Глава 1.

1. На берегу Невы.

Год 200…

Его звали Олег Власов. Он стоял на краю врезавшейся в море скалы, вдыхая холодный соленый питерский ветер, уже заставляющий людей на берегу поднимать боковые стекла машин. Море клокотало. Тяжелые холодные волны грязного цвета обрушивались на камень, закручиваясь шумными злобными водоворотами.

Прошлое снова вторглось в сон Олега. Каждое пробуждение здесь, и без этого оборачивалось страданием, но сейчас отдых не приходил даже во сне, заставляя сознание раздваиваться. Сегодня ночью он снова был там. В прошлом. Сегодня днём его место здесь - в будущем, ставшим настоящим. Такова была Воля Богов, Воля Яра.

Память человека не в состоянии хранить образы, яркость которых превышает порог восприятия. Падение в бесконечную бездонную шахту, где нет ни пространства, ни времени, где раскаленный воздух огнем обжигает легкие, где мышцы связаны незримой каменной силой. С чем можно сравнить дорогу, по которой ему пришлось пройти?

Сделав медленной выдох, Олег открыл глаза, отразившие тяжелые облака, несущиеся с горизонта. Он научился переносить холод, сливаясь ним. С ветром его тело боролось само. Мощное, мускулистое, которое не могла исказить даже брезентовая куртка, в сумерках оно казалось продолжением гранита, служившего ему подножием.

У ног кипела черная еще поверхность моря, уходящего к горизонту. Вдали виднелись подернутые дымкой индустриальные окраины Питера, почти вплотную примыкавшие к Финскому заливу - уродующие пейзаж башни портовых кранов, трубы, ублюдочные серые здания складов. Еще большим уродством были, где только возможно растыканные бигборды партии «Едим Эрефию», за кандидата которой призывала проголосовать эта наглядная агитация.

Олег стоял здесь давно. Возможно тысячу лет. Может быть минуту, растянувшуюся в века. Это место словно ждало его. Ждало всю его предыдущую жизнь. И еще его ждала встреча с ними - порождениями Тьмы, караулившими его тогда у Врат. Тогда лишь мелькнули щупальца Зла.

Прошло полтора года с того момента, когда Олег проснулся у Гром-Скалы и почувствовал в себе дух чего-то неведомого, связанный с Небом, с Солнцем, с Землей, с Великой Силой с Яром. Он тогда не понимал что это. Древние персы-зороастрийцы называли это фраваши - Стержнем Духа, а предки звали солнечной или огонь-душой. Это было похоже на некую громадную энергию, цвета Солнца, как будто вошедшую в его солнечное сплетение - дух древнего воина-русича, посланный Предками в эти окаянные дни, когда над русским народом встала угроза тотального уничтожения и гибели. Этот дух - фраваши, солнечная огонь-душа Войдана, сына Рагдая, Посланник великих предков из глубины веков, соединился с ним в назначенный час.

За эти полтора года прошло очень много, и Олег чувствовал себя уже не Олегом, а Войданом, огонь-душа которого стало доминировать. Наверное, и тело Олега, и то, что называют сейчас генами, через череду веков, через несколько десятков поколений, было вплощением Войдана. Один народ, один дух и одно тело тогда и сейчас - каждая череда поколений воплощает в себе своих предков. Всё чаще и чаше сознание Олега, человека 21-го века заполнял огненный дух древнего воина-руса, Войдана. Возможно, этот дух жил в Олеге и раньше, существуя в самых глубинах подсознания, закрытых уголках души и из Гром-Скала пришёл лишь ключ, пробудивший его. Возможно, но всё чаще и чаще Олег так себя и называл - Войдан, всё чаще и чаще думал и обращался к себе как к Войдану.

Друзья и соратники знали его как Олега Власова, верного и последовательного борца, который когда-то, только закончив медицинский, ездил воевать в Сербию. Затем в России, работал в охранном агентстве, общаясь с теми редкими и трезвыми националистами, кому доверял, видя предательство подставных лидеров для патриотов и страдая от бессилия перед Злом, утвердившимся на его земле. Потом знакомство с Надеем, следуя за которым, в борьбе и поиске Посланника он и оказался тогда у Гром-Скалы. Сколько себя он помнил, он был всегда в Национальном Движении. Еще тогда, в 1989-м году, когда его родители спасались от смерти из ада Ферганы, где строили местным феллахам электростанции, Олег понял суть устройства этого мира. И еще, сколько он себя помнил, его душа всегда жаждала справедливости и правды. В этом с Войданом они были едины и не случайно он был тогда у Гром-Скалы, когда вырвавшийся из каменного сна Дух бояра нашёл его.

За эти полтора года, когда в него влился дух Войдана, очень многое поменялось. Разрозненные ячейки родноверов - таящиеся друг от друга, не доверяющие друг другу, авторитетом Надея были объединены в единую сеть - начала возрождаться Земная Правь. Конечно, в них было пока мало соратников, но в каждом регионе Руси эти ячейки бусинки уже были, тем самым, проявляя зерна подлинной русской власти, нанизываясь, бусина к бусине в великую нить русской Прави. И теперь можно было приехать хоть в Екатеринбург, хоть в Ростов, на Ставрополье, Питер или на Кубань, всегда рядом был кто-то, кто подставит плечо.

Надей формально не возглавлял эту сеть, в ней ещё не было вертикального руководства, общих структур, но он координировал систему, признаваемый фактическим руководителем. Он, разработал единую систему управления, связи, взаимодействия. Земная Правь Руси, так именовались нарождающаяся ткань русской жизни. Земная, потому, что Истинная Правь была на Небесах и на земле мы только шли её путём. Правь приняла первые Закон ы Земли Русской и кирпичик за кирпичиком обозначала контуры грядущей Руси. В задачу же Войдана входили поездки, мониторинг на местах, а так же, в особых случаях - защита наиболее важных для общины людей и специальные поручения. Второе рождение Войдана, приход его духа в нынешние дни имел ещё какое-то мистическое значение, которое было пока для него самого загадкой. И по настоящему, только недавно, спустя полтора года Олег свыкся со своим новым состоянием и полностью ассимилировал огонь-душу - солнечный стержень Войдана, воина-боряра отправленного предками в помощь своим потомкам.

Было еще много других событий, но это уже была рутина.

На одной из последних встреч с Надеем, тот вдруг отвлёкся от разговора, неожиданно посмотрев куда-то вдаль, перевёл затем взгляд на Войдана и медленно сказал:

- Я вижу знаки и ощущаю наступление событий, которым предстоит раскрыть тот тайный источник Зла, с которым мы столкнулись в те дни, когда исполняли завещанное Огнеславом, когда ты, Олег, стал Войданом.

Надей назвал его Олегом, впервые за долгое время.

Тогда, видимые черные щупальца этого Зла, Войдан встретил у Врат. Он, очнулся, уже вобравшим в себя огонь-душу, напитанную Яр-силой и сразу вступил в бой. Он убил, проткнув рукой того странного типа, который руководил погоней. Убил тогда, когда тот, скривив презрительно губы над распростёртым телом Олега, готовился нанести последний удар. Но удар получил сам, устремив угасающий изумлённый взор на пробудившегося воина. Второго, такого же, опешившего от неожиданности, Войдан поразил следом. С остальными, справиться было совсем легко, Олег их просто раскидал, щадя жизни. Но в пылу битвы, он не обратил внимания, как тело странного человека вынесли. Потом, ни в отчётах местных ментов, ни в морге, тело и факт гибели, по всей видимости, очень важной птицы, не были зафиксированы. Как будто этого человека и не было. Он исчез даже мёртвый.

