Когда на степи опустилась непроглядная прохладная ночь, первая звёздная после затяжных весенних дождей, Домино уже почти на километр отъехал от места их с Азатом стоянки и, остановив машину у самого подножия Дракона, погасил фары, чтобы полностью погрузиться в живую тишину окружающей его темноты. Здесь, совсем рядом от опускавшейся по камням откуда-то с вершины горной речушки, раскинулась небольшая чаща, ползущая дальше вверх по склону и, наверное, дотягивавшаяся до Зелёных краёв — низменности между Драконом и лежащими юго-восточнее Чёрными горами, самой плодородной местности на всём материке. Подумать только, буквально в нескольких километрах отсюда заканчиваются владения Зебастиана — всего-то нужно перевалить хребет! Ни степей, ни рабства, ни криминала…

Домино забрался на крышу машины и с удовольствием растянулся на ней, обращая взгляд далеко в глубины тёмно-синего бездонного неба. За последние дни он подустал от вечной суеты, творящейся в их походном лагере, который приходилось держать до тех пор, пока не будет поймано необходимое количество рабов для нового клиента, не гнушавшегося забраковывать одного за другим, так что заодно нужно было искать других покупателей — не кормить же такую ораву за свой счёт! Домино не раз замечал, как у Азата после очередной новости о том, что предложенный товар снова чем-то не угодил клиенту, нервно дёргается глаз, поэтому все переговоры взял на себя. Трёхлетняя практика вращения в самом центре северного криминала доказала: намного лучше с людьми, особенно проблемными, выходило общаться у Домино, а Азату удавались внезапные хищнические набеги. Может быть, и правильно они когда-то выбрали каждый свою стезю для зарабатывания денег.

За эти три года, прошедшие с момента их ухода из Рей-Денна, изменилось многое — особенно для Домино. Работая на Троя, он как будто выгорел изнутри, добившись наконец от себя пренебрежительного отношения к тем людям, которых получалось захватить в их сети, и тем проще ему стало наравне с охотой заниматься и распространением трианга. Благодаря активно сотрудничавшему с ними Инаю, на первое время взявшему на себя руководство этим занятием, они быстро наработали каналы для сбыта — и конвейер пошёл. Если до этого у Домино ещё оставались какие-то сомнения начёт правильности или неправильности их поступков, испарились они с первыми же восторженными отзывами о действии «гидры», и уже поздно было соскакивать с крючка.

С Троем они расстались почти ровно через год, с лихвой снабдив его всеми нужными работниками и сохранив в телефонной книжке номера друг друга на будущее. Домино с Азатом отныне работали только по вызову: им слишком уж нужна была свобода передвижения, чтобы вновь на неопределённое время зависнуть на территории нанимателя. Ниточка от Джошуа вывела их на целое образование под протекторатом Зебастиана, и, поскольку для рисковых диверсий там обстояло всё слишком уж серьёзно, было решено сначала наладить бизнес, а потом просто переманить их на свою сторону. За полгода после ухода на «вольные хлеба» Домино и Азат сколотили с помощью оставшегося с ними Крайта и ещё одного прежнего соратника, Болиголова, свою собственную банду, и налаживание связей с важными людьми за спиной их непосредственного начальника шло полным ходом. Кого-то можно было купить, а кого-то просто запугать — для каждого «отряда» (а все приспешники Зебастиана были разбиты на разные по количеству человек группы с одним управленцем) находился свой ключ. Когда-то точно так же их привлёк к себе «владетель Севера», ныне известный как Степной Волк, — откуда взяться верности у наёмников, работающих за определённую цену?

Домино успел последовательно разочароваться почти по всём, во что раньше беспрекословно верил. Первый удар был нанесён Скиннером чуть ли не в самом начале их совместной работы: их группа по глупости Азата попалась патрулю, который конкретно в том городе отрицательно относился к любым бандитским формированиям, и Скиннер предпочёл пожертвовать ими двумя для спасения всей группы. Выбрались они чудом: Домино огромным количеством манипуляций общественным сознанием удалось развязать в общей камере драку, в которую в том числе вовлеклись и надзиратели-патрульные, — и аурисы буквально через открытую дверь вышли без единой царапины. Скиннер оправдался тем, что это якобы был тест на профпригодность для новичков в их деле, но ни Домино, ни Азат больше ему не доверяли. При первом же удачном случае они сдали старшего даже не патрулю — ГШР, и с тех пор на Севере Скиннера и след простыл. Дальновидный Трой не стал назначать нового главаря, а просто разбил своих охотников по трое с равными правами — так аурисы окончательно сошлись с Крайтом, который искренне восхищался их талантами, проявляющимися в столь юном возрасте. Он вообще был поразительно доброжелателен и открыт для человека, который без зазрения совести осуществлял торговлю людьми, и Домино с Азатом постарались накрепко завоевать его, чтобы иметь в окружении хоть кого-то, кому можно доверять почти безоговорочно. Крайт же впоследствии привлёк на их сторону лучшего из второй тройки охотников, Болиголова, порывистого в движениях, но крайне обстоятельного в действиях тридцатилетнего тамаса, ставшего полномочным представителем Домино уже в наркоторговле.

Собственно, на этом этапе, когда бывшие союзники вдруг превратились почти что в подчинённых, и отпала необходимость в дружбе или хотя бы товариществе. Азата Домино называл только братом, подразумевая под этим максимальную степень доверия, и не желал делиться этим доверием ни с кем. Отныне существовали только они двое — и все остальные, сотрудничавшие с ними или противодействующие им.

Если от идеи соратничества Домино отказался сам, признав её не только бессмысленной, но и опасной в их деле, то от второй — и пока последней — попытки любви его отвратила сама судьба. Неожиданно для самого себя увлёкшись одной ауриссой, которую выловил на трассе Азат для дальнейшей перепродажи, Домино всерьёз хотел предложить ей остаться с ними на правах свободного человека, а не рабыни. Она немного напоминала ему Алекту — такая же бойкая и дерзкая, несмотря на отсутствие защиты за спиной, независимая, не желающая подчиняться. Подсознательно Домино ещё продолжал искать для себя повод бросить всё и начать жизнь с белого листа, и даже уже налаженный бизнес не стал бы преградой для этого, окажись эта девушка такой, какой он её себе представлял. Но… подслушав однажды её разговор с одним из их команды, в течение которого аурисса сыпала примерно теми же комплиментами и использовала те же приёмы обольщения, что и с ним когда-то, Домино осознал, что его нечаянная любовь просто ищет себе союзников, чтобы облегчить свою участь, — причём его как союзника не воспринимает совершенно. Как и Алекта, она всего лишь делала выгоднее для себя, даже не допуская мысли, что пленивший её может оказаться не тем, кем представляется, так что Домино самолично сбыл её самому неприятному на вид торговцу и наглухо закрыл своё сердце от подобных искательниц протектората, к которым отныне относил любую женщину.

Он сам сказал Азату это: что он выгорел. Кажется, теперь они совсем не отличались друг от друга.

Как только они собрали свою банду, пришло время и для ранее созданного Братца Лиса. Все, кроме Крайта и Болиголова, были уверены, что главарь у них один — и именно под этой кличкой, а рядом с ним обязательно присутствует его главный советник. Используя сильные стороны друг друга, Домино и Азат справлялись с любой ситуацией. Первое время лицо второго и в самом деле прятали под балаклавой — пока не наступило знойное лето и не было принято решение перейти на платок, закрывающий пол-лица и хорошо защищающий от степной пыли. Волосы скрывала бандана, как и у остальных членов банды, — они намеренно не стали красить их одинаково, чтобы никто точно не знал, какое количество людей работает на Братца Лиса. Лишь у Домино и Азата банданы и шейные платки были одинакового цвета для обозначения их единства и в то же время обособленности от всех остальных.

Дела у Братца Лиса шли неплохо, и Домино, по-быстрому прокрутив в памяти последние их достижения, удовлетворённо выдохнул. Наверное, так же строил свою империю Зебастиан — только ему было легче, ведь он сразу имел в союзниках жаждущих мести Мйоте. Теперь, став подобным ему, Домино мог оценить всю продуманность его диверсии по отношению к своему роду: Зебастиан появился, когда Кирсте уже расслабились и не ожидали удара, воспользовался старыми связями, чтобы максимально близко подобраться к главе клана, разыграл мудрого, но справедливого учителя для его сына, надавил на его слабые стороны: одиночество, неопытность, наивность, — почти незаметными выпадами заставил разнервничаться и потерять бдительность — и ударил в самое сердце власти. Они с Азатом будут действовать так же, просто нужно время, чтобы получить в руки ниточки от его ближайших марионеток. И к этому моменту весь незаконный бизнес Севера уже будет у них. Пусть Зебастиан и дальше стравливает меж собой ГШР и МД, пусть пригребает к себе их шатающиеся в приоритетах ставки в раздробленных степных городах — чем лучше у него будет это получаться, тем больше он уверится в собственной гениальности и неуязвимости. А они придут на готовое. У них с Азатом давно уже общие мечты — сейчас Домино и не верилось, что три года назад он хотел оставить своего случайного брата и променять его непонятно на что или кого. Только вместе они добьются успеха, иначе зачем им вообще надо было когда-то встречаться?

