Перед темным провалом окна, в комнате у самой вершины остроконечной Башни, сложенной из серого камня, стоящей на вершине высокого, желтоватого холма, сидела девушка и вглядывалась в ночную даль.

Звезды мерцали над Башней, отражаясь в неспокойной воде величественного озера, широким кольцом окружающего холм. Вечерняя роса переливалась синими и желтыми цветами, играла чередованием отблесков и теней. Ветер стелился у самой земли, лишь едва заметно колыхая траву, но вовсю терзая пенную озерную гладь.

Это было странно. Но девушка привыкла к подобным странностям, потому что родилась и выросла среди них. Даже свободный ветер и яростный ливень по-разному касались озера и земли, словно невидимая, но непреодолимая завеса отделяла остров от остального мира, и капли, ударяясь о нее, медленно стекали вниз, и только одна из десяти редким сверканием падала вниз...

Девушка молчала.

Если бы кто-то, достаточно могущественный или сказочно удачливый, смог хотя бы взглядом преодолеть защитное поле, окружающее выступающий из воды холм, и проникнуть сквозь завесу колеблющихся, настороженных теней, сюда, за толщу серых каменных стен, его взору предстало бы внешне холодное, очень красивое лицо, привычным спокойствием скрывающее явственное напряжение. И любой, практически любой из живущих на юге континента, в пределах Великих Северных Княжеств, южных Баронств и Империи Дэртара, увидев это юное, исполненное достоинства лицо, узнал бы его — знакомое по многочисленным портретам, по статуэткам, по оформлению множества ценных бумаг — и был бы несравненно удивлен.

«Что делает здесь, столь далеко на севере, за пределами обитаемых земель, в одной из редких прорех мрачного покрова кажущегося бесконечным Хельтавара, Ее Высочество Катарина дель Грасси?!» — спросил бы он.

Но был бы не прав, потому что девушка, сидящая у окна Башни и всматривающаяся в звездное небо, несомненно походя на Инфанту фигурой и лицом, ею не была.

Более того, присмотревшись чуть внимательнее к этой девушке, любой, не обделенный наблюдательностью и мудростью, заметил бы одно разительное отличие принцессы от затворницы серой Башни: будучи гораздо моложе Катарины дель Грасси, девушка выглядела гораздо старше ее.

В облике пленницы Башни явственно проступали достоинство без примеси властности, интеллект без привычного превосходства. Невольная затворница недавно овладела магией восьмой ступени. Она была высокой эльфийкой, и ей было всего двадцать девять лет.

Еще у нее было имя, которого не слышал в целом свете никто, кроме знающих о ее существовании двоих. Звали ее Эртаил, и лишь годы спустя восхищенной и испуганной людской молве предстояло добавить к нему порывистое и опасное прозвище — Огонь.

Сидящая перед окном задумалась о чем-то важном, и ветер, неуверенно и вопросительно раскачивающий травы, терзающий пенные волны озерного кольца, небо, клубящееся сотнями вечно движущихся облаков, — все будто выражало внутренние колебания затворницы. В легком прищуре темных глаз чередовались сомнение и решимость.

С самого детства не управляемая и не воспитываемая никем, кроме спокойно и мерно мурлыкающего на кровати большого дымчато-серого кота, лишь дважды удостоенная встречи со своим отцом, она привыкла во всем полагаться на саму себя. Наизусть зная правила, теперь тем не менее она сомневалась в них.

Для жизни здесь, в узком башенном мирке, в рощице, окружающей подножие серых каменных стен, у холодной воды озера, питаемого струями восьми небольших рек, правила годились, так как своей отточенностью и полнотой исчерпывали все, что могло в этих пределах произойти.

Но вчера случилось нечто, нарушившее здешний покой. Кот сопел и мурлыкал во сне, будто разгоряченный объятием и ласковой рукой, теплая кровать едва заметно подрагивала от его мягкого, мощного мура, похожего на вибрирующий звук постоянно активного защитного поля; он казался воплощением ленивого спокойствия. Но он и был таким, насколько помнила Эртаил, всегда. А она не могла оставаться спокойной после внезапного прихода в ее Башню двоих.