Так и не удалось понять, кто всё это время прятался в глубоком тумане, кто дергал за ниточки, кто всем дирижировал на русской земле. Они чувствовали только контуры гигантской Тёмной силы, которая тщательно пряталась, таилась в складках нынешней власти. Зла, обладавшего какой-то невиданной, циклопической мощью, погружавшей Великую Русь в мглистый Гигантский Морок. Морок, который разъедал волю огромного русского народа, выпивал его разум, лишал сил и искажал мир. Парадокс состоял в том, что не смотря на колоссальность применённой силы, понять где обретается кащеево логово, как действует, кто это, откуда происходит, было почти невозможно. Вероятно, до этого дня у Прави и не было сил ещё что-то делать. Как сказал Надей, - открываем веки, замкнутые столетья, видим свет - уже подвиг, первый шаг сделали к свободе из векового плена - уже, Слава Богам! Значит, есть мы, а значит рано или поздно нальёмся силой и победим.

Теперь те, кто принял свет Истинной Прави, объединившись в одном кругу, именовались Правью, а люди правичами. Но согласно принятым разделениям, другой, погруженный во мглу мир с его ложью, именами, правилами, правичи называли Мороком. Поэтому у всех в Прави было данное или признанное именным Кругом имя, восходящее к Древней Славянской традиции, истинное Имя, открывавшее доступ к Духам Предков и подчеркивающее связь с этой Землей. Круг узнавал имя нового правича или признавал то, что он выбрал сам. Так и имя Войдана было признано за тем, кого при рождении назвали Олегом.

Войдан остановил взгляд на далеком, выдающемся из воды утесе. Его темные очертания сливались водой, оставляя видимой только тонкую белую корону пены. Не отрывая глаз, Войдан упорно смотрел на скалу, пока она словно не поплыла ему навстречу, стремительно увеличиваясь в размерах и заполняя все поле зрения.

Пространство углубилось и расширилось, позволяя рассмотреть даже причудливый рисунок укрывающего камень мха. Взгляд Войдана скользнул вниз по телу скалы, возвышающейся над каменной россыпью дна подобно древней, разваленной башне. Там, среди огромных глыб парили и перемещались серебристые стрелы рыб.

Усилием воли Войдан попытался замедлить их стремительное движение. Его легкие замерли на вдохе. Из мира исчезли все незначащие краски и звуки. Сердце, а вместе с ним и время словно остановилось, превратив подводный ландшафт в переплетение невесомых, сплетенных между собой теней.

Зазвонил мобильный телефон, заставляя время вновь обрести свой привычный ход. Телефон лежал в машине, оставленной неподалеку на берегу. Здесь, за шумом волн его не было слышно, даже если бы он действительно звонил именно сейчас. Войдан до сих пор не мог привыкнуть к событиям, которые он иногда видел до того, как им надлежало произойти. Хотя далеко в будущее, подобно волхам, он смотреть не мог - его предназначение было иным. Он был щитом Прави и карающим мечом её, пришедшим из древнего русского прошлого, чтобы защитить ростки нового русского будущего.

Повернувшись Войдан длинными, размашистыми прыжками направился к берегу, перелетая с валуна на валун.

2. Надей.

Звонил Надей. Войдан коротко обрисовал ему ситуацию:

- Я встретился с ребятами из Питерской Прави. Они вышли на людей Боговикова и, судя по тому, что они знают, всё обстоит именно так как ты и предвидел.

- Говорильник включен? - на всякий случай поинтересовался Надей. Называя так условным термином скремблер.

- Разумеется.

С ним Войдан практически не расставался. Небольшая приставка к телефону, созданная людьми из Уральской Управы, паковала информацию с микрофона в тщательно зашифрованные модули, каждый из которых слышался чужому уху, как помеха на фоне заготовленного безобидного аудиофайла. Перехват такого разговора и стандартная процедура расшифровки мобильника выводила в наушники потенциального взломщика абсолютно банальный разговор типа: «Ну как там погода в Питере?» - интересовался собеседник в Сочи. «Говно погода» - как бы отвечал его абонент. И дальше шел самый обычный разговор о планах на рыбалку и так далее, набор таких заранее заготовленных аудиофайлов вшивался в скремблеры, а в это время собеседники вели настоящий диалог, дешифровать который было невозможно. Реально можно было обойтись и без говорильника, настолько стойким был алгоритм шифра, но принципом было не вызывать нездорового интереса к людям говорящим с помощью шифрованный систем. Россиянские спецслужбы не любили непонятных тайн.

- Я так спросил, на всякий случай. Дело в чем. Делом Боговикова сейчас занимается Озеров, ты понимаешь о ком я.

- Да, Надей.

- Вот. Потому понимаешь, что Озеров не сам там копает - делом занимается его человек, абсолютно надежный человек. У него, возможно, есть информация - потом, когда приедешь, расскажу что за информация - но пока для принятия решения мне нужно узнать ситуацию от тебя.

- Я мало что могу добавить к тому, что ты смог увидеть. Питерская Правь вышла на ребят Боговикова, наши ненавязчиво переговорили практически с каждым. У парня был некий странный видеоматериал, который, насколько можно судить по последним словам Дмитрия, сильно взбудорожит власть в россиянской федерации. Где он его взял и что за материал - непонятно. Но известно, что он понес это всё в КРОТ, - так называемый Комитет Русскоговорящих Обществ и Товариществ. Парень Дмитрий был упертый и требовал, чтобы ему организовали встречу с кем-то из руководства КРОТа - ни с кем другим он разговаривать не хотел. Встреча такая была, хотя пока и неизвестно с кем. А через три дня Боговикова убили. Официальная формулировка - сопротивление при аресте. Ну а какое там было «сопротивление» ты же сам сказал.

- Понятно.

Голос в трубке на некоторое время умолк - Надей задумался. Затем он продолжил.

- Какие-то люди там со всех сторон зашевелились, видимо дело особенное. Значит, давай так. Сейчас езжай за Ладой, и сразу вылетаете ко мне. Я встретить не смогу, вечером у меня по нашему каналу разговор с Озеровым, потому попрошу Колояра подогнать твою машину к аэропорту. Возможно, он даже там сам будет.

- Договорились.

 

Глава 2.

1. Обряд демонов.

За три недели до этого…

Холодная Нева несла свои воды в Балтику, тысячелетия размывая пологий, заросший камышом берег. Этот берег видел многое на своем веку. Видел гигантских арктических рыб, выброшенных сюда наступающим ледником, видел исполинские каменные глыбы, катимые им назад по руслу.

Видел леса и поросшие травой пустоши, видел лагеря диких завоевателей, и городища прятавшихся от них людей, видел поселки рыбаков и землянки рудничных крепостных, изрывших его тайными глубокими норами. Видел странные железные машины, изрыгающие огонь и рыхлящие грунт движущимися стальными лентами. И людей он видел не мало. Но то, что происходило сейчас - было впервые.

Здесь, у самой воды собрались десять мужчин и десять женщин, приехавшие на больших черных машинах и стоящих далеко отсюда - за внутренним периметром оцепления. Эти люди были облачены в странные одежды, покрытые непонятными орнаментами, похожими на какие-то ритуальные убранства жрецов Древнего Востока. Обратив свои лица к огромной яркой Луне, они пели, стоя в очень странных, очень необычных для людей позах.

И был еще один человек, выделявшийся изо всех ростом. Он был одет в такой же ниспадающий до земли балахон, зелёного с коричневым цвета, а лицо его скрывала страшная маска, напоминающая голову чудовищного земноводного или рептилии. Но маска не могла скрыть блеск его глаз, загоравшихся когда человек пел. Его голос был монотонным, как при чтении молитвы.

