И пришла весна. Всё, всё расцвело, и пчёлы так громко жужжали, и трава была такая высокая, и роса как кристаллы граната, и птицы пели без устали, а сверчки — уж те-то настрекотались вволю! И светлячки не находили себе места. Малыш и Малявка, Малявочка и Крошка, Яношек, Яничек, и Святоянек. Солнце только клонилось к западу, а они уже были перед домиком, поднимались в воздух, один выше другого. И когда увидели, что от рощицы идёт Яночка, полетели ей навстречу и почти её принесли.

— Я так рада, что вас, дорогие светлячки, ещё могу проводить, а потом уйду и я.

Но малыши её не поняли. Вот было радости. У личинок завтрак уже был готов, шоколад, а к нему поджаренные крендельки. Помолились и позавтракали, и собрались лететь с Божьей помощью.

Светлячки уже поднимались в воздух, но папа захотел им ещё кое-что напомнить.

— Дорогие малыши! Сегодня вы полетите и будете светить людям. Хорошо. Когда я летел в первый раз, папа и крёстный меня предупреждали, чтобы я хорошенько слушался, иначе буду поступать плохо. Но я всё же не слушался. Однажды я чудом не погиб, а в другой раз я думал, что сойду с ума. И если бы меня Сам Господь Бог не научил слушаться, я бы, наверное, и до сих пор слушаться не хотел. И поэтому я вам желаю, дорогие малыши, чтобы я был вам предостережением, и чтобы Сам Господь Бог вас слушаться научил.

Папа был сильно взволнован, Яночка плакала, мама плакала, и девочки тоже расплакались. И они полетели. Но только низёхонько и тихонько, чтобы Яночка и мама, и Голубка, и Голубушка, и маленькая Яночка поспевали. Там на холме за ручьём они попрощались. Личинки вернулись, а светлячки полетели далеко-далеко к самому горизонту, папа посередине, а они вокруг него.

— Только не бойтесь! — поучал их папа. — Хорошенько светите и ничего с вами не случится. Вот домик лесника. Когда-нибудь и с ним повстречаетесь.

Он носит сумку через плечо, а на голове шляпа с пером. Смотрите, туг виноградники, в них растёт виноград, который нам присылает Яночка. Сейчас здесь гроздей нет, они появляются к осени, но виноград уже цветёт. Правда, хорошо пахнет!

И они всё летели и летели. Везде полно светлячков, только и мелькали, и раздавалось:

— Бог в помощь! Бог в помощь!

И папа тоже:

— Бог в помощь!

И Малявка тоже:

— Бог в помощь! — и Малявочка тоже, и Крошка, и Яношек, и Яничек, и Святоянек:

— Бог в помощь! Бог в помощь!

— Смотрите, тут начинаются сады, а эти большие красивые постройки — виллы. Я всегда свечу вот в этом саду. Но сегодня сначала слетаем к тому окну в большом доме. Нам придётся лететь через город. Смотрите, вот башни, а здесь как раз под нами фонтан, лев в него изрыгает воду — посмотрим на него как-нибудь.

И они летели. За городом в прекрасном саду у дороги был большой красивый дом, очень большие окна, а двери открыты настежь, и в те двери постоянно входили люди, старые и молодые, мальчики и девочки. Светлячки не мешкали — то самое окно над дверьми было открыто — они влетели туда, уселись на раму внизу и смотрели. С потолка вниз свешивались три огромные люстры и ярко светили. Внизу стояли скамьи уже полные людей. Перед каждым были две книги и одна уже открыта.

Тут один из них взошёл на помост, этакий молоденький господин со светлыми шёлковыми волосами. Папа глазам своим не поверил. «Он или не он?» А был это он, тот светловолосый Павлик. Ах, как папа обрадовался! И они собрались петь. И запели, и так красиво. Потом Павлик молился: «За всех тех нестойких людей, что были непослушны и немилосердны, чтобы Господь Бог простил их ради возлюбленного Сына Своего и Духом Своим освятил их».

Потом он открыл там, на столике большущую книгу и читал: «Блаженны милосердные: ибо они помилованы будут». И когда они сели и внимательно слушали, он начал им рассказывать, каким он сам был непослушным и немилосердным мальчиком. Однажды вечером, когда они играли в саду, он, мол, заметил летящего светлячка. Тут же сорвал с головы шляпу и со всей силы ею по бедному жучку ударил. И ему это было всё равно. А мама тогда на него с укором посмотрела. Но ничего не сказала. Ночью же ему приснился сон. Ему снилось, что уже наступило утро, и мама пришла его будить. В руке держала его шляпу.

