Утром я, весь день блуждая по комнате, пытался найти себе занятие. На завтрак нас не повели, и, попытавшись дозвониться до Кубы и Вовы, я слышал лишь женский голос оператора: «Абонент временно не доступен»

Посмотрев в окно я увидал как на окраине города, дымя чёрным дымом, разгорались несколько пожаров. Украинская армия всё ближе и ближе подбиралась к городу. Теперь они, не делая дерзких вылазок, планомерно утюжили все подступы к городу, часть за частью. Похоже, им стало ясно, население не собирается сдаваться на милость победителям. Донецк станет для них вторым Сталинградом.

Город готовили к обороне: на важных в стратегическом плане перекрёстках из железобетонных плит выкладывали «ДОТы». К углам некоторых зданий подвозили мешки с песком, обустраивая в них огневые точки. Те мирные жители, которые, не пожелав стать беженцами, приняли решение остаться в осаждённом городе, ясно понимали, что принесёт им украинская армия.

В коридоре послышались шаги, дверь в комнату открылась, и на пороге я увидал улыбавшегося Моссада.

– Всё сидишь? Пошли, за нами приехали, всех россиян забирают.

Вскочив с кровати, я стал одеваться, затем собрал выложенные из сумки вещи. С сумкой в руках, стоя в проеме, я напоследок посмотрел вокруг. Мой взгляд упал на фотографию курсантки, висевшую на стене: «Чуть тебя здесь не оставил».

Внизу перед крыльцом общежития в две шеренги стояли парни, некоторые из них были с вещами. Стоявший перед строем Серёга-24 держал в руках список. Дождавшись, когда все встанут в строй, он, подозвав к себе Уральца, что-то сказав ему, удалился. После чего Уралец зачитал список вслух:

– Группа связи…

– «Бронегруппа» к Тору…

– Артиллерия, на «грады»…

– Комендатура, – Снежное́…

Ну и конечно по закону подлости, моя фамилия оказалась в последнем списке.

«Да как так! Ну почему в комендатуру? Снова будут бесконечные караулы! Кому же я дорогу перешёл?! Даже Угрюмого, который не служил в армии, и то в "Бронегруппу" распределили»

После чего все те, кто был без вещей, поспешили взять их из общежития, а мы остались в курилке.

Когда все были в сборе, построившись в колонну, мы отправились к караулу. Там уже ждал автобус, быстро погрузившись, мы выехали из территории института.

Теперь, проезжая по дневному Донецку, я всё больше и больше влюблялся в него. Проезжая мимо Донбасс арены, я успел лишь оценить огромный масштаб построенного по европейскому стандарту стадиона.

На этот раз мы следовали на восток, кто-то из парней даже пошутил:

– Всё ребята, нас за ненадобностью назад в Россию везут!

Прибыв в город Снежное́, мы, выйдя из автобуса, построились возле здания комендатуры, ожидая дальнейших распоряжений. Возле нас стоял Серёга-24, разговаривая с кем-то по телефону. К нему подошёл мужчина с большим животом и, поздоровавшись, сказал:

– Ну, что ты здесь их построил, сейчас неспокойно, обстреливают постоянно, отведи их на задний двор, там всё безопаснее.

Комендатура представляла собой двухэтажное здание, с одним проходным подъездом. Внутри нас встречали тёмно-зелёные стены местами с облупившейся краской. На высоких потолках вместе с паутиной свисала осыпавшаяся штукатурка. Похоже капитальный ремонт в этом здании не проводился лет двадцать.

Проведя нас на задний двор, Серёга-24 приказал нам построиться в четыре колонны по отдельным группам. Когда моя группа построилась, оказалось, что из всех парней, стоявших в колоне, я знал только Уральца.

Время ожидания растягивалось, к тому же за дни, проведённые в институте, мы успели привыкнуть к горизонтальному положению.

На задний двор прибыл отряд, насчитывавший около пятнадцати бойцов. Выглядели они уставшими, в пыльном снаряжении. Отряд состоял в основном из пулемётчиков и гранатомётчиков, замыкали колонну три бойца тащившие на себе «СПГ-912».

Выстроившись в три шеренги, они, разложив своё оружие перед собой, так же, как и мы ожидали своего командира, который о чём-то беседовал с пузатым мужчиной, встретившего нас возле комендатуры. Попрощавшись с ним, командир отряда, направившись к своим бойцам, принялся, прохаживаясь между шеренгами, осматривать лежавшее на земле оружие.

Убедившись в исправности вооружения, командир приказал:

– В колонну по одному, на выход, шаго-о-ом марш!

Рассматривая ребят в своей группе, я обратил внимание на парня в белой рубашке и брюках, напоминавшего туриста, который отбился от своей группы. Он вместе с нами был на стрельбищах в тире. Так как он стоял в конце колонны, я, подойдя к нему, протянул руку.

– Шершень, теперь вместе служить будем.

– Король, – отводя взгляд в сторону, ответил он.

– В нашей группе два парня, я их никогда не видел, откуда они?

– Так это же дончане, я с одним из них в курилке познакомился, говорит …

Не успел Король закончить свою фразу, как послышался гул штурмовиков.

– Воздух! Воздух! – закричал пузатый мужчина.

Несколько парней кинулись на землю, некоторые побежали к забору внутреннего двора, остальные побежали в подъезд комендатуры.

Пара штурмовиков, заходя на вираж, приближалась к нам. Пузатый мужчина, подбегая к лежавшим на земле парням, хватая их за шиворот, по одному оттаскивал в подъезд.

Пролетев над нами, штурмовики, выпустив несколько ракет, стали набирать высоту. «НУРСы13» легли за забором, от взрыва осыпалась кирпичная кладка одного из пролётов.

К тому времени мы уже спустились в подвал комендатуры, который был оборудован под бомбоубежище. На потолке горела тусклая лампочка, из мебели стоял только ободранный диван, возле которого лежала огромная куча книг и журналов советского периода. В углу за диваном стояло ведро вероятно для отправления естественных надобностей.

В подвале на поломанном стуле сидела женщина лет тридцати с белыми, уложенными назад длинными волосами. Когда штурмовики, зайдя на второй заход, выпустили по комендатуре ещё несколько ракет, мы по привычке отреагировали на взрывы. Кто-то пригнулся, кто-то закрыл уши руками, и только она продолжала спокойно сидеть на стуле. Как будто бы для неё было привычным делом сидеть здесь и слушать взрывы ракет. Она лишь поглядывая на часы, что-то шептала.

Изумившись такому спокойствию, я спросил у неё:

– Вы куда-то торопитесь?

– Конечно, тороплюсь, у меня же там двадцать литров первого на плите стоит, вот уже собиралась снимать, а тут – эти черти налетели, посмотрев прямо мне в глаза, ответила она.

– Наверно их не таким вкусным супом кормят, если они в обед летают.

– Да брось ты, широко улыбаясь, ответила она.

Когда не стало слышно гула штурмовиков, Серёга-24 вышел из подвала и, осмотревшись, приказал нам выходить.

Мы не спеша покинули подвал. Некоторые ребята, не решаясь выйти на улицу, задерживаясь в дверном проёме, смотрели на небо.

Авиация имеет колоссальное значение для подавления психики новобранцев, особенно если рядом нет средств для борьбы с ней. Только ощутив на себе подавляющую панику толпы, можно понять причину огромного количества отступающих в дни Великой Отечественной Войны, – когда бесчисленные дивизии Люфтваффе Германии бомбили захваченных в врасплох советских солдат.

На улице нас уже встречал начальник комендатуры, широко улыбаясь, он ободрял нас:

– Ну же, ребята, выходите живее, смелее, смелее. Укры с вами поздоровались, а вы уже все раскисли.

Когда все вышли и вновь построились по группам, он, пересчитав нас, сказал:

– «Бронегруппа» к Тору, выходим и идём на улицу через проход, нигде не останавливайтесь. На улице вас уже ждут два «БТРа», забирайтесь на броню и вперёд!

Примерно через полчаса, забрали группу связи.

– Я отойду ненадолго, а вы не стойте, располагайтесь во дворе, – сказал Серёга-24.

Подойдя к боксу, предназначенному для ремонта грузовых автомобилей, я лёг на землю, облокотившись на железные ворота.

Рядом со мной присел паренёк.

– Шершень, – сказал я, протянув ему руку.

– Сергей. Надоело ждать, уже скорей бы увезли в подразделение, там хоть накормили бы.

– Сергей, а ты из Краснодарского края?

– Да, кубанец я, а как ты понял?

– Говор у вас особенный, служил я у вас, поэтому кубанцов, от ростовчан различить смогу. Тебя в какую группу зачислили?

– На «грады». Я в армии заряжающим был.

– Повезло, артиллерия – Бог войны! По полям бегать не нужно, отстрелялись и тикать!

– Да не скажи, я с пареньком общался, он говорит, там ответка постоянно прилетает. Вчера батарею ополченцев накрыли, три «града» сожгли вместе с экипажами, только один водитель выжил, успел одну машину спасти.