Внезапно на дне одной из отдаленных ям раздался шорох, словно кто-то выбирался на поверхность из многочисленных шахт, оставшихся здесь еще с Петровских времен. В свете Луны мигнула и погасла крошечная оптика. Шум исчез, и никто из занятых непонятным ритуалом, не обратил на него никакого внимания. Странно разведя руки, одну направив к земле, другую вверх, эти люди продолжали пение, изредка прерываемое монотонной молитвой жреца.

Они не опасались свидетелей, уверенные в надежности оцепления, но даже если бы произошло чудо и здесь появился чужой, он смог бы разобрать только окончание какого-то непонятного слова -…инна, ритмично повторяемое хором. Чужих же, понимающих суть и важность события, чужих, понимающих этот древний язык Земля не видела уже тысячи лет.

Для маленького цифрового устройства, бывшего единственным одиноким свидетелем ритуала, всё это не имело значения. Повинуясь, простой программе, оно кадр за кадром бесстрастно фиксировало происходящее, не занимаясь такими сложными функциями как распознавание образов. Пока это было только уделом людей, один из которых и был хозяином этого телефона.

Укрывшись в тени шахтного выхода, он хладнокровно ждал утра, вслушиваясь в любые посторонние звуки. Он был готов к тому, что его обнаружат. Он понимал, что за этим последует. Он знал, что будет в полной безопасности, спустившись на несколько ярусов и спрятавшись в лабиринте полуразрушенных старых выработок - в эти старинные рудничные катакомбы не рисковали приходить даже опытные диггеры. Но он и не думал бежать отсюда без камеры, пусть даже с несколькими минутами записи, ибо лица некоторых собравшихся на берегу людей, были узнаваемы - иных из них знала вся страна.

2. Лада.

Лада ждала Войдана у подъезда своего дома. Она была в легком ярком свитере и узких в талии синих шелковых брюках, спадающих вниз, завязанных вокруг щиколоток, на манер запорожских казаков. Сверху был короткий плащ. Она была бы очень похоже на Шарлиз Терон, которую он видел на афише фильма «Эон Флакс», но в отличие от актрисы в фильме, была большей частью блондинка - только чёлку Лада красила в яркий красный цвет, видимо символизировавший чуб её далеких предков запорожских казаков. Через плечо у Лады была перекинута сумка, в которой находился свято оберегаемый ноутбук, собранный неведомыми Войдану, но видимо очень крутыми умельцами по её спецзаказу и содержащий все последние извороты, а по защищенности данных вряд ли имеющий аналоги даже в ЦРУ.

- Почему так срочно, - поинтересовалась она, как только села в машину.

- Про Боговикова слышала уже? - пожал плечами Войдан, выруливая машину со двора.

- Естественно, весь Интернет говорит только об этом. Мусор пристрелил парня прямо на глазах родителей - типа с ножом он на них бросился.

- Ну вот, теперь нам и предстоит выяснить - кто, на кого и зачем там бросился. Кстати мент этот тоже уже не в живых.

- Ты?

- Да ты что, марать руки о такое дерьмо! Он просто тупое орудие. Но кто-то ему приказал это сделать. В том то и дело, свои же его зачем-то и пришили. У Боговикова видео какое-то важное было. Менту, кажется Рустамов его фамилия, наверное, сказали флешку с видео привезти в сохранности своему хозяину, а этот придурок, похоже, полез его смотреть. На память, видно.

Через три часа Войдан и Лада приземлившись в аэропорту Сочи, загружались в оставленную Колояром машину. Еще через полчаса Войдан и Лада уже подъезжали к дому Надея. Он жил в двухэтажном коттедже с небольшим гостевым домиком, соединенным с основным зданием протянутой между вторыми этажами террасой. Дом был на окраине Сочи, недалеко от берега и глядя с возвышающейся над другими крышами террасы можно было увидеть море.

Свой выбор Сочи как места жительства Надей объяснял отсутствием здесь Морока, довлеющего над Россией - на узкую полоску побережья он практически не проникал, будучи остановленным вершинами Кавказского хребта. Свою роль играла и повышенная концентрация геомагнитной энергии в этих местах, связанная с глубокими тектоническими разломами на дне Черного Моря. Здесь же находились и древние места Родной Силы.

Морок был явлением четко осязаемым, тесно связанным с россиянских режимом - но в отличие от режима явлением нематериальным или надматериальным. По словам Надея это был некий чёрный эгрегор, сложная энергоинофрмационная субстанция, которая покрывала всю территорию страны, каким-то неведомым демоническим образом притупляла разум людей, подавляла волю, окутывала душу. Всё вместе делало человека похожим на зомби. Эти оковы лучше всех чувствовали впервые приезжающие в Россию иностранцы, хотя подсознательно негативное влияние Морока ощущали и сами верные слуги режима - советская, а после и россиянская номенклатура, всеми силами стремившаяся обзавестись в районе Сочи куском недвижимости. Начиная с Джугашвили. Упырь проводил здесь по четыре месяца в году. Видимо не просто так. Видать и на него давило. Хребет Кавказа неким мистическим образом был преградой для Морока и узкая полоска морского берега, вдоль хребта была почти свободна от его влияния. Как считал Надей, для создания Морока использовалась какая-то особая геомантия, в которой он пока безрезультатно пытался разобраться. Много очень сложных оккультных форм, построений, влияний. Кто и как это сделал, оставалось загадкой, на которую Надей искал ответ. Фактом было только то, что побережье моря было почти свободно от воздействия Морока.

Надей поселился в Сочи несколько лет назад, перед тем, когда у Гром-Камня, где он ждал выхода солнечного духа Войдана, должно было случится, завещанное Огнеславом. В той битве он стал совсем седой. Надей был высокого роста, говорил тихим, густым и успокаивающим голосом, хотя иногда мог и выйти из себя. Ему было около пятидесяти лет, но на лицо он выглядел значительно моложе - хотя и не всегда. Волх обладал удивительным свойством иногда казаться намного моложе своих реальных лет, но иногда, когда закрывал глаза и впадал в транс, он выглядел старше своих лет, но не физически, в нём проступала какая-то вековая мудрость. Движения его были медленные и как бы ленивые, но в то же время, было похоже, что в нем присуствовала некая сжатая пружина.

Надей встретил их как всегда, каким-то мистическим образом зная точный момент приезда машины Войдана: дверь джипа открылась одновременно со стальной калиткой дома волха, выкованной его руками, как и много других работ, служивших и другим людям. Хотя чаще в его кузне работали помощники Надея.

Обняв каждого из гостей, Надей провел Войдана и Ладу в дом, где после короткого ужина сразу перешел к делам.

- Кажется, нам удалось выяснить, что было на той записи.

Войдан и Лада, сидящие в креслах напротив Надея, удивленно переглянулись. Общую мысль сформулировал Войдан:

- Каким образом? Никто ведь эту запись не видел. Все кто видел - уже мертвы.

- Не совсем. Есть как минимум еще один человек, о существовании которого знаем, к счастью, только мы.

- Кто? - спросили в один голос Войдан и Лада.

- Скажу. Более того, с ним придется встретиться. Это один ученый-ассиролог. Но сначала я расскажу, что мне, точнее Озерову удалось выяснить.

- Это этому ФСБ-шнику, - Лада брезгливо поморщилась, ибо аббревиатура «ФСБ» у неё вызывала не меньшее, если не большее раздражение, чем слово «Майкрософт».

