Утопический роман

2014

 

Вступление

Перед вами утопический роман, написанный мною в 2012 году. В его основу легли труды профессора Гарвардского университета, психолога, «отца» психоделической революции Тимоти Лири 1 . Здесь вы увидите знакомых персонажей моей предыдущей книги [1]Гоа. Исповедь психоделической устрицы.
, живущих в настоящем и будущем, прошедших трансформацию сознания временем и новыми химическими веществами. Группа психоделических химиков-исследователей, продолжая работать над незаконченным в связи со смертью Альберта Хофмана 2 проектом нового психотропного вещества, сталкивается с промежуточной формулой, радикально меняющей восприятия мира. Все люди нашей планеты попадают под действие нового психоделика — «сыворотки гармонии». Наступают времена идеального гармоничного общества. Человек открывает для себя новые участки своего мозга и новые возможности. Общество вместе с человеком делает квантовый скачок восприятия. Но нонконформизм, запрятанный в ДНК некоторых персонажей, не даёт им покоя даже в раю на земле…

Если в моей первой книге «Гоа. Исповедь психоделической устрицы», я рассматриваю проблему перехода с третьего на четвёртый контур восприятия, которую Р. А. Уилсон описал как «осознание себя одомашненным приматом и нежелание им быть», то в новой книге я пытаюсь увидеть проблемы, которые могут возникать при переходе с шестого на седьмой контур (по теории Тимоти Лири, когда возникает выбор между слиянием своего «я» с божественным и отдалением себя от Бога. Проделав огромный эволюционный путь, человек может заявить, что он стал богом. Какой выбор сделает человек в будущем? Вернуться туда, откуда мы все пришли, или стать новым Создателем? Бестелесная осознанная форма существования в ядре молекулы своего ДНК? Или бесконечное блаженство ощущения себя частицей божественного? Возможность сотворять новые миры, наполняя их частичками себя, или бесконечная цепь перерождений?

 

Глава 1

Пожизненное заключение или электрический стул. Ха-ха! Они мне обещают пожизненное! Очередной приступ моего идиотского смеха разносится по коридору и заставляет охранника включить видеокамеру, встроенную в стену под потолком. Оживает монитор, висящий в моей камере, рядом с туалетом и на экране появляется сонная рожа охранника. Огромная, насаженная на короткую толстую шею физиономия прищуривает один глаз и пытается напрячь свой небольшой мозг.

— Эй, русский, совсем спятил, что ли? Что может быть весёлого в твоём положении?

— Извини, мой индийский брат, я не хотел тебя потревожить, — стараясь сделать серьёзное лицо, отвечаю я, вытирая невольно выступившие слёзы смеха на своих щеках. Едва ли ты сможешь меня понять, даже если очень захочешь.

— Это уж точно! Понять того, кто отправил на тот свет несколько миллионов человек, я никогда не смогу, — ворчит вертухай, недовольный тем, что его сон прерван. — Только, ради бога, не вздумай мне рассказывать весь твой бред, который ты вещаешь судье и прокурору. С тех пор, как тебя сюда посадили, я подписался на все новости, связанные с тобой, и поэтому в курсе событий. Я-то уж точно не поведусь на твои сказки. У меня иммунитет против таких, как ты. Я добровольно, одним из первых сделал себе прививку от всевозможных способов влиять на моё сознание и восприятие окружающего мира.

— Мне жаль тебя, дружище. Напрасно твоя ДНК проделала путь в миллионы лет, только для того, чтобы закончить его в этом году.

— Ну, мы ещё посмотрим, чья ДНК закончила путь, а чья только начинает, — огрызается охранник. — В 2012 году тоже всех пугали концом света, однако все остались живы и здоровы, даже лучше стали жить. Так что, если и придёт конец света в этом году, как ты говоришь, то только ещё лучше заживём. Но всё же, что тебя так развеселило?

С экрана монитора на меня смотрел точно такой же, как и его отец, обычный индус с простым лицом, неспособный самостоятельно рассуждать не только о квантовой физике или молекулярной психологии, но и о простых вещах. Он полностью доверяется коллективному сознанию, которое избавляет его от этого бремени. В отличие от своего отца, который за свою жизнь даже не слышал таких слов, Суреш, проходит ежегодный нейрохимический апгрейд мозга и знает все новейшие научные открытия. Он может рассказать всё, чего достигла наука за последние 500 лет, но ему не интересно и скучно. На его лице застыла вселенская тоска, которую ему хотелось бы развеять чем-то простым и приземлённым. Мне его жаль, и я передумал делиться с ним истинной причиной моего спонтанного истерического смеха, зная, что он начнёт зевать после нескольких минут моего рассказа.

— Ничего особенного, Суреш, просто вспомнил, как чуть больше сорока лет назад я сидел в тюрьме Vasco. Я хорошо помню твоего отца, тогда в 2009 году, он служил в должности ов а лдера. Ты очень похож на него. Жаль, что он не дожил до того времени, когда нам всем «вкололи» сыворотку гармонии.

— И почему это тебя так развеселило? — раздув щеки, словно хомяк-переросток, от наполняющей его обиды, с вызовом спросил охранник, видимо, приготовившийся в споре доказать мне преимущества выбранной им профессии.

— Знаешь, всю жизнь меня преследуют моменты синхронизации, — произнес я, сдерживая улыбку. — Когда-то, сидя в этой тюрьме (тогда она ещё была в старом здании), я обещал себе, что никогда больше не попаду за решётку. Но вот я снова здесь и общаюсь с сыном овалдера Мэтью, того самого, который проносил нам за какие-то гроши в камеру гашиш. Разве это не божественное совпадение?

— Да, просто не верится, что это было незаконно, а сегодня смешно даже представить человека, желающего употреблять этот древний медицинский препарат. Его ведь употребляют сейчас только при редких психических расстройствах. Ты тогда был болен?

— Знаешь, Суреш, едва ли ты поймёшь человека, жившего до сыворотки «гармонии». Тогда, в 2011 году, обычная «кудрявая» петрушка, которую каждый день добавляют в еду, также была запрещена. Мы все тогда были больны, практически всё человечество, — со вздохом ответил я, вспомнив, что его папаша тоже не отличался большим умом и чувством юмора.

— Ладно, русский, у меня на мониторе китаец Чце появился. Опять у него приступ информационной зависимости. Орёт на всю камеру, требуя внеплановых пять минут Интернет-связи с бабой, которую он якобы своей считает. Надо урезать его дневную норму, чтобы вёл себя хорошо. — И охота вам ради ваших сумасшедших идей лишать себя «сладенького»? Китаец уже и на психиатрическом лечении был три раза, так нет же, опять отключил себя от КР [3]КР — коллективный разум
. Вот откуда у этого узкоглазого постоянная тяга к собственничеству? Вот уж почти полвека у человека нет понятия «моё», а он всё как маньяк хочет, чтобы его бабу кроме него никто не любил. Всё ревностью наслаждается, идиот. Я вот даже представить не могу, что такое ревность и как можно хотеть заниматься сексом только с одной женщиной? КР подарил нам промискуитет [4]Промискуитет(от лат. prōmiscuus — «общий») — беспорядочная, ничем и никем не ограниченная половая связь со многими партнёрами. Термин применяется в двух различных значениях: для описания половых отношений в первобытном человеческом обществе до образования семей и для описания беспорядочной половой жизни индивида.
не для того, чтобы мы, как шимпанзе, злыми и неудовлетворенными ходили. Мы ведь потомки великих Бо. Полвека уже нет ни войн, ни насилий, а все равно, хоть редко, слава Бо, но находятся такие кретины, как Чце. Я вот после работы пока домой дойду, три-четыре раза с кем-нибудь да перепихнусь. Таких, как Чце, не лечить нужно, а принудительно стирать им память. От неудовлетворенного человека что угодно ожидать можно. А тебе, наверное, и это не поможет. Тебя Ва, только могила исправит. Ладно, бывай, я переключаюсь на китайца.

Дебильную рожу охранника на мониторе опять сменил бесконечный видеоролик пейзажей планеты, сопровождаемый классической музыкой. Снова видеолинолеум включил пушистые облака под ногами. Когда же меня переведут в международную тюрьму? Вернее, когда же сменят программу, транслирующую фон на поверхностях потолка и пола? Тюрьма останется та же, просто я перейду под другую юрисдикцию.

Солнечный круг на горизонте, проецируемый на стене, резко исчез, вновь не дойдя до кромки земли. В динамиках медленно стала нарастать трескотня цикад. Я уже знал, что через час звук цикад сменит противное гудение москитов. Сраные лицемеры! Хотят создать мне максимально приближенную атмосферу дикой природы. Думают, что я тут расчувствуюсь и покаюсь. Когда судья рассмотрит моё дело и примет решение отдать меня спецслужбам, программа визуализации сменится на другую, какую, я ещё не знаю, но слышал от мадагаскарца Мандэйа, что по крайней мере фон, транслируемый на видеолинолеуме, и звуки дикой природы можно будет выбирать самому. Тогда не будет этой чёртовой дезориентации в пространстве, от которой хочется лечь и всё время лежать. Ощущение, что тебя выбросило из самолёта и ты паришь с утра до вечера. Своими видеопытками они хотят сделать из меня кабачок. Ха! Не на того напали! Опять я не увидел, как солнце садится за горизонт. Конечно, обломно, когда прерывается трансляция сансэта, ну да ладно, за свою жизнь я насмотрелся их вдоволь.

Развалившись на тяжелой пластиковой кровати, я закрываю уставшие за день глаза и снова отлавливаю привычный за последнее время удар тока в моём мозгу. Это он, червь сомнения с электрическим жалом, снова показывает своё мерзкое лицо. Мне хоть и 79 лет, но чувствую себя максимум на 30. Конечно, я уже достаточно пожил, но умирать совсем не хочется. А вдруг весь мой опыт последних лет был обычной галлюцинацией, а не действительностью? Хотя нет, слишком много было подтверждений реальности происходившего. Впрочем, я уже все для себя решил, и обратного пути нет. Почему мне досталась именно такая судьба? Почему всю жизнь приходится убеждать окружающих людей поверить мне? Ну ничего — осталось совсем немного потерпеть. Попробуем спасти ещё хоть сколько-нибудь душ, и гори синим пламенем эта планета. И почему, кстати, я должен их спасать? Большую часть жизни я по-своему пытаюсь изменить ход истории всей планеты. Но только теперь это последний мой шанс.

 

Глава 2

Чтобы я ещё попытался кого-нибудь спасти!? Дудки! Порой, мне кажется, последние пять лет своей жизни я был просто спятившим торчком. Мой изворотливый и хитрый мозг ещё до тюрьмы нашёл прекрасный повод торчать на наркотиках. Он заглушал голос разума, оправдывая эту страсть безумной утопической идеей изменить мир к лучшему. Да пусть этот мир катится, куда угодно, ко всем чертям собачьим, но без меня!

Я сидел на крошечной веранде своего домика, спрятавшегося в тени небольшой пальмовой рощи, отделяющей деревню от моря, и размышлял. Думал, как бы сейчас спасти самого себя… Я полгода на свободе, а финансовые вопросы так и не решил. Йога, конечно, успокаивает нервы и отвлекает мозг, пытающийся поскорее решить все проблемы, которые накопились вместо денег за последние несколько лет. Однако рай, который меня здесь окружает, подчас становится буквально нестерпим. Кругом все прелести и красоты тропиков — птички, цветочки, пальмочки, а на душе кошки скребут. И жаловаться не на что и радоваться нечему — херня полная! Как же красиво подметил один автор — «бремя счастья облегчает только бальзам страдания». Что ж, придётся опять немного пострадать, чтобы облегчить гнёт этого навязчивого счастья. Уже полгода я ничего не употребляю. Нет денег — нет проблем! Нет семьи — нет проблем! Нет работы — тоже нет проблем! Я знаю, что всё это у меня ещё будет, нужно только осмотреться и придумать, как опять обзавестись всеми этими проблемами. Сейчас я живу на берегу моря, есть крыша над головой, тепло, сыт и здоров. Источник непреходящей радости бытия — разумеется, и в первую очередь Свобода. Пока нет забот, надо наслаждаться именно свободой. Но это чёртово бремя счастья именно сегодня стало просто невыносимым! Всего лишь пару лет назад мой мозг сводило от проблем абсолютно противоположных. Деньги зарабатывались легко и непринужденно, было всё, о чем я мечтал, но лёгкости бытия не было совсем. Ворчливая жена, вечно чем-то недовольная, рушила всё шанти в моей голове. И вселенская тоска тогда густой паутиной покрыла мой мозг. Она-то и привела меня в тюрьму. Сейчас, когда я потерял всё — работу, деньги, семью, лёгкость бытия была такой, что хотелось сделать себе больно. Все беды от баб, прав был Боб. Пусть мне всю следующую неделю будет плохо, но сегодня я облегчу груз своего счастья. Точно! Вот удолбаюсь сегодня кристаллами МДМА и буду мучиться совестью и недостатком серотонина целую неделю… И чем мне будет хуже — тем лучше.

Подхватив свою потрепанную сумку-рюкзак, расшитую слониками и чем-то узорно-этническим, бросаю в неё бутылку питьевой воды, пару завалявшихся рупий, цепляю ногами утоптанные «кроксы» и отправляюсь на берег, провожать солнце. Сансет-ритуал пропускать негоже, тем более если живешь на берегу Аравийского моря.

Узенькая тропинка, разрезающая высокую траву и кустарники, красноватой лентой глиняной почвы вела в сторону пляжа. Можно, конечно, пройти в обход, по широкой, людной деревенской улице, переполненной пёстрыми фриками, розовощёкими туристами и торгашами из многочисленных лавок. Но мне не хочется сегодня видеть столько довольных и счастливых людей. Не то сегодня настроение, чтобы разделять с ними мою невыносимую лёгкость бытия. Эту тропинку, ведущую коротким путём к морю, знают не все. Только лишь те, кто приезжает сюда пожить, а не туристы-двухнедельники, вырвавшиеся из круговерти их больших сумасшедших городов. Чтобы попасть на пляж этим путём никак не получится обойти заведение моего старого приятеля Влада по прозвищу Тюлень.

Вышедшие из его соломенного ресторанчика две юные европейские фрички, кокетливо улыбнувшись мне, слегка вжимаются в кешьювый куст, чтобы разойтись со мной на узкой тропинке. От них пахнет жасминовым маслом, карамелью и мыльной свежестью. Эх, вставить бы им обеим, да кому я такой с проблемами в башке нужен. Прилипшая за полтора года тюрьмы маска настоящего мачо мешает мне искренне улыбаться. Ну ничего, сорву я её ещё с себя. Нужно только подождать.

— Привет, Влад, как жизнь? — протягиваю я руку тощему белорусскому фрику с выпученными от рождения, как у хамелеона, глазами и стянутым на темечке пучком редких и длинных волос.

— Да ничё, Вась. Давно ты не был в моём заведении. Как у тебя дела с полицией?

— Да всё так же, Влад. А тебя, смотрю, паранойя так и не отпустила. Каждый раз напрягаешься, когда я в твой ресторан захожу. Неужели ты по-прежнему считаешь, что меня менты выпустили под залог, чтобы я тебя сдал?

— А ты не обращай внимания! Это неизбежно, ведь психозы — основная составляющая часть моей жизни, а паранойя — мои будни, я же психоделический химик. Будь иначе — давно сидел бы в тюрьме. Как ты, например. Но ещё я ведь точно знаю — тебе, по твоей статье, светит от 10 до 20, причём без права выйти под залог. Так что прикажешь мне думать, когда я вижу тебя на воле? Проще допустить, что ты работаешь на копов. Ладно, не обращай на меня внимания, я всегда говорю что думаю. Так что у тебя с судом?

— Да я уже привык к тараканам в твоей голове. Если бы я сотрудничал с ментами, то давно уже тебя бы сдал. В суде у меня всё по-прежнему: за полгода ничего не произошло. Сначала судья уволилась, затем я ждал четыре месяца, когда новый заступит, потом ждал, когда свидетель-полицейский придёт в суд, и когда он наконец-то пришёл, уволился прокурор. Теперь назначили нового прокурора, но весь суд ушёл на месяц в отпуск. Такие дела. При хорошем раскладе, лет через семь, должно моё дело закрыться.

— Даже не знаю Вась, порадоваться за тебя или посочувствовать.

— Слушай, я ведь по делу к тебе зашёл. Ты мне пару дорожек МДМА в долг не насыплешь? Что-то опять вселенская тоска меня одолела.

— А может быть, тебе кристалликов метамфетамина дать? Свеженькие! Я недавно сварил.

Не дожидаясь ответа, суетливо хлопая себя по десятку карманов и кармашков на штанах на кожаном поясе, Влад, оглядываясь по сторонам, стал копошиться в каждом поочередно.

— Постой, кореш, не нужен мне «мет». Хотелось бы МДМА, — уточнил я на всякий случай.

— Да? А «меточ»-то получше будет! — вскинув белёсые брови, хмыкнул Влад. — Двенадцать часов торчать будешь, а с «димыча» четыре часа максимум, да и отходняки помягче будут.

Забавно было наблюдать за лицом хронически «ускоренного» Влада. Его мимика не поспевала за разогнанным стимуляторами мозгом и слегка запаздывала.

— Нет, спасибо, дружище. Мне как раз отходняки-то и нужны. Знаем мы ваши наркотики без отходняков. Глазом не успеешь моргнуть, как будешь торчать с утра до вечера. Ведь, если на «мете» торчишь, значит, будь готов попрощаться с мозгом, который очень быстро расплавится. А мне мой мозг, я надеюсь, ещё пригодится. Вот если ты меня «димычем» угостишь, я повтыкаю на море всю ночь, поулыбаюсь звёздам, послушаю в плеере музыку, а поутру выпью грамм двести рома и спать лягу. Завтра вечером мне нужно йогой заниматься, не хочу пропускать.

— Странный ты, Вась! Так ведь и поторчать вдоволь не успеешь и йогой, наверное, нелегко будет заниматься.

— Это ты, Влад, странный, а я нормальный. Просто не хочу торчать. На отходосах, разумеется, тяжелее йогой заниматься, но именно этого я и добиваюсь. Настоящие агхори-йоги даже бухают иногда, чтобы усложнить занятия. Так каждый лох-одуванчик может йогой заниматься, а ты попробуй на отходняках, да с похмелья… тут такая сила воли нужна! Вот её я и вырабатываю…

Полюбовавшись вытянувшимся от удивления лицом Тюленя, я миролюбиво пояснил:

— А если проще говорить, контраст мне нужен, слишком невыносимо счастливая жизнь сейчас у меня.

— Д-а-а, — протянул сочувственно Влад. — Мне-то казалось, я псих конченый, а оказывается, и тебе пора лечиться. Ну, скажи — почему различные психи и идиоты со всего мира летят сюда как мухи на говно? Здесь своих — пруд пруди… Ладно, иди в беседку, я тебе сейчас «димыча» принесу.

Плюхнувшись на матрас и обложившись поудобнее подушками, я почувствовал лёгкое подташнивание. Такое знакомое ощущение! Да и как его забудешь? Ещё ничего не принял, только представил. Мозг только настраивается, а память уже работает, ускоряет сердцебиение, разгоняя кровь по жилам, в предвкушении визита старого знакомого — «димыча». За то время, пока мы трепались с Тюленем, солнце благополучно исчезло в высокой дымке, застилавшей горизонт. Темнота плавно размазывала по небу голубые и розовые мазки редких тучек. Вдоль берега стали оживать многочисленные ресторанчики-шэки, покрытые пальмовыми листами. Официанты принялись расставлять столики и занимать свои позиции на тропе вдоль моря, надеясь сегодня отловить побольше клиентов. На столиках затрепетали огоньки свечей. Пальмы, словно рождественские елки, заморгали светлячками элетрогирлянд. Вскоре из-за отдельно стоящего здания кухни появляется Влад. Развинченной походочкой он торопливо направился ко мне, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Держи, — произнёс он, протягивая зажатый в кулаке пакетик. — Тебе треть грамма хватит, чтобы завтра отходняками наесться?

— Спасибо тебе Влад, — я жму его руку, и пакетик перекочевывает в мою ладонь, — обязательно сочтёмся, когда на ноги встану.

— Да ладно, не за что. Кайфани сегодня ночью, а то ты и так в тюрьме долго от счастья воздерживался. Можешь прямо здесь в беседке дорожки на столике нарезать. Хочешь — спокойно зависай прямо здесь. До двух ночи у меня частенько сидят клиенты, которые никак не могут оторваться от халявного вай-фая. В десять музыку убавлю до минимума. — Тут он развёл руками. — Извини, но законы Индии никто не отменял. В десять я обязан её совсем выключить и погасить свет. На столах будут гореть свечки, так что залипай хоть до утра.

Высыпав на мраморный стол половину пакетика, я аккуратно перетёр розоватые кристаллы в белую пудру и сделал две довольно длинные дорожки.

— Присоединишься, Влад?

— Не-е, спасибо… «димыч» не буду. Если я его сейчас занюхаю, мне точно «кристаллмета» захочется. А если «кристалмет» с «димычем» смешаю, то мне бутирата захочется. А если я весь этот коктейль у себя в мозгу замешаю, то хрен у меня что сегодня ночью получится.

— Что, опять ночью «мет» варить собрался?

Занюхав за раз две длинные дорожки, я сморщил нос, чувствуя, как микрокристаллы, словно маленькие битые стекляшки нарезают сотни маленьких ран на моей слизистой и тут же тают, отдавая свою химическую магию моему мозгу.

— Нет, Вась, метамфетамина я на целый год наварил уже, — отозвался Тюлень. — У меня сейчас хобби есть — пытаюсь новый наркотик сделать, зря что ли я в Москве химический оканчивал? Бомба должна получиться. Ты вот когда в тюрьме сидел, заболел я одной сумасшедшей идеей и работаю над ней уже больше года, — хитро прищурив один глаз, сказал Влад и сел рядом на цветастый матрасик. — Хотя рано ещё об этом говорить… Ты мне лучше расскажи, Вась, как ты дальше жить собираешься? Неужели от драгбизнеса отойти решил?

