Все, сказал себе Леша устало, вот я воскресил в памяти все главные события своей жизни.

Помогло это тебе? Развеяло тоску? Добавило позитива? Что у тебя осталось в сумме, Романов? Негусто — на одной чаше весов твое иррациональное бытие, которое любой ученик психиатра назвал бы шизофренией, на другой… другая чаша пуста.

Ты совершил тяжкий грех — поместил на чашу весов любимую женщину. Решил: стану олигархом — весь мир брошу к ее ногам. Только парадокс в том, что статус олигарха требует сначала отказаться от нее. Статус требует жертвы. Человеческого жертвоприношения.

Ты ведь врал себе, Романов, прикрываясь дружбой. Не так дорог тебе Лазари, как его неоценимая помощь — видеть будущее, вести вас к успеху…

Ерунда, тряхнул головой Лешка, никогда я таким не был! Может, и не был, — усмехнулся его внутренний голос, — да стал! Миллионер, без пяти минут олигарх Леша Романов. Одинокий плейбой…

Леша улыбнулся — как всегда красиво звучит иностранное слово! «Плейбой»… есть в нем и смокинг, и сигары, и яхты. Есть в нем Джеймс Бонд. А скажи то же самое по-русски — «потаскун», — и эффект будет совсем иной. И эффект этот, увы, полностью соответствует содержанию. Так что, господин Романов, ты одинокий потаскун, у которого друг один, и тот…

Леша преодолел себя и сказал громко вслух: «Покойник». Слово разнеслось по пустому дому и повисло в воздухе эпитафией по самому себе. Стало страшно и неуютно.

Леша рванул на кухню. Побеспокоенное брюхо холодильника отозвалось недовольным глухим бутылочным звоном. «Белуга» из горлышка. Еще глоток. И еще. Хватит! Всего хватит! И пить, и вспоминать, и тосковать… Спать! Завтра тяжелый день и эфир этой чертовой передачи с этим долбаным Лау.

Водка — слава богу! — ударила, прибила и заглушила. Леша нетвердым шагом побрел в спальню и неуклюже, словно башенный кран, рухнул на кровать — в чем был, не раздеваясь.