Оставив Егора в укрытии, Ахальо весело засвистел и направился в сторону гарнизона. Отойдя на достаточное расстояние, чародей остановился и, пристально всматриваясь в темноту, попытался разглядеть убежище мальчика. Ничего не заприметив, он развернулся и зашагал дальше. Насвистывая песенку, он на ходу принялся сочинять план действий, который, впрочем, не отличался особой оригинальностью.

Всего-то надо было найти этот склад вещдоков, зайти в него, забрать свои пожитки и вернуться к мальчику. Ну а потом… А что потом? Потом найти этого Юргиуса и всучить ему пацана, нехай сам с ним нянчится, а с него, Ахальо, достаточно. Он заберет свой приз в виде железной рубахи и заживет спокойной зажиточной жизнью. Вполне возможно, даже откроет небольшой трактирчик, где будет проводить день за днем, стоя за стойкой, полируя ее куском замшевой тряпки, слушая разговоры забредших путников и забулдыг.

Замечтавшись, Ахальо не заметил, как дошел до гарнизона. Он прошел мимо стражников, стоящих на часах, и те даже не обратили на него ни малейшего внимания, словно он был свой. Демоны его раздери, да он и был своим! От этой мысли плечи Ахальо распрямились, грудь выпятилась колесом, и чародей вразвалочку принялся ходить по гарнизону, стараясь выведать, где находится склад вещдоков.

Несмотря на сгущавшуюся темноту, вокруг него сновали солдаты, отдавались и исполнялись приказы, но в этой суматохе никак нельзя было понять, где находится его цель. Почувствовав, что у него закружилась голова, Ахальо встал около одной из дверей, достал папиросу и закурил. Не успев выпустить струйку дыма, он услышал грозный окрик и тяжелый подзатыльник на своей шее.

— Твою мать, младший капрал! Какого демона ты куришь на посту?

Обернувшись, он уставился ошалелыми глазами на капитана, который еще вчера утром допрашивал его и Егора. У того глаза были такие же ошалелые. В руках он держал какой-то сверток. Повертев предмет в руках, капитан сунул его в руки чародею и что есть мочи, словно тот был глухой, проорал ему в ухо:

— Отнеси это на склад, сынок. И еще. Если еще хоть раз увижу тебя с папиросой в зубах в моем гарнизоне — выпорю и сошлю на рудники. Понял? Марш!

Обрадовавшись своей удаче, Ахальо сгреб сверток и побежал. Сделав с десяток шагов, он остановился и задумался, а, собственно говоря, куда он бежит? Он и так ищет склад вещдоков, и наличие свертка в руках ну никак не добавляет ясности в поисках. Затравленно озираясь, его взгляд упал на вывеску, на которой низшим слогом было написано «ХРАНИЛИЩЕ». У дверей строения, переминаясь с ноги на ногу, стояла одинокая фигура. Скорее всего, охранника. Воодушевившись, Ахальо подошел к солдату, на форме которого виднелись лычки капрала.

— Здорово, приятель, — начал было чародей, но сразу же осекся. Солдат обернулся, и чародей разглядел очаровательное женское личико, обрамленное рыжими волосами.

— Кхм, — закашлялся Ахальо. — Привет. А ты кто?

Глаза девушки грозно сверкнули в отблеске огня, и она произнесла суровым, но все-таки не лишенным мягкости, голосом:

— Это ты кто?

— Я? — растерялся чародей. — Я младший капрал Ахальо. Принес сверток, по распоряжению капитана. А что делает на посту такая очаровательная капрал?

Чародей улыбнулся во весь рот, пытаясь проявить все своё обаяние, но после слов девушки сразу же скис.

— Часть! Звание! Цель, младший капрал! Быстро!

Такого поворота чародей не ожидал. Он предпринял еще одну попытку:

— Ух, какая горячая. Может, после службы пересечемся, попьем винца? А? Ты как?

Девушка закатила глаза и уставшим голосом ответила:

— Послушай, солдат. Я двенадцать часов на ногах, пропотела, как тягловый скот, от меня разит, как от зверюги после трех дней пути, настроением я вряд ли чем уступаю личу в полнолуние. Мои нервы на пределе настолько, что, сжав кулак, я, думаю, могу разбить кружку с вином. И после всего этого ты все еще хочешь пригласить меня на свидание, а?

Ахальо закрыл открывшийся от удивления рот, тяжело сглотнул и тихо спросил:

— Куда можно это все положить, не подскажешь?

Девушка мотнула головой в сторону двери:

— Найди свободное место и на доске, что висит у входа с той стороны, запиши порядковый номер места, куда положил вещдок. Понял?

