Выезд пришлось отложить на несколько дней. Погода испортилась. Серые тучи принесли с собой холодный ветер и дождь вперемешку с зарядами снега. Чародей и мальчик сидели в своей комнате и уныло смотрели на разбушевавшуюся погоду. С другой стороны, небольшой отдых и почти что домашние условия им были необходимы. Они отмылись от дорожной грязи, переоделись во все чистое. Милостью барона, путникам была дарована теплая одежда — надвигались холода. Ахальо, опрометчиво давший обет о воздержании и трезвости, с угрюмым видом ходил на обеды, где вино лилось рекой, и было множество красивых девушек. Однако к концу третьего дня настроение у него переменилось. Он стал находить какое-то странное удовольствие в воздержании от пороков. Ему понравилось сохранять трезвость ума во время хмельных гуляний и не быть зависимым от своих желаний. Он даже с некоторым сожалением смотрел на мужчин, готовых волочиться за каждой юбкой, и порой удивлялся своим мыслям, которые казались абсолютно нелепыми еще дней десять назад.

Когда непогода утихомирилась, барон попрощался с гостями и отъехал по делам в гарнизон недалеко от Язв. Ахальо и Егор решили не терять времени даром и тоже принялись собираться. Все сборы заняли у них не более двух часов. Крастек, предупрежденный о скором отъезде, уже ждал их на конюшне. Для взрослых было приготовлено по одному зверю, а для мальчика снарядили небольшое животное, своим видом напомнившее Егору медвежонка. Круглое, кажущееся неповоротливым существо, как оказалось, обладало большой выносливостью и проворством.

Приторочив походные мешки к седлам, путешественники уселись верхом и двинулись в путь.

— Если будем держаться ровного темпа да вовремя менять животных, дней через тридцать-сорок достигнем Йогльдира, — сказал Крастек, поерзавши в седле. Он посмотрел на Егора и добавил: — А ты крепче держись в седле. Не смотри, что эта зверюга толста и кажется неповоротливой. Он даст фору любому скакуну.

«Сорок дней», — уныло подумал Егор. Ему казалось, что до конечной точки их путешествия уже рукой подать, а она оказалась вон как далеко. Крепко стиснув зубы, чтобы не заплакать, мальчик схватил поводья и под мерный шаг животного предался воспоминаниям о своем мире.

Ахальо бессмысленно смотрел перед собой и старался не думать о том, что он будет делать после исполнения своего обещания. Недоучка-чародей, несостоявшийся демонолог, разуверившийся в богах. Кому он нужен будет в этом мире? Он гнал грызущие его мысли прочь, но они, словно назойливые насекомые, вновь возвращались на насиженное место.

Вопреки опасениям Егора, путешествие оказалось не таким уж и долгим. Он смотрел на однотипные городки и деревни, которые были раскинуты по краям тракта этой империи. Крайняя нищета соседствовала с непозволительной роскошью дворян и купцов. Грязные, стоящие босыми ногами в холодных лужах дети с любопытством смотрели на путников. В трактирах их встречали радушно, без лишних разговоров предоставляли еду и кров, а также смену ездовым животным. Егор практически был уверен, что все реагировали на вышитый на камзоле Крастека герб барона Аркхаса. Должно быть, он пользовался большим уважением по всей империи. Или же его просто боялись. Этот вывод казался Егору более правдивым.

Дни пролетали один за другим, и дней через двадцать он ощутил дыхание теплого ветра, пришедшего на смену осеннему холоду. Крастек посоветовал убрать теплую одежду, так как они приближались к югу Дуумвирата.

— Дней десять-пятнадцать, и мы будем у цели, — пояснил он.

Раскисший и чавкающий под ногами грязью тракт сменила сухая дорога. Из-под песка кое-где выглядывали белые кирпичики, и Егору показалась, что тракт здесь был когда-то мощенным. Сменился и характер построек. Теперь это были не деревянные хоромы и соломенные лачуги, а по большей своей части обмазанные глиной хижины бедняков, да выложенные желтым кирпичом с мраморной отделкой хоромы зажиточных горожан. Полукруглые изящные формы фасадов и крыш гармонировали с этой местностью. Казалось, словно ветер поработал зодчим и выдул лишнее, оставив причудливые барханы построек.

