Настоящее перо — перо писателя — как эффектная дирижерская палочка. Если писатель дирижирует миром, если каждая глава его будущей книги звучит как симфония, а сама книга — это целое мироздание с вращающимися светилами и особой музыкой сфер… такая книга никогда не умрет.
Отец Тихон постоянно делает зарисовки. Книга? Да. Литература? Еще нет. — Его несвятые святые старцы прекрасны. Они — вне времени. Священники всегда вне времени. Ум теряет надежду до конца проникнуть в их мир: уж слишком чужим кажется он на первый взгляд, да и сами старцы никогда ничего не объясняют — они не любят, если им докучают вопросами, ведь вопросы к ним есть всегда…
Отцу Тихону очень хочется заглянуть в их мир поглубже, с головой опуститься в этот колодец, бережно взять в свои руки их старые, высохшие ладони и остаться с ними наедине. Но он разбросан: здесь, в Москве, люди рвут его на части, миллион дел сразу и нет у него времени заняться литературой…
Старец — это человек, «берущий вашу душу, вашу волю в свою душу и свою волю, — говорил Достоевский. — Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание, с полным самоотречением. Этот искус, эту страшную школу жизни отрекающий себя принимает добровольно, в надежде после долгого искуса победить себя, овладеть собою для того, чтобы наконец достичь через послушание всей жизни уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли…»
Отец Тихон уверен: из его зарисовок, сделанных на коленке огрызком карандаша, когда-нибудь получатся настоящие рассказы. Сейчас он живет как бы начерно, в суете, ежевечерне откладывая занятия литературой на завтрашний день, на более поздние сроки, на старость, ибо настоящая литература — это бесконечность, ведь космос никогда не заканчивается и каждая из звезд все время манит, загадочно манит к себе…
Уже сейчас в эскизах, сделанных отцом Тихоном, присутствует неслышная поступь человеческой судьбы. Его старцы окружены кольцом благоговейного молчания. Иногда кажется, что их лица — это лица крестьян. Сухая кожа, скрученные впалые щеки под длинной, нерасчесанной бородой и черная скуфья, надвинутая на самые глаза, — такое ощущение, что они хотели бы загородиться, спрятаться от всего мира, как ушел, спрятался от всех великий Бетховен, сочиняя Девятую симфонию: если ты хочешь, чтобы твоя музыка разорвала мирозданье, сделай так, чтобы мир не разрывал бы тебя!
Лица старцев скрыты. Такое ощущение, что у них даже глаза заросли бородой! Эти добрые, старые глаза уже подслеповаты, конечно, возраст есть возраст, но очки, заботливо подобранные местным врачом, старцам не нужны: людей они видят насквозь.
Отец Тихон всегда, с молодых лет, мечтал жить так, как живут печерские отшельники. Особенно — как живет отец Иоанн, самый родной (как мать!) для него человек.
Но сегодня жизнь у отца Тихона — какая-то совсем другая, не монастырская, больно уж бойкая: он — как Фигаро, крутится с утра до ночи волчком, судьба и время тащат его куда-то вперед, к какой-то непонятной цели, но кто знает, что это за цель?
Сбылось пророчество отца Иоанна: решением Синода московское подворье Псково-Печерского монастыря преобразовано в Сретенский ставропигиальный мужской монастырь; послушание отца Тихона, ныне — архимандрита Тихона, принять крест наместника.
И сразу, мгновенно, первый удар. Весть от Баранникова, с Лубянки: арендаторы особняка на Рождественском бульваре, расположенного в Москве, бок о бок с монастырем, «заказали» отца Тихона «тамбовской» группировке — в ближайшие дни, еще до Нового года, он, если «тамбовских» не остановить, будет убит.
Дивны дела твои, Господи!
Баранников — прихожанин собора Сретения Владимирской иконы Божией Матери. Лубянка и Сретенский монастырь — рядом, в двух шагах друг от друга. Чекисты теперь, такая мода пошла, поголовно верят в Бога чаще всего — по месту работы.
Тревога приносит муку. Неужели это сейчас так просто — убить? Как такое может быть, если имя убийцы — Алексей Жарков — известно заранее?
Нет-нет… бред, полный бред: прожив на свете 44 года, архимандрит Тихон даже представить себе не мог, что кто-то вот так, запросто, в два счета может с ним рассчитаться. С ним, у кого столько влиятельных друзей и знакомых, с ним, кого все так любят — и прихожане, и монахи, главное — московская интеллигенция!
Отец Тихон не знаком с этим… Жарковым, он ни разу в жизни с ним не встречался. А вот — поди ж ты…
Как говорится, ничего личного! Только бизнес.
На самом деле отец Тихон не боится смерти. Жизнь научила его не пренебрегать случайностями, но, как истинный монах, отец Тихон предвкушает свою смерть, усердно готовясь (всю жизнь!) к своему главному, решающему путешествию — переходу в другой мир, светлый, грандиозный, где каждый человек, и твой вчерашний правитель, Президент, и ты, недостойный чернец, стоят перед Ним, перед Его Судом, бок о бок, в одной шеренге — как провинившиеся дети. Но как легко, оказывается, огадить душу, если ты нечаянно, сам о том не подозревая, встретился с подонками — с людьми, в которых прячется сатана.
И они уверенно, улыбаясь, держат тебя на «мушке»!