— Посмотри, Павлик, что здесь такое на твоей шляпе?

И когда он посмотрел, то там было крылышко светлячка.

— Павлик, откуда здесь взялось это крылышко?

— Знаете, мама, я этой шляпой вчера сбил светлячка.

— Да, я знаю, но теперь посмотри, ты же его убил! Господь Бог его сотворил, чтобы он нам ночью красиво светил, а ты его убил! Думаешь, это тебе так сойдёт? «Блаженны милосердные, ибо они помилованы будут». Ты же милосердным не был, ты светлячка убил, и поэтому помилован не будешь.

Он же, мол, тогда заплакал, но мама оставила его и вышла. А он плакал, пока не проснулся. Тут-то он понял, что ещё ночь, и это был сон. Но утром сразу же пошёл посмотреть на шляпу, и крылышко на ней и в самом деле было. О, вот когда он во всём раскаялся! И слова Господни: «Блаженны милосердные: ибо они помилованы будут», они, мол, у него в памяти застряли, и Дух Святой будто бы ему с тех пор часто показывал, что он пока ещё весьма часто бывает немилосерден. И призвал, чтобы все своё немилосердие вспомнили и смирились, и никого не осуждали и не проклинали, и раз Господь Бог с ними настолько милостив, что ради возлюбленного Сына Своего все грехи им отпустил, чтобы, благодаря Ему, они были ко всем и к каждому милосердны.

И пока папа это слушал, стал плакать. А там, на первой скамье рядом с помостом сидела высокая, полная женщина, немного уже сгорбленная, а её каштановые локоны совсем побелели, а рядом с ней сидела очень, очень красивая девица, и обе они плакали.

Он сказал «Аминь» и все молились и пели, а когда пели, Павлик глянул на окно над дверьми, а там внизу на раме сидело восемь светлячков, семь молодых, а восьмой был Малыш. Вот Павлик, наверное, обрадовался! И, выходя, они что-то клали у дверей на тарелку, и оно звякало. И светлячки тоже полетели.

— Пойдёмте, пойдёмте, как-нибудь снова в другой раз! Теперь мы должны хорошенько светить.

И они полетели в тот самый сад у красивого дома и остались там все. Папе казалось, что света там всё ещё не хватает. И они все светили и светили, всю ночь хорошо светили, а когда петухи начали кукарекать, папа сказал:

— Слышите? Петухи кукарекают, день начинается, а вон там, смотрите, и небо краснеет. Летим-ка лучше домой!

И они полетели.

Мама и Яночка, и Голубка, и Голубушка, и маленькая Яночка уже их поджидали.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! Как у вас было?

— Хорошо у нас было. Но, мама, мы так проголодались!

— Ну, так идите же, идите к ужину!

И помолились, и поужинали, а когда ждали, что светлячки им будут рассказывать, то те:

— Ну, мама, нам так спать хочется!

И тогда — идите ложиться. И едва они легли, уже сладко спали.

— Как всё-таки с ними получилось? — спросила мама. — Они не боялись?

— Да что ты! У них иные геройства, чем были у меня.

Мама рассмеялась.

— А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому, что ты всегда был один, а их много.

— Я всё же рад, что их у нас много.

И они радовались. И только стало солнышко садиться, светлячки уже опять были на ногах и полетели, и все светили и светили, ничего не боялись, и ничего с ними не случилось. И так они всё время светили и слушались.

Когда однажды после завтрака они хотели лететь, Яночка передала, чтобы все пришли её навестить. И тогда они сразу пошли к ней. У рощицы под скалой расцвел вереск белыми и красными цветами, а под вереском — бархатный мох, а во мху на самой скале очень, очень красивый домик. И двери у него празднично блестели, а окошки торжественно сверкали, а Яночка, празднично одетая, лежала на постели, и всё было так, как будто у неё большой праздник. Двенадцать стульев стояло вокруг постели.

— Добро пожаловать, светлячки-господа и светлячки-дамы, добро пожаловать. Входите и присаживайтесь вот туг — приветствовала их Яночка и ласково им улыбалась. — Вы, папа и мама, садитесь сюда ко мне.

Светлячки были сильно удивлены, но у мамы глаза уже были полны слёз. И когда они расселись, Яночка села на кровати.

— Милые мальчики и девочки, и ты, мой Малыш, и Голубка, вы молодцы, что ещё раз пришли меня проведать. Господь Бог мне открыл, что сегодня утром я с этого света отойду, и я хотела бы с вами попрощаться.

Папа и мама, и девочки уже плакали, но мальчики словно бы не хотели в это верить. Ведь Яночка была такая сильная и здоровая!

