в которой мои 33 несчастья продолжаются: я копаюсь в земле, не вовремя блещу стихотворным талантом, а в моей комнате появляются еще одни незаконные жильцы, приведшие к пожару

Утром, проснувшись, я почувствовала на себе что-то тяжелое. Открыв глаза, увидела дракона, растянувшегося на мне, причем филейной частью к лицу. Пузо он прижал к моей ключице, мордой доставал до живота. Ну и наглость.

— Буран, а хотя бы мордой к лицу никак? — спросила я у его задницы. Дракон тоже проснулся и вильнул хвостом, ударив меня по носу.

— И тебе доброе утро, — отозвалась я.

Сбросив наглеца на одеяло, я заметила, что за ночь наросты на его спине раскрылись, между косточками стали видны перепонки. Буран тоже заметил обновления и довольно сжал и разжал маленькие крылышки.

— Скоро и летать сможешь, — хмыкнула я и погладила дракончика. Он радостно запищал, и во рту показались маленькие зубки. Растет он действительно не по дням, а по часам.

Я встала и серьезно обратилась к дракону:

— Буран, сиди тут. Я схожу за едой.

Я изо всех сил попыталась послать дракону телепатические сигналы своих намерений. Не знаю, получилось или нет — может, Зимний Буран просто стал освоился со вчерашнего дня. В любом случае, он потянулся за мной и запищал, но не жалобно. Я забежала в ванну, потом совершила набег на кухню. Прикарманила чей-то йогурт из общего холодильника (не подписано — значит, общее; закон нашего общежития. Я тоже иногда попадаюсь, забыв подписать). Себе сделала яичницу и налила чай, понесла все это в комнату, где застала следующую картину.

Зимний Буран еще до моего прихода сумел запрыгнуть с кровати на подоконник и пошел водить знакомство с мухомашкой. Та прикинулась невинным цветочком и замерла, наивный Буран с любопытством потянулся к желтой сердцевине. Я открыла дверь, как раз когда мухомашка бессовестно захлопнула белые лепестки на морде дракона. Я сильно сомневалась, что небольшое растение съест крылатого ящера, пусть и маленького, но оттяпать что-нибудь может.

Я бросилась на помощь малышу, но пока бежала из одного угла комнаты в другой и ставила еду на стол, Буран вывернулся и сожрал плотоядный цветок — только стебель грустно поник, скорбя о содеянном. Я обалдело уставилась на дракона, а тот лишь пискнул в ответ. Ну, и кого тут еще надо было спасать?.. Мда, Тиффани меня убьет. Впрочем, когда она увидит, что у нас живет дракон, ей будет не до почившей мухомашки.

Буран с удовольствием позавтракал не только цветком, но и йогуртом, отхватил кусочек моей яичницы и сунул длинную морду в кружку с чаем, чуть не опрокинув ее. И впрямь дите малое. Вот только у меня нет времени возиться с ним.

— Прости, Буран, мне надо идти. — Я взяла малыша на руки и почесала пока еще нежный подбородок. — Обследуй комнату и веди себя хорошо. Вот орешки — съешь, если проголодаешься. Вот катушка ниток — можешь поиграть с ней. Но не перепутай, что для чего!

Буран выслушал меня так внимательно, что я не сомневалась — он меня понял. Я опустила малыша на пол, и он обнюхал миску с размельченными орехами. Есть не стал — видимо, после вчерашнего переедания про запас он догадался, что голодуха ему не грозит и съедать все разом необязательно. Потом Буран прошлепал к предложенной катушке синих ниток. Не знаю, играют ли драконы, как собаки или кошки, но ничего другого я не нашла. Буран, тем не менее, остался доволен: толкнув лапкой катушку, он пришел в восторг от того, как она покатилась прочь, и с радостным писком запрыгал вокруг. Толкнул в другую сторону, потом еще.

— Вижу, что тебе нравится, — подытожила я. — Не скучай.

Я прихватила пропуск и тихонько вышла за дверь, не забыв запереть ее на ключ. В коридоре столкнулась с Тимом, и мы пошли вместе. Как и я, он надел спортивный костюм.

— Куда ты? — поинтересовалась я.

— К земляничкам. А ты?

Я собиралась на конюшню, но, подумав, решила пойти с Тимом. Вместе веселее.

— Как там… — Тим оглянулся по сторонам и громким шепетом закончил: — …Буран?

— Растет, и очень быстро. Уже более самостоятельный. Только не знаю, чем кормить, сама скоро буду питаться солнечным светом.

