На взлетном поле было ясно и ветрено. Солнце уже припекало. Сверкала белая пыль. А небо было густым и почти фиолетовым.

Неожиданно провожать Дану отправилась вся компания. Даже Джет, которого ночью зачем-то вызвал инспектор Гус и отпустил только на рассвете.

Пилоты «Квантов» протестировали свои машины, но до старта еще оставалось время, и далеко не все решили провести его в кабинах.

Они стояли темной стаей в тени, кто-то курил, кто-то что-то весело рассказывал, размахивая руками.

Джет остановил кар на почтительном расстоянии от темных громадин «Квантов». Издалека их размеры не так впечатляли…

— Может, мы зря… — нерешительно спросила Дана.

Но в этот момент от группы пилотов отделились двое, и совершенно явно направились к ним.

— Вот видишь, — подбодрил Джет. — Нас ждали.

— Я передумала. Я прилечу сюда на гастроли в следующем сезоне. Вы придете на мое шоу?

— Конечно. — Джет кивнул. Мелисса тоже.

— А ты, Саат-саа? Ради такого случая выйдешь из пустыни?

— А разве я дал повод сомневаться?

— Кто вас, пустынников, знает… и вы, Алекс?

— Обожаю цирк.

— А я в детстве его ненавидела. Вот просто терпеть не могла.

Подошли пилоты. Один из них, как можно было догадаться, оказался адмиралом Гнединым. Второй — молодым человеком лет двадцати. Симпатичный шатен с неопределенно-скучающим выражением лица. Так скучает опытный вояка, получивший смехотворное задание, и желающий подчеркнуть, что задачка — не по рангу. На столь молодом лице выражение смотрелось комично. Дана не удержалась и скопировала его.

Мелисса сжала губы, чтобы не рассмеяться.

Стас быстро представил своих спутников. Адмирал пожал протянутые руки. Повернулся к Дане:

— Познакомьтесь. Это лейтенант Романцев. Полетите с ним.

— И где? — спросил лейтенант лениво.

— Что?

— Ваш багаж. Сувениры там, шляпки, сумочки…

— А! Вы об этом… что-то грузовичок опаздывает. — Дана с любопытством рассматривала аккуратно подстриженные ноготки на правой руке. — Должен был быть пять минут назад, а его все нет и нет…

— Должен вас предупредить, что если грузовичок задержится, вы рискуете оставить свое барах… имущество на Руте.

— Я этого просто не переживу. Учтите, я упаду в обморок, и вам придется меня откачивать!

— Не обещаю, что буду церемониться…

— Они нашли друг друга, — хмыкнул Стас. — Ровного полета!

Дана повернулась к провожающим. Она улыбалась, в глазах отражался космос. Сделала нерешительный шаг вперед, словно хотела еще что-то сказать или сделать. Но Романцев уже торопил, она лишь махнула рукой.

Мгновение прощанья было коротким. И вот Дана уже спешит по взлетному полю вслед за офицерами космофлота. Страничка жизни под названием «Рута» неудержимо опускалась, закрывая недавно еще отчетливо видимый текст…

— Пристегнитесь. — Буркнул лейтенант.

— Уже.

Пилотская кабина «Кванта» была просторной. Огоньки контрольных систем сами наводили на мысль о космосе — таинственно мерцали с приборных панелей, как звезды с ночного неба. На Руте говорят — наэса. Одно из немногих слов, которые она выучила.

И это притом, что управление, скорей всего, происходит в виртуальном режиме. Невольно зауважаешь лейтенанта Романцева, который понимает значение каждого огонечка и видит смысл в каждой шкале.

Кресло показалось ей великоватым, но ведь оно и рассчитано на взрослого мужчину, а не на такое недоразумение, как она. Целых сто пятьдесят два сантиметра роста — шутка ли. Зато ремни легли удобно и, пристегнувшись, она чувствовала себя вполне комфортно.

— Три минуты до старта. Полет до швартовочной станции продлится около сорока минут…

— …температура за бортом двадцать восемь градусов по Цельсию. Уважаемые пассажиры, вас обслуживает опытный экипаж во главе с капитаном Романцевым…

Она понимала, что пилота дразнить не стоит, но почему-то не могла остановиться.

— Во время полета будьте любезны молчать, девушка. Вы на борту военного корабля.

— Уже можно начинать?

