— Уфф! — блаженно выдохнул Перевозчик, развалившись на скамейке.

Гвоздь, наклонившись, коротко пошуршал в недрах чемодана и выпрямился, зажав в руке простенький мобильник с заранее вставленной в Москве симкой. Набрал по памяти продиктованный Посредником номер.

Трубку сняли после четвертого гудка. Как они и договорились с Посредником перед вылетом.

— Алло!

— Добрый день! Это Петр? — произнес Гвоздь условную фразу и замер, отрешился от всего, обратился в слух, готовый впитывать, анализировать интонации ответа, неуверенный тон, колебания голоса, выдающие подставу. Вслушиваться одновременно в фон — нет ли неясного треска, неявного эха, странного шума.

— Здравствуйте! — бодро откликнулась трубка крепким мужским голосом. — А кто его спрашивает?

Посторонних шумов нет. Голос чистый.

— Семен. Друг его. Я проездом из России. Думал, сможем повидаться.

— Он вышел минут на пятнадцать, а телефон дома забыл. Вы перезвоните позже, ладно?

Все слова на своих местах, ни фальши, ни нервной напряженности, ни адреналиновой дрожи в голосе.

— Ага, обязательно перезвоню, спасибо!

Отбой.

— Ну? — поинтересовался Перевозчик.

— Нормально пока. Через пятнадцать минут заберут.

— Что сейчас?

— А сейчас… — растянул губы в улыбке Гвоздь, вытащил и разломал симку, батарею бросил в стоящую рядом урну, а корпус телефона — в кусты. — Пошли назад! Я рядом с этим рестораном кафешку приметил, из нее вход в «Брю-Хауз» хорошо просматривается.

— Твою мать! — простонал Перевозчик, но поплелся вслед за Гвоздем, уже бодро шагавшим впереди.

Через четверть часа у входа в пивной ресторан «Брю-Хауз» остановилась белая, как и большинство израильских машин, «Тойота Камри».

Водительская дверца выпустила наружу высокого, спортивного вида молодого человека в белой тенниске, потертых джинсах и остроносых черных лакированных туфлях. Он потянул дверь ресторана и скрылся внутри.

— Мы чего, внутри должны были ждать? — оторопело спросил Перевозчик.

Они сидели в кафе напротив и с наслаждением потягивали ледяную «Колу Зирро».

— Угу.

— А вместо этого по жаре бродили?

— Угу.

— Ты параноик, Гвоздь! В натуре.

— Угу. Зато живой.

— Мы же не шпионы, Гвоздь!

— Угу. Пошли. Он нас в баре не найдет и выскочит через пару минут наружу звонить хозяину. Машина выглядит вроде пустой, как и договаривались, а вдруг на заднем сиденье лежит кто? Пошли, проверим.

— Ты настоящий гребаный параноик!

— Угу.

Через пару минут дверь ресторана нервно распахнулась, и на улицу выскочил тот же молодой человек, покрутил головой по сторонам, вытягивая мобильник из заднего кармана джинсов.

— Здорово, Петр! — негромко сказал Гвоздь, неожиданно вырастая у него за спиной.

Тот вздрогнул, шарахнулся в сторону.

— Уфф! Напугал! А я вас внутри ищу, как договаривались!

— А мы под кондиционером замерзли, вышли погреться, — развел руками Гвоздь.

Перевозчик, яростно шевеля губами, произнес, глядя в сторону, немую скороговорку с вполне очевидным смыслом.

— Ну, поехали, дорогие друзья! — с лучезарным гостеприимством улыбнулась принимающая сторона, избавляя их от проклятых чемоданов и демонстративно показывая, что их внешний вид — ну вот ва-аще, ну ни капельки! — не кажется необычным.

Хлопнули дверцы. Гости расселись: Перевозчик сел на переднее сиденье, а Гвоздь, как обычно, позади водителя. Так они полностью контролировали ситуацию. Машина тронулась.

Гомосексуальная община Тель-Авива — увы! — так и не приняла в свои гордые ряды двух неофитов. Исчезли, растворились в городе и перестали существовать. В данном облике. Они возникнут вновь уже в своем истинном обличье, в нужном месте и в нужное время.