В четверг к нам нагрянули гости. В прошлый раз, когда приходил дядя Рангел, он сказал, что там, где он работает, есть один замечательный рыбак и что он собирается пригласить его поехать с нами на рыбалку. Папа ответил, что не имеет ничего против, особенно если тот играет в кости. Дядя Рангел заметил, что, если не играет, мы его научим, дело, мол, нехитрое.
И вот в четверг вечером к нам приехали дядя Рангел и тётя Мария. Тётя Мария тут же ушла к маме на кухню, а папа, дядя Рангел и я сели играть в кости. Через некоторое время раздался звонок в дверь.
— Ани, пойди открой!
Папа вечно меня гоняет, когда сядет играть, и особенно если выигрывает.
Открыв дверь, я заметила кремовые брюки, а за ними — красную юбку.
А когда подняла голову, увидела разлохмаченные волосы, огромные очки в роговой оправе и окурок в углу рта.
— Привет! — сказал гость в кремовых штанах.
— Привет!
— Папа дома?
— Ага!
— Скажи ему, что пришёл Афанасий.
Не успела я повернуться, как позади меня послышались шаги, и дядя Рангел показал свои золотые зубы.
— Афанасий! Вечно ты опаздываешь!
— Полчаса, разве это опоздание? — возразил Афанасий и, попятившись назад, пропустил женщину в красной юбке. — Проходи, Радка!
Вскоре мы все уже сидели в гостиной. Игральную доску убрали, а на столике вместо неё появилась бутылка коньяку, потому что, по рассказу дяди Рангела, Афанасий пил только коньяк и ничего другого в рот не брал. Но мне что-то не верится, потому что Афанасий и конфеты ел, которыми угощала мама, и печенье попробовал — его дядя Рангел принёс.
Когда бутылка наполовину опустела, разговор перешёл на любимую тему — рыбалку. Мама, Радка и тётя Мария ушли в другую комнату — мама раздобыла новые выкройки, и надо было их посмотреть. Мне тоже хотелось взглянуть на них, но рыбалка оказалась интереснее любых мод. И вообще, с тех пор как мы с папой стали ходить на рыбалку, меня больше не интересуют ни платья, ни куклы, ни телевизор.
— Снасть — дело тонкое! — сказал Афанасий и вытер губы, вынув изо рта сигарету, с которой не расставался. — К каждой рыбе нужен свой особый подход. Вот, к примеру, пошли мы третьего дня в Прибо́йницу за форелью. Был со мной один новичок. Гляжу, вырядился малый в пёструю рубаху, на плече длиннющий прут — полюбуйся на него. Как плюхнется этот прут в воду, рыба шарахается от него во все стороны. Пришлось малому объяснить, что так у него ничего не получится.
— Ты что-нибудь поймал? — спросил дядя Рангел.
Афанасий огляделся и сказал с небрежным видом:
— Да так, килограмм с небольшим, но вся крупная. Пять-шесть штук было.
По-моему, Афанасий озирался, чтобы убедиться, нет ли поблизости Радки — мало ли что.
— Так как же в воскресенье, поедем? — спросил папа.
Афанасий пожал плечами.
— Я не пропускаю ни одной рыбалки.
— Давайте-ка что-нибудь придумаем! — предложил дядя Рангел.
— Съездим для начала на Чёрный Искыр за усачом! — заявил Афанасий. — Садимся на автобус и через час мы на месте.
— А разрешение нужно?
— Само собой.
Лишь теперь стало ясно, какие мы трое неудачники. Афанасий состоял в Обществе охотников-рыболовов и мог рыбачить где угодно, на всех реках и озёрах, он теперь не станет губить время на каких-то болотах да искусственных ставках, как мы.
— Вам тоже надо обзавестись членскими билетами, и тогда мы устроим знатную рыбалку! — наставническим голосом сказал он. Потом, подумав немного, спросил: — А вы куда ездите?
— В Чепинцы! — ответил дядя Рангел.
— В Челопечене! — добавил папа.
— Ну и как? Удачно?
— Да вот, в прошлый раз привезли полкилограмма! — сказал дядя Рангел. — Можно было бы натаскать и больше, только окунь — рыба привередливая, пока узнаешь его повадки…
— А там один окунь водится? — заинтересовался Афанасий.
— Возможно, есть и что-нибудь другое, — ответил папа. — Нас интересовал окунь.
— Тоже неплохо. Давайте съездим. Возьмём по сто — сто пятьдесят окуней и обратно. Такой ужин устроим, закачаешься! А теперь дайте-ка я погляжу, что у вас за снасти!
Папа притащил садок и удочки. Афанасий переместил сигарету из одного угла рта в другой, чтобы не мешал дым, и вынул из чехла удилище. Он проверил, достаточно ли оно гибкое; затем, надев очки, тщательно осмотрел его и подвёл итог:
— Шестнадцать левов! Стоящая вещь!
Потом осмотрел катушку.
— «Митчел». Качество что надо! Двадцать четыре лева.
Когда дело дошло до лески, Афанасий выплюнул окурок в пепельницу и скептически заметил:
— А на это вы ловили окуня?
— Ага, — тихо ответил папа.
— Потому-то вы и наловили всего полкилограмма. Для окуня нужна леска ноль десять. А эта — ноль тридцать. Дайте-ка я посмотрю, что у вас за крючки.
Он долго разглядывал принесённые крючки.
