Никогда не думал, что смогу оказаться в подобной жизненной ситуации. Не зря говорят в народе: «От сумы, да от тюрьмы не зарекайся».

Прохожие брезгливо обходили меня стороной и делали вид, что в упор не замечают. Ещё бы… такого экземпляра, как я стоило посторониться. Среди кишмя кишащих в округе бомжей и опустившихся алкоголиков, я контрастно выделялся своей холстиной, одетой поверх обожжённого, грязного тела, ступающий по раскалённому асфальту, босыми, успевшими закровоточить ссадинами ногами и свалявшимися клочками, местами выгоревших волос.

Теперь, мной в самую пору, было пугать маленьких детей, которые не хотели слушаться своих родителей. В этой насыщенной безразличием атмосфере, я чувствовал себя прокажённым.

Не знаю, как складывалась бы дальше, выпавшая на мою долю судьба, если бы вдруг, из безликой толпы прохожих, меня не окрикнул, не знакомый мальчишеский голос:

— Антон! Антон! Это я — Илья! Помнишь, на днях ты давал мне денег…

Мутным, затуманенным взором, я с надеждой стал вглядываться в бурлящую толпу людей, снующих у витрин стеклянных палаток, стоящих на отведённой под оптовый рынок площади.

Мой взгляд остановился, на худеньком подростке, которого за руку держал исполин, одетый несмотря на невыносимое пекло, в короткую кожаную куртку и чёрную шерстяную шапочку. Рядом с ними, переминался с ноги на ногу огромный пёс из породы среднеазиатских овчарок, он смотрел на меня удивлёнными умными глазами и пытался сообразить, как ему себя повести по отношению к моей персоне. Жалкий вид уличного бродяги, не внушал ему особого опасения и поэтому присев возле ног своего хозяина, пёс терпеливо стал ожидать последующей от него команды.

— Видишь Дед, мы его нашли, — с радостью в голосе говорил мальчонка. Всё случилось как ты, и обещал…. откуда ты только мог знать об этом заранее?

Высокий, широкоплечий мужчина, положил свою сильную ладонь на угловатое, худоё плечо подростка и, ничего ему не ответив, стал пристально меня рассматривать, словно бы он пытался сопоставить то, что видел сейчас, и тем, что ранее слышал из уст Ильи. Да, похоже, что внешность бывает обманчивой, но успевший всего повидать на своём веку, Хранитель привык ничему не удивляться.

В восторженном нашей встречей Илье, я без особого труда, узнал того беспризорного мальчишку, которому на днях пожертвовал деньги, для того, чтобы парень не загнулся от изнуряющего его голода.

— Видишь брат, как всё получается… — с горькой доли иронии, сказал я Илье, нисколько не смущаясь случившимся. — Ещё вчера, я был достаточно обеспеченным и можно сказать счастливым человеком, а теперь подобно бродячей собаке, оказался выброшенным на улицу.

— Ничего, Антон, не переживай, мы с Дедом тебе поможем.

Мальчик посмотрел, на стоящего рядом с ним великана и с надеждой в голосе спросил:

— Правда, Дед?! Мы ведь не бросим его одного?

Дед опять продолжал сохранять молчание, не сводя с меня своего пристального взора. Правда, взгляд этот был спокойным и добрым, и не предвещал никакой опасности.

— К тому же, у меня остался ваш бумажник, — мальчик хлопнул себя по лбу и торопливо полез за пазуху. — Вы его потеряли, когда садились в такси, там, у Московского вокзала.

И он жестом руки указал в заданном направлении, где за рядами стеклянных палаток, начинались цветочные ряды.

— Хорошо, что я его подобрал. Вот, возьмите… там всё на месте, — и он широко и по-доброму улыбнулся. — Так, что вы теперь снова, не такой уж и бедный.

Увидев родной бумажник, я чуть не прослезился. Нет, не потому, что я так сильно рад был снова встретиться со своими деньгами, просто он, остался последней вещью, которая напомнила мне о прошлой жизни, о возврате к которой, теперь не могло быть и речи.

— Погоди, — сказал я, снова взяв себя в руки. — Лучше спрячь его обратно на место.

Мальчик с недоумением посмотрел на меня.