Отец Тихон стоял у окна: по монастырскому двору важно разгуливал жирный ворон. Отец Тихон сразу вспомнил Лаврентия Берию. Маршал Берия (особенно в профиль) был чем-то похож на жирного ворона. Режиссер Владимир Наумов, снявший «Бег», рассказывал отцу Тихону, что студенты ВГИКа под страхом смерти запрещали своим однокурсницам, будущим актрисам, прогуливаться в центре Москвы. Все знали: проезжая по городу, Берия из окон своего бронированного «паккарда» может выбирать девушку себе на ночь. Вцепиться он мог в кого угодно, даже в ребенка. Тут же подскакивал полковник Саркисов, его ближайший адъютант, что-то щебетал девушке на ухо и распахивал дверцу «паккарда». Если же в ответ был только испуг… — что ж, девушку украдкой провожали до дома и позже, узнав адрес, все равно везли к «самому» — когда обманом, когда силой…
Одна из девчонок, Майя, студентка Института международных отношений, скрылась от «ворона» в Малаховке. — Но разве от «ворона» спрячешься? Полковник Саркисов поднял — по тревоге — два истребительных батальона, почти пятьсот человек, Майю нашли, раздели прямо в автомобиле, привезли в особняк к Берии совершенно голую, правда, перед домом шинель накинули на голые плечи.
Через девять месяцев, почти день в день, она родит от Берии мальчика, которого тут же отдадут в детский дом.
Зверь! Он во всем был зверь, этот маршал — и с людьми, и в работе. Не человек — сущий дьявол. Берия тащил на себе половину экономики Советского Союза (один только «атомный проект» чего стоит!), и все, кто работал с ним, включая академика Сахарова, все — в один голос — отмечали, что Берия никогда не уставал.
Он как машина! А еще Берия не любил отпуска (не знал, чем бы ему в отпуске заняться), редко бывал на даче, хотя его дача находилась в черте Москвы. Терпеть не мог охоту, рыбалку, баню, пьянки, — оргии Берии были сродни пыткам, опытам над людьми, потому что школьницы или вчерашние школьницы (Берия любил неопытных, его особенно возбуждали девочки с «пионерскими» коленками в белых гольфиках), так вот: вряд ли секс с подростками в полной мере отвечал его сексуальным фантазиям. Это были именно опыты — когда ласковые, когда игривые, но всегда — чудовищные.
В своем дневнике Саркисов подробно рассказывал об этих «пытках» (даже он, палач, называл опыты Берии «пытками»), но если у маршала, фактически — руководителя государства, лауреата, героя и кавалера нет тех внутренних переплетений, где все нравственные особенности, убеждения и опыт соединяются в мораль, — чему тогда удивляться?
Самое страшное: если «лялька» начинала сопротивляться и биться в истерике, Саркисов с бойцами тут же закрывал ей бинтами рот, выводил в сад и расстреливал.
Прямо под яблонями.
«Ворон» не гнушался — часто присутствовал при казни.
И всегда абсолютно трезвый, — всегда! Грузины умеют, черт возьми, грузины не напиваются! Хоть кто-нибудь видел пьяного грузина?
Из «отказников» Лаврентий Павлович пожалел разве что Зою Алексеевну Федорову. Все цветы, которыми был в ожидании цветы, которыми был в ожидании Федоровой торжественно украшен огромный стол, ломившийся от яств, сложили в охапку и отнесли — по приказу Берии — в машину, в «ЗИС».
Саркисов сел, как всегда, впереди, рядом с шофером. Машина тронулась.
— Зачем же… столько цветов? — пролепетала подавленная Зоя Алексеевна.
— Тебе на гроб! — обернулся Саркисов.
Из особняка Берии на Садовом Федорову доставили прямиком на Лубянку. Во внутреннюю тюрьму.
Дьявол — он ведь из года в год один и тот же, дьявол не знает, что такое страдания, страсть; он холоден и равнодушен, хитер и спокоен, у него нет сердца, нет души, нет нервов, нет… ничего человеческого, хотя чаще всего он предстает перед людьми именно в обличий человека.
Сколько их, детей Берии, так и не узнавших (до конца жизни!), кто их отец и мать? — На самом деле эта дикая, действительно приапическая сексуальность, которой страдают (именно страдают) многие, в том числе — и великие интеллектуалы… это, конечно, нечто большее, чем просто разврат или хроническая патология, то есть болезнь: здесь что-другое, более страшное. Скорее всего — наказание Божие.
В мемуарах Серго Берии, любимого сына маршала (о других его сыновьях ничего не известно; как писал — в таких случаях — великий Пушкин, отстраняясь от Ольги Калашниковой, «детей у меня нет, только выблядки»), в мемуарах Серго можно найти такую вот страницу:
В один из дней 1959 года я нашел в своем почтовом ящике журнал «Вокруг света», на который не был подписан. Там помещалась фотография, на которой перед Президентским дворцом в Буэнос-Айресе в компании какой-то женщины был изображен мой отец. Я рассматривал эту фотографию через лупу: подделки не было, это был он! Показал ее моей матери, которая была вне себя от радости… что отец жив! «Лишь бы его не узнали чекисты! — сказала она. — Насколько он неосторожен, что позволяет себя фотографировать!»
Она в это твердо верила. Через некоторое время мы получили письмо, в котором нам назначили свидание в Челябинске для получения «дополнительной информации»… Конечно же, никто не пришел. В другом послании нам также была предложена встреча, на этот раз в Грузии, на Черноморском побережье. Моя мать решила поехать туда с помощью друзей-летчиков. На «свидание» с ней также никто не пришел… До самой своей смерти мама сохраняла твердое убеждение, что отец жив. «Если бы он только мог отправить нам хоть маленькую записочку! Почем он не объявляется?» — повторяла она.
Серго Берия — один из создателей советской противоракетной обороны, человек конкретный и точный, как цифра; он не похож на романтика, верящего в чудеса.
