— Складывается впечатление, — сказал Бревис, — что теперь я работаю на «Корпорацию Тау», пока смерть не разлучит нас — если только я правильно понял то, что напечатано мелким шрифтом в заключительной части контракта. Впрочем, кажется, весь контракт был написан ради последних строк?

Портер, улыбаясь, повернулся к нему от кульмана.

— Похоже, ты только что разговаривал с Дайпенстремом. Он обладает исключительной способностью сгущать краски во время интервью с будущими работниками. Ладно, я рад, что ты с нами, Эрик. Когда речь идет о подобном проекте, требуются самые лучшие специалисты.

— Даже психолог?

— Именно психолог — и твоя способность понимать иррациональное. Эрик, мы отправляемся в такое место, где не действуют привычные законы физики. Оттуда не удалось получить ничего, что можно было бы хоть как-нибудь объяснить с точки зрения земной логики. Что происходит с материальными объектами в глубоком Тау, нам неизвестно. Поэтому я чувствую себя несколько спокойнее оттого, что ты согласился принять участие в экспедиции.

— Я отправлюсь с тобой, Пол... хотя в данный момент не могу придумать ни одной убедительной причины, по которой на это решился. А что такого особенного в этом глубоком Тау?

— Главное, что оно существует. А человек устроен так, что не может жить рядом с неизведанным. Кроме того, если мы хотим добраться до звезд, то глубокое Тау — единственно возможный путь к ним.

— А космический полет?

Портер развеселился.

— Ну да, космический полет. Романтика дальних странствий!.. У нас нет ни двигателей, ни источников энергии, необходимых для того, чтобы совершить такое путешествие за то время, что отпущено человеку на жизнь. Уже одна только связь между массой и энергией делает эту проблему абсолютно неразрешимой.

— Ты только что разрушил мою мечту о космическом веке, — сказал Бревис.

— Если не считать баснословно дорогих исследований солнечной системы, космические путешествия всегда оставались лишь мечтой, — проговорил Портер.

— А разве это не относится и к глубокому Тау?

— В Тау-пространстве нет необходимости сражаться с гравитационными градиентами и принимать в расчет отношение массы к энергии, а некоторые аспекты теории относительности здесь не имеют смысла. Не заставляй меня обосновывать это математически, потому что мы и сами еще не до конца разобрались, однако Тау-пространство обеспечивает нас потенциальной средой, в которой мы можем обойти множество физических законов, делающих межзвездные путешествия невозможными. Даже скорость света больше не является непреодолимым барьером.

— Ну хорошо, а источник энергии? Разве здесь не возникает проблем?

— Да, энергии требуется много, но в допустимых пределах. Даже сейчас мы способны построить корабль, который сможет совершить путешествие через глубокое Тау в Альтаир — а это тридцать два световых года — и вернуться обратно без дополнительной заправки.

— Ого! Теперь я понимаю, почему вы занимаетесь этим вопросом.

— Именно, — проговорил Портер. — Если нам не суждено добраться до звезд благодаря Тау-пространству, весьма сомнительно, что мы вообще когда-нибудь сумеем это сделать. Однако на пути у нас возникло несколько проблем, столь сложных и запутанных, что мы даже не имеем представления о том, как к ним подступиться — я уже не говорю о попытках их решить.

— А что вам известно?

— К сожалению, немногое. Информация ограничивается данными, собранными за первые два часа полета исследовательских модулей — иными словами, до того момента, когда они достигли скорости света.

— Значит, скорость света все-таки является ограничителем?

— Не в обычном смысле. И дело тут не в том, что связь прерывается вследствие эффекта Допплера. То, что происходит, гораздо страшнее.

— Ну же, продолжай! — воскликнул Бревис, заметив странное выражение на лице Портера.

— Когда модуль достигает скорости света, наш приемник здесь, в исследовательском центре, выходит из строя. Корабль продолжает передачу, но мы не можем принимать его сигналы.

— Я не понимаю, — сказал Бревис.

— Мы тоже, — признался Портер. — Мощность их сигнала увеличивается до такой степени, что наши приемники просто горят, и все.

— Как такое возможно?

— Не знаю. Но на меня это наводит ужас. Если столь мощный сигнал способен добраться до нас, покрывая такое огромное расстояние, что же происходит при этом с самим кораблем? Получается, что передатчики корабля без проблем испускают энергию, равную по мощности довольно приличной звезде.

— Ну, вот и наш корабль, Эрик. Мы назвали его «Лямбда II» в честь первого «плота» Тау.

Бревис посмотрел вниз.

— Однако на этом сходство заканчивается, — заявил он.

Они стояли на балконе главного сборочного цеха исследовательского центра «Корпорации Тау», а внизу под ними громадный корабль, занимавший почти все помещение, мягко сиял безупречно гладким, словно отполированным, металлом. Даже сейчас группа рабочих старательно покрывала поверхность специальным составом, на случай, если корабль вдруг «вынырнет» рядом с чужим и недружелюбным солнцем.

— Он, скорее, похож на космический звездолет, а не на Тау-корабль, — проговорил Бревис.

— А это и есть космический корабль, построенный на основе самого большого и стабильного Тау-генератора, который нам только удалось раздобыть. Он способен функционировать как в глубоком Тау, так и в обычном космическом пространстве — следовательно, имеется возможность перехода из одного состояния в другое. Мы доказали, что в вакууме переход возможен без создания энергетической сети.

— Я даже и не представлял, что вы планируете эксперимент такого масштаба.