Вскинув руку с часами, Домино узнал, что уже почти три ночи. Нужно было либо ехать обратно, либо отзваниваться Азату, если он решит остаться ночевать здесь. Домино сел, чтобы удобнее было доставать телефон, — всё-таки ему совсем не хотелось возвращаться в их лагерь, — как где-то над ним, на склоне, загорелся фонарь, а вместе с ним пришёл и шум: словно кто-то продирался на край через лес.

Домино нырнул в машину за биноклем. Фонарь наверху поставили на траву, и его ровный, но слабый свет обрисовал чью-то фигуру, явно обустраивающую себе то ли ночёвку, то ли наблюдательный пункт на заросшей деревьями каменной площадке. Наведя на незнакомца бинокль, Домино принялся изучать своего невольного соседа.

Это оказался молодой хиддр — первый хиддр, встреченный Домино на Севере. Могучая фигура выдавала в нём не только самую крупную на омнии расу, но и любителя спортзала, и он представлял собой неплохую добычу, если сидел на склоне один. Больше всего хиддр походил на туриста, то ли намеренно, то ли случайно отбившегося от своей группы, — может, вообще с Зелёных краёв забрёл? Усевшись по-турецки на густой траве, хиддр что-то увлечённо записывал в бумажный блокнот и совсем не выглядел расстроенным своим одиночеством. Значит, скорее всего, отошёл намеренно. Домино выждал полчаса, чтобы увериться в том, что за хиддром никто не придёт, потом, прихватив из своего арсенала пистолет с дротами, усыпляющими любого сильвисоида, пошёл неслышной тенью как можно ближе к жертве.

Когда их стало разделять всего-то около десяти метров, Домино выбрал дерево по соседству и с ловкостью кошки полез на один уровень с хиддром на площадке. Его собственный фонарик, работающий на расстоянии нескольких шагов, вряд ли мог его выдать, тем более что «турист» сидел спиной, и аурис не гасил свет вплоть до того момента, как не замер на толстой ветке, прицеливаясь. Отдельным приключением будет стаскивать хиддра вниз с уступа, но здесь наверняка где-то есть приемлемый подъём. Зато какими глазами посмотрит на него Азат с таким-то уловом! Экзотическая раса, да ещё и экземпляр отличного здоровья…

От толчка и укола в спину хиддр дёрнулся и почти сразу начал обмякать. Дождавшись, пока он растянется на земле, Домино спустился с дерева и, насвистывая, пошёл искать подъём.

Их лагерь было видно издали — яркое оранжевое пятно на фоне чёрной степи, — хорошо, что сейчас нет нужды прятаться: на Севере при Зебастиане расплодилось достаточно разбойных банд, чтобы успешно затеряться среди них. Для спокойной криминальной жизни требовалось соблюдать всего-то два простых правила: не переходить дорогу Волку и не задевать интересы ГШР с МД. Каждая ставка так или иначе была куплена, но за любого обиженного агента они будут мстить от лица системы, а это всё равно что переть с пистолетом против танка. Даже любопытно, в какие дебри пакта о ненападении лидеры двух сильнейших организаций были вынуждены залезть, чтобы допускать царящее на Севере безобразие?

Впрочем, Домино давно перестал принимать и Генштаб, и Мессию в качестве равноправных игроков на степной арене. Его волновала только его личная война с Зебастианом и его личные интересы в бизнесе. Наверное, он правильно сделал тогда, четыре года назад, что не выбрал ни одну из сторон, а пошёл за самого себя, иначе сейчас только и мог бы, что беспомощно наблюдать за становлением Зебастиана как третьей силы в борьбе за мировую власть да грызть локти с досады. По своему пути он хотя бы куда-то движется, и рано или поздно Степной Волк попадётся в их капкан.

А сегодня в капкане совсем уж редкий зверь. После погрузки хиддра в машину уже в надёжно связанном состоянии Домино забрал себе найденные при нём документы и оставил возле горящего фонаря все электронные устройства, в которых был поисковой чип. Из паспорта хиддра он узнал, что его зовут Рафаэль Талайсибара, 24 года, женат и имеет сына 2643 года рождения, прописан в Тассере, Дельфийский край. Не успев даже удивиться, как дельфийца занесло так далеко, в следующем же документе, обозначенном как удостоверение, Домино прочитал, что Рафаэль входит в группу аспирантов Главного дельфийского института зоологии, отправленных вузом для практических исследований южной оконечности Дракона. Очевидно, предполагалось, что центральную границу они переходить не будут, потому как со стороны Зелёных краёв было куда безопаснее, но душа учёного возжаждала приключений. Что ж, попасть в рабство — тоже ничего себе авантюрка…

Никаких лекарств в рюкзаке хиддра Домино не нашёл, из чего сделал вывод, что насчёт его здоровья был прав, и окончательно определил его судьбу. Они продадут его дорого, очень дорого — а если повезёт, ещё и в какое-нибудь стратегически выгодное место. Очередной вполне удачный день.

Когда Домино наконец остановился недалеко от на скорую руку возведённых бараков для рабов и вышел из машины, чтобы кликнуть помощь для выгрузки хиддра, тот уже очнулся от вколотого снотворного и спокойно, без страха и вопросов смотрел на ауриса. Даже двойная доза оказалась недостаточной, чтобы надолго усыпить его, и Домино на мгновение насторожился при мысли, не взял ли он случайно какого-нибудь тайного агента, заранее накачавшегося стимуляторами, чтобы быстро прийти в себя и повнимательнее рассмотреть базу. Ни следа паники на широкоскулом лице. Но стали бы правительственные агенты так незамысловато палиться?

— Руки-ноги чувствуешь? — деловито спросил Домино у хиддра, продолжая разглядывать его. Вот ведь каприз генетиков — он крупнее самого большого вера, которого аурис когда-либо видел, а ему всего-то двадцать четыре! Цепкие жёлтые глаза, светло-персиковая кожа, тёмная пигментация полосами от линии ушей до скул — кажется, то же, но крупнее было по всему телу. Рельефные мускулы. И это чудо природы изучает зоологию?

— Я много чего чувствую, — хмыкнул хиддр, продолжая поразительно спокойно реагировать на происходящее.

— Это тебе повезло, — кивнул ему Домино. — Многие после парализатора языком сутки ворочать не могут. Ну и отлично.

Он отвернулся от машины, выискивая взглядом подходящего кандидата на роль сопровождающего для нового раба, за которым определённо нужен был глаз да глаз, как из-за соседней к бараку палатки к нему вышел Азат.

— О, кто вернулся! — приятно удивился он. — А тебя уже разыскивают. Наша трёхголовая змея… Небось опять денег просить приехал.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Домино и, лишний раз поправив закрывающий пол-лица платок, кивнул на джип. — Глянь, кого привёз.

Азат подошёл ближе, чтобы лучше рассмотреть, и присвистнул.

— Ого, вот это улов! Он у тебя спит с открытыми глазами?

— Да вообще-то нет, — вместо Домино отозвался хиддр и нарочито скучающе зевнул. — А вы близнецы, да?

Домино с Азатом переглянулись: с момента начала их двойной игры ещё никто, видевший и слышавший их вдвоём, не предполагал подобного.

— Какой он у тебя разговорчивый, — отметил Азат. — Может, ещё снотворного?

— Ага, а потом тащить в барак? Нет уж, пусть сам идёт, ножками, — фыркнул Домино, подавляя в себе вдруг проснувшуюся паранойю. В конце концов, хоть раз должен был им попасться человек, способный разгадать маскарад?

— Ладно, пойду ребят соберу.

Ожидая возвращения Азата, Домино закурил, больше не обращая на хиддра внимания, — да и тот предпочёл замолчать. Несмотря на этот не очень приятный эпизод аурис всё равно продолжал гордиться их уловкой: ведь никто в лагере не знал, кто скрывается в лице верного союзника Братца Лиса, — а значит, им мог оказаться кто угодно, даже тот, с кем только вчера пили вокруг одного костра. Осознание этого здорово дисциплинировало членов их банды, уберегая от заговоров или иного ведения двойной игры; Домино с Азатом потому никогда не делали объявления сразу перед всей группой и периодически изменяли рост советника: чем больше вокруг его фигуры мистики, тем лучше.

А тут какой-то в первый раз увидевший их хиддр — и сразу…

Домино решительно тряхнул головой, затушил о землю окурок и глянул в сторону Азата, уже ведшего к нему двоих крепкой комплекции парней, необходимых для присмотра за хиддром.

— Иди в нашу палатку, наш зубастый удавчик там, и, кстати, имей в виду, сегодня у него явно не все дома. Он, конечно, никогда не казался мне полностью нормальным, но сегодня просто превзошёл себя! — Азат закатил глаза. Домино передал ему документы хиддра и пошёл к их палатке на другом конце лагеря.