Они появились неожиданно, полные напряжения, усталые и опасливые, ожидающие ловушки, хранящие каждый свои тайны, и перевернули всю ее размеренную, посвященную одной лишь цели жизнь.

Они хотели видеть в ней отгадку всех загадок, терзавших их миры, считая ее той, кто стоит в центре вращающегося вихря, набирающего обороты с каждым днем. Они говорили о мире, над которым нависла опасность, о Вратах, открытых по чьей-то воле, о многом и многом ином, что повергало ее в изумление и страх, рождало трепет в ее сосредоточенной, старательной и привычной к извечному спокойствию душе.

Эртаил никогда не интересовал окружающий мир, по крайней мере настолько, чтобы она оставила ради него свой дом и отправилась куда-то, пытаясь познать его так же, как знала Магию, истинной дочерью которой всегда была.

Но они говорили об опасности. И о том, что открытие Врат непонятным, тайным, загадочным образом связано с ней. С ее Башней, в которой одному из них уже доводилось бывать...

Девушка колебалась недолго.

— Шег! — громко окликнула она кота, поворачиваюсь в его сторону, от окна, от мерцающих с отдаленной, холодной нежностью звезд. — Проснись!

Кот встрепенулся, раскатисто всхрапнул, зевнул широчайшим ртом, оскаливая белые клыки, распахивая розовую пасть, затем захлопнул рот и медленно открыл свои волшебные, блистающие изумрудными искрами серые глаза.

— Что? — неслышно для уха спросил он, глядя на нее внимательно, как обычно, лениво и умиротворенно.

— Скажи мне, что будет, если я покину Башню? — спросила она.

— Башню? — отозвался кот, просыпаясь, оживая, тут же переставая мерно шевелить хвостом и всматриваясь в эльфийку с насмешливым прищуром. — Покинешь Башню?..

Привыкшая к непоколебимому спокойствию кота, она терпеливо молчала, ожидая ответа.

— Умрешь скорее всего, — наконец молвил он, видимо уверившись, что дополнения не будет.

— Как?!. — вырвалось у нее.

— Как?.. Это, кроха моя, зависит от того, куда ты направишься. В общем-то я мог бы сделать предварительный разброс вероятностей... — Он был бесстрастен и в то же время явно насмехался над ней, как умеют одни лишь кошки и коты.

Девушка надолго задумалась.

— Насколько абсолютно твое «скорее всего»? — через некоторое время спросила она.

— Не абсолютно. Как ты помнишь, вообще ничего...

— Помню. Так что же?..

— Ничего. Абсолютно ничего.

Она помедлила, прилежно стараясь понять вложенный в высказывание смысл.

— Что... ничего? — не сумев дать уверенный ответ на это вопрос, переспросила она.

— Ничего от тебя не останется, — довольный собой, зевнул прозванный Шегом, — абсолютно ничего.

— Почему? — взволнованно спросила она.

— Ты знаешь, Эрти, — тут же откликнулся кот, — основная причина, по которой твой отец решил содержать тебя здесь, состоит в том, что защитить тебя от окружающего мира без должного ухода до момента твоего совершеннолетия будет очень сложно, а поместить в сообщество, в Семью он по понятным причинам не мог.

Эртаил кивнула, вслушиваясь в его слова, пытаясь уловить, к чему же он клонит на сей раз.

— По этой причине ты не можешь покинуть Башню, пока не будет выполнено условие, содержание которого продемонстрирует мне твое соответствие существу совершеннолетнему.

— Я слышала.

— Так выполни это условие, и я отпущу тебя.

— Я не знаю, каково оно.

— Я знаю, что ты не знаешь. Но твое незнание не освобождает тебя от его выполнения.

— Как мне узнать?

— Мурлмум-м-м... Раньше ты не интересовалась этим.

— Ты не понимаешь. Раньше не было их. Разве тебя не взволновали их речи?

