Егор проснулся от гула спорящих голосов. Подняв голову, он повертел онемевшей шеей, стараясь разогнать кровь по жилам, и посмотрел на источник шума. В центре камеры под лучами уходящего солнца, скупыми лучами проникающего сквозь забранное решетками окно, на соломенных тюфяках сидели, сгрудившись в кучу, трое заключенных и Ахальо. Двое сидельцев, одним из которых был козлобородый, сидели чуть поодаль и горячо жестикулировали.

В руках мужчин Егор увидел какие-то засаленные бумажки с цветными рисунками. Встав на ноги, он тихонько подошел к чародею и заглянул ему через плечо. Похоже на карты. Только квадратные. И из кожи. И вместо привычных мальчику значков — совсем другие. Какие-то животные и насекомые, растения и звезды.

Губы чародея беззвучно зашевелились, он выхватил карту с изображением непонятной рыбы-крокодила с двумя звездами и бросил ее в центр. Сидящий напротив него абсолютно безволосый уголовник с тремя шрамами на груди усмехнулся, обнажив щербатый рот, и бросил карту с изображением животного, у которого вместо хвоста торчала лапа, а над ним были намалеваны четыре звезды. Его товарищи радостно загоготали, и безволосый спросил:

— Чем это будешь крыть, чародей?

Ахальо с грустью посмотрел на свои карты и с отчаянием швырнул кожанки на тюфяк. После чего, бормоча проклятия, стянул кафтан и бросил его рядом. И только тут Егор увидел, что там лежат остальные вещи его спутника: портсигар, нож, щетка, сапоги и несколько грошей.

— На что теперь будешь играть? — прищурив взгляд, спросил противник.

Ахальо похлопал себя по бокам и, хлопнув по ляжке, сказал:

— Вот, мои штаны, против рубахи. Идет?

Уголовники переглянулись, и безволосый кивнул:

— Идет. Сдавай карты.

Чародей сгреб в кучу кожанки, помусолил их и раздал между всеми. Играли, насколько мог судить мальчик, пара на пару. Ахальо против безволосого, а те, кто сидели у них по бокам — толстяк с отталкивающим бородавчатым лицом и однорукий калека, друг против друга.

Посмотрев на свои карты, Ахальо взял еще одну, а потом еще две. Затем отобрал три карты и, перевернув картинкой вниз, передал их однорукому, сидящему справа от него. Все игроки сделали практически то же самое, различие было лишь в количестве карт.

Подняв карты, доставшиеся от бородавочного, Ахальо посмотрел на них, покривился и отобрал из своей стопки две карты. Процедура повторилась еще три раза таким образом, что игроки поменялись в общей сложности четыре раза.

Заглянув в полученные на последнем круге карты, Ахальо тихо выругался и сбросил кожанки на землю. Бородавчатый хохотнул и тут же умолк. Безволосый пожал плечами и, ткнув пальцами в штаны чародея, приторно пропел:

— Снимай портки, чародей.

Поежившись, словно от колючек, Ахальо расшнуровал пояс и стянул штаны, оставшись в одном исподнем. Зияя чернотой щербатого рта, уголовник сгреб добычу и самодовольно расхохотался. Затем он сгреб колоду карт и уже было собрался встать, как Ахальо тихо проговорил:

— Я бы хотел отыграться.

Безволосый с недоверием посмотрел на него.

— Отыграться? — переспросил он. — А что на кон ставить будешь? Свою девственность?

От этой фразы его сокамерники загоготали, подталкивая друг друга локтями.

— Его, — также тихо сказал Ахальо и ткнул в сторону Егора пальцем.

Мальчик буквально онемел от неожиданности. Осознание ужаса происходящего накинуло на него покрывало мелкой дрожи. Едва управляя собой, он на негнущихся ногах подошел к Ахальо и тихо прошептал:

— Пожалуйста, не надо… Не делайте этого…

— Ну, так как? — не обращая внимания на мальчика и заглядывая в глаза безволосому, спросил чародей.

Сделав неприличный жест в области паха, уголовник осклабился и сказал:

— А взамен что хочешь?

— Все, что проиграл, — голос чародея не поднялся ни на тон.

Сделав вид, что он думает, безволосый почесал лысый череп и, хлопнув себя по ляжкам, сказал:

— Уговорил. На, сдавай!