— Что?

— Молчать.

— Да. Меня по вашей милости и так уже извозчиком зовут…

Наверное, это обидно. Нет, это однозначно должно быть обидно для офицера, который только вчера принял участие в планетарной операции. Возить какую-то дамочку… которая еще и ехидничает. И ничего нельзя сделать, чтобы ее заткнуть — дамочка тебе не подчиняется…

Дана замолчала, рассматривая сквозь лобовое стекло взлетное поле и мутный силуэт города у горизонта. Она твердо решила не мешать Романцеву во время полета.

Машина мягко стронулась, выруливая на полосу. Интересно, почему место второго пилота свободно? И почему нет стрелка, это же боевая операция…

Пока поднимались сюда, лейтенант скупо делился информацией о других помещениях катера. Кабина стрелка там точно была.

Спросить? Или уже считается, что мы в полете?

Дана все-таки промолчала. Вопрос был продиктован голым любопытством, а такие вопросы, заданные под руку, неизменно нервируют специалистов, кем бы специалисты ни были. Офицерами ли космофлота или артистами цирка.

Между тем, катер почти беззвучно оторвался от поверхности, и полого пошел вверх. Рядом виднелся силуэт еще одного «Кванта», впереди по курсу маячил треугольник третьей машины.

Дана подумала — наверное, это здорово, управлять такой громадиной. Отдавать ей беззвучные приказы и чувствовать, как она тебя слушается.

Солнечные лучи проникли в кабину, осветили сосредоточенное лицо пилота. Сейчас он уже не выглядел таким уж юнцом. И не кривлялся, изображая ветерана. Вполне симпатичный парень. Наверное, сверстник Даны.

Вид менялся стремительно — небо почернело, расширилось, горизонт ухнул вниз. Отчетливо стали видны звезды.

Красиво.

Через половинку часа показалась яркая искра космической станции. Надвинулась, выявились детали. Сложная конструкция швартовочного узла казалась непривычно пустой и, если так можно выразиться, скелетоподобной — большую часть судов отсюда убрали, как только прояснились планы гведи. Дане даже показалось, что она узнаёт свою яхту среди тех четырех кораблей, что все же остались.

Самым внушительным судном, зашвартованным у станции, был большой военный крейсер. Современный, хищных очертаний колосс был лишь чуть меньше, чем весь швартовочный узел.

Вскоре стало понятно, что Романцев ведет «Квант» именно к нему.

Стыковка произошла мягко и незаметно. Катер в какой-то момент вошел в зев ангара, произошел легкий толчок, и все. Дана сообразила, что можно расстегнуть ремни, только когда увидела, как это делает Романцев.

— Разговаривать-то уже можно? — спросила она.

— Осторожно. Гравитация здесь низкая.

— Спасибо. Я не в первый раз в космосе.

Дана не стала рисковать, и выбираясь из кресла, придерживалась за поручни. Лейтенант убедился, что его пассажирка ведет себя предусмотрительно, и немного смягчился:

— Я провожу вас до выхода на станцию.

— Извините, если я вас обидела. Это от волнения.

— Идемте.

В коротком коридоре было светло, а когда вошли в шлюз, гравитация стала почти привычной. Рута отодвигалась все дальше и дальше.

— Если не секрет, зачем вам так срочно понадобилось на орбиту? Все равно ведь система сейчас закрыта для полетов.

— У меня здесь на яхте животные… Я хозяйка шапито. Была на Руте с гастролями, когда все завертелось.

— Понятно.

Наверное, ему действительно все понятно. Все просто… ты же сама так объяснила. Чтобы не дайте, боги, кто не заподозрил, что твои проблемы только начали выстраиваться в очередь. А конца и краю очереди не видно.

Зверски захотелось попросить этого лейтенанта, чтобы он проводил ее до яхты. Чтобы кто-то был рядом, когда она войдет туда и увидит…

Искин «Которосли» три дня назад сообщил, что с животными все в порядке. Но прошло еще три дня…

Дана невольно замедлила шаги. Тамбур, ведущий к шлюзу, соседствовал с ангарами, в которых размещались во время полета «Кванты». Совсем недалеко идти.

— Что-то не так? — спросил Романцев.

— Все так. Просто немного страшно.

— Это я вас так напугал?