— «Золотой лев». Французские. Хорошие крючки, только на них карасей ловят. Окуню нужен тонкий крючок. Шестнадцатый номер. И лёгкий поплавок. А грузила?
Он открыл коробочку, в которой мы с папой хранили дробинки, и покачал головой.
— Такие грузила только у новичков и увидишь. Впрочем, для морской рыбалки они вполне годятся. Найдите лучше тюбик из-под зубной пасты. Разрежьте на узкие полоски, а потом скатывайте, сколько надо, и вот вам грузила.
Так были раскритикованы и наши действия, и наш спортивный инвентарь. Афанасий опустился в кресло. От его сигареты вились синие струйки дыма до самого абажура. Пепел сыпался на ковёр, что выводило маму из себя, стёкла очков светились. Он стал рисовать перед нами, тремя безбилетными рыбаками, блестящую перспективу:
— Во-первых. В воскресенье нам ничего не стоит скатать в Челопечене за окунем. Это мы можем сделать запросто. Но настоящая рыбалка на реке, на водохранилище. На Рильских озёрах. Там тебе и усач, и форель, и карп, и сом, и клень с локоть.
Что касается кленя, то я ему не очень-то верю, потому что локоть — самая ходовая мера у рыбаков, и наиболее бывалые из них уже мозоль себе набили на руке, показывая, каких кленей им удавалось поймать.
— Это всем рыбам рыба. И мясо вкусное, и болотом от неё не разит, потому что живёт она в проточной воде.
— Да, но… — решил вмешаться папа.
— Никаких «но»! — отрезал Афанасий. — До конца месяца вы должны получить билеты. Двадцать левов — не такие большие деньги. Конечно, придётся маленько попотеть при сдаче экзаменов. Но не беда, все сдают.
— Какой экзамен? — вмешалась я.
Афанасий взглянул на меня сквозь очки и снова обернулся к папе и дяде Рангелу.
— Обычный экзамен. Какие где водятся рыбы, чем питаются, когда нерестятся, в какое время разрешается ловить, законы, распоряжения, инструкции, касающиеся рыбной ловли.
— Ну, а литературу где брать? — спросил дядя Рангел.
— Это дело десятое! Я сам вас поднатаскаю. И вот ещё что. Надо позаботиться о транспорте.
— О каком транспорте? — спросила я.
— Всё равно о каком! — отрезал Афанасий. — Хорошо бы найти ещё одного рыбака, одинокого, но с машиной. Только тогда рыбалка станет удовольствием. Имея машину, мы можем скатать и на Дунай, и на море. Вот где рыбалка! На чепаря, на аланка, на чеконту…
— А они вкусные, эти рыбы? — спросил папа.
— Да это не рыбы, — усмехнулся Афанасий, с чувством превосходства. — Снасти так называются. А ловится там кефаль, скумбрия, тунец — всё что угодно… Два-три года назад мы с приятелем подняли пол-лодки кефали.
После того как была рассказана длинная-предлинная история этой потрясающей рыбалки, Афанасий вернулся к предстоящему походу.
— А подсачек у вас имеется?
— Какой подсачек?
— Обруч из толстой проволоки и на нём — сеть. Пять левов стоит в магазине. Добротный подсачек.
— А без него никак не обойтись? — спросил папа.
— Никак! — категорически предупредил Афанасий. — Ежели подцепишь крупную рыбину, без подсачка её не вытащить. Сделает сальто в воздухе — и бултых в воду.
Мы молчали как оплёванные. Поди разберись в этих сальто, подсачках и прочих хитростях.
— Машина сразу снимет все вопросы! — снова принялся за своё Афанасий. — Где захотел, там остановился. Закинул удочку, попробовал, ничего нет — поехал дальше. А какие места я знаю на Дунае, на Камчи́и, на Я́нтре. А как было бы здорово, если бы могли махнуть на Вит или Осым. Эхе-хе…
— Может, Кузма́на удастся заарканить! — предложил дядя Рангел.
— Кузман не сможет! — сказал папа. — Он под колпаком.
Сколько раз мне приходилось бывать у дяди Кузмана, но под колпаком я никогда его не заставала. Почему папа так сказал, до сих пор в толк не возьму. В следующий раз надо непременно его спросить.
В конце концов мы решили поехать на новое место, на какие-то озёра, где, по словам Афанасия, рыбы невпроворот.
— Вставать придётся очень рано! — предупредил Афанасий. — В четыре мы уже должны быть у собора Александра Невского. Оттуда трогается автобус. Рангел обеспечит нас червями, а ты, — он обратился к папе, — мамалыгой. Тебе понадобится хлеб, подсолнечное масло, один помидор и вата. Усёк?
Я уверена, что папа ничего в этом деле не соображает, но, к моему великому удивлению, он лишь глубокомысленно кивнул в ответ.
— Мне что-то неохота ехать в Семёново, — пробормотал дядя Рангел. — Из-за пакетика червей делать такие концы.
— А зачем в Семёново? — удивился Афанасий. — За двадцать стотинок тебе продадут червей в магазине. Да таких — экстра! Там и белых можно купить.
Гости стали расходиться.
— Значит, так — в воскресенье в четыре утра перед Александром Невским.
— Решено! — ответил папа.
— Только не забудь про мамалыгу! — напомнил дядя Рангел.
— Решено! — повторил папа.
Скоро шаги гостей заглохли внизу, у выхода, и мы легли спать.