«Трёхголовой змеёй» и всеми возможными вариациями, связанными с безногими пресмыкающимися, аурисы с появлением приспешников называли Иная, не позволяя никому узнать его настоящее имя, даже посвящённым в их личную тайну Крайту и Болиголову. Для всех смуглый аурис был главным посредником Братца Лиса в распространении наркотиков, причём Домино очень постарался, чтобы их банда пока не имела ни малейшего понятия и о трианге. Он уже как год занимался торговлей более известными наркотическими веществами, предпочитая отправлять трианг как можно дальше от себя редкими и очень дорогими партиями, чтобы захват им Севера осуществлялся медленно и незаметно. Сетте в своих лабораториях синтезировали им достаточное количество иных наркотиков, чтобы не выделяться среди других наркодилеров и зарабатывать деньги.

Но Инаю, кажется, вечно было мало. Когда Домино вошёл в их большую палатку, посередине которой стоял стол и пара стульев, аурис нетерпеливо прохаживался мимо них из угла в угол — если бы у него был пропорциональный размерам хвост, его нервными подёргиваниями он бы уже снёс к чертям всю палатку. На шорох полога Инай резко обернулся, и его зелёно-карие глаза зажглись непритворной радостью.

— Ну наконец-то! — поприветствовал он Домино. — Я уже заждался!

— Звонить надо перед приездом, — Домино прошёл к столу, сел и жестом предложил Инаю сделать то же, но аурис только продолжил своё ритмичное хождение.

— Не подумал, — честно признал он. — Слушай, нам помощь нужна…

— Племянника не на что кормить?

— Да при чём тут племянник! Разработки всё. Гениальные решения требуют гениальных мер.

— И почему за наш счёт? Договор вроде о другом подписывали?

Инай всё же остановился — опять резко, словно кто-то от души дёрнул в нём переключатель — и, опершись руками на стол, наклонился к Домино, широко распахнув глаза.

— А кого ещё просить? — нервно начал он. — Ты не понимаешь! Это такие исследования!.. Долго рассказывать… А Аспитис со своими Берссами сюсюкается, вроде сделал две равноправные группы, а они равнее! И правее, кстати, заодно. А нам что делать? Снял ещё тогда с финансирования — крутитесь, как хотите! Пожил бы сам в этой степи…

— Я уже всё это слышал, — поморщился Домино. — Я только не припомню момента, с которого мы начали давать тебе деньги в невозвратный долг…

— А я не припоминаю пункта договора, по которому мой брат обязался делать тебе не только «гидру», — и ничего, делает же! — огрызнулся Инай.

— Мы за это тоже платим. Может, вам пересмотреть статьи расходов?

— Слушай, жалко, что ли? Вам всё воздастся сторицей! Ты меня знаешь… эм-м… Йен? Сен?

— Йен, — любезно напомнил Домино. — Сен — тот, кто без маски.

— Ну да, да… Ладно, что тебе от меня нужно? Мне вот двадцать тысяч. Тебе?

— Запишу на твой счёт, — Домино сдался, вынимая из кармана планшет, сообщающийся с его ноутбуком, где он хранил всю информацию, которая ему только попадалась. — Свободен.

— Спасибо! — Инай преувеличенно сердечно начал трясти его не успевшую спрятаться под стол руку, и Домино с некоторым усилием вырвал её.

— Не за что. Слушай, давно хотел спросить: ты случайно ни на чём не сидишь? Слишком много у тебя противоречивых настроений. В прошлый раз ты пялился в одну точку и цедил каждое слово, сейчас…

— Конечно, сижу, — неожиданно успокоился Инай. — Только сегодня я, наоборот, забыл принять таблетки. Псих я, в общем. Но за один день в полного психа не превращусь, не переживай.

— А за два?..

— Да забей ты! Меня выпускают общаться с людьми — значит, я не опасен для социума. Главное, вовремя пить таблетки.

— Брат у тебя такой же? Я спрашиваю, как деловой партнёр… — Домино убрал руку с планшетом под стол, включив там диктофон. Никогда не знаешь, в какой момент жизни что пригодится.

— Отец был такой же, — Иная, похоже, вновь охватило возбуждение, и он опять заходил туда-сюда по палатке. — Мне передалось, Рогеро нет. Поэтому я и семью не завожу: нечего эту дрянь распространять дальше. Проснёшься так однажды — а над тобой твой собственный сын с ножом стоит, потому что ему показалось, что ты хочешь помешать ему достичь истинного величия!

Он рассмеялся резким, пугающим смехом, и Домино решительно поднялся из-за стола, пряча планшет в карман штанов.

— Я понял. Деньги помнишь, где брать? Тогда можешь идти.

— Благодарствую! — Инай козырнул ему, немедленно переключившись, и вылетел из палатки.

Кто бы мог подумать: душевнобольной? Хорошего он себе нашёл партнёра. Прямо как сказал сам Инай: проснёшься однажды, а он стоит над тобой с топором и фанатизмом в глазах: «Голос в голове сообщил мне, что твои зелёные человечки только что перерезали всех моих, и я должен отомстить!» Или у него что-то иное? Вроде особых отклонений, кроме смены настроений, Домино пока у него не подмечал…

Выждав ещё пару минут, чтобы точно не наткнуться на Иная, Домино покинул палатку и отправился искать Азата: ему страшно хотелось обсудить и перспективы продажи пойманного хиддра, и тронутого Иная, столь любезно сообщившего им о своей болезни лишь на четвёртый год их сотрудничества.

* * *

Альфред сидел в их общем кабинете совершенно один, когда раздался звонок от дежурного. Уже два дня ожидавший чего-то подобного и втайне надеявшийся, что оно выпадет именно ему, рейтер поспешно переключил связь:

— Агент Покровский слушает.

— Говорит дежурный Гаядэ. Поступил запрос из патрульного участка номер 346 на встречу с любым человеком, близко связанным с Рэксом Страховым. Запрашивает гражданское лицо, София Талайсибара. Это имя тебе о чём-то говорит?

— Да, давняя знакомая. Скажи, пусть ждёт, я подъеду в ближайшие полчаса.

Дежурный отключился, и Альфред вскочил со своего места. Всё-таки жена Рафаэля приехала в Канари искать помощи. Странно, что обратилась через патруль, ведь её свекровь наверняка ещё сохранила связи с Генштабом, оставшиеся от покойного мужа, но там всякое могло произойти. А вот обращение к бывшему другу вполне ожидаемо — и как удачно! Оставив Рэксу, который сейчас со своим братом был на тренировке, записку, что он временно отъехал по неотложным делам, на случай если тот вернётся раньше, Альфред поспешил к парковке.

Его личный шпион (втайне от Лемма, Рэкса и Кита) был в банде Братца Лиса уже почти год и исправно сообщал ему обо всех новых рабах и местах, куда их продавали: постепенно Альфред рассчитывал получить подробную карту предприятий и их владельцев, использующих рабский труд на Севере. Потом достаточно будет подослать канарийского агента, чтобы его также куда-нибудь продали, — и поднять ГШР на борьбу с рабовладением труда не составит. Или хотя бы некоторую его часть… По крайней мере, они смогут уничтожить тех, кто не работает на Степного Волка, а там и остальные забоятся. Мессия даже не посмеет заявить протест: всё-таки освобождать они будут своего, какая разница, скольких «не тех» они при этом прошерстят. А если очень повезёт, можно будет схватиться и с самим Зебастианом — уж Альфред позаботится о том, чтобы к нему пришла половина генштабовского состава! Он обзавёлся достаточным количеством связей и с полным правом может утверждать, что большинству агентов далеко не по душе политика невмешательства, проводимая Эдрианом. Удивительно, что их президент так легко спустил всё на Севере на тормозах, — но у противодействующих ему есть идейный лидер. Когда прижмёт, Рэкс понесёт флаг сопротивления третьей силе, Альфред в этом не сомневался.

Но эти наполеоновские планы были пока только на стадии подготовки. Сейчас рейтер рассчитывал на другое: только узнав от своего шпиона, что советник Братца Лиса где-то в горах выловил Рафаэля Талайсибару, бывшего члена компании Рэкса, на чьё место когда-то пришёл Альфред, рейтер загорелся идеей попробовать придушить новых известных работорговцев, пока они не сравнялись силой влияния с Зебастианом. Слишком уж быстро они вышли на общую арену, к тому же наркотрафик… Одного Зебастиана вполне хватает. Стоит Рэксу узнать, что кто-то там, на всем ненавистном Севере, пленил его хорошего друга, полетят головы. А пара нужных слов, сказанных в нужный момент его, Альфреда, агентом, сделают так, что Братец Лис будет уничтожен на месте. Всего-то и требуется, что контролировать всё до последнего.

А что делать с оставшейся без лидера бандой, он решит, когда и если всё задуманное удастся.

В приёмной патрульного участка Альфреда встретил их дежурный и проводил в отдельную комнату, где ему навстречу встала со стоявшего там диванчика для посетителей взволнованная молодая женщина-хиддри, выше рейтера головы на три — и то для их расы это считалось средним ростом. Одета она была по-летнему легко, хотя и с оглядкой на менее жаркий климат Канари: простой, до середины колена, белый сарафан открывал пигментированные почти геометрически ровными тёмно-рыжими полосами руки с двумя парами бронзового цвета баджу и стройные, также лишь с одной стороны полосатые ноги в туфлях-лодочках. Густые прямые волосы до середины спины были в тон браслетам, но в искусственном свете отливали жёлтым. Отметив про себя, что Рафаэль нашёл себе в высшей степени симпатичную жену, Альфред доброжелательно улыбнулся ей.