— Да! Я тебе уже много раз говорил, что не хочу больше этим грязным бизнесом заниматься. Пусть этим занимаются такие крутые драгдиллеры, как Ди-ди или Аполло. Я не способен с ножом отстаивать свои интересы. С таким бизнесом яйца нужно иметь большие, а у меня они, видимо, не того размера.

— А что, твой Ди-ди, думаешь, имеет большие яйца? Ты слышал про парней из «Кемикал псайреволюшен групп»? Вот у этих парней действительно здоровые яйца, не то что у твоего Ди-ди.

— Я что-то, Влад, не слышал про эту группу. Просвети меня, невежду. Что же это за парни такие с большими яйцами?

— Кто они такие? Ха! Ты, скажи мне тогда, кем ты себя считал все эти годы, когда торговал наркотиками? — не дожидаясь ответа сказал Влад и достал из кармана стеклянную трубку, сделанную из лампочки, и маленький пакетик с кристаллами «мета». Положил в неё один, самый крупный, он наконец-то взглянул на меня и спросил:

— Будешь курить?

— Не, спасибо, — покачал я головой, мне и с «димыча» уже торкать начинает. — Ты спрашиваешь, кем я себя считал все эти годы в Гоа до тюрьмы? Знаешь, сам много думал над этим, пока полтора года сидел. Всё-таки я всегда считал себя психоделическим исследователем, а порой и психоделическим воином-революционером.

— Лох ты, Вася, а не революционер, — вдруг громко произнёс мне в лицо Влад, выдохнув остаток не растворившегося в лёгких синтетического дыма. — Лох и неудачник, и я тебя за это презираю. Ты проебал лабораторию по производству МДМА, попал в тюрьму, а сейчас несёшь мне, что собрался вести добропорядочный образ жизни. Только последний лох может до этого докатиться!

Вскочив на ноги, Влад начал тыкать в меня пальцем и уже так громко оскорблять, что люди за соседними столиками, прекратив общаться, затихли, видимо, ожидая, что сейчас начнётся мордобой. Пламя гнева, вспыхнуло внутри меня, воображение уже рисовало различные картины моей реакции на такую агрессию. Однако волна вселенской синтетической любви от МДМА, накрыла весь этот огонь. Я смотрел на разгорячённого, распалившегося за миг на пустом месте Тюленя и мне его стало жалко. Вступать в полемику с человеком, живущим в мире химических истерик и психозов, не хотелось совсем. Такая мощная волна прихода прокатилась по моему телу, что я, прикрыв наполовину веки, расплылся в улыбке. Наблюдать за взбесившимся Тюленем стало даже прикольно. Так же, как и взбесился, Влад мгновенно успокоился. Сначала он сел в позу лотоса на матрасе, а затем и вовсе расслабленно откинулся на валик, вышитый индийскими узорами. Некоторое время мы молчали. Я разглядывал полосу пляжа, усыпанную огоньками свечей и гирлянд. Где-то вдалеке на импровизированном файр-шоу завертелись пои, образуя горящие круги, восьмёрки, рисуя узоры, отбрасывая блики на человека, крутящего их. Оттуда же несся приглушенный расстоянием бой барабанов. Влад тоже задумался, разглядывая орнаменты на расшитой подушке. Наконец он нарушил молчание, словно решив для себя что-то.

— …Но в первую очередь, Вась, ты лох, потому что не прошёл в высший психоделический эшелон. Все психоделические воины когда-нибудь подходят к этому рубежу, однако в высшую лигу проходят только избранные. Все, кто ныряет в бездну собственной души с целью поиска истинной свободы, сталкиваются с препятствием. У каждого, кто триповал не ради развлечения, хоть однажды был такой рубеж, за который перешагнуть очень сложно. Потому что за ним — неизвестность. И только интуиция говорит тебе, что слабонервным туда не следует соваться, потому что это грань твоей души. Только истинные психоделические агхори бесстрашно ныряют за эту грань. Мало кто готов к тому, что увидит там, и также редко кто возвращается оттуда с нормальным рассудком. Так вот, те, кто возвращается, и есть высший психоделический эшелон, элита.

Влад умолк, словно размышляя над сказанным только что. Очевидно, сваренный им мет был хорош, и его продолжало вставлять. Помолчав, он миролюбиво продолжил:

— Ладно, не обращай на меня внимания, дружище. Ты не лох. Я просто тебя проверял. Смотрел, как отреагирует твоё эго на экстремальную ситуацию. Вижу, тюрьма пошла тебе на пользу! — произнес он и улыбнулся. — Ты извини меня. Просто, как только я тебя вижу, начинаю гнать по поводу копов. Я же тебе говорил, паранойя является частью моей жизни. Так, что ты там говорил по поводу Ди-ди? Говоришь, у него яйца большие? Вася, у меня в 18 лет было уголовное дело по статье убийство. Я сюда в Индию приехал с целью найти свое шанти. У меня кармически руки по локоть в крови. Там, где наркотики меряют килограммами, нет другого способа работать кроме как с оружием за пазухой. Chemical Psyrevolution Group — это интернациональная группа психоделических химиков и драгдилеров, контролирующих большую часть оборота химических психоделиков всего мира. На всех континентах им приходится вести «войну» с полицейскими и ссученными драгдилерами. И только потому, что они могут хорошо кусаться, их уважают и боятся. И твой Ди-ди, которого местные газеты называют «Драглордом Гоа», всего лишь покупает продукцию «Кемикл псай революшен». Некоторые химики, даже сидя в тюрьме, продолжают сотрудничать с коллегами на воле. Пару человек из этой международной группы я знаю. Возможно, ты их тоже знаешь. Но они никогда тебе в этом не признаются, потому что ты не преодолел свой рубеж и не стал одним из нас. Ты не из высшего психоделического эшелона. Влад замолчал, уставившись куда-то в пустоту.

Мимо нас по пляжу брел вдребезги пьяный турист. Как и положено туристу, он был одет в местные шаровары, типа «али-баба», плечи и лицо были красными от передозировки солнца и алкоголя, а в руке — початая бутыль джина «Бомбей сапфир», купленная, очевидно, в «дьюти-фри». Его изрядно штормило, и он невнятно бубнил что-то себе под нос. Заметив нас, он остановился и попробовал сфокусировать взгляд. Видимо, размышляя, как отреагировать на двух трезвых с виду, расписных и загорелых европеоидов, беседующих с глазу на глаз, застыл, покачиваемый слабым ночным бризом. Спустя минуту, так и не найдя в себе ни одной, подобающей случаю мысли, проблеял «бля-яа-а-а», выдав тем самым своё происхождение, и отправился дальше в свой алкотрип, прихлёбывая на ходу крепкое пойло прямо из горлышка бутылки.

Мы проводили его взглядами. — Вот кому не страшны никакие запредельные рубежи! — подумалось мне. Только видит ли он вообще что-то, кроме тоннеля бутылочного горла, не говоря о рубежах?

— И откуда ты, Влад, знаешь, что я не прошёл этот рубеж? — стараясь взять под контроль расслабленные мышцы лица, спросил его я, вспомнив несколько своих ЛСД-трипов, где мне действительно приходилось невероятным усилием воли возвращаться в свою точку сборки, испугавшись неизвестности в глубинах собственного едва контролируемого безумия. Что-то всегда останавливало меня, вынуждая срочно выныривать в реальность с её обычными настройками. Останавливал страх, что однажды мой рассудок останется там, а сам я, если и вернусь со столь глубокого психоделического погружения, то наверняка с повреждённым мозгом, не справившимся с такими нагрузками. Подобные эксперименты заканчивались, как правило, флипаутом, бэд-трипом и паранойей с последующей депрессией.

— Вась, те, кому удалось побывать за гранью, не нуждаются в том, чтобы что-то кому-то объяснять. Мы, люди из высшего психоделического эшелона, видим, чувствуем друг друга. Это невозможно объяснить словами, это можно только почувствовать.

— Ну ты загнул… Что же, не буду спорить. Хочется тебе быть в высшем психоделическом эшелоне, будь. Я не возражаю, только туда к вам не хочу. Мне и в миру пока хорошо. Ну, может, не очень пока хорошо. Просто, с «бабками» надо вопрос решить. Ваш высший психоэшелон меня мало интересует. Мне ещё в тюрьме стало это ясно! — пожал я плечами, стараясь не выдавать любопытства. Признаться, он немного меня заинтриговал. Возможно, это и была какая-то очередная байка из тех, что каждый горазд сочинить под «метом», но что-то в его словах почудилось скрытое. Разумеется, «димыч» мог растормошить и мою собственную фантазию и снизить критическое восприятие. Я поймал себя на том, что слушаю его внимательнее, чем, возможно, следовало бы, учитывая, что мы оба под кайфом.

— Можешь сколько угодно прикалываться Вася, — спокойно заключил Влад. — Но пока ты там, за гранью добра и зла, не побываешь, не узнать тебе, что это такое.

— Ладно, забудь, — отмахнулся я. — Лучше расскажи, что за наркотик новый ты собрался сварить?

— Узнаешь. Скоро все узнают об этом наркотике.

Влад заметно оживился, спрыгнув на любимую тему.

— Это психоделик нового поколения. Его в теории разработал ещё Альберт Хофман 1 . На свой 100-летний юбилей он приезжал по приглашению «Кемикл псай революшен» (КПР) в Таиланд, на Ко-панган.

— Да-да, я помню видеозапись того трансового пати. Стоит, пританцовывая, столетний старикашка возле колонок, и не скажешь, что он изобрёл ЛСД.

— Так вот, Вась, на том острове, в Тае, тогда собиралась вся группа КПР. Старейшие из них много лет уже знали Хофмана как коллегу-химика, давно вели с ним переписку. Он им тогда на встрече рассказал о своём новом эксперименте, который уже несколько лет неудачно пытается провести. Рассказал он им и о новом наркотике, который он заочно назвал ЛСД-52. Рассказал, что спецслужбы разных стран заинтересовались этим психоделиком. Именно поэтому он временно приостановил работу над этим проектом, опасаясь, что политики и военные по своему обыкновению попытаются полученное вещество использовать для манипулирования обществом. Чтобы получить этот новый препарат нужно провести семь сложных стадий. Удались пока только четыре из них. Все парни из КПР получили формулы этого наркотика, но никому не удавалось синтезировать этот мифический ЛСД-52. Спустя пару лет доктор Хофман умер. Осталась формула, которая, к сожалению, существует только в теории. Один из моих друзей уже несколько лет пытается довести его дело до конца, но безрезультатно. Точнее, все парни из КПР в свободное время работают над этим проектом. Ну, а мне достаётся промежуточная работа, где из одной формулы нужно сделать другую. Это не слишком сложно, но порой бывает муторно: работаешь несколько месяцев, добиваешься результата, а потом оказывается, что это тупиковое направление исследования. Вот так вот целая группа химиков по всему миру работает над новым наркотиком. Многие рядовые химики, работающие в лабораториях, где главными научными сотрудниками являются люди из КПР, ежедневно выполняя рутинную работу, даже и не догадываются, что принимают участие в создании нового наркотика. Ты думаешь, Вась, я совсем спятил и несу бред? Так вот, я хочу тебе сказать, что мы на пороге открытия нового наркотика. Наркотика, который должен изменить ход истории всей планеты.

Да, какой же бывает красивый бред у интеллектуалов, когда они обдолбанные стимуляторами, — подумал я, и вспомнил книгу, прочитанную в тюрьме. Она называлась «Секс на заре цивилизации». Это книга была анализом научных трудов многих антропологов. Хотя там и говорилось об утопической теории эволюции человеческого рода, мне эта книжка запала в душу. В тюрьме не с кем было обсудить ее, и сейчас, когда Влад заявил о том, что может изменить ход истории человечества, я вспомнил ее. Болтать с умным человеком в изменённом состоянии, под МДМА, было так же приятно, как и заниматься сексом.

— Наркотик, который изменит всю историю, говоришь? Ну-ну. Много людей пыталось изменить историю подобными способами, но что толку-то, против своей природы не попрешь.

— Вася, все они были лохами. Химия — главный язык Бога! Только познав его, мы сможем приблизиться к Богу. А пока что мы приматы, одомашненные приматы.

Влад снова положил в свою трубочку голубоватого цвета кристаллик, посмотрев по сторонам и затянулся.

— Да, пока что человеком с большой буквы нас сложно назвать, столько зла друг другу делаем. Обезьянены мы, — согласился я, наблюдая как расслабляются мышцы его лица. — Но что нам может дать химия, пока мы не поймем кто мы есть на самом деле?

— Ты о чем Вась?

— Да книжку одну вспомнил. Два доктора наук работали над ней, одних только ссылок на различных профессоров — четыреста штук, короче, не фуфло, высосанное из пальца. Так вот, там понятным языком написано, что мы не произошли от обезьян. Мы и есть обезьяны. Образно говоря, да и фактически, обезьяна Homo sapiens — одна из пяти выживших видов человекообразных обезьян, вместе с шимпанзе, бонобо, гориллами и орангутангами. С двумя из этих видов — шимпанзе и бонобо — у нас был общий предок всего лишь пять миллионов лет назад. Что для истории практически позавчера. А анатомически мы существуем уже 200 тысяч лет.

Так вот в книге той написано, что жили-не тужили предки наши, бегали по джунглям, еду разную собирали, охотились, пока 10 тысяч лет назад самая ленивая обезьяна не сказала: «Все, баста, надоело мне по джунглям бегать, буду землю я обрабатывать». Вот тогда-то и пошло у первобытного человека всё наперекосяк. Если бы тогда твой новый наркотик той обезьяне дать, то сейчас, может быть, всё по-другому было бы. Может быть, задумался бы тогда наш предок и пошёл бы другим путём. А как твой новый наркотик человеку сейчас поможет ход истории изменить, если мы и так уже не тем путём сто веков идём.

— Вась, о чём ты мне сейчас несёшь? Я тебе про реальную науку, про химию говорю, а ты мне про каких-то антропологов и приматов. Мы на грани открытия новейшего вещества сейчас находимся. Совсем скоро уже мы создадим такой препарат, который не просто расширяет сознание, как ЛСД, а сразу уносит в такой трип, после которого мозг начнёт работать на все сто процентов. Мы же все носим с собой в черепе «спящий» мозг. Он ведь процентов на десять сейчас включён. А представь, что если на всю катушку работать начнет.

Обхватив свою голову руками, Влад сделал такое лицо, что я понял — у него действительно мозг от наркотиков сплавился или то, что он знает что-то такое, чего я пока не понимаю.

— А не боишься ты ящик пандоры такой открывать? Может быть, лучше пусть всё своим чередом идёт. Обхитрить эволюцию ещё никому не удавалось.

— Не переживай, наши люди всё сначала на африканских неграх проверят, а затем и в массы запустим. Это химия, брат! А ты говоришь, сельское хозяйство 10 тысяч лет назад… Не начни наши предки тогда землю обрабатывать, так и бегали бы мы с тобой сейчас с голой жопой по джунглям. Прогресс именно тогда зародился!

— Вот тут-то и прячется главное заблуждение человека. Кто тебе сказал, что прогресс бы не стал развиваться? Какое бы, по-твоему, общество качественнее развивалось — основанное на принципах конкуренции или на принципах кооперации? Конкуренция родила такого обездушенного монстра, как КОРПОРАЦИЯ. Этому монстру наплевать на социальную справедливость, на то, что он делает озоновые дыры, загрязняет окружающую среду. Прогресс создал огромное количество ненужных человеку вещей.

— Постой, Вась. По-моему, ты гонишь. А разве не конкуренция родила современные лекарства, технику, ракеты, летающие в космос? Пещерному человеку или, как ты там говоришь, собирателю по логике вещей влом было бы лишний раз жопу поднимать и что-то придумывать. Голодный неандерталец придумал первый топор.

— Да какой голод? Голод появился, когда неурожай моркови или там зерна какого-нибудь случался. В дикой природе наши предки-собиратели мигрировали с места на место, и она награждала их огромным ассортиментом еды. И это доказано учёными. По останкам первобытных людей можно понять, как они питались. Когда учёные стали сравнивать кости собирателей и кости первобытных колхозников, то обнаружили, что, кто на земле пахал, больше голодали. Кости, они равномерно растут, но во время неурожая, с голодом — нет. Когда питание восстанавливается, кости вновь ускоряют рост, и плотность костной ткани изменяется. С помощью рентгена можно определить эти свидетельства режима питания на древних костях. На них видны линии, которые называются «линиями Гарриса».

— И откуда ты, Вась, всё это знаешь? — заинтригованно спросил Влад, и знаком показал официанту, чтобы тот принёс два чая.

— А ты думаешь, у тебя одного есть высшее образование? Я, конечно, не на антрополога учился, но эта наука всегда была моим хобби. Если я тебя гружу, так и скажи, а то ведь я об этом без конца говорить могу, — произнёс я, почувствовав очередную волну прихода.

— Да, нет. Рассказывай. Я такого раньше и не слышал. Всё равно мой партнёр по лаборатории занят сегодня. Мне делать нечего, так лучше тебя послушаю.

— Так вот, на чём я остановился?.. А-а-а… Лучше бы человек направил свою созидательную энергию на что-нибудь более нужное. Все придуманные человеком лекарства были созданы от болезней, которые он и породил. Почти все болезни и вирусы возникли тогда, когда человек стал жить, как шимпанзе. Как только человек стал обрабатывать землю, то популяция его стала в прогрессии возрастать. Появились плотно населённые участки земли. Люди стали больше есть и больше срать, отсутствие канализации и антисанитария родили новые вирусы и бактерии, которые мутировали и продолжают мутировать по сей день, рождая нам новые болезни. В дикой природе все гармонично, животные, если в их жизнь не вмешивается человек, почти не болеют. С первым земледелием появилось понятие «моё». Вот обезьяны бонобо не имеют такого понятия, а у шимпанзе оно есть. Родословные наших предков говорят, что линии шимпанзе и бонобо разошлись с линией человека всего пять-шесть миллионов лет назад, а шимпанзе разошлись с бонобо где-то между тремя миллионами и 860 тысячами лет назад. Анализ ДНК свидетельствует, что последний предок, общий для человекообразных и других обезьян, жил около 30 миллионов лет тому назад. Ты только вдумайся, наши ДНК отличаются от ДНК бонобо примерно на 1,6 процента, и это значит, что они ближе к нам так же, как индийский слон к африканскому слону. Только вот шимпанзе дерутся за свою территорию, а бонобо нет. У шимпанзе всем рулят альфа-самцы, а у бонобо матриархат.

— Вот ты загнул, Вась. Матриархат! Ха! А что же тогда не бабы правят миром, а мужики?

— Почему не правят? По всему миру, оставшиеся племена собирателей живут матриархатом. Матриархат — это не значит, что баба должна с дубинкой бегать. Матриархат — это, когда равенство в обществе, когда все мужчины и женщины совместно проблемы решают и кооперируются, чтобы что-нибудь создать. А не когда сильный самодур подавляет всех, чтобы главнее быть. Совместное правление не позволит прогрессу развиваться под лозунгом «индивидуального обогащения любой ценой». «Все только на благо общества» — такой должен быть девиз.

— Ну, Вась, это утопия какая-то. Коммунисты тоже так хотели, да ничего не вышло.

— А это потому, что они путём шимпанзе пошли. Антропологи исследовали этот вопрос. Куча разных племён по всему миру, живущих таким социальным укладом, доказывают, что матриархат намного круче. В горах, окружающих озеро Лугуху, у границы китайских провинций Юньнань и Сычуань, живут около 56 тысяч человек, семейная система которых в течение веков просто поражает всех, как учёных, так и туриков. Мосо- люди, которые там живут, чтят озеро Лугуху как богиню-мать, а возвышающуюся над озером гору — как богиню любви. Их язык не имеет письменности, но у них есть вместо этого донгба — единственный в мире живой пиктографический язык, что-то наподобие древнеегипетского, только с закорючками. Так вот, у них нет слов со значением убийство, война, изнасилование. И живут они семьями по 100–150 человек расслабленно и счастливо, потому, что всё у них общее, в том числе и бабы. Нет в этих огромных семьях ни начальников, ни полиции, ни армии. Если возникла какая проблема — собираются все вместе и решают её.

— Так у них полигамия? Оргии, что ли, они устраивают? — заинтересованно спросил Влад, расплывшись похотливой улыбкой.

— Нет, не полигамия это. Это промискуитет называется.

— Отвратительно, по-моему, когда беспорядочно все ебутся.

— Влад, это современные телки беспорядочно ебутся. Познакомились на пати, трахнулись, даже имени не зная, и дальше тусить — это беспорядочное блядство. А у них все друг друга знают с самого детства. Они поразборчивее любой бляди будут. Там бабы руководят, от того все мужики наёбанные и довольные. Агрессии нет, воровства нет, понятия ревности тоже нет.

— Сложно как-то представить, что нет основных, свойственных человеку пороков, — перебил меня Влад и пододвинул ко мне чашку душистого масала-чая, принесённого официантом.

— А как можно украсть у своей семьи? Там все вместе детей растят и воспитывают как своих. Потому что не знают, от кого они. Как можно плохо сделать соседу, если, возможно, в его семье твой ребёнок растёт? Это природа наша человеческая такая, делиться со всеми. В племенах собирателей нет понятия «украсть». Природа щедро одаривает всем, если не жадничать. Самым жестоким наказанием во все древние времена было изгнание. И за крысятничество могли из племени нагнать. А одному в джунглях — хана. Вот и закрепилось у таких групп понятие «жить общаком». Учёные сравнивали поведение обезьян бонобо и шимпанзе. У шимпанзе альфа-самец трахает несколько самок. Но они дают не только ему. Пока он не смотрит, его сучки готовы любому дать. Ну прям, как у людей. А если главный самец видит это, то старается поколотить других пацанов в стае. От этого злые все. И если заходит на их территорию другая стая, то драться все начинают не на жизнь, а на смерть. А у других наших близких родственников — бонобо, совсем другая история. Там если встретились две стаи, то они тут же все вместе трахаться начинают. Веселая групповуха и итог — агрессия снижается, все довольные и счастливые.