С самого утра на дороге возникала толчея, и Крастек предложил своим спутникам выезжать пораньше, чтобы не вязнуть в общем людском потоке. Ахальо равнодушно пожал плечами, а Егор горячо согласился на это. С каждым днем он все больше и больше впадал в щемящую душу тоску по родному дому. Он устал, волосы его отросли, кожа загрубела от постоянного ветра, а словарный запас пополнился многими местными наречиями, для которых невидимый демон-переводчик подбирал интересные аналоги в родном языке мальчика. Порой мальчику было интересно, узнают ли его родители, когда он вернется из этого вынужденного путешествия. А затем возникала оговорка «если». Если вернется. Сможет ли тот загадочный Юргиус помочь Егору вернуться в его родной мир?

Однажды утром, едва путники тронулись в путь, Крастек посмотрел в розоватую синеву безоблачного неба, прищурил глаза и сказал:

— Завтра-послезавтра будем в Йогльдире.

Эти слова должны были воодушевить Егора, но он промолчал и ничего не ответил. Не успели они проехать и километра, как на дороге образовалась толкотня и давка.

— Да что там случилось, — с рычанием проговорил Крастек и продвинулся вперед.

Ахальо и Егор двинулись следом. Когда они протиснулись через большую часть путников, перед ними предстала печальная картина: обоз, груженный сеном и большими круглыми фиолетовыми плодами, стоял у обочины тракта, а под ним лежала окровавленная девочка, голова которой была размозжена колесами.

От увиденного у Егора приключилась настоящая истерика. Он бросил поводья и зарыдал. Заметив это, Ахальо приблизился к нему и, сняв с седла, посадил рядом с собой.

— Не хочу, — проревел мальчик, размазывая слезы по лицу. — Не хочу я тут больше оставаться. Я домой хочу. Слышите? Домой! Отправьте меня домой, ну пожа-а-алуйста!

Он уткнулся в грудь чародея, и его худые плечи затряслись в рыданиях. Ахальо прижал мальчика к себе и погладил его по волосам.

— Потерпи, малец, — тихо произнес он. — Скоро доберемся до Юргиуса, и ты вернешься домой.

Егор поднял на чародея зареванное лицо и спросил:

— Обещаете?

Ахальо выдержал этот взгляд и твердо ответил:

— Обещаю.

Он тронул поводья, и они двинулись дальше. Немного успокоившись, Егор с безразличным видом смотрел на меняющийся пейзаж. К обеду густой лес по краям дороги иссяк, и мальчик с удивлением увидел справа от них большое озеро с ровным, словно вырезанным алмазным ножом по стеклу, берегом. Издалека очертаниями оно было похоже на правильный круг. С левой же стороны, насколько хватало глаз, раскинулись белые барханы песков пустыни. Было весьма странно ощущать на себе с одной стороны прохладный бриз воды, а с другой — горячее дыхание пустыни. Егор принялся мотать головой в разные стороны, было видно, что он немного оживился.

— Что это за озеро, — с легким любопытством в голосе спросил мальчик.

Ахальо мельком посмотрел направо и пожал плечами.

— Не знаю даже. Говорят, что тут была последняя битва богов или еще что-то наподобие того. Будто бы огонь на крыльях спустился с неба, ударился о землю и выжег все вокруг. Камни превратились в песок, а песок стал стеклом. Земля сотрясалась несколько дней, и все живое в округе вымерло. С тех пор в этих краях земля считается проклятой. Она рожает лишь чудовищ. Мы, южане, не жалуем эти края, и стараемся поскорее пройти этот переход.

И, несмотря на жаркое дыхание пустыни, чародей нервно поежился.

На краю пустыни, докуда они доехали лишь к закату солнца, разместился трактир, где они и заночевали. Егор долго не мог уснуть, и ему все чудилась погибшая под колесами телеги девочка.

Крастек вновь поднял их на рассвете.

— Предлагаю выехать прямо сейчас, без завтрака, а поесть сидя в седле, — сказал он и добавил: — Тогда велик шанс, что к вечеру мы доберемся до Йогльдира.