Он швырнул колоду кожанок к голым ногам чародея.

— Пожалуйста, — голос Егора дрожал, он готов был вот-вот разрыдаться. — Пожалуйста, не делайте этого.

— Спокойно, малец, — едва слышно проговорил Ахальо, мальчик даже усомнился, что он что-то услышал.

Затем он нагнулся за кожанками, быстро провел над ними рукой и, Егор готов был поклясться, что увидел несколько серебристых искр, соскользнувших с колоды на земляной пол камеры.

— Только без всяких своих штучек-дрючек, — угрожающе произнес безволосый.

— Я уже говорил тебе, — устало произнес чародей, — что без артефактов чародеи ничего сделать не могут, кроме как огонь вызвать. Не веришь, вон спроси у мальца.

Егор испуганно икнул и, отойдя в сторону, сел на тюфяк в углу. Обняв руками коленки, он уткнулся головой в ноги и беззвучно зарыдал. Ему была невыносима мысль, что Ахальо играет на него в карты. И что он проиграет. А в том, что чародей проиграет, мальчик не сомневался. Груда проигранных вещей говорила красноречивей любого противоположного довода.

От этих мыслей его отвлек крик негодования, раздавшийся с центра камеры.

— Ты лжешь, чародей, — прорычал безволосый, и сквозь слезы Егор увидел, как тот в приступе ярости швырнул карты на землю.

— Отнюдь, — спокойно парировал Ахальо, натягивая штаны. — Все было честно. Или, может, ты хочешь отыграться?

Сжав в бессильной злобе кулаки, безволосый прохрипел:

— Слышь, ты, в натуре! Давай. Все, что ты отыграл — на все, что у меня есть! А, баклан?

Просовывая голову в рубашку, Ахальо покачал головой:

— Не пойдет. У тебя только портки, да рубаха, а у меня поболе твоего будет.

— Ладно, в натуре! — взревел безволосый. — Без базара! Все наше против всего твоего плюс щегол! Заметано?

Сделав вид, что он думает, Ахальо кивнул:

— Идет!

Надежда на то, что все страшное позади, мигом разбилась о стены камеры. Сердце подпрыгнуло к груди и замерло. Егор осторожно поднялся и, стараясь удержать дрожь в ногах, подошел к чародею. Тот безмятежно тасовал кожанки. Закончив тасовать, он раздал карты и украдкой заглянул в свои. Уголовники также рассматривали полученные кожанки.

Немного поколебавшись, Ахальо отобрал две карты и, положив их рубашкой вниз, пододвинул однорукому. Обмен произошел. Заглянув в колоду, чародей напрягся и принялся мусолить кожанки. Подумав, он отобрал еще три карты, и ритуал повторился.

Егор ровным счетом ничего не понимал в этой игре и не знал, радоваться или огорчаться увиденным в руках чародея картам. Осознавая, что повлиять на результат он никак не в состоянии, мальчик принялся ходить по камере из стороны в сторону, стараясь обходить заключенных стороной.

Наконец, игра была окончена. Ахальо с невозмутимым видом принялся выковыривать ножичком грязь из-под ногтей. Безволосый комкал кожанки в руке и с ненавистью поглядывал на съежившихся шестерок.

— Че зырите, — прохрипел он. — Скидывайте портки и рубахи.

С недовольным ворчанием те принялись раздеваться.

— Мрысь, мож отыграешься? — заскулил козлобородый, стягивая свое тряпье.

— Да, Мрысь, — поддержал сокамерника бородавчатый, — мож, в натуре, отыграешься?

Безволосый в ярости швырнул кожанки на пол и заорал так, что с его рта полетели в разные стороны слюни:

— На что играть, гавнюки? На твое раздолбленное очко? — он ткнул пальцем в козлобородого, отчего тот сжался в комок, инстинктивно закрываясь от удара. — Или на твои бородавки? Или на твою вторую руку?

— Кхе-кхе, — прокашлял Ахальо. — У меня есть идея получше.

Безволосый развернулся и налитыми кровью глазами посмотрел на чародея.

— Говори, — прохрипел он и предупредительно вытянул палец. — Только за базаром следи.

Ахальо пожал плечами.

— Ничего волшебного. Просто нам надо выбраться. Но, боюсь, это невозможно.

