Когда слухи об одноглазом краснокожем, называющем себя Пророком, достигли ушей губернатора Билла Гаррисона, тот лишь презрительно расхохотался, сказав:

— Да это ж, наверное, не кто иной, как мой старый приятель Лолла-Воссики. Ничего, когда виски из того бочонка, что он у меня упер, закончится, он быстренько забудет о своих видениях.

Однако вскоре губернатор Гаррисон получил весьма тревожные известия. Оказалось, слова Пророка пользуются огромным уважением среди краснокожих, и дикари произносят его имя с таким же почтением, с которым произносят истинные христиане имя Иисуса. Тогда-то губернатор призадумался. Созвав со всего Карфаген-Сити краснокожих, — виски в тот день не раздавали, поэтому аудитория собралась вполне приличная, — Билл Гаррисон толкнул перед ними речь. И вот что он сказал в своей речи:

— Если Лолла-Воссики действительно Пророк, тогда он должен свершить на наших глазах чудо, должен показать нам, что умеет нечто большее, нежели просто болтать языком. Попросите его отрезать себе руку или ногу, и пусть он приживит ее обратно, тем самым доказав, что он настоящий пророк! А еще лучше заставьте его вырвать собственный глаз, а потом поставить на место. Что вы говорите? У него уже нет одного глаза? Прекрасно, значит, и калечиться не придется, он и так вам совершит чудо! Пока у него только один здоровый глаз, никакой он не пророк!

Эти слова дошли до Пророка, когда он учил на лугу, раскинувшемся на пологих берегах Типпи-Каноэ, примерно в миле от того места, где она вливалась в Воббскую реку. Вызов, брошенный губернатором Гаррисоном, доставили поклоняющиеся виски краснокожие. Передав его слова, они не преминули вдоволь поиздеваться над Пророком, приговаривая:

— Посмотрим, как ты излечишь свой глаз!

Пророк посмотрел на них здоровым глазом и сказал:

— Этим глазом я вижу двух краснокожих мужчин, слабых и больных, превратившихся в рабов огненной воды. Люди эти осмеливаются попрекать меня словами, брошенными человеком, который убил моего отца.

Затем, закрыв здоровое веко, он сказал:

— А этим глазом я вижу двух детей земли, сильных, здоровых и прекрасных, любящих своих жен и детей, несущих одно лишь добро.

После чего, снова открыв глаз, он спросил:

— Какой из моих глаз ущербен, а какой видит правду?

И они ответили ему:

— Тенскватава, ты истинный пророк, ибо оба твои глаза здоровы.

— Тогда отправляйтесь и передайте Бледнолицему Убийце Гаррисону, что я свершил требуемое чудо. И свершил еще одно, о котором он не просил. Скажите ему, что однажды в его дом прокрадется огонь, но не человеческая рука положит ему начало. Только дождь сможет затушить его, правда, прежде чем умереть, огонь отнимет у Гаррисона нечто большее, нежели руку, ногу или глаз, — и отнятого будет уже не вернуть.