— Здравствуйте, София. Я — один из команды Рэкса, Альфред Покровский, он сам подойти не смог: работа. Присаживайтесь. Что у вас случилось?

Хиддри покорно опустилась обратно на диванчик.

— Мой муж пропал, — дрогнувшим голосом начала она. — На Севере в моём отделении патруля мне мягко намекнули, что вести там поиски бесполезно: слишком криминогенная зона. Я вспомнила, что Рафаэль говорил в самых сложных случаях обращаться в Канари к его другу Рэксу Страхову. Или к его товарищам. Вот я и приехала.

— Правильно сделали. Расскажите подробнее, зачем ваш муж отправился на Север?

— Он не отправлялся! Они с группой других аспирантов были в экспедиции на Драконе со стороны Зелёных краёв! Прежде чем уехать, он тысячу раз уверил меня, что они будут осторожны и никуда дальше не сунутся! А теперь… — из глаз Софии побежали слёзы, и Альфред поспешил её успокоить.

— Пожалуйста, не переживайте! Чтобы мы смогли вам помочь, нам нужны детали. Постарайтесь вспомнить всё, что вам рассказали его коллеги после исчезновения… Там же не вся группа пропала?

— Нет… только он… — хиддри ещё раз всхлипнула и взяла себя в руки. — Они остановились на ночёвку на второй границе — у меня есть карта, я отдам вам. А Рафаэль решил спуститься ниже, там вроде был удобный спуск, сразу на первую, ну вы знаете, на этой оконечности разница между границами небольшая… Он у меня по орнитологии специализируется и услышал пение каких-то редких птиц, решил понаблюдать. Утром не вернулся. Группа пошла его искать, но вышла на пустое место ночёвки. Все вещи на месте, даже телефон лежит. А его самого нет. И документов тоже. Его украли в рабство?

— Очень возможно, — признал Альфред, и София видимо вздрогнула. — Я всё передам Рэксу. Если мы сможем что-то сделать, мы сделаем. А вы отправляйтесь к свекрови или сразу домой. О результатах вам сообщат.

— Почему всё так сложно? — тихо спросила хиддри. — Почему у нас так спокойно процветает… рабство? Зачем вообще нужен Генштаб, патруль — если любого, даже молодого, физически крепкого мужчину могут похитить и, возможно, с концами?

— Было объявление избегать поездок на Север, — жёстко отрезал Альфред: почему-то ему подумалось, что именно так ответил бы Рэкс. — Или — на свой страх и риск.

— Беспредел… — София закрыла лицо руками.

— Передайте мне, пожалуйста, карту. И не волнуйтесь.

— Хорошо мне, — хиддри отняла от лица ладони и неожиданно зло посмотрела на рейтера, — у меня есть знакомые в ГШР, которым Рафаэль приходится близким другом. И, может быть, за него и вспашут пару борозд носом. А остальным как? Когда ты ровным счётом ничего не можешь? Когда те, кто обещал защищать тебя, только отводят глаза? Можете ответить?

— Я не вправе.

— Забирайте карту, — София достала из рядом стоящей сумки вдвое сложенный лист бумаги и положила его на диванчик между собой и Альфредом. Потом резко встала. — Найдите моего мужа. Я буду ждать его дома. Спасибо.

Она сердитым, резким шагом вышла из комнаты, и Альфред раздражённо выдохнул. Пожалуй, стоило дождаться Рэкса: у него отлично получается беседовать с обозлёнными гражданскими…

Когда Альфред вернулся в кабинет, Рэкс уже был там: в очередной раз рассортировывал рапорты и отчёты. Было заметно, что руки у него слегка дрожат — как всегда после активной тренировки. Порой Альфреду казалось, что хорон чересчур уж носится со своим братом, особенно сейчас, по прошествии трёх лет после его повторного обретения, но, наверное, это нормально, когда ты всю жизнь до считал, что больше никогда его не увидишь. И ещё рейтеру было немного завидно: он и сам бы не отказался от подобного внимания со стороны хоть кого-то из своих друзей. Сколько времени он рядом с ними, а всё равно оставалось ощущение, что где-то совсем далеко…

Сидящий во главе стола Лемм поднял голову на шорох отодвинувшейся двери и улыбнулся Альфреду:

— Вернулся? Что-то серьёзное случилось?

— С какой-то стороны да, — Альфред опустился в своё кресло, перевёл дух после беготни по коридорам и, стараясь не частить, выложил всё, что узнал от Софии. В конце истории его снова разобрало раздражение, когда он передавал претензии хиддри, поэтому рейтер гневно спросил у окаменевшего лицом Рэкса: — Вот что бы ты ей на это всё ответил?

— Что от гражданского населения в целях недопущения эскалации конфликта требуется строго выполнять предписания, касающиеся пересечения северных границ. А остальное находится на стадии урегулирования правительством.

— Я так и сказал, — Альфред сник. — Только она всё равно…

— Надо говорить таким тоном, чтобы никаких «всё равно» и в голову не приходило, — отрезал Рэкс и повернулся к Лемму: — Что думаешь по этому поводу? Пустят нашу группу на освободительный рейд?

Терас покачал головой.

— Надежды мало. Сам знаешь, в каком мы положении. Руководство не преминет выставить твой запрос как использование служебного положения в личных целях. Им только дай повод…

— Да, но кто поверит? Вся молодёжь за меня! Что бы там старые черепахи, на чьих спинах выезжает нейтрализатор Эдриан, ни сказали, большинство будет знать, на чьей стороне правда!

— Правда правдой, а лишний выговор тебе не нужен, — посуровел Лемм, и Рэкс отвёл глаза, горящим взглядом буравя стену. — Давай так. Я напишу запрос и завизирую как требующий подтверждения начальника оперативного отдела. А ты пойдёшь с ним к нему, и уже от его мнения будем думать дальше.

— Он не посмеет мне отказать, — нехорошо улыбнулся Рэкс.

— Да, не посмеет. Он пошлёт тебя выше. Скорее всего, твой путь кончится в паутине Тэнна. Пока будешь идти, придумай, как его уболтать.

— Сделаем. Пиши.

Лемм забегал пальцами по клавиатуре, а Рэкс повернулся к напряжённо слушающему Альфреду и неожиданно тепло проговорил:

— Спасибо, что принял первый удар на себя. Я знаю, для тебя Рафаэль — просто имя, но нам он был дорог, и я не дам степным шакалам сделать из него раба. Пока я буду ходить по инстанциям, расскажешь всё Киту, хорошо? Думаю, он будет рад отвлечься от своей гиперактивной дочурки.

Альфред согласно кивнул и усилием подавил вдруг проснувшуюся в душе совесть. Если они будут знать о его планах, они всё равно не позволят воплотить их в жизнь: у Рэкса слишком много собственных соображений насчёт Севера. А манипулировать можно даже им, и он просто не имеет права упускать такой шанс! Рэкс и не замечает, что своим нейтрализаторством уже и Эдриана затмил…

Получив на руки бумагу, Рэкс вылетел из кабинета и поспешил к Элофу Огою, их совсем недавно назначенному начальнику оперативного отдела.

Лемм, конечно, не мог ошибиться: может, он и умалчивал о своём прошлом, но опыт общения с высшими инстанциями давал о себе знать. Выслушав пламенную речь Рэкса, особенно упирающего на то, что его группа придёт только забрать друга и больше никаких действий предпринимать не будет, Элоф, светловолосый тамас с тёмной полосой от самого кончика носа и весьма субтильного телосложения — зато отлично умеющий льстить и во всём соглашаться с руководством, притворно сожалеюще вздохнул:

— Я не вправе решать подобные вопросы, Страхов. Обратись к управляющему канарийской ставки.

Он поставил под подписью Лемма свою, адресующую запрос Нону Кнаски, руководителю их городской частью ГШР, и отдал листок обратно хорону. Тот, церемонно отдав честь, чеканным шагом покинул комнату.