Уголовник сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и медленно проговорил:

— Запомни, чароплет, для Лысого Мрыся нет ничего невозможного. Садись. Будем играть.

Ахальо хмыкнул и принялся собирать кожанки. На этот раз игра длилась дольше. Каждый из игроков тщательно обдумывал, прежде чем выбрать карты на обмен.

Когда партия была закончена, безволосый молча отдал колоды бородавчатому, поднялся с циновки и подошел к двери. Он стукнул пару раз, как показалось Егору, условным стуком. Через некоторое время окошко камеры распахнулось, и в нее пролезло усатое лицо охранника. Безволосый поднял два пальца буквой V, затем ткнул указательным пальцем наверх и кивнул на Ахальо. Усатый нахмурился и, коротко сказав «нет», захлопнул окошко. Безволосый тяжело вздохнул и постучал еще раз.

Едва охранник сунул в окошко свою голову, уголовник схватил его за усы и с силой притянул к себе.

— Ты меня плохо понял? — едва слышно спросил Мрысь. — Сегодня же. Или твоя зазноба…

Не договорив, он второй рукой сделал грубый жест, отчего охранник вздрогнул и мрачно кивнул. Отпустив усы, безволосый брезгливо обтер пальцы об штаны и вернулся к циновке.

— Сегодня вечером ты и твой щегол выйдете наружу. Мрысь за базар отвечает. Теперь я с корешами хотел бы, в натуре, отыграть свое барахло.

Ахальо пожал плечами и, обведя руками выигрыш, сказал:

— Да оно-то мне на кой ляд сдалось? Забирайте вы его…

— Нет! — грозно прервал чародея уголовник. — Ты меня за лоха держишь, в натуре? Будем играть!

Ахальо пожал плечами и принялся тасовать карты в очередной раз.

Когда стемнело, и камера погрузилась в вязкий полумрак, окошко отворилось и заключенным передали еду: хлеб и крынку с водой. Под ломтями хлеба виднелся массивный сверток. Вытащив его, Мрысь с ухмылкой развернул тряпицу и бросил в ноги жующему чародею форму солдата.

— Держи, — буркнул он. — Через час после отбоя за тобой придут.

Перестав жевать, Ахальо быстро сунул одежду под свой зад и продолжил грызть хлеб. Егор молча доел выделенный ему паек и свернулся калачиком у стены. Надо было поспать, так как, по словам чародея, идти придется всю ночь. Мальчик закрыл глаза и попытался уснуть. Вместо глубокого сна он скатывался в какую-то зыбкую дремоту, из которой толчками его выталкивали тихие голоса сидельцев. Сквозь рябь неясных сновидений он услышал громкий шепот, и рука чародея затрясла его за плечо.

— Малец, просыпайся, — прошептал Ахальо.

Егор поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним стоял имперский солдат. Проморгавшись, он разглядел в нем знакомые черты чародея. Словно чего-то испугавшись, мальчик подскочил и, озираясь по сторонам, спросил:

— За нами пришли?

— Да, — коротко кивнул Ахальо и, потянув Егора за руку, помог ему встать.

Тут только мальчик заметил, что дверь в камеру открыта, а около нее стоит давешний усатый страж и нервно оглядывается по сторонам. Ахальо завязал мешок с одеждой у себя за спиной и кивком велел мальчику двигаться вслед за ним.

Они вышли в освещенный тусклым светом факелов коридор и, насколько мог судить мальчик, двинулись в противоположную сторону от того места, где они вошли.

Петляя, коридор уходил вниз. Каменные стены сменились деревянными брусками, из-под которых иногда сыпалась земля. Факелы по бокам исчезли, и единственным источником света служил отблеск огня, который предусмотрительный Ахальо зажег от одного из светильников.

Вскоре среди сырой затхлости повеяло свежим воздухом, и черный земляной потолок сменился залитым звездами небом. Замерев у замаскированного входа в подземелье, усатый стражник надтреснувшим голосом сказал:

— Идите вдоль Язв богов и старайтесь не высовываться на тракт. Порой случаются проверки документов.

— А это? — Ахальо вытащил исчирканную знаками табличку и вопросительно посмотрел на солдата.

— Подделка, — брезгливо поморщился тот. — При более внимательном досмотре определят, что на ней не стоят печати второго порядка чародейства.