«Я рассматривал фотографию через лупу: подделки не было, но это был он!» — Если булгаковский Воланд, мы помним, разговаривал с Кантом, то почему же после 1953-го Берия не мог оказаться в Буэнос-Айресе, — а?
Где, кстати, его могила? Кто-нибудь знает? И может показать?
Если дьявол, этот огромный коршун, этот гигант — миф, сказочный персонаж, если в жизни на земле его нет и не может быть, тогда многое, очень-очень многое из того, что происходит в реальности, очень трудно понять и объяснить.
Например, войны. Эпидемии. Массовую гибель детей. И еще, еще, еще… — Да как же нет дьявола, если он есть?! Вот только откуда он, этот черт, на белом свете? Кто его создал? Чье это творение? Чьих рук дело?
Или дьявол всегда создает сам себя, потому что дьявол — это живой вызов Богу?
Берия создал атомную бомбу и заложил водородную бомбу. Если бы Берия взорвал — этими бомбами — весь мир, зачем такая планета (пустая планета) нужна Господу?
Солженицын, Астафьев, Кондратьев… — многие прозаики считают «Мастера и Маргариту» детскойлитературой. Не «Дети Арбата», — нет: «Мастера…». И прежде всего — из-за Воланда, конечно. Хорошо, Берия не Воланд, но ведь все, кто читал «Мастера…», помнят, как Воланд вел себя — в романе — с людьми.
Он был возбужден до крайности, лицо его, ибез того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были — честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть… Он так старался, в этот ответственный момент, как бы не перехитрить и как бы недохитритъ. И это было написано на его лбу…
Это Булгаков? Нет, конечно, это другая книга, совсем другая — это мемуары Светланы Аллилуевой, знаменитые «Двадцать писем к другу». Портрет Берии. В те часы, когда Сталин находился при смерти.
Дьявол, сущий дьявол…
Все, кто хорошо знал Берию, его враждебность к каждому человеку, его жестокость (невероятную, неслыханную жестокость), все в один голос говорят, что никакой паранойи у Берии (в отличие от Сталина) не было.
Наоборот: первобытное здоровье. Организм, созданный природой на века. Если угодно, — для вечной жизни на земле.
Любил ли он Серго, своего сына? Скорее всего, Серго просто был его ученик. Позже — коллега. Берия доверил ему ПВО страны, будущий «Алмаз». Если Сталин глубокой ночью, тайком от всех, мог лихорадочно рыться в дневниках Светланы, своей дочери, пытаясь узнать, как далеко зашла его «хозяюшка» в романе с Каплером, — и плакать, плакать навзрыд, понимая, что его догадки, страшныедогадки, уже сбылись, чистота порвана — и уже навсегда, если Сталин, даже он, не сумел защитить себя, себя самого от ледяных ветров времени: попытка самоубийства Якова Джугашвили, самоубийство Надежды Сергеевны, страдавшей ужасными головными болями (Надежда Сергеевна чувствовала надвигавшееся безумие и в последние месяцы боялась, что ее припадки испугают детей, ведь Светлана, Василий и Артем, приемный сын, были еще маленькие), убийство Кирова, самого близкого к нему человека, смерть матери, самоубийство Орджоникидзе, внезапная смерть Горького… — да, Сталин медленно сходил с ума. А Берия с годами только молодел: вместо сердца — лед, вместо души — лед, вместо нервов — лед.
Может — правда… дьявол?
Старый монастырский ворон не нравился отцу Тихону. У него клюв как прищепка, вцепится в палец — сразу прокусит до крови. Нахохлился, гад: шеи нет, голова выходит прямо из туловища, а глазища — как два шипа.
Если бы вороны могли превращаться в людей, из них бы получились, наверное, отличные палачи!
Да, монахи не боятся смерти, но смерть от руки киллера — это уже издевательство, конечно; между ними и Господом влезла, оказывается, какая-то нечисть и пробует, гадина, диктовать свою волю!
Да, да, да: Москва — это город душевнобольных. Статья в сегодняшнем «МК», без подписи: «Сретенский монастырь вот-вот займет здание музыкального общества».
Конечно, займет — невзирая на газетные анонимки! По решению правительства Москвы особняк на Рождественском бульваре передается сейчас Сретенскому монастырю, отец Тихон откроет здесь духовную семинарию. — И при чем здесь, хотелось бы понять, музыкальное общество, если аренда у господина Жаркова закончилась еще в Вербное воскресенье?
Сначала Жарков жадно схватил нефть в Новом Уренгое, но кто-то подсказал, что «прихватизировать» сейчас музыкальное общество, главное — все заводы в России, выпускавшие музыкальные инструменты, это будет, конечно, похлеще, чем нефть!
С криком: «О Гайдар! Ты — бог!» — Жарков кинулся в Москву.
Взятки, взятки, взятки, как утверждает Баранников, и — дело сделано! Все предприятия, аффилированные с музыкальным обществом (Уфа, Волгоград, Петербург, Подмосковье), сливаются в некое ЗАО, только что созданное, где председатель совета директоров — мать Жаркова, а главбух — его сын!
В Волгограде, в здании филиала музыкального общества (а через месяц и здесь, в Москве, на Рождественском), Жарков открывает: а) «отель на час», б) сауны, в) массажные кабинеты.
Музыкальное общество и «отель на час», все в порядке вещей, две вывески рядом, вплотную, справа и слева от парадного входа.
Добро пожаловать, господа!
Никого сейчас не удивляет, что после отчаянной борьбы, судов, «стрелок» и перестрелок «Норильский никель» возглавил наконец парень, который еще год назад руководил в Петербурге туристической фирмой «Нева».
