Чегодин ничем не напоминает сыщика. Бизнесмен, музыкант, актер, журналист, но только не детектив. Полный, низкого роста, с круглой мордашкой и зализанной прической, доброжелательный и даже стеснительный, Виктор вызывает по отношению к своей особе этакую приветливую насмешку. Дескать, парень свой в доску, ничего не стоит обвести его вокруг пальца — стопроцентный вахлак.
Но под личиной дурашливости прятался изощренный ум, не пропускающий в себя собеседников, зато проникающий в них до самого подсознания.
Прежде всего, рассуждал сам он с собой, необходимо побывать в офисе советника Платонова, походить по ковровым коридорам подышать воздухом приемной, оглядеться, «пропитаться» чиновничьей атмосферой. Но вот каким образом проникнуть на охраняемую «территорию», куда простым смертным вход перекрыт милицейским «шлагбаумом», загорожен охранниками?
Единственная возможность — с помощью Володьки Кудрина. У пронырливого болтуна повсюду — друзья-приятели, к тому же, удостоверение сотрудника уголовного розыска что-нибудь да значит. А уж им, этим удостоверением сыщик размахивает, как Знаменем Победы над головами и повязанных преступников и упрямо молчащих свидетелей. Не говоря уже о всех встречных-поперечных.
Придется мобилизовать болтливого дружка! Но вот как осуществить эту «мобилизацию» в натуре?
Наведаться в коридоры и кабинеты бывшей родной организации Чегодину не хотелось. Замордуют дурацкими вопросами, забросают фальшивыми соболезнованиями. Точно так же не было желания навестить Володьку дома, в об"ятиях многочисленного семейства — жены и семерых детей «лесенкой».
Лучше подстеречь болтуна в конце рабочего дня неподалеку от Управления.
Так он и поступил. Благо, день — по-летнему жаркий, небо безоблачное, дождя не предвидится. Идеальная погода для влюбленных и сыщиков. Вообще-то, влюбленным любая погода в масть, а вот топтунам сегодняшняя, солнечная — настоящая благодать.
Мысленно лениво рассуждая о влиянии погода на отлов преступников, Виктор, прикрывшись развернутой газетой, следил за знакомым под"ездом. Как всегда, он избегал общения с посторонними людьми, побаивался его.
Наконец, дождался! Где-то во внутренностях здания забренчал звонок, объявляющий о завершении трудового дня.
Первыми выпорхнули на волю, на подобие птичек-синичек, полуобнаженные девушки — секретарши, делопроизводители, машинисточки. На прощание бегло прижимались щечками, боясь повредить макияж. Взявшись под руки расходились в разные стороны.
Наконец, потянулись мужики. Знакомые Чегодину и незнакомые следователи и оперативники, омоновцы и обычный служивый люд. Обмениваются прощальными рукопожатиями, сговариваются о встречах с выпивкой, спешат к остановке автобусов и троллейбусов.
Кудрин вышел из под"езда вместе с патологоанатомом. Остановились, продолжая начатую в кабинете беседу. Володька горячится, размахивает руками, выбрасывает из себя залпами какие-то доказательства. По привычке откручивает у собеседника пуговицы и отбрасывает их в сторону.
Патологоанатом ведет себя более сдержанно — отмалчивается либо ограничивается короткими словами. Типа — понимаю, так-то оно так, поглядим-посмотрим. И отводит шкодливые пальцы собеседника от своей, уже постралавшей, одежды.
Минут через пятнадцать растались: патологоанатом медленно двинулся по тротуару, Кудрин проводил его сожалеющим взглядом и огляделся в поисках очередной жертвы.
— Володька! — негромко окликнул сыщика Виктор. — Погоди, дельце имеется…
— Частный детектив! — радостно воскликнул тот. — Вот это встреча! Кого пасешь, дружище?
— Тебя… Как выражаются наши подопечные и некоторые приближенные к ним сотрудники уголовки, базар есть… Пошли в сквер, пообщаемся.
По дороге Чегодину пришлось изображать сопереживающего слушателя, которому предоставлено право молча восторгаться необыкновенными подвигами Кудрина, его доблестными победами над преступностью, удачными расследованиями и самоотверженными задержаниями убийц и налетчиков.
На чудом сохранившейся скамейке хилого скверика Виктор решительно прервал нескончаемый монолог друга.
