремесленников из Высь-Града. Клянусь, тот чувак, что придумал и запатентовал такую классную штуку, немерено разбогател.

— Угу, — кивнул мальчик, наблюдая за тем, как мужчина раздвигает телескопические трубки и устанавливает шатер, похожий на индейский вигвам.

Когда было закончено, чародей пригласительным жестом показал на палатку:

— Можешь залазить, малец. Не думаю, что в нем будет прохладней, но от солнца он точно защитит.

Егор пригнулся и на коленках вполз в тень шатра. Плотная холщовая ткань надежно закрывала от солнца. И несмотря на спертый воздух, мальчик испытал облегчение, скрывшись от обжигающих лучей дневного светила. Постелив на песок майку, мальчик уселся на нее и, приоткрыв полы шатра, принялся смотреть на манипуляции чародея.

Ахальо же, разложив у палатки свой чародейский инвентарь, прикрыл веки и на мгновение задумался. Затем он раскрыл глаза, хлопнул себя по щекам, словно приводя в чувство, и принялся тасовать склянки, наполненные разными чародейскими порошками.

— Так, что тут у нас, — пробормотал мужчина, беря в руки очередной пузырек и рассматривая его сквозь слепящие солнечные лучи. — Сухое молоко трехлетнего единорога. Нет, не пойдет. — Он отставил склянку в сторону и взялся за другую. — Аромат газов василиска. Фу, для чего вообще эта гадость нужна? — Чародей брезгливо отставил баночку и взялся за третью. — Вытяжка из семян горького разлучника, настоянная на моче двухголового пятилапника. Нет, отворотное зелье мы не делаем. Так, что дальше? Остриженные пряди волос девственницы после первой брачной ночи. Так, это подойдет. Дальше. Опилки шестицветника, поливаемого трехпроцентным раствором желчи мандрагоры. Конечно, это не восьмицветник, но лучше он, чем без него.

Еще один пузырек был отставлен в сторону.

— Так, — пробормотал Ахальо, потирая руки, после чего достал папиросу и закурил. — Чего мне не хватает? Дождевой червь был бы к месту, но раз его нет, вполне подойдет порошок тыквенных опарышей.

При этих словах Егор почувствовал мимолетный приступ тошноты и не смог не заметить брезгливость, перекосившую лицо чародея.

— Теперь полный дом, — проскрипел мужчина трескучим от жажды голосом.

Он сгреб в кучу лишние пузырьки и ссыпал их в шелковый черный мешочек, благородно выделяющийся среди остальных вещей чародея. Затем снял с пояса опустевший бурдюк из-под воды, развязал его и пристроил между ног так, чтобы горлышко было открыто. После чего Ахальо принялся брать в руки по очереди пузырьки со снадобьями. Открывал их и понемногу ссыпал в кожаный сосуд. Когда все ингредиенты были засыпаны, он простер руку с зикхом на запястье над бурдюком, закатил глаза, откашлялся и принялся что-то говорить заунывным голосом нараспев. Слова вязли в раскаленном воздухе, словно в густом сиропе. От охрипшего замогильного голоса чародея у Егора стали слипаться глаза, и мальчика начало клонить в сон.

Сквозь полузакрытые глаза Егор вначале увидел легкую вспышку, наподобие юркой хвостатой молнии, голубенькой змейкой вырвавшейся из кожаного амулета чародея, затем пронесшейся вокруг его пальцев и скрывшейся в темном отверстии бурдюка. Увиденное зрелище привело мальчика в чувство, и он от удивления широко распахнул глаза. Обмякший до этого бурдюк принялся раздуваться, словно в него вливали воду. Его бока расширялись, и он едва не упал, подхваченный заботливой рукой чародея.

Закончив заунывный мотив, Ахальо с усилием приподнял полный бурдюк, потряс его и радостно воскликнул:

— Получилось! — обернувшись в сторону Егора, он подмигнул мальчику и прокричал вновь: — Получилось! Ты видел?

Егор резво кивнул и с нетерпением на четвереньках выбрался из палатки, чтобы попробовать чародейской воды. Он уже протянул руки, как мужчина предостерегающим жестом остановил мальчика.