– Да уж, похоже на войне нет хороших мест. Ну, кроме тыла.

– В тылу пусть женщины служат, это их дело – пряники перебирать.

Сергей посмотрел печально на небо и закурил сигарету.

Подойдя ко мне, Серёга-24, вручив мне список, сказал:

– Остаёшься здесь старшим, у меня больше нет времени с вами оставаться.

– Удачи вам, ребята!

– Я думаю, это тебе, – сказал я, протягивая список Уральцу.

– Ох, ну спасибо, – улыбаясь, ответил он, забирая листок.

После обеда забрали группу «грады». И мы, оставшись в полном одиночестве, пролежали во дворе до трёх часов дня.

– Ну что, лежебоки, поднимайтесь, нашли и для вас помещение, – сказал нам начальник комендатуры.

Мы с радостью восприняв эту новость, проследовали за ним в комендатуру. Нас разместили на первом этаже в большой комнате, заставленной кроватями и раскладушками, на которых лежали матрацы без простыней и подушек. Через несколько минут в дверь заглянул начальник.

– Ребята, вот вам листок, запишите в нём свои фамилии, чтобы я вас на довольствие поставил.

– Ребята, у кого почерк хороший? А то мои каракули не разберут, – спросил Уралец.

– Я запишу, – ответил я.

Взяв в руки листок с ручкой, я записал всех парней: Митяй, Помор, Король, Сосна, Уралец, Лёва.

Отдав Уральцу листок, я откинулся на кровать, чтобы как-то притупить острое чувство голода, я залпом выпил почти всю бутылку воды.

Оборвав мой «полёт на небеса», в комнату заглянул юноша. Обнаружив нас лежащими на кроватях, он удивился.

– Вы хто? – с недовольством в голосе, спросил он.

– Новое пополнение, нас здесь разместили, – ответил ему Уралец.

– Нечего, сейчас мы это исправим, – сказал паренек, захлопнув за собой дверь.

Через несколько минут в дверь вошёл начальник и, улыбнувшись, сказал:

– Ребята, тут такое дело – это… В общем, собирайте вещи и за мной, в другом месте вас положим.

Быстро собрав свои вещи, мы последовали за ним по длинному коридору.

– Вообще в той комнате ребята ночуют, но они вернулись раньше обычного, раненые у них, кто же знал, что так получится…

Не договорив, он заглянул в одну из комнат и, войдя в помещение, закрыл за собой дверь.

Остановившись в коридоре, мы словно бедные родственники, чувствуя себя здесь лишними, покорно ожидали заселения.

В гардеробной послышался смех, топот и чья-то возня. Вскоре в коридоре показались бойцы. Первыми шли ополченцы, нёсшие на себе тяжёлое оружие: «шмели14», «РПГ-7», «ПК15», «мухи16». Проходя мимо нас, они, окидывая нас взглядом, улыбались. Вид у нас был не военный, из всех ребят только я один стоял в камуфляже, остальные были одеты в гражданскую одежду, причём Сосна вообще носил штаны от заводской робы. Замыкали колону два парня, тащившие на себе «ПТРД17». Весело шутя, они зашли в комнату, из которой нас попросил выйти начальник.

Рядом со мной стоял Король, повернувшись к нему, я тихо сказал:

– Посмотри, они и вправду здесь противотанковыми ружьями воюют, которые с Великой Отечественной Войны остались.

– Да это же бред, из такого железа по танкам стрелять, к тому же малоэффективно, – ответил Король.

Выйдя из комнаты, хозяин вновь позвал нас следовать за ним. Нам выделили место в противоположной части здания. До войны там располагалась регистратура, за несколько дней бывшая поликлиника превратилась в комендатуру. Пройдя мимо двух маленьких подсобных комнат, мы оказались в небольшом зале.

«В таком помещении троим-то тесновато будет, не говоря уже о семерых».

Кинув свои вещи на две тумбочки, стоявшие возле смотровых окошек, я стал сооружать из них место для ночлега. Наконец, когда все расположились на стоявших тумбочках и столиках, наступила тишина, воспользовавшись которой, я попытался уснуть.

– Помор, а почему у тебя такой позывной, – нарушил тишину Сосна.

– Сосна, – это ты удивляешься моему позывному? – рассмеявшись, ответил Помор.

– Я просто, спрашиваю – слово не знакомое, – закартавил Сосна.

Среди нашей группы уже сформировавшихся личностей, Сосна выделялся своим по-детски наивным любопытством. Не смотря на то, что ему было около тридцати лет, он напоминал мне подростка с окрепшим телом, но ещё блуждающим разумом. Проехав почти пол России в рабочих штанах и чёрной футболке, покрывшейся катышками, он жаждал общения со всем миром, а взамен дарил свою дружбу и открывал всем дверь к своей душе нараспашку.

Помор был постарше и напоминал старшего брата, который готов был прийти на помощь в любую минуту, пусть и не знакомому человеку. Его светлые волосы, подстриженные под модельную стрижку, только подчёркивали его жизненный опыт.

– Поморы – это самобытная группа русского населения, проживавшая на территории белого моря преимущественно в Архангельской области, то есть откуда Помор родом, Сосна, ты можешь уже не спрашивать, – поучительным тоном ответил ему Уралец.

– А с какого ты города? – всё также с интересом спросил Сосна.

На этот раз все рассмеялись, а Сосна, не понимая причины нашего веселья, пытаясь перекричать наш хохот, оправдывался:

– Что вы смеётесь, вот я живу в Челябинской области в городе Сатка, а не в Челябинске, как могли бы подумать многие.

– Кстати Сосна, ты про такого учёного, как Михайло Ломоносов слышал? Там у себя в Сатке! – спросил у него Уралец.

– Если вы про мирового учёного, то слышал.

– Так вот, Ломоносов был сыном помора, и хоть в столицу отправился пешком, но в Петербурге его отца знали как зажиточного купца, и поэтому молодому Ломоносову предоставили на первое время жильё и всё необходимое.

– Да, да, даже тогда в столице было трудно без прописки, я читал про его родителей, – подтвердил Помор.

Я повернулся к стене, рассказ Уральца походил на радиопередачу, словно диктор, он вещал про жизнь Ломоносова, под это вещание я вскоре уснул.

Наступивший вечер не принёс ничего, кроме скуки. Изучив весь потолок, я вспомнил про листок с фамилиями и телефонными номерами курсанток, хранившийся у меня.

– Сосна, ты женат? – обратился я к нему.

– Нет, времени не было.

– Как это, на такое дело ты времени не нашёл?

– Я на лесопилке работал, а там не до девушек было.

– Ну, сейчас времени предостаточно, так и быть, я помогу тебе.

Сосна, не понимая, как при нашем положении можно помочь с поиском жены, удивлённо смотрел на меня, я же, достав листок, набрал первый номер из списка. Когда из динамика послышался приятный девичий голос, все, замолчав, с интересом посмотрели на меня.

– Привет.

– Привет, а это кто? – на чистом русском языке ответила мне девушка.

– Я – Саша, мы с тобой два месяца назад возле стадиона познакомились, ты там с подружкой гуляла, и мы телефонами обменялись.

– Да ладно, что-то я не помню, чтобы я какому-то Саше свой номер давала.

– Ну, возле стадиона ты гуляла?

– Гуляла.

– Вы курсантки, верно?

– Верно, – смущённо ответила, собеседница.

– Просто вы куда-то торопились, вот ты и не запомнила.

– Ну, а, что же ты, Саша, так долго ждал?

– В командировке я был, на лесопилке.

– Я сейчас в Крыму, после того, как институт расформировали, я уехала в Крым учиться.

Не дослушав незнакомку, я сбросил, чтобы не тратить заканчивающиеся на счету деньги, и, повернувшись к Сосне, сказал:

– Ну, Крым нам не подходит, случаются промашки, здесь ещё 30 номеров, бери, Сосна, дарю.

– Но Сосна, смущённо улыбаясь, отвернувшись к стене, сказал:

– Я так не могу. Я лучше сам как-нибудь.

В комнату зашёл начальник, и, расправляя свои рыжеватые усы, сказал:

– Итак, ребята, вот вам план на вечер: сейчас вы идёте в курилку, ждёте меня там, затем мы идём получать оружие, а после я вам покажу, где находиться столовая, в которой вы будете питаться.

После его ухода обрадованные этой вестью парни, быстро собираясь, выходили из комнаты, и только Король, дождавшись, когда все выйдут, подошёл ко мне.

– А что за список, где ты его взял?

– В филиале на столе в кабинете коменданта нашёл. Если у тебя есть нормальный телефон с большим экраном, то можно их по фамилиям поискать – «В Контакте».

– Телефон-то нормальный, но у меня sim-карта Российская, на просмотр одной странички денег много уйдёт. Ты бы дал мне несколько номеров.

– Конечно, не вопрос, один номер – одна пачка сигарет, тебе сколько номеров писать?

Король было потянулся в карман, но потом пристально посмотрел на меня, как будто пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно.

– Но, ты же, ты же Сосне только что даром номера предлагал.