— Представляешь, что подумают окружающие, когда увидят оборванного бродягу, с дорогим бумажником в руках?

— А, что?… — переспросил удивлённый Илья, и тут сам ответил на свой же вопрос. — Подумают, что он где-нибудь его украл.

— Вот именно, — подтвердил я его догадку. — А потому, лучше вместе пойдём туда, где торгуют недорогой одеждой и, вы сами мне всё там купите.

Именно так мы и поступили и когда, почти весь гардероб был уже укомплектован, мальчик мне предложил привести себя в надлежащий порядок, неподалёку отсюда на набережной у реки. Мы отправились все вместе на набережную, по дороге купив в аптеке, антисептическую мазь. Раны и ожоги, нещадно о себе напоминали и требовали особого внимания. По пути пришлось зайти в продуктовый магазин и купить что-нибудь поесть, в отличии от своих спутников, я с утра ничего не ел, довольствуясь лишь одной водой, которую к счастью нашёл в колонке, одного из заброшенных дворов.

Всю дорогу спутник Ильи, сохранял неприступное молчание. Я пытался задать ему пару вопросов, на которые он не отвечал, делая вид, что меня не слышит. Лишь только потом, когда я помылся, намазался мазью, оделся и плотно поел, первый раз он ко мне обратился:

— Этой ночью, похоже, ты был у Князя? — в его голосе, я не услышал ни угрозы, ни осуждения.

Скорее это была констатация известного ему факта, нежели наоборот, но, тем не менее, он выжидательно поднял бровь, наблюдая мою реакцию.

— Да, — коротко ответил я. — А что, это играет для вас какое-то значение?

Дед, не сводя с меня глаз, добродушно улыбнулся.

— Имеет. Всё имеет значение, даже то, что на первый взгляд, может выглядеть совсем незначительным.

— А, откуда вы догадались? — поинтересовался я.

— Я не догадался, я просто знаю, — голос этого человека, лился спокойным весенним ручьём и вселял в меня доверие и уважение. — И к тому же то, что ты сейчас, находишься здесь, говорит о том, что ты не принял его предложения.

— А откуда вы знаете про предложение?

— А я, Антон, про многое ведаю, — вполне серьезно продолжил Дед. — И про злоключения твои и про встречи, с тем в кого ты до сих пор отказываешься поверить. Ты прости, что сразу же, не сказал тебе об этом вначале. Человеку сложно порой, сделать свой не простой и единственный выбор. И поэтому, стоило к тебе присмотреться. Тяжело отказаться от соблазнов, которые может предложить Тёмный Князь. Но теперь, я совершенно спокоен, на тебе не стоит, печать его безграничной власти.

Я пытался постигнуть умом, смысл услышанных от Деда сов. Только вот ничего из этого у меня не получалось. Слишком сложно и слишком просто, выходило всё у него, словно речь шла не о непостижимом, а о вещах абсолютно обыденных и реальных.

Заметив моё сиюминутное замешательство, исполинского вида старик погладил по холке, лежащего рядом пса и сказал:

— Не вводи в искушение разум. Не способен он у тебя сейчас искать ответы на эти загадки. Отрешись от всего на время и соберись, тебе предстоит ещё более важное испытание. Если сможешь и в нём одержать победу, то тогда, не потребуется и объяснений. Всё само собой встанет на свои места. А теперь, други мои, надо бы нам поторопиться, не спокойно у меня на душе, чует сердце новый подвох.

— Что, должно что-то произойти? — спросил его насторожившийся мальчик.

— Ох, не знаю Илюша, не знаю, — замотал головой Хранитель. — Только ведаю я, сынок, что опять кто-то был в катакомбах, и не просто нечистая нежить, а ещё кто-то сильный и очень опасный. На откосе, что ближе к северному рукаву подземелья, ночью кто-то творил колдовство… Непотребное, чёрное с кровью и смертью. Вот и следует посмотреть, до заката, пока не поздно. Ибо, после, как только последний луч, скроется за горизонтом, пробудится в том месте Сила и нельзя допустить, чтобы тот, кто всё это сокрыто готовил, смог воспользоваться ей до срока, а иначе будет беда.

— И большая беда, тогда сможет случиться? — понимая всю никчемность своего вопроса, спросил я у Деда.