— Угу, — промычал чародей и бочком проскользнул внутрь склада, прихватив по дороге один из факелов.

Бросив сверток на первую попавшуюся полку, он принялся водить факелом туда-сюда, пытаясь отыскать свои вещи. Мешок был на самом верху стеллажа, в углу. Закрепив факел на стене, Ахальо по-кошачьи ловко вскарабкался наверх и, схватив мешок, мельком глянул номер места, после чего прыгнул на пол. В воздух поднялось облачко пыли. Схватив свободной рукой факел, Ахальо подошел к доске и принялся искать нужный ему номер. Найдя необходимую запись, чародей бросил мешок под ноги и полами плаща затер запись о своих вещах. После чего, подхватив мешок, вышел на улицу, весело насвистывая кабацкую песенку.

— Та-а-ак, — протянула девушка, — а это ты куда понес?

Ахальо на мгновенье опешил, но тут же нашелся:

— По приказу капитана мне необходимо отгрузить данные вещественные доказательства и несовершеннолетнего потерпевшего в Йогльдир, к эксперту по криминальной магии.

— Да ну? — прищурилась девушка. — Неужто правда?

— Как есть, — не моргнув глазом ответил чародей.

— Ночью? — недоверчиво спросила капрал.

Чародей виновато пожал плечами:

— А я-то что могу поделать? Командир дал приказ, значит, его надо исполнять. Нас-то, простых служак, никто не спрашивает.

— Что верно, то верно, — вздохнула девушка. — Слушай, а ты с час меня не подождешь? Меня вот-вот должны сменить, а наутро у меня как раз командировка в Средний Лорс, в соседний гарнизон, а это по пути на юг. Может, подождешь меня? А вместе идти веселей.

Она лукаво улыбнулась, и сердце чародея растаяло.

— Конечно, — проговорил он хриплым голосом. — И ты утра ждать не будешь?

— На что мне утро, когда рядом есть такой бравый солдат, как ты? Кстати, как величать тебя?

Ахальо тяжело сглотнул и просипел:

— Ахальо. А где тебя ждать, красавица?

Девушка сделала вид, что задумалась, и через мгновение молчания сказала:

— Жди меня за банями. Мне надо привести себя в порядок прежде чем мы тронемся в путь.

— Хорошо, — кивнул головой чародей, и уже мысленно начал прикидывать, где же могут находиться бани в этом гарнизоне.

— И еще, — лукаво добавила девушка. — Не называй меня больше красавицей.

— А как? — распахнул глаза Ахальо.

— Лучше просто — Имрой.

— Имрой, — как эхо отозвался чародей и глупо заморгал.

Рассмеявшись, девушка легко толкнула его в спину, давая понять, что разговор окончен, и он может идти.

Очнувшись, словно ото сна, чародей сделал несколько шагов вперед и, немного приободрившись, зашагал вглубь гарнизона, прикрывая плащом свои пожитки. Будет полной нелепостью, если кто-нибудь заприметит бывшего заключенного с похищенными вещами, и его вновь бросят в тюрьму. Девушку ждать он не собирался. Еще не хватало вести за собой хвост. Тем более если хвост может их потом и арестовать. Нет, надо поскорее сматываться из этого гарнизона, благо, что вещи он себе вернул.

Ахальо проскользнул сквозь приоткрытую калитку сбоку от ворот гарнизона и столкнулся нос к носу с караульным. Беглец уже приготовил слова для оправдания, но солдат посмотрел на чародея осоловелыми глазами и ничего не сказал. Подмигнув «сослуживцу», Ахальо поудобнее перехватил сверток и непринужденным шагом пошел в сторону укрытия мальчика. Отойдя на значительное расстояние от гарнизона, чародей повеселел и принялся насвистывать веселую песенку. Так как от гарнизона он шел по другому пути, не через лес, а по тракту, то через некоторое время слева от путника показались огни трактира и донесся гомон пьяных голосов.

— А почему бы и нет? — сам себя спросил Ахальо, немного поразмыслив.

И в самом деле, что случится плохого, если он совсем ненадолго заскочит в трактир, чтобы пропустить пару стаканчиков освежающего вина. Заодно можно будет подкрепиться и взять провизии для мальца. Тот, небось, совсем к утру оголодает. Успокоив себя этими мыслями, чародей повернул в сторону зазывающих огней и ускорил шаг. Не дойдя до заведения около ста метров, он вдруг вспомнил, что на нем надет мундир капрала. А появляться в публичном заведении в таком виде значило навлечь на себя не нужное внимание армейского патруля. Ахальо быстро оглянулся по сторонам и, никого не увидев, скрылся в близлежащих кустах. Он распаковал вынесенный сверток, любовно погладил играющие в розовом свете луны металлические колечки, и тут же завернул их обратно. Затем достал штаны, рубашку и куртку и не спеша переоделся. Обмундирование он скатал в узел, после чего вырыл палкой небольшую ямку и закопал казенные вещи, а сверху придавил камнем. Отряхнув руки, чародей упаковал оставшиеся вещи в заплечный мешок, взвалил его себе на спину, вышел на тракт и зашагал в сторону трактира.