– Так-то разовая акция, маркетинговый ход, – уже смеясь, ответил я, – затем протянув ему листок сказал: – Общайся!

Возле входа в комендатуру курили парни. Уложенные мешки с песком, имевшие смотровые окна, и сверху обтянутые камуфляжной сеткой, имели двойное назначение: курилка и огневое укрытие, на случай нападения на комендатуру. На этом посту постоянно дежурили один или два ополченца, имевшие из вооружения только карабины. Дождавшись начальника, мы отправились на склад.

Снежное́ встречал нас почерневшими от угольной пыли тротуарами, по которым неспешно прогуливались прохожие. В старых уютных улочках, сидя на лавочках, доживали свой век старушки. Удивительно, но угольная шахта находилась в черте города. Мамы с колясками, неспешно прогуливаясь по парку, дарили нам свои улыбки. Обычные люди были рады нам и ещё одному спокойному вечеру, который подходя к концу, одаривал их великолепным закатом оранжевого солнца.

Из открытых кафе доносилась музыка, ветер, тихо шелестя зелёными листьями, доносил запах готовящегося шашлыка, казалось, город был поделен на две половины: на первую уже долетали снаряды украинской армии, а на вторую еще нет.

Склад был обнесён кирпичный забором, возле железных ворот дежурил часовой. Поздоровавшись с начальником, он, окинув нас взглядом, открыл ворота.

Внутри находилось несколько бараков и два бокса, служивших для ремонта автомобильной техники. Пока наш сопровождающий искал кладовщика, мы наблюдали за модернизацией армейского грузовика. Двое рабочих, приваривая к борту стальную пластину, усиливали защиту от пуль.

Появившийся худой парень в солнцезащитных очках, открыв деревянные ворота, зашёл во мрак помещения. Чиркая зажигалкой, он стал искать включатель. После того, как лампочка загорелась, я увидел штабелями лежавшие возле входа зелёные ящики. В нашей очереди первым стоял Уралец, всю дорогу о чём-то расспрашивавший начальника. Вскоре Уралец вышел из ворот с новеньким «веслом18» в руках.

Повернувшись к Королю, стоявшему рядом со мной, я разочарованно сказал:

– Старьё дают, у меня даже в армии «АК-74М» был.

– Хорошо хоть не «СКС».

Зайдя в ворота, я осмотрелся. Возле стеллажей, на которых лежали запасные части от автомобилей, в проходе были сложены ещё несколько зелёных ящиков.

– Паспортные данные.

– Зачем? – удивившись, спросил я.

– Если с оружием сбежишь, чтобы мы знали, где тебя искать.

Затем улыбнувшись, кладовщик добавил:

– Порядок такой.

Расписавшись в журнале за полученный мной автомат, я спросил:

– А штык-нож?

– Штык-ножей нет, вот держи подсумок и один запасной магазин, а штык-нож и всё остальное добудешь в бою.

Во двор склада въехал «КамАЗ», водитель, быстро развернувшись, подогнал грузовик задним бортом к складу.

Из кабины выскочил сопровождающий, и, подбежав к воротам, выпалил:

– Саша, четыре ящика автоматов и пару цинков патрон.

Протянув кладовщику документ, он ловкими движениями стал открывать ящики, проверяя количество автоматов в них.

После осмотра он подошёл к нашей очереди.

– Ребята, помогите погрузить в «КамАЗ».

Закончив загрузку и присев на бетонном крыльце, мы стали ждать оставшихся парней, не получивших оружие.

В железные ворота зашли несколько бойцов, и, дойдя до одного из бараков, остановившись возле него, закурили. Вероятно, это помещение служило им казармой, так как возле входа на верёвке висело нижнее бельё.

– Саша, ты бойца с позывным Странник не знаешь?

– Не припомню, а что?

– Сегодня парня «двухсотого» привезли, на ремне – позывной Странник, документов при нём не было, знают только, что из России. Весь день с нами в кузове катается.

– Ну, так, вези его в морг.

– В морг, если документы есть, его же потом похоронят. А как его потом родственники найдут? Ребята, вы Странника не знали? – обратился он к нам.

Но мы, ещё не привыкшие к потерям, стоя возле ворот, растерянно пожимали плечами.

А сопровождающий уже ходил по двору, опрашивал стоявших возле барака бойцов, заглядывал в ремонтные боксы, он, удаляясь от нас, заходил всё дальше и дальше на территорию склада. А где то там, в такой далёкой и стабильной России, его окрики, словно отголоски, чей то далёкой беды, обернутся воплем скорбящей матери, склонившейся над гробом своего сына…

* * *

Столовая представляла собой небольшой зал с длинным столом посередине. Зайдя внутрь, мы обнаружили, что почти все места за столом были заняты. Возле стен стояли автоматы и карабины тех, кто принимал пищу. В соседней комнате находилась кухня, в которой готовили две женщины.

Дождавшись, когда несколько мест освободятся, мы, молча сев за стол, приступили к приёму пищи. Все вели себя скованно, стараясь есть как можно меньше, и только начальник постоянно просил Сосну подать ему чеснока, так как тот из-за своей скромности передавал ему по одной дольке.

На одной из стен, выкрашенных в тёмно-зелёный цвет, какой-то боец маркером нарисовал снайперский прицел. Вероятно, ополченцы изучали снайперское дело, не отрываясь от приёма пищи, так как прицел был нарисован с особой точностью, рядом прилагалась формула: «определение расстояния до цели».

Одна из женщин, стоявшая у плиты, совмещала готовку с разносом тарелок, тем не менее, её красные от усталости глаза, смотрели на нас с заботой и добротой, как будто бы она не чувствовала усталости.

Судя по её ухоженным рукам и изящному маникюру, до войны она не была поварихой, но, когда на её землю пришла беда, она, сделав свой выбор, стремилась накормить каждого бойца, как если он приходился ей родственником, каждый раз спрашивая:

– Ребята, кому добавки?

Разглядывая нарисованный прицел на стене, я увидел на кухне осунувшегося парня, который помогая женщинам, нёс кастрюлю компота.

Толкнув в бок сидевшего рядом Короля, – да так, что он чуть не поперхнулся, я сказал ему:

– Смотри, вот так встреча!

– Какая встреча? – не отрываясь от тарелки с картофельным пюре, спросил он.

– Да оторви же глаза, вон смотри – Бродяга…

Запихнув последний кусок котлеты себе в рот, Король, продолжая жевать, посмотрел на кухню.

– Ну, да и вправду он, – насаживая кусочки сала на вилку, ответил он.

Так и не притронувшись ко второму, я вышел во двор. Торец здания был обложен мешками с песком. Во дворе на старом диване сидел ополченец.

В руках он держал пустой магазин и планку с патронами.

– Никогда раньше не видел, как с помощью планок заряжают магазин, – сказал я ему.

– Здесь ничего сложного нет, – ответил он. – Берёшь магазин в левую руку, а правой присоединяешь к нему переходник так, чтобы загибы вошли в пазы. Затем указательным пальцем нажимаешь на гильзу, пока не войдут все патроны, вот и всё, зарядив магазин, улыбнулся он.

– Ну, спасибо, а ты из какого отряда?

– Из Кальмиуса.

– Необычное слово, не слышал такого.

– Кальмиус – это река, протекающая через Донецк.

– А чем именно вы занимаетесь?

– Отряд у нас не большой, в основном вылазки в тыл противника делаем, сегодня утром только вернулись.

– А чем же вы питаетесь на вылазках?

– Бывает, местные жители помогают, бывает, что-то у укропов отожмём.

После чего он встал, и, докурив, затушил сигарету.

– Ну что, прощай, мои наверно уже все поели.

Сидя на лавочке, я, осматривая свой автомат, записал его номер.

– Ты меня не помнишь?..

Подняв глаза, я увидел перед собой Бродягу, он, улыбаясь, протягивал мне руку.

– Ну, пока склерозом не страдаю, а нам сказали, что тебя по закону военного времени, того…

Присев рядом, он, не отрывая глаз от моего новенького автомата, ответил:

– Когда меня Террорист в комендатуру отвёз, я сутки там, в клетке с алкашами просидел, потом сказали, что на суд повезут. А сегодня утром вот сюда привезли, теперь вот помогаю… – он замолчал, затем, нагнувшись ко мне вплотную, так близко, что его пальцы касались ствольной коробки автомата, прошептал мне:

– Если они через пару дней не решат, что со мной делать, я сбегу на передовую, лучше окопы под пулями рыть буду, чем здесь с поварёшками кастрюли таскать!

– Тоже выход, только я бы не советовал, сейчас линия фронта стремительно меняется, так что можешь вместо того, чтобы к нашим на передовую, в плен к «украм» угодить.

– А вы куда попали?

– Здесь в комендатуре, я на технику хотел, а …

– Я разведчик, а видишь, чем приходится заниматься… – перебив меня, сказал он. – Слушай, спроси в комендатуре, может они меня возьмут к вам, ты же меня знаешь, ну переборщил я тогда с тем местным…

– Как узнаю, кто там у них главный, постараюсь.

