— Не торопись, браток, — уговаривал Ваютин водителя, доотказа утопившего педаль газа. — Никуда они не денутся, дорога наглухо перекрыта. И не один раз.

Водитель послушно сбросил скорость.

Витюня повернулся ко мне.

— Оклемался, слабак? Головка уже не бо-бо?

За привычной насмешкой прячется тревога.

— Не бойся одного тебя не оставлю… Скажи, кто такой этот Тиберидзе?

— Все подробности потом. Но зная о твоем дамском любопытстве, могу ответить. Тиберидзе — примитивный уголовник. И не просто уголовник — главарь большой банды… Ты с ним знаком по Майскому. Именно он задумал и возглавил нападение на больницу…

— Добить Крымова?

— Нет, нет, тут мы с тобой приняли желаемое за действительное. К отравлению бизнесмена банда не имеет ни малейшего отношения… Впрочем, следствие покажет.

— Откуда тебе известно все это? И почему ты очутился на горной дороге?

Ваютин с показным возмущением вздернул вверх короткие руки. Будто аппелировал к Божьему суду.

— Вот тебе и благодарность за спасение. Если бы я не оказался здесь — лежать бы сыщику Ракову с аккуратной дырочкой во лбу. Или в другом месте… А если серьезно, побывал в палате проводницы. Надежда Семеновна не долго упиралась — раскололась. От неё узнал многое. Подрабатывала проводница перевозкой наркотиков, иногда — оружия. Из Москвы, как правило, доставляла деньги. Родные рубли и валюту… Почему? Конечно, не в знак благодарности к бросившему её с ребенком супругу. Отстегивали ей довольно солидные денежки. Призналась — в ту трагическую поездку доставила из Москвы целый дипломат…

Мне вспомнилась трогательная забота блондина о коричневом чемоданчике. Даже оглушив меня, готовясь выстрелить, он не поставил его на землю, не отложил в сторону.

— Чую — выздоравливать начинаешь, — поощрил меня Витюня ехидной улыбочкой, самой вредной из всей его коллекции. — Выложилась проводница полностью, от «а» до «я»… Ну, я прямо из больницы помчался к ней домой. Стучу — никого. Пришлось попросить Васю, — ласковый кивок в сторону широкоплечего оперативника, — он поднажал плечиком… В комнате — связанная дочка Надежды Семеновны…

— Убита?

У меня закололо под ложечкой, руки невольно сжались в кулаки. Порпался бы сейчас Ларин — выпустио бы его только в разобранном состоянии. Пусть потом судят, сажают.

— Успокойся — живая. Только заикалась от пережитого страха… Ну, я сразу прикинул что к чему… Вообще-то, ситуация ясная и понятная. Даже для стажера… А я, как тебе известно, из детективноясельного возраста давно вырос, — с напускной похвальбой Ваютин выпятил и без того крутую грудь, задрал к потолку салона голову. — Помчался в санаторий. По пути — к тете Паше. В санатории узнал о дурацкой экскурсии…

Несмотря на зверский удар по голове, я не потерял способности слушать и анализировать. Вот с речью что-то произошло неладное — язык шевелится, но издает такие шепелявые звуки, что широкоплечий оперативник косится на меня. В своем ли уме спасенный ими мужик или его следует без пересадки доставить в психбольницу.

А вот хвастливый Ваютин, кажется, ничего не замечет…

— Все же кто убил Крымова? — перебил я болтуна.

— Подумаем, покопаемся. Вместе с тобой… Признаться, имеется желание поближе познакомиться с Крымовой… Ну, просто ночи не сплю, с Марийкой не общаюсь, не ем и не пью…

Трепаться Ваютин любит и, признаться, умеет. Языком владеет, как опытный плотник рубанком. Убирает все занозы и шероховатости, отстругивает, приглаживает. Глазом не моргнешь — готова заготовка, прилаживай её на заранее продуманное «мастером» место.

Только зачем ему понадобился допрос Ленки?

Высказавшись, Витюня вонзил в меня вопрошающий взгляд. Такой острый, что зачесалась переносица.

— Травмировать и дальше несчастную женщину я не позволю!

— Бог с тобой, Славка, — в очередной раз взметнул руки Ваютин. — О каком «трпвматизме» говоришь? Ведь сам изобрел третюю версию… Напомнить? Пожалуйста. Первая — проводница — отпала. Вторая — блондин — тоже… Что же остается?

— Ты же изобрел дополнительные. Малоубедительные, но… Почему не поработать с ними?

— Имеешь в виду конкурентов? Но это ведь — причины, а мы ищем исполнителей. Пока — исполнителей.

Против витюниной логики не попрешь. Ее не опровергнуть, ни поставить под сомнение… И все же…

— Думай, что хочешь, а я против допроса вдовы…Если настаиваешь — поговорю с ней сам. Без твоего участия.

В салоне нависла гнетущаяя тишина. Никогда раньше мы с Ваютиным не были так близки к разрыву. Обижались — да, такое не раз случалось, если и ругались — больше в щутку. Сейчас между нами возникло нечто более серьезное.

— Слышал вчера один анекдот, — оперативник неуклюже попытался разрядить обстановку. _ Один мужик…

Что именно произошло с мужиком, узнать не довелось. Впереди простучала автоматная очередь. Вслед за ней — хлопки пистолетных выстрелов.

— Все, Тиберидзе и компания напоролись на наш заслон. Теперь дави на газ, — разрешил он водителю, доставая «макаров».

Дорога вывернулась из очередного витка серпантина и круто пошла вниз. Стрельба прекратилась.

На небольшой площадке, предназначенной для безопасного раз»езда встречного транспорта — несколько бойцов ОМОНА и люди в гражданской одежде. В стороне — уткнувшаяся носом в гранитный склон знакомая иномарка.

— Попутешествовали, гады, — прокомментировал Витюня, выбираясь из машины. — Погляди на своего больничного приятеля — Если не ошибаюсь, убит.

На обочине — накрытый брезентом труп. Его обыскивает один из сыщиков.

— Есть что интересное, — подошел к нему Витюня. — Деньги, паспорта, нож, пистолет, наркотики — обычный джентльменский набор… Ба, а это что? Знакомая книжица… Погляди, Славка — узнаешь?

Еще бы не узнать. Передо мной служебное удостоверение сотруднка уголовного розыска Ракова.

— Значит, ты оказался прав — Тиберидзе и был главарем той банды? Вот это фокус! Зачем ему нужно было подставлять голову, если в паре с бывшей женой он неплохо зарабатывал?

— Жадность, Славка, примитивная человеческая жадность. Сам знаешь — не раз она губила самых умных бандюг. Вот и этот отдал концы только из-за непомерной тяги к деньгам… А где остальные?

Сыщик кивнул в сторону скалы, в которую воткнулась разбитым передком машина.

Три человека в наручниках. Средний — Ларин. Голова откинута, глаза полузакрыты…