Поднялся на проститутках: девушек автобусами возили в Хельсинки. На работу. И все бы хорошо, но только финны — быстро очухались и закатили грандиозный скандал.
На всю Европу, можно сказать.
Друзья «Невы» тут же перекинули парня подальше от Питера, за Полярный круг. На «Норильский никель», директором!
Россию — народу! Вопли демократов: власть, отдай наконец Россию народу!
Отдали. И что сделал с Россией народ?
Выступая на «Эхе Москвы», Жарков заявил, что он — монархист. — Да если этим людям вернуть царя, они его тут же снова убьют!
Баранников предупредил: «заказ» на отца Тихона размещен умно, через цепочку посредников, сам Жарков — в стороне, но он уверен: если бы «не поп», особняк на Рождественском остался бы у него в руках, вроде бы Цой, пресс-секретарь мэра, давал Жаркову (бесплатно, разумеется) какие-то гарантии…
«Грохнуть попа» — боевая задача. Баранников разводит руками: Жарков официально предупрежден об ответственности, но профилактика в этом случае не действует.
Где доказательства?» — орет Жарков. Их нет, в таких делах только дураки оставляют следы…
Все знают, и ЧеКа, и прокуратура, кто убил журналиста Листьева, — все! Но доказательств — ноль, поэтому с убийцей Листьева — все в порядке, он рвется сейчас возглавить один из крупных телеканалов. — На «Эхе Москвы», кстати, уже началась кампания: «люди в церковном облачении» подняли руку на скромных и беззащитных музыкантов и в «ультимативном порядке» требуют освободить особняк на Рождественском…
«Грохнуть попа», надо же!
Вся надежда — только на Господа, но, если таких сволочей, как Жарков, сейчас миллионы, разве может Господь всех наказать? Всех и каждого?
Или может? На Страшном Суде? Иначе зачем Он всем людям подарил свободу?
Если отнять у людей их свободу (свободу во всем), в кого превратится человек? Зачем он тогда на Земле?
У богословов на все главные, самые тяжелые вопросы уже есть — давно есть — ответы, но каждый монах не станет (как иначе?) задавать все «эти» вопросы самому себе, ищет свои ответы, именно свои…
Отец Тихон легко преодолевает несчастья: если над ним (так бывало) вдруг рушится кровля, он ощущает только одно — свободу
Нет-нет, самое важное для Всевышнего — это, конечно, мысль человека, его разум. И — свобода. Что будет с людьми, если Всевышний возьмет на Себя труд думать на Земле за всех? И все за всех решать? Люди… кто они тогда? Зачем они нужны?
Если человек — каждый человек — на вечном иждивении у Господа, зачем же, спрашивается, строить государства, писать законы, прокладывать трубы, сочинять книги, развивать ремесла?
Отец Тихон только что вернулся со строительства монастырской колокольни. Сегодня в их обители особенный день: в память обо всех жертвах советской власти здесь будет печально и торжественно установлен Поклонный крест. Завтра утром в монастырь прибудет Патриарх Алексий Второй. Он освятит Поклонный крест и проведет молебен об упокоении всех жертв богоборческой власти…
Отец Тихон не устает любоваться Патриархом — мудрым и честным человеком. Сколько он сделал, лично он, чтобы укрепить в людях веру!
Отец. Всем и каждому. Приближая людей к религии и церкви, Горбачев и Чебриков (перестройка!) подписывали митрополитов (и не только митрополитов) на сотрудничество с КГБ СССР. Именно так: вербовка (это можно назвать вербовкой?) шла по личной инициативе Генерального секретаря.
На самом деле ЧеКа с первых же часов своего существования «подкатывалась» к архиереям, но Горбачев «углубил» этот вопрос. Если раньше Патриарх Пимен мог покинуть Москву только с согласия Кремля [Святейшего «выпускали» разве что в Одессу где у него была летняя резиденция), то сейчас, когда — вот она, гласность — планировались широкие международные контакты, «контора» подстраховалась: было решено намертво связать иерархов (всех иерархов) и власть «подпиской» о тайном сотрудничестве.
Как и полагается, агенты получили «клички».
«Аббат», «Адамант», «Дроздов» — и т. д.
Ну и черт с ним, с КГБ: главное — сохранить в России православие, возвратить храмы, строить новые, возносить молитвы… — Один вопрос, правда, всегда как-то особенно волновал отца Тихона. Настоящие монахи — они ведь все немножко как дети. И вопросы у них тоже бывают детские: ответ известен заранее, но задать вопрос все равно очень хочется… Почему все-таки Патриарх так зависит сейчас от женщины? И разве эта красавица, Гюля, за версту бросающаяся — всем — в глаза, разве ее отношения с Патриархом — это не вызов всему епископату?
Каждый человек — человек. Законы сердца выше законов писанных!
Любовь Святейшего… — какой фильм можно снять…
Неужели ветры времени, когда невероятное — вдруг — становится очевидным… неужели эти лютые ветры, со всех сторон налетевшие сейчас и на крепкие монастырские ворота, пошатнут их, подточат; неужели в церковь тоже ворвется бизнес и свечи будут дорожать в церковных лавках, как дорожает сейчас хлеб?..
Нет, нет, нет: церковь Грозного пережила, его паранойю, а уж Ельцина…
Или это иллюзия? Кто знает, какова в России сила рубля? Что, если власть рубля в России окажется еще сильнее, чем всевластие сантима во Франции?