- Лада, Озеров - уже довольно давно на пенсии, он человек, сильно пересмотревший свою жизнь и понявший, на кого он на самом деле всю жизнь работал. Он не из Прави, он только знает о её существовании, однако он русский и в меру сил он абсолютно искренне борется за общее наше дело. Думаю, пытается снять камень с души. К тому же он не из того КГБ-ФСБ, что людей в концентрационные лагеря паковали…

- Он в технической контрразведке, кажется, был, - заметил Войдан.

- Да, и кое-какие связи у него там и в других местах остались. Но речь не об этом. У Озерова и так хватает проблем, за помощь нашим, а тут с Боговиковым ситуация крайне тёмная, похоже затрагивающая сами основы этой власти. Он попросил заняться разработкой дела одного своего человека, о связях которого с ним не знает практически никто.

- Что за человек? - спросил Войдан.

- Опять из ГПУ? - опять поморщилась Лада.

- Его фамилия Дубровин. Он из ФАПСИ. Бывший. Сейчас у него своя небольшая охранная фирма - компьютеры, сигнализация, защита информации и так далее. Человек честно работает.

- И много ему удалось накопать? - поинтересовался Войдан.

- Не намного больше чем нам. Он тоже встретился с ребятами из структуры Боговикова и они рассказали ему то же самое: у Дмитрия была некая флэшка с видео, сделанным предположительно с его камеры. Своим, уже плотно этим кто-то интересовался, он её никому, к счастью, не показывал, ибо трупов было бы гораздо больше. Показал он её кому-то в КРОТе.

- Комитете Русскоговорящих Организаций и Товариществ? - спросила Лада.

- Да, так эти мерзавцы себя называют. И после показа за Боговиковым приехала целая толпа ОМОНа. Одному из ментов, некоему майору Рустамову, видимо было приказано забрать носитель информации, а их хозяина ликвидировать - что он и сделал. Но майор оказался не в меру любопытным, видео просмотрел и сохранил на память на своём ноутбуке по пути на базу - о чему тут же донесли начальству его такие же любопытные коллеги.

- И тогда майора тоже не стало, - заключила Лада

- Я объяснил ей по дороге, пояснил Войдан.

- Да, - Надей утвердительно кивнул, - именно всё так и было.

- Интересно, что ж там, на видео, было? Разве эту власть можно каким-то видео свалить? Тут хоть покажи закладку гексогена в дом - тут же объявят что видеомонтаж.

- Или учения, - развил мысль Войдан.

- Согласен. Но там информация, которую действительно кто-то очень боялся выпустить. Там заснят некий обряд, ритуал, случайным свидетелем которого и стал Боговиков. И в этом обряде видимо были задействованы некоторые достаточно узнаваемые люди. Хотя - это только гипотеза.

- Это от Озерова, то есть от Дубровина информация? - спросил Войдан.

- Не совсем. Дело в том, что когда Дубровин стал заниматься этим делом, на него вышел человек из Моссада.

- Моссада? - поперхнулась Лада.

Войдан не сказал ничего - от удивления у него не было слов.

- Да это может подстава какая-то, - переполняемая негодованием Лада вскочила с кресла. Так хотят засветить нас.

Надей успокаивающе поднял руку:

- Лада, не волнуйся ты так. Я сам поначалу был удивлен, и Озеров удивлен. И более того - Дубровин приблизительно так же как ты отреагировал на возможность контакта с этой иностранной разведкой, но хорошо всё взвесив, и обсудив со мной, Озеров всё-таки отправил его на эту встречу.

- И? - Войдан с ожиданием посмотрел на Надея.

- И - мы теперь имеем информацию о том, что было на видео. Это, во-первых. Во-вторых, мы имеем намётки о том, кто убрал того мента - Рустамова. К делу это мало относится, но если в убийстве обвинят кого-то из наших - мы всегда сможем указать настоящих убийц. Наконец, в-третьих, этот вышедший на Дубровина человек похоже хочет ему передать нечто еще более важное - но только при условии, что контакт будет продолжен, и мы поделимся информацией.

- И мы должны решить, будет он продолжен или нет? - предположил Войдан?

- Похоже, что нет, - Надей отрицательно покачал головой, - похоже, что это они будут решать.

- И на основании чего?

- Не знаю, Войдан. У Дубровина назначена вторая встреча с этим человеком. Как только она произойдет - Озеров отправит Дубровина сюда, в Сочи. И если я не ошибаюсь, если всё произойдет так, как я вижу

Надей ненадолго закрыл глаза, и его лицо стало сурово-сосредоточенным, словно он смотрел туда, куда не могут заглянуть другие. Помедлив, он продолжил, всё так же, не открывая глаз:

- Дубровин прилетит завтра, привезя с собой некий предмет - он его и получит на встрече. И как подсказывают мне Боги - эта вещь, эта древняя, как они говорят вещь, поможет поиску ключа к разгадке довлеющего над Русью Морока.

3. Дубровин.

За два дня до этого…

Дубровин оставил машину возле станции метро Петроградская, на всякий случай дальше решив воспользоваться подземкой. Немного походил по улице, задержавшись перед мебельным магазином. С интересом рассматривая витрину, Дубровин тренированным взглядом сканировал мелькающих в ней прохожих, проверяя, нет ли хвоста. Убедившись, что все чисто быстрым шагом спустился на станцию.

Делом Боговикова Дубровин занимался по просьбе Озерова. Расследованиями убийств, тем более убийств, совершенных ментами охранное агентство Дубровина не занималось. Его спецификой была информация - поиск, сбор, получение, иногда получение не совсем законное. И тут такая сложная ситуация. Почему ею столь озабочен Озеров, Дубровин догадывался - Сергей Геннадьевич был хорошо известен в кругах русских националистов, печатался в их изданиях, многих сумел вытащить из лап россиянских прокуроров. Хоть и будучи на пенсии, Сергей Геннадьевич возглавлял одно из общественных объединений отставной спецуры и обладал огромным авторитетом среди них. Естественно, - когда убили Боговикова, люди обратились к Озерову за помощью. А помощь им была нужна очень и очень.

Мента, убившего Боговикова, при жизни звали лейтенант Рустамов. С официальным рапортом «убийства подозреваемого в порядке самообороны» Дубровин ознакомился. Имел ли он основания стрелять или не имел, Дубровин не знал, хотя и догадывался. Спросить же было не у кого ибо позавчера господина Рустамова, точнее то что от него осталось обнаружили за городом: какие-то крепкие ребята среди бела дня выдернули Рустамова на улице, запихнули в машину и как в старые добрые 90-е вывезли в лес где проверили на нём работу инструмента для пилки леса.

Однако и не это было самое интересное. Убийство господина Рустамова было обставлено с такими торжественными декорациями, что удивило бы самого господина Геббельса. Сработали по всем правилам. Никаких помповых ружей со свастикой и прочей лабуды, про которую нужно потом объяснять овощам, что так мол и так, - в городе действует подполье русских «фошистов». Всё более наглядно. На месте казни висит какое-то тряпьё, сработанное под флаг Третьего Рейха, на груди у трупа вырезан кусок кожи в форме свастики, короче - полный набор. Овощи по ящику посмотрят и охренеют. Можно начинать борьбу с фошизмом, улики ведь налицо: вчера убили фошиста, нападающего с автоматом на милиционеров, сегодня фошисты распилили милиционера на кровавую колбасу. И аресты начались. Теперь, чтобы отпустили русских, нужно было найти настоящих убийц. Это раз. А во-вторых, что-то здесь в действиях хозяев Рустамова было не совсем понятным, нелогичным. Рустамов, пользовался серьёзным доверием своих покровителей, и, похоже, его оправдывал. А тут такая расправа. Могли бы попроще кадра найти для спектакля. Надо будет восстановить события до деталей.