Не желая больше смотреть в залитые тоской глаза Бродяги, я пошёл обратно в обеденный зал, оказалось, остальные парни уже сидели на противоположном выходе.

– Уралец, а кто в комендатуре главный?

– Я пока ещё не разобрался, а что ты хотел?

– Я сейчас встретил Бродягу, его в столовую в наказание сослали. Ты спроси у начальника, можно его к нам в комендатуру, бойцом взять?

– Вообще такие вещи в курилке не обговариваются, к тому же ты не знаешь полной картины, я думаю нам пока за какого-то просить рано.

Вернувшись из столовой, мы, разложив автоматы в своей спальне, приступили к разборке оружия. Удалить оружейную смазку без специальной ветоши оказалось не так-то просто. Поделив на всех найденную мной простыню, мы принялись очищать внутренние механизмы. Небольшой клочок материи после нескольких движений внутри ствольной коробки превратился в замасленную тряпку, от которой не было толку. Чего-чего, а солидола те, кто консервировал эти автоматы, не жалели.

– А где вы взяли ёршики для чистки стволов? – спросил у меня Король.

– Ты же писал, что в армии, служил…

– Ну не совсем в армии, я три курса в вертолётном училище проучился на вертолётчика. Автоматы у нас были с другими прикладами.

– Это же элементарно, – сказал я, открывая крышку на тыльной стороне приклада.

Так как куска простыни мне для полной очистки автомата от смазки не хватило, пришлось воспользоваться купленным мною перед отъездом полотенцем.

В комнату вошёл парень в чёрной футболке и джинсах, на левом рукаве был пришит шеврон с флагом Новороссии.

– Парни, ветоши не одолжите или тряпок каких?

– Возьми, – сказал я, протягивая ему половину полотенца.

– Парни, вы из России?

– В основном, – ответил ему за всех Уралец.

– Видел я Россиян, едут сюда за романтикой. Думают война – это как в книжках и фильмах. А потом после первого обстрела домой просятся.

– А за всех говорить не нужно, мы не попросимся, – закартавил сидя в углу Сосна.

– А я за всех и не говорю, есть и из России те, кто отважно сражаются, – сказал он и закрыл за собой дверь.

– Ну и гостеприимство у вас, – обратился я к Митяю.

– Не обращай внимания, может он сам из России.

Очистив автомат от смазки, я некоторое время не мог правильно вдеть ремень в антабку19, он всегда выходил задом наперёд. Конечно, можно было сделать так, как сделал Сосна, который, вообще не протирая автомат внутри, лишь протёр его снаружи, да и ремень был у него весь перекрученный.

Зашёл начальник и выдал по две пачки патрон на каждого и одну пачку трассеров на всех.

– Берите мои трассера, я их заряжать не буду, – сказал Уралец.

– А почему ты не хочешь их заряжать? – спросил у него я.

– Когда трассерами стреляешь, то хорошо видно не только куда, но и откуда ведётся огонь. И вообще, стрельба из автомата на дальние расстояния – занятие бесполезное.

– Ну, а я хочу видеть, куда попадаю, а позицию, если что, сменить можно, – сказал Митяй и взял со стола его патроны.

После чистки оружия, я, Лёва и Король, выйдя на улицу, сели в курилке.

– А ты местный? – обратился я к Лёве.

– Да, из Горловки я родом, слышал, у Дюмина?

В Донбассе я родился и в Горловке я рос,

Вот помню, оступился, этап меня унёс…

– Ну как не слышал, слышал, конечно, у меня в России братан песни Дюмина любил.

– Родной брат то?

– Друг, но мы с ним как братья были, жаль не смог с ним попрощаться перед отъездом, он в деревни был. А ты, Лёва, в каких войсках служил?

– Во внутренних. Наша часть в Киеве находилась, когда там первый или второй майдан был. Ох, и насмотрелся я на их б… Ты представляешь, они, когда в палатках там жили, несколько свадеб в день играли, а ночью, напившись, женихи невестами обменивались.

– Так митинговать можно!

– О чём речь, я, когда в увольнение ходил, гулял возле их палаточного лагеря. Ночью все местные парки были забиты пьяными революционерами. Иду я раз по аллее, а навстречу мне девушка, и просит закурить. Конечно, я понял по её виду, что она – революционерка за незалежную Украину, поэтому после того, как она покурила, я её прям в кустах и…

– За сигарету! – с досадой воскликнул Король.

– А чему удивляться, вот у нас в городе, знакомишься с девушкой «В Контакте», – она поначалу начинает в переписке из себя строить недотрогу. А потом ведёшь её в кафе, ну или в пивную – в зависимости от того, на какую оценку она выглядит в реальности. Сначала вино, потом что покрепче. Ну, а потом по обстоятельствам – можно в баню, а, если адреналина захотелось, можно и в парадной…

– Шершень, ты что девушек по бальной системе распределяешь? И по каким критериям?

– Конечно, по доступности, на пять – недотрога, на двойку – временно доступна.

– Ну, вы даёте! Я всегда выбирал ту, которая самая красивая, обычно месяц ухаживал, водил по ресторанам, и когда она уже во мне не сомневалась, как в человеке, секс получался как-то невзначай.

– Ага, пока ты её месяц будешь по ресторанам водить, другой будет с ней от дивана до ванной по своей квартире гулять, – сказал я, обернувшись к Лёве, и мы с ним вместе захохотали.

– Ну что, пойдёмте спать? – спросил Лёва.

– Вы идите, а я ещё посижу, – сказал я.

Уже стемнело, огромные тучи скрывали почти все звёзды. Но те, которые выглядывали из-за массивных облаков, мерцая холодным светом, ещё больше отдаляли это незнакомое и тёмное небо.

Сидевший на стуле ополченец, потянувшись и повесив карабин за спину, отправился неспешно прогуливаться по дороге.

«Маловато у них охраны для такого объекта, один человек здесь и один во внутреннем дворе, а если диверсионная группа поснимает часовых, а потом закидает окна гранатами… лучше об этом не думать».

А часовой тем временем, закурив сигарету, ходил взад и вперёд, нарушая при этом все правила несения караульной службы.

Когда я вернулся в комнату, ребята уже спали, намотав ремень автомата себе на руку, я уснул.

* * *

Утром нас разбудил начальник комендатуры.

– Ребята, нужно поменять парней на постах, поэтому нужны два человека сейчас и три ночью. Вы пока решайте, а я через десять минут зайду.

– Мы с Помором идём сейчас, а вы втроём идите ночью, а Митяй и Сосна – в резерве, – распределил нас Уралец.

– Уралец, раз мы заступаем ночью, и делать нам всё равно нечего, мы сходим на базар купить сигарет и воды? – спросил я.

– Хорошо, идите, ты старший, и без происшествий, только на рынок и обратно.

Про рынок нам рассказали местные, но так как денег у них не было, пошли только я, Король и Сосна.

Выйдя из комендатуры и пройдя несколько спальных кварталов, трёх этажных домов ещё сталинской постройки, мы вышли на широкую автомобильную дорогу, проходившую вдоль пятиэтажных «хрущёвок».

Утром улицы Снежного были пустынными. Редкие прохожие, встречавшиеся нам по пути, задерживали на нас свои взгляды. Видно, не все жители Снежного успели привыкнуть к вооружённым людям на улице.

Так свободно мне никогда не шагалось, может потому, что в городе больше не было милиции, а может потому, что за моей спиной теперь был «стальной друг», пожалуй, один из немногих настоящих друзей, что были у меня в жизни.

Навстречу нам по дороге шли бойцы. Одетые в однообразные камуфляжи «берёзка», они гордо шагали, выстроившись в колонну по одному. Впереди колоны шёл командир группы, – загорелый, коренастый парень, в набедренном подсумке которого не хватало два «ВОГа20». Поравнявшись с нами, он, сделав презрительный взгляд в нашу сторону, что-то сказал следовавшему за ним бойцу, после чего вся группа рассмеялась.

– Это они про твои штаны, Сосна.

– А что у меня со штанами, хорошие, крепкие штаны.

– А то, что они у тебя от спецодежды… К тому же, почему у тебя карманы зашиты?

– Потому что там мои документы.

– Ты бы ещё деньги в трусы зашил, – рассмеялся Король.

Пройдя около километра, на правой стороне дороги мы увидели четырёхэтажный кирпичный дом Сталинской постройки, середина которого была разрушена попаданием ракеты из штурмовика. От взрыва обвалилась лицевая стена от подвала до чердака, но этажные перекрытия уцелели. Остановившись, мы смотрели на обстановку в квартире сквозь огромную зияющую щель.

Старенький шифоньер с распахнутыми настежь дверцами, письменный стол, на котором теперь лежали куски потолка. Среди серой от пыли мебели выделялся игрушечный зайчик, свисающий из детской кроватки, стоявшей почти у самого края обрыва.

Пройдя разбитый дом, мы зашли в аптеку. Но купить в ней нам ничего не удалось, по причине отсутствия у нас гривен. Расплатиться можно было только долларами или в местной валюте, рубли не принимали.