Она ведь только начинается сейчас, власть рубля…
В Чечне генерал Дудаев открыто закупает оружие. Грозненская нефть в обмен на оружие. В арсенале Дудаева уже: разграбленные склады частей внутренних войск и 73-го учебного корпуса генерала Соколова (только автоматов аж 53 тысячи), 54 танка и 4 пусковые установки тактических ракет «Луна М», дивизион залпового огня «БМ-21» (18 ракет), 50 учебных самолетов «Л-29» (у самого Дудаева — захваченный в аэропорту «Северный» самолет «Аэрофлота» ТУ-154) и — около 60 вертолетов.
Под ружьем у Дудаева 15 тысяч бойцов с армейской школой, 13 тысяч человек — гвардия, охрана, ЧОПы и — почти 30 тысяч ополченцев-резервистов, обученных по всем полевым стандартам.
Два армейских корпуса: 70 полков!
Святейший Патриарх и церковь в силах остановить безумие? Ведь война неизбежна. Специалисты подсчитали: война в Чечне будет широкой, от гор до гор, с «ковровыми» бомбежками, Россия потеряет не менее 170 тысяч человек. Плотность населения в Чечне — 77 жителей на каждый квадратный километр, но это — включая горы…
Или Ельцин сразу, резко порекомендует Алексию не заметить войну?
Если Патриарх не ослушается Ельцина, какой окажется Воля Всевышнего? Каким будет Его Ответ?
Жарков, Жарков… — этот черт не выходит из головы. Томящая нервы неизвестность: приняв крест наместника, отец Тихон оказался, сам того не понимая, на минном поле Москвы: рвануть здесь может в любую минуту!
А убийства ныне — уникальные, Россия здорово продвинулась в этом направлении.
Бизнесмена Ивана Кивелиди убил некто Володюшка, его все звали именно так — деловой партнер. Яд был подсыпан в трубку телефонного аппарата, стоявшего на рабочем столе Кивелиди. Пострадала и секретарь Кивелиди: каждое утро женщина наводила в кабинете порядок и аккуратно, не спеша протирала пыль…
Самое непостижимое: Володюшка в этот день тоже крутился в кабинете Кивелиди и тоже получил дозу — прекрасное алиби! Доза была микроскопической, по расчету: к столу Володюшка не подходил, тихо сидел на диванчике, в самом углу, листая модные журналы…
Наблюдал часы доживашя…
Арестовать не успели, Володюшка сбежал, но в уголовном деле хотя бы есть подозреваемый. По нынешним временам — уже хорошо…
Губернатор Вятки Сергеенков был отравлен в поезде, на подъезде к Москве: кто-то плеснул в его чай несколько капель выжимки из жмыха.
Среди пассажиров была, слава богу, врач-инфекционист. Она мгновенно, по рации, связалась с коллегами и получила все необходимые рекомендации. Убийцу не поймали, Сергеенков (выжил он чудом) отказался от уголовного дела. Боялся, наверное, Президент снимет его с работы по состоянию здоровья, ведь он теперь — инвалид, у него от печени — только треть…
Еще одно дикое отравление (попытка отравления) — все тот же Караулов. Он пережил три покушения на свою жизнь: сначала — чеченцы, потом — приморские бандиты, банда Баула, потом — бывшая жена. Караулов был женат уже несколько раз, ну и попал, как говорится, причем кто подсказал его жене, Оксане, способ убийства? Александр Сергеевич Пушкин? Говоря об одном литераторе, большом охотнике «до журнальных драк», Пушкин заметил, что он «мешает яд своих чернил с слюною бешеной собаки…».
Спасибо, Пушкин! Если слюну бешеной собаки разбавить… ну не чернилами, конечно, например — настойкой из клещевины, получается смертельный яд.
На помощь Оксане пришел ее любовник — казахский бандит, большой специалист в этих вопросах.
В Москве, на Юго-Западе, Лужков только что открыл крематорий для бродячих собак.
Псы, заболевшие бешенством, ценились в крематории (в отличие от бешеных лисиц, например) на вес золота.
Легкий, незаметный укол обычной иголкой через рубашку — в ресторане, в театре, в гостях…
— Вас кусала бешеная собака?
— Нет, доктор…
Если упустить время (первые три дня), все! Через 25–30 дней любой, даже очень сильный человек, превратится в «овощ».
Вскрытие обнаружит слюну бешеной собаки… значит, что? Несчастный случай! С таким же успехом можно было бы применить, конечно, и яд кобры, но что делают кобры на улицах Москвы?
Отец Тихон поступил так, как подсказал Караулов: пришел в «Момент истины», сказал все как есть, назвал Жаркова по имени, назвал «тамбовских»… Караулов давал советы: если нет документов, если нельзя ничего доказать, надо заходить «бочком», не в лоб, иначе Жарков подаст в суд, придется извиняться и платить штрафы. Нельзя ничего утверждать как факт. Именно «бочком», осторожно:
— Я предполагаю…
Предполагать можно что угодно, любую крамолу — за предположения не судят.
Официальное право на ошибку: «Я предполагаю…» Отец Тихон. Я предполагаю, господин Жарков готовит мое убийство…
Караулов (удивленно). Надо же…
Отец Тихон. Предполагаю, руками тамбовской группировки.
Караулов (напряженно). Вы уверены, отец Тихон?
Отец Тихон (спокойно). Я предполагаю…
Почему русские всегда, испокон веков, строили такие ужасные концлагеря? Они же для себя их строили, может быть, для своих же внуков, своих сыновей… — неужели это никому не приходило в голову?
Почему в лагере новичка первым делом избивали? «Ну, новичок, у нас так принято — ты обязательно должен подраться…»
Стальные камеры. Десятимиллиметровая сталь; обычно из такой стали делают бульдозерные отвалы. Нары сделаны из распиленных пополам громадных бревен. Разумеется, эти камеры — без тепла. Зимой — лютый холод, сталь поблескивает инеем. Летом — жара и страшная, отупляющая влажность с мерзейшим конденсатом…
Легендарный Вадим Туманов (вот, правда: человек — живая легенда Колымы) рассказывал отцу Тихону, что почти все заключенные (процентов 80, говорил Туманов), которых баржами в сталинские (да и позже) годы привозили на Колыму, были сплошь невинные люди.
