Узнав о ликвидации частного детектива, Николаев ограничился удовлетворенным кивком. Точно таким же образом он реагирует на известие о неожиданной прибыли или — разоренном конкуренте.

Исполнители получили устную благодарность босса и оговоренную плату. Семья застреленного Чегодиным боевика — компенсацию за погибшего кормильца, в десятки раз превышающую государственные подачки. Что касается поощрения самого организатора, с ним расплатится Шютцер.

Итак, начало положено. На очереди — бывшая секретарша Платонова и Молвина. За ней выстроились один другому в затылок Чудин и двоюродный брат.

Николаеву все чаще и чаще видится — за братом стоит он сам. Покорно ожидающий исполнения приговора.

Сергей Степанович потряс головой, выбрасывая из нее дурацкие видения. Задумался о другом, старательно обходя тяжелые мысли о неизбежной гибели.

На этом этапе неплохо бы узнать адрес дома, в котором прячется егорушкина телка. Она и только она — главная фигура, отлично знакомая с компроматом. Людка должна была первой взойти на эшафот, опередил ее частный детектив из-за боязни контрмер с его стороны. Мужик — хитрый и, главное, непредсказуемый.

Так где же проживает аппетитная девчонка?

Будто подслушав мысли босса, судьба, в виде майора Паршина, продиктовала по телефону краснодарский адрес Новожиловой. Голос полномочного представителя ФСБ нисколько не походил на тот, которым он разговаривал на совещаниях, наставлял сотрудников милиции и внутренних войск — заискивающий, словно у нищего, вымаливающего подаяние.

Николаев любил действовать через многочисленных своих агентов, навербованных в самых разных слоях российского общества. Кто только на него не работал: сотрудники милиции, учителя, сыщики, научные деятели, торгаши, секретарши, политики. Многие из них даже не подозревали о том, что сотрудничают с мафией. Расплачивался щедро, не считаясь с затратами, уверен — они окупятся.

Агенты, на подобии трудолюбивых пчел, сносили в «улей» обрывки разнообразной информации: важной и глупой. Сергей Степанович азартно и умело исследовал ее, выбирая драгоценные зернышки, отбрасывая шелуху.

Среди множества агентов находился и майор госбезопсности Серафим Федотович Паршин.

— Речная, двадцать три. Мы приложили все силы, — понизил голос майор, будто демонстрировал крайнюю степень усталости, требуюшую немедленной «подпитки».

— Живет одна, или нашла замену «длинноволосику»?

— В том и трудность, что не одна. Навещает… как бы это выразиться… мой коллега… из параллельного «монастыря». Он-то и вывел нас на Речную… Ситуация — под контролем, — с удовольствием щегольнул Паршин профессиональным выражением. — Правда, нам мешали некоторые личности. Пришлось потрудиться…

Туманно пообещав разобраться с «личностями», Сергей Степанович задумался.

Вряд ли представится в обозримом будущем более удобный случай — возможность исполнить приговор, вынесенный Шютцером, сразу троим: Чудину, Новожиловой и Молвину.

Закрученные хитроумные махинации всегда радовали Сергея Степановича, впрыскивали в кровь солидную дозу адреналина. Немедленно активизировал свою работу мозг, ровней и сильней билось изношенное сердце, бизнесмена охватывал азарт охотника, поджидающего зверя в заранее намеченной точке, которую, как бы зверь не вилял, все равно не минует.

Двоюродный брат уже сыграл свою партию в организованном Николаевым «концерте», в дальнейшем солировать будут другие, более опытные, занимающие более высокое положение и поэтому — перспективные. Вчера Егор сообщил приятную новость: верха приняли принципиальное решение о продаже комбината крупному предпринимателю, богатому инвестору, многообещающему представителю российских деловых кругов, обаятельному человеку… И так далее, и тому подобное. Что же касается «длинноволосика» — обязательно появится на Речной, не может не появиться! Ибо этого желает Николаев. Предварительно позвонит покупателю дискет — помощнику советника.

Преемница Людмилы, поощренная грошевыми по нынешним временам подарками, согласилась переадресовать абонента, вызвавшего у нее подозрение, к Николаеву.

— А как я узнаю: подозрительный или нет? — колебалась девчонка, переступая тонкими ножками, словно кобылка на старте. — По телефону не видно…

— Действительно, не видно, — согласился, улыбаясь, Николаев. — Парень произнесет парольное словечко, попросит продублирвоть его хозяину.

— Вот это другое дело… Какое именно?

В ответе на деловое письмо, недавно переданное брату Молвиным, Сергей Степанович предусмотрительно оговорил непременный пароль. Дескать, иначе сделка не состоится, получатель компромата заинтересованное лицо, но и за ним тоже следят.

Паролем служит дважды повторенное в одной фразе слово «дискеты».

Девица сработала превосходно.

Поздно вечером в домашнем кабинете Николаева раздался телефонный звонок.

— Слушаю вас…

— Мне сказали — вы представляете некоего человека, который, якобы, заинтересован…

Пацан замялся, не зная, как обойти нагроможденные им нелепые преграды, каким образом избегнуть фамилий и имен. Пришлось прийти к нему на помощь.

