Я никак не могла поверить, что мой Эйвинд написал книгу. Он всегда был замечательным мальчиком, но каким-то пассивным с самого рождения. Он, конечно, мой сын, и, возможно, я поэтому необъективна, но характером он так похож на своего покойного отца и остальных родственников по этой линии; они все были очень способные, но им недоставало энергии. Они не верили в свои силы. Им главное было хорошо себя чувствовать. Но в этом ведь нет ничего такого…

Я прочла книгу несмотря на то, что меня многие отговаривали; все говорили, что там о его детстве и обо мне, и поэтому мне, вероятно, будет тяжело ее читать, но я не смогла удержаться и прочла, он сам пришел ко мне и подарил книгу, взял с собой обоих детей; мне показалось, что Эйвинд очень прилично выглядит, поправился, хорошо одет. Немного посидел у меня. И дети не шалили и не капризничали, как часто бывает. Одному лет девять, другому одиннадцать. Так что книгу я все-таки прочитала. И долго смеялась. Потому что Эйвинд не мог такое написать! Я только не поняла, в чем юмор-то. Может, кто-то надо мной шутит? А газеты и телевидение с ним заодно? Например, я точно знаю, он никогда бы не описал меня так, как в этой книге, это совершенно исключено. Эйвинд для такого слишком одарен. И я знаю, как он меня уважает, последние лет двадцать пять он этого и не скрывал. А тот пьяница, это что, Харальд?! Я слышала, как Эйвинд изображает Харальда, пародирует, это целый спектакль одного актера — и порой это просто больно слушать, поскольку манеры Харальда удаются ему едва ли не лучше, чем самому Харальду. А это несчастное создание в книге — кто это, черт побери? Я не знала, плакать мне или смеяться. Решила посмеяться. А остальные пьянчужки; где это Эйвинд с ними познакомился? Повсюду раструбили, что книга основана на личном опыте Эйвинда, но когда же он успел все это пережить? Я ведь знаю своего Эйвинда, он не плохой мальчик, только вот ленив и себя бережет; он, может, и любит выпить, как многие мужчины, однако, для полного счастья ему нужно, чтобы ему постелили чистую постельку. Чтобы кто-то прислуживал и нянчился с ним. Он никогда бы не лег спать в окружении всякого сброда. Только не Эйвинд! А этот траулер, который там описывается, — да у Эйвинда был бы шок, если бы ему велели ступить на борт такого корыта. Вот Харальд, он бы, конечно, гордо расхаживал по палубе и чувствовал бы себя как дома, но Эйвинд от одной мысли о чем-то подобном слег бы в постель и был бы даже согласен, чтобы его кормили теплой овсянкой, — сначала это делала я, потом его покойная бабушка, затем Стефания, занявшая ее место.

Вот так они и держатся вместе. И это хорошо, к такому мнению я пришла на старости лет. А другой мой сын, Симон, снова в разводе. Похоже, у него большие проблемы. Странно это как-то выходит, у Симона Петура ведь две матери, и когда все хорошо, ему достаточно той семьи. Сколько раз так было. Но если что-то идет не так, он начинает общаться со мной. Вот в последнее время, например. Я становлюсь любимой мамой. Да, я ведь все-таки его люблю и не хочу, чтобы он меня совсем забыл. А еще Симон непременно зауважает брата, узнав, что Эйвинд написал книгу. Хотя мне этого все равно не понять. Эта книга совсем не в духе Эйвинда.