— Погодь, — сказал он, — для начала я сам попробую, все ли получилось как надо.

Егор тяжело сглотнул вязкую слюну, появившуюся во рту, но ничего не сказал, лишь с жадным любопытством уставился на чародея.

Ахальо, правой рукой поддерживая бурдюк за дно, припал к горлышку и сделал несколько глубоких глотков. Кадык на его небритой шее заходил вверх-вниз. Оторвавшись от сосуда, он выдохнул и, переведя дух, прохрипел:

— Знатное вино получилось.

Глаза чародея засверкали веселым задорным блеском, а на потрескавшихся губах заплясала лукавая улыбка.

— Малец! — воскликнул чародей. — Ты себе и представить не можешь, чего я наколдовал! На, держи!

Он сунул в руки опешившему Егору тяжелый бурдюк и захлопал в ладоши, а затем принялся хлопать себя по бокам, бедрам и ляжкам. Мальчик осторожно поднес флягу к носу и принюхался. В нос ударил запах перебродившего виноградного сока. Осторожно, чтобы не перевернуть бурдюк, он приподнял его и набрал жидкость в рот. На вкус вино показалось сладким. Осторожно сделав глоток, мальчик почувствовал, как обжигающая жидкость потекла по пищеводу, что сразу же вызвало приступ удушающего кашля. Отставив сосуд в сторону, Егор согнулся пополам и, выблевав проглоченное вино, принялся сотрясаться в конвульсиях.

Ахальо, с изумлением посмотрев на мальчика, с обиженным видом подобрал бурдюк и сделал еще несколько больших глотков.

— Зря ты так, — изрек он после того как, закончив кашлять, мальчик поднял на него красное в слезах лицо. — Вино хорошее. Хотя… мал ты для него еще, по ходу дела.

Сделав еще два глотка, Ахальо убрал бурдюк в тень шатра, упер руки в боки и пьяным взглядом уставился на мальчика.

— Та-а-к, — протянул он. — Я жажду утолил. Ну да боги с этим. С тобой-то что делать?

Егор беспомощно посмотрел на чародея и пожал плечами.

Раскачиваясь с пятки на носок, Ахальо поглаживал бородку и о чем-то думал. Хоть он и морщил усердно лоб, в голове у него мелькала только одна мысль: как наколдовать добавки. Наконец он остановился и, подняв палец вверх, сказал:

— О, я, кажется, придумал.

Пьяно покачиваясь, он нагнулся к сапогу и вытащил ритуальный нож. Некоторое время Ахальо рассматривал клинок со всех сторон, словно впервые его увидел, затем тяжело вздохнул и резанул костяным лезвием по запястью. Кожа лопнула, и брызги алой крови выплеснулись на сухой песок.

— Твою же мать! — зашипел чародей, пританцовывая на правой ноге. — Больно же.

Он комично подул на образовавшуюся рану и, словно что-то вспомнив, остановился, и вновь поднял указательный палец целой правой руки вверх.

— О! Сейчас.

Заплетающимся языком он принялся хрипеть страшные и непонятные Егору слова. Это продолжалось с минуту. Закончилось все громкой гортанной фразой, которую Ахальо прокричал, приподнявшись на носочки, после чего со свистом выпустил воздух из легких и в изнеможении опустился на раскаленный песок прямо напротив входа в шатер. Усевшись, он рассеяно посмотрел на мальчика.

Песок между ними начал шевелиться и вскоре превратился в небольшой вихрь. Маленький торнадо с бешеной скоростью пронесся вокруг ошалевшего от увиденного чародея и с легким хлопком превратился в густые клубы сиреневого дыма. Дым постепенно осел, и Егор с содроганием увидел жуткое существо. Оно было невысокого, с Егора, роста. На плоской, прилипшей к коренастому туловищу, голове мутно поблескивали огромные навыкате глаза, а на плоском затылке сидела щетка коротких жестких волос, умудрившихся кое-где скататься в колтуны. Из кривого рта с растрескавшимися губами выглядывали загнутые вверх и вниз клыки, подбородок же украшала лиловая, с воробьиное яйцо, бородавка. На пальцах коротких, словно обрубки, рук желтели длинные поломанные ногти. Впрочем, на таких же обрубках-ногах ногти были не короче. Шмыгнув свернутым набок носом, существо грозно посмотрело на Ахальо.