— Да, Вась, такого я ещё не слышал. А откуда же у людей с такими родственниками появилась ревность, зависть? А?

— А потому что собственность тому причина. Кстати, а ты знаешь, почему тёлки орут так громко, когда кончают?

— Приятно им, наверное, вот и орут. И вообще, с чего учёные твои решили, что стиль волосатого Бо нам больше подходит?

— А потому, что никто больше, кроме бонобо, не занимается сексом для удовольствия, причём постоянно. Все остальные твари женского пола дают самцам только во время течки. Только у наших баб и у бонобовских, овуляция скрытая. От того альфа-самцы у шимпанзе, да и у людей, парятся так, чтобы чужих детей не растить. У орангутангов, к примеру, если самец становится вожаком, то первым делом убивает детёнышей предыдущего альфа-самца. А у бонобо общие дети. У них пис энд лав. И кончают самки бонобо так же, как и наши девки. Громко и радостно. А знаешь, для чего они это громко делают? Ведь крики их оргазма и леопард услышать может. Так вот, учёные доказали, что орут они так, чтобы привлечь к себе других самцов. Вместе веселее групповушку устраивать, да и по сторонам есть кому смотреть.

Так вот, больше всего меня поразило то, что отголоски тех оргий и до нас дошли. Хотя и возмущаются пуритане, лицемеры сраные, что они не такие, но все смотрят порно. Эта индустрия зарабатывает больше, чем телеканалы ВВС, SBN и АВС вместе взятые. Сраные лицемеры из католической церкви заплатили только в 2008 году в виде компенсаций за растление малолетних 438 миллионов долларов. И они будут говорить, что «они не такие». Все мы любим трахаться — это наша природа такая. Ты хоть как ее подавляй, она вылезет всё равно, только в извращённой форме. А знаешь, какое самое популярное порно в Интернете? Групповуха! Причем знаешь, какой вид групповухи больше всего интересен? Когда одна баба и два или три мужика. Я, Влад, сам бы не поверил, но это официальные цифры научного исследования. Редко какому мужику понравится смотреть, как его бабу трахают. Но чужую бабу — без проблем! Нас возбуждает это. И это научный факт. Это наша природа. Не задумывался ли ты, Влад, почему для секса бабам предварительные ласки нужны, почему они возбуждаются медленнее, чем мы. Нам мужикам достаточно на сиськи взглянуть, чтобы возбудиться, потом кончил, и подремать сразу хочется, а у женщин, если уж она возбудилась, то хрен её остановишь. Учёные заявляют, что это тоже отголоски наших предков, которые трахались все вместе. Вот, к примеру, горилла имеет маленькую пиписку и яйца размером с фасолины, и сперматозоидов в них в миллион раз меньше. А у бонобо, как у человека, клубни здоровые висят. Не задумывался почему?

— Да мне, Вась, и в голову не пришло бы задумываться о таких вещах. Я впервые от тебя о таком слышу.

— А вот учёные задумались. Если у горилл побеждает сильнейший самец, сексом они не для удовольствия занимаются, то эволюция сделала так, что трахаются они по времени в среднем всего семь секунд. А человек и бонобо три-четыре минуты.

— А чё это 3 минуты? Я подольше могу, я не обезьяна, я человек, — перебив меня, гордо сказал Влад.

— Это средние цифры. Я знаю, что ты крутой чувак из высшего эшелона и всё такое. Так вот, оказалось, что у людей, у нас, мужиков, форма члена, как у боноба, а не как у других приматов. И у женщин форма матки такая же, как у бонобо. Учёные проанализировали все эти факты и поняли, что у горилл идёт внешняя конкуренция. А у бонобо — внутренняя. У самцов бонобо побеждают сильнейшие сперматозоиды. Самец гориллы вставил, кончил за семь секунд и не парится, что другой самец придёт. Ведь самки у них дают только самым сильным. А знаешь, почему бонобо имеет член и огромные яйца, как у человека, и сексом занимается дольше? Этот феномен учёные назвали конкуренция сперматозоидов. Бонобо дольше занимается сексом, чтобы вытолкнуть из самки сперму предыдущих самцов.

— Фу, как противно, — сморщившись, произнёс Влад и закурил сигарету.

— Это природа такая, а в ней нет отвратительных вещей, все Богом так задумано. Мы лишь эволюционируем, подстраиваясь под изменяющуюся окружающую среду. Так вот — и залупа у бонобо, как у людей, такой же формы. Учёные провели эксперимент — развели крахмаловый клейстер, такой же, что используется в порноиндустрии, чтобы эмитировать сперму, залили женщине во влагалище, и кто-то стал её трахать. Так вот, эксперимент показал, что 90 процентов этого раствора было выкачено во время полового акта. А в природе, как ты знаешь, случайностей не бывает. Всему есть предназначение-объяснение. Природа наша такова, что конкуренция за гены у бонобо идёт внутренняя, а не внешняя, как у огромных горилл. А значит, и у нас, людей, такая же должна быть. Но только из-за земледелия не в ту сторону человек стал развиваться, пошёл по пути шимпанзе, копируя их поведение.

Вот так и стал человек подавлять изо всех сил природу нашу истинную, природу наших мудрых предков Бо.

— Да, Вась, интересную тему ты мне рассказал, у меня аж в голове не укладывается. А как же вернуться на путь Бо? — удивлённо спросил Влад.

— За один шаг это невозможно. Для этого сначала надо понять истинную свою природу, принять её и отказаться от всех ложных ценностей, ведущих к саморазрушению. Нужно понять свою эволюционную направленность. Отказаться от старых учебников Дарвинского представления эволюции, тем самым посеяв зёрна новых базовых ценностей. Нужно создать коллективное бессознательное в головах сначала небольшой группы людей и затем ждать, пока 10 процентов прогрессивного человечества не примет это социальное направление как наиболее подходящее человеку. А затем сработает другой закон социологии — оставшиеся 90 процентов ведомой массы человечества подключатся как снежный ком. На этот процесс может уйти сотня, а может, и более лет. Но, мне кажется, человечеству не успеть. Быстрее апокалипсис придёт, чем люди откажутся от понятия «мое». Земные ресурсы уменьшаются, популяция человека растёт в геометрической прогрессии. Постоянно в мире идут какие-нибудь войны. Человек идёт по тупиковой ветви развития. А нам в голову вбили, что агрессия, конкуренция — это присущие человеку черты характера. Нет, это не так. Человеку свойственны доброта, кооперация. Может быть, когда-нибудь человечество и поймёт своё предназначение, а пока нам тут маяться среди шимпанзоидов.

Было уже темно, Влад лежал с закрытыми глазами, видимо, переваривая рассказанную мною информацию. Посетители расходились. Действие наркотика ослабевало, возвращая меня с небес в жёсткую реальность. Опять вспомнилось, что у меня нет денег, нет работы, а самый близкий мой человек — любимая жена, бросила меня пока я был в тюрьме. В моей крохотной комнатушке меня ждала пустая, холодная кровать. Не выносимая лёгкость бытия снова давила на меня непомерным грузом.

 

Глава 3

Яркий свет, пробивающийся сквозь веки, окончательно выдергивает из сна, в который мне только что удалось провалиться. Назойливый писк встроенного в стену терминала сообщает, что готовый завтрак ожидает меня за дверкой лифта, доставляющего в камеру пищу, точно в соответствии с режимом и меню. Это значит, пора вставать и завтракать. Опять не удалось выспаться. Осталось 56 дней, 56 ночей. Потом я забуду, что такое сон. Но сейчас он мне нужен. Без него я буду слаб. Открыв глаза, вижу, как на видеолинолеуме снова потекли облака и ярко-красный нагретый шар солнца на потолке стал белым. Сощурившись от его сияния, тянусь к сенсорному датчику на стене. Привычным движением нащупав кнопки, убавляю яркость. Спустя несколько секунд на виртуальное светило набегает небольшое облачко и солнце меняет свою яркость, расслабляя мышцы моего лица. Опустив ноги с белой, напоминающей саркофаг кровати, вновь чувствую, что парю в воздухе на огромной высоте, когда сквозь пелену облаков не видно земли. Какие умники решили, что облака на полу и на потолке могут успокоить нервы? Хорошо, что ещё стены оставили обычными. Говорят, что раньше в тюрьмах строгого режима, с приходом видеообоев и высоких технологий, на стены проецировали пустынные пейзажи. Да уж — пытка, что и говорить. Так, пожалуй, можно не исправить преступника, а, напротив, укрепить его в ненависти к людям, запершим его в аду… Ладно, пора заняться йогой, чтобы успеть до начала заседания. Сегодня, после слушания, меня должны перевести под федеральную юрисдикцию. Надо собраться с мыслями. Там будут телевизионщики. Миллионы людей будут смотреть на меня. Если они увидят хоть тень неуверенности в моих глазах, их души наполнятся ядом сомнения, и это может привести к тому, что они совершат ошибку, которую уже нельзя будет исправить. Расстелив на облачном полу коврик, сажусь в позу лотоса и, закрыв глаза, негромко начинаю петь защитную мантру, которую произношу каждое утро вот уже 40 лет:

«Адгурэйнамэ, джугатгурэйнамэ, сатгурэйнамэ, сиригурудэвэ, намэ» . Однажды эта сикхская мантра помогла мне найти гармонию с окружающим миром. Много лет назад, когда я вышел из тюрьмы, мой мозг просто разрывало от неприятия окружающей реальности. Всё казалось неуместным, безысходным, безнадёжным, бессмысленным. Тогда я остался в чужой стране без денег, без семьи, лишённый возможности куда-либо уехать. Следовало выбрать жизненный путь, чтобы двигаться дальше. Существовало несколько вариантов: можно было вернуться к прежним занятиям, стать драгдилером и быстро решить свои финансовые проблемы. Остальных проблем такой расклад не решал. Конечно, я снова мог бы нырнуть в весёлую и беззаботную жизнь трансовой тусовки, клубящейся на берегу Аравийского моря в Гоа весь сезон напролёт. С моими знаниями, навыками и опытом это не составило бы особого труда и не заняло бы много времени. В свою очередь, девушки, алкоголь, наркотики из моих воспоминаний звали и манили меня. Требовалось лишь нанести боевой раскрас на лицо психоделического ниндзя, запастись стафом, оседлать железного ишака и совершить рейд по клубным тылам побережья. Успех гарантирован, ведь мои знакомства и связи, да с учётом отсидки, могут мне лишь придать вес и уверенность, а приобретённый негативный опыт научил осторожности и предусмотрительности. Да, всё это так, конечно… Однако мрачные картины тюремной жизни, стоя перед глазами, говорили: это тупик… Как бы там ни было, на воле, после полутора лет, проведённых в тюрьме Vasco, желание оторваться победило здравый смысл. Дни напролёт я пил ром, курил гашиш, волочился за каждой гоанской тёлочкой, оказавшей мне хоть грамм внимания. Хотелось наверстать всё упущенное удовольствие, упиваясь свободами, отобранными за полтора года, проведённых посреди рая, но за высоким забором с колючей проволокой, в компании преступников. Пожирая, словно голодная собака, все доступные радости и деликатесы, я всё равно чувствовал, что чего-то мне не хватает. Ром давал только похмелье с утра и не приносил той лёгкой беззаботности, что раньше. С гашиша я превращался в психоделический баклажан, лежащий целыми днями на грядке-балконе, овощ, копающийся в причинно-следственных связях своей жизни. С женским полом тоже происходило не так, как раньше, не так, как хотелось бы. После того как моя вторая жена Лена объяснила мне, что она не желает больше быть женой декабриста, я неосознанно стал сравнивать всех своих подружек с ней. Я любил свою бывшую и ненавидел одновременно. Ненавидел за то, что она по-прежнему оставалась во мне, но остальные женщины, увы, не были похожими на неё, и это меня бесило. Я ненавидел себя за то, что, сделав свой квантовый скачок восприятия, за истекшее десятилетие создал гигантскую пропасть в понимании окружающего мира между мной и Леной. За последнее десятилетие я настолько привык к размеренному ритму жизни индийской рыбацкой деревушки, утопающей в зелени кокосовых пальм у горячего моря, что не мог даже представить себя в большом городе. Себя же, тратящего жизнь в бессмысленной суете, проводя ее в лихорадочном и тупом зарабатывании денег, во имя всеобщего потреблятства. Лене в отличие от меня хотелось и нравилось быть на гребне волны суматошного урбана. Но больше всего я страдал от того, что не мог ежедневно обнимать свою дочь. Мы регулярно общались с ней по скайпу, но это приносило мне ещё больше страданий. На воле я находился в статусе «выпущенного под залог», и сколько мог продлиться судебный процесс, никто не знал. Может, пять, а может, ещё семь лет мне запрещено покидать штат Гоа. Я мог, конечно, сбежать, уехать из страны, воспользовавшись вторым, запасным паспортом, но последствия могли быть непредсказуемы. Если бы меня поймали на границе — десять лет тюрьмы были гарантированы. И даже если удалось бы тогда бежать, то суд заочно присудил бы мне лет десять и скорее всего, передал бы дело в Интерпол. Поразмышляв о дальнейшем жизненном пути, я решил тогда, что остаюсь жить в Индии, и будь что будет. Да и выбор предлагался небогатый… Каждое утро, проснувшись с чувством, что живу в аду, каждый вечер я засыпал пьяный и накуренный, с улыбкой на лице, понимая, что на самом деле вокруг рай. Каждый день моё сознание разрывалось светлым и тёмным, то одной крайностью, то другой. В моменты отчаяния я просил всех известных мне богов указать верный путь. Вскоре кто-то из них услышал меня и послал на помощь Татьяну. Она оказалась не только приятной девушкой, но и отличным учителем кундалини-йоги. Спасаясь от сумасшествия и уныния, воцарившихся в моей голове, я перепробовал тогда всё, что мог, занимался различными видами йоги, которые не давали ничего, кроме модного растягивания ягодичной мышцы. Татьяна же показала нечто совершенно иное. То, о чём писали в своих трудах известные йога-гуру, я наконец-то почувствовал на себе. Это была не просто гимнастика, а нечто такое, что успокаивало моё сознание, настраивало на божественные вибрации и направляло помыслы в гуны Благости. Даже приняв «сыворотку гармонии» в 2012 году, я продолжал практиковать йогу всю свою последующую жизнь. Возможно, именно поэтому в 79 лет я выглядел максимум на 50, а чувствовал себя на 30. Моя кожа не была столь гладкой, как раньше, но мышцы всегда были в тонусе и я абсолютно не имел проблем со здоровьем. Слышал, что при рождении каждый получает в дар 20 миллионов нейронов. Затем, в течение жизни, человек ежедневно теряет их от 10 до 100 тысяч. Песчинки сознания, памяти, запечатлённые некогда образы, впечатления, эмоции ежедневно тают, растворяясь в будничной повседневности, как сахар в чае. Возможно, новейшие омолаживающие медицинские препараты помогли мне остаться в хорошей форме, возможно, образ жизни, который я вёл. Но всё же, я считаю, что только кундалини-йога помогла мне настроиться на божественные вибрации, сохраняя мои бесценные нейроны. Надо бы сделать сегодня крию [5]Крийя или крия(в переводе с санскрита «кри»(действие)и «йя»(осознавание) — это древнее учение. Это практика, направленная на пробуждение и развитие сознания. Это процесс очищения, это выполнение, дело, действие, поступок, усилие. Это практикаасан, мудр и бандх. Считается, что крийя, управляемая умом через жизненную силу, является самым эффективным путём приближения к Бесконечному. И благодаря крийя-йоге можно доказать истину, чточеловек — это не просто тело, а бессмертная душа.
для поднятия духа. Мой дух должен быть сегодня на высоте. Сев в асану маха-мудры, я вспомнил, как много лет назад, в 2011 году, просыпаясь в 4 утра, чуть ли не бегом мчался на пляж, где перед рассветом, мы — небольшая группа таких, как и я, потерявшихся на духовном пути странников, пели мантры перед восходом солнца. Мантры, посвящённые абсолюту или же непроявленному богу. Как с появлением светила рассеивался прибрежный туман, приобретали чёткость размытые дымкой горизонты, а новый день нёс свет и тепло. И сейчас, так же как и 40 лет назад, я снова чувствую ту божественную вибрацию, наполняющую моё сознание. Я снова полон сил. Жизнь прекрасна и бесконечна! Я снова уверен в своих силах. Я снова чувствую бесконечность. Я — поток сознания, несущийся в вечность. Я должен спасти как можно больше человеческих душ.

Чем больше людей уйдёт из этого мира до 21 декабря, тем больше шансов повстречать мне того, кого я искал всю свою жизнь, нашёл, потерял и мечтаю снова найти.

 

Глава 4

— Леночка, ну вот, мы снова вместе, — произношу я фразу, которую повторял в своих снах тысячу раз. Глаза моей любимой жены наполняются слезами. Мы молча стоим на пороге моего дома, глядя друг другу в глаза. Она прекрасна! Она выглядит помолодевшей, словно и не было десяти лет, которые пролетели с тех пор, как мы познакомились. Крепко обняв, она, прижавшись своей мокрой щекой к моей, шепчет мне на ухо: «Василь, наконец-то ты вернулся, я так долго тебя ждала!»

Я чувствую, как наши души сливаются в одно целое, наполняя всё пространство вокруг вибрациями любви. Вот она, настоящая любовь! Огромная, невидимая человеческому глазу вселенная снова обрела изначальную целостность. Нет в этой вселенной большего удовольствия, чем ощущать себя её неотделимой частью. Эта вселенная эфемерна, и она пульсирует оргазмическими вибрациями любви. Целую вечность я ждал этого момента.

— Папа, папочка, ты вернулся! — кричит на бегу моя маленькая дочка, с разбега прыгая мне на руки. Маленькое солнышко в нашей галактике снова сияет совсем рядом, излучая те же вибрации, что и мы. Но что это за звук появился там, за гранью слышимого? Что за диссонирующие вибрации появляются в нашей вселенной? Они совсем другой частоты и неумолимо приближаются. Они летят из мрака иной реальности, разрушая и поглощая нашу любовь. Они напоминают глухой стук, несущийся на меня со всех сторон. Лицо моей Лены начинает меняться и стареть на глазах. Неразличимые прежде черты приобретают контраст, становятся резкими, привычные эмоции и интонации неуловимо трансформируются, и вот уже передо мной стоит совсем другая Лена. С перекошенным от злобы лицом, она напоминает ведьму, с которой резко сорвали маску невинного ангела. Моя маленькая дочка тем временем превращается в очаровательную девочку-подростка, выросшую в мгновение ока лет на пять.

— Папа, папочка, не уходи, — отчаянно кричит моя дочь, пытаясь схватить меня за руку. Новый глухой звук, рокот которого проявился откуда-то издалека, нарастает, начинает меня поглощать, неминуемо закручиваясь в спираль. Маленькая рука дочери проходит сквозь мою руку, как через туман, словно я привидение. Я в ужасе начинаю понимать, что растворяюсь, распадаюсь на молекулы, атомы, элементарные частицы. Дальше — гулкая тишина и пустота. Глухой звук затягивает меня в эту пустоту. Наступает мрак. Бомм…Бум…бум-бум…

— Вася, открой дверь. Эй, сколько можно спать? — слышу я взволнованный голос Тюленя, барабанящего в мою дверь.

— Влад, ну что тебе нужно? Ты мне такой сон обломал, — кричу я сквозь закрытую дверь и неохотно, с усилием, открываю глаза.

— Вася, у меня к тебе дело… Открой дверь — это очень важно! — не отстаёт Влад.

Сев на край кровати и сфокусировав зрение, снова вижу обшарпанные стены моей маленькой комнаты. По стенам развешаны полезные вещицы на гвоздиках, несколько выцветших постеров с прошлого сезона, случайные фотографии, пара пестрых квадратиков листков-напоминаний, переживших своё событие-причину. В верхнем углу под потолком паук застыл в засаде. Звено муравьёв-разведчиков на полу прокладывает тропу на кухню: напрасный труд — там ничего не завалялось! Это скромное жильё действует на меня по утрам всегда удручающе, хоть и расположено на самом берегу моря. И почти каждое утро, как навязчивый кошмар, в мои сны, в мою жизнь бесцеремонно, без стука вламывается она… Опять эта реальность! Эта долбаная, зацементированная выдуманными условностями, скованная цепями взаимосвязей, причинно-следственными мостами и окруженная несокрушимыми стенами крепостной логики, высится тюрьма очевидной реальности. Именно её иллюзорная свобода каждое утро соблазнительно маячит перед глазами, ст о ит решёткам век доверчиво распахнуться навстречу новому дню, жизни. Как заманчиво! Выйти из одной тюрьмы, чтобы сразу оказаться в другой?

…Я хочу обратно в сон к своим любимым.

Потянувшись, встаю, убавляю жужжавший всю ночь напролёт вентилятор, накинув лунги, открываю дверь напирающим снаружи лучам солнечного света. Морщась, выхожу на крыльцо.

— Влад, ну зачем ты меня разбудил? Какие могут быть дела, если я ещё не позанимался йогой. Я ненавижу сейчас эту реальность.

— Доброе утро! Разве тебя не торкают эти пальмы, это море, это солнце?

— Слушай, после тюрьмы я ещё не привык наслаждаться жизнью сразу после того, как открою глаза, — поясняю неохотно. — Жизнь во снах меня намного больше устраивает. Проснувшись, нужно несколько часов медитировать или заняться йогой, чтобы эта реальность начала меня, как ты говоришь, торкать… Потом, с какими делами ты припёрся в такую рань? Боюсь, с моим утренним настроением я не смогу сейчас тебя выслушать. Может, зайдёшь через часик или полтора?

