Что-то близилось, витало в воздухе, дрожало где-то на самом острие восприятия, и Азат чувствовал это кожей. Ему не сиделось на месте, хотелось бежать хоть куда-нибудь, хоть что-нибудь делать, лишь бы не оставаться наедине с тишиной и гадать беспрестанно, что притаилось в ней и к чему надо быть готовым. Он ждал знака, этакого пинка судьбы, от которого Домино уже не спрячется, будет вынужден действовать — и он вместе с ним. За этим вечным мучительным ожиданием, дразнившим его примерно последние три месяца из шести, прошедших с момента появления в жизни Азата Селены, он даже перестал получать удовольствие от общения с ней (и, конечно, от того, что любимая сестра Домино с ним), хотя, кажется, полюбил её — или по крайней мере впал в зависимость от её присутствия. Дело всей жизни было важнее, и он ждал, ждал и ждал.

И, наконец, свершилось. Опять проворочавшись всю ночь, не в силах надолго сомкнуть глаз от ещё более возросшего ощущения близившихся перемен — начала конца, — Азат встал рано, налил себе кофе и сел на балкон проглядывать новости. Все писали об одном, и аурис задохнулся, прочитав первый же заголовок: «Генштаб объявил войну Северу». Это было то самое. Развернув эту же заметку, Азат жадно вчитался в строки: «Полчаса назад Уполномоченный по урегулированию конфликтов Рэкс Страхов сделал официальное заявление… в следующие несколько дней в Северные Степи отправляются войска под руководством ведущих агентов ГШР для устранения террористической угрозы… создана зона КТО… мирные жители должны быть эвакуированы в кратчайшие сроки… «выжечь напалмом заразу, пустившую корни в прежде мирную землю»… Все желающие выжить преступники могут «сдаться добровольно и получат право на справедливый суд»…»

Азат вскочил с плетёного стула, расплескав кофе и даже не заметив этого, выбежал в комнату, походил туда-сюда из угла в угол, пытаясь определить стратегию, но, так и не сумев собраться с мыслями от волнения, в итоге просто набрал Домино. Они уже три месяца занимали просторные апартаменты в личной резиденции Зебастиана как ближайшие советники, вот только Домино, как это часто бывало, отсутствовал — наверняка опять на своих чёртовых боях, рестлер, — и теперь придётся ждать, пока он вернётся. Да Азат же лопнет от перенапряжения!

Трубку Домино не брал, хотя его брат честно прождал пятнадцать гудков. Спит. Как он может спать в такой день?! Сбросив звонок, Азат немедленно набрал Крайту, и тот ответил сразу.

— Где вас черти носят?! — прошипел ему Азат и, прежде чем риз успел ответить, продолжил: — Мне по барабану. Буди этого горца, и чтобы в кратчайшие сроки оба были в резиденции! Если что непонятно, почитайте новости. Даю полчаса, возражения?

— Думаю, успеем, — отозвался Крайт, и Азат вкрадчиво спросил:

— Ты ничего не забыл?

— Думаю, успеем, хозяин, — отчеканил риз и отключился. Ухмыляясь, Азат подбросил в руке телефон. Тогда, после истории с синайцами и ранением Домино, Крайт так и не сумел простить ему возврата к триангу (а Домино, конечно, не достало духу сказать своему лучшему другу, кто его подсадил обратно на иглу), и постепенно они разошлись. Нет, само собой, Крайт всё так же сопровождал Домино как верный пёс, только теперь он был псом Азата, и Азат не уставал ему об этом напоминать. Каждого можно купить. Или продать, если уж говорить о Крайте. Ничего, совсем скоро этот как будто обозлившийся на весь мир начиная с 2647 года риз поймёт, что с Азатом быть куда выгоднее…

Нужно было выжить ещё полчаса. Взяв себя в руки, Азат решил налить по второму кругу кофе и хоть немного обдумать стратегию. Когда он выходил с балкона, откуда забрал свою чашку, которая до этого, опрокинутая, валялась под столиком, дверь в комнату без стука распахнулась, и на пороге оказался Зебастиан в обнимку с Селеной.