— Здрасти, — икнув, прошептал чародей.

— И тебе не кашлять, — сиплым, словно пропитым, голосом пролаяло существо. — Похмелиться не найдется?

— А? — не поняв, спросил Ахальо.

— Выпивку гони, — просипел демон и жадно потянулся к бурдюку с вином.

— Мое, — чародей отодвинул бурдюк за спину и уже более уверенно посмотрел на существо. — А ты кто такой, собственно говоря.

Застыв с вытянутыми руками, демон недоверчиво покосился на мужчину, наклонил голову набок и пролаял:

— А ты наглец, как я погляжу, да? Сам позвал и сам не знаешь, кого позвал?

Ахальо почесал свой выдающийся нос и смущенно ответил:

— Ну, я вообще-то демона воды вызывал, насколько я помню.

Услышав это, демон запрокинул голову и, словно поперхнувшись, засмеялся.

— Не, ну надо же, демона воды! Ах-ха-ха! Не жажды, да? Воды?! Ах-ха-ха!

Ахальо неуверенно отодвинулся в сторону шатра и, прикрыв глаза рукой, прошептал:

— Неужто белую горячку схватил? Говорили мне, не пей с утра. Вот он результат.

Тяжело вздохнув, чародей обернулся к Егору и спросил:

— Ты видишь это?

Вместо ответа мальчик кивнул.

— Точно? — недоверчиво переспросил чародей.

— Вижу, — нетерпеливо ответил Егор. — А что это?

Почесав затылок, чародей ответил:

— По-моему, демон. Я сейчас.

С этими словами он припал к бурдюку, сделал три больших глотка, оттер рот запястьем руки, встал на ноги и подошел к демону, который едва доставал ему до груди.

— Послушай, демон, — просипел Ахальо вновь начавшим заплетаться языком. — Нам бы водички немного, а?

Демон перестал смеяться и грозно посмотрел на чародея.

— Я тебе что, водовоз?

— Нет, — пожал плечами мужчина. — Просто я подумал, что…

— Ты что, думать можешь? Прикольно, — демон с интересом посмотрел на Ахальо. — А я думал, после этой штуки мозг напрочь отшибает.

Демон ткнул желтым обломанным ногтем в сторону бурдюка и облизнулся. Ахальо посмотрел на флягу, которую держал в руках, и его лицо расплылось в широкой дружелюбной улыбке.

— А, да, эта штука — что надо! — он потряс бурдюком, наслаждаясь бульканьем вина. — Хочешь попробовать?

Демон плотоядно облизнулся.

— Не откажусь.

— На, держи, дружище!

Ахальо протянул бурдюк демону и тот, взяв в руки сосуд, сделал пару глотков.

— Пойло что надо, — причмокивая губами, пролаял демон.

— Еще бы, — согласился Ахальо. — Высший класс.

Демон блаженно прикрыл глаза и тихонько начал петь:

Ахальо улыбнулся и подхватил песню.

Следующая строфа песни была настолько неприличной, что Егор покраснел до ушей. Ахальо, допев последнюю строчку, расхохотался так, что из его глаз брызнули слезы.

— Неплохо получилось, слушай, — задыхаясь, сказал чародей и панибратски ткнул демона кулаком в коренастое плечо. — Кстати, как тебя величать-то?

Демон подозрительно покосился на мужчину и издал серию неприличных звуков.

— Хорошо, — кивнул в ответ Ахальо. — Я буду тебя называть просто Пук, согласен?

Демон что-то проворчал, и Ахальо захлопал в ладоши:

— Ну вот и договорились, — почесав свой нос, чародей добавил: — А давай теперь споем другую песню? Про пьяного менестреля? Ну, тот, который…

— Не-а, — зевнул демон и отстранил чародея рукой, поглядывая в сторону палатки.

Встретившись взглядом с демоном, Егор вздрогнул и забился в самый темный угол, взгляд у демона оказался слишком тяжелым и напугал его.