Кнаски сидел на другом конце города, и пришлось брать машину, чтобы не тратить лишнее время на подземный транспорт, миниатюрный аналог канарийского метро, пролегающего в стороне от генштабовских туннелей. К счастью, в тех же местах обретались и иные высокие лица, к которым Рэкса могла отправить очередная подпись, и он стал заранее готовиться к возможной встрече с Тэнном. С их первого знакомства, ещё три года назад, больше группе Лемма не выпадало чести пообщаться с самим советником президента, поэтому стоило постараться предугадать все вероятные подводные камни. Рэкс был готов сражаться до последнего: история с Рафаэлем может стать ещё одним отличным шансом доказать их главному врагу, что так просто их не взять. Ну, или хотя бы его одного…

Сколько же раз они уже это доказывали? Рэкс сбился со счёта. С момента смерти Квазара и появления в их рядах соглядатая Аспитиса их группа из огромного количества неприятностей, от вредящих имиджу до представляющих явную угрозу для жизни, выходила во многом благодаря слаженной координации Ренаты и Аспитиса — через Лемма и Ханта соответственно. С унижениями или попытками очернить его группу в глазах сторонников Рэкс худо-бедно справлялся сам, а вот от очередного шага за край их спасали только переговоры двух Пикеровых, по разные стороны баррикад единодушно выступающие против третьего. В попытке физически устранить неугодного ему Страхова (а с лето 2642-го — Страховых) Эдриан в первую очередь стремился навесить ответственность за его смерть на МД, и легко представить, что было бы с ними, если бы Аспитис не контролировал от себя все операции, информацию по которым ему сливал Хант. Он виртуозно лавировал, не ущемляя в интересах ни себя, ни Рэкса и в то же время эффектно подставляя своего брата и его марионеток, и Рэкс иногда всерьёз подумывал о том, чтобы перейти работать под его начало. Если бы только фанатизм МД в достижении целей любыми средствами так не претил ему и если бы была хоть какая-то вероятность, что они с Аспитисом сумеют ужиться в одной организации…

Пока приходилось точно так же лавировать, и Рэкса не особо грызла совесть: ГШР под началом Эдриана в его представлении был совсем не той организацией, за которую стоило бы патриотично бороться. Он уже успел сменить почти всё высшее руководство — на тех, кто однозначно поддерживает любые его ошибки, и сейчас Генштаб всё дальше катился в пропасть, становясь похожим на МД в годы правления ставленника последнего Стамесова, Франса Люцесса, пока там не перевернул всё с ног на голову Аспитис. Ещё лет десять такой попустительской политики — и треть ГШР отойдёт Зебастиану, треть — Аспитису, а последняя часть просто растворится среди гражданских. Страховы явно умирали до пятидесяти не для этого. Почему Эдриан не способен подобного предвидеть? Почему пускает всё под откос? Ведь у них осталось ещё достаточно людей, могущих на своих же плечах вытащить всех остальных, пассивных и трусливых, и вернуть мир к балансу! Как в их ситуации без баланса? Падёт ГШР — МД будет сражаться с Зебастианом, всё равно всё останется так же. Только без них. К чему это самоубийство? И если Эдриан так глуп, неужели Тэнн ещё глупее? Или… подсиживает? Какая ему выгода от подобного положения дел?

Аудиенции у руководящего канарийской ставки Рэкс прождал больше часа — и ради того, чтобы со следующей подписью в коллекции отправиться к главному по межправительственным контактам. Тот без слов послал его к Тэнну: на аудиенцию у Эдриана надеяться не приходилось, так как тот в последнее время всё меньше появлялся на публике и почти не принимал никаких важных решений — по слухам, из-за некой тяжёлой болезни. Уже спустя полчаса Рэкс, охваченный мрачной весёлостью, стоял в приёмной президента. Наконец они пообщаются, и этот из ниоткуда взявшийся советник — или новый серый кардинал? — станет ему чуть-чуть понятнее.

После приглашения войти Рэкс ступил в кабинет Тэнна, обмахиваясь своим листком с подписями всех высоких инстанций будто веером: ему уже было абсолютно всё равно, что о нём подумают. Тэнн, на этот раз без своих очков, сидел за огромным столом, сцепив перед лицом руки с характерными скорее для вельков длинными пальцами, и в искусственном свете Рэкс увидел, что кожа у него не просто бледная, как ему казалось ранее, а под тон волос — ещё одна генетическая зависимость от волосяного пигмента, которая была у самого Рэкса, а также Аспитиса и Эдриана и крайне редкая среди хоронов.

— Внимательно слушаю вас, агент Страхов, — вполне благожелательно кивнул ему Тэнн, и Рэкс, положив на его стол свой запрос, вкратце пересказал историю с Рафаэлем и все свои похождения. По окончании Тэнн мягко улыбнулся:

— Приятно осознавать, что столь… самостоятельный агент не отправился на Север вершить правосудие без санкций руководства. Значит, вы хотите отпросить свою группу на освободительную операцию гражданского лица?

— Верно, — вернул ему добрую улыбку Рэкс. — Большего мне не надо: мы не планируем устраивать там задержание или линчевание работорговцев. Только отбить гражданского.

— Вы же осознаёте, что любое ваше действие против Зебастиана может быть расценено Мессией как покушение на общую территорию?

— Даже если он подобным образом это расценит, я готов нести за это ответственность. Но…

— А ваши друзья готовы? — Тэнн насмешливо сверкнул светло-карими глазами.

— Я употребил местоимение «я». За всё случившееся или могущее случиться в ходе или результате предпринятых нами действий я буду нести ответственность один. И готов подтвердить это письменно.

— Вот как. А гражданский стоит таких жертв?

— Я не вправе решать за всю организацию, но могу решить за себя, — ровным тоном отчеканил Рэкс, не отводя взгляда. — Для меня любой гражданский стоит таких жертв. Мне пришёл зов о помощи, и я чувствую себя обязанным на него откликнуться.

— Всем не поможешь, — покачал головой Тэнн.

— Полностью согласен. Но мы и не говорим обо всех.

— Да, мы говорим об использовании служебного положения в личных целях. Вы знаете, Страхов, вы крайне перспективный агент, не хотелось бы потерять вас на такой ерунде: вы можете принести ещё много пользы Генштабу. Как, например, ваш отец — отличный был солдат! И прожил не так уж мало, успел проявить весь свой потенциал… А вам до этого ещё очень далеко. И даже детей ещё нет. К чему бессмысленно рисковать столь ценными кадрами?

— Свою позицию я высказал, сэр. Решение за вами, — Рэкс вытянулся по струнке, внутренне аплодируя советнику Эдриана: сколько провокаций и каждая с неизменно благожелательным лицом! Что ещё придумает, чтобы вырвать у него неосторожное слово?

— Скажите, агент Страхов, — Тэнн положил подбородок на сцепленные в замке пальцы, — что вы предпримете, если я вам откажу?

— У меня много вариантов на этот счёт, господин советник. Не все законные… ну да там и не одуванчики собирать. Зато один интереснее другого! — Рэкс осклабился в весёлой усмешке, всем своим видом внушая оппоненту, что ни при каком исходе не пойдёт против любимой организации. Тэнн задумчиво цокнул языком.

— Заманчиво. Но что ж я, зверь какой? Хорошо, Страхов. Можете взять своего брата и отправляйтесь. Для него это будет отличная практика. А уж вдвоём вы справитесь отлично, я не сомневаюсь. Группа — это, сами понимаете. А так Мессия точно не придерётся. На месте можете искать сколько угодно союзников — это уже будут их личные проблемы. Я напишу вашему руководителю, оно примет решение о командировочных. Вопросы, возражения?

— Никак нет! Разрешите идти?

— Свободны, — Тэнн вручил ему бумагу со своими указаниями и подписью на единственном свободном месте и улыбнулся. — Удачи на Севере.

Рэкс отдал честь и, развернувшись, вышел из кабинета. Хороший советник придумал способ избавиться при удобном случае сразу от обоих Страховых — а главное, кто его осудит? Ни одного лидера или куратора в паре. Как будто личное дело, но с разрешения руководства. А с проблемами разбирайтесь сами. Молодец, ничего не скажешь. Где только Эдриан его себе откопал?

И чего он всё-таки добивается?

По пути обратно Рэксу позвонил Кит: он всегда как будто знал, когда его лучший друг будет свободен и готов разговаривать.

— Как успехи? — не здороваясь, полюбопытствовал сильвис, на заднем фоне которого что-то то и дело гремело и стучало.

— Господин советник дал добро. Мне и Рейну. Думаю, завтра рано утром полечу в Хайров — ближайший город к тому месту, где исчез Рафаэль, — отозвался Рэкс.

— Умно, — через небольшую паузу сказал Кит, явно оценив ход Тэнна. — Смотри там аккуратнее. Будем на свя… Салли, радость моя, а можно не доламывать?

Где-то совсем близко к Киту прозвучало детское протяжное «Ску-у-учно!», и сильвис торопливо заговорил в сторону от микрофона:

— На вот, возьми, это Роза тебе подарила, если разберёшься, пойдём в кафе-мороженое!

Рэкс, не удержавшись, весело хмыкнул, и Кит угрожающе зашипел в трубку:

— Смейся, пока можешь, посмотрим, что будет с тобой, когда детей заведёте! А то всё собак да собак… Ты Леде там псарню решил устроить?

— Зато весело. И отдельный вольер во дворе.

— Да, от отдельного вольера я бы тоже не отказался… — счастливый отец трёхлетней девочки, такой же беловолосой и белокожей, как мама, и зеленоглазой и непоседливой, как папа, скорбно помолчал и совсем другим голосом продолжил: — После семи приезжай с Рейном, разработаем план по освобождению Рафа. Не так, конечно, я представлял себе нашу повторную встречу после стольких лет, но что поделать. Надо устроить всё на пять с плюсом!

— Это да. Приеду. До связи, — Рэкс отключил гарнитуру и невидяще уставился на дорогу. Они и правда обязаны его спасти — что бы там ни случилось.

У Кита они засиделись допоздна — только втроём, потому как от Лемма Рэкс получил все необходимые наставления ещё на службе, а в советах Альфреда не нуждался в принципе. Стратегия была разработана вполне удачная, но весьма зависимая от внешних обстоятельств: во многом потому, что почти никто из рядовых агентов столичной ставки не знал в точности обстановки на Севере. Рэкс даже не был до конца уверен, что Рафаэля похитили представители Зебастиана, а не кто-нибудь из отдельно действующих банд, которых там тоже хватало. Действовать придётся по ситуации, и хорона уже разбирал нездоровый азарт в предвкушении этой непредсказуемой и рискованной миссии.