— Встал — это хорошо, — одобрительно сказал вельк, глаза которого горели так, как не горели, наверное, никогда в жизни. — Читал новости?

— Вот только что, — кивнул Азат.

— Намечается крупное веселье. Правда, меня ещё не обещали вздёрнуть на позорном столбе, но это пока. Где твой брат со сломанным носом?

— Через полчаса будет в резиденции, мой генерал.

— Отлично. Как появится, ко мне в покои оба. Пошли, красавица, — Зебастиан поцеловал Селену в ключицу и ушёл с ней прочь по коридору. Азат, как заворожённый, смотрел им вслед, пытаясь понять, испытывает он ревность или всё-таки злорадство, но, так и не определившись, пошёл за кофе.

Домино и Крайт опоздали на пять минут, однако Азат великодушно простил им эту вольность на волне приближающихся событий. Он сразу потащил брата к Зебастиану, по пути спросив:

— Ну, ознакомился с новостями?

— Есть немного, — мрачно улыбнулся Домино. — Рэкс дорвался до власти, а теперь и до нас.

— Будет жарко, — согласился Азат и толкнул дверь личных покоев Степного Волка.

Зебастиан уже ждал их, развалившись в кожаном кресле, довольный, как кот, чуть ли не облизываясь от предвкушения, и внутренне Азат поразился: неужели он настолько уверен в собственной неуязвимости? Впрочем, именно это в огромных дозах они с Домино и внушали ему с тех самых пор, как оказались в его окружении.

Ещё в покоях были: Селена — в последние месяцы вельк редко отпускал её от себя, даже не догадываясь, сколько сама аурисса сделала для того, чтобы стать его любимой наложницей, — и Эрнест, стоявший навытяжку и определённо не разделявший энтузиазма императора.

— Рад вас видеть, мальчики, — широко улыбнулся входящим аурисам Зебастиан. — Сегодня в шесть вечера у меня соберутся все верховные руководители моих подразделений, и ваше присутствие, конечно, тоже обязательно. Я буду готов выслушать мнение каждого по поводу грядущей войны, так что у вас есть время его придумать. Постарайтесь никуда не уезжать, меня это расстроит. Где, например, был ты утром, Йен?

— Вчера состоялся последний бой года, — отозвался Домино. — У меня чемпионский пояс, второй подряд.

— Занятно, — медленно кивнул Зебастиан. — Вы у меня вообще уникумы, будет интересно вас послушать. Эрнест, тебя это тоже касается. Бери пример с молодых людей, так и рвутся в бой!

— Это они не подумав, — осклабился альбинос, и вельк поморщился.

— Откуда только в тебе столько негатива?.. Ладно, за это я тебя и ценю. Если вопросов нет, можете быть свободны.

— У меня есть, — Эрнест повернулся, глядя на него неподвижными розово-голубыми глазами. — Когда будет принято окончательное решение?

— Я думаю, поутру. За ночь я как раз соберу в голове все высказанные мнения и определюсь с ответкой ГШР. Что-то ещё?

— Никак нет, мой генерал, — чуть склонил голову хорон, и Зебастиан махнул рукой.

— Тогда идите. Жду хороших идей.

Тоже поклонившись, Домино и Азат скрылись за дверью и заспешили к комнате Азата, где их ожидал Крайт.

— Я тоже много чего жду, — хмыкнул Азат и с удовольствием пронаблюдал, как Домино отводит взгляд.

Заперев в комнату дверь, чтобы больше никто не вошёл без предупреждения, Азат отвёл соратников к её дальнему концу и начал:

— Надеюсь, все понимают, что более нам медлить нельзя. Как только начнётся война, Зебастиан станет практически недосягаем, потому что наверняка отправит всех советников управлять противостоянием на разные концы Севера. Мы должны избавиться от него за эти сутки. Возражения, брат?