 

Глава 3.

1. Майор Рустамов

Десятью днями раньше…

Майор Рустамов с АКСУ в руке первым выпрыгнул из «Уазика». Еще четыре машины и автобус с визгом остановились сзади, высыпав на асфальт несколько десятков ОМОНовцев в полной экипировке: кевларовые броники, тяжелые ботинки, автоматы, два парня собаками, тут же поднявшими отчаянный лай. Рустамов усмехнулся: немецкие псы отлично чуют фашистскую мразь.

- Лейтенант, - взмахом опущенного дулом вниз ствола Рустамов подозвал командира ОМОНа, - ставишь пятерых с той стороны дома, пасите окна. Четверо в подвал, четверо у входа. Остальные со мной. Ясна задача?

Закованный в металл и пластмассу человек кивнул, о чем-то пробурчав за стеклом забрала, и неторопливо пошел к своим, жестами отдавая короткие приказания.

Рустамова такое отношение к службе ОМОНа начинало напрягать. Надо будет написать рапорт генералу Алибекову. Понабирают в структуры какое-то говно из колхозов, ни в какое сравнение не идут с ребятами из Чечни или Дагестана. Ими бы укомплектовать милицию - в стране сразу бы был порядок. Но сейчас в первую очередь дело.

Рустамов прошелся взглядом по фасаду дома. Увидев, что и ОМОН уже вышел на отведенные позиции, российский майор смело шагнул в темный подъезд. Этим майским вечером ему надлежало уничтожить очередную фашистскую метастазу, поразившую ЕГО город. Уничтожить раз и навсегда.

2. Боговиков.

Дмитрий посмотрел на свое слабое отражение в стекле. Тридцать лет, а на вид все сорок пять. Резкие черты лица, глубокие морщины на лбу, седые совсем виски. Ментовские карцеры здоровья не прибавляют.

Сколько лет прошло с того памятного дня, когда он дал в морду первому борцу за интернационализм и толерантность. Скольким потом еще он доказывал свое право на эту землю? Обладая незаурядными умственными и физическими качествами, Дмитрий еще в середине девяностых стал признанным лидером одной из групп молодых патриотов, иногда словом, а иногда и кулаком объясняя особо рьяным борцам, что их враги - не вьетнамские гастербайтеры. В доказательство своей правоты Дмитрий приводил соратникам простой арифметический подсчет: даже если каждый русский патриот завалит одного торгующего на рынке таджика - Таджикистан восполнит убыль и представителей этой диаспоры в городе будет не меньше, если не больше! Огромный был наплыв мигрантов. Но после такой акции, Движение скорее всего не досчитается как минимум одного бойца - а то и всех сразу свинтят - на годы, если не навсегда исключив возможность какой-либо борьбы.

Не на уличном уровне должен решаться вопрос с иностранцами, решается же он как-то в Кувейте, где гастербайтеров - под 90%. И ничего: на всех административных должностях - кувейтцы, все доходы государства - кувейтцам, и попробует кто-то из заезжих братьев во Аллахе что-то вякнуть против такой системы. Зачитают ему пару сур пророка о правильном поведении в гостях - и дадут под зад. Иное дело - наши мздоимцы в палатах, готовы маму родную продать за сильно воняющие героином баксы. С ними нужно было бороться, но как?

Около двух недель назад Дмитрий забрел на лежащий у самой воды заброшенный, еще царской эпохи рудник. Он был очень старым и больше напоминал поросший камышом пустырь. Место было каким-то безлюдным, причём, что очень удивило, аккурат по периметру 10 километров в радиусе, были выселены и ликвидированы все хутора и посёлки. Место прекрасно подходило для летнего лагеря, который они решили организовать с ребятами летом. Кругом никого, никто не побеспокоит. И рудник какой-то древний, можно будет им заняться.

Приметив это странное место, Дмитрий вплотную занялся его исследованием - земля там была испещрена уходящими в глубину штольнями. После опасных многочасовых странствий по осыпавшимся подземным галереям, Дмитрий стал подниматься на поверхность. Было около полуночи, но сверху было необычно шумно: работали мощные моторы, на незнакомом, каком-то квакающем языке, переговаривались какие-то люди. Потом, где-то за полночь послышалось странное, словно загробное хоровое пение.

Каким-то шестым чувством Дмитрий понял, что сейчас лучше особо не высовываться - сверху явно творилась какая-то чертовщина. Аккуратно пробираясь между камнями незамеченным он почти выбрался из шахты и взгляду его открылась более чем странная картина. Яркая, полная Луна, освещала действо. Группа полуодетых во что-то темное мужчин и женщин стояла кругом у самого берега, причем стояли - не совсем, то, слово. Широко, как будто борцы сумо расставив ноги, они делали ритмичные приседающие движения и что-то пели. В центре лежало нечто наподобие огромной бадьи, наполненной не-то илом, не то какой-то похожей жидкой грязью и стоящий возле неё высокий человек в страшной маске набирал эту жижу в ладони и тщательно размазывал по телу, каждого из танцующих.

Такого, Дмитрий никогда не видел. Он видал разного рода подсмотренные в фильмах «ритуалы», изобретаемые самопосвященными психами из колдунов или «волхвов», но тут всё было по серьезному - Дмитрий это понял по маркам стоящих в отдалении машин. Все были одинаково черные и огромные, с тонированными стеклами, причем явно сделанные по какому-то дорогому персональному заказу. У некоторых были правительственные номера. То есть, вряд ли приехавшие на них дяди и тети занимались дурачеством.

Не сильно волнуясь за потраченный даром день Дмитрий быстро обнулил флэшку портативной камеры и включив её на ночной режим поставил на запись, незаметно пристроив между камней. Сам он снова спустился вниз, поднявшись на поверхность только утром. В штольнях было много, конечно, чего интересного, что Дмитрий планировал показать своим из клуба исторического фехтования, туда бы с парой диггеров прийти, а еще лучше - с аквалангом, но это потом - придется мужикам поверить ему на слово, что он видел. Новой же записи на камере и поверить было нельзя. Съёмка в лунном свете была очень чёткой. Он сам смотрел на это, увеличивал попавшие в начале кадров номера машин - и не верил в происходящее: номеров таких в его базе ГАИ не было!

Что это? Секта какая-то? Но номера на машинах! И сами машины очень не простые. Государственный заговор? Кто вообще это был и что выплясывал в полночь на берегу реки? Самое главное, что и спросить было не у кого.

Дмитрий решил начать с КРОТа - офиса «Комитета Русскоговорящих Обществ и Товариществ», где он знал пару человек. Года два назад его и других ребят туда приглашали, на встречу с местными «лидерами-пидерами», на предмет «патриотизма» которых Дмитрий не испытывал никаких иллюзий, - благо на ari.ru мужики всё давно и грамотно объяснили. Но были во главе той конторы и вроде приличные люди, например Хабурин - защищал ведь наших иногда от прокуроров. Что если ему было слить инфу? А он все же депутат, найдет, кому показать. На Хабурина его так и не вывели, хотя взглянуть на флэшку решил сам Глазин, как раз, прикативший из Москвы. Чё, показал.

Еще показывал Абреновичу. Этого он услышал по радио. Тот вёл на старой проводной радиотрансляционной системе, передачу «Историческая мысль». Он, конечно, ботаник немного, но вроде правильных взглядов и главное - все сразу зашарил, не стал как этот говнюк рассказывать, что мол он сам это склепал. Если сам, то на фига Глазин просил отдать флэшку? Дмитрий решил не сливать всё и записал только пару кадров. Всё он покажет, когда они вместе будут на пресс-конференции. Он представил, как ошарашенным журналюгам показывают видео, и он его комментирует. Ему нужна была эта пресс-конференция, чтобы многое сказать людям, очень нужна.

