Густое облако выхлопных газов вырвалось из раскалённой трубы, дополняя и без того удушливую атмосферу разросшейся несанкционированной свалки, возле пригородного дачного посёлка. Горы гниющих и прелых отходов, в перемешку с обрывками пластиковых мешков и тепличной плёнки, отравляли пейзаж кисло прелым с плесенью запахом. Кое-где дотлевали остатки костров, дыша перегаром горелой резины и жжёного мусора. В сочетании с невыносимой жарой и противно назойливым хором, жужжащих раскормленных мух, которые тучей роились в этой смрадной клоаке — впечатление было преомерзительнейшим.

Обливающийся липким потом водитель, чертыхался и сыпал напропалую отборной площадной бранью, пытаясь вырулить из жирной грязной колеи, оклеенный рекламными заставками автофургон. Колёса безнадёжно буксовали, вышвыривая на растрескавшуюся от засухи обочину ошмётки буро-зелёной гнили.

— … твою мать, и какому же мудаку взбрело в голову взять этот грёбаный заказ. На следующий раз пускай сами развозят бл. ди…

После очередной попытки измученная Газель протестующе фыркнула и обречённо застыла на месте.

Выходить из грузовичка не хотелось. Сверкающий яркими наклейками «Свежие мясопродукты», он казался комфортным укрытием от царящего вокруг зловонного хаоса. Но нужно было что-то предпринимать, не куковать же здесь целый день, загруженному под завязку мясными отходами.

— И как назло ни одной машины поблизости…

С досадой плюнул водитель.

Это был кряжистый лет сорока пяти крепыш, с одутловатым пивным животиком. Красная лоснящаяся посреди коротких седых волос лысина, покрывалась обильной испариной, несмотря на то, что он беспрестанно вытирал её грязным платком.

— Не мала баба хлопотов, купила порося… Тьфу… мать твою.

Он открыл дверку кабины, и грузно спрыгнул, стараясь не угодить в смердящую под колёсами жижу. Закрыв платком нижнюю половину лица, чтобы избавить себя от антисанитарных испарений, он начал внимательно изучать обстановку.

— Ну что, касатик, не дотянул чуть-чуть. А там уж тебя заждались совсем. Народ с работ поснимали. Ждут… а он, тут, видите ли природой наслаждается.

Возмущённый от такой наглости водитель, выпрямился и начал озираться по сторонам. Он готов был стереть в порошок этого острослова. Но вокруг почему-то не смог никого обнаружить. В воздухе повисла напряжённая пауза. Молчание нарушалось только зудящим жужжанием жирных помойных мух, которые роем, слетелись на запах вспотевшего тела. Ему стало не по себе.

— Что молчишь, аль ответом подавился?…

Коренастый крепыш судорожно вздрогнул, от внезапного прикосновения на своём плече. Он готов был поклясться, что ещё секунду назад там никого не было, а теперь у него за спиной стоял человек.

Водитель скосил перепуганный взгляд на ужасные корявые грязные пальцы, лежащие на его плече. Пожелтевшие длинные ногти были увенчаны мутно серой, забившейся под них траурной грязью.

Издавая нечленораздельные звуки, крепыш обернулся.

Перед ним стоял сутулый человек среднего роста. Определить его пол или возраст, было достаточно сложно. Так как, несмотря на невыносимую жару, неизвестный был наглухо закутан в военную плащ палатку. Его капюшон скрывал лицо до самого подбородка, пряча внутреннее содержимое в глубокую тень. Утробный голос, доносившийся из недр плащ палатки, не поддавался классификации. Он мог быть как мужским, так и женским и обладал тональностью неопределённого возраста.

— Так ведь, эта… застрял я тут. Вон, увяз по самые гланды.

Попытался взять себя в руки водитель, указывая волосатой клешнёй в сторону просевшей в колею Газели.

— Тогда выгружай прямо здесь, — скомандовала плащ палатка.

— С какой это стати, я тебе, что грузчик что ли? Мальчика бля… нашёл… Да и вообще, кто ты такой, покажи бумаги на груз? — запротестовал расхрабрившийся крепыш.

Из недр плащ палатки раздался самоуверенный раскатистый, утробный хохот. Нырнувшая за пазуху рука, извлекла оттуда клеёнчатый файл с бумагами и протянула водителю.