— Нет, никаких, — угрюмо отозвался Домино, глядя куда-то в сторону.

— Ты себе не представляешь, как я рад это слышать. С последствиями уничтожения Волка мы разберёмся, когда и если у нас это получится. У меня есть план. Элина, его любимая бабочка, на нашей стороне. Она сделает так, чтобы он не ждал подвоха. Поэтому в удобный момент мы просто войдём и убьём его.

— И это весь твой план? — фыркнул Домино. — Может, тогда прямо сейчас? Чего уж тянуть, и правда.

— Ты всё шутишь. Мы подождём собрания. Выступим на нём. Ночью, когда все разъедутся, отравим охрану. И ближе к утру уже разберёмся с Зебастианом.

— Я представлял себе нашу победу немного не так.

— Перед его смертью можешь сказать ему всё, что хочешь. В том числе и то, что уже как минимум год его империей правим мы. Он давно не принимал собственных решений — помяни моё слово, на собрании вся его кодла будет слушаться нас. Волк считает, что для того и нужны советники, а я бы назвал это подсиживанием. Причём успешным!

— Да уж…

— В общем, приготовь речь, брат. Он в наших руках как никогда. И мы должны этим воспользоваться.

— Как тебе удалось увести у него наложницу? — полюбопытствовал Крайт, и Азат пренебрежительно отмахнулся.

— Это не составило особой проблемы. Разве вы не считаете, что я моложе, красивее и перспективнее Зебастиана?

— Ты сразил, наверное, её наповал этой фразой, — усмехнулся Домино. — А что мы будем делать с Эрнестом?

— Я думаю, то же, что с охраной. С нашими навыками подготовить яд и для него легче лёгкого.

— Сетте недалеко отсюда. Я съезжу, только постарайся сделать так, чтобы Волк не заметил.

— Без вопросов. То есть возражений нет?

— Ты хоть немного представляешь, что мы будем делать потом? — спросил Домино, в упор глядя на Азата.

— По-моему, я уже всё сказал на эту тему, — холодно ответил тот. — Езжай. Крайт, отвлеки охрану, потом возвращайся.

Риз молча кивнул — при Домино он не называл Азата хозяином — и первым пошёл к двери. Покачав головой, Домино двинулся следом.

Трианг он принял, ещё когда только-только узнал об объявлении войны, но всё равно не запомнил, как съездил к Сетте и привёз оттуда три вида полууниверсальных ядов-снотворных. Убивать охрану смысла не было, а вот для Зебастиана Домино всё же прихватил парализатор, действенный и болезненный. Его лихорадило: он никак не хотел поверить, что пришло время достичь наконец той цели, ради которой он пошёл в преступники, а поверить было необходимо, чтобы найти в себе душевные силы преодолеть этот последний рубеж. Передвигаясь на автомате, скрупулёзно, безэмоционально продумывая их стратегию свержения злейшего врага шаг за шагом, где-то в глубине души он метался, зачем-то ища выход из этого ставшего явью кошмара, и даже «гидра» в этот раз не могла ему помочь.

Время до шести вечера пролетело одним мгновением. Домино пришёл в себя, когда в зале для банкетов, украшенном эмблемами и цветами «империи» Зебастиана, собрались все люди, имеющие в его рядах влияние, и, оглядев их в мёртвой тишине, Степной Волк начал говорить.