— Нет… лейтенант Романцев. Не вы. Кстати, как вас зовут? Я Дана. Дана Тэн. Шапито «Дана и Бродяга».

— Виктор. А кто такой Бродяга?

— Бродяга погиб на Руте.

— Соболезную.

— Он был андроидом. По совместительству — моим пилотом…

— Выходит, вы здесь застряли?

— Не знаю. Нет. Свяжусь с дядей, он пришлет кого-нибудь. Или сама найду пилота. Мы пришли, да?

— Пришли.

Белая, безупречно чистая панель откатилась в сторону. Короткий шлюз, смычка гибким, заполненным воздухом соединителем. Еще шлюз, теперь уже — собственно станции.

Романцев вошел в него следом. Дана спросила:

— Не боитесь, что ваш крейсер уйдет без вас?

— Не уйдет. Адмирал просил проводить вас до яхты. Время есть…

Длинный тесный коридор вывел их на обзорную площадку и к лифту.

— Нам нужен четвертый узел. Вон, видите тот кораблик… это и есть яхта «Которосль». Далековато.

Дальше шли молча. Им так никто и не встретился, и от этого казалось, что на станции они одни.

Остановились у четвертого стыковочного узла. Узел рассчитан на самые маленькие суда, и может обслуживать их до десятка, но сейчас здесь пришвартована была только «Которосль».

Дана своим ключом открыла люк. Предложила:

— Виктор, зайдете? Пожалуйста…

Тому ничего не осталось, как кивнуть.

Запах. Легкий запах пряностей, влажной зелени, и совсем чуть-чуть — теплого пластика. Здесь всегда так пахло. Запах был неразрывно связан с жизнью до Руты, такой обычной, сложной, единственно правильной. Корабль еще не знал, что его хозяйка изменилась. Не знал, что больше нет Бродяги. Корабль встречал ее так, как привык встречать последний стандартный год. Искин вежливо поздоровался и, не дожидаясь вопроса, сообщил, что яхта в отличном состоянии, животные чувствуют себя удовлетворительно.

Дана обернулась, чтобы посмотреть, какое впечатление произвел ее космический дом на незнакомого человека.

Тот, немного обалдев, рассматривал голографические плакаты, которыми был украшен тамбур у шлюза. С плакатов улыбались артисты и артистки. Кроме них здесь в одиночестве висел аварийный скафандр и стоял какой-то большой, плотно закрытый ящик.

Короткий коридор, четыре овальные двери.

Одна — в ходовую часть, одна в секцию управления. Одна, очевидно, в жилой отсек…

Дана подтвердила:

— Направо моя каюта. А слева живут звери и там же мастерская. Вотчина Бродяги… я сейчас.

Она набрала побольше воздуха в легкие, зажмурилась. Постояла так несколько секунд. Потом решительно толкнула левую дверь.

Первое, что пришло в голову лейтенанту Романцеву — это джунгли. Но потом оказалось, что растений не так и много. Запах пряностей и зелени стал еще отчетливей. К ним действительно добавились звериные запахи, но лишь чуть. Он вгляделся в просвет между стеблями каких-то буйно разросшихся лиан, и увидел животное. Животное было крупной бурой кошкой, чем-то похожей на леопарда.

Кошка дремала на развилке древесного ствола, свесив вниз большую лапу. За ее спиной джунгли продолжались.

— Таха. Она с Мабура, — пояснила Дана. — Пол внизу подвижный. А лианы искусственные, искин их иногда меняет местами, изменяет форму. Таху, конечно не обмануть, она прекрасно понимает, что все время находится в одной комнате, но это дает возможность ей активно двигаться даже на борту корабля.

Она позвала:

— Таха! Иди сюда, девочка! Я вернулась!

Кошка спрыгнула с лианы и изящно подбежала к хозяйке. Ее мурлыканье оказалось оглушающим. Кошка жаждала тереться о хозяйку, она всячески выказывала радость от встречи.

— Как котенок… — вырвалось у Виктора.

— Она и есть котенок. Тахе полтора года. Но это не отменяет, что она хищник, и один из самых сильных в своем ареале. Только их совсем мало осталось.

Дана почесала подставленный темный лоб.

— Что, скучала, да, маленькая? Все, все, никуда больше без тебя не улечу… Пойдем! Еще у меня есть птица и пилион с Примулы. Птицу зовут Птицей, а пилиона Туком. Он стучать любит. Мы даже с ним музыкальный номер придумали… идем.

