Лиц их я не видел, но интуитивно понял, что долго разговаривать со мной они не станут, если вообще станут.

Было довольно темно. Те секунды, которые они потратили на то, чтобы подойти ко мне вплотную, показались мне вечностью.

Не отдавая себе отчета, я выхватил из-под куртки то, что у меня было припасено для подобных собеседников, и почти без замаха обрушил удар на голову ближайшего.

Глухо застонав и схватившись за голову, он повалился на землю. Велосипедная цепь с килограммовой гирькой оказалась надежным оружием. Не теряя времени, я выставил вперед обе руки, сцепив в замок и обвив той же самой цепью, зажав при этом в одном из кулаков гирьку.

Удара я не почувствовал. Будучи выше меня на целую голову, второй мужчина буквально врезался грудью в мои руки и, охнув, стал оседать. Я не терял времени даром. Разматывая на ходу цепь, я бросился к своей машине.

Вдруг я заметил, что машина, из которой вылезли эти двое, обогнув лежащих, въехала на тротуар и, набирая скорость, устремилась на меня.

Но я успел. Сбив с ног какого-то типа, бегущего мне навстречу с противоположной стороны, я влетел в свою машину и она убедительно доказала мне, что в трудную минуту на нес можно положиться.

Как бы угадав, что происходит, она послушно сорвалась с места, и я в мгновение ока оказался в потоке машин, направляющихся в сторону города.

Но моя радость была преждевременной: я увидел в зеркале нагоняющую меня черную машину, а за ней еще зеленую. На шоссе моя старушка была бессильна помочь мне. Надо было прорываться к центру. В узких переулках и запутанных улицах старой части города можно было попытаться уйти от погони. Но до центра было еще далеко.

Не обращая внимания на светофоры, мы мчались по улицам города. Вскоре мы оказались на мосту. Совсем недавно в центре города был сооружен мост, после чего движение шло как на мосту, так и под мостом. Слева и справа от моста были узкие улочки.

Так вот, слева по ходу движения улочка круто сворачивала в переулок, выходящий на проспект, ведущий к центру. Но чтобы выехать на эту улочку, необходимо было развернуться на 180 градусов и при этом не врезаться в металлическую ограду, отделяющую проезжую часть от тротуара.

В ограду я не врезался, но когда машина на двух правых колесах вписывалась в этот чертов поворот, я пережил несколько очень неприятных секунд. Моим преследователям повезло меньше, чем мне. Зеленые «жигули» вырвавшиеся вперед, не вписались в поворот, вылетели на тротуар и врезались в стену.

Водитель черной машины, очевидно, был более опытен. Он не стал рисковать, а сбросив скорость, аккуратно развернулся. Впереди был проспект, а на проспекте он мог догнать меня в два счета.

Мне повезло и на сей раз. Из-за достаточно плотного потока машин им не удалось ко мне приблизиться. Но долго это продолжаться не могло. Медленно, но неуклонно большая черная машина, перестраиваясь, приближалась ко мне. К счастью, впереди показался поворот.

Не обращая внимания на дорожные знаки, я повернул вправо. Впереди была крутая узкая улочка. Этот район я знал хорошо. Улицы были настолько узки, что даже одной машине было трудно проехать, но самое главное — мне надо было дотянуть до прокуратуры. Там моих преследователей ждал сюрприз.

Водитель черной машины был безусловно опытен, он особенно не слишком приближался, но и не выпускал меня из виду.

Вскоре улица стала расширяться, от нее круто расходились в разные стороны переулки.

Так вот, вчера, случайно оказавшись в этом районе, я заметил, как в правый переулок въезжал тяжелый грузовик с прицепом. Это был цельнометаллический чан для плавки битума. Если это сооружение все еще находилось в переулке, моим преследователям не позавидуешь. Потому что по переулку могла проехать только малолитражка, и то если очень постараться.

Вильнув вправо, я до отказа вывернул руль влево и буквально в миллиметре от стены влетел в левый переулок. Мне повезло. Сюрприз оказался на месте. Переулок был даже у же, чем я думал, и бедная моя машина, чиркнув боком о стену, вырвалась на простор. Я не оглянулся, но по характерному шуму понял, что им пришлось несладко.

Буквально через несколько секунд я подъехал к прокуратуре и, спустившись по мощенной булыжником улице, въехал во двор. Переведя дух, я стал обдумывать свое положение. Сомнений не было, я кому-то перешел дорогу, и этот кто-то не остановится ни перед чем, стремясь устранить меня. Все это, конечно, было малоприятно. Я вдруг почувствовал, что устал. Казалось, даже вылезти из машины у меня не хватит сил. Ко всему прочему у меня ужасно болело плечо.

Но и оставаться в машине не следовало — кто знает, сколько машин участвует в охоте на меня. Я вылез из машины и направился вниз по улице. Ниже прокуратуры находился базар — разноголосый, шумный, несмотря на столь поздний час. Побродив немного и успокоившись, я решил позвонить Фуаду.

Долго никто не отвечал, наконец в трубке послышался его усталый голос. Выслушав мой рассказ, он потребовал, чтобы я никуда не уходил и по возможности был на людях, а через несколько минут он сам подъедет к базару.

Базар, как ни странно, подействовал на меня успокаивающе. Здесь все еще продолжалась оживленная жизнь. Побродив между рядами еще несколько минут, я вышел на оживленную улицу и подошел к телефонным автоматам.