Ахальо нервно дернул головой:

— Так они что, совсем без заклятья?

— Совсем, — ответил солдат, потеребив ус, и добавил: — Мне пора.

— Постой! — Ахальо схватил его за руку, и тот неодобрительно посмотрел на чародея.

— Что еще? — буркнул он.

— Можешь помочь достать наши вещи? Они наверняка где-то среди вещдоков.

Усатый быстро заморгал и тут же затряс головой:

— Нет-нет-нет, — затараторил он. — Не положено. Мне вход в ту часть гарнизона воспрещен. Там другая охрана и другие стражи. Нет!

— Мрысь сказал, что ты поможешь, — небрежно обронил Ахальо. — Иначе там какие-то терки между тобой и им…

Стражник резким движением выдернул свою руку из объятий чародея и стальным голосом ответил:

— Нет. Счастливого пути, — и, круто развернувшись, растаял в вязкой темноте потайного хода.

Ахальо некоторое время вглядывался вслед растворившемуся солдату, после чего витиевато выругался.

— Мы не можем просто так взять и бросить наши вещи, — добавил чародей и со злостью пнул по валявшемуся у ног камню. — Надо что-то думать. Хотя, что тут думать? — Ахальо пожал плечами и криво улыбнулся Егору. — У меня есть план, малец.

От этих слов мальчик вздрогнул. Любой план чародея обычно приводил к каким-то непонятным и непредсказуемым событиям, последствия которых приходилось долго исправлять.

— Ты, — завертев головой в разные стороны, чародей ткнул в сторону зарослей кустов, — останешься пока тут. Можешь даже немного поспать. А я пока что наведаюсь в гарнизон за нашими вещами. Что скажешь? Как тебе мой план?

— Как-то не очень, — пожал плечами мальчик.

— Да? — нахмурился чародей и тут же улыбнулся. — Неважно. Ты просто не знаешь всех деталей. Поверь, у меня все под контролем!

При этих словах он похлопал себя по лбу и подмигнул.

— В общем, устраивайся пока здесь, а я скоро вернусь.

Отойдя на пару шагов, чародей вернулся, сунул руку за голенище сапога и достал свой ритуальный нож.

— На, держи. Защита не боги весть какая, но все-таки оружие.

С этими словами он протянул клинок мальчику и, уже не оборачиваясь, побрел в сторону гарнизона.

Оставив мальчика одного посреди темного и недружелюбного леса, Ахальо растворился среди деревьев, насвистывая какую-то песенку. Через некоторое время свист затих где-то вдалеке. Покорившись судьбе, мальчик собрал охапку опавших листьев и зарылся в них.

Некоторое время он лежал, всматриваясь в причудливое звездное небо, стараясь отгадать, где находится его дом, и куда он все-таки попал. На ум приходили сказки и разные истории. Это не была Нарния, ведь он не проходил сквозь платяной шкаф, и козлоногие сатиры не ходили в этом мире. Это не был Неверлэнд, ведь его не встретил Питер Пэн, хотя фей он видел. Фей-мальчиков. Это было немного похоже на Средиземье, но он не встретил ни одного хоббита и ни одного эльфа. И, хвала этому миру, ни одного орка. Да и Ахальо совсем не походил на всемогущего Гэндальфа.

Убаюканный этими мыслями, мальчик сам не заметил, как провалился в сон. В этом сне он вспомнил начало путешествия Фродо по Средиземью. Вместе с отважными хоббитами Егор пробирался сквозь дебри загадочного и волшебного леса. Под ногами шелестела листва, шептались о чем-то между собой деревья. И внезапный окрик одного из хоббитов заставил путников прыгнуть в овраг и затаиться под корнями многовекового дерева. Листва, укутавшая собой путников, щекотала нос и навевала грустные воспоминания. Откуда-то сверху дохнуло могильным холодом, и топот коней назгулов заставил сердце мальчика сжаться в маленький комочек.

Открыв глаза, Егор бессмысленно всматривался в багровеющий восход, пытаясь унять свое тяжелое, словно от бега, дыхание. Где-то вдалеке отголосками сна слышались шаги и приглушенный говор. Через мгновение мальчик вдруг осознал, что это не отголоски сна. И шаги приближаются. И, судя по звуку, это шла группа солдат.