— Вот заявка, накладная и документы. А по поводу грузчиков, ты конечно прав. Только вот такая дорога до самого питомника будет. И кто знает, когда ты по ней доедешь, если будешь играться с каждой канавой.

— Это что же там за питомник такой? Первый раз о таком слышу, подозрительно покосился на фигуру коротышка, возвращая проверенные им бумаги.

— Кому надо тот знает, — ответила плащ палатка. — Ты вон лучше подумай о своём грузе. Вон жара, то какая. Подпортишь, всю партию забракую и повешу тогда на тебя неустойку.

— Ты меня не пугай. Я воробей стрелянный, да и морозилка у меня будь здоров. На сутки температуру удержит, — захорохорился водитель. — Ты мне лучше ответь. Субпродукты, я понимаю, потроха там… обрезки разные. На хрена вам кровищи то столько? Аж, четыре здоровых бидона. Пьёте вы её, что ли? Или кровяную колбасу делаете?

— Слишком много вопросов, милок. Смотри, спать потом плохо будешь… проворчал, огрызаясь человек в плаще. — Или выгружай поскорее, пока собак не спустили для профилактики, или делай чего со своей колымагой. Мне людей не резон без дела держать.

— А какое мне дело до ваших собак? — назло фигуре, осклабился водитель. — Ну, а если не нравиться, приезжайте сами. Если думаете, что дураков нашли.

Из леса выскочил огромный волкодав, с всклокоченной серой свалявшейся шерстью и подбежал к ногам хозяина в плащ палатке. Выглядел он достаточно грозно. Пёс подозрительно смерил водителя, недоверчивым взглядом, налившихся ненавистью, жёлтых глаз и угрожающе зарычал. Незнакомец похлопал его по спине и сказал:

— Успокойся дружище, это всего лишь обычный водитель. Он привёз нам продукты. Не трогай его.

Волкодав предупреждающе ощерил пасть, показывая свои клыки, во избежание недопонимания со стороны крепыша, и повинуясь хозяину, уселся слева возле него. Его взгляд как камера наблюдения сканировал каждое движение испуганного водителя.

— За этого пса можешь не переживать, — раздался голос из недр капюшона. — А вот тех, что отпустят на прочёсывание окрестностей, стоит поостеречься. Сущие звери. Уничтожают всё на своём пути.

— Так, а как же местное население? — удивился водитель. — Не уж-то не возмущается?

— Нет здесь никакого населения. Дачный посёлок уж года два как заброшен. Теперь это экспериментальная зона. Так, что думай, а мы уходим. Через час, полтора из машины лучше не вылезай. Сам целее будешь, да и нам лишние хлопоты не к чему. Если сможешь добраться, свидимся.

Фигура развернулась и направилась, вместе с собакой в сторону лесных зарослей.

— Эй, постой!.. — закричал не на шутку разволновавшийся водитель Газели. — Да, постой ты…

Фигура в плаще остановилась как вкопанная, а сопровождающий его волкодав, развернулся и изготовился к нападению, на потревожившего его хозяина нахала. Коротышка попятился к спасительному автофургону, на ходу роняя слова:

— Ладно, уж, извини. Ну, бывает, погорячился. Сам понимаешь, дорога, жара, да ещё вот застрял тут как клизма в заднице. Ты говорил разгружать, прямо здесь. Я согласен. Скажи только куда.

Незнакомец коснулся рукой холки собаки, та исполнительно развернулась обратно и застыла как изваяние в ожидании очередной команды.

— Выгружай прямо здесь возле дороги и езжай себе. Я потом разберусь.

— А бумаги? — насторожился водитель. — Мне ведь нужно, чтоб расписались в бумагах…

— Там уже всё в порядке. Не переживай. Можешь сам убедиться, если не веришь, — со смешком ответил незнакомец.

Удивлённый водитель кинулся в кабину, и трясущимися руками достал из бардачка планшетку, с путевыми листами и накладными. К его полному изумлению, на всех требуемых документах присутствовал причудливый росчерк чёрных чернил, ещё свежих и полностью не просохших. Волосы на груди и руках зашевелились, а по телу пробежал морозный озноб. Он зачертыхался сбившимся от волнения голосом и неуклюже задом, стал выбираться из кабины.