— Бери еду в столовой, — предложил Тим и пояснил, увидев мое скривившееся лицо: — Да не для себя, для Зимнего Бурана. Сама говоришь, он всеядный, так что и таракана с удовольствием слопает.

Идея мне понравилась — заодно и проверим, как там обстоит дело с насекомыми и действительно ли ото всех непрошеных гостей избавились.

Мы с Тимом подошли к огороду, поприветствовав Апогея. Гигантский пес радостно облизал нам руки. На грядках уже собралась кучка должников, человек восемь, и рассредоточилась по огороду, занимаясь каждый своим делом. Любителей чистить стойла было явно маловато. Парень, который окликнул меня, когда я искала улики, внимательно наблюдал за их работой, как надзиратель.

— А, еще одни, — с кислой миной протянул он, увидев нас. — Идите сюда. Да не топчите культуру! По тропкам, по тропкам!

Мы гуськом приблизились к нему.

— Меня зовут Лопатыч, — сказал он, — и первый, кто засмеется, не разогнет спину до заката.

Я прикусила губу, чтобы не засмеяться, и напрягла живот. На Тима я даже не глядела, иначе бы точно не удержалась. Я могу начать смеяться, даже если он мне палец покажет. Или посмотрю на его лицо — вспомню что-нибудь смешное из наших разговоров и не могу остановиться. Но мы отвернулись друг от друга, и Лопатыч, внимательно осмотрев наши лица, счел их достаточно серьезными.

— Это кличка, но все зовут меня только так, — пояснил он. — Ну, мелкота, термоустойчивые щиты создавать или обновлять умеем?

Мы дружно покачали головами, все еще не решаясь говорить вслух, чтобы не рассмеяться. Даже не стали обижаться на «мелкоту», хотя он сам еще студент, хоть и со старших курсов.

— Так я и думал. Пересаживание растений я вам тоже не доверю… Ладно, идите вон в ту теплицу, сорняки выпалывать будете. Все инструменты справа от входа. И дверь за собой закрыть не забудьте. А ты сережку нашла?

Он смотрел на меня, и я оторопела. Даже весь смех растеряла.

— Какую сережку?

— Которую твоя подруга потеряла, — с насмешкой ответил он.

— А-а… — Я вспомнила свою маленькую ложь. — Я и забыла уже. Она в тот же день нашла. Под подушкой.

— Ну, ладно… Давайте, топайте.

Мы отправились в большую застекленную теплицу с четырьмя длинными рядами маленьких кочанов капусты. Внутри было тепло, и я сняла куртку и кофту, оставшись в одной футболке. Мы с Тимом бросили верхнюю одежду на стол справа от двери и взяли некогда белые перчатки с синими пупырышками на ладонях. Тим поплотнее прикрыл дверь, чтобы уж точно не распахнулась, и мы принялись ползать на коленях, выдергивая мелкие сорняки из земли. И что это за маги, которые не могут придумать заклинание против сорной травы?

В процессе работы я надкусила одну из капуст. На вкус ничего особенного. Может, хоть вырастет огромная-преогромная?

Солнце прокочевало по небу и начало опускаться, а мы все сидели на карачках, отчего уже устали ноги. Я вставала и снова садилась, разминая конечности, как будто исполняла какой-то дикарский танец для лучшего роста урожая. Тим справлялся с работой гораздо быстрее, но все же мы не успевали прополоть все. Лопатыч пришел оценить нашу работу после полудня, придирчиво оглядел грядки. Заметив надкусанный кочан, закатил глаза и тяжко вздохнул. Я поняла, почему он не был рад лишним работникам — вреда больше, чем пользы.

— Идите уж, — разрешил он и желчно добавил: — Только по дороге ничего не прихватите.

Мы быстренько положили на место перчатки, накинули свою одежду и вышли наружу вслед за Лопатычем. После тепла мороз пощечиной ударил по лицу, и на глаза набежали слезы.

Вдалеке, у самого заборчика маячила фигура, и ответственный Лопатыч пошел посмотреть, кто там ходит. Мы направились за ним — все равно нам в ту сторону.

Фигура оказалась послом Дарона. Его одежда была не такой нарядной, как на балу, но все равно богатой: из хорошей зеленой ткани и с изящной вышивкой. Темные волосы все так же падали на глаза. Посол трепал Апогея за ушами, а красноглазый пес молотил хвостами, как ветряная мельница.

— Уже успели сдружиться, посол? — вежливо спросил Лопатыч, привлекая внимание.

— С таким славным псом трудно не подружиться, — ответил тот, поднимая глаза и окидывая нас троих взглядом. — Наверное, хорошо служит.

— Да уж не очень, то и дело еда пропадает по ночам. — Лопатыч покосился на меня, и я сделала вид, что ни при чем.