— У меня такая информация, что я не могу ждать, — отрезал Тюлень. — Я должен сейчас с тобой поделиться или меня просто разорвёт изнутри. Мы сделали это… Точнее, мы почти сделали это, но результат ошеломляющий!

— Постой, что ты несёшь? — я пытаюсь понять, о чём идёт речь. — И вообще, что с твоим лицом? Такое ощущение, что ты всю ночь с Богом разговаривал, причём прилично устал…

На лице Тюленя действительно отражаются целые бури эмоций и чувств, как обычно, то запаздывая, то опережая сказанное. Он сильно возбуждён и явно не в себе. Не иначе его «мет» удался на славу!

— Да, брат, я был сегодня больше чем с Богом. Я общался со всей вселенной. И общался я с ней на её языке, говорил на языке химических формул. Теперь она во мне. Это восхитительно, это просто непостижимо! — все это Влад выпаливает на одном дыхании, отчаянно размахивая руками, словно дирижирует невидимым оркестром.

— Д-а-а… — озабоченно протянул я в ответ, — похоже, сегодня ваш психоделический высший эшелон потерял одного бойца. По-моему, ты флипанул [6]флипанул — сошёл с ума.
.

Передо мной стоял потерянный Влад с взъерошенными волосами, и по его щекам текли слёзы. Картина, нередко встречающаяся в Гоа. Правда, ветераны вскрываются не каждый день. Умилительное зрелище! Да что там говорить — многие именно за этим сюда и едут. Как? Как все… Долго собираться с духом, накопить денег, обойти все турагентства, сделать все прививки, ждать полгода, набрать целый мешок гаджетов, прибамбасов, тряпок, фенечек, прихватить с собой все свои комплексы и проблемы только для того, чтобы доехать до Гоа обетованного. В первый вечер беззаботно нализаться рома в малознакомой компании, сожрать, вопреки благоразумию, нечто без названия, но имеющее определенную химическую формулу и ВДРУГ ПОНЯТЬ… что всё ЭТО полная херня! И все эти гаджеты, болтовня пустая, заботы-хлопоты и переживания разные — всё полное говно! Почему? Понять не дано никому или, что ещё хуже, наоборот: всё так неумолимо и унизительно ясно, что даже и видеть всё это противно до тошноты. Не столь даже важно: посетили подобные мысли до или после спонтанного «прозрения» — важно, что теперь они никуда не денутся! Главное — впереди: как теперь относиться к вывернутой реальности и полученному уроку. Это, в двух словах, и называется «вскрыться». Сколько было их, заблудившихся в лабиринтах собственной правоты и невежества, потерявшихся навсегда в дюнах приветливых пляжей Гоа? Сколько будет ещё тех, кто наивно принимает за откровение чувства восторга и ужаса перед величием вселенной, живущей внутри каждого из нас, а за собственное просветление — искреннее дружелюбие завсегдатаев местных виски-баров.

Сколько сюда приедет и тех, кто за новогодней мишурой, трескотнёй петард и шутих, сладким дымком гашиша и лёгкими утренними похмельями пропустят главное, за чем приезжали — Индию. Но, пока вскрываются приезжие на этих берегах, значит, магия места работает, а как и почему это происходит — вопрос второстепенный…

— Вася, ты не понимаешь! Мы сделали такой наркотик, который перевернёт весь мир. Сегодня ночью я опробовал его на себе. Эффект невозможно описать словами. — Тюлень закатил блаженно глаза. — Этот препарат открывает доступ к тем областям нашего мозга, которыми человек никогда не умел пользоваться. Я чувствую единение со всей вселенной! — счастливо улыбаясь, торжественно сообщил мой друг.

— Слушай, подобное любой испытывал хоть раз, когда закидывался кислотой или «димычем»… Это нормальное явление! Ты пошёл бы, поспал, — посоветовал я. — К вечеру тебя бы попустило, и единство со всей вселенной в придачу снова вернулось бы на своё место.

— Нет! — расплылся Влад в широкой радостной улыбке. — Это больше никуда не уйдёт. Парни из «псай революшен груп» испытали его на неграх, и на себе уже две недели назад. Действует этот препарат всего лишь пять минут. А принимается всего лишь один раз. Больше он тебя никогда не торкает. Точнее, больше никогда не отпускает. Эффект, словно ты вылупляешься из кокона гусеницы и становишься бабочкой. Обратного пути в гусеницу нет. В Европе и в Японии уже началось что-то невообразимое. Об этом мало кто ещё знает, но наши ребята смогли накормить этим препаратом несколько крупных военных чинов, политиков и чиновников. Результат ошеломляющий! Это напоминает эпидемию. Я чувствую единение со всеми людьми, которые открыли для себя новые возможности собственного мозга при помощи этого препарата. Мы назвали его «сыворотка гармонии». Скоро не останется никого на этой планете, кто не попробовал это вещество. Оно берёт контроль над всеми людьми. Вот, держи капсулу и съешь её прямо сейчас. Ты в любом случае получишь свою дозу с водой или с какими-нибудь продуктами. Этого уже не избежать. Наши люди есть почти в каждой стране. В ближайшее время большая часть населения планеты поймёт, кто они и в чём их предназначение в этом мире. Психоделическая революция пошла в наступление. Не бойся, Вась, доверься мне, съешь эту капсулу и через пять минут ты поймёшь, что я не сумасшедший.

Говоря это, Влад не переставал улыбаться, а от возбуждения его слегка потряхивало.

На меня действительно смотрел совершенно новый Влад. Абсолютно ясно, что он сегодня «вскрылся». Но при его опыте и психоделическом стаже, это практически невозможно. Привычно сумасшедшие глаза этого человека излучали какое-то тепло. Ощущение, что на меня смотрел не торчок Влад, а как минимум Далай Лама. В его взгляде было столько любви и сострадания, что я словно загипнотизированный протянул руку и, взяв у него маленькую капсулу, отправил её сразу в рот.

— Ты бы присел, Вась, на матрасик. На пике прихода ты на секунду можешь отключиться, — ласково присоветовал он.

— И чего мне ждать? На что похож этот приход? — спросил я, подкладывая оранжевую с вышитым знаком «ОМ» подушку под голову.

— А ничего не надо ждать, как всегда… Скоро, через несколько мгновений ты наконец-то станешь ЧЕЛОВЕКОМ!

В голосе его слышалось торжество. Присев рядом, Влад посмотрел мне в глаза, и я успел рассмотреть его лицо совсем близко. Это был Влад и одновременно не он. Что-то новое появилось в нём. Его взгляд, даже глаза стали другими.

— Давай, прощайся со своими старыми контурами восприятия. Выбрось на свалку устаревшие схемы мироустройства, дряхлые сундучки житейского опыта, набитые бесполезным барахлом из прошлой жизни. Больше ты никогда не будешь одомашненным приматом. Посмотри на этот мир последний раз глазами обезьяноподобного человека!

— А чего это сразу обезьяноподобным? Я всё-таки тоже триповал когда-то и расширял своё сознание, — обиженно отозвался я, вспомнив, как Влад кричал на меня несколько дней назад, называя лохом.

— Бро, — примирительным тоном посоветовал Тюлень, — доверься мне, помолчи и просто посмотри на этот мир. Препарат начинает действовать — по тебе уже видно.

Откинувшись удобнее, я обратил своё внимание на пальму, растущую возле развесистого мангового дерева. К стволу прибита фанерная табличка-указатель. Кривыми печатными буквами явно какой-то индус, видимо, владелец дома, старательно вывел синим маркером: «Педро вилла-exchenchmaney». Ничего удивительного! Многие жители Арамболя, как местные, так и приезжие, использовали пальмы, обклеивая их объявлениями о различных услугах. Кто-то продаёт байк, кто-то предлагает массаж, целительство, кто-то ищет потерянных животных. Объявления на английском, хинду, иврите, русском языках, рисунки, фото, цифры. Эта пальма, так же как сотни, тысячи других деревьев, столбов, заборов и стен по всему миру, обмотана скотчем, с которого свисает бахрома из десятка разных рекламных бумажек. Вся эта пестрятина трепетала, шевелилась на ветру сотней бабочек, притягивая взор ритмом синхронных движений. Внезапно где-то в глубине моего сознания постепенно стали нарастать ощущения, сходные с первыми волнами прихода от ЛСД.

Но что-то было по-другому. Медленно и незаметно цвета окружающего мира стали меняться. Всё живое вдруг стало наполняться каким-то свечением с приятным оттенком. Этот оттенок был почти неуловим, но непередаваемое ощущение внутри пульсировало и продолжало нарастать. Одновременно, валяющаяся на тропинке возле моего дома пустая пластиковая бутылка из-под «колы» стала излучать такой отвратительный серо-коричневый тон, что меня чуть не вырвало.

С моря сквозь пальмовую рощу исходил тёплый приятный свет, что захотелось плакать от счастья. Этот свет исходил от каждого живого растения. Точно такие же чувства испытывал я давно в детстве, когда в детский сад за мной приходила мама чуть-чуть раньше, чем обычно. Я помню, как обнимал её за шею и чувствовал мамину любовь. Тогда я ощущал себя самым счастливым человеком в мире. И сейчас чувства, переполняющие меня, были похожи на ту материнскую любовь, только исходила сейчас эта любовь от всего живого. Каждый листок, каждая букашка излучали ЭТО! И только следы деятельности человека, пронзали сознание болью. Хотелось тотчас же сорвать все прилепленные наспех объявления и эту дурацкую табличку с пальмы. Хотелось собрать весь мусор, как обычно, валяющийся возле тропинки, потому что эта картина вызвала неприятные ощущения внутри, где-то в душе. Чувство любви к окружающему миру так стремительно разрасталось, что я прикрыл глаза, чтоб не видеть, как трепыхается от ветра на ветке старый пластиковый пакет, и издал лёгкий стон. Я чувствовал, как всепоглощающая любовь пульсирует в моём теле. Я всё сильнее и сильнее ощущал эти пульсации, они были в каждой клеточке моего тела. Я почувствовал, как сливаюсь с ритмом космического пульса, оказываюсь в другом измерении, где больше нет ни форм, ни богов, ни личностей — лишь безграничное блаженство. Сквозь полузакрытые веки я стал видеть, как окружающие предметы сделались текучими и заструились. Они излучали раскалённый добела свет, мерцали, искрились, вспыхивали электрическими разрядами. Тело стало невыносимо тяжёлым и внезапно распалось на молекулы. Разум блуждал растерянный, исследуя залитые ослепительно ярким светом фантастические пейзажи. Время остановилось, замерло словно вкопанное, а меня силой инерции отбросило в далёкое прошлое. Я видел, как земная кора нашей планеты, окутанная клубами едкого пара, медленно остывает, размывается нескончаемыми потоками воды под всполохи зарниц и громы вулканов. Ил, покрывающий почти всю планету, излучает такую же любовь, что и мать к своему ребёнку. Тысячи ударов молний окутывают светящимися разрядами всё видимое пространство. Я видел, как образуются аминокислоты в местах соприкосновения ила с энергией плазмы. Несметное количество белковых молекул начинает расти и развиваться везде, где есть вода, тепло, кислород, углерод. Появляется протоплазма. Я видел самые первые клетки. Каждая невероятно красива и гармонична. Я чувствовал себя частью этих клеток. Каждая клетка сворачивается в спираль, записывая все уникальные сочетания пространства и времени на языке молекул, атомов, все невероятные и немыслимые сочетания, отправляя в вечность зашифрованный самой природой секрет возникновения жизни. И вот я — код ДНК, расплетающий многоклеточные эстетические решения. Я ощущаю радость жизни, которую чувствуют любые беспозвоночные. Я вижу, как божественно красиво формируется мой позвоночник, жабры, чешуя. Я слышу музыку древних эмбриональных приливов, глухо рокочущих в ритме жизни. Я вытягиваюсь, извиваюсь и ползу, плыву, ощущая мышечную силу млекопитающих. Выйдя из тёплого океанического бульона, осваиваю сушу, вижу, как на моём теле появляется шерсть. Пятнадцать тысяч поколений австралопитеков неторопливо трансформируются, эволюционируют. Вот шагают кроманьонцы. Я ощущаю всех человеческих предков и проживаю их жизни. Мужчины и женщины, которые когда-то рождались и любили, боролись и умирали. Уродливые и прекрасные, сильные и слабые, отважные и трусливые, жадные и щедрые, злые и добрые, глупые и мудрые, низкие и благородные. Все они — теплокровные, потные, вонючие, стойко борющиеся за свою жизнь приматы, появившиеся из нескончаемой цепочки превращений и метаморфоз, чтобы на мгновение увидеть свет солнца и передать эстафету — бесценное пламя жизни. Проникнув в клеточную память, двигаясь вдоль спирали ДНК, я увидел всю историю эволюции человека и устремился в будущее. Картины, возникающие у меня в сознании, поражали воображение. Всё повторяется снова и снова, чуть-чуть иначе, но суть остаётся прежней. Это божественное чудо, как я из животного превращаюсь в божественную сущность. Всё дальше и дальше меня затягивает будущее. Вот я вижу, как гибнет планета, а с нею — вся человеческая раса. Все усилия прежних поколений рушатся последним волевым деянием Создателя.

Открыв глаза, я увидел, что мир остался без изменений. Он был тем же, но что-то странное произошло с моим сознанием. Моё «Я», которое привычно ощущалось внутри, словно вышло за границы тела. Такое ощущение, что «Я», бывшее только моим, растворилось во всём живом, окружающем меня пространстве-времени.

Я огляделся. Один вид обклеенной объявлениями пальмы вызвал неудержимое желание сорвать эти бумажки, словно они приклеены к моей руке. Пластиковый мусор, валяющийся вдоль красной глиняной тропинки, вызвал просто аллергический зуд где-то внутри моей головы. Рядом со мной сидел Влад и лучезарно улыбался.

— Сколько прошло времени? — спрашиваю я. Кажется, что прошли… тысячи лет.

— Вася, ты закрыл глазами всего на мгновение!

— Влад, я чувствую, что у тебя затекла спина. Возьми подушку, тебе она сейчас больше нужна, — заботливо произношу я, удивляясь своим мыслям и словам.

— Не удивляйся, — понимающе кивает друг в ответ. — Теперь все, кто пробовал этот препарат, будут чувствовать друг друга и заботиться об окружающих. И это состояние больше никогда не пройдёт. Тысячи наших исторических предков передавали из поколения в поколение свой «спящий» мозг, пользуясь лишь доступными «разбуженными» областями. Все это в надежде, что когда-то наше сознание достигнет необходимого уровня и проснется, когда будет готово принять этот дар Создателя. Сегодня ты открыл этот дар. Ты, наверное, успел увидеть катаклизмы будущего? Приближается пророчество индейцев майя, но мы можем спасти себя и других. Мы не должны терять время, наши духовные братья уже действуют по всему миру.

 

Глава 5

— Заканчивай свою гимнастику! Заседание суда начинается через пять минут, — заполнив образовавшуюся после медитации комфортную пустоту в моей голове, произносит всё тот же охранник с монитора на стене. Порой мне кажется, что охранник — лишь качественная голограмма, подобная тем, которыми забиты сейчас все теле- и видеоканалы, рекламные ролики… Кто его знает, всё может быть.

— Всё нормально, Суреш. Я, хоть и медитирую, но всё помню, — отзываюсь я. Поднявшись с силиконового коврика, беру с изголовья кровати белое махровое полотенце, иду в душ. Струи тёплой воды, текущей по моему телу, окончательно смывают чувство неуверенности в своих силах.

Вспомнив эту же тюрьму сорок лет назад, невольно улыбаюсь. Да, условия заключения значительно изменились за эти годы. Не верится уже, что когда-то я вынужден был поливать голову водой из грязного общего бака черпаком, используемым всеми двадцатью пятью заключёнными моей камеры. Обычно, этот черпак использовался с целью подмывания жопы. В те далёкие годы четверть населения всей планеты имела опыт пребывания за решёткой. Сегодня людей с серьёзными отклонениями от общественной морали или потерявших контакт с КР заключают в одиночные камеры. Вообще это такое редкое явление, что все двенадцать человек, находящихся в заключении по всему миру, знают друг о друге через новостные каналы. Размышляя, не спеша вытираюсь стерильно чистым, пушистым полотенцем. Ход моих мыслей прерывает лишенный эмоций женский голос, сообщая из громкоговорителей, скрытых под потолком камеры:

— Василий Караваев, вы вызываетесь в виртуальный зал заседаний. Дело № 71 об «Умышленном отключении от КР», статья 97(а). А также слушания по статье 103(а, в) «Организация деструктивной секты» и статье 101(с) «Пропаганда самоубийства».

— Одну минуточку, я уже иду, — спокойно отвечаю потолку. Одеваю белую чистую рубашку и оранжевые конопляные брюки, выхожу из душевой комнаты в камеру. Там, под потолком уже несколько минут терпеливо ждёт моего появления и имплантированного мне под кожу чипа, миниатюрный видеодатчик с чувствительным сенсором. Двадцать четыре часа в сутки он направлен на мою голову, фиксируя каждое мое перемещение внутри камеры, изменения температуры тела, кровяного давления, отмечая всякий всплеск нейронной активности мозга. Я заперт в огромном томографе, напичканном всевозможной электроникой, автоматикой, охраняемый вертухаями, и обвиняемый виртуальными прокурорами. Ну, здравствуй, прекрасный новый мир! Осталось лишь одно место, куда не может заглянуть коллективный разумный брат. Душевую комнату, совмещенную с туалетом, оставили свободной от видеонадзора, по закону о правах человека. Выйдя из душевой, вижу на экране большого, в половину стены, монитора лицо судьи. С судьёй мне повезло. Она смуглая молодая женщина лет тридцати, с индусскими чертами лица. Голубые глаза и светлые длинные волосы делают её внешность довольно необычной. Редкий окрас, нестандартный экстерьер, — мимоходом подумалось мне. Я приветливо улыбнулся своей 3D-собеседнице. Она, расценив мою улыбку как приветствие, кивнула в ответ и произнесла официальным тоном, обращаясь в камеру:

— Заключённый Караваев Василий, приносим вам извинения за столь длительное нахождение в статусе подозреваемого. За истекшую неделю Международная полиция подготовила ваше дело для перевода под собственную юрисдикцию. Я также рассмотрела собранные следствием материалы. Статьи, согласно которым вы обвиняетесь, находятся вне моей компетенции. Прошение о переводе вашего дела в международный суд удовлетворяю. На датчике, сканирующем отпечатки моих пальцев, над кроватью, заморгал зелёный индикатор и появилась надпись — «Интерпол». Экран монитора разделился на две части. В одной появился общественный обвинитель, а в другой — новая судья. Она была практически копией предыдущей, только кожа её лица была значительно темнее. Обвинителем оказался обычный китаец, точнее его кибер-голограмма. Живых представителей власти давно уже не существовало. КР представлял через киберслужащих интересы всех людей планеты. Поправив очки на своих щёлках-глазах, обвинитель взял электронную папку со стола перед собой.

— Я, от лица всех наций, обвиняю Караваева Василия, русской национальности, 1973 года рождения, согласно статьям 97(а), 103(а, в) и 101(с), произнес он для меня на русском, несмотря на то что я, так же как и все, знал практически все основные языки. — Уважаемая судья, преступление, содеянное обвиняемым, считается настолько тяжким, что выходит за рамки предусмотренного международным правом максимального наказания. Мы считаем, что пожизненного заключения недостаточно для этого человека. Наша планета потеряла более двух миллионов человек из-за смертей, причиной которых стали многочисленные самоубийства, вызванные деятельностью полумистической деструктивной секты, возглавляемой этим человеком. Ваша честь, мы обращаемся к вам с просьбой, ввиду исключительности совершённого преступления и в связи с тем, что подсудимый, представляющий социальную опасность, категорически не желает раскаиваться в содеянном, заменить наказание пожизненным заключением, на высшее наказание — смертную казнь через электрический стул.

— Я рассмотрю ваше прошение, уважаемый обвинитель. Но сейчас я хочу спросить обвиняемого, считает ли он себя виновным? И если считает, то желает ли он раскаяться?

Судья, поправив свои длинные светлые волосы и откинувшись в большом мягком кресле, внимательно принялась рассматривать моё лицо на экране своего монитора. Выдержав паузу, судья бросила взгляд в сторону и продолжила. — В деле отмечено, что обвиняемый отказался от услуг общественного защитника. Верно ли это? Желает ли обвиняемый высказаться в свою защиту?

— Да, ваша честь, я действительно не нуждаюсь в защите, так как по основной части предъявленных обвинений признаю себя виновным, — расположившись удобно в тюремном кресле, отвечаю я, беру записную книжку, раскрываю ее на заложенной страничке и продолжаю. — Я признаю себя виновным по статье умышленное отключение от КР. Я частично признаю себя соучастным в организации деструктивной секты и не признаю себя виновным по статье о пропаганде самоубийства. С учётом тяжести совершённых мною преступлений, ходатайствую о назначении высшей меры наказания, а именно — смертной казни, ваша честь! Благодарю.

 

Глава 6

Музыка, рвущаяся из огромных динамиков клуба «Вест энд», сотрясает всё пространство округи Солигао. Звук ощутимо давит даже на парковке возле входа. Давно я здесь не был. Более двух лет, наверное. Последний раз, когда мы «сварили» в моей лаборатории МДМА. Тот символичный день белого кристаллического ветра, по майянскому календарю, наверное, запомню на всю жизнь. Неудивительно! Тогда, довольный, с утра удолбанный в хлам, я возвращался именно из «Вест энда» домой, в компании трёх гоанских волшебниц. Откуда мне было знать, что спустя три дня меня арестуют и посадят в тюрьму? Не думал я и в тюрьме, что ещё раз попаду по собственной воле сюда, в ночной клуб, где за психоделической транскультурой стоят продажные копы и работающие на них драгдилеры.