Домино слушал его вполуха: слишком уж велико было его собственное внутреннее напряжение. В контрасте с ним держащий пламенную речь Зебастиан, казалось, воспринимал эту войну как дар ангельский. Он словно ждал её всю жизнь, этот бывший генштабовский наёмник, получивший власть лишь за счёт его, Домино, глупого доверия и удачного стечения обстоятельств, — может быть, ему просто хотелось доказать, что ему не только повезло, что он и в самом деле великий полководец и хитрый, талантливый политик? На что он рассчитывал? Да, ставки куплены, поставлены на колени, смотрят ему в рот преданными или затравленными глазами, но ведь остальная часть ГШР больше, во много раз больше. За сегодняшний день, конечно, Мессия успел в резкой манере отреагировать на выступление Рэкса и всех, кто стоит за ним (интересно, есть там у кого-нибудь голос?), они наверняка схлестнутся на северной земле, опять пытаясь поделить и ресурсы, и врагов. Только разве бандитам будет от этого легче? Ни Рэкс, ни Аспитис не забудут, за чем — и кем — они пришли. Поделить ресурсы можно и потом, когда голова Зебастиана будет насажена на пику.

Наверное, поэтому Волк и собрал совет. Его дело было вселить энтузиазм и желание умереть за него, а уж как, пусть придумывают сами смертники. Бежать так или иначе было некуда.

Такие идеи, конечно, тоже поступали — среди различных тактик ведения будущего боя. Когда вызвали Домино, главного наравне с Эрнестом специалиста по политике, он тоже что-то предложил, особо не задумываясь, — но, кажется, нечто свежее и интересное, потому что Зебастиан одобрительно кивнул ему. Что это было? Трианг выдыхался — похоже, Домино чересчур переживал, — и аурис с трудом дождался момента, когда собрание как таковое кончилось и все устремились к столам с выпивкой заглушить своё волнение алкоголем, а Зебастиан скрылся за дверью, ведущей в потайной коридор и, через него, в его личные покои.

Выбравшись из зала, Домино быстро нашёл свободную комнату и заперся в ней. Этой ночью ему нельзя спать, поэтому стимулятор будет к месту. Он должен был лежать в кармане его походных штанов — и его там не было. Нигде не было. Домино поспешно позвонил Крайту, своему вечному снабженцу чем угодно, но и риз не нашёл для него ни единого инъектора. Это было невероятно, ещё ни разу за всё время употребления трианга Домино не оказывался в ситуации, когда не мог получить его по первому же требованию. Сорвав злость на Крайте, аурис бросил телефон на пол и обхватил голову дрожащими руками. Вплоть до последней решающей встречи с Зебастианом, которую вызвался полностью подготовить Азат, его ждала почти целая ночь старых врагов — одиночества и страха.

Домино отошёл к окну и так и стоял там, не шевелясь, почти не думая и даже не ощущая нахлынувшей ломки. Он видел, как один за другим разъезжаются гости, как темнеет привычной чёрной тёплой ночью без единого облачка на далёком тёмно-синем, звёздном небе, как всё затихает на территории в преддверии следующего утра, когда император непризнанной империи скажет своё последнее слово и только тогда можно будет наконец начать планировать свою дальнейшую жизнь. Сколько людей здесь — и среди тех, кто сейчас дома или едет домой — решит оставить Зебастиана, дезертирует, спасая свою никчёмную шкуру? Они его игрушки, оловянные солдатики, купленные на распродаже за бесценок, но многие за этот же бесценок будут готовы умереть. Сам же Волк устоит до первого поражения — именно оно и покажет ему, какое он на самом деле ничтожество, и он опять спрячется, забьётся в нору до следующего удачного момента. Кажется, его просто не за что больше ненавидеть, разве что презирать — или жалеть? Сын своего времени, не первый и не последний. Вся миссия Домино была напрасной. Он испачкал руки в крови, а с Зебастианом вполне могут покончить и без его участия. Если только не попытаться облегчить их труд…