– Ну как это так, Америка – союзник карателей, а они доллары принимают! – негодовал Король.

– Да ладно тебе политику разводить, – это их дело, нужно искать обменный пункт, пока время есть, – сказал я.

Из-за участившихся вооружённых нападений почти все коммерческие обменные пункты были закрыты, исключением являлся филиал Украинского государственного банка, в нём пенсионеры получали ещё поступавшую им от государства Украины пенсию.

– Ну что, сколько менять будем? – спросил у нас Король.

– Мне обменяй две тысячи.

– А мне три,– протянул ему купюры Сосна.

Король, взяв у нас деньги, направился к входу в банк.

– Стой, отдай автомат, а то мало ли пенсионеров напугаешь.

– Да что тут такого, ну подумаешь автомат за спиной, Сосна… я же прав?

– Пойдёмте все вместе, почему мы должны здесь оставаться? – поддержал Короля Сосна.

– Будете «рога мочить», вернёмся в комендатуру без покупок!

* * *

Рынок был очень большим, казалось, в нём собрались все безработные и домохозяйки города. В палатках играла музыка, между рядами распугивая зевак, с огромными телегами перемещались носильщики.

– Итак, друг от друга не отходим, большое скопление людей стараемся обходить, оружие на ремень за спину, на провокации не поддаваться.

После чего я отстегнул магазины у автоматов парней и положил их в свой подсумок.

– Это ещё зачем? – возмутился Король.

– А затем, а если в давке у тебя кто-нибудь его отцепит? К тому же, мне так спокойней будет, может у тебя с психикой нелады, – сказал я, отстёгивая свой магазин.

Когда мы шли мимо одной из палаток, нас окрикнула хозяйка.

– Хлопцы, идите сюда!

– Спасибо, но шторами мы не интересуемся, – повернувшись к ней, ответил я.

– Ну, подойдите! – не унималась она.

Затем, нагнувшись под прилавком, и, проскочив под ним, она, добежав до нас, преградила нам путь.

Остановившись возле Короля, который был ближе всех к ней, она, сунув ему в руку несколько купюр, сказала:

– Вот вам на конфеты, а мне приятно будет.

– Ну, что вы, это лишнее. Мы ни в чём не нуждаемся. А вам они ещё понадобятся, – сказал я женщине и повернулся к Королю, который уже засовывал деньги в карман.

– А ну, отдай деньги обратно, ты сюда, зачем приехал?

– Да ладно тебе, сама же дала, нам они лишними не будут.

– Нам? Так ты за нас всё решил? Отдай деньги, иначе, по возращению в комендатуру они тебе больше не понадобятся!

Король сунул руку в карман и с недовольным лицом попытался вернуть деньги, но женщина уже вернулась на своё место и не собиралась брать их обратно.

– Нет, нет, возьмите, иначе у него потом проблемы будут. Спасибо вам огромное, но мы и вправду не нуждаемся, – помогал я Королю.

Продавщица смутившись, взяла купюры обратно.

Зайдя в небольшой магазинчик сотовой связи, я обратился к продавщице:

– Девушка, а на Российский паспорт вы sim-карты регистрируете?

– Документы при покупке sim-карты, необязательны.

Купив несколько sim-карт, мы довольные вышли из магазинчика.

Обратно в комендатуру мы добирались на маршрутке, которая довезла нас почти к месту. Пройдя всего несколько домов, мы зашли через проём, разрушенный от взрыва ракеты.

В дворике было тихо, на снятых из окон решётках, стоявших возле стены, сушилась одежда.

Доложив Уральцу о прибытии, мы отправились в комнату выложить покупки из сумок. В комнате был только Митяй, он сидел на стуле и изучал чью-то медицинскую карточку.

– Ну как тебе служба? – спросил я.

– Всю жизнь только и мечтал комендатуру охранять, я в армии в разведке служил. А тому борову, который наши анкеты в институте заполнял, я не один раз напоминал, чтобы он пометку оставил. Ничего нормально сделать не могут.

– Это точно, с нашего отделения одного дегенерата, который вообще в армии не служил, забрали в «бронегруппу». А ты кем до войны работал?

– В милиции «опером».

– Тогда вопрос по теме. Нам сегодня на рынке женщина деньги в дар предлагала. Мы, конечно, отказались, поблагодарили, но все же странно.

– Правильно сделали, что не взяли. А может это провокация «СБУ» была. Пришли бы «чекисты» сюда, провели обыск. Нашли меченые купюры, вас бы – в подвал, а им – премию. Вот, к примеру, до войны у нас, когда раскрываемость падала, или когда деньги заканчивались, мы звонили приличной тёте, пойманной на пустяковом деле, и отпущенной до поры. Взамен нашего молчания эта тётя, просидев несколько часов в интернете, искала женатого лоха, который не прочь погулять на стороне. Затем, сидя с ним в кафе, она, оценив его возможности, сетовала на скуку. Он, как настоящий мужчина, стремился предложить ей разные виды развлечений. А она предлагала ему отдохнуть по взрослому в её квартире, но после одного пустяка. Просила его встретиться с курьером и купить у него марихуаны, так как сама опасается, что её могут кинуть. Если клиент включал мужика и покупал товар, на закупке его брали, и всю компанию везли в отдел. Там ему наш человек объяснял: «Ты пойми, нашей целью был курьер, а ты случайно попался!» Ну и чтобы его окончательно закошмарить, ему обрисовывалась дальнейшая картина с судами. В любом случае, клиенту не хотелось огласки перед женой и прочие последствия. В 90% случаев клиенты сами предлагали нам замять дело за кругленькую сумму. В итоге выходил такой человек из отделения с чувством несказанного везения, а не озлобленным на нас.

После того, как Митяй вышел из комнаты, я обернулся к Королю и сказал:

– Ну, что? Теперь ты понял, что здесь тебе не детский сад, и мамочка твоя тебе сопли подтирать не приедет.

Король, заёрзав на стуле, покраснел. Водя глазами по сторонам, он как будто думал, что ответить мне, но так и не найдя ответа, встал и вышел из комнаты.

– Надеюсь ты, Сосна, извлёк урок из того, о чём рассказал нам Митяй?

– Извлёк, теперь мы на рынок без тебя будем ходить…

* * *

Около восьми часов вечера меня разбудил Помор.

– Вставай, пора нас менять.

Выйдя на улицу, я отправился в курилку, где сидели Лёва и Король. При моём появлении Король демонстративно встал и вышел из курилки.

– Ну, что насчёт вечера? Распоряжения были?

– Да, Уралец сказал, что скоро должны приехать два «БТРа». Один будет стоять возле курилки, другой на заднем дворе. Двое из нас будут охранять «БТР» возле курилки, а один отправится на задний двор.

– Понятно, ночь будет длинная и тёмная, главное дожить до трёх ночи, после уже не так спать хочется.

Вскоре пришёл Уралец, оставив Лёву в курилке, он отправил меня к Королю на задний двор.

На заднем дворе возле больших ворот ремонтного бокса на деревянном стуле без одной ножки сидел Король. Словно школьник, которого пристыдили при всём классе, он, взяв стул, отошёл в сторону, и сел ко мне спиной, облокотившись на дерево.

Прогулявшись по двору и наблюдая за его реакцией, я через несколько минут подошёл к нему.

– Нам с тобой сегодня ещё полночи вместе стоять, пока кто-нибудь к Лёве не пойдёт. Так что, если будем молчать, от скуки с ума сойдём.

– Ты уже с ума сошёл, только не от скуки, а от подозрительности.

– Ладно, Король, – это всё пустяки, теперь о главном. Когда сюда приедут «БТРы», отлучиться нам не разрешат. Вижу, ты с собой сладости, купленные нами на базаре, не взял, я вот свои тоже забыл. Если мы сейчас протянем, будем всю ночь сидеть голодными. Моё предложение: иди в нашу комнату и забирай продукты из моей тумбочки, ну и свои бери.

Мысль провести голодную ночь для Короля оказалась куда важнее, чем его гордость, поэтому вскочив, он засеменил к выходу, но почти у самой двери обернулся.

– Опять ты мной командуешь, а ведь тебя теперь старшим не назначали…

– Так это ж я по привычке – о тебе забочусь, обещаю исправиться.

Ближе к полуночи к комендатуре подъехала техника. Два «БТРа» и одна «БМП-2». На задний двор заехали две машины. Из «БМП-2» выпрыгнул парень в замасленных штанах и футболке защитного цвета.

– Слабоват движок у неё, но главное ствол не изношен, видно недавно с капитального ремонта, вы тут главное не спите, а то ночью прохладно, замёрзнете, – проходя мимо меня, сделал он своё заключение.

– Да куда уж тут, спать, с такой-то техникой.

Ополченец остановился, и, улыбаясь, пристально посмотрел на меня:

– Россиянин, откуда?

– Волгоград.

– Я из Питера, позывной Сосед. Мы здесь ещё пару дней будем, если, что обращайся.