— Это наш последний шанс, Эрик. — Портер пожал плечами. — «Корпорация Тау» все поставила на карту. «Лямбда II» уже и так стоила нам сто один с половиной миллион — и расходы были бы в пять раз больше, если бы Министерство Ядерной Энергетики не снабдило нас последней моделью реактора и топливом. Генератор Рорша, снятый с роскошного туристического лайнера, переоборудуется для наших целей, иначе бы пришлось потратить еще не менее двадцати миллионов.

Бревис выглядел слегка обалдевшим.

— И вы располагаете такими суммами?

— Если понадобится — получим на порядок больше. Это чрезвычайно важный проект. Главное для нас — отправиться в глубокое Тау и вернуться оттуда живыми. Мы можем затребовать любое оборудование, которое только пожелаем.

Бревис кивнул.

— Если бы только заранее знать, что может понадобиться, — заметил он.

Прямо под ними четыре снежно-белых керамических сопла говорили о колоссальных возможностях реактора. Многие крупные индустриальные города не могли бы похвастаться, что имеют в собственном распоряжении столь могучий запас энергии. Почти по центру корпуса была расположена сфера, в которой находился огромный генератор Рорша, предназначенный для того, чтобы создавать Тау-вращение для роскошных туристических лайнеров, масса которых, впрочем, была в сотни раз меньше.

Передняя часть корабля была совершенно слепой, если не считать сканирующих устройств. Единственной уступкой, сделанной для визуального наблюдения, была сфера, выступающая сквозь мощную броню, которая служила для защиты обитателей корабля от неизученного воздействия глубокого Тау на человека.

— Мы войдем внутрь позже, — сказал Портер. — Сначала я хочу познакомить тебя с остальными членами команды. Их разбирает страшное любопытство.

— Любопытство?

Портер коротко улыбнулся.

— Меня простили бы, если бы мой выбор пал на физика, астронома или специалиста по космологии. Но когда я заявил, что четвертым членом экипажа станет психолог, все были поражены. Однако аргументы нашлись: на борту необходим квалифицированный медик, и к тому же у тебя есть практический опыт работы с Тау. Но учти: пилоты Тау чрезвычайно болезненно относятся к разговорам о своем психическом состоянии. Удивляться тут нечему, ведь им приходится принимать жизненно важные решения в совершенно иррациональных условиях.

— Я буду тактичен, — сказал Бревис.

Остальные члены команды уже собрались в офисе, и Портер представил их. Зигмунд Грас, главный физик «Корпорации Тау», крупный, солидный человек, немец во всем, кроме акцента. Ему было сильно за сорок. Типичный ученый-практик, склонный к тщательному обдумыванию каждого следующего шага.

Вторым был Пэт Дрискол, старший пилот-испытатель корпорации. Полная противоположность Грасу. Дрисколу недавно исполнилось тридцать, и он производил впечатление человека застенчивого. Только раз пилот позволил себе вступить в общий разговор, но тут же смешался, не закончил предложения и снова погрузился в молчание.

Через два часа совещание закончилось; теперь Бревис знал, что будет делать каждый член экипажа. Только у самого психолога не было четких обязанностей. В то время как остальные должны заботиться о механизмах корабля, ему придется следить за тем, чтобы нормально функционировали люди.

Потом Бревис и Портер спустились в корабль. Психологу было необходимо ознакомиться с разнообразным оборудованием, контролирующим температуру, влажность и общую среду корабля, а также с приборами, обеспечивающими безопасность экипажа, если произойдет какая-нибудь катастрофа. Кроме того, он должен был укомплектовать всем необходимым корабельную операционную и выбрать лекарства на все случаи жизни. Портер показал психологу его каюту и снабдил подробными схемами корабля.

— Кстати, Эрик, какое впечатление произвели на тебя наши коллеги? — спросил Портер.

Вопрос прозвучал небрежно, но психолог прекрасно понимал, что Портер уже давно хотел задать его.

Бревис пожал плечами.

— Я и сам собирался поговорить с тобой об этом. У меня создалось впечатление, что их выбрали прежде всего как специалистов высокого класса, а не потому что они психологически готовы к подобному путешествию.

— В общем, ты прав. У нас нет суперменов, которые, к тому же, были бы специалистами по Тау. Мы выбрали наиболее подготовленных людей, имеющих опыт практической работы с Тау, а впридачу взяли психолога, который и должен будет сбалансировать состояние команды. Решение нестандартное, я знаю, но это лишь один из множества компромиссов, на которые приходится идти, когда пытаешься принять вызов такого масштаба.

— Да! — проворчал Бревис. — При обычных обстоятельствах я бы рекомендовал для участия в подобном эксперименте лишь тебя. Зигмунд Грас производит впечатление человека разумного, но его лучше всего было бы оставить в собственной лаборатории, и чтобы по вечерам его встречала на машине жена. Пэт Дрискол вызывает у меня очень серьезные опасения. Он слишком погружен в свой внутренний мир. Я не сомневаюсь, что наш пилот обладает фантастическими способностями, но он настолько погружен в себя, что с трудом общается с другими людьми. Его определенно нельзя ставить в стрессовые ситуации. Он наше слабое звено, Пол.

— И при этом Дрискол — самый опытный пилот Тау. На его счету более тысячи успешных полетов, многие из которых не были детально подготовлены. Поверь мне, Эрик, в корпорации нет лучшего пилота.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.

— Чего именно ты боишься, Эрик? Каждый член команды уже не раз доказал, что способен работать в экстремальных условиях Тау. Надежнее критерия не придумаешь.

— Да, только мы с тобой оба уверены, что главные проблемы подкинет нам не Тау. В противном случае, Пол, зачем бы ты стал приглашать в полет психолога, выдавая его за врача?