— Лучше бы тебе не знать — ответил он, насупив густые брови. — Вряд ли может быть что-то хуже…

Он поднялся с бетонной плиты, лежащей под наклоном и уходящей в воду. Верный пёс, с реакцией сторожа и охотника, подскочил и встал рядом, навострив, купированные уши в ожидании последующей команды. Вслед за ними поднялись и мы с Ильёй.

Как я в этот момент ни старался, но всё, что я только что здесь услышал, очень трудно увязывалось в сознании, даже в свете последних дней. С каким облегчением я бы воспринял, то, что мой возбуждённый рассудок, помутился от перенапряжения и чрезмерно утомительного режима, в связи с моей интенсивной работой и отсутствия намёка на отдых. Но всё оказалось совсем иначе, всё оставалось на своих местах и совершенно не хотело меняться. Это было такой же реальностью, как и спокойные, медленно удаляющиеся по течению волны Оки. Реки, в которой я совершал омовение от копоти и адской сажи.

Дед уверенно стал подниматься наверх, по направлению к насыщенной автомобильным движением дороги. Не дожидаясь особого приглашения, мы с Ильёй пошли вслед за Дедом, а крутящий обрубком хвоста Баян, завершал наше «триумфальное» шествие.

В подземелье…

Наконец-то мы добрались до этого входа в подземелье.

Из-за того, что часть подземных тоннелей были завалены, по причине запущенности на протяжении последних лет, мы решили не тратить время, да и попусту не рисковать. Это место мне было достаточно хорошо знакомо, я не редко обращал на него внимание, когда раньше поднимался на маршрутном такси по витой асфальтированной дороге, ведущей в нагорную часть, вверх от Молитовского моста. Вход под землю напоминал мне убежище, времён последней Отечественной войны. Это был не какой-нибудь старый лаз, а достаточно широкая ниша, над входом в которую нависала массивная железобетонная панель. На панели любителями «граффити» были выведенные посредством нитроэмалевого баллончика, неразборчивые фразы и символы.

— Воистину проклятое место, — произнёс хранитель, без намёка на самую малую отдышку, после утомительного подъёма на высокую гору. — Что ни говори, а всё возвращается на круги своя. Раньше, в минувшие времена, когда на Руси ещё не было христианства, лесные волхвы и чёрные чародеи, основали здесь своё обособленное капище. Тогда здесь ещё не было этого лаза, старик указал на вход в подземный тоннель. — Уж больно сильная здесь энергетика и скопление внутренней Силы. Сколько лет уж прошло, а источник, как будто бы только пробился.

— Посмотрите, внутри, кажется, кто-то есть, — воскликнул Илья, указывая на вход в пещеру.

Мы все вместе повернули свои головы в заданном направлении, а Баян настороженно стал ловить своим влажным носом, исходящие оттуда запахи. Хранитель пристально наблюдал за псом, который являлся для него своеобразным индикатором опасности. Но, судя, по поведению Баяна, причин и оснований для беспокойства пока ещё не наблюдалось.

— Странно, — ещё раз посмотрев на своего пса, дед сделал следующее заключение. — Странно, однако…. быть может бомжи…. а то и пацанята какие балуются.

Не дожидаясь следующего момента, когда тому, кто затаился в пещере, снова в голову взбредёт идея попасть в зону нашей видимости, мы уверенно, как по команде зашагали к входу в тоннель.

Я не переставал восхищаться могучей собакой. Это был поистине опытный и профессиональный разведчик, причём эти очень необходимые качества, Баян приобрел не упорными тренировками, а они были заложены у него от рождения. Пёс осторожно, а самое главное бесшумно крадучись подошёл к входу в пещеру и, увидев предполагаемого «противника», аккуратно залёг в засаде.

Когда мы втроём достигли бетонной балки, Хранитель молча стянул свою шерстяную шапку, вытер ей накатившийся пот со лба и, приложив указательный палец к губам, в знак того, чтобы мы не нарушали молчания, извлёк из-за пазухи свой боевой тесак. Теперь мне открылось то, что гладко выбритый череп Деда был обильно покрыт татуировками, изображающими замысловатую руническую вязь.