— Потом доскажешь. Мне нужна твоя помощь. Если хочешь — согласишься, нет желания — не обижусь. У тебя имеется доступ в здание Администрации Президента?
— Конечно, — гордо задрал башку сыщик. — В любое время дня и ночи. Там меня знает и охрана, и обслуживающий персонал. Обнажды, дело происходило прошлым летом, я…
— Стоп! — поднял руку Чегодин. — Заткни фонтан, трепач… Сможешь провести меня?
— Легче легкого…
В качестве поощрения пришлось потерять добрые полчаса, выслушивая пространное повествование о спасение жизни одного охранника и ликвидации попытки изнасилования какой-то секретарши.
— Когда? — наконец, втиснул короткий вопрос Виктор.
— Хоть сейчас… Нет, сейчас не получится, — что-то высчитывая на пальцах, сожалеюще покривился Кудрин. — Давай — завтра…
Назавтра друзья встретились на Старой площади и медленно пошли вдоль фасада бывшего здания ЦК КПСС. Володька — непривычно озабоченный, молчаливый, Виктор — так же необычно — словоохотливый.
— Что — проблемы?
— У меня? — вздрогнул, будто пришпоренный обидным вопросом, Кудрин. — Как ты знаешь, проблем у настоящего сыщика не бывает. Опасностей — полный карман, можно поделиться с любым фраеришком, а вот проблем… Надеюсь, ты не считаешь меня слабаком?
Спросил, будто пролепетал просьбу похвалить деловую хватку и умение. Пришлось, скрепя зубами, сдержанно выдавить из себя несколько хвалебных словечек. Словно погладить Кудрина по начинающей лысеть головке.
— Шевели ножками, частный детектив! — бодро приказал тот. — А то плетешься на подобии быка по дороге в забойный цех мясокомбината! Все будет на высшем уровне, не сомневайся, паря!
Действительно, все прошло гладко. Охранники, поглядев на гордо раскрытое удостоверение сотрудника уголовного розыска, отступили, небрежный кивок на сопровождающего восприняли благожелательно. Друзья окунулись в деловую атмосферу Президентского окружения.
Негодин ожидал оживленной обстановки — бегающих по коридорам озабоченных чиновников, хлопающих дверей, ведущих в кабинеты и в залы заседаний — ничего подобного: тишина и покой. Изредка простучит каблучками по ковровой дорожке короткоюбчатая девчонка, солидно пройдет мужик с папкой «На доклад», проплывет официантка с подносом в руке.
Даже мухи предвигаются по стенам и потолкам медленно, солидно, с длительными остановками. Или — от"елись на дармовых харчах, не могут переварить красно-черную икорку, бледно-розовый балычок, разные плошки-бублики, или копируют чиновничье племя?
Кудрин остался в вестибюле. Прижал к стене друга-охранника и принялся наталкивать в него победные реляции, в центре которых удачливый сыщик и убийцы — грабители, покорно протягивающие руки под милицейские браслеты.
Возле такого же ленивого лифта Чегодину удалось остановить завитую под «барашка» девицу. Та, скрестив оголенные ножки и прижав к груди десяток папок с бумагами, подробно расписала на какой этаж подняться, в какую сторону пойти, какую дверь открыть.
Виктор остановился возле двери с выгравированной надписью: советник Президента Платонов Иван Семенович. Помедлив, осторожно постучал костяшками пальцев. Не дождавшись разрешения войти, приоткрыл дверь.
Приемная как приемная. В центре — конторка из панелей моренного дуба, за которой восседает худощавая девица. По правую ее руку — монитор компьютера, по левую — пара телефонных аппаратов и переговорное устройство. Из-под белокурых локонов поблескивают голубые глазки. По обе стороны строгой охранительницы покоя — две двери. На одной — табличка: «Платонов Иван Семенович», на второй — «Молвин Егор Артемович». Девица напоминает уличного регулировщика, пропускающего поток посетителей то в одну, то в другую дверь.
Правда, сейчас приемная пустует. Если не считать двух парней в разрисованных цветными полосами галстуках, тихо беседующих на нейтральной территории возле болезненного фикуса.
— Вы — к кому?
— К вам, — широко улыбнулся Виктор, разведя в сторону руки, будто приготовился обнять и расцеловать обаятельную секретаршу. — Только к вам, Милочка…
— Вы ошиблись, господин, меня зовут не Людмилой, а Светланой, — сухо отвергла заранее заготовленный комплимент неприступная девица. — Представьтесь, пожалуйста.