Ахальо и Егор возражать не стали. Наспех умывшись, они собрали вещи и тронулись в путь. Пустыня осталась позади. По обеим сторонам раскинулись поля и пастбища, кое-где встречались шарообразные строения, чем-то напоминавшие своей формой те, что видел Егор на севере. Он вопросительно посмотрел на чародея и тот кивнул головой.

— Да, это тоже капища богов. Довольно жутковатое место. Только полный псих рискнет шагнуть туда.

— Особенно если надоело жить, самое место для этого, — ухмыльнувшись, добавил Крастек.

Егор тяжело вздохнул, вспомнив свой визит на развалины, и ничего не сказал. После полудня он вновь оживился. Его внимание привлекли огромные, размером с 9-этажный дом, замысловатые статуи. Величественные фигуры изображали странных, неведомых мальчику существ. Огромные, с длинным мускулистым телом рептилии, на двух, четырех и даже шести ногах держали в своих страшных лапах предметы, которые могли быть чем угодно: от спортивного инвентаря, до смертоносного оружия. Хотя на оружие это походило больше, отметил про себя мальчик. Вытянутые и продолговатые, короткие и колючие, гладкие и плоские. Разнообразие форм и видов не давало свести воедино и хоть как-то классифицировать увиденное. Огромные туловища венчали головы. Где-то одна, где-то две, а на одной из статуй он насчитал целых семь голов. Да и головы были странные. Маленькие и сплюснутые или огромные, раздутые с торчащими в разные стороны иглами. В целом, впечатление они создавали угнетающее.

— Кто это? — наконец произнес изумленный мальчик.

Ахальо хмуро ответил:

— Есть мнение, что это те, с кем боролись боги. Пленные.

— Статуи пленных? — поправил чародея Егор.

— Пленные, — повторил Ахальо. — Когда-то они были живыми, а боги сумели сковать их и выставить, словно диких зверей, на посмешище.

— А если они освободятся? — со страхом спросил мальчик.

— Не думаю, — беспечно ответил чародей. — Сколько столетий они тут простояли? Столько и еще простоят. Хотя…

— Что, хотя? — живо откликнулся Егор.

— Да так, ничего, — отмахнулся от своих мыслей чародей. — Ерунда.

Мальчик пожал плечами, и они продолжили свой путь.

Солнце медленно клонилось к горизонту, когда они увидели белоснежные стены с арками мостов и белыми куполами дворцов. А за городом, насколько хватало глаз, раскинулось море. До самого горизонта. Оно было огромным и необъятным. На лазури воды виднелись корабли, которые с такого большого расстояния казались игрушечными.

— Дотемна успеем? — с тревогой спросил Егор.

— Не думаю, — ответил Ахальо. — Скорее всего, придется заночевать где-нибудь неподалеку.

— Жаль, — вздохнул мальчик.

— Ничего, — попытался приободрить его чародей. — На этот город лучше смотреть с первыми лучами рассвета.

Крастек многозначительно ухмыльнулся, и они свернули к темнеющему у дороги силуэту трактира.

В город путники въехали на рассвете. Как и сказал Ахальо, город был прекрасен в первых лучах восходящего солнца. Рассвет золотил белоснежные городские стены. Стража, облаченная в желтого цвета мундиры с голубыми плащами, стояла, не шелохнувшись, у ворот города, словно оловянные солдатики. По ту сторону Егор увидел изогнутые арки мостов над разрезавшей город на части рекой, деревья, чем-то напомнившие мальчику пальмы, росли на улицах города. А больше всего его поразили развесистые кроны деревьев, на которых цвели огромные, размером с обеденную тарелку, цветы. Цветы эти были бордовые, розовые, голубые и фиолетовые. От них исходил пьянящий аромат нектара.

По улицам сновали одетые в белые широкие одежды мужчины и наполовину обнаженные девушки с темной оливковой кожей. По обеим сторонам дорог высились здания: от обычных двухэтажных домов до огромных величественных дворцов. Егор вертел головой во все стороны, не переставая удивляться увиденному.