Они кто? Дети Его. Разве Отец может допустить, чтобы Его дети так страдали?
Зачем? За что? Разве человек рожден для таких вот… испытаний? Что за чушь?
Митрополит Кирилл, влиятельнейший прелат Русской православной церкви, был учеником митрополита Никодима — великого священника.
Ему не было и пятидесяти лет, митрополиту Никодиму когда Господь призвал его пред Очи Свои.
Вчера вечером отец Тихон прочитал в «Курантах»: «Отравление Иоанна Павла I и митрополита Никодима». Статья — выдержка из бестселлера журналиста Дэвида Яллопа «Во имя Господа. Кто убил Папу римского?».
Публикация ошеломила отца Тихона, и он долго, полночи, наверное, не мог заснуть.
…В Ватикане, в его кабинетах; шушукались епископы и священники: в честь главы делегации Русской православной церкви, митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, новый папа устроил 5 сентября 1978 года специальную аудиенцию, во время которой 49-летний русский прелат вдруг повалился с кресла вперед лицом.
Через несколько мгновений Никодим был мертв. Теперь же по Ватикану гулял слух, что Никодим выпил чашку кофе, предназначенную Папе Иоанну Павлу I — только что избранному. Смерть митрополита в ретроспективе выглядела зловещим предупреждением об ужасных событиях, и они не заставили себя ждать.
Тьма пала на католическую церковь в ночь с 28 на 29 сентября 1978 года. В эту ночь погиб Иоанн Павел I. Чтобы та система коррупции, что существовала до избрания Альбина Лучани папой, продолжала действовать, само убийство следовало тщательно замаскировать. Нельзя устроить стрельбу посреди площади Святого Петра, на виду у множества людей; громкое покушение неминуемо приведет к полномасштабному расследованию, почему был убит этот скромный благочестивый человек. Скоропостижную смерть можно устроить таким образом, что обеспокоенность и интерес общества свести к минимуму…
Как это было? Картину жизни последних часов папы удалось полностью восстановить, хотя было непросто.
…Положив черновик речи на стол, Иоанн Павел I вновь пересмотрел записи о предстоящих назначениях, о которых ранее уведомил кардинала Вийо. Подойдя к двери кабинета, он приоткрыл ее и увидел сидевших в приемной отца Маджи и отца Лоренци. Прощаясь с ними на ночь, Папа сказал: «Bouna notte. A domani. Se Dio vuole». (Спокойной ночи. До завтра. Благодарение Богу.)
Это было за несколько минут до 21:30. Альбина Лучани закрыл дверь кабинета, произнеся последние слова в жизни. Бездыханное тело Папы Иоанна Павла I найдут на следующее утро. Дополнительные свидетельства об обстоятельствах, при которых было обнаружено тело папы, не оставляют сомнений, что Ватикан намеренно утаил истину. Сплошная ложь имела одну цель: скрыть тот факт, что Альбине Лучани, Папа Иоанн Павел I, былумерщвлен в промежуток между 9:30 вечера 28 сентября и 4:30 утра 29 сентября 1978 года.
Альбина Лучани был первым папой за сто лет, который умер в полном одиночестве. Священнослужители Коуди, Марцинкус, Вийо, Калъви, Джелли, Синдона — по крайней мере, один из них предпринял определенные шаги, которые привели к тому, что случилось поздним вечером 28 сентября или ранним утром 29 сентября. Происшедшее стало прямым результатом решения о необходимости прибегнуть к «итальянскому способу»: Папа должен умереть.
Наиболее надежным средством для убийства Папы был яд — причем такой яд, который не оставляет внешних признаков отравления. Препаратов с подобными свойствами наука насчитывает свыше двухсот. Одно из таких средств-дигиталис, изготавливаемый из листьев наперстянки. Он не имеет ни вкуса, ни запаха. Его можно подмешать в пищу или в питье, даже в лекарственные средства, принимая которые ничего не подозревающая жертва в конце концов получит смертельную дозу.
Кто бы ни планировал убийство папы римского таким способом, они должны были хорошо знать все ходы и выходы в Ватикане. Им должно было быть известно — какие бы следы ни оставались после убийства, вскрытия быть не должно. После смерти от дигиталиса при внешнем осмотре тела ватиканские врачи придут к выводу, что смерть наступила от сердечного приступа. Заговорщики должны были твердо знать, что ничто в апостолических законоположениях не требует обязательного вскрытия. Далее злоумышленники должны быть уверены, что даже если в ватиканских верхах возникнут подозрения, то все равно ватиканские сановники и врачи ограничатся элементарным, осмотром тела. Если таким препаратом поздним вечером действительно отравили ничего не подозревавшего Лучани, тогда у них должна была быть уверенность, что папа на ночьудалится в свои покои. Он должен отправиться спать и уснуть вечным сном. На маленьком столике у кровати папа держал старенький будильник, пузырек эффортила — жидкого препарата, который он принимал в течение многих лет в связи с давлением. Если в бутылочку с лекарством добавить смертельную дозу дигиталиса — всего половину чайной ложки, — то никто бы этого не заметил.