Виктор снова удивился тому, что зверинец Даны зверинцем почти не пах. Во всяком случае, запах растений был куда ощутимей. Он сказал об этом, Дана улыбнулась:

— Эту яхту специально оборудовали для перевозки животных. Все учтено!

Романцев представил, сколько стоила такая переделка, но промолчал.

Пилион его не впечатлил: это был какой-то девчачий зверь. Большие печальные глаза, голубоватая шерстка, кожистые крылышки. Умильное выражение морды.

А вот птица…

Птица была Ловцом Ветра с Корриды. Их очень редко можно встретить в неволе — в неволе они не размножаются и не живут. На Корриде он был единожды, еще до армии, с отцом. Эти птицы поразили его неброской красотой, легкостью полета. И размерами. Данин экземпляр был маленьким, но это еще ничего не значит…

Все это ошарашенный лейтенант и высказал Дане.

— Я не знала… — Дана качнула головой. — Я купила яйцо у контрабандиста. Он ничего про птицу не рассказал, может, не знал. Сказал только рыбой не кормить. А потом Бродяга соорудил инкубатор, и вывелся птенец. Очень красивый. Птица очень умная…

Звери были в порядке. Соскучились, извелись от одиночества, но это единственное, что с ними случилось…

«Чего не скажешь обо мне».

Дана неожиданно почувствовала сильную усталость. Такую, что хоть прямо сейчас падай в постель. Но падать было нельзя — что скажет лейтенант Романцев?

Она спросила:

— Виктор, хотите, я вас чаем угощу?

— Я пожалуй, пойду. Чай, конечно, хорошо… но не стоит доводить ситуацию до того, что кто-то будет вынужден вызывать меня на борт. Приятно было познакомиться, Дана.

Она проводила молодого офицера до выхода, вернулась в свою каюту, и упала в постель.

Таха тут же приткнулась рядом. Пилион забрался в ноги. Птица устроилась в изголовье.

Дана вдруг поняла, что плачет. И возможно, уже давно.

Слезы сами текли из глаз: дома.

Все-таки дома…

В доме еще недавно жили. Это видно, когда кто-то уезжает торопливо. На окне гибнет инопланетный цветок в горшке. В углу свалены вещи, которые не удостоились чести сопровождать хозяев в дальнюю поездку. В основном одежда. Сломанный кофейный автомат — хозяин, видимо, собирался отремонтировать, но не успел. В кухне все почти так, как было до отъезда. Нет только любимой кружки хозяйки дома…

Здесь еще совсем недавно жил брат с семьей.

Велли третий день не выходил отсюда — догадывался, что стоит показаться на улице, и его тут же сцапает полиция.

Когда ему удалось убежать, он долго не мог поверить в свою удачу. Его скрутило в подворотне — страх рвался наружу с хрипом и криками, со слезами — все казалось, что Дага бежит попятам, и целится, целится, целится…

Он ощущал себя точкой в центре мишени. И вырваться из перекрестья черных линий не получалось. В результате он просидел до ночи, сжавшись в испуганный комок в темном углу, и вышел из этого состояния опустошенный, апатичный и готовый, как тогда казалось, к любому повороту. Едва избавился от пут на руках, не прячась, дошел до дома брата на улице мэра Паулюса, надеялся, что здесь приютят хотя бы на ночь. Но дверь оказалось не заперта, и никого там внутри не было.

Первую ночь Велли спал. Половину следующего дня он тоже спал. Но потом его разбудил голод.

В доме еды не нашлось. Не работала и доставка. Возможно, сломалась панель заказов. А может быть, просто был закрыт ближайший продуктовый магазин.

Прибор он перебрал, но поломки не обнаружил. Починил кофейный автомат, но картриджей к нему не нашел. Надо было что-то решать, но любое решение было связано с выходом на улицу.

Если бы у Велли были деньги, хотя бы мелочь, он, может, рискнул бы. Но в его ситуации любой вариант решения проблемы будет незаконным. И он тянул, пока был в состоянии терпеть. В его распоряжении оказалась лишь пара плесневелых сухарей, она-то и позволила продержаться столь долго.

Однако желание заполучить хоть какую-нибудь еду потихоньку вытесняло осторожность.