Стараясь ступать бесшумно, мы шагнули в тень под свод высеченной в горе ниши. Перед нами простирался достаточно широкий проход, для того чтобы можно было идти по двоё, освещённый бликами тусклого света, который горел в конце, поворачивающего вправо подземного коридора.

Несмотря на то, что тоннель был достаточно просторным, Хранитель предпочёл, крадучись и осторожно ступая идти впереди остальных, отставив назад растопыренную пятерню, давая нам понять, чтобы мы держались от него на расстоянии и выставив перед собой, сверкающий тусклыми бликами нож. Верный Баян семенил след в след, за своим хозяином, готовый в любой момент отвлечь на себя внимание предполагаемого противника. Дойдя до поворота, они оба остановились, так, что нам ничего больше не оставалось, как только распираемыми любопытством, подойти к ним вплотную и стать так же свидетелями, ожидаемой и интригующей развязки.

Выглядывая пониже Дедовского плеча, нам открылась следующая картина:

На освещённом факелом небольшом пространстве — на земляном полу лежало обездвиженное тело, по одежде и внешнему виду, скорее всего оно принадлежало женщине. Над ней, склоняясь, сидела фигура, одетая в длинный, похоже — армейский плащ, с надвинутым капюшоном. На секунду, присмотревшись внимательно, мне кажется, что я узнал их обоих и, от этого знания мне стало не по себе.

Холодный страх проснулся внизу моего живота и ползущими змеиными кольцами, медленно стал подниматься, по столбу моего позвоночника, пока не достиг головы.

Как я уже успел догадаться, на сыром земляном полу, обездвиженнно лежала встретившаяся мне вчера цыганка, её безвольно откинутая голова, была лицом повёрнута в нашу сторону. Пустые, обугленные и почерневшие глазницы, напомнили мне мадам Эльвиру. Разница состояла лишь в том, что растрепанные в момент смерти волосы несчастной гадалки, напоминали огромный всклокоченный одуванчик, ставшие такими в результате прошившей её насквозь молнии, у цыганки же, они были прибраны в цветастый платок.

То, что лежащая перед нами цыганка была мертва, являлось фактом, не требующим доказательств.

Фигура, склонившаяся над телом, производила над ней загадочные пассы руками и произносила, едва уловимые — не то заклинания, не то просто, какие-то зловещие проклятия. Его голос был ровным и может быть даже спокойным, только мне от этого не было легче. Зловещий плащ с надвинутым капюшоном, напомнил мне ещё раз о неприятной утренней встрече в пустынном подземном переходе и я с содроганием ожидал, когда же он повернётся к нам и снова сверкнёт пылающими глазами.

Ожидать нам пришлось не долго. Незнакомец пододвинул к себе поближе лежащий рядом деревянный футляр, прикрыл его откинутую крышку, и щёлкнул замком металлической защёлки. Затем он не торопясь, поднялся с колен и выпрямился во весь свой не малый рост. Повернувшись к нам, незнакомец продолжал сохранять невозмутимость и полное спокойствие, его рука медленно потянулась вверх и откинула назад скрывающий лицо капюшон.

Не знаю, какие силы не заставили меня инстинктивно зажмуриться, но, открывшееся перед нами лицо, никак не соответствовало моим представлениям о том, что я ожидал увидеть.

Пред нами стоял высокий и пожилой мужчина, с благородными и честными чертами лица, и аккуратно подстриженным ёжиком седых и густых волос.

— Это он, — закричал Илья — я узнал его Дед, это был он. Ну, тот, о ком я тебе вчера рассказывал. Я запомнил его, когда наблюдал за ним вчера, в грозу через окно.

— Так значит, это был ты?! — с иронией, сглаживающей проходящее возмущение, воскликнул человек в плаще. — Мальчишка! Ты даже не понимаешь, чего тебе могло стоить, это твоё, никому не нужное любопытство.

— Почему, никому? — заступился за мальчика Хранитель и уверенно зашагал вперёд. — Одного не могу понять, как тебя угораздило вляпаться в это дело? Ты ведь, был всегда чересчур осмотрительным и осторожным. Или может быть я не прав? А?… Ответь мне, не так ли, Фридрих?

Человек в плаще растерялся от неожиданности, даже чуть не выронил, находящийся у него под полой футляр. Он, внимательно щуря глаза, изо всех сил пытался разглядеть лицо, идущего ему на встречу Деда.