Что, в самом деле, я? Тим вон тоже тыкву притащил, а ее пропажу сложно не заметить, не то что пару картошин. Но я, конечно же, промолчала, отдуваясь за весь студенческий коллектив. Видимо, Лопатыч все-таки не поверил, что я искала тогда сережку, но решил, что пришла за бесплатной едой.

Посол оценивающе на меня посмотрел.

— Апогей старается, — встал на защиту пса Тим.

— Апогей? — Посол изящно приподнял брови.

— АПГ-42, - поправил Лопатыч, на этот раз стрельнув глазами в сторону Тима. Лучше старшекурснику не знать, что эту кличку дала собаке я, а то и вовсе живьем съест. Огород топчут, овощи воруют, пса переманивают, так еще и кличку новую дают.

— Мне нравится имя Апогей, — улыбнулся посол и выпрямился, отпустив пса. — Что же, приятно было познакомиться.

Посол коротко кивнул парням — они неловко повторили жест в ответ. Мне он протянул руку, и когда я приняла ее, поцеловал мою ладонь. Ух-ты, как в настоящей сказке! Хорошо, что я работала в перчатках, и руки остались чистыми.

Когда он отпустил мою ладонь, я заметила, что на тыльной стороне, куда пришелся поцелуй, переливалась золотая роза и маленькие цветочки вокруг, как волшебные татуировки.

— Как красиво, — восхитилась я, оценив оригинальный подход в традиционному подарку — букету цветов. — А вы маг, господин посол?

— Да, я учился здесь же. И прошу, вы можете звать меня Эрилоном. — Смотрел он только на меня, и я приняла это за исключительное разрешение.

«Уи-и-и», — подумала я.

— Хорошо, Эрилон, — сказала я вслух.

Он задержал на мне взгляд, улыбнулся и направился к хоромам. Я выдохнула. Пусть он и не принц, но его темные светятся королевской мудростью, это уж точно.

— А вблизи он еще симпатичнее, чем издалека! — сказала я вслух.

Апогей тявкнул — то ли согласно, то ли просто так. Ребята презрительно остались при своем мнении. Лопатыч вернулся к грядкам, оценивая, принесли студенты больше пользы или же вреда. Мы с Тимом пошли обратно к общежитию, и по дороге я хвастливо сказала:

— Слыхал, я могу называть посла по имени! Э-ри-лон!

Тим фыркнул и отвернулся. Жалко ему, что ли? Ну, и ладно. Небось, завидует — сам-то ни разу не догадался девушке цветы подарить, тем более, в такой необычной манере. Брал бы на вооружение.

До общежития мы дошли молча, думая каждый о своем. Мне посол понравился — такой вежливый, обходительный. Настоящий принц, разве что без титула. Но, наверное, тот еще ловелас, раз даже мне оказывал знаки внимания. Я так замечталась о том, о сем, что не заметила, как передо мной выросла свора из четырех студенток. Среди них я узнала только Феорру, выпучившуюся на меня снизу вверх.

— Ты что, с послом сейчас разговаривала? — выпалила она. Ни «здрасьте», ни «досвиданья».

— Ну да, — пожала я плечами, словно это самое обыкновенное дело для меня — разговаривать с высокопоставленными лицами. Не упуская случая, прихвастнула: — Он мне татуировку подарил.

Феорра дернула меня за руку, чуть не оторвав ее, и благоговейно уставилась на цветы. Остальные девушки тоже бросили на них заинтересованный взгляд. Феорра не была похожа на коварную соблазнительницу — с ее ростом и внешностью она напоминала плюшевого мишку, которого хочется потискать. Тем не менее, я заметила, что она очень уж хочет произвести впечатление на дворянина. Феорра даже осталась в общежитии на каникулах, тогда как все остальные из группы Несостоявшихся Бунтовщиков, Пытавшихся Проникнуть За Ворота Хором, Чтобы Поглядеть На Принца, разъехались по домам. Послы послами, но семейный уют важнее.

— И тебе то-о-оже подарил, — плаксиво протянула Феорра, подавив слезы.

— «Тоже»? — приподнял брови Тим, все еще стоявший рядом.

Феорра, чье внимание было всецело поглощено татуировкой, не обратила внимания на моего друга, но когда он заговорил, заметила его, округлила глаза, покраснела и молча уставилась на парня. Тим, почувствовал себя так, словно перепутал дверь и вместо шахматного клуба зашел на собрание сатанистов — неловкая пауза, молчание, отступление.