Внутри было не слишком людно. По крайней мере с пяток свободных столиков он разглядел. Они жались под потемневшими от копоти и времени деревянными сводами большой залы. По углам торчали факелы, пламя криво плясало и отбрасывало уродливые тени на необструганные доски стен. Люстра на сто свечей двумя расколотыми половинами беспомощно висела под потолком. Кто мог раздолбать ее, оставалось только гадать. Либо драка на славу удалась, либо кому-то из чародеев не понравилось здешнее обслуживание. Что ж, Ахальо не собирался проверять ни того ни другого. Он просто выпьет кувшин вина, возьмет с собой про запас провизии и выпивки, после чего тронется в путь.

Чародей занял столик в углу, чтобы никому особо не бросаться на глаза. Подошедшей девушке он выразил желание как следует выпить и основательно подкрепиться хорошо прожаренным куском мяса. В доказательство своей платежеспособности он положил на стол железное колечко, которое тут же исчезло между пальцами девушки. Прислужница хмыкнула и, виляя бедрами, пошла в сторону кухни, отчего ее посеревший от времени и бесконечных стирок подол платья заколыхался в такт шагам. Проводив дородную фигуру нескромным взглядом, Ахальо принялся изучать присутствующих здесь людей.

Трое солдат военного патруля во главе с сержантом скучающе пили что-то вроде компота, что отражалось на их кислых физиономиях. Зато сержант в вине себе не отказывал. Судя по его раскрасневшейся роже, он выпил достаточно, и теперь каждый раз пытался хлопнуть по филейной части проходящую мимо прислугу.

За соседним столиком молча ужинали два купца. Время от времени они оглядывались по сторонам и перебрасывались фразами. Рядом расположилась компания беглых каторжан. По крайней мере, они очень были на них похоже. Худые, с хищническим взглядом в глазах, по пояс раздетые, отчего все окружающие могли видеть их разукрашенные шрамами да тюремными рисунками тела. Они шумели, матерились и беспрерывно играли в свою игру. Наемники, решил Ахальо. Проигрывают заработанные на трудной добыче склика деньги. От таких надо держаться подальше и не искушать судьбу.

В противоположном углу сидел тонкий вертлявый парень с какой-то куклой в руках, ну как девчонка, честное слово, а подле него высилась громадина: лысый здоровый мужик со взглядом ребенка. Скорее всего, дебил, решил Ахальо и вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним села девушка. Чародей перевел на нее взгляд и обомлел.

Рыжие локоны волнами скатывались с плеч, обрамляя высокую наполовину обнаженную грудь. Заглянув в декольте, Ахальо тяжело сглотнул и поднял взгляд на лицо девушки. На ослепительно белой коже горели драгоценными камнями широко раскрытые зеленые глаза.

— Привет, — бархатным голосом проговорила незнакомка и провела кончиком язычка по верхней губе.

Чародей откашлялся и, стараясь смотреть именно в глаза девушке, ответил:

— Привет.

Повисла неловкая пауза, и в этот момент подошла прислуга с кувшином вина и кружкой в руках. Ахальо посмотрел на нее и попросил:

— Еще кружку и вина. И, — он обернулся на незнакомку, — ты что будешь?

Та лукаво улыбнулась и покачала головой.

— Хм, — смутился чародей. — Тогда пока все.

Дрожащей рукой Ахальо до краев наполнил кружку вином и тут же залпом опустошил ее. Оттерев рот тыльной стороной ладони, он посмотрел на девицу и, немного захмелев, подмигнул ей.

— А ты красивая, — хриплым от волнения голосом проговорил чародей.

Легкая улыбка тронула чувственные губы девушки.

— Кстати, меня зовут Ахальо!

Чародей поднялся из-за стола и галантно поклонился, чем вызвал легкий смешок незнакомки. От выпитого в голове похорошело, а язык стал нести всякую чушь. Девушка слегка кивнула головой и ответила:

— Валиаса.

— Валиаса, — повторил Ахальо, смакуя каждый звук. — Какое красивое имя. Славно сочетается с именем Ахальо.