Они выехали на площадь, заполненную большими и не очень шатрами. На обычных деревянных прилавках был разложен товар: мясо и фрукты, ткани и оружие, посуда и украшения. В утреннем жарком воздухе повисли ароматы пряностей и жареного мяса, вперемешку с гомоном продавцов и покупателей. Крастек сделал знак остановиться и приблизился к Ахальо.

— Я разузнаю, где можно найти Юргиуса, а вы пока подождите меня здесь.

Он спешился, бросив поводья в руку чародея, и вскоре затерялся в пестрой толпе. Егор тоже соскочил на землю и принялся оглядываться по сторонам.

— Как тут шумно и… красиво, — выдохнул он восхищенно.

— Э-э-э-э, малец, — прикрикнул Ахальо. — Не вздумай даже куда-нибудь отходить отсюда. Еще не хватало тебе затеряться в этом скопище людей. Если в лесу тебя еще можно было найти, то в этом людском море я бы не дал и полуцельного за твою жизнь.

Он тоже спешился и подошел к мальчику, чтобы у того не возникло соблазна пойти посмотреть на базар. Но Егор и не думал уходить. Все приключения, случившиеся с ним за последнее время в этом мире, слишком хорошо запечатлелись в его памяти, и он не хотел повторения чего-либо подобного.

Вскоре вернулся Крастек.

— Было непросто, но я все разузнал, — доложил он, запрыгивая в седло. — Наш Юргиус живет не где-то, а в самом Золотом Треугольнике. Его дом первый со стороны Главной Вершины.

Ахальо присвистнул от услышанного. Золотой Треугольник считался самым престижным местом в городе, равносильным по престижу Дворцу Наместника Юга. А на Вершинах селились самые богатые и могущественные люди. Как правило, их имена не разглашались, и зачастую никто не знал, кто живет в том или ином доме. Всевозможные маскирующие заклинания делали свое дело, что позволяло хозяевам особняков жить там инкогнито.

Они выехали с рынка и направились в сторону престижного квартала. Чем глубже в город они пробирались, тем сильнее он менялся. Нагромождение домов сменилось прохладной зеленью парков, из-за которых выглядывали величественные особняки. Вместо беззаботных прохожих по тротуарам спешили по своим делам слуги. Именно такое определение дал Егор однотипно одетым мужчинам и женщинам, чья униформа состояла из светло-бирюзового цвета штанов и юбок и небесного цвета камзола и жакета. Ахальо подтвердил догадки мальчика.

— Да, это прислуга, — кивнул он в ответ на вопрос.

Они пересекли широкий, украшенный резными перилами мост, и их взору предстала улица, уходящая под одинаковыми углами в разные стороны. По центру, скошенным углом к путникам, высился трехэтажный особняк, облицованный белым с серебристыми вкраплениями камнем, похожим на мрамор.

— Похоже, что в этом доме живет Юргиус, — присвистнул Крастек.

Некоторое время они в нерешительности мялись на дороге. Затем Ахальо с решительным видом спрыгнул на тротуар, поднялся по крыльцу и постучал в дверь, украшенную резьбой в виде диковинных животных. Практически сразу она отворилась, и на пороге появился седовласый статный мужчина в униформе.

Сердце Егора замерло от неожиданности. Вот-вот должна решиться его судьба. Он с тревогой смотрел на разговаривающего с лакеем Ахальо. Закончив говорить, чародей легонько кивнул и вернулся к своим спутникам.

— Мы опоздали, — его лицо резко осунулось, он казался постаревшим лет на десять.

— Что значит опоздали? — горячо воскликнул Крастек. — Я поклялся господину, что доставлю вас к Юргиусу, и я сдержу свое обещание! Говори, где он!

Ахальо взобрался в седло, устало провел рукой по лицу и заговорил:

— Привратник сказал, что вчера вечером хозяин, то есть Юргиус, со своей супругой отбыли на свой остров в море. Они там обычно проводят всю зиму. А это два-три месяца. Раньше их ждать не стоит.

— Что за остров, — заскрипел зубами Крастек. — Мы наймем корабль и найдем этого Юргиуса хоть на краю мира!

— Старик сказал, что он называется «Остров забвения», что ли, я не разобрал названия.

— Так чего же мы ждем, — воскликнул Крастек и натянул поводья. — Поедем в порт и наймем там какую-нибудь посудину!