— А эт кто у тебя? — пьяно икнув, Пук ткнул пальцем в сторону мальчика.

— А, так, пассажир один, — развязно ответил Ахальо, попытавшись дружески приобнять демона.

Демон беспардонно шлепнул мужчину по рукам и буркнул:

— Отвали.

Ахальо удивленно выпучил глаза и спросил:

— Ты чего?

Проигнорировав вопрос, Пук сделал несколько шагов в сторону палатки. Егор замер от ужаса и задержал дыхание.

— Эй ты, я к тебе обращаюсь, — пьяным дерзким голосом прокричал чародей.

Демон повел плечами, но не обернулся и даже не остановился. Он угрожающе надвигался на палатку.

— Ну ты, говно, иди сюда! — Ахальо где-то выкопал из барханов камень и швырнул его в спину демона.

Чудовище вздрогнуло и обернулось.

— Ты что, офонарел? — прорычал Пук и двинулся в сторону нахала.

— Давай, тронь меня, только попробуй, — спокойно произнес Ахальо, когда демон занес над ним свою лапу.

Пук попытался ударить чародея, но не смог. Он колошматил по нему, но лапы натыкались на невидимую преграду.

— Что, кусок дерьма, забыл, что демон не может причинить вреда тому, кто его вызвал?

Демон взревел и заколотил руками себя по груди. Затем он наставил указательный палец на чародея, что-то проворчал и с хлопком утек в песок.

— Ха, — усмехнулся Ахальо и тут же со стоном опустился на песок, обхватив голову руками. — Сука! — запричитал он, сжимая виски ладонями.

Егор высунулся из палатки и с испугом посмотрел на мужчину.

— Что случилось? Демон ушел?

Ахальо простонал и поднял внезапно покрасневшие глаза на мальчика.

— Ушел… Малец… Будь другом… Бурдюк вина…

Чародей ткнул рукой в сторону фляги с вином, валявшейся в полуметре от мужчины. Егор выбрался из палатки и, подобрав бурдюк, сунул его в руки чародею. Тот, не говоря ни слова, припал к горлышку, но тщетно — сосуд был пуст.

— Гад, — прошептал Ахальо и прикрыл глаза.

— Что случилось? — нарушил молчание Егор.

Чародей встрепенулся, открыл глаза и прошептал:

— Этот Пук, мать его демониха, перед своим отбытием заставил меня протрезветь… сволочь, — тихо прошептал Ахальо, проведя рукой по лицу. — Малец, ты не представляешь, как мне хреново…

Со стоном мужчина приподнялся и пополз в сторону палатки. Егор стоял и с удивлением смотрел на распластавшегося на горячем песке чародея. С трудом добравшись до спасительного тенька, Ахальо перекатился на спину и невидящим взглядом вперился в потолок шатра. Сильно болела голова, к горлу подступила тошнота, а во рту пересохло.

— Воды бы… — тихо прошептал чародей. — Воды…

Егор подбежал к мужчине и присел на корточки.

— Вам совсем плохо, да?

Ахальо облизал потрескавшиеся губы и проговорил:

— Не то слово, малец… Я просто подыхаю…

Немого помолчав, словно обдумывая какую-то мысль, он продолжил:

— Малец, сейчас я буду тебе говорить, что делать, а ты не мешкай, подноси, что скажу… Попробую еще раз воду наколдовать…

С трудом проговорив это, Ахальо со стоном опустился на песок и мученическим взором продолжил сверлить потолок шатра.

Егор кивнул и вскоре приволок вещевой мешок чародея.

— Я готов, — тихо сказал он, выжидающе посмотрев на Ахальо.

Издав очередной стон и подавив волну подступившей к горлу рвоты, Ахальо приподнялся на локтях, прикрыл глаза, нахмурил лоб и принялся что-то бормотать себе под нос.

— Я не слышу, — обиженным голосом сказал Егор.

Чародей буквально прожег мальчика взглядом, прочистил горло и забормотал уже громче:

— Найди шкатулку с волосами.