— Как тебе сказать?.. Мур-р-р... — Кот изогнулся, сосредоточенно почесал лапой за ухом, затем сменил позу и замер, пристально рассматривая Эртаил колодцами глаз. — Пока ты не решилась из-за них перевернуть нашу жизнь, абсолютно нет.

— Почему? — подумав над сказанным, спросила она.

— За спокойствие континента отвечают сотни, тысячи людей. Император Эйрканн, да будет он вечно прекрасен. Диктатор Гиллар, Совет, многочисленные правители, Конклав Магов вместе с его Главой... При чем здесь мы?

На сей раз девушка думала совсем недолго.

— Если опасность сравнима с силами, сохраняющими процветание, дорог выбор каждого из тех, чей разум имеет значение, — серьезно ответила она, стараясь, видимо, выговорить давно обдуманную и заученную наизусть фразу полностью, не ошибиться и сохранить при этом серьезное выражение взволнованного лица.

— С тем, что ты Высокий Мастер, хоть и не зарегистрированный в Конклаве, никто не спорит, — охотно согласился кот, — но кто может поспорить с тем, что ты ребенок?

— Таково твое решение, учитель Шег? — отвернувшись в сторону звезд, безуспешно скрывая охватившую ее горечь, спросила ученица.

— Нет, — шевельнув лапой, ответил кот, — таково твое решение. Решение юной эльфийки. Путешествие из Башни для которой губительно, а потому, соответственно приказам отца, невозможно.

Девушка вздохнула и ничего не ответила. Она думала медленно, осторожно, взвешенно и спокойно. Постепенно желания ее сформировались в решение, простое, как день.

— Прости, Шег, — поднимая на него глаза, сказала она, — но я хочу уйти. Не потому, что мне плохо здесь, но потому, что я нужна там. — Она замолчала, подавляя судорожный, взволнованный вздох, и добавила: — Извини, что противоречу тебе. Я делаю это впервые, и... это не каприз.

Затем она встала, стремительно развернулась, чтобы уйти, остаться наедине со своими переживаниями и крепнущей решимостью переступить правящий ее жизнью Закон, как вдруг услышала тихий, печальный вздох.

— Шег? — повернувшись и подавшись к нему, тихо спросила она. — Что с тобой?..

Он смотрел на нее грустными глазами, в которых мерцали изумрудные искры, и молчал. Морда у него была такая жалостливая, что Эртаил едва сдержала порыв подойти и заключить мохнатого учителя в свои объятия.

— Что с тобой, Шегушка? — горько и одновременно ласково спросила девушка, для которой происходящее было трагичным и значительным, впервые столь значительным за всю прошедшую юность.

— Ничего, — невесомо и едва слышно откликнулся тот, вставая. Затем быстрым, как всегда, неожиданным и легким прыжком скользнул к ней, начал тереться о подол длинного серого платья.

Эртаил опустилась рядом с котом на плотный серый ковер, хотела было погладить его, но Шег неожиданно проник сквозь ее руки, прижался мордой к нежному лицу и несколько раз лизнул горячую щеку.

— Как странно, — громко и пушисто подумал он, — я ждал этого и одновременно боялся. А теперь, когда это произошло, мне так грустно...

— Что? — спросила она, чувствуя, как рождается и разрастается внутри нее странное, пугающее предчувствие. — Что произошло?

Он не отвечал.

— Шег! Ответь мне!

— Мне не хочется покидать Башню, дурнуша, — тут же ответил кот, — неужели не понятно?

Она вскинулась, выпрямилась, сидя на ковре, и сверху посмотрела в его хитрые, смеющиеся глаза.

— Ты пожелала уйти. Пришла к решению взвешенному и самостоятельному. Впервые противореча Закону и мне...

— Я нарушила Условие? — с затаенным страхом в голосе спросила Эртаил, ожидая, что теперь будет передана в общину, навсегда лишена Магии и своего единственного во всем мире Кота.

— Нет, — мягко всопнув розовым носом, ответил Шег, — ты просто выполнила его, моя кроха... Ты совершила свой выбор.