— Исключено, — замотал седой бородой моряк и выпустил в воздух струю вонючего табачного дыма. В морщинистой руке он сжимал грубо выструганную курительную трубку.

— Вы хоть объясните, почему нет? — Ахальо с нескрываемым раздражением смотрел на моряка.

Тот сунул в рот трубку, пососал ее, прикрыл левый глаз и посмотрел на чародея.

— А вы что, не местные, что ли? Они-то двое, ладно, — он ткнул трубкой в сторону Крастека и Егора, — но ты-то похож на южанина.

Чародей пожал плечами.

— И что с того? Я давно не был в Йогльдире, а уж в море вообще никогда не плавал в своей жизни.

— Не ходил, — поправил его моряк с лукавой улыбкой и вновь сунул трубку в рот.

— Так почему нет? — повторил вопрос Ахальо.

Морской волк затянулся, покачал головой и произнес:

— Остров забывчивости, а не забвения, маршрут достаточно опасный. Тем более в это время года, когда в пяти-семи косых взмахах от берега начинают бушевать шторма. Там очень сложное дно, можно сесть на риф и погубить экипаж корабля. А ориентироваться в этих рифах невозможно. Те, кто смогли пройти там один раз, во второй уже не повторят свой маршрут. Потому группу островов и называют Островом забывчивости.

— Но как-то же туда доплывает владелец острова, — с нетерпением сказал Ахальо.

Старик пожал плечами:

— Что поделаешь. У богатых свои причуды. И свои возможности.

Чародей почесал переносицу и спросил небрежным тоном:

— То есть за очень хорошую цену мы сможем договориться?

Моряк пососал трубку и ухмыльнулся, обнажив прокуренные зубы:

— Смотря что ты имеешь в виду под хорошей ценой.

Ахальо сунул руку за пазуху, где лежали заранее приготовленные пять колечек с порядком потрепанной расходами в пути кольчужки. Он отсчитал три и протянул их старику. Тот взял одно, повертел в пальцах, посмотрел на солнечный просвет и, поднеся ко рту, потрогал языком.

— Железо, — хмыкнул он. — Не, этого мало.

Он вернул колечко чародею и вновь сунул трубку в рот.

С жестом отчаяния Ахальо вынул еще два кольца и протянул ладонь к моряку.

— Пять колец. Достаточно?

Моряк покачал головой.

— Удвой сумму, и тогда мы сможем о чем-нибудь договориться.

В разговор вмешался Крастек:

— Слушай, старик, ты знаешь, кто мой хозяин, барон Аркхас? И кто я? И что мы можем сделать? С тобой и с твоей посудиной?

Старик усмехнулся и покачал головой:

— Сынок, попридержи свой язык и титулы в своей башке. Я слишком стар, чтобы меня можно было чем-либо запугать. А вот заставить переменить свое решение — запросто. Я ведь могу и отказаться.

Он выпустил струйку дыма и прищурился.

Ахальо посмотрел на Егора и, увидев его умоляющий взгляд, пробормотал:

— Да не свое же я трачу, в конце-то концов.

Он протянул пять колец моряку и сказал:

— Это задаток. По прибытии отдам оставшуюся часть. По рукам?

Старик криво усмехнулся:

— Поклянешься перед богами и моим поверенным?

— Запросто, — пожал плечами чародей, и они ударили по рукам.

Корабль мерно покачивало на волнах. Первый луч солнца скользнул в щель через потолок палубы и пару раз пробежался по лицу Егора. Мальчик проснулся, и первое время не мог сообразить, где он находится. Затем его взгляд остановился на подвешенных к крючьям гамаках, в которых спали Ахальо, Крастек и несколько матросов, и он вспомнил, что они плывут на остров, где живет этот загадочный Юргиус. От одной этой мысли сердце, как это случалось в последнее время, затрепетало. Он соскочил с гамака и, чтобы хоть как-то успокоить чувства, решил пройтись по палубе. Не успел Егор сделать и пары шагов, как корабль наклонился, и где-то сбоку раздался хруст ломающегося дерева.

— Что за демон! — раздался басовитый окрик, и матросы тут же повыскакивали со своих лежанок.