– А ты давно здесь?

– Да почти с самого начала, сейчас вот у Моторолы в отряде.

– А где же сам Моторола, я его здесь не видел.

– В Крыму он сейчас, на лечении. Руку в аварии сломал, вот уже ждём его возращения. Я спать, а то замотался совсем, удачи.

– И тебе удачи, Сосед.

После того, как Сосед ушёл, я, забравшись на броню «БМП», обследовал все люки. А тем временем, нагревшийся от дневной жары в тишине ночных сумерек, еле слышно потрескивая, остывал двигатель.

Задержавшись на месте стрелка, я огляделся по сторонам, – внутри было тесновато, к тому же под защитой такой тонкой брони стрелок должен испытывать весьма острые ощущения в открытом бою в поле. Недаром солдаты прозвали «БМП-1» и «БМП-2» – братская могила пехоты.

Витек, который работал на одном из оборонных заводов, рассказывал, что при изготовлении автоматической пушки на «БМП-2», предел прочности ствола рассчитан на 700 выстрелов, а после его характеристики снижаются.

«А больше и не надо, всё равно в бою "бэхи" долго не живут, – громко смеясь, рассказывал он».

Подойдя к Королю, я увидел, как он, ловко засовывая в рот печенья, запивал их апельсиновым соком.

– Присоединяйся, – смачно чавкая, сказал он.

– Успею ещё, ночь длинная. Пойду-ка я лучше Лёву поменяю, пусть он перекусит, к тому же он совсем пустой.

Король, на время перестав жевать, посмотрел на меня с удивлением:

– Зачем он нужен? Мы же его не знаем…

– Вот и познакомимся…

– Ладно, зови, конечно, пусть присоединяется.

Дойдя до входа, я обернулся, Король всё также с ловкостью отправлял печенья в рот, только теперь он умудрялся вливать ещё и сгущённое молоко…

Поменяв Лёву, который с радостью воспринял моё предложение, я присел на стул возле стоявшего «БТРа».

После полуночи городок уже спал, горожане, покинув улицы, зажигая в окнах свет, готовились провести ночь в уютных постелях. Прислонившись к холодной броне «БТРа», я, предвкушая ночной ужин, смотрел на дорогу.

Наслаждаться пришлось недолго, вскоре вдалеке сверкнули фары приближающегося автомобиля. Выйдя на середину дороги, я направил автомат в сторону машины. Автомобиль, сбавив скорость, остановился за несколько метров до меня, из водительской двери вышел парень небольшого роста с чёрными очками на голове. Подойдя ко мне, он сказал:

– Да всё нормально, свои, задержались в городе дотемна – вернуться не успели, – показав удостоверение, он продолжил:

– Новенький?

– Да, из России.

– Ну, ты, запомни номера, мы часто мотаемся.

Припарковавшись за «БТРом», парень, подойдя к багажнику, открыл его, доставая оттуда сумки, он складывал их на землю. Затем задняя дверь открылась, из машины вышла молодая девушка с «ублюдком» в руках. Взяв сумку, лежавшую на земле и повесив её на плечо, она направилась в комендатуру. В салоне машины загорелся свет, и я увидел ещё одну девушку, которая сидела, переключая песни на магнитоле. На вид ей было не больше двадцати, а на её поясном ремне уже была пристёгнута кобура с пистолетом.

Так и не остановившись ни на одной из играющих песен, она, приоткрыв дверцу машины, подкурила сигарету. Отвернувшись от машины, я медленно побрёл по дороге. Когда я, сделав небольшой круг, вернулся назад, в машине уже никого не было.

Вернувшись с заднего двора, Король, присев на стул возле меня, закурил сигарету марки «Прилуки».

– Откуда у тебя такие сигареты?

– Пузатый дал, пока я на заднем дворе сидел.

– Ну и как?

– Как наша Прима с фильтром, дерьмо в общем.

– Лучше бы он вместо сигарет патронов подкинул…

– Сегодня в комендатуру «КамАЗ» привёз несколько ящиков с оружием, я лично два «ПК» нёс, думаю, в случае заварухи нам дадут, чем отбиться.

– Да, и всё молча, как в институте, там начальники чего-то страшного ждали, – здесь ждут, а нас в известность не ставят.

– Может они боятся, что мы разбежимся?

– Шутки шутками, но я ожидал другого. Они хоть бы лагерь тренировочный сделали. Почему нас в Ростове ничему не учили? И вообще, ты видел, кого они через границу пропускали? Из нашего пополнения половина парней оружия в руках не держали, а треть уже и забыли, когда его в последний раз видели. Где были «спецы», когда мы через границу переходили? Хотели как лучше, а получилось как всегда.

– Ну, Донбасс сам захотел в Россию вернуться, вот теперь пусть с такими, как Угрюмый, нянькаются, – сказал Король.

– Угрюмый – забулдыга, он здесь долго не продержится. Другой вопрос, зачем сюда ехали такие, как Док, Фокс. Я сомневаюсь, что из-за русской весны…

– Да, я с человеком в комнате жил, так он рассказывал, что у него в России бизнес отжали, – перебил меня Король.

– Вот и поехали сюда те, у кого ещё осталась совесть, чтобы не смотреть на всё то, что происходит у нас дома. Мы должны построить здесь молодую республику, основными идеалами которой станут честь и доблесть, а не хитрость и продажность.

– Да, Шершень, я это понял, когда в военном училище в первый день в столовой за стол сел. Нам гнилую капусту с картошкой на обед дали, меня от запаха чуть не стошнило. А ведь это вертолётное училище – одно на всю Россию, там и с других государств курсанты были, – позор-то какой.

– А что они с молодёжью сделали, у меня до войны подруга была, так её сестра с двенадцати лет начала половую жизнь вести. Для них сейчас потерять девственность в четырнадцать лет – норма. Ты представляешь, встретит такая лет в двадцать порядочного парня и прикинется дурочкой.

– Да, скажет, что он у неё второй, а первый её в подъезде изнасиловал.

– Точно, а потом этот бедолага поедет на вахту, чтобы оплатить кредит за свадьбу. А жена через неделю будет сидеть на сайте знакомств и искать друга на один-два раза. А всё почему? – спросил я у Короля.

– Почему?

– Потому что забывают одну простую истину, – сколько женщине денег не присылай, если супружеский долг не исполнять, всегда плохим останешься.

– Одна надежда, может здесь удастся что-нибудь хорошее сделать.

– Самое главное, чтобы нам в этом не мешали, ведь в России не только много дураков, у нас и гениев не меньше. Но глупцы, которые по природе своей очень хитры, сидя на своих местах, доставшихся им по блату, не дают пробиться поистине талантливым людям.

– Это точно, а уж если они объединятся, жди большой беды, – вторил мне Король.

* * *

Светало, вороны, прилетевшие с полей, усевшись на верхушки деревьев, громко каркая, мешали заснуть сидевшему на стуле Королю.

Сменившись в восемь утра, мы отправились в нашу комнату. Кто-то из ребят раздобыл несколько подушек, после бессонной ночи засыпать на них было огромным удовольствием.

Проснувшись, я увидел склонившегося надо мной Митяя.

– Хватит спать, пошли обедать, Король вон уже в курилке сидит, так что одевайся быстрее, а то без тебя пойдём.

На этот раз Бродяги в обеденном зале не было, тарелки разносили всё те же женщины. Когда мы доедали второе блюдо, послышался гул самолётов, снова работала пара, резко выскочив из-за стола, мы подбежали к окну, одна из женщин посмотрев на нас, сказала:

– Кушайте ребята, они сегодня над нами уже отработали, так что кушайте…

После обеда мы шли по главной дороге. Мимо нас на большой скорости пронёсся «Урал», в кузове которого сидели бойцы из отряда Моторолы. У всех бойцов, сидевших в конце кузова, были радостные лица, а один из них махал нам рукой.

– На задание наверно поехали, а нам опять идти «БТР» охранять, – с досады, Митяй сжал пачку от сигарет. – Вы куда? – свернув с дороги, спросил у нас Митяй.

– Мы пройдёмся по парку, город посмотрим.

– До вечера, – сказал Митяй и свернул в подворотню.

В парке росло много хвойных деревьев. Весь периметр украшали огромные голубые ели. На дорожках стояли выкрашенные в жёлтый цвет скамейки. Несмотря на полдень в парке было многолюдно. Когда мы присели на одной из лавочек, Король принялся писать текстовое сообщение.

– А ты кем на гражданке работал? – ожидая ответа от абонента, спросил Король.

– Токарем.

– И как, хорошо платили?

– Двадцать семь, не напрягаясь, я на всех станках мог работать.

– Слушай, не плохие деньги для Волгограда.

– Для рабочего да. А ты кем?

– Слесарь «КИПа», работа не пыльная, правда зарплату поменьше получал. А образование у тебя какое?

– Высшее: управление персоналом. А ты, как на завод попал, ты же на вертолётчика учился?

– У меня на третьем курсе кисту в позвоночнике нашли, вот и комиссовали, а доучивался я в «политехе».