В сумерках он вышел на улицу, еще не решив толком, что предпримет. Планов было два — обчистить прохожего, а потом зайти в магазин и прикупить, что нужно. Или же сразу вломиться в магазин, схватить, что плохо лежит, и сразу дать деру. Оба плана связаны с серьезным риском и Велли они категорически не нравились.

Но измученный голодом и обидами мозг третьего варианта выдать не мог.

Велли старался идти незаметно, вдоль домов, не выходя на открытые и освещенные участки — город по-прежнему кишел полицейскими.

Ближайший магазин, как нарочно, был закрыт.

Следующий по улице — тоже, но его двери украшала бумажка, что продукты первой необходимости можно приобрести в большом центральном супермаркете. Правда, для этого нужно предъявить документы. А Велли не без оснований считал, что стоит ему показать свою карточку, и все. Можно ждать в гости полицию, и в ближайшие годы вовсе не беспокоиться о питании.

Значит, придется поступить хитрее. Выбрать безлюдную улочку около того супермаркета и дождаться, пока кто-нибудь, прикупив продукты, отправится по ней домой. Сумерки для такой охоты — самое подходящее время.

Раз другие магазины не работают, то покупателей должно быть много даже сейчас, и хоть один из них да окажется в достаточной мере неосторожным.

Велли вышел к гостинице. Отсюда до магазина — две минуты.

Супермаркет действительно работал.

Площадь подле него была запружена народом, парковка переполнена, а из распахнутых стеклянных дверей виднелся хвост длинной очереди…

Попытаться стянуть продукты из машины?

Опасно. Слишком много народу.

Велли углядел темную арку, ведущую вглубь двора. Оказалось, это не двор, а узкая улица, как раз то, что надо. И здесь тоже полно машин. Еще лучше! Скорей всего это кары, которые не поместились на площадке у магазина, и владельцы были вынуждены оставить их здесь.

В переулке было тихо. Как-то даже слишком тихо.

Валентин, отдавая дань осторожности, выбрал ту сторону переулка, где за палисадниками прятались коттеджи. Туда свет от фонарей почти не попадал. У него было даже оружие, как раз подходящее по случаю — кусок металлической трубы. Не самое надежное, но в сочетании с эффектом внезапности должно помочь.

Лишь бы его самого кто-нибудь не принял за неосторожного покупателя. Хотя взять с Велли было нечего, он все равно слишком ценил свою голову, чтобы по-глупому подставляться под удар. Он решил затаиться в кустах, и подождать удобного случая.

Вот показалась из арки шумная большая компания — человек пять. Быстро загрузились, быстро уехали. Не прошло и пяти минут, и появились еще двое. Молодая парочка. Долго стояли неподалеку от арки, болтали. Из-за них Велли пропустил весьма перспективного старичка, машина которого была припаркована всего в паре метров от того куста, где он прятался. Парочка разбежалась, и произошло долгое затишье. Стало окончательно темно, в переулке зажглись осветители.

Вся улочка стала, как на ладони.

И тут Валентин увидел открытый кар. Совсем рядом, шагах в десяти.

Дверка приподнята, света в салоне нет — все, словно специально подготовлено для такого ловкача как он.

Велли оглядел улицу — пусто и тихо.

Осторожно выбрался из кустов, на всякий случай, держа наготове импровизированную дубинку. Подшел.

Даже если там нет ничего съестного, то может быть что-нибудь ценное, что потом можно будет продать или обменять на продукты…

С этой мыслью Велли схватился за край дверки, чтобы толкнуть ее и пробраться в салон. Пальцы заскользили по чему-то мокрому.

Валентин посмотрел под ноги и понял, что стоит в небольшой смазанной луже чего-то темного, похожего на масло. Он недоверчиво поднес пальцы к глазам, и сомнения тут же развеялись — никакое это не масло. Кровь это.

Вытер руку о дверку машины. Если тебя, Валентин Риммер, здесь обнаружат, то сразу решат, что это ты убил…

Кого?

То есть, как убил?

Первая мысль была — бежать. Вторая — бежать поздно. Он успел оставить на двери свои пальчики. Значит, найдут, все равно найдут! Значит, следы нужно стереть… Тряпка! В салоне наверняка должна быть какая-нибудь тряпка. У любого водителя всегда есть.

Велли сунулся в салон, и тут же лицом к лицу столкнулся с тем водителем.