Внезапно тишину холодного питерского вечера разорвали резкие звуки сирены. В этот момент майор Рустамов подъезжал к дому Дмитрия.

3. Шестой, шестой, я первый…

Майор Рустамов повернул голову к рации, закрепленной на левом плече:

- Шестой, шестой, я первый. Готовность?

- Здесь шестой. Мы перед дверью, - ответила рация голосом командира ОМОНа, находившегося семью этажами выше.

- Начинайте - снова повернулся к рации Рустамов.

- Принято.

Треск динамиков заглушил грохот обрушиваемой наверху двери и топот закованного в железо ОМОНа, рванувшегося в проход, словно разъяренные быки.

- Вперед, коротко скомандовал майор Рустамов своим людям и бегом стал подниматься по лестнице.

Когда они добрались до квартиры всё уже было закончено: преступник лежал мордой вниз, с выкрученными за спину руками, для верности скованными наручниками. Родственники визжали на кухне. ОМОНовцы неторопливо рассредоточились по комнате, за несколько секунд превращенную в свалку ломанной мебели. На полу медленно растекалась лужа крови, сочащейся из сломанной руки задержанного. Он со стоном чуть повернулся набок.

- Лежать, сволочь, - Рустамов ударом ботинка придавил преступника к полу.

- Зачем, майор, - недоуменно спросил один из ОМОНовцев. Что-то ему во всем этом не нравилось. Говорили - будут брать до зубов вооруженного чеченского террориста, а этот на чеченца мало похож. Оружие - да, было, так он его почему-то опустил, не стал стрелять, хотя легко мог положить пару человек.

- Боец, твое дело телячье. Так, лейтенант - Рустамов повернулся к командиру ОМОНа, - уводи своих клоунов, они начинают действовать мне на нервы.

- Майор, я…

- Ты сЛИЩал, что я сказаль?

От напряжения акцент Рустамова стал очень сильным.

- И завтра у твоего генерала будет рапорт.

Вдавливая задержанного ногой в пол, Рустамов прислушивался к шагам спускающегося вниз ОМОНа. Когда хлопнула дверь автобуса, и завелся двигатель, Рустамов достал пистолет и спокойно вставил обойму.

- Эй, переверните его.

Пришедшие с Рустамовым менты бегом кинулись выполнять приказание, пинками перевернув задержанного.

Передернув затвор, Рустамов направил ему ствол в голову и хладнокровно нажал на курок:

- Сдохни тварь!

Грохот выстрела слился с визгом запертых женщин на кухне. Рустамов спрятал дымящийся пистолет, бросив своим бойцам:

- Запишите: оказал сопротивление при аресте. И…- Рустамов усмехнулся родившейся удачной шутке - вызовите этому придурку «скорую».

 

Глава 4.

1. Неразрешимые вопросы.

Снова выйдя на поверхность, Дубровин оказался почти перед входом в «Макдональдс», где было оговорено место встречи. Спрятанный под рукой ствол приятно тяжелил плечо. Оружие Дубровин не любил, но в современной россиянской федерации жизнь была такая, что лучше было носить ствол с собой.

С открытием двери в «Макдональдс» на Дубровина обрушился гул сотен голосов. Ресторан был полон и приведенные туда дети бегали и орали как сумасшедшие. Осмотрев зал, Дубровин сразу обнаружил столик Шумалинского, с которым у него и была назначена здесь встреча. С Шумалинским Дубровин встречался второй раз - он сам зачем-то на него вышел, узнав, что Дубровин занимается делом Боговикова.

На самом деле Иван Николаевич Шумалинский был таким же Иваном Николаевичем, как Дубровин каким-нибудь Аароном Моисеевичем, но в отличие от многих его подзадержавшихся в России соплеменников Иван Николаевич сам по себе был приличным человеком: не лез в политику, не участвовал в «приватизации», ровно относился к борьбе с русским «фошизмом». Однако эта ровность имела под собой не столько личные взгляды Ивана Николаевича скольку несколько иную причину - Иван Николаевич достаточно плотно работал с израильской разведкой.

В свою очередь Дубровин тоже ровно относился к этому факту. Еще во времена СССР в конторе было немало господ вроде условно покойного генерала Калугина, но в Россиянии сотрудничество людей его уровня с иностранными спецслужбами стало более правилом, чем неким необычным явлением. Кто головой, кто жопой чувствовал глобальный распад советской системы, люди в больших погонах искали «крыши», уже сами путаясь - двойные, тройные или даже более того они агенты. Некоторые умудрялись одновременно налаживать сотрудничество и с китайскими, и с американскими товарищами, в последнем случае умудряясь дружить и с ЦРУ, и с армейской разведкой - то есть организациями, противоречия между руководством которых, на порядки превосходили былую паркетную борьбу генералов ГРУ и КГБ СССР.

Иван Николаевич был человеком попроще, попавшим в поле зрения КГБ СССР еще в восьмидесятые. Тогда в преддверии борьбы с пьянством в ведомстве господина Либермана-Андропова была еще борьба с восточными единоборствами, которыми господин Шумалинский немного увлекался - тренировал мальчишек, сам даже на Восток катался. Ну и в рамках борьбы с такими несознательными гражданами однажды ему было сделано стандартное предложение, от которого сложно было отказаться: или 15 лет за противозаконную деятельность, отягощенную нанесением тяжких телесных повреждений полезному члену социалистического общества, пытавшегося снять шапку с господина Шумалинского, или - добровольное сотрудничество с органами охраны советского конституционного строя. Иван Николаевич подумав, и посовещавшись с членами своей немалой питерской общины, выбрал второе.

Однако, несмотря на все старания, советский конституционный строй распался, и так получилось, что кураторы господина Шумалинского внезапно стали просителями: как оказалось - Иван Николаевич к тому времени долго и видимо плодотворно сотрудничал со спецслужбами государства Израиль. Он туда даже не раз съездил на стажировку. Самому появлению этого государства КГБ СССР, называвшееся тогда НКВД или МГБ, чинило всяческие препятствия: не пускало туда евреев, помогало зачем-то стремившимся туда арабам. Ситуация была более чем странная, поскольку еще в те времена, когда КГБ СССР называлось ОГПУ - от евреев там было не продохнуть. Кадровый состав немного изменился в 1937-м году, о чем до сих пор стенает «демократическая» общественность, однако верхушка осталась та же - равно как и верхушка Политбюро ЦК КПСС, где товарищи с русскими фамилиями типа Андропов были либо сами потенциальные репатрианты маленькой замечательно страны на Ближнем Востоке, либо имели жен и детей - потенциальных репатриантов. Зачем было срать на голову своим же соплеменникам, для Дубровина оставалось загадкой. Собственно этот вопрос был, похоже, неразрешимым и для самих евреев.

На прошлой встрече с Дубровиным Шумалинский вскользь коснулся этой темы, приведя серьезные факты на предмет родословной Либермана-Андропова, родословных жен некоторых советских Генсеков и россиянских президентов.

2. Встреча с Шумалинским.

Поздоровавшись, Дубровин удобно расположился в легком пластиковом кресле - так, чтобы удобно было наблюдать за входом.

Подождав, пока официантка примет заказ и отойдет, Шумалинский сразу перешел к интересующей Дубровина теме.

- Вчера я имел беседу со своими друзьями и мне разрешили поделиться с вами информацией. Но сначала хотелось бы узнать, что обо всем происходящем думаете вы?