При этих словах он игриво подмигнул девушке. Как раз поднесли еще вино и кружку. Чародей разлил выпивку по стаканам, приподнял стакан и чувственно произнес:

— За самую красивую девушку в мире! За Валиасу!

Он так же в один глоток осушил кружку и почувствовал, что изрядно захмелел.

— А здесь вино что надо, — с видом знатока произнес чародей и влюбленными глазами посмотрел на Валиасу. — Расскажи, откуда берутся такие прелестницы?

Девушка улыбнулась, но ничего не ответила.

— А я вот с племянником путешествую с севера на юг. Ох, ну и намаялись мы с ним, слов нет. Устал я с этим мальцом. Как нянька ему, честное слово.

— А где твой племянник? — девушка округлила глаза и стала смотреть по сторонам.

— О, не беспокойся, — махнул рукой чародей, стараясь отогнать от себя мысли о том, что Егор сейчас в холодном и недружелюбном лесу совсем один и голодный. — Он в полной безопасности. Недалеко отсюда.

Девушка пожала плечами в ответ, как бы соглашаясь с этим утверждением, и спросила:

— Путешествие, наверное, опасное было.

— Не то слово, — махнул рукой чародей. Он достал из-за пазухи папиросу и, раскурив, выпустил струйку дыма к потолку. — Но деньги и смекалка делают свое дело. Эх, Валиаса, вот доведу мальца до Йогльдира и заживу. Куплю трактир, женюсь, обзаведусь детишками. Кстати, не хочешь пойти со мной до юга?

Валиаса подозрительно посмотрела на мужчину.

— Ты шутишь? Как можно дойти до юга без гроша за душой.

— Ты не поняла, — развязно ответил чародей. — Я же говорю, что я богат, — и, понизив голос, добавил: — Сказочно богат.

С этими словами он сунул руку за пазуху и вытащил три железных колечка. Девушка посмотрела на них и фыркнула:

— Обычный склик.

— А вот и нет, — блудливая улыбка расползлась по лицу Ахальо. — Настоящее железо. На, посмотри.

Он катнул одно из колец в сторону девушки. Она взяла его в руки и с видом знатока повертела между пальцами.

— Впечатляет, — выдохнула она. — Но на три маленьких железки ты точно не купишь трактира, даже если не потратишь их все по пути на юг.

— Конечно, — кивнул головой чародей, наливая еще в кружку вина себе и девушке. У нее было едва отпито, и мужчина укоризненно покачал головой: — Так дело не пойдет. Ты совсем ничего не пьешь.

После чего он поднял с пола свой мешок и поднес к самому лицу девушки.

— Смотри, что у меня есть.

Он развернул сверток и показал сшитую из железных колечек рубашку мальчика.

— Ого, — прошептала девушка, воровато оглядываясь по сторонам. — Да тут целое состояние. И ты не боишься с ним ходить?

Ахальо с улыбкой победителя откинулся на спинку стула и затянулся:

— Нет, не боюсь.

Затем он нагнулся к девушке и проговорил:

— Поверь, красавица, у меня есть свои методы защиты от всяких там грабителей.

Мальчик-прислуга поставил на стол тарелку с мясом и проворно убежал, скрывшись в полумраке помещения. Ахальо схватил с тарелки кусок прожаренной грудинки и впился в нее зубами. Он оторвал приличный кусок и принялся его жевать, запивая вином. Девушка молча сидела рядом с задумчивым видом и потихоньку отпивала из своей кружки.

Когда с мясом было покончено, Ахальо вытер руки о штаны и вновь закурил. Выпустив дым через ноздри, он как бы промежду прочим спросил:

— Интересно, а какие здесь комнаты? Наверное, сущий клоповник, да?

Девушка посмотрела на него искоса и улыбнулась:

— Это всегда можно посмотреть и проверить.

Сделав вид, что он что-то обдумывает, Ахальо произнес:

— Что ж, заманчивое предложение. Давай проверим?

Девушка кивнула и с грациозностью встала из-за стола. Ахальо, немного пошатываясь, тоже поднялся и, подозвав к себе жестом мальчика, который принес ему мясо, попросил проводить их в свободный номер. Служка кивнул и повел Ахальо и Валиасу за собой на второй этаж.

Они поднялись по скрипучей лестнице и остановились перед второй дверью. Мальчонка толкнул рукой дверь и жестом пригласил пару войти внутрь. Там стояли огромная кровать, лохань с горячей водой, стол, на котором было несколько зажженных в свечей деревянных канделябрах, и пара стульев.