Когда Тим бочком обогнул женское собрание и скрылся в общежитии, Феорра выдохнула, восстановила нормальный цвет лица и пояснила:

— Он всем девушкам цветы дарит, а мне нет.

Меня нисколько не удивило такое заявление, хотя до этого меня несколько грела надежда, что я одна такая везучая.

— А вот и не всем, — попыталась успокоить ее одна из девушек, державшая настоящую красную розу — видимо, подаренную послом. Но ее «не всем» звучало как «только избранным», и это окончательно расстроило Феорру.

— Почему тебе, а не мне? — обиженно выпалила она в мою сторону.

Ну, знаете. Конечно, этот медвежонок симпатичнее меня, но это же не значит, что все должны его любить? У меня хватает уважения к себе, чтобы принимать комплименты, не задаваясь вопросами и не мучаясь сомнениями, был ли в словах подвох. Я уже хотела сказать по этому поводу несколько резких слов, но меня опередила другая девица, принявшая на себя удар разъяренного мишки:

— Может, он тебя из-за роста не заметил?

Феорра обратила на нее гневный взгляд, но девица с улыбкой его выдержала.

Девушка была высокой и широкой, с темной, почти черной кожей, так что глаза двумя фонарями сияли на лице. Она была явно далека от всех девических проблем, и ее забавляла сложившаяся ситуация.

— Мне он тоже ничего не подарил, — беззаботно сказал она. — А ты попробуй попадаться ему на глаза почаще, он точно не устоит перед твоим очарованием.

— Думаешь? — просияла Феорра.

Она с надеждой уставилась на темнокожую девушку взглядом, замутненным перспективами счастья и богатой жизни с мужем-послом.

— Конечно, — серьезно кивнула та, но я видела блеск в ее глазах. — Идем, поищем господина посла.

Кому-то, видимо, настолько нечем заняться на каникулах, что единственное развлечение — наблюдать за попытками Феорры привлечь внимание Эрилона. Та, впрочем, не заметила никаких подколов за словами и позволила увести себя на поиски посла Дарона. Остальные увязались за ними по собственным соображениям.

Мне тоже хотелось поглядеть на Феорру — хотя бы из мести за ее слова, но меня дожидался Буран, и я не пошла за девицами. Только поглядела на свою татуировку и решила, что буду довольствоваться любым вниманием — неважно, с кем еще оно поделено. Все равно приятно.

В комнате меня поджидал сюрприз от Бурана, мигом выкинувший из моей головы все мысли об Эрилоне. И я имею в виду не «сюрприз в уголке», поскольку дракон научился пользоваться лотком. В комнате царил хаос. Картонный рулон из-под ниток валялся в углу, сами нитки хаотично вились вокруг ножек столов, стульев, кровати и шкафа, как самая настоящая ловушка против воров. Буран не смотрел фильм «Один дома», но, думаю, в подобной ситуации бы не пропал и поймал бы всех грабителей в свою синениточную западню.

Сам зачинщик этого безобразия мирно спал на кровати, свернувшись клубком. Услышав меня, он поднял голову и весело пискнул. Перебирая толстыми лапками, плюхнулся с кровати и потопал в мою сторону, но запутался в собственном ниточном творчестве. Чем дальше он пробирался, тем сильнее увязал. Пришлось подойти к нему, одной рукой прижать к себе, другой — распутывать нити вокруг чешуйчатых лапок. Зимний Буран весело пищал.

— Он еще и радуется, хулиган мелкий! — Я подняла освобожденного дракона на уровень глаз и строго посмотрела на него. — Я тебе для чего нитки дала? Погонять из угла в угол, а не лабиринты делать!

Буран примирительно покрутил хвостом. Вздохнув, я закинула его на кровать и полезла к столу за ножницами, стараясь не увязнуть самой. Буран с интересом наблюдал, как я пытаюсь спасти нитки, отрезая их по кусочкам и наматывая на рулончик. Наконец, хаос был устранен.

Шалости дракона на этом не кончились, но хотя бы сегодня он вел себя тихо-мирно.

Вечером, когда Буран катал по полу катушку, у которой я закрепила торчащий кончик нитки, а я лежа дочитывала «По следу дракона», заглянул Тим. Он сказал, что в столовой устраивают небольшой пир, приглашают всех присоединиться. Немного поразмышляв, я решила сходить. Зимний Буран стойко переносил одиночество — нянька ему нужна была только в первый день, после стресса от вступления в новый мир. Конечно, он ужасно радовался, когда я приходила, даже если отлучалась только до кухни или ванной; да и мне было боязно оставлять его одного — вдруг его кто-то обнаружит. Поэтому я старалась возвращаться поскорее. Но перспектива провести две недели в стенах, выходя только на отработку, меня не радовала, и я решила сходить хотя бы на бесплатный ужин. Дракончик не возражал, самозабвенно катая нитки.