Буквально через несколько секунд показался Фуад. Он молча прошел мимо меня в направлении улицы, перпендикулярной той, на которой мы сейчас находились. Я пошел за ним.

Повернув на ту улицу, он направился к своей машине и, оставив открытой правую дверцу, завел двигатель.

Поравнявшись с машиной, я быстро проскользнул на правое сидение. Фуад сразу же тронулся с места. Поколесив по улицам минут двадцать, мы наконец оказались на тихой улочке нагорной части города. Подъехав к двухэтажному особнячку, Фуад остановился.

— Приехали, — сказал он, вылезая из машины.

Поднявшись на второй этаж, он отпер массивную дверь, и мы вошли в просторный холл большой трехкомнатной квартиры. Квартира была обставлена со вкусом, хотя без особых излишеств.

— Поживешь здесь, пока все это не успокоится, — сказал он, плеснув себе и мне немного коньяка в две небольшие хрустальные рюмки. — Ты оказался в паршивой ситуации. Ничего конкретного мне так и не удалось узнать, — продолжал он, удобно расположившись в кресле. — Но, думаю, здесь не обошлось без наркотиков. Если я правильно понял, у убитого в поселке была чуть ли не подпольная лаборатория. Кроме того, помнишь, я рассказывал тебе о группе молодых грабителей, которые в один голос заявляли о каком-то затмении разума? Так вот, один из них, именно тот, который раскололся, свихнулся и сейчас находится в сумасшедшем доме. Мне удалось получить список всей этой группы, того, кто свихнулся, я подчеркнул красным карандашом.

Список был небольшой. Всего пять фамилий, но каких! Эти фамилии были хорошо известны в республике.

— Ну, а чем они занимаются сейчас? — спросил я Фуада, закуривая сигарету.

— Тем, чем и должны заниматься. Сынок прокурора работает в адвокатуре и, к слову сказать, очень успешно. Правда, возникают сомнения в его чистоплотности, но за руку его никто не поймал и вряд ли поймает. А пока он не проиграл ни одного дела, что тоже странно. Дочка профессора учится в аспирантуре. Вышла замуж за парня моложе себя. Притом он родом из глухой деревни и не слишком хорошо разбирается в нюансах городской жизни. Во всяком случае, когда кто-то из ее же родственников кое-что ему рассказал, а он, в свою очередь, попытался что-то уточнить у своей супруги, то оказался в больнице. Диагноз — сотрясение мозга. Говорят, рука у ее брата тяжелая. Так что все как у всех, полное взаимопонимание. О двух других можно сказать то же самое, но вот с пятым все иначе. Я не участвовал в его допросах, но в прокуратуре само это дело вызывало у большинства интерес. Все живо обсуждалось и особой тайны из этого никто не делал. Сейчас у меня возникает невольное подозрение, что кто-то специально старался придать это дело огласке. Так вот, этот пятый — единственный из более чем скромной семьи. Отца у него нет, помер. Одна мать. Сперва он просто отказывался говорить, несмотря на все старания следователя. Говоря по правде, отношение к этому парню было иным — не только потому, что он не принадлежал к элитарному кругу, хотя и это вызывало подозрение. Интерес следователя вызывало другое: этот парень был явно агрессивно настроен по отношению к другим членам группы. Если он что-то и говорил, то лишь угрозы в адрес своих соучастников. Поэтому следователь и давил на него, тем более, что на других он давить не мог или не хотел. Наконец ему что-то удалось узнать и, очевидно, для проверки этой информации он решился на рискованный шаг. Организовал встречу этого парня и дочки профессора у себя в кабинете, без свидетелей, как бы невзначай. Какой там у них произошел разговор, никто не знает, но через несколько минут, зайдя в кабинет, он там нашел совсем другого человека. Если с девушкой ничего не произошло, то на парня было страшно смотреть. Осунулся, почернел. А когда девушку вывели, он сразу заговорил. Из его слов стало ясно, что их волю подавлял какой-то страшный человек, которого, утверждал он, надо обязательно уничтожить. Деталей допроса я, конечно, не знаю, но основное именно это. Работали они буквально и день и ночь. А на следующее утро парня повезли на обследование. И он не вернулся, оказалось — психика у него нарушена. Следователь проявил упорство, добиваясь встречи с ним, но это ему не удалось, впрочем, как и все остальное. Я тебе уже рассказывал, как его убили. Парень же находится в дурдоме. Вот и все, что я знаю.

— Послушай, может эту девушку и парня связывало нечто большее, чем соучастие в преступлениях? — спросил я Фуада.

— Может быть, — флегматично ответил он, посмотрев на часы. — Значит так, — подытожил он, поднимаясь с кресла, — из дома не выходи. Продуктов здесь достаточно. Это квартира моего друга, о ней никто не знает. Так что будь спокоен. Твою машину перегоним ко мне на дачу. Попрошу ребят их ГАИ. Никому не звони. Я приеду завтра вечером. Да, и еще. Помни, ты впутался в серьезное дело. Этим ребятам подстрелить тебя ничего не стоит.

Закрыв за ним дверь, я прошел на кухню и записал все услышанное в свой уже наполовину заполненный красный блокнот.

Этот район города я хорошо знал. В детстве я жил немного выше этого дома. Из окна кухни виднелась темная улочка со стоящими у обочины машинами. Напротив окна раскачивался под порывами ветра уличный фонарь, отбрасывая зыбкие тени.

Побродив немного по квартире и обдумав все окончательно, я направился к телефону.

Быстро, чтобы не передумать, набрал нужный номер телефона.