Заплатив пятьсот рупий в кассе, протягиваю крепкому и высокому индусу на входе билет. Кто бы мог представить всего лет пять назад, что в обозримом будущем мне придётся платить за вход на трансовое мероприятие. Тогда я был абсолютно уверен, что таким активным транс-персоналиям, вроде меня, полагался свободный вход как минимум. Более того, нам должны доплачивать за то, что мы поддерживаем эту культуру и всякий раз приводим с собой на пати несколько туристов. Сколько денег здесь оставили мои друзья-турики за все предыдущие годы? Наверное, хозяин клуба, возле джипа которого я припарковал свой байк, потратил на свою престижную тачку не меньше, чем принесли ему мои знакомые туристы за эти годы. Сколько денег здесь потрачено на наркотики и алкоголь — не счесть! Всё меняется, и сейчас уже нельзя пройти в клуб как раньше, со словами: «…Это моя трансовая культура. Трансовый танцпол — мой дом. Я никогда не плачу за вход». Сейчас на мои вопросы охранникам: «Кто же будет сюда ходить, если мы, живущие здесь фрики, не будем приводить к вам сотни туристов» — мне просто ответят fuckoff.

Всё свершилось очень просто и быстро. Полиция взяла под контроль единственные два с половиной клуба, работавших на побережье. Остальные поп-хаус забегаловки в счёт не идут, их просто не с чем сравнивать. В итоге, хозяева этих заведений, в отсутствие конкуренции, сами позабыли времена, когда обитающих в Гоа фриков пропускали на вечерины бесплатно. Стихийные бесплатные транс-пати в джунглях, несмотря на строгую конспирацию и достаточное удаление от спящих аборигенов, разгонялись при помощи бамбуковых дубин силами полиции. После конфискаций аппаратуры, с последующей сдачей в «аренду» бывшим её же владельцам, разбежавшихся по гоанским деревушкам трансеров снова загоняли в коммерческие клубы под крыло прочно обосновавшейся там наркомафии, сросшейся с полицией, судами и капиталами. Результат подобной «частно-государственной монополии» не заставил себя долго ждать: без видимых, казалось бы, причин выросли цены на входные билеты в клубы, на наркотики, на аренду чего угодно… Так ведь в этом нет ничего удивительного. Все хотят в райском местечке быстро срубить куш и уйти на «заслуженный отдых». И тянутся со всей Индии переполненными поездами целые семьи на заработки в весёлый богатый штат. Каждый везёт что-то на продажу. Кто барабаны, кто камушки, кто шелка, кто гашиш. Те, что прежде торговали сами, на свой страх и риск, нынче трудятся на благо ближайшего участка полиции и родственников местных политиков, отстегивая жирную долю. Эти запачканные полицейскими деньги идут дальше, в грязные руки депутатов и сенаторов, но уже без посредников. Обычная демократическая схема! Она же — худшая форма тирании, по мнению Платона. Можно было бы даже гордиться тем, что, покупая нелегальный порошок, заодно содержишь местное отделение полиции и несколько богатых и высокопоставленных семей. Однако всех крыс, кротов и шакалов не накормишь. Вот и приходится организаторам и управляющим этого балагана повышать цены и расширять дилерскую сеть. Конечно, все это давно известные факты и досужие домыслы, но ведь мало кто задумывается о причинах и последствиях малозначительных событий, вызывающих снежные лавины в горах. Знаменитый «Эффект бабочки» — детский лепет на фоне абсурда, предлагаемого нам действительностью. Казалось бы, очевидно, что законы пишут именно те, кому это выгодно. Значит, существуют и те, кому такие законы, ну вот как… серпом по яйцам, или веслом! Логично допустить, что подобные законы направлены против тех, кому они не выгодны… А кто они такие, где они? Может, мы? Получается, если «абстрактное» государство принимает закон, ограничивающий мои права и затрагивающий мои интересы (а ведь это ключевые демократические понятия), то чьим-то другим интересам это отвечает. Тем самым оно противопоставляет нас, наши интересы друг другу. Мы становимся заочными конкурентами-врагами, следовательно, будет благом уничтожить меня или подавить во имя сохранения суверенитета, то есть полноты власти. Так получается, что нечто, существующее на бумаге в виде конституций, законов, социальных институтов, финансовых схем, знамён, гимнов обязывает меня защищать ЭТО нечто, ценой своей жизни, оставляя за собой право в ответ уничтожить меня самого. И это нечто, само, будучи эфемерным, материализуется на моём пороге в виде полицейских, банкиров, жуликов всех мастей, говорящих голов в телеящиках, запугивает, устрашает, преследует, склоняя к повиновению и сотрудничеству. Воистину, демократическое государство третьего мира — глиняный колосс с руками по локоть в крови, стоящее по пояс в дерьме, божество-молох, пожирающий своих собственных граждан во имя наживы узурпаторов — коррупционеров. Ха, какой пафос! — ухмыляюсь я про себя. Настоящая тюрьма здесь, а не Vasco. Vasco— лишь временный изолятор, тюрьма в тюрьме! Но пока что из общей тюрьмы побег невозможен, по крайней мере, в физическом смысле…

В навалившемся грохоте мощных акустических систем стало трудно размышлять. Ноги, руки начинают непроизвольно ловить ритм, заставляя пританцовывать на ходу. Пройдя по тропинке мимо беседок-чилаутов, я не увидел ни одного знакомого лица. Раньше здороваться с приятелями-тусовщиками можно было начинать при входе в клуб. Каждому третьему я протягивал руку или приветствовал на расстоянии кивком головы. Сейчас вокруг были абсолютно новые люди, которых я никогда не видел раньше. Большинство теперь составляли нувориши-индусы. Последние годы в их среде популярность курортного Гоа стремительно росла. Мировая же популярность транс-культуры этот интерес лишь подогревала. Внешний вид, манеры общения, поведение этих посетителей не имели ничего общего с трансовыми тусовщиками. Новые псевдотрансеры чувствовали музыку неглубоко, она была для них скорее модным атрибутом или разновидностью диско-хауса. Вряд ли кто-нибудь из них слыхал про Тимоти, Лири или Уилсона, а само словосочетание «психоделическая революция» способно вызвать у них ступор. Почему же все-таки транс? Наркотики-психоделики? Не в них, разумеется, дело. До них были мессии, революционеры, террористы, хиппи, рок, панк, секты всех цветов радуги. Суть в том, что любое культурное, общественное явление, новация, способные объединить какую-то группу людей не на основе соподчинения и без участия или санкции фискально-карательного аппарата — есть заклятый враг системы, основанной на личной выгоде, тотальной власти и лжи. Пока революция не станет инструментом господствующего режима, она — незаконна! Как нас примитивно разводят… детский сад!

Прохожу к центральному танцполу. Индус-диджей за пультом, кривляясь в модном «арэнбишном» стиле, сводит жёсткий дарк-транс. Площадка заполнена и представляет собой ужасающее зрелище! Большинство присутствующих выглядит как банда сторчавшихся джанков, зависших на рождественской криминальной разборке. Нервно, конвульсивно дёргаясь в однообразном жестком ритме «дарка», эти «трансеры» напомнили мне живых мертвецов из фильмов ужасов восьмидесятых годов прошлого века. Транс-хоррор тудей выглядел так же нелепо, как и зомби-трэш прошлого века: индусы, обнюхавшись местного палёного кокса, пускали слюни, не сводя глаз с девушек, да пялились в упор на редких, но всегда привлекательных молодых русских фричек, залипших в Гоа. На мэйне завывает потусторонними голосами очередной дроп-сет, рассыпаясь дробью синтетических эффектов и лазерных лучей. Знакомых мало. Общая энергетика танцпола показалась мне негативной. Мрачновато. Да и как можно весело проводить время под музыку, вызывающую столь мрачные ассоциации?

— Василий, это ты? — услышал я знакомый голос. Обернувшись, увидел Андрюху Ананаса, старого трансового товарища.

— О! Андрюха, как же ты изменился? Что произошло? Ты стал худющим как Кащей Бессмертный. Совсем не ешь, что ли?

— Всё нормально, Вась, уже поправляюсь. Набрал за последнюю неделю пять кило. Я уже два месяца не торчу.

— Неужели, Андрюх, опять героин?

— Да, Вась… — ответил, слегка смутившись, Ананас и виновато опустил глаза. — Пока ты в тюрьме сидел, два раза я от передоза чуть коньки не отбросил. Вот, недавно месяц в больнице пролежал. Надеюсь, больше не затянет меня это болото, вздохнул он, поправив дреды, затянутые на макушке.

— Да, уж Андрюх… С такой музыкой, что сейчас в моде, только на гере и торчать — мне кажется, она для тех, кого в жизни больше ничего не радует.

— Фулон, Вась, нынче не в моде.

Ананас с облегчением соскочил с «хмурой» темы разговора и затараторил, выпаливая свежие новости клубной жизни.

— Тамир с утра фулон обещал поиграть. Ты, кстати, видел его? Он в чилауте с Ди-ди и сумасшедшей Псю. Не боишься, Вась, здесь тусить? Клуб ведь крышует драгполиция. И, я слышал, у тебя проблемы в отношениях с Псю и её Муртиняном? Они оба ведь сейчас здесь.

— Всё нормально! Ты, наверное, слыхал, что я в тюрьме книгу написал? Так вот, прежде чем издать её в бумажном виде, я на фэйкбуке размещал первые главы. Некоторым кое-что не понравилось, особенно правда. Псю вообще грозила расправой, если я некоторые главы и эпизоды не уберу. Возмущались они первое время, всё пыхтели, да поняли видно, что глупо на писателей обижаться. А если остались какие недоговоренности, так сейчас и поставим все точки над «ё». Пойдём, Андрюх, в чилаут, я тебя и всех старых товарищей кокаинчиком угощу. Такого качества никто ещё здесь не пробовал. Думаю, попробовав его, все позабудут какие-либо обиды на меня. А ты, сделав одну дорожку, навсегда забудешь про героин. Ананас пожал в ответ плечами, рассеянно улыбнулся, и мы, пробираясь сквозь клубную массовку, утробный трансовый пульс, запахи, диалоги, мельтешение, затопали вверх по лестнице к бассейну и чилаут-зоне.

— Привет, Тамир! — улыбаясь, произнёс я, положив руку на плечо самому известному русскому трансовому диджею.

— Оп-па! Какие люди! Гоанские уголовники к нам пожаловали? Присаживайся, давно я тебя не видел. Научишь меня по индийской фене б о тать? Как поживаешь, Вась? Садись, вместе чилум покурим. Давно тебя не видно было. Ты как на волю вышел, так пропал куда-то. Где обитаешь-то?

Сидящие на кожаном диване два индуса слегка сдвинулись в сторону, указав мне знаком на то, чтобы я присаживался рядом.

— Да никуда я, Тамир, не пропал. В Арамболе живу. Книгу свою дописывал, вот и не появлялся нигде.

— Понятно всё с тобой, — усмехается идол русской транс-культуры. — А как насчёт долга? Ты, наверное, пришёл долг отдать. Два года уже на тебе 500 баксов «виснет». Помнишь?

Сев рядом на стул, Андрюха-Ананас внимательно поглядывает то на меня, то на Тамира, ожидая развязки нашей беседы, в надежде на халяву разнюхаться кокаином.

— Да, Тамир, я хочу тебе сегодня отдать долг, — невозмутимо подтверждаю я. — Два года назад ты мне дал эти деньги, чтобы я помог оформить тебе пятилетнюю визу. Но благодаря твоему пушеру Диме-Лаки, я попал в тюрьму и не мог их вернуть тебе.

— Слушай, Вась, не начинай только свои эти разборки. Никакой, блядь, Дима, не мой пушер, — раздражается Тамир. — Да, он когда-то работал на меня, но у него с мозгами стало не в порядке. Я тебе это уже говорил по телефону. Так что, давай не будем больше возвращаться к этой теме. Я тебя не сдавал полиции. Если хочешь, я ему сейчас позвоню, он подъедет, вот и разберёшься с ним.

— Не сейчас, Тамир, позвонишь ему чуть позже. У меня есть кое-что для тебя — целый килограмм чистейшего кокаина. Уверен, такого качества ты никогда не пробовал. Услышав слова: «килограмм» и «кокаин», подозрительные индусы с одинаковыми усами насторожились. Впрочем, вся компания, собравшаяся вокруг стеклянного столика, превратилась в слух.

— Во, как?! Не зря ты, Вася, наверное, в тюрьме отдыхал…

Тамир пересел на соседний стул и с серьёзным видом уставился мне в глаза, словно пытаясь там что-то прочесть.

— Та-ак… — протянул он задумчиво, продолжая сканировать выражение моего лица. — Я надеюсь, что ты весь килограмм сюда не принёс?

— Не переживай, Тамир, я хоть и по своей глупости в тюрьму попал, но я не конченый идиот — захватил с собой грамм пятьдесят на пробу. Сейчас разнюхаемся, заценишь.

— Вэй, марати-чатрапати, какие люди пожаловали! — слышу знакомый еврейский акцент моего бывшего сокамерника Ди-ди.

Повернувшись, вижу сияющего израильтянина и мрачную сумасшедшую Псю, держащую за локоть своего мужа Муртиняна. От такой наглости с моей стороны она слегка приоткрыла рот, не зная с чего начать разговор. Ведь я находился сейчас в их вотчине. Поднявшись с дивана, я обнял своего тюремного друга и приготовился вступить в безумный диалог с Псю, которого она, видимо, так давно ждала.

— Ну что, писатель, видимо, пришло время объясниться тебе передо мной за твои писанины. Значит, с твоих слов мы все тут ссученные драгдилеры, а ты белый и пушистый?..

— Стой, стой, Псю, — встав между нами, сказал вдруг Тамир, пытаясь на корню погасить не разгоревшийся ещё конфликт. — Псю, успокойся! Васо сам пришёл сюда и говорит, что у него есть килограмм кокаина. Он хочет нас сейчас разнюхать и говорит, что такого качества мы ещё не пробовали. Ну?

Услышав любимое слово, да ещё с добавкой килограмм, Псю мгновенно изменилась в лице. Переведя своему мужу, то, что сказал по-русски Тамир, она, подвинув к столикам три пустых стула, села, молча глядя то на меня, то на Тамира.

— Хорошо, Вась, давай сначала попробуем, что у тебя есть, но учти, тебе всё равно придётся отвечать за свои слова. Ты в своей книге написал, что Муртинян кого-то сдавал полиции. Вот и объяснишь нам, откуда у тебя такая информация, — нервно подёргивая веком, наконец нарушила молчание Псю, скручивая из сотки баксов трубочку.

— Если я, Вась, тебя правильно понял, ты решил поиграть по-взрослому? — подмигивая Муртиняну, произнёс Ди-ди. — Я тебе ещё в тюрьме говорил, что торговать надо по-взрослому, килограммами, а не граммами. Видимо, до тебя, наконец-то, дошло.

— Да, Ди-ди, я всё понял, что ты мне говорил. Сейчас ты будешь приятно удивлён тем, что я дам тебе попробовать. Прямые поставки из Колумбии. Это тебе не дерьмо, что здесь продаётся, привезённое в жопе неграми. Люди, которые стоят за мной, могут привезти сколько угодно.

Услышав мои слова, Ди-ди, Тамир, Псю, Муртинян и двое индусов, похожих на полицейских в штатском, переглянулись. Напряжение за столиком резко подскочило. Я отлично это почувствовал! В каждой паре глаз я увидел мгновенно вспыхнувший дьявольский огонёк, словно у хищников при виде лёгкой добычи.

Держась как можно спокойнее, достаю из кармана пластиковый пакетик и высыпаю здоровую горку белого порошка на стеклянную поверхность стола.

— Надеюсь, Вась, это не та же подделка, что делал Витька из новокаина с амфетамином? — осведомляется Псю, не отводя глаз от горки порошка, которым можно нанюхать половину танцпола.

— Псю, не парься, историю про Витькин фэйк, мне не забыть никогда, — ухмыляюсь в ответ. — Это самый чистый кокос, который ты когда-либо пробовала. Вот тебе карта, нарежь дороги и всё поймёшь сразу, вопросов больше не будет никаких.

Ловко орудуя пластиковой карточкой, Псю проворно отделила от большой горки маленькую и положила на фарфоровое блюдце стоящее рядом с чашкой. Затем подержав блюдце над горящей свечкой, она молча дождалась, пока лишняя влага испарится. Высыпав на стол подсушенный порошок, она элегантно нарезала несколько длинных и толстых дорожек.

— Ну что, Вась, твой кокос — ты первый, — протянув трубочку из сотки, говорит Псю, недоверчиво вглядываясь в моё лицо.

Занюхав ближнюю к себе дорожку, протягиваю скрученную купюру Тамиру. Тот, в свою очередь, внимательно изучает мою реакцию. Через минуту на столе не остается ни одной дорожки.

Семеро непростых человек, шмыгая носами, не переставая смотрели, то на большую горку белого порошка, небрежно высыпанную на стол, то на улыбающегося меня. Они смущенно улыбались, поймав чей-то случайный взгляд. Поводили нетерпеливо плечами, ожидая прихода. Прошла минута. Все! Ни у кого из них не было теперь иного выбора, не осталось ни единого шанса что-то изменить в своей судьбе. Кокаин, смешанный с сывороткой гармонии, медленно, но верно растворялся в крови сидящих вокруг стола.

— Хороший кокаин! — закрыв глаза, произнесла Псю и издала лёгкий стон.

Лица моих будущих духовных братьев, удивительным образом трансформировались, оставаясь вроде бы теми же. Менялись их глаза. Почти у всех по щекам текли слёзы.

 

Глава 7

Опять говяжий стейк и красное медицинское вино! Этот придурок — тюремный доктор-недоучка, надеется, что такой диетой они смогут повлиять на моё восприятие реальности. О тибетской практике лечения душевнобольных мясом мне было известно, когда этот докторишка ходил под стол пешком и писался в памперсы.

Забавно, но я сам когда-то советовал есть мясо и пить алкоголь слегка спятившим друзьям-фрикам. Чересчур сильно расширив своё сознание различными психоделиками, они теряли тонкую грань, разделяющую реальность их контура восприятия и контура, на который их выносили наркотики. Неподготовленное к подобному расширению сознание не справлялось с избытком ощущений и «залипало», как перегруженный компьютер. Мясо и алкоголь надёжно «приземляли» их, возвращая на круги своя, в привычные горизонты. Действительно, своя логика в этом есть — не годишься в ангелы, оставайся животным. Добро пожаловать на грешную землю! Держи, вот сало, лук, хлеб и водку — земля приветствует героев космоса! Правда, этот способ «попускания» потерявшихся в своих кислотных полётах психонавтов действовал только при условии полного отказа от каких-либо наркотиков. Неразумное «лечение» могло привести к необратимому «флипу». Откуда простой тюремный доктор может знать, что химическое соединение, которое сейчас работает в моей голове, невозможно нейтрализовать ничем. Ни мясо, ни вино, ни «сыворотка гармонии» не смогут вернуть меня в КР. Как ни старайся!

После того как в 2012 году правительства ведущих государств мира совместно высыпали в мировой океан сотни тонн «сыворотки гармонии», химический состав воды изменился на всей планете. Вскоре человечество, сменив привычный рацион питания, стало расой чистых вегетарианцев. Изменённое сознание миллиардов людей повлекло трансформацию мирового сообщества, и были приняты законы, запрещающие употребление мясных продуктов. Мясоедение было разрешено только в медицинских целях, для лечения душевнобольных, потерявших связь с КР. Забавно, — подумалось мне. Раньше для просветления йоги отказывались от животной пищи, а сейчас наоборот? Сейчас же, когда мой разум не поддерживает контакт с КР, мясная диета не приносит мне никакого дискомфорта, и говядина воспринимается мною как обычная пища, как простой овощ. А ведь последние сорок лет я был вегетарианцем! Я уставился на тарелку, где нежился в сливочном соусе аппетитный стейк и попробовал представить, как он мычал, размахивая хвостом, возвращаясь с пастбища, смотрел добрыми коровьими глазами на тех, кто пришёл его убить, расчленить, зажарить и подать мне на обед. Все ради того, чтобы я сам вернулся в стойло… Какая мощная древняя магия! И нелепая. Отпив вина, я отправил в рот кусочек жареной коровы и не почувствовал ни единого угрызения совести. Сострадание к живым существам сейчас бессмысленно, ведь до конца осталось совсем немного. Значит, все прекрасно и идет по намеченному плану. Беречь своё здоровье для будущего бессмысленно, ведь будущее уже здесь. И в этом прекрасном будущем я опять сижу за решёткой и веду обратный отсчёт. Но ведь налицо и явные признаки прогресса: здесь кормят отлично приготовленным мясом и наливают неплохое вино! Все-таки человечество эволюционирует! — мрачно радуюсь я.