— Не могу поверить своим глазам, — сдавленным голосом произнёс человек. — Нет. Да нет же…. этого не может быть. Ты ли это, дед Берендей?!..

— А то, кто же ещё! Конечно я! — ответил хранитель, останавливаясь в двух шагах от оторопевшего барона.

— Но, как можно?! — спросил он теперь уже восхищённо. — Ведь прошло столько лет, а ты выглядишь, всё таким же могучим и сильным… даже, как мне показалось ещё моложе.

— Успокойся, — ответил Дед. — Или ты забыл, откуда… и кто я?

— Да, конечно… — закивал, утвердительно барон. — Это только мы, подвержены ходу времени и стареем, с каждой наступающей неотвратимо секундой. Но, к чему этот маскарад — бритая, покрытая татуировками голова, джинсы, куртка, армейские ботинки? В таком виде ты никак не похож на того, кем являешься на самом деле.

Хранитель добродушно рассмеялся и, пряча свой, как бритва, отточенный боевой нож, в скрытые под кожаной курткой ножны, обнял седого барона и ответил:

— Этот мир не стоит на месте, и не мне тебе объяснять, что эпохи сменяют друг друга, растворяя следы прошедшего в настоящем. Точно так же должны меняться и мы, для того, чтобы лучше чувствовать изменения. Ну, подумай сам, как нелепо я бы смотрелся, в переполненном людьми мегаполисе, если б следуя твоим представлениям, оставался таким, каковым ты меня запомнил в том далёком и злополучном, для тебя сорок пятом году. Кстати, знаешь ли ты о том, что ожидание второго пришествия Сына Божьего, для огромного количества христиан, будет достаточно проблематичным?

— Это почему же? — удивился Фридрих.

— Потому что большая часть этих «несчастных», хотя и искренне верующих людей, ожидают такого Христа, которого они представляют, из тех воспоминаний, которые у них отложились. Одетого в рубище и в сандалиях, с длинными волнистыми волосами и с бородой. В то время, как появись он в таком виде, среди ошарашенных прохожих, его тут же надолго упрячут в психушку или чего доброго снова распнут за святотатство и оскорбление идеала.

Изумлённый Фридрих горько усмехнулся:

— А ведь и вправду… мне это почему-то даже не приходило в голову.

Наблюдая за этим разговором, двух давнишних и близких знакомых, мы сделали вывод, что можно выбраться из своего укрытия и вышли на освещённое факелом пространство. Не смотря на завязавшуюся беседу, мой взгляд как магнитом притягивался к телу, лежащей на полу мёртвой цыганке. У меня всё время, в голове крутилась, сказанная ею фраза, когда она обращалась ко мне. Вот и теперь её зычный и низкий голос, прозвучал у меня внутри:

— При следующей нашей встрече, я расскажу тебе много интересного о твоей красавице. А теперь помоги старой женщине подняться. Мне пора отправляться своей дорогой.

Что же всё-таки она хотела мне сообщить?

— Так ты всё же мне не ответил, — оборвал мои мысли голос Хранителя. Что тебя привело, обратно на нашу землю?

Немец на секунду умолк, словно собираясь с мыслями и отвернувшись лицом к стене, начал своё повествование:

— Сорок пятый год, был действительно, для меня трагичным. Не успев оправиться от опасностей, трудностей и лишений, подстерегающих меня на каждом шагу, новое горе обрушилось тяжким грузом, на мою и без того не лёгкую жизнь. Два томительных долгих года, ушло на то, чтобы я достиг своей солнечной Германии и наконец-то ощутил запах сена своих родовых угодий. Дома встретили меня старый конюх и набожная кормилица. От них-то я и узнал эту горькую весть о своей семье.

На какое-то время он замолчал, сдавленно проглатывая, подступивший к горлу комок. Его плечи напряглись, от сдерживаемого им рыдания и он, словно стряхивая его, передёрнул ими, задрав высоко свой аристократический подбородок. По всей видимости, это помогло ему сдержать набежавшие на глаза слёзы.