Выдержав небольшую паузу, Дубровин коротко изложил свои мысли:

- Я думаю, что история с убийством Боговикова и последующей «местью» Рустамову - это спектакль, рассчитанный на внешний просмотр и последующее оправдание закручивания режимом гаек. На носу «выборы» без выбора, власть очень беспокоит вопрос явки, вопрос общественных настроений после так сказать «избрания». Настроения в России сегодня формируют русские националисты, это единственная реальная и политически активная сила в обществе, хотя ещё аморфная, не слившаяся в структуры. Задача деморализовать нас обвинениями. В прошлом десятилетии тактика работы была простая: разделяй и властвуй! Была создана масса каких-то «партий» во главе с раскрученными СМИ купленными крикунами. Лозунги крикунов были в основном правильные и логичные, но каждый, тем не менее, привносил в свое учение спущенную его «крышей» частичку смердящего аромата - строительство империи, коммунизма, гитлеризма и прочие гнусности, которые сами по себе отпугивали массы от националистов. Вдобавок каждый «фюрер» мечтал стать главным и поливал дерьмом конкурентов, от чего разброда и шатаний в рядах националистов становилось всё больше. Сегодня же ситуация несколько иная: у нового поколения старые «фюреры» с заезженными пластинками совсем не в почете, а новых вроде Цоткина с его борцами против нелегалов - люди не принимают, открытом текстом посылая на три буквы.

- Классическая ситуация, - хихикнул Шумалинский, - низы не хотят, а верхи не могут.

- Да, - согласился Дубровин, - Но могут, другое. Могут, открыто закрутить гайки, рассадив по тюрьмам одних и тщательно переписав других. Могут заблокировать средства коммуникации, могут закрыть все просветительские русские средства информации. Много что могут. Но для этого нужен повод. Не удивлюсь, если завтра какие-то «радикальные националисты» начнут пускать под откос поезда и взрывать автобусы с бабушками.

- Вы правы, - Шумалинский согласно кивнул, - Нет ничего нового под Луной. Мы подобные вещи проходили в Израиле - там тоже англичане одно время вешали на еврейских экстремистов всех собак, но, тем не менее, вынуждены были умотать на свой островок. Но это так, к слову. Вы, полагаю, уже информированы о моем роде занятий здесь? - Шумалинский извиняющее улыбнулся.

- Исчерпывающе.

- Это хорошо. Поэтому, видимо, для встречи с вами и был выбран я, чтобы после нашей первой беседы вы не сильно ломали голову с наведением обо мне справок. Вы доверяете этим данным?

- Вполне, - Дубровин повернулся к официантке, принесшей заказанное кофе.

- Это правильно. Мои друзья были очень расстроены, если бы вы расценили сказанное мной как бред выжившего из ума старого еврея. На самом деле и мне эта информация сначала показалась бредом, но к несчастью для моего народа всё происходит на самом деле. Для нас, для моих друзей очень важно чтобы ВАШИ ДРУЗЬЯ тоже отнеслись к сказанному мной со всей серьезность. - Шумалинский сделал ударение на «ваши друзья» и замолчал.

Дубровин сосредоточенно крошил сахар в кофе. Теперь кое-что уже понятно - им нужен Озеров и на него у Массада нет доверительных выходов. Нет, в конторе полно, конечно, работающего на Израиль говна - но с говном Озеров старается рядом не находиться рядом, даже когда случай сталкивает их в коридоре. А явись к нему Шумалинский или кто-то еще, под тем или иным предлогом - благо представители иностранных спецслужбы шныряли и по коридорам ФСБ как у себя дома - Дубровин даже не знал, чем могла закончиться тупая встреча ребят из Массада со строптивым русским офицером, даже пенсионером.

- Не беспокойтесь, - перехватив тревожный взгляд Дубровина, скользнувший по стене, Шумалинский легонько пнул носком ноги стоящий под столом кэйс, - здесь уже всё работает. Мы знаем, что здесь могут быть и, скорее всего, есть микрофоны и совсем даже не обязательно конечный пункт передачи их сигнала находится на Лубянской площади. Но с этой электроникой мы можем разговаривать абсолютно спокойно. Она давит всё, во всяком случае, исходя из того бюджета, который слушатели могли бы выделить на оборудование этого заведения.

Дубровин был слегка удивлен и заинтригован. Как бывший сотрудник ФАПСИ он прекрасно знал, что все основные гостиницы, ресторанчики и удобные скамейки в парках столиц набиты микрофонами. Другое дело, что данные от них сегодня если куда-то и идут - то сливаются на рынок сотрудниками среднего звена, так сказать в порядке ныне модной частной предпринимательской инициативы. Но сам факт фиксации информации, никто не отменял: всё сказанное с телефонов, в престижных номерах гостиниц или вот так вот, за столиком в кафе, - всё куда-то уходило и фиксировалось на жестких дисках больших и мощных машин, благо техника эта стоила сегодня сущие копейки по меркам 70-х, когда для того, чтобы контролировать связи одного человека нужен был целый отдел.

Прошли и те времена, когда за встречами иностранной агентуры следили из кустов молодцы с биноклями. Проще взять под контроль основные возможные места контактов, которых в принципе не так много - мало кто назначает встречи с агентурой на отдаленных пустырях. Используется то, что под рукой, что поблизости, на пересечении магистралей. Первыми это просекли еще в Гестапо, снабдив прослушкой места тусни местной оппозиции. В те времена работа жрала много ресурсов - нужен был целый штат людей, слушающих и записывающих поступающую информацию. Плюс подразделение аналитиков, плотно сидящих в мэйнстриме разного рода коммунистических подполий и умеющих правильно истолковывать безобидные, на первый взгляд намеки и фразы.

В 21-м веке всё стало гораздо проще. Стало можно без особых затрат записывать всё подряд - начиная от данных с камер наблюдения и заканчивая разговорами по мобильному, - а после, по мере необходимости, поднимать эти файлы и искать необходимые данные. Это была общепринятая во всем мере система. То, что какие-то иностранные разведки наверняка расширили сканируемую территорию несколько за пределы своих государств, Дубровин догадывался, но то, что американцы или МИ-6 так плотно сидят уже и здесь, было новостью и для Дубровина. И самое главное - Шумалинский так спокойно об этом говорит. Это и вызывало удивление. Интригой же было несколько другое. Интригой было то, что этот связанный Массадом человек определенно таился от агентуры разведок союзных на первый взгляд государств, и был бы явно расстроен, если бы их разговор услышали в посольстве США, например. Тогда если это не какая-то коварная игра - Дубровин покосился на кэйс под столом - послушать стоит. Он весь превратился во внимание.

Размышлял Дубровин не более нескольких секунд, но не сводивший с него глаз Шумалинский словно читал мысли:

- Я полагаю, вы подозреваете меня в некоей игре, так? - он вопросительно посмотрел на слегка удивленного Дубровина и успокаивающе поднял руку, - я не читаю ваши мысли. Просто я давно работаю с людьми, внимательно слежу за вашей мимикой и взглядом. С господином Озеровым у меня это вряд ли бы получилось - у него специфика занятий та же, что и у меня. А вы, кажется, служили в ФСБ по технической части.

- В ФАПСИ, - уронил Дубровин.

- Да. Но суть не в этом. Говорить, по большому счету, буду я. Вы будете слушать и - либо не верить, либо немного серьезно отнесетесь к сказанному и совместно с господином Озеровым наведете кое-какие справки. И поверьте - встречаясь с вами, я более чем рискую. Мир далеко не черно-белый. Даже встречаясь с кем-то из своих друзей, или скажем прямо - коллег, я не всегда знаю - друг передо мной или враг. Позволю поначалу не открывать все карты, поэтому кратко. Я представляю даже у нас очень закрытую группу, так как, то, чем я с вами хочу поделиться, выходит за рамки дозволенных предположений и у нас.