— Вроде уютно, — оглядев помещение, протянул чародей и бросил свой мешок с вещами на кровать. Его взгляд остановился на воде. — А вот вымыться бы не мешало.

Обернувшись к девушке, он спросил:

— Валиаса, не составишь мне компанию? Или хотя бы не потрешь спинку?

Девушка покачала головой и хриплым от волнения голосом ответила:

— Ты мойся, а я пока схожу за вином.

Она взяла один из канделябров и вышла, мягко затворив за собой дверь. Дрожа от возбуждения, Ахальо сбросил с себя всю одежду и с нескрываемым удовольствием залез в горячую воду.

— Как же хорошо, — прошептал он, прикрыв от блаженства глаза, и добавил: — Главное — не нажраться до беспамятства, как в прошлый раз.

Представив на миг перед собой очаровательную незнакомку Валиасу, он встрепенулся и с нетерпением заерзал по дну лохани. Когда она уже вернется? Словно подслушав его мысли, дверь тихонько скрипнула и, открыв глаза, чародей увидел, как в комнату буквально вплыла девушка. У нее в руке был поднос с двумя кувшинами вина и двумя кружками. Она поставила его на стол, взяла стул и села рядом с лоханью. Взгляд Ахальо буквально застыл на груди девушки. Она сунула руку в ванну и немного поболтала ей в воде. По воде прошли волны.

— Выпить не хочешь? — игриво спросила Валиаса.

Ахальо облизал пересохшие кубы и прохрипел:

— Хочу. Если только ты составишь мне компанию.

— Обязательно, — тихим голосом ответила девушка и, наклонившись к чародею, страстно поцеловала его в губы.

С трудом отпрянув от мужчины, девушка встала со стула и, покачивая бедрами, подошла к столику. Она буквально кожей чувствовала на себе взгляд чародея. Разлив вино по кружкам, из каждого кувшина отдельно, она такой же походкой вернулась к лохани и протянула стакан Ахальо. Тот, не отводя взгляда от девушки, принял от нее кружку и медленными глотками опустошил ее, словно желал залить разгоревшийся в нем пожар.

— Ты готова? — одними губами спросил чародей, продолжая раздевать взглядом девушку.

— Конечно, — прошептала она и приложила палец к его губам.

Ахальо провел языком по ее пальцу и задрожал от желания.

Валиаса встала и принялась медленно расшнуровывать платье.

— Ну же, — нетерпеливо шептал про себя Ахальо, чувствуя, как некстати его начало клонить в сон. Он зачерпнул рукой воды и протер себе лицо. Но это слабо помогло. Валиаса начала двоиться у него в глазах. А ее движения стали нарочито медленными.

— Нет, только не спать, — с досадой в голосе произнес Ахальо и что есть силы шлепнул себя по щекам отяжелевшими руками. Проклятое вино; похоже, что здесь его делали слишком крепким. А если учесть, что первые две кружки были выпиты на голодный желудок, то удивляться было нечему.

Он с трудом разлепил смыкающиеся веки и почувствовал, что сползает на дно ванны. В нос попала вода, и Ахальо, отфыркиваясь, приложил немало сил, чтобы выбраться из воды. Заснув в лохани, он рисковал утонуть. Словно рыба, выброшенная на берег, чародей упал на пол, разбрасывая брызги воды вокруг себя. Некоторое время он лежал, уткнувшись взглядом в потолок, и ловил ртом воздух. Затем сделал неимоверное усилие и повернул голову в сторону девушки. Она еще была одета и с искорками смеха в глазах смотрела на обнаженного мужчину, который лежал у ее ног.

— Валиаса, — попытался произнести Ахальо, но с губ сорвался едва слышный стон, и он вновь устремил свой взор наверх.

Потолок над головой чародея закрутился яростным волчком и, чтобы не блевануть, ему пришлось прикрыть глаза. До его слуха словно сквозь толщу заткнутой в уши ваты донесся приглушенный звук шагов. Ахальо еще раз повернул голову набок и увидел две пары ног, которые вошли через дверь. Чародей почувствовал себя героем невообразимо реального сна, где все происходящее все-таки подернуто дымкой иллюзии. Стоит открыть глаза — и морок растворится, словно его и не было. Но в данном случае у чародея глаза были раскрыты. Те ноги, что потоньше, подошли к девушке и что-то спросили. Слов Ахальо не расслышал, только приглушенный хриплый смех Валиасы. Сука, вяло протекла в голове мужчины склизкая мысль, а руки безуспешно попытались сжаться в кулаки. Ноги, что потолще, переминались, словно в нерешительности. Тонконогий подошел к кровати, и чародей с легким ужасом, переходящим в вялое равнодушие, отметил про себя, что там лежат его вещи. Он попытался крикнуть, чтобы незваные гости убирались вон, но кроме хриплого писка с его губ не сорвалось ровным счетом ничего. Он откинул голову к потолку, и волчок перед глазами закрутился с возросшей в десятки раз силой. Явно устав бороться с дурнотой, Ахальо с сожалением прикрыл глаза и, словно проваливаясь в глубокую яму, погрузился в темное забвение.