— Силы небесные, мать твою… это, что ж такое делается, а? Как же так? — голос срывался до поросячьего повизгивания. — Такого же быть не может… Ну, попал, беременные воши… Это ж надо. Полный пи…дец.

Из открытой дверцы кабины показалась его раскоряченная фигура. Вставшие на грунт ноги, отказывались его слушаться и предательски затряслись в коленках. Ухватившись за ручку двери, чтобы не упасть, ему стоило больших усилий, чтобы повернуться лицом в сторону леса.

Незнакомца с ужасной собакой он не увидел, и ничто не напоминало об их присутствии. Только злое жужжание роя назойливых мух, нарушало зловещую, повисшую в воздухе паузу.

Коротышка стремительно бросился к морозильнику и волнуясь и паникуя загремел шпингалетами запорных замков. Ещё никогда в жизни он не работал так быстро и самоотверженно. Через несколько минут, на обочине выросла гора замороженных пластиковых мешков с мясными отходами и шеренга из четырёх высоких бидонов с охлаждённой, но не успевшей замёрзнуть кровью.

По истечению полу часа, автофургон уже мчался с предельной скоростью по просёлочному бездорожью. Не привыкшие к таким нагрузкам руки, тряслись и скользили от пота, по глянцевой поверхности рулевого колеса, а покрывшееся холодным потом тело, била лихорадочная дрожь. Зубы нервно стучали и громко клацали в такт подбрасываемой на кочках машине.

Чтобы выйти из оцепенения и взять себя в руки, коротышка крепыш, как из пулемёта строчил матерными выражениями, постоянно сплёвывая в окно.

— Ну, гандоны, приеду всех поубиваю. Следопыта нашли…тьфу… Зверобоя бля… с Чингачгуком. Глаз на жопу натяну, тому, кто этот заказ принимал. И Федотову заодно. Ну, паскуда. А ещё говорил: подкалымишь мол. Подкалымил. Тьфу… твою мать.

Поворот был опасным и роковым. Не один десяток машин похоронены были на этом месте. Но, водитель был взвинчен и возбуждён, что заметил гружёную бревнами фуру, когда все попытки избежать столкновения, по стечению обстоятельств, сводились к нулю.

Развернуть супер Маз на таком отрезке, было просто физически не реально. Тогда он попытался прижаться к обочине, чтобы хоть как-то сместить траекторию и избежать столкновения в лоб.

Автофургон, минуя кабину, летел под прицепленную для брёвен платформу. Последнее, что для Газели смог сделать водитель тяжеловесной фуры — это дать паровозный сигнал клаксона. Он и стал похоронным маршем, для сминаемого в лепёшку фургончика.

Удар был сокрушительным и беспощадным. Водитель Газели, даже не успел испугаться, когда превратился в кровавое, вперемешку с металлом и стеклом месиво.

Раздался невыносимый скрежет искорёженного металла об асфальт и гулкие выстрелы разрывающихся баллонов шин.

Под обломками авто фургона, с удивительной быстротой растекалась огромная лужа, отдающая резко в нос бензиновыми парами. Заметив её, водитель фуры схватился за огнетушитель и выпрыгнул из кабины.

Но, было уже поздно…

Взрыв отбросил его на обочину дороги, окропив огненным дождём.

Он вертушкой скатился в кювет, сбивая с одежды остатки пламени.

На асфальте вращаясь, агонизировал брошенный огнетушитель. Пусковой рычажок заклинило, и он отчаянно выплёвывал на дорогу остатки пенообразователя.

Огонь с разбитой Газели стремительно перекинулся на платформу с уложенными брёвнами и подбадриваемый, порывами ветра, становился неукротимым. Отцепить прицеп от машины не представлялось возможным, из-за разбушевавшегося жаркого пламени, охватившего погребённый под сцепкой автофургон.

Спохватившийся водитель достал трубку мобильного телефона и услышал сирену летящей на встречу машины автоинспекции.

— Вот и всё, — обратилась фигура в плаще к своему волкодаву. Они стояли, укрывшись в лесной тени, и внимательно наблюдали происходящие на дороге события.

— Человека нет и проблемы нет. А, теперь пора и за дело. Идём Зарга, у нас ещё много работы. До раскрытия Силы осталось не так уж и много времени.

Пёс взглянул на фигуру светящимися жёлтыми глазами и осклабился своей клыкастой улыбкой, высунув мокрый, горячий язык.