— Извините, — продолжил он — не буду вдаваться в подробности их смертей. В общем, дальше, я на какое-то время отрешился от мира и полностью замкнулся в себе. И чем дольше это происходило, тем чаще я стал ловить себя на мысли, что беспрестанно думаю о Марфе. О том, как она в далёкой России, подверглась нападкам НКВД, из-за того, что спасла меня, от неминуемой гибели и унижений. Все эти годы я не оставлял попытки, снова разыскать и отблагодарить её. Во времена репрессий в вашей стране и неприступного «холодного занавеса», сделать это было почти невозможно, без того, чтобы ещё больше ей же не навредить. Но потом, до меня дошли сведения, что она скончалась при родах, в лагере для заключённых весной сорок шестого года. С тех пор, я считал своим святым долгом, разыскать родившегося ребёнка и всю жизнь посвятить тому, чтобы он имел, то, что должно было бы принадлежать ему по праву. Конечно, я не смог бы заменить ему мать, но, по крайней мере, у него бы был отец. Настоящий отец… я думаю, Берендей, что ты сможешь меня понять.

Искать ребёнка, проживая в чужой стране, для меня не представлялось возможным и тогда, когда у вас началась перестройка, я покинул свой дом и приехал сюда.

Позже, когда я уже жил здесь, мне удалось восстановить лагерные документы, по которым я узнал, что ребёнком оказалась девочка, отданная на воспитание приёмной матери, бывшей соседкой Марфы по палате родильного отделения.

Через некоторый промежуток времени, заключённую, вместе с двумя детьми отправили на вольное поселение. Эта женщина была цыганкой и отбывала срок, за мошенничество. На самом деле, как я смог установит много позже, она была из рода потомственных ведьм и гадалок, а осудили её за то, что она отказалась приворожить привлекательную пассию, дочь выдающихся заслуженных и признанных всей страной родителей, для одного очень крупного партийного чиновника. Приёмная дочь, цыганки с малых лет проявляла не дюжие способности в изучении тайных знаний и древнего магического ремесла. Когда приёмная мать умирала, нарушив родовой закон — она передала свою Силу не родной, а приёмной дочери, чем навлекла на ту, зависть и преследования всего могущественного родового клана.

Кроме того, девушка была на редкость красива и смогла, используя унаследованную от матери Силу, увести жениха у своей названной сестры. На этом, терпение родственников закончилось, и они с проклятием изгнали обоих влюблённых вон, обрекая их на вечное изгнание и предрекая несчастливую судьбу.

В том, что так это и произошло, не приходится сомневаться. Они оба погибли ужасной смертью, при самых загадочных обстоятельствах. На этот счёт, у меня есть вполне основательные подозрения, что это была жуткая месть, не успокоившихся родственников тайного клана. Все факты и обстоятельства этой трагической смерти, говорят о том, что был выполнен древний кровавый обряд и совершено ритуальное убийство.

Одного представители клана могли не знать, что у молодых убитых была маленькая дочь, которую они тщательно укрывали от посторонних глаз, отдав на воспитание доброй женщине, снабжая её деньгами и всем необходимым, что могло потребоваться для ребёнка.

Таким образом…. потеряв опять…. я узнал, о том, что нашёл. И судьба занесла меня сюда, в поисках неуловимой внучки. Эта женщина, что лежит на полу, приходилась матерью, погибшего отца моей внучки. К сожалению, мне так и не удалось от неё узнать о судьбе, разыскиваемой мной девочки. Да и что может рассказать, человек, чья душа уже далеко.

Вот поэтому, мне и пришлось, прибегнуть к помощи Знания.

— Так значит, это не вы её… — не сдержавшийся Илья, сконфуженно замолчал и спрятался за широкую спину Хранителя.

— Мальчик, мальчик, — закачал седой головой барон и осуждающе посмотрел в его округлившиеся глаза — и как ты только смог, про меня такое подумать?

— А что, — пытался защититься Илья. — Знаете, как я испугался, когда увидел вас там, в окно, когда вы выделывали эти штуки, своими волшебными картами из этой коробки.

Тут в разговор вмешался Хранитель:

— Не суди его слишком строго, — обратился он к расстроенному Фридриху. — Он пока ещё совсем ребёнок и очень много о нас не знает. А тебе, не стоит с недоверием относиться к барону, он вполне откровенно обо всём нам поведал. И у нас нет никаких оснований для того, чтобы ему не верить.