Ахальо, попытавшись встать с гамака, запутался и распластался на дощатом полу. Крастек оказался более проворным. Он, покачиваясь, подошел к чародею и помог ему подняться на ноги. Тем временем матросы выбежали на палубу, откуда раздавались крики проклятия.

— Да что там происходит? Нас что, на абордаж взяли, что ли? — прорычал Крастек и выскочил вслед за матросами.

Ахальо схватил Егора за руку, закинул за плечи мешок с вещами и, держась за стены, чтобы не упасть, они вдвоем поспешили на палубу. Выбравшись на воздух, чародей первое время ничего не мог понять. Море, окрашенное розоватыми лучами восходящего солнца, было спокойно. Однако корабль ходил ходуном, и вокруг него бурлила вода. Он разглядел какой-то кусок бревна, лежащий поперек кормы, и предположил, что одна из мачт могла упасть. Бревно пошевелилось и вытолкнуло за борт двух матросов. Еще четверо кружили вокруг него и тыкали пиками.

— Что за ерунда, — прохрипел чародей, глядя на все это. — Зачем они тыкают в бревно?

— Это кракен, — проговорил Крастек и бросился в гущу боя.

Только сейчас до Ахальо дошло, что это никакое не бревно, а щупальце огромного морского животного. Ему на миг стало дурно. Он побледнел и оперся о борт судна.

— Что такое кракен? — спросил Егор и тоже схватился за борт. Корабль вновь тряхнуло.

— Морская зверюга, — ответил чародей. — Весьма скверного нрава и ужасного характера.

Затрещало дерево, и Ахальо, дернув мальчика за руку, увернулся вместе с ним от падающей на палубу мачты. Из воды вынырнуло еще одно щупальце и обрушилось на корабль. Палуба под ногами задрожала и накренилась. Мокрое дерево заскользило под ногами, и чародей с мальчиком буквально повисли на бортике, отчаянно цепляясь за дерево руками. Раздался всплеск, и их окатило холодной соленой водой. Ахальо замотал головой, пытаясь стряхнуть с волос воду, и с ужасом увидел, что Егора рядом нет.

— Егор, — охрипшим голосом закричал чародей и начал оглядываться по сторонам.

Где-то под ногами он услышал жалобный писк. Наклонив голову, чародей увидел мальчика, зацепившегося за острый обломок палубы, а под ним плескалось море.

— Егор, — повторил Ахальо и принялся быстро соображать, как дотянуться до мальчика.

Он еще раз осмотрелся и заметил свисающий с обломленной мачты канат, который мокрым концом болтался на расстоянии вытянутой руки от чародея. Поправив мешок, Ахальо, осторожно переставляя руки, начал продвигаться в сторону каната. Корабль ходил ходуном, кругом раздавались крики боли и отчаяния, сверху мужчину окатывало водой, а в ладони впивались занозы. Но Ахальо не обращал на это ни малейшего внимания. Он должен был помочь Егору. Сделав еще одно усилие, чародей оперся ногой на подходящий выступ и дотянулся до каната. Приняв устойчивое положение, Ахальо потянул канат на себя, и снасть с мокрым шлепком упала на бортик. Обмотав один из концов вокруг дерева, Ахальо подергал канат, чтобы удостовериться в надежности крепления. Выглядело надежным.

— Ты там как? Держишься? — прокричал Ахальо.

— Да, — ответом был дрожащий голос ребенка.

Мысленно помолившись, чародей оттолкнулся ногой от подпорки и начал медленно спускаться, перехватывая руками предательски скользкую поверхность каната. Неимоверно болели разодранные в кровь руки. Закусив губу, Ахальо продолжил движение вниз. Он наклонил голову и увидел, что уже пальцами ног достает до лица мальчика. Спустившись еще ниже, чародей прокричал:

— Цепляйся за мои ноги.

Всплеск воды от удара щупальца кракена заглушил голос Ахальо.

— Что? — не понял Егор.

— Цепляйся… — голос чародея оборвался на полуфразе.

Сверху обрушился поток воды, и что-то тяжелое ударило его по голове.

— Ахальо! — голос Егора утонул в реве обрушившегося на Ахальо урагана.