Из лекарственных средств, кроме эффортила, папа принимал только витамины — три раза в день во время еды. Еще ему был предписан курс инъекций для коры надпочечников — они призваны были стимулировать железу, вырабатывающую адреналин, кроме того, они способствовали снижению кровяного давления. Курс уколов проводился два раза в год, весной и осенью. Для инъекций использовались не всегда одни и те же препараты. Уколы делала сестра Винченца. Курс инъекций Лучани проходил после избрания папой, поэтому ему и требовалось присутствие в папских апартаментах сестры Винченцы. В ампулы слекарством, как и кэффортилу на прикроватном столике, тоже мог быть подмешан яд, так как никаких особых мер предосторожности при хранении не соблюдалось.
В 4:30 утра в пятницу 29 сентября сестра Винченца, как обычно, принесла кофейник с горячим кофе в кабинет Папы. Через несколько мгновений она постучала в дверь примыкавшей к кабинету спальни и сказала: «Доброеутро, святой отец!» Ответа не было. Винченца подождала немного, потом неслышно удалилась. В 4:45 она вернулась. К подносу с кофе на столе в кабинете никто не прикасался. Монахиня начала служить у Лучаш еще в Витторио-Венето с 1959 года, и она не помнила, чтобы за девятнадцать лет тот хотя бы раз проспал.
Обеспокоенная, сестра Винченца подошла к двери спальни и прислушалась. Ни звука. Вновь постучала в дверь, сначала тихо, по привычке, потом погромче. По-прежнему тишина. Из щели под дверью пробивался свет. Открыв дверь, Винченца увидела сидевшего в кровати Алъбино Лучани. Он был в очках, в руках держал какие-то листы бумаги. Голова была повернута немного направо, между приоткрытых губ виднелись зубы. Но то была не обычная улыбка Папы, которая запомнилась миллионам, это был оскал агонии. Монахиня пощупала у папы пульс. Пульса не было. Позже она поделилась со мной воспоминаниями о тех минутах. «Это просто чудо, что я там же не умерла. У меня ведь больное сердце. Я нажала звонок, чтобы пришел кто-то из секретарей, а потом ушла, чтобы разбудить других сестер и дона Диего».
Монахиням были отведены комнаты в дальнем конце папских апартаментов. Спальня отца Маджи находилась наверху, на чердаке, а отец Лоренци временно располагался рядом со спальней папы — пока в предназначенной ему ком нате, где прежде жил секретарь Павла VI монсеньор Макки, шел косметический ремонт.
Дона Диего и разбудила первым делом сестра Винченца.
Те из римлян, кто по привычке или из необходимости встал в тоутро рано, судовлетворением отметили, что в спальне папыуже горит свет. Всегда приятно осознавать, что не только ты вынужден вставать в столь ранний час. Горевший всю ночь в окне папы свет так и остался незамеченным охранявшими Ватикан швейцарскими гвардейцами.
Застыв от ужаса, Диего Лоренци уставился на безжизненное тело Алъбино Лучани. Затем появился отец Маджи. Во второй раз за два месяца он видел перед собойумершего папу, но настолько разными были обстоятельства их смерти! Когда 6 августа в Кастелъ-Гандолъфо, летней папской резиденции в окрестностях Рима, скончался Павел VI, вокруг постели покойного толпились многие. Медицинские бюллетени подробно сообщали о состоянии здоровья папы в последние часы его жизни. Был опубликован не менее подробный отчет об одолевавших папу болезнях, которые и привели к его кончине в 21:40.
За минувшие 400 лет ни один папа не умирал так скоро после своего избрания. Более короткий срок правления был отмерен судьбой папе Льву XI из рода Медичи — он умер в далеком 1605 году, пробыв папой всего 17 дней. Как жеумер Алъбино Лучани?
Первым делом отец Маджи позвонил по телефону государственному секретарю Вийо, чьи покои располагались двумя этажами ниже. Менее двенадцати часов назад Иоанн Павел I известил Вийо о предстоящей отставке и назначении на его место Банелли. Смерть Папы не только оставила за ним пост государственного секретаря — теперь кардинал Вийо должен вновь принять на себя обязанности камерария, фактически являющегося главой католической церкви вплоть до окончания нового конклава.
В 5:00 утра Вийо появился в спальне Папы и лично удостоверился, что Иоанн Павел I скончался.
Если смерть Алъбино Лучани была вызвана естественными причинами, то последующие действия и распоряжения Вийо не поддаются никакому объяснению. Его поведение становится понятным только в том случае, если сам кардинал Вийо участвовал в заговоре с целью убийства папы, либо он обнаружил в спальне Папы явные улики, указывающие на убийство, и, желая защитить интересы церкви, преднамеренно их уничтожил.
На столике возле кровати Папы находилось лекарство, которое Лучани принимал от кровяного давления. Вийо на глазах многих людей спрятал в карман сутаны пузырек с лекарством, забрал из рук покойного Папы листки с запланированными им кадровыми перестановками и новыми назначениями. Бумаги отправились вслед за препаратом в карманы кардинала. Из стола в кабинете было забрано завещание Лучани. Также исчезли очки Чапы и комнатные туфли.
Потом Вийо сочинил для потрясенных членов папского окружения от начала и до конца выдуманный рассказ об обстоятельствах, при которых было обнаружено тело Папы. Он потребовал от всех дать клятву молчать о том, как мертвого Папу обнаружила сестра Винченца, и распорядился никому не говорить о смерти Иоанна Павла I до особого распоряжения самого Вийо.
Основываясь на свидетельствах очевидцев, можно утверждать, что лекарство, очки, комнатные туфли и завещание Папы находились в спальне и кабинете до того, как туда вошел Вийо. После того, как он впервые пришел утром и осмотрел тело, все эти предметы пропали. О смерти Иоанна Павла I было сообщено кардиналу Конфалъонъери, 86-летнему декану священной коллегии кардиналов, затем — кардиналу Казароли, главе ватиканской дипломатии.