Вино, посетив забытые закоулки моей памяти, настроило на лирический лад. Я погрузился в воспоминания о своей невегетарианской молодости, её радостях и печалях. Когда-то давно, впервые отказавшись от мяса, я сделал это не совсем осознанно. Тогда мне был двадцать один год. Дух противоречия раздирал меня. Мне всегда хотелось быть не таким, как все, и вегетарианство казалось оригинальным способом выделиться из толпы. Тогда, исключив мясные блюда из своего меню, шесть лет я к ним не прикасался. Мне просто нравилось быть другим. Внушив самому себе, что все эти говядины, свинины, баранины — лишь мёртвая плоть, а сосиски с сардельками — это практически фекалии, я испытывал просто невероятное удовольствие, заявляя в компании, что предпочитаю растительную пищу животной. Это была моя фишка. Как ни странно, в тогдашней России вегетарианцы встречались так же редко, как мясо и колбаса в магазинах. Хотя, казалось бы, при тогдашних продуктовых «дефицитах» именно вегетарианству следовало стать массовым и повальным увлечением. Возможно, страну в который раз «спасла» водка, несовместимая с вегетарианством в принципе. Может, и поэтому практически каждый, кто знал о моём гастрономическом «извращении», заявлял, что впервые видит человека, добровольно отказавшегося от такого сильного и вкусного наркотика, изготовленного из намеренно умерщвленных существ. Мои плотоядные сограждане, поедающие мясо на завтрак, обед и ужин зачем-то старались переубедить меня, помочь снова стать таким же, как они. Спустя шесть лет, когда в узких кругах вегетарианство стало модным увлечением, мясоеды добились своего — я вернулся в их колбасный клуб. Путешествовать по стране на мотоцикле, оставаясь вегетарианцем, оказалось довольно сложной задачей. Жители моей страны любят мясо значительно больше, чем овощи! Спустя десятилетие после первого моего вегетарианского периода я оказался в Индии. Здесь несколько раз мне приходилось отказываться от мясного, но лишь в связи с отсутствием денег. При наличии средств я с огромным удовольствием поглощал жареных, варёных, вяленых животных, птиц и морских гадов. Как раз тогда я пропагандировал тибетское мясолечение среди своих друзей-вегетарианцев, но большинство из них перешло на растительную пищу по тем же причинам, что и я в молодости. Такой недостаточно осознанный отказ от привычного рациона питания кроме пользы мог принести и вред. Например, насильно подавленная плотоядность нередко выливалась в немотивированную агрессию, как это бывает с хищными зверями. Те же, кому по ночам снились свиная рулька и бараньи яйца, фаршированные говяжьими языками, став в одночасье воинствующими вегетарианцами, нападали с критикой на мясоедов, стремясь укрепить свой шаткий статус прогрессивных гуманистов. Истинные, убежденные вегетарианцы в ресторане обычно не реагируют на соседей по столику, их не волнует, что кто-то рядом уплетает бифштексы или свиные отбивные, а если не устраивает — выбирают подходящие места. Самым долгим периодом моего воздержания от мяса стало время, когда моё сознание было соединено с КР. В этот период мясного не хотелось вовсе. Просто не хотелось и всё! Это время для всех стало эпохой гастрономических открытий. Все человечество в течение нескольких месяцев отказалось питаться животными. Ломать вековые стереотипы оказалось нелегко! Столь кардинальная смена привычного рациона отразилась на укладе жизни сотен миллионов людей, которым пришлось менять традиции, привычки, вкусы, даже род занятий. Экономики целых стран, завязанные на животноводстве, пришли в упадок, не успев перестроиться. Без дела осталась целая индустрия, тысячи животноводческих ферм и перерабатывающих пищевых предприятий. Владельцы и руководители целых отраслей, не поверив поначалу в бесповоротность произошедших изменений, продолжали производить так никем и не востребованные товары и продукты питания. Такая же участь постигла производителей, обслуживающих мясную индустрию. Если разобраться, произошёл промышленный переворот, ярко продемонстрировавший, как плотно торчало «прогрессивное» человечество на мясной диете и зависело от практики разведения животных «на обед». Сама необходимость питания сомнению не подвергалась, и в результате тысячи вкуснейших рецептов вегетарианской кухни со всего мира получили вторую жизнь. Появились новые селекционные гибридные фрукты и овощи, грибы, не уступающие вкусовыми свойствами и энергетической ценностью животным белкам и жирам, а разнообразие блюд из растительной пищи стало на порядок выше, чем до 2012 года. Всё это не замедлило сказаться как на общем здоровье людей, так и на психическом. Тем временем леса, поля, окрестности городов и деревень обзавелись новыми обитателями. Теперь здесь свободно бродили целые стада жвачных, отары овец, паслись целые табуны коней и прочей одомашненной живности, счастливо избежавшей скотобойни в результате перехода человечества на новый уровень духовного развития. Эти животные по привычке держались поближе к человеку, чтобы избежать встреч с хищниками, которым никто не запрещал питаться по-прежнему. Впрочем, такой союз людей с бывшими «смертниками» в лице коров, коз, кур и прочей, не сумевшей одичать живности, был выгоден обоюдно. Животные по-прежнему давали молоко, шерсть, яйца, приносили, в конце концов, просто радость своим существованием и доверием к тем, кто на протяжении тысячелетий истреблял и поедал их. В таких условиях многие животные, вслед за людьми, стали демонстрировать рост интеллектуальных способностей, охотно шли на контакт с людьми. Если, к примеру, в начале века никого уже не удивляли городские бездомные собаки, дожидающиеся на перекрёстках зелёного сигнала светофора, то к середине столетия домашние псы с микрокоммуникаторами на ошейниках, деловито снующие по улицам, магазинам и офисам с авоськами в зубах, выполняя мелкие поручения хозяев, настолько примелькались, что никто уже не обращал на них внимания. Кони слонялись по городским паркам и скверам, приставая к горожанам, особенно к детям, в надежде покатать их на себе — им было просто скучно и хотелось общения, ну и, может, ещё пару сахарков, если не жалко. Поначалу многие крупные города мира вдруг стали похожи на индийские деревни cлежащими на дорогах коровами, гусями, прогуливающимися по газонам. Никого они не раздражали, скорее даже веселили, хотя и неудобств создавали немало. Самые невероятные события, конечно, произошли в морях и океанах, куда были сброшены килотонны сыворотки. На волне всеобщего энтузиазма и поголовной гармонизации никто почему-то не вспомнил о морских «людях», млекопитающих наших братьях — дельфинах. Дело в том, что у дельфинов давно существовал свой КР, обусловленный их физиологией, психикой, средой обитания. Впрочем, оказалось, что дельфины и киты гораздо добрее и мудрее, чем даже могли себе предположить сухопутные приматы. В результате такого странного и необычного стечения обстоятельств человечество приобрело в лице морского народа мудрейших учителей и союзников. Тогда всё ещё было впереди… Ну, если доктор прописал мясо, ем мясо. Тем более с красным вином. Ах, древние деликатесы! Придвинув к себе тарелку с едой, вспомнил, с улыбкой, тюремную баланду, что давали в тюрьме сорок лет назад. Хоть я и борюсь с «болотом» шестого контура восприятия, в котором сегодня увязло человечество, всёравно хочу сказать огромное спасибо служебной и сторожевой породе людей за явный прогресс в содержании преступников. Вспоминаю годы, когда человечество блуждало в четвёртом контуре, и меня передёргивает от картин, что навсегда врезались в мою память. То, как меня кормили в тюрьме сорок лет назад, можно сравнить лишь с кормлением пресловутых домашних животных. А разве не ими мы все тогда были? Антилюдьми! Шимпанзоидами! Разумееся, содержать полтора десятка преступников типа меня не так обременительно, как полмиллиарда загнанных в клетки собратьев. Человек, живший до 2012 года, не только по-скотски относился к другим людям, окружающим его, но и ко всей планете. Понятие «моё» привело человека практически в тупик. Консервативные догмы, навязанные невежественными предками, подавляли нашу истинную сексуальную природу — промискуитет. Подавленная сексуальность проявляла себя в бессмысленной агрессии. Войны, эксплуатация, жестокость — всему этому была причина — навязанная, и неестественная природе человека моногамия. Ограниченные ресурсы и неограниченные желания вечно неудовлетворённых самцов наклеивать на любую вещь ярлык «мое», привело к перманентным «горячим точкам» на планете. Казалось, ещёнемного и кто-нибудь из самых обиженных «альфа-самцов» планеты нажмёт на кнопку запуска ядерных боеголовок с криком: «Не моё, так пусть никому не достанется!» Тогда человек просто не имел права называться Человеком. По отношению к Земле и живым существам, обитающим на ней, «человекнепроснувшийся», был просто вирусом, паразитом, напастью. Общество помещало в тюрьмы, в ужаснейшие условия своих же «заблудившихся» в социуме сограждан за незначительные проступки, вместо того чтобы помочь им, вылечив их социальные отклонения, если таковые действительно были. «Человекопримат» до 2012 года самореализовался в обществе преимущественно через насилие. Такова была и официальная идеология: насилие воспевали героические эпосы, кровопролитие демонстрировали, смаковали, рекламировали и оправдывали все, без исключения, средства массовой информации и популярные жанры искусства. Кровь, насилие и жестокость проникли даже в сказки, мультики и детские компьютерные игры. Человек, называя себя «разумным», прикрываясь красивыми словами о гуманизме и экологии, подавлял и подчинял всё живое на планете, не щадя даже собственных детей и стариков, отправляя на многочисленные войны первых убивать последних, причём за их собственный счёт. Страшно представить, чем могла закончиться эта тотальная бойня, которую человечество учинило в собственной колыбели. Впрочем, планета легко могла удалить раковую опухоль под названием «Человечество» собственными силами. И удалила бы обязательно и оперативно, как бывало не раз, не появись в переломный момент сыворотка гармонии. Человечество, вытянуло выигрышный билет и получило шанс на чудесное спасение от неминуемой катастрофы. Только заслужило ли оно его? Надо успеть закончить обед, чтобы не шокировать внучку своим тюремным рационом. Мясо на моем обеденном столе наверняка потрясет её. Вряд ли она могла такое раньше видеть где-то кроме исторических фильмов. Через пять минут мы увидимся. Как же я скучаю по ней. Моя маленькая Аляска. Ей уже 30 лет, но для меня она всегда останется малышкой. Когда она появилась на свет, заслуженное звание «малышка» перешло от её матери к ней. Её мать, мою любимую дочь Василину, я называл малышкой 20 лет. Дочери повезло — она попала в число немногих счастливых землян, избранных КР для продолжения рода. Аляска уже с рождения, в отличие от меня, стала частью КР — так происходит теперь с каждым, рождённым в эпоху сыворотки гармонии. Более того, она чувствовала любовь всех представителей человеческой расы ещёв утробе, до своего появления на свет. Она, так же как все люди планеты, объединена невидимыми флюидами КР и не представляет себе, что может быть иначе. Вот только меня она не могла «видеть» уже год. Целый год я избегал общения со своей малышкой, скрываясь от КР. Этот последний год я уже был отключён от коллективного разума, принимая различную химию, чтобы не быть замеченным в этом представителями власти. Она наверняка видела мои широко распространявшиеся проповеди в записях, с призывами попробовать ЛСД-52. Сможет ли сейчас она меня понять? Впрочем, если бы поняла, то её уже не должно быть в живых. Как же я её люблю! Осталось лишь немногим больше месяца на то, чтобы убедить её принять ЛСД-52 и покинуть своё физическое тело.

 

Глава 8

— Влад, неужели у нас получилось?

— А почему у нас не должно было получиться? — удивляется Тюлень, не переставая взвешивать на электронных весах расфасованный по пакетам кристаллический порошок и записывая что-то в блокнотик. — Цепная реакция уже пошла. После того как Тамир подсыпал начальнику драгполиции в кокаин сыворотку гармонии, прошла всего неделя. Ты заметил, кстати, что мы сейчас, практически не скрываясь, спокойно сидим на кухне и развешиваем микс из кокса и сыворотки? В холодильнике не меньше пяти килограмм кокаина и здесь, на столе почти столько же. Тебе вот страшно?

Я пожимаю в ответ плечами: да не очень-то…

— Вот именно! А кокса не хочется обнюхаться в уматень? Вон, его сколько — хоть жопой… — Влад задумался, подыскивая верное слово, и продолжил:

— Нюхай! Точно — жопой нюхай! — он громко и заразительно засмеялся, не найдя нужное слово. Да, вредная, но приятная работа — развешивать кокс-микс килограммами и раздавать бесплатно. Я поймал себя на мысли, что за прошедшую неделю, пока мы были заняты распространением микса, мне и в голову не пришло разнюхаться качественнейшим халявным кокаином, хоть ничто и никто нам не мешал. А ведь кокс действительно высшего качества!

— Кстати, да, Влад, вообще не тянет ни на что почему-то, — озадаченно сообщил я. — Странно, но мне и так хорошо. И я не гоню!

Влад торжествующе взглянул на меня и одобряюще показал большой палец. Его руки и лицо были в белой кокаиновой пыли, как у штукатура.

— Не забывай, что теперь в наших рядах почти всё правительство Гоа и вся верхушка индийской правящей партии Конгресса. Шеф драгполиции насыпал в кокаин сыворотку и отнёс в тот же день своему другу, сыну министра внутренних дел Рою Наику. Так как его папа, как ни странно, не торчал на кокаине, сыну удалось насыпать сыворотку в чай всем членам семьи. Уже утром министр внутренних дел взял у сына немного нашего порошка и полетел в Дели, встречаться с Раулем и Приянкой Ганди. Повез гостинцы…» Наконец Влад повернулся ко мне. На его лице по-прежнему сияла довольная улыбка.

— Вот, держи пакет. Надеюсь, это для Сони Ганди, — произнёс он, протягивая мне здоровый свёрток, весящий килограмма три.

— Да, этим пакетом, я думаю, половину Индии накормить можно.

— …Если, конечно, с какой-нибудь другой стороны до президента Индии Пратибха, уже не дошёл наш порошок. Вряд ли, конечно, этот дедушка его нюхать будет, но наши люди и в пищу добавить могут или в чай. Надо-то совсем чуть-чуть.

Я уже знал, что уникальность этого химического медиатора в том, что для достижения нужного эффекта достаточно всего пять микрограмм на человека. Не больше песчинки! Его можно принять даже частями по одному микрограмму. Он не выводится из организма и не может вызвать передозировку. По мере того как нервная система получает необходимое количество сыворотки, возникают, устанавливаются устойчивые нейронные связи и открывается доступ в участки коры головного мозга, которые, может, сотни тысяч лет были блокированы, пребывали в недоразвитом, спящем состоянии. Теперь, если при содействии властей будет получен доступ к крупным химическим предприятиям и лабораториям, мы сможем изготовить такой концентрат, которого хватит, чтобы изменить восприятие всего человечества в кратчайшие сроки. Высыпав несколько тысяч тонн такого концентрата в Мировой океан, мы гарантированно изменим состав воды на всей планете. Причём никто от этого не пострадает. Над концентратом работают сейчас наши английские друзья. Имея основной элемент правильной формулы, можно сделать миллионы доз в любом городе, где есть современная химическая лаборатория. Ди-ди благодаря обширным связям, собственной дилерской сети и энтузиазму всего за неделю накормил миксом кокаина и сыворотки всех своих друзей, звёзд Болливуда и крупных политиков Бомбея.

— Слыхал? — усмехается Влад, — Псю умудрилась на банкете в русском посольстве подсыпать нашу сыворотку в шампанское самому послу. Я вчера отправил ей килограмм сыворотки, который полетит сегодня с послом на встречу с нашими чиновниками и, возможно, с самим президентом. Не исключено, что президент России уже на нашей стороне. Ты ведь, так же как и все наши новые братья и сёстры, чувствуешь разрастающийся коллективный разум? Каждую минуту я ощущаю, как наше «Я» становится на одного человека больше. Я не могу заглянуть в мозг новоиспечённому брату или сестре, но испытываю искреннюю любовь к ним, а они чувствуют, в свою очередь, мою любовь, направленную к ним. Очень трудно передать словами тонкую невидимую связь, которая образуется между нами. И скоро мы будем чувствовать это ежесекундно. Совсем скоро вся человеческая раса объединится в КР.

— Слушай, Влад, а после того как все объединятся в КР и совершат квантовый скачок, все будут на одинаковом контуре этого восприятия?

— Почти…

Влад, подумав, продолжил:

— …Человечество в целом сделает огромный квантовый скачок в развитии благодаря внутреннему прогрессу каждого человека в отдельности и последующему объединению людей. Но каждый прыгнет со своего уровня ровно настолько, насколько позволят сыворотка и его собственный потенциал. Потому, после общего воссоединения, человеческая раса будет высокоразвитой, но в ней также будут существовать индивидуальные различия между людьми. Если совсем по-простому объяснять, то, к примеру, пусть твои предки — обезьянены слезли с пальмы чуть раньше моих. Тогда после квантового скачка наши потомки тоже будут иметь небольшую разницу, хоть и станут уже полубогами. Конечно, все это лишь предположения. Все только начинается!

— А что, интересно, будут испытывать во время прихода дети, старики, больные или невменяемые люди? Нет ли опасности, что они свихнутся, испытав такое потрясение? Я тут насмотрелся за последние годы такого… Сколько людей потеряло рассудок, пытаясь при помощи психоделики расширить своё сознание. Меня действительно серьезно беспокоит, что почувствует моя дочь Василинка, когда сыворотка помимо ее воли распахнёт внутри неё окна и двери восприятия, откроет целый мир, бывший доселе под семью засовами. Что будет с ней? Ведь она, в отличие от своего маргинального папаши, не имеет никакого практического опыта и представления о возможностях психоделиков. Она же просто маленькая беззащитная девочка, моя любимая дочь… а здесь целый мир, всё человечество! Не потеряю ли я её в этой мировой толпе? Не растеряется ли она сама?

— Не переживай, Вась. Прежде чем прислать мне химическую формулу основного элемента сыворотки, «псайреволюшен групп» провела исследования. Испытывали сначала на африканцах, потом на своих близких и родственниках. Дети с их чистым сознанием вообще практически не чувствуют никаких изменений. Некоторые из них успевают увидеть за мгновение интересный мультик. Некоторые сравнивают приход от сыворотки с вкусным мороженым во время жары. Некоторые женщины сравнивают это с оргазмом. Если же принимать сыворотку частями, то вообще можно ничего не почувствовать. Всё зависит от того контура восприятия, на котором ты находишься. Если ты на относительно высоком контуре, то твой приход будет очень красивым и будет казаться, что он длится вечность. Хотя в реальном времени всё займёт не больше секунды. Если же ты австралопитек, коп, российский депутат или же просто рабочий с конвейера, но с мозгом чуть больше грецкого ореха, то испытаешь нечто похожее на слабенький оргазм от секса, только без эякуляции. Действие этого препарата описывал в своих трудах перед смертью Альберт Хофман. Ему, к сожалению, так и не удалось создать эту сыворотку. Всю свою жизнь после своего первого трипа в 1943 году на фабрике «Сандос» в Швейцарии, он мечтал создать такой препарат, который бы смог запустить именно «спящие» участки нашего мозга. Помнишь, Хофман сказал в 2006 году: « Я думаю, что в эволюции человека никогда прежде не было настолько необходимо иметь это вещество — ЛСД, оно всего лишь инструмент, для того чтобы помочь нам стать теми, кем мы предназначены быть.

Процитировав наизусть гения человечества, Влад назидательно указал пальцем в потолок и продолжил. — ЛСД-25, был не совсем удачным экспериментом. Он всего лишь стимулировал работу действующих и временно запускал «дремлющие» участки мозга. Причём некоторые люди, находящиеся на низких контурах восприятия, не выдерживали такого резкого пробуждения. Их мозг просто не был готов к этому. Потому они сходили с ума. Помнишь нашего общего знакомого лысого Ваню из Челябинска или спятившую Олю, которую ты отлавливал здесь несколько лет назад?

— Конечно же, помню. До сих пор чувствую какую-то вину за их расплавленный мозг.

— Ну, это ты зря! Ты продавал им психоделики с благими намерениями. Если бы тебя здесь не было, могло быть ещё хуже. Ты хоть им рассказывал что-то об этой химии и принципе ее действия. Ты был не только драгдилером, но ещё и идейным психоделическим проповедником. Ты нёс информацию людям. Большинство драгдилеров вообще ничего не знают о наркотиках. Они преследуют только одну цель — наживу, связанную обычно с желанием самим торчать и всегда быть под кайфом. Эксперименты с ЛСД-25 — это как игра в русскую рулетку с собственным «я». Нам с тобой крупно повезло, что наше сознание оказалось готовым к такому несовершенному препарату. Тысячи людей по всему миру просто порвали свой недоразвитый мозг и съехали с катушек. Сознание — это отчасти биохимический процесс. Язык нашей нервной системы, наших органов чувств, наших клеток, генетического кода, язык памяти — это химический язык. Мы все инстинктивно об этом догадываемся. Где-то глубоко в архивах памяти наших ДНК таится интуитивное знание о могущественной силе химических веществ, о том, что химические соединения способны нас изменять, а химия — ключ к тайнам нашей нервной системы. С генетической точки зрения, центральная нервная система — это удивительная клеточная ось, вокруг которой разворачивается эволюционная спираль. Если мы активизируем её, настроим психику, сфокусировав на внешнем мире, то обнаружим множество разнообразных сигналов, ощутим энергетические потоки, которые окружают нас здесь и сейчас. Если же мы осознанно сосредоточим внимание на внутреннем мире, то расшифруем клеточный сценарий и узнаем, что весь ход эволюции на этой планете записан в белковых молекулах, которые находятся внутри ядра каждой клетки нашего тела. Заметь, во все времена любая власть, неважно какая именно: политическая, экономическая, религиозная стремилась любой ценой завладеть информацией о древних ведических рецептах, шаманских практиках, знахарских секретах, оплачивала и поощряла научные исследования, только чтобы установить и сохранить контроль над химическими веществами, их распространением и применением. Именно от этого зависела её, этой чёртовой власти, дальнейшая судьба, поскольку те, кто контролирует вещества, изменяющие сознание, получают власть над массовым сознанием и возможность манипулировать целыми народами. Вспомни водку, табак, героин… ведь не политики или менты с бандитами их придумали, а теперь крышуют и жируют. Они — рядовые дилеры, пушеры, обычные крысы. А вот транснациональные корпорации, финансовые монстры, сырьевые монополисты, производящие все это дерьмо, сами создают спрос, захватывают рынки, формируют и финансируют марионеточные правительства и оккупационные власти. Ты ведь из Рашки, что тебе рассказывать?! И это лишь одна сторона медали. Тот, кто контролирует производство и продажу ядов и панацей, не только получает сверхдоходы, регулирует численность и качество населения, но также может разрушать, деформировать самосознание наций и стран, их представления о мире и собственном месте в этом мире. Оглянись вокруг — они давно уже не прячутся! Их реклама вдоль каждой дороги… Вот почему во все периоды истории люди боялись и боготворили алхимиков. Сыворотка гармонии в этом плане почти идеальный препарат. А мы, Вася, алхимики двадцать первого века! — торжественно, с театральными интонациями, закончил свой спич Влад.