Мы с Тимом прошли через крытый коридор в учебный корпус, оттуда — в столовую на первом этаже и в нерешительности остановились посредине первого зала.

— Проходите, проходите, — махнул нам рукой замректора из-за преподавательского стола.

Ух, не люблю я этого типа. Конечно, Лиор Гир симпатичный, с роскошной темной шевелюрой и вежливый такой: все студенты попадаются на его обаяние. Но стоит связаться с Гиром один раз — потом будешь избегать его любой ценой. Он перекладывает работу на всех вокруг. Надо собрать со всех подписи за технику безопасности? Пусть старосты собирают. Кто-то не прошел медосмотр? Эй, пробегающий мимо студент, сходи, найди этого товарища и отведи его в медпункт. А уж если задолжать Гиру за его предмет, — историю и географию Эльса — то он с тебя вовсе не слезет. Будешь бегать по всему институту, искать незнакомых тебе людей, собирать с них документы, передавать сообщения преподавателям и выполнять прочие поручения, пока Лиор Гир не поставит тебе злосчастный зачет.

Мы с Тимом решили сесть подальше от замректора — с него станется и на небольшом празднике припахать к работе. Дальний от входа стол буквально ломился от еды — там мы набрали полные подносы и устроились в углу, с нашим одногруппником Кристофом. Я и не знала, что он не поехал домой — из-за суматохи с отработками и драконом я даже не в курсе, кто вообще остался в институте на зимние каникулы. Вот сейчас и поглядим.

На мой вопрос, чего он здесь забыл со сданной сессией, Кристоф таинственно отозвался, что хочет поработать на кротовью сеть, поскольку остальные поразъехались. Он так гордился своей должностью, что постоянно корчил из себя какого-то тайного агента или члена мафиозного клана. Кроты, конечно, хорошие ребята, но таким пафосом, как Кристоф, никто не исходил.

Кротовья сеть представляла собой группу студентов, которые могли по своим внутренним каналам достать все, что могло понадобиться остальным, в обмен на услуги, товары или деньги. Сеть держалась в секрете от преподавателей, зато все студенты прекрасно о ней знали и пользовались ей. Конечно, профессора не могли не знать о существовании сети, но вычислять, кто, что и почем, было бесполезно, так что они делали вид, что ничего не происходит, а мы «не отсвечивали». По метафорическим кротовьим туннелям ходили шпаргалки, запрещенные заклинания и редкие компоненты зелий. Вклад, делавшийся каждым студентом в кротовью сеть, записывался в виде бонусов, чтобы всем досталось по-честному.

Оглядев зал, я поняла, что других кротов здесь действительно нет. По крайней мере, знакомых кротов — всех я не знаю. В столовой вообще было немного народу, от силы пятьдесят студентов. Немного по сравнению с общим количеством учащихся, конечно. На зимние каникулы оставались, в основном, должники и ответственные семикурсники, посвящавшие свое время дипломной работе. Были и такие индивидуумы, которым не хотелось ехать домой — в основном, эльские. Телепорты работали только между мирами, а потратить две недели каникул на тряску в телеге или верхом хотелось не каждому. Эти ребята были свободны от учебы и обычно устраивали по вечерам такой кутеж, что вся общага тряслась, пока учителя не приходили разбираться. Вчера они молчали, видимо, собирая ресурсы, но я ничуть не сомневалась, что тусовка начнется сегодня и закончится только к началу семестра.

Преподавателей осталось значительно меньше, чем студентов: ректор, пресловутый замректора и шестеро преподавателей, которым нечем было заняться. Остальные приняли вчера последних должников, сделали ручкой тем, кто не сдал со второго раза, и укатили отдыхать в теплые края. Среди присутствовавших я знала только Тео Хеивана — она преподавал у нас в прошлом году основы бестиологии. Также за преподавательским столом сидели: медсестра Лечкинс, вечно одинокая лаборантка, посол Эрилон и принц-гоблин Кримон Первый. Для последнего специально принесли стул повыше, а рядом сидел охранник с мечом наперевес и наяривал мясо, не забывая крутить глазами и выискивать потенциальную опасность.

Когда подтянулись последние студенты, ректор грузно поднялся с небольшой речью. Ближайшие к нему столы замолчали, и волна тишины прокатилась по залу, пока все не стихли.

— Дорогие студенты, поздравляю вас с окончанием сессии… — громогласно начал он, уже привыкший по сто раз в год произносить тосты и поздравления.