Вийо приказал монахиням на коммутаторе связаться с архиепископом Джузеппе Каприо — заместителем Вийо и третьим лицом в ватиканской иерархии. Тот находился на отдыхе в Монтекатини. И только после этого камерарий позвонил доктору Ренато Буццонетти, заместителю главы медицинской службы Ватикана. Следующий звонок был сделан в караульню швейцарской гвардии. Вийо приказал сержанту Гансу Роггату немедленно явиться в папские покои.
Отец Диего Лоренци, единственный человек, который сопровождал папу из Венеции, в глубоком потрясении бродил по папским апартаментам. Несмотря на строгий приказ Вийо никому не сообщать о кончине Папы, Диего Лоренци позвонил личному врачу Лучани, Антонио Да Росу, который наблюдал Лучани на протяжении более двадцати лет. Лоренци живо помнит реакцию доктора, когда он услышал скорбную весть: «Доктор был в шоке. Просто оглушен. Никак не мог поверить. Он спросилуменя о причине смерти, но я ничего не мог ему ответить. Доктор Да Росси тоже терялся в догадках. Он сказал, что немедленно выезжает в Венецию, а оттуда — первым же самолетом в Рим».
Новость быстро распространилась по Ватикану. Во внутреннем дворе у Ватиканского банка сержант Рогган встретил Пола Марцинкуса. На часах было 6:45 утра. Осталось тайной, что в такую рань делал в Ватикане президент Ватиканского банка, который жил на вилле «Стритч» в самом Риме и не имел обыкновения вставать чуть свет. Вилла находилась в 20 минутах езды от Ватикана. Завидев епископа, Рогган выпалил: «Папа умер!» Мацинкус молча уставился на сержанта швейцарской гвардии. Рогган приблизился к главе Ватиканского банка и сказал: «Папа Лучани умер. Нашли утром в постели».
Марцинкус продолжал смотреть на Роггана, застыв на месте и ничего не говоря. В конце концов гвардеец пошел прочь, а Марцинкус так пытался объяснить свое странное поведение: «Простите, но я подумал, что вы сошли сума».
Доктор Буццонетти быстро осмотрел тело и сообщил Вийо, что причина смерти — обширный инфаркт миокарда, иными словами, сердечный приступ. Смерть, по утверждению доктора, наступила вчера около 23:00.
С точки зрения медицины, невозможно после столь беглого внешнего осмотра установить точное время смерти и диагностировать инфаркт миокарда. Некоторые из важнейших улик, которые помогли бы установить истину, уничтожил сам Вийо — лекарство и подробности записи Лучани, касающиеся важнейших назначений. О том, как паниковал Вийо, говорит и то, что заодно он прихватил завещание Алъбино Лучани.
По Ватикану расползались слухи. Говорили, будто всю ночь на контрольном пульте в папских апартаментах горела лампочка тревожной сигнализации, но на призыв о помощи так никто и не ответил. Говорили, что в спальне обнаружились следы рвоты, в том числе и на некоторых предметах, вот потому-то и пропали очки и комнатные туфли. Кстати, рвота является одним из первых симптомов отравления дигиталисом…
Факт остается фактом: между кончиной митрополита Никодима и смертью Иоанна Павла I прошло меньше месяца…
Интересно, у кого-нибудь повернется язык сказать, что Ватикан, где его граждане, все как один, живут с именем Христа, это страшное, кровавое государство, где по факту нет никаких законов? — Или политическая целесообразность всегда важнее законов? Какие полномочия, например, должны быть у Папы, что сказал знаменитый Латорнский Собор: «Папу не может судить никто; Римская церковь никогда не ошибалась и не будет ошибаться до конца света, потому что Римская церковь была основана Самим Христом. Только сам папа имеет власть низлагать и поставлять епископов; только он имеет власть устанавливать новые законы, создавать новые епархии, разделять старые. Он один имеет власть перемещать епископов. Он один имеет власть созывать соборы и устанавливать новые каноны; он один имеет право изменять свои собственные решения. Только он имеет право носить знаки императорской власти. Только он имеет право низлагать императоров.
Папа имеет право освобождать их подданных от подчинения им, и все короли обязаны целовать туфлю папы. Папские легаты стоят выше всех епископов, даже если по церковной иерархии они стоят ниже, апелляция к папскому суду аннулирует решения всех других судов…
Попытки подчинить Ватикану православие уже были: российский император Павел I был — вдруг — назван 72-м Великим Магистром мальтийского Ордена — важнейшего в католическом мире.
Если Павла не убили бы заговорщики, он действительно целовал бы папе туфли?
Павел — мог.
Люди не поделили Бога, Его власть над собой, Бог как игрушка в руках церквей, Бог — один, религий — много…
Разве Он может быть игрушкой?
Отец Тихон действительно не боялся смерти, после «Момента истины» ему позвонили сотни людей, даже Лужков позвонил, предложил охрану, но многие архиереи видели в нем, в отце Тихоне, какое-то тайное противодействие, считали его выскочкой: косые взгляды коллег побуждали отца Тихона к новому труду.
Время кладет всех сейчас под себя, по-другому не выживешь, но церковь должна, должна устоять, иначе зачем же она нужна?
Отец Тихон не знает, что его ждет, его не пугает близость Лубянки, тем более толку от них, от этих чекистов, как теперь понятно, вообще никакого, но в самой этой близости есть какой-то знак, наверняка есть, только о чем он, этот знак, пока не понятно, да и не дело монаха, конечно, думать о таких вещах, как судьба, ибо на все есть воля Божия…