— Кстати, почему «почти» идеальный? — одевая рюкзак с порошком, спросил я и взял со стола ключи от байка.

— А потому, что Альберт Хофман описывал в своих трудах действие будущего препарата под названием ЛСД-52. Синтезированная нами сыворотка — лишь промежуточный результат, не конечный. Эксперименты с ЛСД-52 временно приостановлены. Давай поживём и посмотрим, к чему нас приведёт наша сыворотка. Может быть, и не надо пока людям дальше пробуждаться.

 

Глава 9

— Аляска, моя малышка, как же я по тебе скучал, — широко раскинув руки, радостно кричу я в микрофон, вмонтированный в стену возле монитора. На экране монитора моя любимая внучка.

— Здравствуй, дедушка! — улыбается она. — Что, никак не можешь угомониться? Опять, как обычно, вляпался в неприятности? Мне целую неделю не позволяли с тобой общаться.

— Не переживай, мой зайчонок. У нас впереди целая вечность! А вляпываться в неприятности с властями, наверное, это моё жизненное предназначение. Как ты стала похожа на свою бабушку, царство ей небесное. У тебя такие же большие глаза и красивые волосы. Как поживает твоя мама? Василина по-прежнему изучает дельфинов и последствия воздействия сыворотки гармонии на их мозг?

— У мамы всё хорошо, она через пару дней обещала с тобой связаться.

— Да, малышка, я знаю, она уже отправила по электронке заявление на свидание со мной.

— Как ты здесь, дедуль? Нелегко, наверное, в твоём возрасте находиться в тюрьме? У меня в голове не укладывается, как ты мог совершить всё то, о чём говорит общественное обвинение. Должно быть, у тебя есть логическое объяснение всему, рациональные доводы, хоть как-то оправдывающие происшедшее… Но я всё равно не понимаю. Зачем ты отключился от КР? Это какая-то ошибка?

— Нет, моя Аляска, это не ошибка, — качаю я головой. — Всё, что я делал, делал осознанно, и всему есть причины… «Мне бы очень хотелось тебе всё объяснить, но у нас совсем мало для этого времени…» — вертится у меня в голове, но вслух я говорю другое:

— Если бы ты решилась отключиться, хоть ненадолго от КР, я бы сумел тебе всё объяснить.

С экрана огромного монитора, на меня смотрит красивая, молодая женщина. Её огромные, тамариновые глаза до краёв наполнены слезами, готовыми вот-вот покатиться по бархатным щёчкам. Ее губы подрагивают. Она пытается что-то мне сказать, но не может, видимо, из-за эмоций, переполняющих её.

— Дедушка, какое может быть оправдание смертям двух миллионов человек, поверивших тебе? Они все умышленно отключились от КР, а потом приняли твой дьявольский наркотик и покинули этот мир, даже не сделав оцифровку души и электронный клон мозга. Ты же знаешь, каково это — чувствовать смерть близких людей.

В голосе Аляски слышится укор:

— Я чувствую боль с утратой каждого человека. Или же ты, выйдя из КР, совсем потерял рассудок?

По щекам моей, уже взрослой малышки, текут два тонких ручейка слёз. Её густые, в форме домика, брови выразили такую печаль, что где-то в глубине моей души так защемило, что стало невыносимо больно. Почему, почему у меня такая карма? Всегда приходится ставить на одну чашу весов свои жизненные принципы, а на другую — судьбы близких и любимых людей. Сначала, когда-то давно, это была Лена, моя вторая жена. В этой же тюрьме сорок лет назад, на свидании со мной она смотрела глазами полными слёз, отказываясь понимать, почему я — такой. Спустя тридцать лет, моя любимая дочь Василина, провожая меня в исправительную ссылку на остров Ко Панган, смотрела на меня с такой же болью. И теперь снова всё повторяется. Внучка, любимая моя девочка, прости меня! Я приложу все силы, чтобы ты смогла меня понять — у меня просто нет другого выбора.

— Дедушка, я никогда не выйду из КР! — возражает Аляска с негодованием. — И не только потому, что это противозаконно и строго наказуемо. Вся человеческая раса заботилась и воспитывала меня, проявляя всю свою любовь. Как я могу отключиться от этой любви? Для меня любовь КР ничем не отличается от твоей любви ко мне. Я знаю, как ты сильно любишь меня. Отключение от КР, если тебе будет так понятнее, для меня равносильно, к примеру, отключению моей любви к тебе.

Её голос снова смягчился:

— Деда, я очень хочу тебя понять, но не могу…

Аляска ненадолго задумалась, смотря сквозь мониторы прямо в мои глаза и продолжила:

— После того как вы с единомышленниками начали незаконно транслировать пропагандистский ролик, в течение последовавшего за этим месяца нас покинуло около полумиллиона братьев и сестёр. Ты говоришь, что ваш ЛСД-52 — единственное спасение от возможного приближающегося апокалипсиса. Как ты себе представляешь этот апокалипсис? Ты призываешь всех принять этот наркотик и сделать последний квантовый скачок восприятия? Но это же бред и утопия! Люди, принявшие десять доз этого наркотика, сходят с ума и кончают жизнь самоубийством. Ты говоришь, что после первой дозы активизируются определённые участки мозга, помогающие нам перемещаться в центр ядра нашего ДНК? Но где доказательства того, что это не галлюцинация повреждённого смертельным наркотиком мозга? Если бы у тебя имелись веские доказательства, все бы с тобой согласились или попытались понять, но никаких доказательств нет! КР — это последняя, высшая ступень эволюции.

Аляска тяжело вздохнула, поправив прядь фиолетовых волос, и грустно заключила:

— Ты психически болен и тебя надо лечить!

— Аляска, девочка моя, я лучше пойду на электрический стул, чем соглашусь снова быть в КР, и более того, я даже не желаю отцифровывать свою душу. Я готов умереть за свою правду. Мы все скоро сбросим свои телесные оболочки, апокалипсис совсем близко. Но что будет дальше? Я не хочу быть частичкой этой вселенной. Мы все прошли грандиозный эволюционный путь и теперь готовы стать новыми богами. Почему моё бессмертное «я» после миллионов лет пути, оставшись без физической оболочки, в который раз должно слиться с коллективным божественным разумом? Миллионы лет я рождаюсь и снова умираю, возвращаясь туда, откуда пришёл. Пора выйти из этого замкнутого круга. Девочка моя, это сложно понять. Только выйдя из КР и попробовав первую дозу ЛСД-52, ты впервые сможешь почувствовать, что такое Свобода.

 

Глава 10

«Жители Земли, мы поздравляем вас! В этом году население планеты сократилось ещё на 60 миллионов человек, что на 10 миллионов человек больше чем в прошлом году. В целом, за последние 10 лет, после использования сыворотки гармонии, численность населения планеты сократилась более, чем на полмиллиарда. Это значит, что КР позволит нам увеличить количество рождаемых детей в следующем году. Для полной гармонизации с планетой необходимо сократить популяцию людей до 3,5 миллиарда человек. Мы поздравляем всех будущих мам и пап, которых выберет КР. С наступающим, вас, 2022 годом!» — жизнерадостно сообщила молодая девушка — диктор новостной телепередачи с экрана моего монитора, укреплённого над рабочим столом. Отчетливо представив себе цифру 173 оранжевого цвета, я услышал слабый короткий писк из серьги в моём ухе и канал телевидения переключился на МТV. На экране появился список стилей музыки, предлагаемый на выбор. Кубинская музыка конца двадцатого века — вот что я хочу сегодня послушать. Порядковый номер 68. Представив эти цифры ярко-зелёными, я опять заставил маленький датчик в серьге, поймать волны моего мозга, который переведя их в биты информации, отправил сигнал монитору, ожидающему моего решения. На экране, в ответ, появилась нарядная группа развесёлых кубинских исполнителей с маракасами и барабанами. Упруго покачивая просторными кубинскими бёдрами, оливковая белозубая красотка принялась отжигать задорную румбу. Машинально постукивая в такт музыке ногами, обутыми в белые хирургические бахилы, я выдавил из шприца очередную порцию жидких мицелий в баночку с подготовленным зерном. Новый год на острове Ко Панган в компании душевнобольных людей — не худший вариант! Любимая работа не напрягает, а любовь ко всем людям снова радует моё сознание. Если я буду исправно принимать прописанные врачами пилюли, то КР снова прочно срастётся с моим разумом. Это же надо так вляпаться: из-за простого переохлаждения после обычной простуды подсесть на настойку эфедры. Кто бы мог подумать, что безобидное лекарство в сочетании с леденцами от кашля может дать такой побочный эффект, от которого сознание временно теряет связь с КР. Но, слава богу, всё теперь позади. Впрочем, шестимесячная реабилитация на тайском острове любому пойдёт на пользу, даже принудительная. Так мне и надо! Буду выращивать медицинские псилоцибиновые грибы и постараюсь поскорее забыть кошмар, преследовавший меня весь прошлый год. Отправив последнюю банку с зерном, инфицированным мицелиями, в термобокс, поддерживающий ровно 26 градусов Цельсия, снимаю резиновые перчатки и марлевую повязку. И как я мог подсесть на этот дурацкий кайф? Балдеть от разрыва с КР? Какой бред! Не иначе, виной этому мой «природный дар» — испытывать вселенскую тоску, когда всё слишком хорошо. Наверное, я действительно душевнобольной и правильно поступили власти, отправив меня сюда.

Еще каких-то 15 лет назад я и предположить не мог, что получу в будущем возможность вот так, легально, выращивать псилоцибиновые грибы. Раньше они считались наркотиками, а не лекарством. КР дал мне всё: любимую работу, социальные гарантии и идеальное общество, включая душевнобольных, что сейчас вокруг меня. Сегодня каждому гарантирован высокий и качественный уровень жизни. Мировая экономика, избавившись от непомерного бремени военных расходов, от частных и транснациональных сырьевых монополий, расцвела и направила высвободившиеся ресурсы на социальные нужды и научные исследования. С сознания общества, наконец, сняты первобытные импринты. Чего еще можно пожелать нормальному человеку? Как же я мог проторчать на этом эфедрине целый год, наслаждаясь своей индивидуальностью? Целый год я начинал свой день с эфедрина, а заканчивал травкой. Эфедрин временно отключал меня от КР и я, пользуясь этим, симулировал различные заболевания, чтобы получить от врача рецепт на марихуану. Каждое утро мозг посылал мне сигналы, что снова готов соединиться с КР, но я успевал заглушить эти сигналы настойкой эфедрина и леденцами от кашля. И как только эти сигналы достаточно ослабевали, я тут же накуривался ароматнейшими шишками марихуаны с красивым названием «Калифорния саншайн». Где же корни этой чёртовой вселенской тоски, оплетающие мой мозг тогда, когда все так хорошо, что и нечего больше желать? Неужели, нечто подобное происходило с людьми во все времена? Это было в Древнем Риме, в Персии, в Османских империях и в Афинах? И тогда у счастливых вроде бы людей проявлялись симптомы, сходные с моими?

Мы старательно и прилежно всю свою жизнь копошимся в чистых комфортных муравейниках, а система нас развлекает. Конечно же: «хлеба и зрелищ»! Когда-то, это были олимпийские игры, войны, крестовые походы, Колизей, затем были масс-медиа, спорт, биржи, развлекательные шоу. Но вдруг, становится смертельно скучно. Следом приходит мысль, что пора открыть новую страничку в истории. И вот, вселенская тоска является на пороге нового эволюционного этапа, словно говоря: «Ну, сделай новый шаг, сделай хоть что-то новое!» Где искать это новое и в чём заключается этот шаг? В каком направлении его нужно сделать? Которую тысячу лет пророки и мудрецы твердят нам одно и то же: «Ищи внутри себя»! И вот, в поисках путей, ведущих из болота всепоглощающей тоски, приходится нырять в глубины внутреннего пространства своего сознания, умолять богов дать хоть какую-нибудь подсказку. Когда-то давно, попав впервые в Индию, я услышал легенду, о том, как божественная птица принесла богу Шиве листик марихуаны. С тех самых пор шиваиты курят это растение, обращаясь к богу с самыми сокровенными вопросам. Не та ли самая тоска гонит бродяг и странников на край земли искать новые пути спасения от нее? Марихуана — это лекарство от тоски, а я забыл об этом вновь. Забыл я и о том, что злоупотребление любыми лекарствами не только не способно исцелить, но может навредить. Так, я опять угодил в ловушку собственной неумеренности.

Чтобы правильно пользоваться марихуаной, следует научиться верно использовать собственные органы чувств. Когда-то нас убедили, что зрение и слух предназначены лишь для бездумного усвоения того, чем пичкают СМИ, а мы в это поверили. Да, КР избавил нас от бреда, что несли нам СМИ, царствовавшие до эры сыворотки гармонии. Люди стали жить в гармонии с природой и ближними. Однако чувства притупились в восприятии окружающего мира. Нервная система и психика обычного человека устроены так, чтобы поглощать, не разбирая, весь хаос информации. Выпадая из этого процесса, мы перестаём чувствовать себя живыми. Атрофированные вкусовые ощущения превращают процесс приёма пищи в заправку топливом. Тело становится машиной, делающей автоматические шаги в символической ежедневной партии, в соответствии с заложенной программой-маршрутом, алгоритмом игры. С нейрологической точки зрения глаз — это многослойный океан из сотен палочек и колбочек, принимающих световые волны. Свет сталкивается с сетчаткой глаза и атакует этот океан со скоростью триста тысяч километров в секунду! В тот день, когда меня случайно «выбросило» из КР, я словно ощутил налёт пыли, покрывавший чувства. Разумеется, потребовалось лекарство, способное вернуть им былую яркость. Покурив марихуану, я воскликнул от радости. Всё стало прежним — ясным и живым, но я, словно впервые, посмотрел на ставший давно привычным, мир. Травка послужила корректирующей линзой, изменившей фокус и чёткость изображения. Только как же так получилось, что я, обновивший и заново настроивший свои органы чувств, залип в этой настройке на целый год? Целый год ежедневно курил марихуану и не мог сказать «стоп» своей ненасытной психике и нервной системе. Скорее не хотел… Так продолжалось, пока врачи спецслужб не вычислили меня. Теперь всё позади, и уже месяц, как я вновь с «Большим братом». КР оберегает меня от всяких глупостей, крепко сросшись с моим сознанием.

Переодевшись в шорты и майку, выхожу на крыльцо моей маленькой лаборатории, расположенной в доме на берегу моря. Домики, похожие на мой, расположены вдоль всей прибрежной полосы острова, на почтительном удалении друг от друга. Спрятанные в густых зарослях, они укрывают своих обитателей от тропического зноя и посторонних взоров.

— Здравствуй, Бог! — потянувшись, окликаю я своего соседа, старенького дедушку, сидящего, как обычно, на своей лавочке в тени мангового дерева.

— Здравствуй, пророк Василий. Целый час тебя здесь дожидаюсь, — отвечает мой сосед, надевая на голову панамку фисташкового цвета.

Сосед, живущий справа от меня, такой же душевнобольной человек, что и все сосланные сюда люди. Ходили слухи, что он здесь живёт уже несколько лет и никакие лекарства ему не помогают снова стать частью КР. Своей белой бородой и седыми длинными волосами он действительно напоминает какого-то мультяшного бога или доброго волшебника. Видимо, поэтому всё вокруг, да и он сам называет себя Богом. Просто Богом.

— Идём, Бог, погуляем? Мне нужно зайти в «Сэван Элэван» за продуктами. Потом сходим с тобой на наш любимый пляж, проводим солнышко, поболтаем. А? — улыбаясь, спрашиваю я и обуваю белые тапочки, лежащие возле двери.

Бог в ответ улыбается, с готовностью поднимаясь с лавочки.

— Как жизнь, Бог? Что говорят врачи? Когда тебе позволят покинуть наш крэйзи остров?

— Да я, Василий, в любое время могу отсюда уехать, я ведь Бог. А врачам я просто даю возможность проявлять свою любовь ко мне, заботу. Вот только куда ехать? Зачем? Здесь же просто рай! Это место — лучшее моё творение. Никуда я отсюда не уеду. Когда-нибудь, когда станешь Богом, ты тоже сотворишь миллионы галактик и вселенных. Но, когда тебе всё надоест, останешься просто жить в любимом месте, — по-отечески улыбаясь, мягко поясняет Бог.

Улыбнувшись в ответ, жму руку доброму сумасшедшему, и мы, не торопясь, направляемся в сторону супермаркета.

Пройдя за стеклянные двери магазина, мы окунулись в прохладный и шумный мир потребителей еды. Ради таких вот, сладких моментов, моментов покупки, приготовления и поглощения пищи, люди тратят свои жизни. Что поделать — такова наша природа: мы все любим поесть! Взяв большую тележку с бесшумными силиконовыми колёсиками, направляемся в ряды, где на прилавках дожидаются продукты, прописанные нам докторами.

— А скажи-ка мне, пророк Василий, что ты почувствовал, когда первый раз после десяти лет с КР, отключился от него? — неожиданно спрашивает меня Бог, презрительно разглядывая кусок мяса, что выдал мне «продавец» с красным крестом на белом халате.

— Что я почувствовал? Почувствовал, что моя тоска пропала. Как бы тебе объяснить… Во! Я почувствовал себя богом, — найдя подходящие слова, отвечаю я и протягиваю руку за пакетиком с аппетитными фиолетовыми помидорами.

— Ну, и каково быть Богом? — сделав хитрую физиономию, продолжает мой сосед, надкусывая яблоко, которое я положил в тележку.

Вокруг нас неторопливо, разглядывая витрины, прохаживаются в белых одеждах пациенты нашего острова и обслуживающий персонал. Всем абсолютно наплевать на наш диалог. Диалог «Бога» и «пророка Василия».

— Слушай Бог, я только стал забывать эти ощущения, а ты заставляешь вспоминать меня, за что я сюда попал.

— Прости меня, мой друг, но вряд ли ты когда-нибудь сможешь забыть это. Чувство, что ты — Бог! Коллективный разум затолкает твои воспоминания на задворки памяти, но когда ты действительно станешь богом, это чувство всплывёт, вновь заполнит сознание и вытолкнет КР из тебя к чёртовой матери.

— Слушай дед, я тебя, конечно, люблю как брата, как всех людей земли, но, похоже, ты окончательно спятил. Видимо, не зря тебя сюда упрятали и держат дольше всех. Ты социально опасен! Я прохожу сейчас программу реабилитации и мне совершенно не по душе твои речи. Коллективный разум обеспечивает нас всем и дает нам всё, а ты называешь его чёртовым. Почему, скажи? — я начинаю понемногу раздражаться.

— Прости, Василий, я забыл, что ты ещё не Бог и не стану больше поднимать эту тему. Ты ведь заплатишь за яблоко, которое я сейчас ем? Знаешь, я израсходовал все свои деньги и питаюсь сейчас в больничной столовой, — сделав жалобное лицо, простодушно меняет тему разговора Бог и кладет надкушенное им яблоко обратно в корзину.

— Нет проблем! Я достаточно много сейчас работаю и зарабатываю гораздо больше, чем ты, — успокаиваю Бога. Действительно, мое любимое занятие — выращивание «волшебных» медицинских грибов приносило достаточно средств. Ими лечили больных с осложненными случаями отключения от КР. Так что помимо выделяемых ежемесячно каждому пациенту денег на моём счету всегда оставались свободные суммы. Тем более виртуальные деньги были нужны только на острове, в нашей лечебнице, как мотивация для трудотерапии. Оставшийся мир нормальных людей давно уже не имел понятия «деньги». Каждый занимался тем, чем должен был заниматься. КР всё контролировал.

Загнав на выходе тележку, нагруженную мясом, овощами, фруктами, в специальный приёмник, я прикоснулся большим пальцем к сканеру возле монитора. Программа, распознав отпечаток, моментально вывела на монитор все данные обо мне, и о моих сбережениях. «Караваев Василий. Сорок девять лет. Безлимитный доступ к общественному питанию острова. Количество отработанных для блага общества часов оценивается в 15 единиц. Ваша корзина стоит 10 единиц. Приятного вам аппетита и хорошего вечера. Мы желаем вам скорейшего выздоровления».

— И тебе приятного вечера, — усмехнувшись, сказал я вслух монитору и откатил тележку в сторону.

Пока я перекладывал покупки из корзины, Бог с аппетитом доедал яблоко, начатое им ещё в супермаркете. Выглядел он весьма довольным и мечтательно улыбался каким-то своим мыслям.

— Слушай Бог, а куда ты тратишь все свои деньги, которые тебе выделяет общество? У тебя, как и у всех, полный пансион. В общественной столовой неплохо кормят. А на пятьдесят единиц, что кладутся ежемесячно на твой счёт, ты можешь покупать себе кучу разных вкусняшек.

— У меня есть слабость одна — шоколадные конфетки, — сокрушённо разведя руки, объяснил Бог. — Я спускаю за полмесяца все деньги на них, а потом жду ещё две недели очередного поступления на счёт. Ты вот, ещё молод, можешь работать, и у тебя будет столько денег, сколько понадобится. А я старенький, мне уже не позволяют работать.

— Ладно, старенький, — ухмыляюсь я добродушно, — держи еще яблоко. Во мне снова уже прочно закрепился КР, и я чувствую, что должен делиться со всеми всем, что у меня есть. Бери всё, что хочешь, — мне не жалко. Пойдём, по-быстрому выгрузим дома еду, а то хотелось бы успеть посмотреть на закат солнца — вечереет уже.

 

Глава 11

Наверное, я тоже сейчас похож на Бога… Седые волосы, белая борода. Вспоминаю славного простодушного старичка с Ко Пангана и улыбаюсь невольно. Как он? Жив ли? Может, он и, правда, был Богом? А если да, то где, интересно, Бог сейчас? Почему не здесь, к примеру? Вновь улыбаюсь. Глядя на свое отражение в зеркале, пытаюсь обеими ладонями растянуть кожу на лице. Морщины уже не расправляются, сколько не тяни их к затылку. Вот, она какая — старость. Кто бы мог предположить, что она закончится в тюрьме.