Забвенье показалось недолгим. Луч солнца, прокравшись через всю комнату, нахально лег на лицо чародея, словно попытался заглянуть в его глаза. Легкий толчок в бок окончательно заставил сознание вынырнуть из глубин забытья. Ахальо с трудом, беспокоясь, как бы не лопнул его череп, приоткрыл глаза и тупо уставился в закопченный потолок.

— Ну Вы и нажрались вчера, уважаемый, — пророкотал голос откуда-то сверху и сбоку.

Чародей нервно дернул головой и, морщась от накрывшей его голову волны боли, посмотрел на источник голоса. Над ним высилась фигура мужчины лет сорока, заросшего рыжей щетиной. Красные сапоги были идеально вычищены, широкие зеленые штаны заправлены в обувь, а широкая коричневая рубашка перепоясана голубым поясом. Он ухмылялся щербатым ртом, но глаза его с беспокойством бегали туда-сюда. Не надо было быть телепатом, чтобы догадаться, что рядом с чародеем стоял владелец трактира.

Сделав усилия, Ахальо приподнялся, опершись на локоть, и только сейчас осознал, что он абсолютно гол.

— Твою же мать к личу, — прохрипел чародей, даже не пытаясь прикрыть срам.

Он перевернулся набок, встал на колени, затем, вцепившись руками в стоящую рядом кровать, с неимоверным трудом поднялся на ноги. Его начало колотить от озноба и, сдернув с кровати покрывало, Ахальо укутался в него. После чего сел и закрыл лицо руками, пытаясь сообразить, что же все-таки произошло. Последним, что осколками плавало в его разбитой памяти, была раздевающаяся девушка.

— Долго еще сидеть будем? — с нарочито заботливым видом спросил трактирщик.

— Ммм? — промычал чародей и ничего не понимающими глазами посмотрел на рыжего. — Вроде же оплачено.

— Оплачено, — согласился трактирщик. — До семи утра. А сейчас уже одиннадцатый час.

И он фальшиво-участливо развел руками.

— Сколько? — переспросил чародей и почувствовал, как холодок паники пробежал по его хребту.

— Далеко за десять, — сухо ответил трактирщик и засунул большие пальцы рук за пояс.

— Твою же мать к личу, — Ахальо взъерошил волосы и красными глазами принялся осматривать комнату. — Твою же мать. Где мои шмотки?

Он вопросительно посмотрел на рыжего, но тот лишь недоуменно развел руками.

— Не имею ни малейшего понятия, — все тем же невыразительным голосом отозвался тот. — Зато уверен в одном — Вам, любезнейший, пора выметаться отсюда.

— Да-да, — рассеянно согласился чародей, оглядываясь в поисках своих вещей.

Он с усилием наклонился и заглянул под кровать, но кроме клубков пыли ничего там не обнаружил. Затем он начал ворошить белье, и те признаки паники, что ознобом гладили его по позвоночнику, понизили окружающую температуру еще градусов на десять. Крупная дрожь начала бить чародея.

— Твою же мать к личу, — его словно заклинило. Он обернулся к трактирщику и с мольбой в голосе спросил: — Уважаемый, Вы не видели моих вещей?

— Не имею привычки копаться в вещах постояльцев, — в его сухом голосе сквозила легкая обида. — Мне дорога моя репутация.

Ахальо еще плотнее закутался в плед и уселся на кровать, подогнув к подбородку колени.

— Ну, — нетерпеливо напомнил о своем присутствии рыжий.

Чародей в исступлении замотал головой. Нет. Это сон. Ему надо проснуться, и все наладится. Не может такого быть. Нет. Не может.

— Где мои вещи, — простонал Ахальо и жалобно заскулил. — Где одежда, где деньги, где, демон меня подери, железная рубашка!

На последней фразе голос чародея сорвался на визг. Трактирщик посмотрел на горе-постояльца, словно сомневаясь в его душевном здоровье. Ахальо же резким движением руки отбросил в сторону плед и как был голый, опустившись на четвереньки, принялся ползать по пыльному полу, пытаясь отыскать свои пропавшие вещи. Он двигал в разные стороны стулья, стол, по нескольку раз заглядывал под кровать, но все было тщетно. С жестом отчаяния он сунул руку в холодную воду и некоторое время шарил в грязной мыльной воде. Ничего не найдя, он сел рядом с лоханью и разрыдался.