Егор запустил руку в недра мешка и принялся там ковыряться. Выудив коробочку, он раскрыл и, увидев прядь волос, кивнул:

— Есть.

Ахальо тяжело вздохнул, вновь наморщил лоб и сказал:

— Так, теперь склянку с опилками. Только будь внимателен — есть опилки желтоватые, а есть красноватые, не перепутай.

Егор, высунув язык от сосредоточенности, выудил с пару десяток всяких разных пузырьков, колбочек и бутылочек, расставил их в ряд и принялся рассматривать. Один бутылёк с опилками он нашел сразу, он был розоватого цвета. А вот со вторым вышла незадача — мальчик отобрал целых три пузырька, похожих на опилки.

— Тут три пузырька, — виновато сказал мальчик, показывая на находку руками.

Издав протяжный стон, чародей повернул голову и, неопределенно махнув рукой на пузырьки, прошептал:

— Малец, не зли меня. Ты ослеп, что ли? Вон то — щупальце кракена сушеное и перетертое с глистами пятилапника, а то — водоросли крестовинно-поперечные. Неужели непонятно?

Егор в растерянности посмотрел на пузырьки, пожал плечами и, методом исключения, опираясь исключительно на жесты чародея, отобрал один из пузырьков.

— Готово, — вздохнул мальчик и вновь выжидающе посмотрел на мужчину.

— Та-а-ак, что там у нас дальше? — Ахальо прикрыл глаза и засопел. — Ах да, опарыши. Малец, посмотри бутылочку из темного стекла с бежевым порошком. Нашел?

Егор с проворством наперсточника перебрал все темные пузырьки, поочередно открывая их и разглядывая цвет порошка. Отобрав нужный, он отставил его в сторону и посмотрел на чародея.

— Что дальше?

Ахальо приподнял голову, мутным взглядом красных глаз посмотрел на отобранные ингредиенты и пробормотал:

— Тащи все это сюда… и бурдюк не забудь.

Егор поднялся на ноги, сгреб в охапку пузырьки и расставил их рядом с чародеем, после чего приволок пустую флягу.

Сделав тяжелый вздох, Ахальо приподнялся на локтях и дрожащей рукой принялся открывать пузырьки. Глаза, превратившиеся в маленькие щелки, с трудом различали предметы, и он пару раз просыпал порошок из темной бутылки мимо горлышка фляги. Когда все было завершено, мужчина кое-как уселся на корточки, откашлялся, завязал горлышко бурдюка и, запинаясь, начал произносить заклинание. Слова, словно тяжелые капли дождя, срывались с его губ и растворялись в вязкой духоте шатра. При последней фразе Егор вновь увидел мираж молнии, после чего Ахальо замолчал и выжидающе посмотрел на бурдюк.

Обвисший и сморщенный, он вдруг начал выпрямляться, пока не заполнился до краев. По крайней мере, это выглядело так, что пустой до этого бурдюк внезапно стал полным.

— Получилось? — тихо спросил Егор.

Чародей кашлянул и ответил:

— Сейчас посмотрим.

Трясущейся рукой он развязал горлышко, приподнял сосуд и, припав к фляге, сделал глоток. После чего его глаза увеличились практически в два раза и едва не вылезли на лоб. Отвернувшись в сторону, Ахальо с шумом выплюнул жидкость и закашлялся.

— Твою же мать! — выругался он, и Егор почувствовал кислый запах, бьющий в нос.

Вонь тут же вытеснила и так не свежий воздух и принялась в буквальном смысле душить путников. Не прекращая кашлять, Ахальо на четвереньках выполз из шатра, Егор устремился вслед за ним, под лучи палящего и обжигающего солнца.

— Что это было? — отдышавшись, спросил мальчик.

— Уксус, — прохрипел чародей, все еще отплевываясь от пойла.

— Уксус? — переспросил Егор.

— Ну да, уксус, — невесело покачал головой Ахальо. — А должно было получиться вино.

Он с подозрением посмотрел на флягу, которую все еще сжимал в руках. Затем подбросил бурдюк в воздухе и заехал по нему ногой, пнув далеко в сторону. Кожаный мешок сделал сальто, переворачиваясь в воздухе, и упал, зарывшись в песок.