Он лежал, откинувшись на переднем сиденьи, зажимая ладолью рану в боку. Не шевелился, но был в сознании: взгляд словно вцепился в лицо Риммера. И Валентин его узнал. Именно в этот момент, почему-то. Не раньше.

Пустынник. Саат, или как его там. Только в городской одежде.

Велли заставил себя отвернуться и осмотреть салон.

Пусто и чисто. Машина совсем новая, даже ароматизатор не перебивает запахов салона…

Никаких тряпок, пакетов с дорожным завтраком, никаких баночек с водой…

— Деньги… в левом кармане… — прохрипел Саат.

Даже сейчас в его словах Валентину послышалась насмешка.

— Мне нужна тряпка, — ответил Велли.

Губы пустынника дрогнули, но он промолчал, продолжая пристально следить за действиями Риммера. Видно, он потерял много крови — лицо в свете фонаря стало почти серым, губы по цвету не отличить от кожи.

Велли повторил:

— Тут есть тряпка?

Саат кивнул на бардачок.

Там нашлась большая, совершенно новая салфетка в заводской упаковке.

Велли поспешно вытряхнул ее из пакета.

Зачем-то сказал:

— Если я уйду, ты сдохнешь.

— Так иди…

Вместо этого Валентин попытался подпихнуть салфетку раненому под ладонь, чтобы понадежней закрыть рану.

— Далеко живешь?

Пустынник, кажется, уже не мог отвечать.

И Велли сделал то, что еще минуту назад не приснилось бы ему и в страшном сне. Он вышел в сеть, вызвал центральный полицейский участок Руты и сказал:

— Здравствуйте. Я не знаю, как называется эта улица. Тут человека ранили. Он может умереть.

Диспетчер мягко попросила описать, что Велли видит вокруг. Тот, немного успокоившись, справился с задачей.

— Машина выехала. Ждите.

Ждать? Ну, нет… Велли повнимательней присмотрелся к окрестным домикам. Ну? За каким из вас мне лучше скрыться? Потом вновь взглянул на Саата. Ему показалось — пустынник умирает. Кажется, на его губах появилась кровь. А может, это темнота шутки шутит. Глаза у него были прикрыты, кожа казалась серой.

Если пустынник умрет, не останется в мире ни одного человека, который подтвердил бы, что Велли Риммер способен не только предавать.

Велли попробовал устроить раненого поудобней и пристроился на бордюр подле открытой дверки. Ждать оставалось недолго — где-то неподалеку взвыла сирена.

Навигатора звали Дэвид. Ему было глубоко за пятьдесят, и он казался усталым и потрепанным жизнью ранчеро. Он сразу пояснил, что прибыл по просьбе адмирала, и готов предоставить свои услуги за умеренную плату. Дане на тот момент было все равно, и она не стала проверять его полномочия.

Она даже не слишком удивилась.

Для Дэвида нашлась удобная каюта. За мастерской. По понятным причинам, Бродяга ей не пользовался. Он никогда не спал и не имел склонности, как люди, в любом просторном помещении заводить «свою» норку.

На второй день полета Дана немного пришла в себя, на третий решила — что бы ни случилось, жизнь продолжается. А значит, надо работать. Надо восстановить номера, которые она выполняет без напарника, надо возобновить репетиции с животными… надо разработать маршрут.

Бродяги не хватало. Во всем. Начиная с мелочей вроде утреннего кофе, заканчивая настройкой «москитов». Все, что они наработали за год, сыпалось пылью — она не сможет одна.

Не сможет. И об этом придется сказать Рэму. Это означает одно — возвращение в Семью, тренировки, работа в группе…

Семья Тэн одна из самых уважаемых и богатых цирковых семей Энга. Следует гордиться, что ты к ней принадлежишь…

Не научилась Дана гордиться. В детстве она действительно не любила цирк, хотя в цирке проходила большая часть ее жизни.

Как так получилось? Трудно найти однозначный ответ. Хотя…

После легкой травмы ее на время перевели во внешнюю школу. Там обучали цирковым искусствам детей, не имевших чести принадлежать Семье. Всего-то на месяц перевели. Однако восьмилетняя девочка успела понять, что кроме цирка в мире существует миллион интересных мест и миллиард нужных профессий. И решила, что акробатика и эквилибристика — не ее призвание.