Очень удачно начал, конечно, учитывая, что большинство оставшихся продолжают работать на диплом или отрабатывать долги.

— Мы с коллегами решили устроить для вас небольшой пир. — На это раздались приветственные возгласы бедных и голодных студентов. — Веселитесь, отдыхайте. Но в меру — нам еще надо где-то учиться в последующие годы, хе-хе. И пусть следующий семестр закончится еще удачнее этого!

После непродолжительных аплодисментов студенты с удвоенным аппетитом взялись за еду. Я не отставала от остальных, сбегав еще раз к шведскому столу. Кто-то решил, что без музыки скучно, и притащил гитару. Постепенно атмосфера стала совсем расслабленной. Жалко, что преподаватели остались самые степенные, а то некоторые почище студентов веселятся. Но они уехали веселиться без нас.

Когда ректор и его заместитель почтенно удалились, в ход пошли студенческие частушки. Но пока что безобидные — в зале еще оставались преподаватели и принц с послом, не хотелось их смущать. Но народ так разошелся, что я хохотала до упаду и забыла о присутствующих взрослых. Не удержалась, встала на стол и продекламировала свою собственную частушку, сочиненную на ходу:

Вся столовая смеялась, даже две поварихи, тоже присоединившиеся к веселью. Но когда Тим зашикал на меня и потянул вниз, я вспомнила, что принц Кримон все еще здесь, и метнула на него испуганный взгляд. Он смотрел на меня с улыбкой, но я все равно устыдилась и молча слезла со стола. Кристоф показал большие пальцы, но меня это не успокоило.

— Нехорошо вышло, — сказала я, прикладывая холодные ладони к горячим щекам. Было так шумно, что услышал меня только Тим. — Надо бы подойти, извиниться…

Тим сочувственно улыбнулся, и я направилась к преподавательскому столику, с виноватым видом остановившись напротив принца.

— Простите, принц Кримон, я не хотела вас обидеть…

За него ответил сидевший рядом Эрилон:

— Я думаю, мой друг на тебя не в обиде. У него хорошее чувство юмора.

— Мне действительно понравилось твое творчество, — кивнул принц. — Рад, что в институте учатся всесторонне одаренные студенты.

Гоблин и вправду благосклонно отнесся к моей частушке, и я облегченно выдохнула. Не хватало еще рассорить принца с институтом. Лиор Гир бы тогда до седьмого курса с моей шеи не слез.

Вблизи я увидела, что зеленая кожа гоблина покрыта мелкими чешуйками, глаза у него желтые, а взгляд — цепкий, нос крючком, и на пальце массивное кольцо. Длинные уши подергивались в такт частушкам, которые продолжались литься рекой из-за студенческих столов.

— Интересная у тебя татуировка, — заметил принц, глядя на мою ладонь. Цветы даже не думали исчезать, все так же переливаясь золотом.

— Спасибо. Это…

— Принц Кримон, время позднее, Вы не собираетесь вернуться в комнаты? Я бы составил вам компанию по дороге, — предложил Эрилон.

— Да, пожалуй, Вы правы, господин посол, — согласился принц.

Они оба поднялись, вежливо кивнули мне и удалились. Эрилон подмигнул мне на прощание. Охранник принца запихал за щеки столько мяса, сколько смог, и последовал за благородной парочкой.

В столовой веселье продолжалось еще какое-то время, и наутро все должники об этом пожалели. Те, кому не надо было вставать к девяти на отработку, плавно перекатились в общагу, когда поварихи выгнали их из столовой. Как я и предсказывала, пошла пора вечеринок до утра. Я очень мудро ушла спать раньше остальных, но проснулась один раз ночью из-за громких хлопков от заклинаний с верхних этажей. Буран тоже открыл глаза и недовольно запищал, но весельчаки, к счастью, немного притихли.

Наутро я встала кое-как, но все же встала. Позавидовав дрыхнущему дракону, поплелась на отработку. Жутко не хотелось опять идти к этому подозреваке Лопатычу, и когда я увидела вакансию в расписании на сегодняшний день, тут же нацарапала свое имя и пошла во второй учебный корпус.

В нашем, первом учебном корпусе из камня приятного белого цветов, в основном, находились кабинеты — маленькие для практических занятий и большие лекционные. Там же была столовая и переход в общежитие из красного кирпича. На территории института был еще бальный корпус, конюшни, огород и разные маленькие постройки, и все это располагалось в огромном парке, к которому примыкали леса и поля, а за ними располагались деревни, из которых можно было уехать в большой город.