Дубровин понимающе кивнул.

Шумалинский продолжил:

- Ваш персонаж, который погиб…

- Нельзя ли повежливее, без персонажей, - прервал Дубровин.

- Хорошо, тогда объект. Мы о нём толком ничего не знаем и вряд ли узнаем. А вот вы знаете. Важно другое. Он что-то заснял, такое, что заставило завертеться самые тайные механизмы в этой стране, заставило шевелиться неких людей. Они послали своего человека убрать свидетеля, акогда поняли, что их человек тоже что-то видел, убрали и его. Набор фактов и косвенных улик, говорит, что обнаружена некая среда или структура, очень чувствительная к появлению сведений о них. И эти люди, с одной стороны враждебны вам, с другой информация о них представляет серьёзный интерес для нас. Даже не сама информация, а информация как подтверждение наших гипотез.

Дубровин с интересом слушал. Боговикова он не знал, знал только, что ему было 30 лет, он был активным национально мыслящим человеком, вокруг которого собралась небольшая группа и его звали Дмитрий…

3. Договор.

Снова подошла официантка. Шумалинский сделал заказ и повернувшись к Дубровину продолжал:

- В самую первую встречу, при знакомстве, мы говорили о евреях в руководстве СССР, вы помните?

Дубровин кивнул:

- Да, это действительно интересные факты, но проверить их сложно.

- Сложно. Мы сами их проверяли и перепроверяли не один год. Всё настолько зашифровано в части родословных, будто это не семьи, а военные объекты. Кстати о военных объектах. Вы никогда не интересовались объемами военной помощи арабам со стороны СССР?

- Нет, но думаю, она была сопоставима с помощью США Израилю.

Шумалинский улыбнулся:

- Так многие думают и думали. Даже бывшие строители Асуанской плотины в Египте. А это ведь колоссальный по стоимости объект был и остается - в самом СССР подобных сооружений от силы пара наберется. На эти деньги можно было шоссе построить от Бреста до Владивостока.

- Ну, КПСС много денег закопало. Тех же дорог в Средней Азии русскими было построено больше чем в России - Таджикистан сегодня имеет больше первоклассных шоссе на единицу площади, чем США.

- Да, это так, должен с вами согласиться. Но ведь кроме плотины были сотни других, может чуть менее грандиозных объектов: заводы, дороги, те же электростанции. И за всё арабы платили финиками и пальмовыми вениками - даже советских военных баз не разрешали у себя строить в качестве компенсации издержек. А оружие?

- Ну, что это было за оружие! Старье всякое туда сплавляли.

- О-о, опять мифология. Вы поинтересуйтесь, сколько мы подбили новых советских танков и новых, буквально только что с конвейера самолетов в египетской войне. Только НОВЫМИ и неповрежденными трофейными советскими танками Израиль укомплектовал дивизию. А сколько их сгорело в пустыне? И сколько еще было старой боевой техники, которая тоже денег стоит, между прочим - её вообще горы были сожжены или отправлены на металлолом. Танк, пусть даже устаревший - это ведь 50 тонн высокопрочной легированной стали! Посчитайте по мировым ценам, сколько это стоит. Зачем это было дарить, когда в мире была и остается масса покупателей? У китайцев по сей день Миг-21 и его местные модификации - основной боевой самолет ВВС. Танки Т-55 до сих пор по всему миру стоят на вооружении, хотя что Т-55 - советы сплавили своим арабским друзьям сотни трофейных немецких Pz-4, не говоря уже о своих танках времен Второй мировой. Там один металл и транспортировка чего стоили! А промышленные товары? А продовольствие? В России люди голодали - а СССР на халяву кормил миллионы арабских солдат.

- Так и США помогали Израилю. Не просто так его называли и называют непотопляемым американским авианосцем на Ближнем Востоке? - возразил Дубровин

- Господин Дубровин, в 1970-м году всё населения Израиля насчитывало два миллиона человек. Это один ваш крупный промышленный город. Если бы США дали этим двум миллионам столько же денег, сколько СССР ста пятидесяти миллионам арабов - в Тель-Авиве мостовые были бы облицованы золотом, а унитаз в каждом доме инкрустирован крупными бриллиантами. Подумайте - откуда у правительства СССР, где вся верхушка имела еврейские корни, было столько ненависти к Израилю и столько любви к арабам? И самое главное - эта любовь у Москвы какая-то наследственная: СССР вроде уже и нет, но стоило США влезть в Ирак - какие ваш МИД стал издавать крики!? А ваш, тогдашний премьер-министр? Когда начали бомбить дружественную Югославию - он всего лищь развернул самолет и полетел домой, но затем продолжил дела с американцами, как ни в чём не бывало. Но когда США вторглись в Ирак - ваш этот министр сам, лично, рванул в Багдад. С чего бы?

Дубровин озадаченно пожал плечами:

- Честно говоря, не очень понятно.

- Вот. Но должен вас утешить - нам самим это долгие годы было непонятно. Но потом люди стали сопоставлять факты, кое-что проверять - вплоть до копания в исторических анналах.

- Да, вы рассказывали о Брежневе крайне интересные вещи.

- А сколько еще я мог бы вам рассказать. Например, вам известно, что Ротшильды женятся исключительно на членах своей семьи - таких же Ротшильдах.

- Да, я что-то читал об этом. Но были исключения.

- Правильно - несколько женщин было выдано замуж в другие семьи. Но подумайте: только мать более или менее уверенно может сказать кто настоящий отец её ребенка.

Дубровин удивленно посмотрел на собеседника - всё, что он только что сказал, было абсолютной правдой, но Дубровин, практически всю жизнь работавший с «софтом» и «железом» никогда не задумывался о столь человеческом аспекте поднятой проблемы.

- Однако, всё очень интересно, но мне кажется, что эти сведения вряд ли имеют отношения к предмету нашей встречи.

Дубровин, отпил после этих слов глоток уже остывшего кофе.

- Вот как раз имеют, - продолжил Шумалинский, - к Ротшильдам мы еще вернемся. Просто я вам для начала очерчиваю серьезность обсуждаемой проблемы, которая затрагивает очень и очень больших людей в мировом еврейском движении. Отсюда такая, я бы сказал, некая излишняя секретность нашего разговора - не все будут счастливы, узнав, что мы - то есть я и стоящие за мной люди - посвящаем в свои еврейские проблемы кого-то из русских.

- Зачем? Что вы от нас хотите? - Дубровин сурово посмотрел в глаза собеседнику - евреям он никогда не доверял.

Шумалинский сделал вид, что не заметил его взгляда, взяв со стола журнал. Сосредоточенно пролистав там несколько страниц, он положил его на стол, развернув его к Дубровину.

- Заберете это с собой. Там - ключ от камеры хранения на Балтийском вокзале. В ней - сумка с тряпьем. Его можете выбросить, хотя - Шумалинский улыбнулся - вещи все новые, по моей просьбе дочка специально покупала. У вас тоже, кажется, есть дочь и, кажется её возраста.

- Не юлите, вы наверняка всё прекрасно знаете.

- Да, знаю, потому мы и решили подстраховаться, чтобы не привлекать к содержимому внимания.

- А что там?

- Там - банка с чаем. В ней - то, что вы должны доставить связанным с вами людям. Это артефакт, точнее слепок с него. Если эта вещь вас, их, заинтересует и что-то подскажет - тогда наш дальнейший разговор будет иметь смысл. Также, станет понятным многое из того, что я сказал.