— Мне поручено представлять покупателя. Вам сказали правду. Вы — продавец или тоже — представитель?

— Не имеет значения, — прошелестел нерешительный мальчишеский голосок. — Я по поводу известных вам дискет, дискет, — внятно повторил он. — Кажется, пришла пора договариваться более конкретно.

— Согласен. Только — небольшое условие. Мне нужно снять деньги с банковского счета. Банк — в Краснодаре. Желательно рассчитаться прямо на месте. Не тащить же мне такую сумму через полРоссии. Правда, можно перевести со счета на счет, но для этого потребуется время. Промедление не в моих и не в ваших интересах.

Глупая «дичь» охотно полезла в подставленный силок.

— Согласен на Краснодар. Когда и как мы свяжемся.

— Ровно через три дня я вас найду.

Обычная дежурная фраза, ни о чем не говорящая, зато требующая многочисленных пояснений и расшифровок. Спрашивается, как отыщет в миллионном городе нужного человека «посредник»? Первая загадка. Почему расчет произойдет именно на Кубани, а, скажем, не в Туле либо Питере? Вторая. А уж промедление с переводом денег со счета на счет, вообще шита белыми нитками. Перевод — дело одного дня, только уплати соответствующую сумму — любой банк тут же раскочегарится. Но парень не потребовал уточнений — скушал явную брехню и облизнулся. Еще бы, надеется проглотить миллионы баксов. А проглотит наивный пацан не деньги — пулю.

Туда ему и дорога…

Остается нацелить на Кубань Молвина.

На этот раз Сергей Степанович по родственному нагрянул к брату на дачу. В багажнике машины — ящик с выпивкой и закусками. Там же — чемоданчик с подарками хозяину дачи и его дородной супруге. Во внутреннем кармане пиджака — благодарность за труды — пятьдесят тысяч баксов.

Егорушка, конечно, покривился. Он не любит афишировать близкие отношения с криминальным двоюродным братом. Дерьмовый чистоплюй! Набив руку на сборе компромата, он подозревал в таком же «коллекционировании» всех окружающих. В том числе, владельцев соседних дач.

Вдруг из чердачного окошка за ним и Николаевым следят фотокинокамеры, фиксируя каждый жест, а специальное устройство синхронно записывает каждое слово? Добытые сведения сконцентрируются в чьем-нибудь сейфе, до поры до времени затаятся под паролем в компьютерной памяти. Потом их перепишут на дискеты и подсунут тому же Президенту, журналистам или лидерам оппозиции.

Глядите, дескать, на незаметного сотрудника, скромного работягу, человека «за креслом». Братишка-то у него — явный бандит, да еще — главарь. Где гарантия, что высокопоставленный чиновник не занимается рэкетом, грабежами, убийствами? Разве можно держать такого человека в святая святых государства, в президентской Администрации?

А вот Николаев наплевал на все опасности и заявился в гости. Что ему до разборок в верхах? Захотелось банкиру, пообщаться с родственником — прикатил. Не выгонишь же нахала!

Пришлось изобразить сладкую радость, облобызаться.

— Какой же ты молодец! — умиленно заколыхалась супруга Молвина. — Сейчас отметим…

Пока она вместе с домработницей хлопотала, накрывая на стол, мужчины пошли прогуляться по залесенному участку.

Сторожко поглядывая вокруг, Егор Артемович увлек родственника к малиннику — самому потаенному месту сада: с одной стороны — остекленная оранжерея, с другой — глухой забор, за которым — пустырь. Собирался там построить дачу один из министров — пришлось в спешном порядке перебраться в Польшу.

— Что нового? — равнодушно поинтересовался Николаев, отщипывая красные, будто облитые кровью, ягоды малины. — С комбинатом порешили?

— Разве я не говорил? Все в норме. Готовь деньги…

— Много?

— Ерунда. Только поспеши — могут перехватить. Мой замшелый шеф подсунул Президенту бумаженцию. Тот подписал. Но ты же сам знаешь хозяина — сегодня подписывает одно, завтра — другое…

— Немедленно займусь. Спасибо… Кстати, пока отсутствует бдительная твоя половина, прими мою благодарность за помощь и поддержку.

Конверт с деньгами перекочевал из кармана одного пиджака в карман другого. Молвин снова пугливо огляделся и поспешно затолкал взятку поглубже.

— А у тебя есть новости? — с надеждой спросил он. — Сам знаешь, какие…

— Есть. Нашлась твоя секретарша. Как пожелаешь — доставить к тебе в упакованном виде или сам поедешь?

Как всегда, Николаев так построил фразу, что желаемый им поступок находился в конце. Сбоев почти никогда не было — такая уж человеческая натура: хватается именно за последнее предложение.

Помощник советника даже побледнел, гримаса исказила его лицо. Надо же так увлечься обычным женским подолом, подумал Сергей Степанович. Даже об украденных дискетах не спросил!

— Где? — жадно спросил старый сластолюбец и, не дождавшись ответа, твердо заявил. — На край света поеду…

— Так далеко не придется, — усмехнулся Николаев. — Гораздо ближе. В Краснодаре…