Трактирщик подошел к мужчине, крепко схватил его за локоть и мощным рывком поставил на ноги.

— Уважаемый, — бесцветным голосом сказал он. — Раз нечем платить, прошу освободить комнату.

Внезапный прилив ярости обрушился на Ахальо.

— Нет! — закричал он, и капли слюны слетели с его губ. — Нет! Я никуда не пойду! Верните мои вещи! Верните все до последней железки! Верните все!

Он принялся размахивать руками, рискуя ударить трактирщика. Тот оттолкнул от себя буяна, коротко свистнул, и на пороге комнаты появилось два таких же рыжих молодца, судя по внешнему сходству, родственники трактирщика. Вновь прибывшие схватили Ахальо под руки и с силой спустили с лестницы вниз, в полумрак опустевшей залы, где еще вчера теплилась обычная трактирная жизнь.

Больно ударившись при падении, Ахальо, стиснув зубы, вскочил на ноги и, погрозив кулаком в сторону обидчиков, закричал:

— Я это так не оставлю! Я буду жаловаться!

На лестнице показался хозяин заведения. Улыбнувшись своей щербатой улыбкой, он сказал:

— Давай, уважаемый, жалуйся. Можешь дойти до гарнизона и пожаловаться на меня. Я не против.

На миг стушевавшись и посмотрев на свою наготу, чародей стиснул зубы и пробурчал едва слышно:

— Ладно, — и тут же добавил, возвысив голос: — Ну хоть дайте что-нибудь, чтобы прикрыть срам! Видишь же, что меня подчистую обчистили!

Рыжий некоторое время рассматривал Ахальо с нескрываемой брезгливостью, затем медленно кивнул и ответил:

— Хорошо. Обожди минуту. Но чтобы потом духу твоего не было в моем заведении!

Босой и полуголый, спотыкаясь о корни деревьев и камни, понурив голову, Ахальо медленно брел в сторону укрытия, где его должен был дожидаться Егор. Он не замечал ни острых камней, что впивались в его подошвы, ни колючих веток, что цеплялись за лохмотья и оставляли розовые отметины на его коже. В голове пульсировала только одна мысль: «все пропало». Иногда воображение рисовало ему фигурку мальчика, растерзанную дикими зверями, и от этой картины грудь схватывало железным обручем отчаяния.

Издалека он заприметил огромный поросший мхом валун, за которым этой ночью он оставил мальчика, и, невольно ускорив шаг, с трепетом в груди буквально подбежал к нему. Сдерживая дыхание и боясь, что от напряжения сердце разорвется в груди, Ахальо зашел за валун и… никого не нашел. Егора там не было. Только едва примятая трава, слегка мокрая в стороне, и ворох листьев свидетельствовали о том, что мальчик ночевал здесь. Среди листвы что-то белело. Разворошив листья руками, Ахальо достал свой ритуальный нож, и крупная слеза покатилась по его щеке.

— Егор! — тихо крикнул чародей.

Ответа не последовало. Оно крикнул еще раз, а затем все громче и громче принялся звать мальчика. Ответом ему служила гнетущая тишина, в которой даже птицы не смели шуметь.

С тяжким стоном в груди Ахальо опустился на колени и замер. Он не чувствовал ни ветра, что продувал сквозь прорехи его исцарапанное тело, ни колючих веток под коленями, ничего. Просидев так некоторое время, он наконец поднялся на ноги, сунул нож за пояс, провел рукой по лицу и криво усмехнулся. Что ж. С этим заданием он не справился. Но это ведь не конец всей жизни, так? Можно было бы попробовать раздобыть одежду, немного деньжат и устроиться в ближайшую деревню чародеем. Что-что, а кое-какому ремеслу он все-таки был обучен.

Эта мысль привнесла в его разум небольшое спокойствие. Значит, решено. А мальчик? Что мальчик? Не получилось у Ахальо ничего, так не его же вина в этом.

Пытаясь насвистывать песенку, чародей развернулся и зашагал в сторону тракта, надеясь в ближайшее время добраться до какой-нибудь деревушки. Но не сделал он и пяти шагов, как правое запястье сдавила неимоверная боль, и его зикх впился в кожу. Кисть руки приобрела бледный вид и сразу же онемела.

— Что за демон, — пробурчал Ахальо и поднес руку к лицу.

В этот момент воздух вокруг него задрожал и начал темнеть, приобретая уродливые формы.