– Ничего, Король, отожмут вертолёты, ещё может полетаешь.

– Да я и забыл почти всё уже.

– Жить захочешь, вспомнишь, или ты в подвал захотел?

Наконец Королю ответили, и он, увлёкшись набором текста, погрузился в себя. Я же наслаждался тишиной парка, которую изредка нарушали щебетавшие птицы, да рыжий пёс, что лаял на кота, который, сидя на дереве, презренно смотрел на него.

– В таких городках хорошо жить на пенсии, жизнь в них течёт по иному, а, Король?

– Как деньги быстро улетают, несколько «смс» в Россию отослал, а как будто в Америку позвонил…

Где-то вдалеке играла музыка, вероятно, она доносилась из кафе, расположенного возле парка. На одной из лавочек напротив меня сидела девушка, покачивая детскую коляску, она одновременно читала книгу. Ребёнок спокойно спал, не отвлекая её.

«Почему же они всё ещё здесь, ведь город уже бомбили, откуда такое спокойствие?»

Хотелось подойти к ней и прошептать в полголоса: «Скорее уезжай отсюда, ты подарила миру ещё одну жизнь, вы должны жить…»

– О чём задумался? – вырвал меня из моих размышлений Король.

– Помнишь, когда мы Ростовскую область проезжали, видели палаточный городок для беженцев? Ты помнишь, сколько там было много палаток, целый посёлок в степи, почему одни уехали, а остальные нет?

– Не знаю. Но это нормально, когда люди бегут от войны. Даже если бегут мужчины. Здравомыслящему человеку свойственно бежать, если он чувствует опасность.

– А почему ты здесь? Ведь ты образованный, не кровожадный, да и патриотизмом ты не болен.

– А разве, патриотизмом болеют?

– Я считаю, что у нас патриотизмом именно болеют. Большинство переносят его в лёгкой форме. С кем-то этот недуг остаётся навсегда, а кто-то, излечившись от него, открывает для себя жизнь по-новому.

– Может ты и прав, Шершень, в наше время патриотизм – это недуг, от которого честному человеку ничего хорошего ждать не приходится.

– Понимаешь, Король, Донбасс – это тоже наше отечество, ведь здесь русские люди. А то, что какой-то правитель по своей глупости отделил их от нас росчерком карандаша на карте… ничего, мы здесь для того, чтобы это исправить. Ведь родину любить, – это не берёзки целовать, а поддерживать самых честных и близких людей, тогда, когда они в этом нуждаются, они и есть – Родина.

– Я, когда вертолетном учился на первом курсе, через интернет пытался познакомиться с девушками, так вот, когда они узнавали, кто я, сразу же прекращали общение. Одна написала прямо: не хочу потом скитаться по гарнизонам.

Мой брат офицер, он потом рассказывал, мол, стать офицером – это треть дела, а вот найти порядочную жену – это сложнее. Когда им оставалась неделя до выпуска, они всем курсом бегали по городу и собирали всех тех, кто не пользовался успехом у местных парней по разным причинам. Ведь без жены офицер не настоящий по их традиции.

Когда меня турнули из училища по состоянию здоровья, я особо не расстроился, скорее наоборот, я был рад тому, что мне не придётся выбирать себе жену из местных «королев флирта».

– Может ещё не всё потеряно? Ведь есть же такие, как Катя или Алёна из столовой.

– Наша задача, Шершень, сохранить их и не допустить, чтобы они смешались с остальной грязью, которые считают себя девушками.

– Да ты прав Король, в смешении зло, даже самая честная и порядочная девушка, если попадёт в компанию к малолетним «хищницам», рано или поздно станет такой же. Вот тебе пример: моя одногруппница умнейшая девушка, некоторые мужчины могут позавидовать такому складу ума. Но с детства попала в компанию к обычным ребятам и девчатам, которые когда подросли, как и положено сейчас, захотели попробовать лёгкие наркотики. И ведь она, наслушавшись рассказов бывалых подружек, тех, кто уже пробовал, решила испытать это состояние. И когда вся её компания стала скидываться на коробок «травы», у неё включились тормоза, так как её родители с детства воспитывали её в строгости, и при каждой её шалости всегда напоминали ей, что последует неотвратимое наказание. Да не гуманно, но это дало эффект, по её словам эта строгость привила ей очень много хороших качеств.

А сейчас, когда молодые мамы курят, пьют, они ведь не думают, что наказание будет не для них, а для их потомства, на котором их невинные на первый взгляд шалости, как выкуренная сигарета или выпитая бутылка вина, отразятся большой бедой. Нельзя воспитание детей скидывать на чужие плечи, только своим примером мы можем их воспитывать, не иначе.

– У меня на данный момент остались незаконченные отношения, вернее они закончились, просто я никак не могу принять это. Прожив со своей девушкой год, я стал замечать, что она охладела ко мне и искала предлога, чтобы расстаться. Ну, а с моим характером сам понимаешь, ей найти его было трудно.

– Ты, Король, стал для неё слишком приторно-сладким, им сейчас эмоции каждый день подавай.

– Возможно… И вот на Украине происходят страшные события. Однажды вечером я сказал ей, что уезжаю добровольцем. Ты понимаешь? Я думал, она кинется мне на шею, будет плакать, умолять остаться. Я был согласен даже на жалость с её стороны, плевать…

– А что она?

– Она сказала: «Езжай!» Ты представить себе не можешь, как я был взбешен. Еле сдержался, чтобы не ударить её. Для неё было бы лучше, если бы я не вернулся, я прочитал это в её глазах. Я никогда не бил женщин, но в тот момент мне хотелось бить её до тех пор, пока она не потеряет сознание.

– Так и не врезал ей?

– Нет, не смог…

– Ну, ты даёшь Король, – это же надо, из-за бабы он на войне оказался. Нашёл, чем девичье сердце покорить. Да им сейчас плевать, – герой ты или маменькин сынок. Для тех девушек, которые считают себя красивыми, у идеального мужчины должна быть возможность дарить своей девушке материальные блага. Ну, а если ты бесперспективный, будешь довольствоваться третьим сортом.

– Ты прав, представляешь, она после того, как мы с ней год прожили, квартиру в ипотеку взяла, как взносы начала выплачивать, так её отношение ко мне резко поменялось. Скандалы начала устраивать, говорила, что не помогаю ей, а чем я ей помогу, на заводе особо не заработаешь. После её слов у меня всё оборвалось, раньше были цели, планы, а теперь ничего не хочу. Уже несколько дней прошло, как я уехал, а она мне ещё не звонила, ты представляешь?

– Забудь её, Король, зачем ей ополченец, ей теперь нужен торговец или мажор. Вот ранят тебя здесь, может в госпитале, с какой-нибудь медсестрой познакомишься. Ты видел? Какие на Донбассе гарные дивчины! Так что подбирай свои сопли и пошли в комендатуру.

* * *

В курилке сидел Митяй и с довольным видом поглаживал стёршийся, весь в трещинах наколенник.

– Где взял Митяй? – присаживаясь рядом, спросил я.

– Бойцы с выезда вернулись, проходили мимо, вот и подарили.

– А ты не думал, что вероятно хозяина этой вещи уже нет в живых, посмотри какая трещина с краю.

– А мне то что, ну нет и нет. Я хозяина этой вещи не знал, а от подарка, как гласит народная мудрость, отказываться не вежливо.

– Ну вот, а ты всё злился, что тебя при комендатуре оставили, глядишь через неделю полностью все части соберёшь.

Митяй откинул наколенник в сторону и стал искать что-то по карманам, затем, достав пачку сигарет, он закурил и после нескольких глубоких затяжек выдохнул.

– Я в ополчение записался, не для того чтобы барахло это собирать, а для того чтобы пользу приносить. Не могу я здесь просто так сидеть или «БТР» охранять, тошно мне, аж выть хочется.

– Слушай, Митяй, здесь на постое отряд Моторолы, если у тебя есть опыт, сходи к их старшему, он сегодня ночью приехал, вроде здравый парень. Поговори с ним, так мол и так, служил в разведке, а направили «БТР» охранять. Я думаю, тебя возьмут. Тем более, что у них потери.

– А ты почему не подойдёшь?

– Я на технику хочу, буду здесь ждать, когда танкисты появятся.

– Пойду, поищу их главного, а ты дело говоришь! Я бы не догадался, – сказал Митяй и поспешив внутрь, оставив лежать наколенник на лавочке.

Возле «БТРа» появился молодой парень, его чёрные курчавые волосы топорщились в разные стороны. На затылке виднелся совсем свежий шрам от ожога, который спускался вниз под футболку. Забравшись на башню и открыв люк, он спустился внутрь.

Из комендатуры вышел его напарник, пожилой мужчина, подойдя к «БТРу», он закинул снаряжённую ленту для «КПВТ21» в боевое отделение. После того, как они зарядили ленту, пожилой ополченец несколько раз выскакивал и протирал тряпкой стёкла, которые защищали оптику прицела снаружи.