Рейн, похоже, чувствовал то же самое. Выступить в качестве поддержки и, согласно установленному плану, живой приманки он согласился сразу и потом, уже в самолёте, не мог спокойно усидеть на месте.

— Сделаем всё в лучшем виде! — убеждал он Рэкса. — Можешь на меня положиться, брат!

— Ты осторожнее. Сейя часто говорит, что ты чересчур рискуешь на операциях. Откуда что берётся? Таким спокойным был ребёнком…

— Не могу поспорить, потому как не помню. Но класса с седьмого я точно был не спокойным. И это пока не кончилось. Да и про тебя мне интересные вещи рассказывали. Кто там вечно шёл против мнения старших? — Рейн подтолкнул Рэкса под бок, и тот шутливо закатил глаза.

— Клевета и навет.

— Ну как скажешь, — с преувеличенной готовностью согласился Рейн и стал смотреть в иллюминатор. Ириос с Хайровом разделял только «хвост» Дракона, но он никогда не был там и вряд ли поехал бы по собственной воле в этот самостоятельно сдавшийся Степному Волку почти в самом начале город. На словах они, конечно, как и остальные ставки ГШР на Севере, были верны головному штабу, но на деле слухи про них ходили совсем другие. Любопытно даже, сумеют ли они найти там хоть какую-то помощь?

Встретили их достаточно тепло: молодой агент-кейер, дружелюбно улыбаясь, представился Руфусом Лётым и в несколько минут домчал их из аэропорта до главного входа в галереи. У него же братья попутно невзначай выяснили обстановку. Лидера чаще всего мелькающей в окрестностях города банды звали Братец Лис и именно с его появлением были скорее всего связаны случаи исчезновения людей. Руфус поделился мнением, что будущих рабов они набирают по барам да подворотням, чтобы некому было искать, но также не гнушаются нападать и на тех, кто не представляет из себя низов общества. Ему самому ничуть не нравился подобный беспредел, однако выступать против начальства никто из его знакомых не решался. Запомнив его как возможного союзника, Рэкс по прибытии отправился прямиком в кабинет к руководителю ставки.

Само собой, он не ожидал от них помощи — но и такого поспешного, можно сказать, трусливого отказа тоже. Руководитель запретил ему даже провести опрос среди агентов в поисках союзников, и Рэкс вышел от него с единственным желанием — подорвать тут всё до основания, чтобы ставка более не представляла угрозы безопасности остальной части Генштаба. Они с Рейном двинулись в аналитический отдел, чтобы собрать чуть больше информации о возможных похитителях Рафаэля — но только подтвердили сказанное Руфусом. Не было известно, сколько ещё лагерь Братца Лиса простоит недалеко от Хайрова, поэтому решено было действовать этим же вечером.

А в случае удачного преодоления первого этапа — взятии Рейна в качестве раба этой бандой — Рэкс должен был отправить тем агентам, которых они выявят в течение дня как не приемлющих политику руководства, сообщение о том, что всех желающих освободить рабов он ждёт в условленное время в условленном месте…

Первым этапом «ловли на живца», конечно, был выбор подходящего бара со смутной надеждой, что именно сегодня хотя бы в каком-нибудь из них будет присутствовать кто-то из банды Братца Лиса. Во время сбора информации среди агентов ГШР и сотрудников патруля путём применения различных техник выуживания сведений Рэкс с Рейном почти уверились в том, что работорговцы захаживают в Хайров как к себе домой и похищают в последние несколько дней в основном молодых крепких парней: явно выполняя определённый заказ от очередного клиента. Были у них и «любимые места», где их видели чаще всего и которых знающие люди старались избегать. Остальным, конечно, доставалась незавидная участь, и Рэкс только бессильно скрежетал зубами от осознания подобного беспредела. Он уже всерьёз обдумывал вариант разнести Братца Лиса в пух и прах с последующим взятием под арест всех участвующих в банде — и единственным препятствием могло стать разве что его нахождение на этом поле боя в одиночку. Рафаэля и Рейна он, конечно, спасёт и один. Другие варианты исхода операции будут зависеть только от количества людей, пришедших ему на помощь.

Собранные сведения о злачных местах были слишком разрознены, чтобы уверенно определиться с выбором, поэтому братья Страховы решили за несколько вечерних и ночных часов посетить по очереди самые известные. Рейну был вколот стимулятор долговременного действия, позволяющий пить алкоголь не пьянея, и он отправился играть возможную жертву с присущим ему энтузиазмом. Рэкс же дежурил за углом бара, высматривая всех входящих и выходящих и слушая происходящее внутри посредством не засекаемого приборами жучка-маяка в виде серьги в ухе брата.

Повезло им только в третьем по счёту баре. Пронаблюдав, как в его двери входят двое — плохо различимые в темноте аурис в бандане и не отстающий от него молодой кункан, оба в свободных штанах, заправленных в высокие шнурованные ботинки, в футболках и лёгких куртках, — Рэкс подал брату сигнал быть внимательным — путём отправки пустого сообщения на мобильный — и начал слушать.

Почувствовав вибрацию телефона, Рейн незаметным движением отключил его во внутреннем кармане куртки и жестом потребовал у бармена налить ему ещё стакан виски. Когда хлопнули входные двери и в помещение неторопливо вошли бандитского вида аурис и кункан его возраста или чуть младше, Рейн уже успел развернуться на своём стуле к ним лицом и сейчас сидел развалившись и болтая виски в стакане. Вошедшие заметили его, конечно, сразу же и, переглянувшись, чуть сменили направление в отношении стойки. Не дошли они и до середины бара, как Рейн, намеренно пошатнувшись, встал и воздел руку со стаканом на уровне головы.

— Куда ни плюнь, везде бандитская рожа, — осклабился он и ткнул стаканом в сторону тут же остановившихся незнакомцев. — Там одни, тут другие… А законникам хоть бы хны! Вот вы, ребят, из какой подворотни вылезли, а?

— А тебе что? — лениво поинтересовался у него аурис. — Вместо нас там посидеть хочешь?

— Ну не, мне своей хватает! Во докуда хватает! — Рейн отчеркнул стаканом середину горла, попутно слегка расплескав виски, тут же опустошил стакан и, брякнув его на стойку, уставился на нехорошо улыбающихся ауриса и кункана мутным взглядом. — Что вам тут надо? Тут собрались простые, честные люди… не для того, чтобы псы вашего облезлого Волка тут расхаживали!

«Простые, честные люди» вокруг почти синхронно отвели глаза, определённо стараясь прикинуться каждый ещё одним стулом или, на худой конец, скоплением кружек на столе. Аурис расслабленно подошёл почти вплотную к Рейну, оценивающе оглядел его с ног до головы и жестом велел бармену повторить заказ хорона.

— За мой счёт, — улыбнулся он Рейну. — Знаешь, парень, а я ведь с тобой абсолютно согласен. Подзаборные шавки этого блоховоза совсем страх потеряли! Сам их отстреливал бы…

— Сам? Ты эта, что ли… оппозиция? — гоготнул Рейн, схватил новый стакан и вновь осушил одним глотком. Обратно он поставил его не с первого раза и краем глаза заметил, как одобрительно кивнул аурис. Кункан маячил рядом с ним незримой тенью, явно готовый вмешаться в любой момент.

— Оппозиция?.. Ну можно и так назвать. А ты — обиженная общественность? — аурис присел рядом с ним на соседний стул.

— Ещё к… какая обиженная! Так бы всем остальным и насту-чал…

— Интересно. Знаешь, нам как раз нужны такие, как ты. Чтоб множить ряды. Занят?

— Абасалютно свободен! — Рейн стукнул себя в грудь, внутренне ликуя: мало того что они наткнулись на членов банды — вряд ли какой-то ещё, кроме Братца Лиса, — так вдобавок и он убедительно сыграл роль.

— Тогда пошли, — аурис встал и кивнул кункану: — Расплатись, Рич.

Будучи подхваченным под локоть, Рейн позволил вывести себя из бара и уже на улице расфокусированно посмотрел на ауриса:

— Куда идём-то?

— Да в машину. А там в наш лагерь: на месте разберёмся, подходишь ты нам или нет.

Рейн вдруг осознал, что последние его слова потонули для него словно в толстой вате. Уже теряя сознание, он попытался понять, когда его успели усыпить. Ну да… локоть…

Подошедший к аурису кункан, до этого чуть подзадержавшийся в баре, помог ему подхватить хорона, взвалив одну его руку себе на плечо.

— Он готов? — весело спросил он.

— Ты сомневался? Тоже мне, нашёлся оппозиционер… Мускулистый вроде, может, хоть он Назару приглянется, а то надоел он мне…

Слушая их удаляющиеся голоса, Рэкс вскинул руку с часами. Полтора часа до сбора. Интересно, много ли народу наберётся? И встретит ли Рейн там, у Братца Лиса, Рафаэля?..