Ахальо

противный грозный голос раздался у него в голове.

Ахальо

повторил этот пугающий голос.

Чародей замер, не решаясь сделать ни шага, ни пошевелиться. Воздух сгустился до серого полумрака, и в нем появились черты какого-то уродливого существа.

«Модератор», — пронеслась в голове Ахальо паническая мысль.

— Это ты со мной говоришь? — испуганно спросил чародей.

Существо ничего не сказало и, так же, как появилось, растворилось в воздухе.

— Что за бред, — Ахальо попытался придать своему голосу нарочито бодрый тон, но ничего не вышло. Голос дрожал как лист на холодном осеннем ветру.

Через мгновение из серого полумрака появилась фигура мальчика, и он с мольбой посмотрел на чародея.

— Егор? — нерешительно прошептал Ахальо.

Лицо Егора оскалилось в улыбке, и мужчина почувствовал, как от страха у него зашевелились волосы на голове. Улыбка мальчика была полна выбитых кровавых зубов, а язык напоминал разрубленную кровоточащую плоть.

Клятвопреступник

Голос в голове пульсировал и отдавался зубной болью.

Ахальо — клятвопреступник

Чародей зажал уши, но его мозг взорвался ужасными ругательствами и проклятиями. Теперь это уже был сонм голосов. Его мать, которую он толком не помнил, первый учитель, погибший в схватке с демоном, король Мигруд, которому он служил последнее время и, конечно же, кто бы сомневался, мальчик, перед лицом которого он поклялся высшим силам

модератору

помочь ему вернуться домой.

— Нет! — свалившись на колени, заорал чародей и закрыл руками уши. — Нет! Нет! Нет! Оставьте меня в покое! Оставьте!

Но голоса не затихали. Они разъедали все нутро, и Ахальо на миг показалось, что внутри него открылась огромная кровоточащая рана.

— Я не клятвопреступник! — закричал чародей. — Что я мог сделать?! Мальчик исчез! Я потерял все. Слышите, все! Я ничем не могу помочь ему!

Ложь

Один из голосов, что звучал надсаднее всех, отозвался на его крик.

Ты лжешь, Ахальо, названный чародеем

— Что я, по-твоему, должен сделать? — сжав кулаки, с вызовом посмотрел в непроходящий сумрак мужчина.

Выполнить клятву

Ему показалось, или голос модератора был уставшим?

— А если я откажусь? — с легким вызовом спросил чародей.

Ты будешь проклят. Навсегда

— Но как? У меня ничего нет! Ничего!

Ты лжешь!

Голос взревел и отозвался болью во всем теле.

— Ладно, я понял! — корчась, просипел чародей. — Я все понял!

Он попытался встать и, когда ему это с трудом удалось, с вызовом посмотрел в густую серую мглу. Ахальо вытянул вперед посиневшую правую руку, в запястье которой впился зикх, и прокричал:

— Клянусь на своем зикхе, что больше никогда не буду путаться с женщинами и пить вина! Клянусь!

Сумрак задрожал, но не исчез.

Глупец

Голос был насмешлив?

Я принял еще одну твою клятву. Не много ли их для одного маленького беспомощного чародея?

Ахальо затрясся от отчаяния. Почему-то он решил, что принеся еще одну клятву, как ему казалось, пострашнее предыдущей, он сможет избавиться от поисков Егора. Но сила, которой он клялся, этого не допустила. Тут же в голову чародею пришла еще одна мысль, и от этого откровения он едва не потерял остатки рассудка.

— Неужто мне всю жизнь жить с этим? — одними губами прошептал он, со страхом вглядываясь в сумрак.

Там, в другой жизни, когда он был ослеплен сказочным богатством мальчика, буквально свалившимся на него с неба, он вообще не придавал значения какой бы то ни было клятве. Теперь он сходил с ума при одной только мысли, что эта серая пелена, ужасные, раздирающие все нутро голоса будут преследовать его всю жизнь. До конца его дней. Может быть, в этом и заключалось проклятье страшной чародейской силы?

Решать тебе,

отозвался модератор.

— Решать мне, — эхом повторил чародей.

Левой рукой он медленно вытащил из-за пояса ритуальный клинок и со страхом посмотрел на его острое лезвие. Что ж, из этой ситуации был только один выход. По крайней мере, другого он не видел.

Ахальо поднес уже порядком онемевшую правую руку к лицу и что было силы резанул ножом по вздувшимся венам. Словно найдя выход, алая кровь тугой струей хлынула в образовавшуюся брешь, заливая собой лицо и лохмотья несчастного чародея.