Возле «БТРа» остановился «Урал», который мы видели, выходя из столовой. Кабина и кузов грузовика были очень пыльными, а из щелей между бортами торчали обломанные ветки деревьев. Из кузова стали выгружаться пыльные ополченцы. Почти все они зашли в комендатуру, и только двое из них присели в курилке.

– На боевую ездили? – обратился я к одному из них.

– Штурмовики видели? Сегодня над городом работали…

– Конечно, мы как раз в столовой были.

– Один самолёт сбили, так что сегодня в новостях покажут. Два лётчика катапультировались, одного поймали, а второго в зелёнку стало относить… когда поняли, что может уйти, решили на поражение. Со всех стволов по нему е…

– Будет знать, как по жилым домам работать, – затягиваясь примой без фильтра, добавил пожилой боец сидевший рядом.

– К вам в отряд смотрю техника пришла? – указал я рукой на стоявший «БТР».

– Эти, так они ж погорельцы…

– Как это, – спросил я.

– Ну, вон тот парнишка, кучерявый, вместе с экипажем горел в «БМП», у него вся спина обожжена, пока он в госпитале лежал, его экипаж снял с пьедестала «БТР» – памятник участникам боевых действий в Афганистане, привели его в рабочее состояние и теперь на нём воюют.

– Кошмар, – удивился я.

– Это нормально. Вот в Луганской области, с пьедестала сняли ИС-3, так ты представляешь, он завёлся, его использовали как «ДОТ», в местном музее удалось отыскать только пять боевых снарядов, и когда «укры» пошли в наступление, ополченцы после трёх выстрелов попали по вражескому танку, так у того от 122 мм снаряда просто сорвало башню.

Зайдя в комнату, я прилёг на тумбочки, Король сидел, облокотившись на стуле, и набирал текст в телефоне.

– Ей пишешь?

– Да, сам решил написать.

– Возвращался бы ты, Король, домой, пока она ещё другого хахаля себе не нашла.

– А ты слышал, что если здесь меньше двух недель пробыть и попроситься вернуться домой обратно в Россию, то могут на три дня отправить рыть окопы.

– Правильно делают, я бы на месяц отправлял…

* * *

После ночной смены, когда мы, собираясь уснуть, уже лежали на своих тумбочках, в комнату забежал Уралец, и достав свою сумку из-под лежака, стал собирать её.

– Собирайтесь парни, нас в отряд берут к Мотороле…

Спустя несколько минут в комнату вбежали ещё несколько человек, во главе с Митяем, смеясь и толкаясь, ребята стали спешно собирать свои вещи. В дверь заглянул парень, приезжавший ночью с двумя девушками.

– Так, парни, мой позывной – Шарнир, все вещи сложите в сумки и оставите их здесь. Телефоны с собой не берите, здесь их никто не тронет. Берите с собой только воду.

Подойдя к Уральцу, я спросил:

– Что вообще происходит? Почему они нас к себе берут?

– Митяй вчера ходил к Шарниру по поводу себя просить, а договорился за всех, у них трое раненых и один убитый, вот они нас и берут.

«Ну и ну, вот и не верь пословице, "что каждый кузнец своего счастья", – и кто меня за язык дёргал – Митяю давать советы. Эх, прощай, техника!»

Когда мы вышли на улицу, перед курилкой уже стояли два «Урала», в них уже загружались бойцы; к нам подошёл Шарнир и приказал построиться в шеренгу. Затем он, достав небольшие коробочки, стал раздавать их через одного. Получив серый свёрток, я спросил:

– Это что, пластит что ли?

Шарнир, уже отошедший от меня к концу строя, остановился и раздражённо спросил:

– Так, ребята, вы куда приехали? Кто не знает, как этим пользоваться, лучше верните, иначе потом поздно будет.

Стоявший рядом со мной Митяй, толкнув меня в бок локтем, тихо проговорил:

– Молчи, тебе гранату дали, если не знаешь, как пользоваться, обменяешь её потом.

Развернув бумагу, и открыв коробочку, я увидел гранату с цилиндрическим корпусом и отдельно лежавшим запалом. Вкрутив запал в корпус гранаты, я засунул её в верхний карман кителя, так, чтобы рукоять запала торчала из клапана кармана.

Первый «Урал» был нового образца, борта кузова и лавочки были изготовлены из метала. На лавочках сидели бойцы в бронежилетах и касках, в середине кузова стоял «утёс22», а возле заднего борта лежали «мухи», «шмели», и «РПГ-7» – с зарядами.

Шарнир подошёл к Уральцу и сказал:

– Нужны трое в первый «Урал» помощниками на «утёс».

– Митяй, Помор и я садимся в первый «Урал», остальные – во вторую машину, Шершень, ты старший. Ну всё, парни, я слышал, что мы едем высоту брать, так что возможно больше не увидимся, удачи всем нам…

Второй «Урал» – старого образца с покосившимися деревянными бортами, без лавочек. Бойцы в нём либо сидели на полу, либо стояли, держась руками за борта. Запрыгнув в кузов, и отойдя к правому борту, я встал возле высокого парня, который опираясь на «СВД» смотрел перед собой. Так как было жарко, китель мой был расстегнут, не скрывая поясной ремень, бляшка которого была с украинским трезубцем. Сидевший на полу боец, посмотрев на меня, а затем, прищурив один глаз, сказал:

– Ты зачем эту гадость нацепил?

– Ремень для подсумка нужен был, я только такой нашёл, не могу же я в бой без подсумка идти.

– Раньше нужно было о ремне думать, прежде чем в бой идти.

– О моём ремне и не только нужно было думать тем, кто нас через границу пропускал. Нам даже ножи запретили через границу проносить.

– Ну, смотри сам, вот подстрелит тебя в бою наш снайпер по ошибке, – улыбаясь, он показал на стоявшего со мной парня с «СВД».

Когда все загрузились, подошёл водитель, и, закрыв задний борт сел в кабину.

Бойцы, стоявшие по бокам, как будто только и ждавшие этого момента, облокотились на борта, словно на перила, от чего кузов стал расходиться, потрескивая старыми досками. Так мы простояли несколько минут, затем «девятка», в которую сел Шарнир и ещё несколько человек, подав звуковой сигнал для всей колоны, тронулась.

Новый «Урал», объезжая бетонные блоки, стал выруливать на дорогу, затем мы, за нами следовал «БТР», на броне которого сидели бойцы. Замыкала колонну «БМП-2», которую мы охраняли ночью во внутреннем дворе комендатуры.

Следуя по узким переулкам Снежного непредназначенным для такой техники, высокие кабины грузовиков срывали ветки с деревьев, которые густо росли возле дорог. Тот из бойцов, кто первым замечал опасность, громко кричал:

– Ветки!

И все сразу же прижимали вниз свои головы. Когда мы вышли на трассу, а вдоль дороги потянулась лесопосадка, боец, стоявший впереди кузова, положив на крышу кабины «ПК», крикнул всем:

– Стволы в сторону!

Все, кто стоял у боковых бортов, сняв автоматы с предохранителей, а затем, дослав патрон в патронник, повернули их в сторону лесопосадки.

Когда грузовик, набрав скорость, мчался по трасе, стоявший возле меня Лёва, пытаясь балансировать на кочках, время от времени хватался рукой за моё плечо. В один из моментов схватившись за меня слишком поздно, он с силой потянул меня вниз, да так, что мы чуть не грохнулись на сидевшего посередине ополченца.

Наблюдавший за нами боец с «СВД» сказал:

– Парни, падайте на пол, чё мучаетесь!

На полу и впрямь оказалось намного удобней, упав на скрученные матрацы, лежавшие посередине, мы закурили.

– Лёва, ты где камуфляж взял, у тебя же не было?

– В комендатуре выдали, сказали в бой идти по гражданке нельзя.

– А китель-то у тебя украинской армии.

– Китель – это полбеды, ты на штаны глянь, – это же одно название. Они продуваются со всех сторон, теперь я понимаю, как себя чувствуют бабы в колготках.

Штаны и вправду оставляли желать лучшего, материал из которого они были сшиты, напоминал очень мелкую сетку.

Скорее всего, это был маскхалат разведчика, предназначавшийся для ношения поверх основной формы.

– Лева, зато не жарко!

– Хорошо хоть «берцы» в институте нашёл, обуви у них не было, так и пришлось бы в бой в сандалиях идти.

– А Сосна свои штаны так и не сменил!

– Ему предлагали, такие же, как у меня, он отказался, только накидку взял.

– Да, в таком виде мы всех Укров распугаем!

Лёва достал из подсумка булку и предложил мне половину.

– Нет, спасибо! Я слышал, пред боем есть нельзя. Желудок должен быть пустым, потому как, если в живот ранят, заражение будет.

Лёва, подпрыгивая на кочках, улыбаясь, с удовольствием откусывал от булки. Впереди за лесопосадкой показалась широкая Донецкая степь, покрытая ярко-зелёной луговой травой. Ещё дальше за степью коричневыми шапками виднелись терриконы.

«Эх, тяжело пехоте в поле, наступать и обороняться…»