— Надоело! — Ахальо переменился в лице и с ненавистью посмотрел на палящее солнце. — Как же все надоело!

Он потряс кулаками в бессильной злобе, затем нагнулся и вытащил из-за голенища ритуальный нож, испачканный в собственной крови. Этот жест почему-то напугал Егора.

— Что Вы собираетесь сделать? — тревожно спросил мальчик.

— Демона вызвать, — зло ответил чародей.

— Зачем?

— Сам не знаю! Но вызову самого свирепого и злого, клянусь богами!

Хриплый крик чародея разнесся по вязкой пустыне и замер вдалеке, отчего по покрытой потом спине мальчика пробежал холодок страха.

— Может, не надо? — робко спросил он.

— Отвали, малец, — прорычал Ахальо, занеся нож над искромсанным запястьем.

Мальчик зажмурился и в страхе отвернулся в сторону. Ахальо полоснул по руке, и, как только кровь коснулась лезвия, буквально заорал на гортанном наречии, вызывая демона.

Когда его голос сорвался, Егор открыл глаза и посмотрел на чародея. Тот стоял посреди пустыни и с вызовом смотрел на выцветшее голубое небо. Солнце все также палило сверху, с равнодушием поглядывая на путников. Затем воздух дрогнул, и это движение холодком страха отозвалось в животе мальчика.

Движение усилилось, и вот уже порыв ветра растрепал волосы чародея, срывая закрепленную палатку с ее места.

— Наконец-то! — с безумным веселием прокричал Ахальо.

Егор с беспокойством завертел головой. Небо потемнело, и гряда тяжелых туч набежала на бывшее минуту назад безмятежным небо. Раздался оглушающий гром, сверкнула молния, и поток дождя, словно там, наверху, сорвали все краны, хлынул на путников. От неожиданности Егор закричал. Но это был крик не столько страха, сколько неожиданности. Прохладная вода жесткими каплями била его по разгоряченной коже, смывая пот и грязь. Открыв рот, мальчик подставил свое лицо струям дождя, пытаясь утолить долгую жажду. Он принялся бегать под потоками ливня, радостно размахивая руками и размазывая капли по лицу.

Ахальо стоял понурый. По его лицу струились потоки воды, волосы вымокли и паклей свисали на плечи. Затем, встрепенувшись и словно очнувшись ото сна, чародей поднял пустой бурдюк, раскрыл его и принялся набирать воду. Едва первые капли упали внутрь сосуда, налетел очередной порыв ветра, тучи буквально растворились, и лучи солнца вновь легли на мокрый песок, в момент высушив его до пыли.

Словно оплеванный и освистанный толпой, Ахальо стоял с так и не наполненным водой бурдюком под лучами палящего солнца. Он растерянно посмотрел вначале на сосуд, затем задрал голову кверху и с ненавистью швырнул бурдюк в песок. После чего сунул руку в карман и вытащил мокрую от дождя коробочку с сигаретами. С легким щелчком он раскрыл портсигар и вытащил размякшую от влаги папиросу. С презрением в глазах покрутил ее в длинных пальцах, скомкал, со злостью бросил под ноги и принялся топтать башмаками.

Егор тихо подошел к чародею и осторожно коснулся его руки.

— Не надо, — тихо попросил мальчик.

Мужчина вздрогнул от неожиданности и с промелькнувшей в глазах беспомощностью посмотрел на Егора.

— А? — переспросил он и неловко улыбнулся. — Это ты, малец? Ничего, все хорошо.

При этих словах Ахальо ссутулился и как-то весь обмяк. Он еще раз посмотрел на солнце, заметно склонившееся к горизонту, и поежился.

— Сдается мне, что скоро сядет солнце, и заметно похолодает. Давай-ка займемся палаткой, малец.

Посмотрев на раскрытый портсигар с мокрыми сигаретами, чародей тяжело вздохнул, захлопнул крышку и спрятал коробочку в карман штанов. После чего подобрал наполовину зарывшийся в песок бурдюк, стряхнул с него песчинки и поплелся в сторону повалившегося от ветра набок шатра.