Недалеко от первого учебного корпуса стоял второй, из желто-красного кирпича. Здесь было больше лабораторий, но и учебные кабинеты тоже имелись. В одном из них мне предстояло навести уборку, чтобы можно было использовать его для учебы в следующем семестре.

Поблуждав туда-сюда по коридорам, я обнаружила, что одна из лабораторий открыта для пользования студентам даже в дни каникул. Вот бы испытать какое-нибудь зелье… Буран как раз расщедрился вчера на одну чешуйку, которую я подобрала и припрятала, раз уж они такие ценные. Правда, зелий с драконьей чешуей я не знаю.

Наконец, я нашла нужный кабинет на первом этаже. Для меня оставили открытую входную дверь, швабру и ведро. Внутри было пыльно и пусто, только в углу валялись коробки с припиской «отнести на склад», да на стене висела зеленая доска. Пришлось взяться за работу, теша себя мыслью, что это лучше, чем встречаться с Лопатычем. Да и выходной близко, послезавтра — это меня тоже бодрило. Раз уж Буран привык бывать один, можно будет выбраться с утра, хоть в гостях посидеть, что ли.

Мне надлежало снять с окон темные шторы и оставить на стуле у двери, вынести коробки, протереть потолок и стены от паутины и вымыть пол. Когда я взялась за шторы, комнату тут же залило светом, и работать стало приятно. Дело шло быстро, я напевала услышанные вчера частушки, размахивая шваброй, как мечом. Под конец я так разошлась, что еще и вымыла доску, хотя ее в задании не значилось.

На держателе для мела под доской лежала старая, выцветшая бумажка с надписью: «Не рисовать». Ну, если уж они хотели, чтобы я следовала этому указанию, не стоило оставлять здесь же кусочек мела.

Мелок был маленький, но на мой стандартный набор рисунков хватит. Начала я с домика — квадратик, треугольная крыша, окошечко и труба со спиралькой, обозначающей дым. Красота. И жалко им, что ли, если я немного порисую? Вторым в моем списке, как говорится, «палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек».

Когда я дорисовывала вторую ногу, раздалось негромкое «чпок»: мой домик отделился от доски и приземлился на подставку для мела. Я обалдело уставилась на него. Домик спрыгнул с подставки на стену, впечатался в нее и соскользнул вниз, после чего выпрыгнул на пол и явственно посмотрел на меня своим окошком. Пока мы играли в переглядки, раздался еще один «чпок» — и к домику присоединился человечек.

Я присела на корточки, с любопытством разглядывая ожившие рисунки. Ткнула в домик — он смущенно отшатнулся, потом снова подскакал поближе. На пальце не осталось ни следа от мела. Тогда я сунула палец в пробел между линиями и обнаружила там пустое пространство. Неизвестно, как, но окошко держалось в домике, а у человечка — глаза и улыбчивый рот внутри кружка.

Так, так.

Я тут же продолжила свое творчество. Мелка хватило еще на зайчика и солнышко, и те тоже отлепились от доски. Очень занятные чары. Знать бы, как их накладывать — вот преподаватели в следующем семестре удивятся, когда буквы начнут «отчпокиваться» от досок. Жаль, но инструкция к этой чудо-доске не прилагалась.

Я поглядела на рисунки и отправилась смочить тряпку — жаль, но придется их все-таки стереть. Каракули побежали за мной в силу своих меловых возможностей. В туалете я отжала под текущей водой тряпку и потянулась к догнавшим меня рисункам. Они в страхе отшатнулись к стенке, так что мне их даже жалко стало.

— Что, не хотите быть стертыми? — посочувствовала я. Каракули всем своим видом дали понять, что не хотят. — Ладно уж, пошли со мной.

Мы вернулись в кабинет, и я вытерла зачарованную доску. Вот кому-то повезет, если она попадет на урок.

— Шагом марш! — скомандовала я, и каракули поскакали за мной в общежитие, но на полпути я остановилась, заметив впереди гуляющих по парку студентов.

Во-первых, марширующие зайчики да человечки из мела — зрелище очень странное. Ко мне начнут приставать с расспросами, что да как, — поди отвяжись. Во-вторых, что самое важное, преподаватели узнают, что я рисовала на доске, где было совершенно четко написано: «Не рисовать». Если узнает замректора Гир, раздует из мухи дракона и припашет меня к делу, как будто отработки мало. Другие преподаватели просто пожурят, но отберут мои работы и точно сотрут их, чего мне уже совсем не хотелось. Придется прятать.

— Залезайте. — Я присела на корточки и распахнула куртку. Как я уже поняла, каракули спокойно существовали на любой твердой поверхности.