— А мне сказали — Людмила, — обескураженно пробормотал Чегодин. — До чего же пошли необязательные люди! Об"яснили — сидит на секретарском престоле Милочка Новожилова, она, дескать, все сделает… А на поверку — вовсе не Милочка… Правда, такая же красавица, если не лучше…
Девица невольно улыбнулась. Да и как не улыбнуться, если заскорузлый комплимент выдал развеселый пузатик с брюшком и залысинами.
— Людмила уволилась. По собственному желанию.
На лице посетителя — огорчительная гримаса.
— Жаль, очень жаль… Если не ошибаюсь, приемная господина Визигова?
— Ошибаетесь, — кивнула секретарша на табличку, прикрепленную рядом с дверью в кабинет советника. — Это офис господина Платонова.
— Извините, ради Бога!
Прижав к груди пухлые ручонки, Чегодин попятился к выходу. На его лице — растерянность, такая смешная, что Светлана засмеялась.
— Не пойму, кто вас больше интересует: хозяин кабинета или Милочка?
Виктор остановился на полдороге.
— Если бы я был помоложе и попривлекательней — вы и только вы, — стеснительно почти прошептал он, будто признался в любви. — Милочка уволилась, что толку тосковать по ней, а вот вам об"яснился бы… Но кому нужен старичок сорока годков? Этакий уродец с фарфоровыми глазами и вместительным брюшком…
Прижимает пухлые ручки к груди, толстячок безостановочно говорит, а сам поглядывает на двери кабинетов, будто ожидает появления близких знакомых. Минут пятнадцать изощрялся в словоблудии, потом разочарованно покинул приемную.
В коридоре Чегодин удовлетворенно покашлял, носовым платком вытер глаза и рот, будто стер с лица дурацкое выражение завзятого дон-жуана. Главное достигнуто — он побывал на рабочем месте исчезнувшей девушки, «напитался» чиновничьей атмосферой, в которой она находилась.
В вестибюле Володька продолжал терзать друга-охранника. Тот отчаянно потел, моляще поглядывал на стоящего рядом с контролером приятеля. Кудрин встретил спускающегося по лестнице Виктора равнодушным взглядом, даже спиной повернулся. Видимо, ему страшно хочется закончить очередной рассказец, боится — Чегодин помешает. Ради Бога, подумал Виктор, не хочешь знаться, считаешь свою миссию выполненной — черт с тобой, сам найду выход, авось, охрана не станет требовать возвращения невыданныого пропуска.
Так он и поступил. Метрах в двухстах от под"езда неутомимый трепач догнал его. Не останавливаясь, прошел мимо, ограничившись тихим, едва слышным шопотом.
— Тебя пасут.
Чегодин тоже не остановился, сделал это только возле подземного перехода возле тощей молодухи, торгующей газетами. Оглядывая выложенные столик одномастные печатные издания, осторожно поглядел назад. Так и есть, не подвело Володьку сыщицкое умение отличать белое от черного — около палатки с выставленными бананами-помидорами переминается с ноги на ногу один из парней, которых детектив только-что видел в приемной.
Топтун ведет себя вполне профессионально — с «тоской» смотрит на этикетки с указанием цен, копается в тощем кошельке, нерешительно чем-то интересуется у продавщицы. Выдает его разве только настороженный взгляд которым он то и дело простреливает клиента.
Значит, пасут? Ну, и хрен с ними, пусть пасут! Это даже хорошо — зацепил кого-то короткий визит в приемную советника глуповатого наивняка, значит, есть в наличии некий криминал. Авось, его раскрутка поможет выйти на след исчезнувшей Новожиловой.
Сыщик, не обращая внимания на слежку, спустился по экскалатору, сел в вагон и развернул газету. Топтун устроился в нескольких шагах от него — изучал расклеенную рекламу. Так они доехали до станции «Октябрьская», почти плечо в плечо перешли на кольцевую линию, доехали до «Курской», перебрались на радиалку.
На «Семеновской» Чегодин выскочил из вагона и тут же влетел в соседний. Парень не смог повторить его маневр, растерялся и, в результате, остался на перроне. Хотел было Виктор насмешливо помахать ему рукой, во время удержался — не к лицу «специалисту по важным проблемам» превращаться в резвящегося пацана.