. Надев чистые оранжевые брюки и белую рубашку, сажусь в кресло напротив монитора. Эх, позволили бы мне воспользоваться Интернетом хотя бы минут тридцать. Как и все нормальные люди, изрядную часть жизни я провёл в киберпространстве. Но сейчас, когда мне запретили свободно пользоваться Всемирной паутиной, я чувствую себя словно растаман без травки. Раздражает практически всё. В этом информационном вакууме чувствуешь себя ослепшим и оглохшим. Чёрт! Надо взять себя в руки. Я должен быть спокойным и уверенным в себе. Они хотят, чтобы я нервничал и, поддавшись эмоциям, путался в собственных показаниях. Хрен вам, не дождётесь! Надо помедитировать. Закрыв глаза, произношу про себя: «Я — это моя нервная система. Ей требуются привычные биты информации, нужна пища для ума. Эмоция — это низшая форма сознания. Эмоциональные действия — самая ограниченная, примитивная и опасная форма поведения. Психические реакции, как известно, запускают биохимические процессы в организме или являются их следствием. Единственное состояние, в котором мы способны действительно адекватно понимать, — это состояние, в котором отсутствуют эмоциональные составляющие. Такое состояние ещё называется блаженством или экстазом. Именно оно мне сейчас и нужно. Эмоциональный человек — это наркоман, постоянно накачивающий себя адреналином и прочими тёмными ферментами. Плавный вдох. Выдох. Сейчас во вселенной есть только лёгкое движение воздуха над моей верхней губой. Мои эмоции выключены. Работают только внутренние ощущения. Я осознаю своё тело и клеточную реинкарнационную цепь. Я наслаждаюсь внутренним электрическим мерцанием. Я постепенно вхожу в транс. Успокаиваюсь.»

— Караваев Василий, вы приглашаетесь в суд.

Голос помощника судьи прерывает мою медитацию.

— Я готов к слушанию моего дела, — отзываюсь в ответ.

Открыв глаза, чувствую себя цельно и собранно. На экране появляется лицо общественного обвинителя.

— Караваев Василий, скажите, правда ли, что вы второй раз умышленно выходите из КР?

— Да, уважаемый обвинитель. Более тридцати лет назад совершенно случайно, во время лечения обычной простуды я отключился первый раз ненадолго от КР в результате неизвестного ранее врачам побочного эффекта сочетания двух лекарственных препаратов. А именно: сочетание настойки эфедры с медицинской марихуаной оказало на моё сознание влияние, от которого я не мог отказаться в течение целого года. Возможно, подобное воздействие было результатом индивидуальных особенностей моего организма, однако тогда врачи признали, что я нахожусь в состоянии временного душевного помешательства. Они направили меня на принудительную реабилитацию, где я успешно выздоровел.

— Караваев Василий, случались ли с вами отклонения, подобные этому, связанные с какими-либо заболеваниями?

— Нет, уважаемый обвинитель, я абсолютно здоров психически.

— Значит, ваше повторное отключение от КР было осознанным и обдуманным поступком?

— Да, уважаемый обвинитель, я осознанно пошёл на это преступление.

— Было ли вам известно, что подобные действия считаются особо опасным преступлением против человечества?

— Да, уважаемый обвинитель.

— И два последних вопроса, которые я хотел бы вам сегодня задать. Вы находитесь в здравом уме и умышленно отказываетесь снова пройти химический курс реабилитации с целью воссоединения с КР? Известно ли вам, что за это вас могут лишить свободы пожизненно?

— Да, уважаемый обвинитель. Я осознаю тяжесть своего преступления и не желаю раскаиваться, — ответил я и, выдержав короткую паузу, продолжил. — Более того, если вы против моего желания, нейрохимическим способом подключите меня к КР, я отключусь от него мгновенно. В моём мозге запущен новейший химический медиатор, позволяющий противостоять принудительному слиянию с коллективным разумом.

Экран монитора, после непродолжительной заставки с эмблемой КР и Мирового суда, разделился на две части, позволяя видеть одновременно лицо судьи и лицо общественного обвинителя.

— Ваша честь, у меня больше нет вопросов. Перед нами редкий вид преступления — преступление, направленное против всего человечества. Караваев Василий, прекрасно осознавая всю тяжесть совершенного им преступления, не хочет раскаяться и, видимо, желает получить самое строгое наказание.

Экран монитора передо мной снова стал целым. С него на меня пристально смотрела судья.

— Позвольте мне, подсудимый Караваев, спросить вас: что служит причиной ваших намерений противостоять человеческой расе? Ведь, если вы не желаете быть подключённым к КР, значит, вы не желаете себя чувствовать человеком? Одним из нас?!

Сняв очки и поправив за ушами свои красивые светлые волосы, голубоглазая метиска скрестила свои руки на груди. Всем своим видом она показывала, что отказывается понимать мою позицию.

— Я читала письменные объяснения причин ваших ужасных проступков, — продолжила судья. — И у меня не укладывается в голове то, к чему вы призываете всех людей нашей планеты. Вы утверждаете, что, отказавшись от КР и приняв новейший психотропный препарат ЛСД-52, человечество перейдёт на другой, новый уровень существования, где физическое тело уже будет не нужно? Спецслужбы, ответственные за здоровье человеческой расы, провели ряд экспериментов с вашим, как вы называете «квантовым ускорителем последней эволюционной стадии». Экспериментальным путём было установлено, что после третьего приёма ЛСД-52, наступают необратимые последствия, приводящие к фатальному исходу. Повреждённый мозг человека, принимающего ЛСД-52, принимает решение продолжать его использовать, зная, что после десятого приёма определённо будет летальный исход. Нами было установлено, что этот препарат превращает человека в безумца. Безумца, желающего умереть от сверхмощного экстаза, усиливающегося с каждым новым приёмом. С десятым приёмом этого препарата мозг человека справиться не способен и останавливается от паралича. Это смертельный яд!

— Всё верно, ваша честь. Но что такое смерть? Чтобы объяснить вам причины, по которым человек осознанно убивает себя, мне потребуется слишком много времени. Но я попробую вкратце это сделать. Так что же такое жизнь и смерть и чем же всё заканчивается?

 

Глава 12

— Скажи, Бог, а у тебя дети или внуки есть?

— Да.

— Много?

— Не знаю.

— Ясно. А у меня дочь, совсем уже взрослая. Есть уже и внучка… Давай, сядем здесь, на лавочке, — предложил я Богу. — Отсюда прекрасный вид на заходящее солнце. Что может быть красивее на этой планете, чем заходящее за горизонт светило? Я думаю, что с этим зрелищем соперничать может лишь восход нашей главной звезды, но это будет только завтра. Угощайся.

Протянув открытую пачку с шоколадными конфетами Богу, я снял тапочки и вытянул ноги на зелёную сочную травку, растущую на газоне перед домом. В воздухе сладко пахло цветущим жасмином и какими-то тайскими специями. Стрекот дневных насекомых, цикад, как обычно в предзакатные часы, становился громче. Метрах в ста от нас, сбоку, на лужайке, небольшая группа молодых людей, человек пять или шесть — абсолютно голые занимались любовью. КР помог нам избавиться от навязанных и не естественных нашей природе эмоций, таких как стыд или ревность. Такое понятие, как «сексуальная подавленность и неудовлетворённость» исчезло вместе с понятием «моё». Люди занимались сексом, с кем хотели. Это привело к тому, что уровень агрессии в обществе упал до минимума. Теперь никому не было интересно, от кого рождались потом дети. Все любили их и заботились о них, как о своих. Издав сладкий стон, одна из красавиц, переплетённая в телах двух юношей, поймала мой взгляд, маняще улыбнулась и махнула рукой, приглашая присоединиться. Но мой возраст давал уже о себе знать. Гормоны уже не так бушевали в моей крови, как в молодости, да и вчерашний двухчасовой секс в оргии на пляже давал о себе знать лёгкой болью в пояснице. Показав красотке свой указательный палец согнутый крючком, дал понять, что сегодня я уже неспособен принести ей счастье. Она, увидев знакомый и понятный всем знак, кокетливо улыбнулась, послала воздушный поцелуй и переключилась на лысого мужчину, стоящего голым перед ней на коленях. Сидя на лавочке, я предпочёл смотреть на солнце, представив себя участником какого-то гигантского аттракциона для сверхмедленных существ. Меня словно посадили на гигантскую и очень медленно крутящуюся вокруг своей оси карусель, которая бесконечно вертится вокруг главной звезды в нашей вселенной. Я сидел рядом с сумасшедшим по имени Бог и наблюдал, как земной шар медленно движется по своей орбите вокруг светила, подставляя ему свои остывшие после ночи бока. Где-то там, далеко, на другом краю планеты кто-то встречал сейчас рассвет. С приближением солнца к горизонту ощущалось, как планета не спеша разворачивается нашим полушарием в темноту открытого космоса. Скоро сцену укроет чёрный занавес, усыпанный мириадами звёзд. А пока пылающий шар скатывался к горизонту, приближая с каждой минутой финал очередного планетарного акта под названием «день».

— Скажи Бог, а у тебя имя есть?

— Да, второе моё имя — Фотон. Я единица всего. Всё в этой вселенной состоит из фотонов. Я есть во всём. Я создал эту вселенную.

— Понятно всё с тобой, Бог-Фотон. А что говорят на это врачи?

— Врачи говорят, что у меня врождённая патология мозга. КР подключён ко мне, но когда он мне надоедает, то силой мысли у меня получается его отключать. Поэтому я здесь очень давно и мне это очень нравится. Мне нравится играть с врачами и коллективным разумом. До «всемирной гармонизации» мне было ужасно скучно. Сейчас стало значительно веселее.

— Да, не легко быть Богом, — улыбнувшись, произнес я. — А я попал сюда, потому что мне стало скучно жить в этом гармоничном мире. Врачи говорят, что мой мозг просто заболел. Они думают, что это может быть следствием злоупотребления психоделиками. С 2000 по 2010 годы я активно исследовал психотропные препараты, проводя эксперименты над собой и окружающими людьми. Многие тогда повредили свой мозг. Может, старые травмы дают о себе знать до сих пор. Кстати! Сегодня на остров должен прибыть мой старый друг — Влад. Его сослали сюда на реабилитацию с такими же симптомами, как и у меня. «Вселенская тоска», или «повреждённый психотропными препаратами мозг». Он, так же как и я, спустя 10 лет после приёма «сыворотки», стал вновь испытывать скуку от этой жизни. При лечении гриппа он, так же как и я, случайно вышел из КР. Как и мне, ему это очень понравилось. Думаю, что мы оба поправимся. Сейчас моё сознание стабильно находится в коллективном разуме, но какая-то тоска всё-таки порой меня посещает.

— Эх, мой друг, пророк Василий… Знал бы ты, как долго я живу с этой вселенской тоской. Но поверь, когда-нибудь ты поймёшь, что всё в этой вселенной движимо этой тоской. Я всегда жил на этом острове. Откуда, и кто я такой, просто не помню. Меня даже не нужно было высылать на лечение. Я всегда был здесь. Помню, как стремительно всё завертелось в 2012 году. Лишь за год население всего земного шара получило доступ к своим участкам мозга, ответственным за связь с КР.

Развернув последнюю шоколадную конфетку, Бог со вздохом отправил её в рот, аккуратно убрав фантик в разбухший от конфетных обёрток карман рубашки.

— Интересно, чем Влад сейчас живет? — продолжил я вспоминать вслух. — Мы были тогда с ним активными участниками «гармонизирующего переворота» на планете, и я хорошо помню, как быстро сделала свой квантовый скачок правящая элита. Тогда я жил в Индии, в Гоа, и находясь под следствием за выращивание грибов, не мог покинуть страну. Мы, психоделические маргиналы, очень быстро снабдили этой сывороткой правящую верхушку и научно-творческую интеллигенцию во всём мире. А потом, когда международные концерны объединились в производстве сыворотки и высыпали её в мировой океан, все остальные люди слились с КР. Как мы все тогда радовались, что общество стало идеальным. Прекратились войны, человечество прекратило уничтожать планету и само себя. Численность населения на планете стала регулироваться коллективным разумом и в результате начала сокращаться. Если всё будет и дальше происходить с такой же динамикой, к середине века нас станет в два раза меньше. Три с половиной миллиарда человек — идеальная численность населения для нашей маленькой планеты. Мы, как дельфины, теперь можем сами контролировать рождаемость. Точнее, КР решает: кому и сколько рожать. Тех, кто рождается сейчас, любят не только их биологические родители, но и все люди на планете. Это наши общие дети.

— Да, это так, пока ты един с КР, — согласился Бог. — Кстати, Василий, а ты взял только один пакет с конфетками?

— Извини, Бог, я не знал твою страсть к ним, — улыбаюсь я. — В следующий раз возьму больше.

— Жаль, — вздохнул, словно ребёнок, Бог и откинулся на спинку лавки. — Что же, из удовольствий нам осталось только солнце. Будем наслаждаться закатом. От этого зрелища я всегда получаю удовольствие, прямо как от шоколадных конфеток. Когда мне становится скучно от одиночества, я силой мысли подключаюсь к КР и наслаждаюсь отцовской любовью ко всем детям, которые воспитываются сейчас в мире. А когда мне чувства отцовства надоедают, я отключаюсь. Вообще-то, я и без КР могу всех любить…

— Даже не знаю, Бог, жалеть тебя или завидовать. Все прежние представления в моей голове перевернулись за последнее время. Когда-то я один сильнее всех на свете любил свою дочь. А после приёма сыворотки её так же стали любить все люди планеты. Она выросла, теперь у неё дочь. И сейчас внучка меня любит так же, как всех других людей на планете. Когда я был болен и отключён от КР, я каждый день разговаривал с ней по видеосвязи. Я наслаждался своей эгоистичной любовью к ней, каждый день. А сейчас я тоже её люблю, но люблю, как и всех остальных людей на планете.

— Не переживай, Василий, всё когда-нибудь станет на свои места в твоей голове. Вот и солнышко уже село. Когда-нибудь мы перестанем его видеть навсегда. И это будет не конец, а только начало. Потому что конца нет. Есть только вечное продолжение.

 

Глава 13

— Спросите любого учёного, и он вам ответит: конца нет, есть вечное продолжение, и оно идёт в бесконечном ритме. Тик-так. Тик-так. Вспышка. Темнота. Вечная пульсация. Галактики рождаются и умирают. Сердце бьётся: тик-так. Лёгкие дышат: вдох-выдох. Волны фотонов ударяются о сетчатку. Прилив, и мы видим, отлив — не видим. Нервный сигнал передаётся точками и тире, по нервным волокнам. Свет — тьма. Свет — тьма. Звуковые волны накатываются на слуховую мембрану и отступают. Звук — тишина. У всех форм энергии такой же ритм. Инь — янь. Вперёд — назад. И галактика, и каждая частица в ней — пульсация. Включено — выключено. Учёным хорошо известно, что на каждом уровне энергии, смерть в точности симметрична рождению. Социальные институты тоже появляются и исчезают. Есть лишь один уровень сознания, не признающий этой универсальной пульсации. Это уровень сознания нашего Эго. Оно неспособно учиться на прошлом опыте и предсказывать очевидные события будущего, потому что его дико пугает мысль о собственной конечности. На каждом уровне энергии наблюдается последовательная серия колебаний, которые кажутся такими же реальными, как, например, отчётливо различим металлический диск, формируемый вращающимися лопастями включённого вентилятора. Жизнь — это иллюзия, секунды сменяют друг друга. Сейчас мы видим, а через доли секунды — нет. И смерть — такая же иллюзия, — прерываюсь я и, взяв стакан, делаю глоток воды. — Ваша честь, вы заявляете, что я призывал людей принять ЛСД-52 и совершить самоубийство. Да, я призывал людей принять этот психотропный препарат. Но это не самоубийство, это переход на другой уровень существования. Существование без телесного скафандра. Самоубийство — это фарс. Решение уйти из жизни столь же бессмысленно, как и желание держаться за неё. Вы верите, что можно действительно сойти с этого безжалостного конвейера, который продолжает движение, несмотря на разнообразные и многочисленные интерпретации нашего ума, наши представления и восприятие? Жизнь, эта иллюзорная игра, не прекращается, пока наше эго изо всех сил пытается объять необъятное. Весь ужас в том, что нам лишь кажется, что игра разума под названием «жизнь» будет длиться вечно. Самоубийство — тщетная попытка выбраться из этого ужаса, ложная идея, бегство от собственного эго, но только эго и может созерцать такой уход. Можете ли вы представить животное, убивающее себя в порыве эгоцентризма? Препарат ЛСД-52, который я предлагаю в своих проповедях людям, сумевшим хоть ненадолго выйти из КР, даёт глубокий опыт расширения сознания. Первые три сеанса при употреблении его, показывают круговорот рождений и смертей, тем, кто осмелился идти дальше эволюционным путём в бесконечность. Он показывает, как мы включены в древний ритм жизни, как превращаемся в этот ритм. Человек, понявший это, чувствует победу над жизнью и смертью. Он видит пульсирующий танец энергий и хочет его исполнить. Максимально расширив своё сознание при помощи ЛСД-52, он понимает, что смерти нет, есть только бесконечность, есть только радостное облегчение. Есть лишь пульсация: свет — тьма, вспышка — угасание, включено — выключено, вход — выход, начало — конец. Я всё сказал, Ваша честь. Надеюсь, теперь вам понятна моя позиция? — заканчиваю я свой приготовленный с вечера монолог и закрываю записную книжку.

Голограмма виртуальной судьи, выслушав мою речь, осудительно покачала головой, словно она была живым человеком.

— Да, подсудимый Караваев, мне понятен ваш субъективный опыт расширения сознания препаратом ЛСД-52. Мне интересно, что вы скажете на следующее? Давайте, посмотрим видео-файл, предоставленный общественным обвинителем.

Экран монитора на мгновение погас, затем на нём появилась женщина в годах. По её морщинистому лицу текли слёзы. Седые волосы были растрёпаны. Она сидела на краю большой кровати. Рядом лежала девушка лет восемнадцати, с красивым, почти детским лицом. Она была мертва. На её прекрасном лице не было следов предсмертного ужаса. Она словно улыбалась во сне. Сидящая рядом мать не могла сдерживать своих эмоций. Она горько плакала, повторяя сквозь слёзы: «Ну почему, почему, почему?» Мужской голос за кадром с траурной интонацией комментировал события. «Очередной шокирующий случай самоубийства произошёл в австралийском городе С. Это уже пятый случай на текущей неделе. После того как в студенческий городок проникли члены деструктивной секты «психоделического освобождения», пять студентов приняли решение окончить жизнь и приняли препарат ЛСД-52, что привело их к смерти. Они были прекрасно осведомлены об этом опасном психотропном веществе. Власти города активно проводили агитационные меры, предупреждая население об опасности этого препарата. В этот раз группа сектантов проникла на склад с минеральной водой, и подсыпала некое химическое вещество, выводящее человека ненадолго из КР. В то же время сектанты успели раздать листовки и ЛСД-52 студентам, чьё сознание потеряло связь с КР. Коллективный разум не смог защитить этих молодых людей от опасного препарата. Данный наркотик способен повредить мозг человека после первого приёма. Человек, однажды принявший ЛСД-52, больше не способен быть вместе с КР. После третьего приёма наступают необратимые изменения. Человек, зная, что десятая доза вещества будет для него последней, всё равно принимает решение получить, смертельный, химический оргазм. После первого приёма некоторые принимают решение принять оставшиеся девять доз сразу, другие растягивают оставшиеся дозы на несколько дней, а кто-то оставляет последнюю дозу на неопределённый срок и становится активистом секты «психоделического освобождения». Напоминаем, что сектанты ждут апокалипсиса, который, по их убеждению, произойдет 21 декабря 2052 года. Они считают, что спастись можно только покончив с собой при помощи этого вещества. До 21 декабря осталось меньше месяца. Случаев такого вида самоубийства становиться всё больше и больше. Власти принимают все возможные меры, чтобы остановить это безумие. Так же, как и во всех остальных случаях, перед приёмом смертельной дозы, самоубийцы сняли свои браслеты с чипом для оцифровки души, на случай незапланированной смерти. Человеческая раса за последние полгода понесла огромные потери. Более двух с половиной миллионов человек покинули этот мир, забрав у КР свои души и даже не оставив электронных клонов головного мозга. Под действием этого опасного наркотика, люди предпочитают уйти в небытие, забыв откуда они пришли и куда должны вернуться после смерти. Божественный КР навсегда потерял их».

Хорошо поставленный голос за кадром продолжал нести свою агитахинею, но я уже не слышал его. Я видел лицо матери, обезумевшей от горя, рыдающей возле тела девушки. Я представлял себя на месте скорбящей матери. Что бы чувствовал я, увидев перед собой мёртвую дочь или внучку?

И снова змей сомнения где-то в глубине меня пустил свой яд. Радовался бы я за посмертное освобождение от тела или также впал бы в безумие от утраты самых близких мне людей? Стоп. Я же сильный и очень люблю их. Нельзя поддаваться сомнениям! Решение принято. Раздавив силой воли зарождающуюся неуверенность, я твёрдо произнёс:

— Я сочувствую горю этой женщины. Я сочувствую всем, кто потерял своих близких. Мне жаль этих скорбящих людей, потому что не знают они истинного смысла слова СВОБОДА. Оплакивая своих близких, они оплакивают самих себя. Они оплакивают свой эгоизм. Им больно отпускать своих любимых, ибо не ведают они, что истинное предназначение человека, идущего по жизни путём агхори, — это освобождение.

Если вам интересно продолжение пишите мне я вышлю вам продолжение. Или сюда: https://www.facebook.com/vasiliykaravaev