Когда Рейн очнулся, вокруг была только темнота, нарушаемая едва-едва пробивающимся сквозь какую-то далёкую щель жёлтым светом, и шелест разноголосого дыхания. Стараясь не двигать раскалывающейся головой, Рейн тем не менее проверил остальные части тела и убедился, что связан по рукам и ногам. Рядом лежали или сидели ещё люди, предпочитавшие не издавать лишних звуков, — барак для рабов? — а в стороне того единственного слабого луча света слышался невнятный гул. Посидев пару минут, чтобы увериться в отсутствии членов банды работорговли поблизости, Рейн подал первый голос:

— Есть кто живой?

Никто не ответил, но и окриков со стороны гипотетической охраны не последовало. Тогда Рейн окликнул:

— Рафаэль? Есть тут Рафаэль Талайсибара?

Секунд десять было тихо, потом кто-то совсем близко отозвался на удивление безмятежным тоном:

— Тут я. Кто спрашивает?

— Брат твоего хорошего друга с Канари, — представился Рейн, и Рафаэль после паузы с сомнением проговорил:

— У моих друзей в Канари братьев не было, хотя я мог и забыть что-то… Ты за мной, что ли, пришёл?

— Не я, а мы. Твой хороший друг завтра освободит и тебя, и всех остальных, — Рейн намеренно исказил правду дважды: чтобы, в случае наличия стукача, сообщить Братцу Лису неверное время прихода «карательного отряда» и чтобы иметь остальных рабов в качестве союзников, если окажется, что подкрепление у Рэкса будет небольшое. В том, что оно вообще будет, Рейн ничуть не сомневался: он всегда полагал окружающих людей чуть лучше, чем они были или могли казаться, в отличие от Рэкса, который в поисках союзников или друзей всегда скрупулёзно отделял зёрна от плевел.

— Ого, какая мне честь, — приятно удивился Рафаэль, позволив в голосе лишь совсем немного сарказма. — Наверное, жена постаралась. А я-то был уверен, что она только рада будет от меня избавиться… Ну ладно, располагайся поудобнее, брат моего хорошего друга. Кормить будут утром. Если совсем затекут руки или ноги, кричи громче — кто-нибудь да придёт. Не обещаю, что перевяжут, но могут сделать так, что тебе просто станет всё равно.

— Накачивают, что ли, чем?

— Да нет, зачем же ценные вещества тратить. Есть такая хорошая вещь — дубинка, особенно если по темечку…

— Слушай, ты тут вроде всего два дня, а тебе уже так на всё пофиг? — удивился Рейн.

— При чём здесь, сколько я тут? Мне давно на всё пофиг, — усмехнулся Рафаэль. — Видел Братцев Лисов?

— В смысле «Братцев»? Их двое?

— В общем-то, конечно, один. Кто-то из них Братец. А они сами, наверное, просто братья. Ну, мне так показалось. Аурисы. Один всегда в оранжевой бандане, а второй — в оранжевом платке на пол-лица. Пытались меня уже продать, только не берёт никто. Слишком я заметный: тут, на Севере, хиддров мало. Наверное, на органы пустят, и дело с концом.

— Какие органы? Сказал же: завтра за нами придут!

— А, ну да…

Рейн постарался дышать ровно. Как Рэкс вообще с ним общался, с этим хиддром? Или раньше он был другим, поживее? Сейчас хоть кол на голове теши, только насвистывать будет…

Среди наружного гула послышались голоса, и Рейн решил пока прекратить разговоры. Говорящие приблизились к входу в барак, и один как будто из-под маски — или платка на пол-лица? — раздражённо сказал:

— Да в печёнках у меня твой лагерь сидит, понятно?

— Мой лагерь? — переспросил с усмешкой его собеседник, и Рейн узнал в нём того ауриса, что привёз его сюда.

— Твой! Столько народу набрали, а толку ноль! Разогнать бы всех к чёртовой матери — на «змее» я бы тогда в два счёта сколотил нам состояние!

— При чём тут состояние? Нам нужна армия — не ты ли это говорил?

— Нам нужны связи, а с этой оравой головорезов мы всё больше становимся похожи на недобитый клон Зебастиана! Да и никогда мы не наберём достаточно людей, чтобы выступить открыто.

— Слушай, я к ним всем попривык уже, конечно, но готов разогнать… Дай только распродать остатки.

— Ты их уже полгода распродаёшь! И ни одного раба старше двух месяцев. Назар теперь этот… Мы вообще куда-то движемся? Сколько ещё тут лет стоять будем?

— Вот заладил, — знакомый Рейну аурис раздражённо вздохнул. — Неймётся, да? Душа жаждет наркоторговли?

— Моя наркоторговля хотя бы не губит людей! — зло возразил ему собеседник, и повисло молчание. Потом аурис почти ласково спросил:

— Это синтезированные-то не губят? Про «змею» я молчу.

— Синтезировать приходится потому, что о «змее» никому знать не стоит! Распустим банду — займёмся ей вплотную, да и закопаемся поглубже.

— Ладно, я понял. Три года ты меня убеждал, что тебе отныне всё равно на наш товар — на мой товар, вчера ночью даже сам добычу притащил, а оказывается, врал нам обоим…

— Я его отпущу завтра, — тихо сказал второй парень. — Проку всё равно никакого…

— Ну да, конечно. Потому что по нему видно, что он не со дна. Эстет, блин, все забулдыг да бродяг собирают, а он туриста выловил! Ты из спортивного интереса, да? Укрощение горного хиддра?

— Да ты сам хорош! За каждого ручаешься, что он пропащий?

— Да хотя бы с виду! Истории разные попадаются!.. Окей, охотничек, я про всех наличествующих помню, там как минимум один что твой хиддр. Угадаешь — отпустим обоих! А потом и всю банду.

Помещение, в котором находился Рейн, вдруг залил свет от расставленных в лагере фонарей, и он обнаружил, что барак — всего лишь несколько столбов, накрытых брезентом. Появившиеся на пороге были разного роста, но схожего телосложения — и оба потонули во внезапно ярком свете. Раздался громкий приказ:

— Всем на колени! Не заставляйте вас уговаривать!

Окружающие Рейна люди — все парни от двадцати до тридцати лет — зашевелились, безропотно переползая на открытое место. Кажется, ноги были связаны только у него: остальных, очевидно, уже сломали морально. Сразу увидев рядом не подчинившегося приказу рослого хиддра Рафаэля, Рейн оставался с ним некоторое время, пока все не выстроились в два недлинных ряда, и только потом, исхитрившись, ткнулся в ближайший конец.

Он не смог заставить себя опустить голову, как все, и хмуро наблюдал, как двое аурисов — и вправду, что ли, братья? — один с наполовину закрытым лицом, приблизились к рабам. Тот, кого хорон встретил в баре, театрально выпростал в их сторону руку, и второй начал цепко оглядывать каждого в рядах пронзительными рыже-карими глазами. В течение смотра ещё один парень, смуглый коренастый сормах, бритый наголо, вскинул голову, подобно Рейну, но аурис лишь скользнул по нему взглядом. Остановился он лишь дважды: на вроде ничем с виду не примечательном сильвисе, одними губами нашёптывающем что-то себе под нос, в одном ряду с Рейном, и на самом хороне, после чего безапелляционно ткнул в него рукой.

— Вот этот. Новенький вроде? Какая у него история?

— Ты с Ричем не разговаривал? — подозрительно спросил у него первый аурис, и он только пренебрежительно отмахнулся.

— Я с ним вообще не разговариваю, мутный он какой-то. Ну так что? Угадал?

— Допустим, — неохотно признал аурис. — Он думал, что мы выступаем против Зебастиана, и хотел присоединиться.

— Очень любопытно. Я-то боялся, что за хиддром дружки придут — причём ладно, если ГШР, эти только гавкать умеют, а вот МД шкуру бы спустили. А ты нам потенциального смутьяна посадил. Браво! — обладатель платка саркастично зааплодировал. Его собеседник повернулся к нему со смесью всетерпимости и раздражения на лице, намереваясь парировать таким же остроумным комментарием, как где-то за пределами барака послышались крики. Оба ауриса, обменявшись каким-то одним общим взглядом на двоих, вылетели за границы тента.

— «Гавкать»… ну-ну, — хмыкнул Рафаэль. — Мне даже интересно, какую кару изберёт для них Рэкс…

Оказавшись на пустом месте, Домино и Азат огляделись, пытаясь понять, что происходит в лагере. Тёмные силуэты, не ясно, кому точно принадлежащие, метались то тут, то там, скрываясь или, наоборот, выбегая из палаток, роняя, разбивая фонари, машущие оружием или стреляющие из него по таким же тёмным силуэтам. Ни Крайта, ни Болиголова поблизости видно не было, и Азат уже схватился за телефон, надеясь вызвонить хоть кого-то, как из-за одной из палаток к нему подбежал Рич. Половина его лица была залита кровью.

— Захват лагеря! — выпалил он. — Стреляют на предупреждение! Вяжут! Не знаю кто!

— Накаркал ты, — бросил Азат Домино, который уже доставал пистолет. — А у нас даже автоматов нет…

Из-за той же палатки, откуда появился Рич, вынырнули двое в неопознаваемой форме чёрного цвета и, походя выстрелив в спину кункану, вследствие чего тот повалился на землю с вытаращенными глазами, наставили автоматы на аурисов.