Потом, хотя время и не позволяло, она продолжала общаться с ребятами из «простых» семей. Дошло до того, что она окончила обязательный образовательный курс и сдала вступительный экзамен в Визирианский университет. Разумеется, ни слова об этом не сказав ни родителям, ни своему домашнему учителю, мастеру Рэму, ни тогдашнему главе Семьи Тэн. Разумеется, был скандал. Но своего Дана добилась.

После трагедии на Хироне ей некуда было идти, кроме как домой. Что же, Семья ее приняла. Тем более что теперь делами управлял Рэм.

Семья ее приняла, и дала шанс на самостоятельную работу в космосе — старик Виль согласился сделать ее своей ученицей.

А теперь она снова возвращается. И снова — практически ни с чем.

Надо смотреть правде в глаза. Звездой Дана не стала. Хотя в наследство от Виля ей досталась и яхта, и мабурский котенок, и карта гастролей.

Имеет ли смысл об этом жалеть? Теперь, как Рэм решит, так и будет.

Но сдаваться нельзя.

И Дана продолжала репетировать. Программа получалась маленькая и совсем не такая зрелищная, как с Бродягой. Но это была цельная программа, а значит, она хоть что-то сможет показать Семье, когда… когда Семья будет решать ее судьбу.

А через две недели с бортом «Которосль» связался борт ПК-112 «Торнадо», порт приписки Энг, и попросил разрешения на стыковку.

Дэвид позволил прогулочному катеру уровнять скорости и вскоре Дана смогла лицезреть главу семьи Тэн воочию, даже не по гиперсвязи.

Рэм Тэн был высок, темноволос и как всегда немного ироничен. Не смотря ни на что, Дана обрадовалась встрече.

— Чувствую себя чертовски важной персоной, — смущенно сказала она, как только Рэм покинул тамбур.

— Да? Уверяю, это не надолго. Я намерен устроить вам, сударыня, разнос.

— Я… я догадывалась.

— Каким образом ты вообще оказалась в этом секторе? Что за самонадеянность?

— Нам нужно было дать еще несколько представлений, чтобы тур считался удачным. Между прочим, на Руте нас прекрасно принимали.

Рэм картинно застонал, после чего вкрадчиво поинтересовался:

— И что из этого получилось?

— Ничего хорошего. Но кто же мог знать, что гведи именно в этот момент вздумают…

— Я! Виль! Ты, если не совсем дура. У тебя были все выкладки по всем маршрутам, но ведь нет! Нас манит свободный поиск! Ты хоть понимаешь, чем рисковала?

— Понимаю, — одними губами произнесла Дана.

Она представила желтую пустыню, догорающий возле скал грузовик, и Бродягу, который бежит к подорванному кару. И свою почти физическую боль, когда стало ясно, что Бродяга больше не отвечает на ее вызовы, что андроид замолчал навсегда.

— Не понимаешь. А если бы что-то сбилось в настройках интеллекта яхты? Животные, за которых ты несешь ответственность, могли пострадать. Более того, погибнуть.

Дана зажмурилась, чтобы отогнать слезы:

— Я… знаю. Думаешь, я об этом не думала, там, в пустыне? У бандитов? Да только об этом и…

— Что? У каких бандитов?

— Вы же ничего не знаете… я расскажу.

Рассказ длился недолго. Неосознанно Дана переняла у Саата манеру пересказывать события — короткими фразами и прямо к сути. Рэм не перебивал.

Потом вздохнул, и сказал:

— В новостях ничего подобного не было. Вот, посмотри, что у нас транслируют… подключись, сейчас ссылку дам…

Новостная лента пестрела сообщениями с Солода.

— Посмотри общий обзор от вчерашнего числа.

Дана нашла нужную закладку и запустила ролик. Диктор приятной наружности коротко обрисовал хронику начала войны, потом добавил:

— На фоне прорыва гведи в два приграничных межевых узла Солнечной, почти незаметно прошла информация о том, что на планете Рута зоны Визиря произошло вооруженное столкновение между колонистами и агрессивно настроенными отрядами вооруженных кочевников-кхорби. Конфликт подавлен силами ВКС. В связи с происшествием, в зональном представительстве администрации Солнечной нам сообщили, что на ряде планет будут пересмотрены законы о взаимодействии с коренным населением и о невмешательстве в их развитие…