— Я всех вас любила и молилась, чтобы Господь Бог научил вас слушаться. Теперь меня здесь не будет, но Господь Бог и дальше будет вас учить слушаться. Только любите друг друга и каждый делайте своё дело! И ни в чём никогда у вас не будет недостатка. И если ты, милая Голубка, не сможешь выйти замуж со своей хроменькой ножкой, тогда мой домик будет твоим, чтобы тебе было, где жить. Когда я умру, похороните меня во мху прямо под окнами. Теперь ещё раз подайте мне каждый руку!

Вот когда светлячки подняли невероятный крик.

— Светлячки, почему же вы не хотите слушаться?

— Ах, мы хотим слушаться, ах, мы будем слушаться, только не умирайте!

— Сами вы хотите слушаться, и при этом хотите, чтобы я была непослушной? Господь Бог мне все грехи отпустил, и если хочет меня сегодня забрать, разве я стану противиться? Не плачьте, только слушайтесь хорошенько!

И когда ещё раз каждого поцеловала, легла навзничь и спокойно лежала, вся торжественная. И не ослабели глаза её, и сила её не истощилась.

И когда она так спокойно лежала, словно бы ещё о чём-то вспомнила.

— Малыш!

И папа к ней наклонился.

— Там во дворе в кладовке я жуку-щелкуну кое-что приготовила. Он мне часто помогал. Пусть он за этим придёт! Передайте, что я ему кланяюсь и благодарю его.

Потом она закрыла глаза и больше их не открыла.

Ах, и Яночки у светлячков уже больше не было. Вот они наплакались! Потом выкопали перед окнами во мху могилку, заплакали, Яночку в неё удобно уложили, а на третий день там зацвела маргаритка — белая как молоко с красными как кровь краями. Это значило, что Яночка осталась девой.

— Щелкунчик! — закричал папа чёрному жуку, когда его впервые встретил. — Яночка умерла. И кое-что для тебя в кладовке приготовила, приходи и забери. Но его там много, возьми с собой тачку.

И жук-щелкун приехал забрать с тачкой, но не смог всё сразу увезти — горох и крупу, и чечевицу, и муку, и манку, и масло, и целую виноградину. Ему пришлось приехать ещё раз, а затем ещё. Вот он был рад! Но потом заплакал!

— Ах, где же я ещё такую госпожу найду!

И поехал своей дорогой, и радовался, и плакал!

И светлячки любили друг друга и слушались. Все светили и светили, личинки вели хозяйство, и ни в чём никогда не нуждались, но всегда всё у них было с избытком. А когда светлячки однажды сразу после захода солнца прилетели в знакомый сад у красивого дома, о, там внизу такая была суета! Слуги сюда, служанки туда, а там наверху, вот было огней! И такой длиннющий стол, а вокруг него полно женщин и мужчин. А во главе сидела та очень, очень красивая девица с прекрасным венком на голове, а рядом с ней пригожий солдат с золотым воротничком. И Фреда с каштановыми волосами там был, и у него тоже был золотой воротничок. И светловолосый Павлик. Весь в чёрном, а в петлице у пуговицы три беленькие маргаритки.

— Светлячки, посмотрите! Здесь у них, похоже, свадьба, — сказал папа и оглянулся на бронзовку. И действительно, бронзовка сидел, заложив руки, на самом верху приоткрытых дверей. — Бронзовка, смотри, тут у них свадьба!

— Свадьба, а как же! Видишь вон там невесту с красивым венком! Это Элинка.

— А за кого она выходит?

— За того господина с золотым воротничком. Господи, вот это господин!

И папа был доволен, но нужно было светить.

И они все светили и светили.

И пришла осень. Света убывало, а холода прибывало, и тогда светлячки решили, что уже никуда не полетят. Только светлячки из валежника ещё раз всех пригласили. И они пришли и расселись вокруг печи, и ели, и пили, и разговаривали. Но старый светлячок из валежника предсказывал, что зима будет злая, он это заметил по муравьям, а те, что у них, мол, очень мало дров.

— А у нас их полно, — сказала мама. — Ещё с прошлого года много осталось, и в этом году мы всё лето дрова собирали. Мы могли бы вам немного дать.

И папа подтвердил, и все светлячки подтвердили, и тогда помолились и попрощались, как раз ещё выдался погожий денёк, и носили светлячки дрова под дуб. Много их туда отнесли. Только потом уже принесли и привели в порядок всё у себя, всё внутри и снаружи заложили мхом, и когда сделали — помолились ещё:

Пожали лапки и поцеловались, и легли, и спали, спали, и спали.