— Кажется, главный приз, — ухмыльнулся один, кейер в чёрной бандане, надвинутой до самого кончика носа и имеющей прорези для глаз. — Оружие бросить, руки за голову, ко мне медленным шагом!

Аурисы сомневались ровно один миг, потом, одновременно швырнув пистолеты на землю в нескольких шагах от себя, с заложенными за голову руками двинулись в сторону кейера, всё время под дулом автомата второго захватчика. Стоило им приблизиться, как их скрутили, защёлкнув за спиной наручниками запястья, и подтолкнули прикладом в проход между палатками. Из ниоткуда появились ещё трое неизвестных, тоже в масках, и Домино, уводимый прочь от них, оглянулся всего один раз: чтобы увидеть, как один подхватывает с земли уже шевелящегося Рича, а второй и третий выводят из барака хиддра и того серебряноволосого хорона, на которого Домино недавно указал. Значит, и правда не ошибся.

Их отвели почти на самый конец лагеря, где были поставлены друг рядом с другом сразу несколько фонарей. Там в окружении ещё двоих бойцов сидел кто-то на их же ящиках, сложенных друг на друга, и Домино с Азатом втолкнули в тот круг света, заставлявший жмуриться. Чья-то рука стащила с Домино платок, кто-то сзади сказал:

— Вот этот ещё с ними был, наверное, советник. А твой брат и друг — тут, пожалуйста!

Перестав наконец щуриться, Домино сфокусировал взгляд на уже встававшем с ящиков человеке и не поверил своим глазам: это был Рэкс. Повзрослевший, ожесточившийся лицом и глазами, сейчас представлявшими собой два чёрных колодца, обзавёдшийся жёсткой складкой у углов губ, но определённо Рэкс. Он посмотрел сразу на них обоих и, лишь едва заметно выказав удивление, шагнул к Домино.

— Ты? Ты живой? — недоверчиво спросил он. — Где же ты был всё это время? Почему не пришёл?

— Я решил вести свою собственную войну, — не отвёл глаз Домино, совершенно неготовый к подобной ситуации. Тонкие губы Рэкса перекосила усмешка.

— Свою войну? — горько повторил он. — Ты хоть понимаешь, что ты мог стать тем самым флагом, за которым пошёл бы Генштаб? Когда мой дядя был ещё жив, ГШР без вопросов выступил бы против Зебастиана! Почему ты не пришёл?!

Домино стушевался, ощущая, как внутри просыпается давно подавленная боль — и совесть. Рэкс перед ним развёл в стороны руки.

— Всё, что здесь происходит, по твоей вине! Мститель хренов… Много навоевал-то? Сколько рабов уже продал? А веществ толкнул? Зебастиан небось в агонии бьётся?!

— А у вас что, вся организация на твоём дяде держалась? — вдруг выкрикнул Азат, и обернувшийся на него Домино увидел, что он в той же холодной ярости, что и Рэкс. — Что вы можете-то, защитнички? Без флага несподручно выступать было, да? Или просто невыгодно? МД распяло бы за самоуправство? Так нечего на нас свои грешки перевешивать! Мы за себя смогли заступиться — какая уже разница как! А вы свою власть не удержали, и из-за вас это всё, из-за вас!..

Рэкс выдохнул, явно успокаиваясь.

— Возможно, — признал он. — Только и из-за вас тоже. Я знаю, как всё это можно было исправить. Вы — знаете?

— Ну конечно, — самодовольно усмехнулся продолжавший скалиться Азат. — Клин клином. Не ваши трусливые соглашения, кто первый в северном песочке копаться будет. А вот так — жестоко и подло.

— Приятно, когда вещи называют своими именами. Отлично. Освободите их, — Рэкс перевёл взгляд на стоящих позади аурисов бойцов, и те опешили.

— В смысле? — не понял кейер. — Ты их отпускаешь?!

— А почему нет? Они не способны сделать Север хуже. Разве что заместят власть. Ради смены шила на мыло я марать руки не собираюсь.

Пока ошеломлённый кейер расстёгивал наручники Домино (похоже, авторитет хорона был непререкаемым), Рэкс не отрываясь смотрел на него, ещё смущённого, пристыженного, но благодаря словам Азата постепенно вновь верившего в собственные идеалы.

— Ты попеременно вляпался во всё, от чего я предостерегал тебя, — устало проговорил хорон. — Не знаю, есть ли ещё для тебя отходной путь. Ладно. Мне всё равно: ты умер.

Отвернувшись от Домино, он возвысил голос:

— Если у кого есть личные счёты с членами банды или просто хочется сорвать злость, заканчиваете это пошустрее. Потом собирайте рабов и уезжаем. Поскольку Братец Лис не подчиняется Зебастиану, преследования не будет. Жду всех здесь.

— Бывайте, — весело попрощался Азат и утянул оглушённого Домино за собой за пределы яркого света, минуя и задумчивого Рейна, и ошарашенного происходящим Рича.

Когда они ушли за цепь палаток, от греха подальше, в полутьму, максимально спрятанную от взглядов вовсю сейчас «срывавших злость» на их лагере агентов ГШР, Азат взял Домино за плечи и, развернув к себе, заглянул в глаза.

— Забудь, понятно? — твёрдо сказал он. — Стыдить они все умеют. А не попал бы к нам его дружок, хрен бы он к нам припёрся. Он ещё хуже нас, потому что смотрит на этот бардак и ничего не делает. Боится свой белый плащ заляпать кровью. Слышишь меня?

Домино только кивнул. В голове его стоял сумбур, словно там прорвало плотину и освобождённая река с грохотом смела всё на своём пути. Слушая уже затихающие крики и звуки выстрелов, он думал о том, скольких человек они сегодня потеряли. Похоже, придётся отстраивать всё заново. И теперь Азату уже нечего будет возразить: большая часть их работорговли явно приказала долго жить вместе с почти всей бандой. Впрочем, даже на пепелище не так уж сложно начать всё сызнова, что уж говорить о сохранившемся, пусть и треснувшем фундаменте. У них это всегда неплохо получалось. Значит, ещё один шанс повернуть всё по лучшему пути.

А Рэксу и правда не помешало бы все свои нравоучения обратить на себя.

* * *

— То есть как это, Рич? Что значит «не сумел и слова вставить»? У тебя какое задание было?! Рэкс должен был их повязать или грохнуть, а он их отпустил?.. — разъярённо спросил Альфред, и кункан на экране перед ним цокнул языком.

— Ты не лучше меня знаешь, как твой Рэкс разговаривает. У него союзники в момент стали подчинёнными, безропотно, заметь, единогласно! Что ему до слов врага?

— А стоило попытаться!

— Ну да. Вот и пытайся. Банда почти распалась, так что наше сотрудничество более не имеет смысла. Жду перевода денег — и попробуй только меня кинуть!

Рич отключился, и Альфред в сердцах чуть не швырнул свой ноутбук об стену. Как Рэксу это удаётся — всегда всё подстраивать под себя?! Столько работы впустую! Он же на них никогда больше внимания не обратит!..

— Опять плетёшь интриги? — недобро поинтересовался кто-то за спиной, и рейтер вздрогнул, оборачиваясь. На пороге в этот раз бесшумно отъехавшей двери стоял, сложив на груди руки, Кит. Два везения против одного…

Альфред открыл было рот, чтобы ответить, но не нашёл слов. Кит шагнул в кабинет, чтобы он закрылся от коридора, и склонил набок голову.

— Зачем ты это делаешь? — тихо и грозно спросил он. — Мы же в одной команде. Зачем ты пытаешься манипулировать Рэксом? Ради чего?

— Ради общего блага, — огрызнулся рейтер, начиная закипать. — И в одной команде вы. Ты, Рэкс, Лемм. Рейн, Хант, Сейя, Керен, Табита. Я — в отдельной. Мы по-разному воспринимаем окружающий мир.

— Ты забыл Бориса и Розу. Да, по-разному. Но не ты и мы, а все мы, в том числе ты. Если и дальше будешь отделять себя от нас, ничем хорошим это не кончится.

— Да вы меня даже на разработку плана не позвали!

Кит пожал плечами.

— У тебя семья. Трое детей. Ты всегда стремишься к ним и Забаве, это невооружённым глазом видно. Мы — нет. И этот выбор был сделан давным-давно, ещё до тебя. Присоединившись к нам, ты лезешь из кожи вон, но мы все разные, не стоит. У тебя много других достоинств, которые пригодились бы в общей работе. А интриги оставь Эдриану. Я пока ничего Рэксу не скажу и тебе не рекомендую. Но чтобы в последний раз, договорились?

— Чем ты тогда лучше меня?..

— Я его ни ради какого блага не использую. Да и от этой правды ему легче не станет, тем более что у тебя есть шанс исправиться.

Он вышел, оставив Альфреда наедине со своими мыслями. Ничего из произнесённого сильвисом не укладывалось у него в голове, но одно он точно уяснил: теперь за ним всегда будут незаметно следить. Доверие Кита он потерял на долгое время. Значит, пока без интриг и глобальных планов.

А потом, может, и не понадобится…