Они послушно запрыгнули на подкладку, и таким образом в мою комнату попали еще одни незаконные жильцы. Просто здорово — если я еще и Апогея притащу, можно будет зоопарк за деньги показывать. Тут у нас огромный двухвостый пес, выведенный магами, на стенке прыгают ожившие рисунки. А это? Это дракон, самый настоящий, можете погладить. Жаль, что мухомашка почила, а то пополнила бы занимательную коллекцию живности.

Зимнему Бурану компания понравилась. Он принялся носиться с ними по комнате, особой любовью проникшись к солнышку. Однако такая дружба до добра не довела.

Уложив солнышко на метафорические лопатки, Буран миролюбиво лизнул его и обнюхал. Вдруг он чихнул — не иначе как от запаха мела.

— Будь здоров, — сказала я, наблюдая за игрой с кровати. Меловой человечек сидел рядом со мной. Игры ему не очень понравились, его тянуло ко мне — видимо, чувствовал некое родство. Я назвала его Васей.

Зимний Буран потряс головой, но не помогло. Со вторым чихом из его рта вылетели искорки, а с третьим, самым сильным, — целая струйка пламени. Небольшая, но ее было достаточно, чтобы загорелись обои около стола Тиффани. Каракули в панике бросились прочь, дракон удивленно поглядел на свое деяние и виновато отступил к противоположной стенке.

Я широко распахнула глаза, воззрившись на горящие обои, лихорадочно заметалась по комнате и попыталась вспомнить хоть одно подходящее заклинание. Но на ум пришел только проверенный немагический способ — я сдернула с кровати покрывало (Вася кувыркнулся в воздухе и приземлился на одеяло) и атаковала им пылающую стену. Огонь быстро жевал бумажные обои, и к тому времени, когда унялось последнее пламя, на стене образовалось большое черное пятно. Бедное покрывало тоже приобрело серую прогалину, но оно-то было своим, неказенным.

Перед глазами мелькнул образ комендантши, увидевшей дырищу в обоях, и я простонала от отчаяния. Она начнет извергать огонь почище Бурана.

Дракончик подошел ко мне и примирительно потерся о ноги.

— Да не виноват ты, не виноват, — вздохнула я, беря его на руки.

Каракули попрыгали ко мне за своей порцией утешения, человечек присоединился к ним, шлепнувшись с кровати.

— Ладно, вы тоже невиноваты, — великодушно ответила я, и каракули весело затанцевали вокруг. Я опустила дракона, и компания снова заносилась по комнате. Вася остался рядом со мной.

В это время в дверь постучал Тим. Я открыла, и он просочился внутрь, но замер на пороге. Увидев, как по полу скачет маленький дракон в окружении корявых меловых фигурок, а на стене красуется черное пятно, Тим сделал шаг назад, размышляя, стоит ли со всем этим связываться. Я не дала ему шанса принять решение, захлопнув за ним дверь и задвинув щеколду.

— Что мне с этим делать? — вопросила я, указывая на стену. Вася молча повторил мой жест.

— Это Буран? — уточнил Тим. Я кивнула. — А эти откуда?

Тим показал на ожившие рисунки, и я рассказала про зачарованную доску.

— Так это ты их нарисовала… — Он вскинул брови, но о моих художественных способностях промолчал.

— Да, и они мне нравятся, — гордо ответила я. Подняла с пола человечка и представила его Тиму: — Это Вася.

Человечек потешно отрапортовал, и Тим криво улыбнулся в ответ.

— Ты можешь не подбирать все, что движется?

— Они сами за мной увязались. И вообще, ты мне с обоями поможешь или нет?

— Да что я сделаю? — Тим почесал макушку. Учился он едва ли лучше моего, да и предмета «обойная магия» у нас не было. — Ну, попробуй наложить иллюзию.

— А смысл? Только энергию сосать будет, да и обновлять периодически надо. Может, какое-нибудь реверсивное заклинание?

— А ты такое знаешь? — засомневался Тим.

Я призналась, что не знаю. Такие вообще проходили на старших курсах, мне Берек рассказывал. Кстати о нем…

— Схожу завтра к Береку, — решила я. — Он что-нибудь придумает.

Тим недовольно покосился в мою сторону.

— Что ты все к нему ходишь?

— А что, мне к старшекурсникам пойти? Рассказать им, как мой дракон обои поджег?

— Может, просто новые наклеишь? У тебя не завалялось лишнего рулона?

— Откуда? — Я пожала плечами. Вася, сидя на моих ладонях, приподнял меловые ручки, поскольку плеч у него не водилось. — Эти обои тут, наверное, со дня основания висят.

Тиму пришлось молча принять тот факт, что помочь мог только Берек.