Когда везде всё совсем стихло: и в доме, и на улице, — Домино увидел тёмную, неопознаваемую фигуру, направляющуюся к одной из будок охранников, коих было достаточно раскинуто по территории резиденции Степного Волка. В руках человек нёс одноразовые стаканчики и две бутылки вина — определённо Азат вышел на промысел. Какое-то время Домино следил, как он ходит от будки к будке, пару раз скрываясь в доме за пополнением запасов, а потом на улице по чуть-чуть начало светлеть. Северная ночь коротка, даже зимой, в паре дней от прошедшего декабрьского равноденствия; Домино вскинул руку с часами — было четыре утра. Совсем скоро придёт Азат, и они отправятся на главную схватку их жизни, куда больше похожую на добивание зверя, попавшего в капкан. Уже беззубого и уставшего зверя, живущего на одном только адреналине и даже не догадывающегося об этом. Странно, почему, думая о нём, он в первую очередь ассоциирует с таким зверем себя?..

Дожидаясь брата, Домино мучительно пытался вспомнить, кого ему напоминает Элина, главная наложница Зебастиана, но так и не смог.

Без десяти пять Азат стоял на пороге. Было видно, как его лихорадит от возбуждения — ещё один человек в их захлопнувшемся капкане, не сомневающийся в своей победе. Домино повернулся к нему, и Азат немедленно состроил гримасу.

— Больше энтузиазма, брат! — пожурил он, вступая в комнату и спустя пять быстрых шагов оказываясь совсем близко от Домино. — Это же наш звёздный час! Мы ждали этого без малого девять лет!

— Надо было ещё годик, до ровного счёта, — углом губ улыбнулся Домино.

— Перфекционист. Ничего, это лечится! Элина отписалась мне: Зебастиан с ней в своих покоях, балкон заперт, охраны нет, Волк расслабляется и не ждёт нападения. Идём?

— Да пошли, — решился Домино, поворачиваясь к двери и замирая: на пороге стоял Эрнест с холодной змеиной улыбкой и пистолетом, который он уже вскидывал на уровень их груди.

Однако выстрел раздался раньше, чем хорон успел спустить курок, — и явно из коридора, потому что Эрнест схватился за предплечье той руки, что держала пистолет, и выпустил его, кривясь от боли. Появившийся из-за его спины оскалившийся Крайт с силой втолкнул его в комнату, подскочивший Азат подсёк ему ноги и встал над его рухнувшим кровоточащим телом, доставая свой пистолет.

— Не знаю, зачем ты к нам пришёл, но ты сделал это зря, — торжествующим тоном произнёс он и выстрелил дважды — в голову. Домино вздрогнул, отворачиваясь, и Азат развёл руками: — Не всё ж тебе конкурентов мочить. Вперёд.

Перешагнув труп, аурис прошествовал к двери мимо так и не шелохнувшегося больше Крайта, распахнул её ударом ноги и двинулся дальше по коридору, не оборачиваясь. Не глядя на Крайта, Домино поспешил за ним.

Пистолет Азата, как и Эрнеста, был с глушителем, поэтому Зебастиан из своих отдалённых апартаментов вряд ли мог слышать выстрелы, однако сам факт появления Эрнеста настораживал. Домино ожидал повторного нападения весь путь до его покоев, однако они дошли без приключений — неужели это была одиночная, личная акция? Азат стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, толкнул её от себя, чтобы первым войти внутрь.

Зебастиан и правда расслаблялся: он лежал на животе на массажном столе, прикрытый одним лишь полотенцем на бёдрах, а Элина, одетая в бельё из сплошных верёвочек, прикрывающее самый минимум, мяла ему спину. Завидев аурисов, она подтолкнула, похоже, задремавшего велька под бок, и тот, повернув голову, тут же соскочил со стола, одной рукой быстро подвязывая полотенце.

— Что случилось? Почему вы здесь? — наполовину беспокойно, наполовину недовольно спросил он. Уже приблизившийся Азат как будто лениво вскинул на него пистолет.

— О, ничего особенного. Просто накануне войны решили устроить тебе утро откровений. Да, Домино?

Зебастиан отступил на шаг, впиваясь взглядом сразу в оба их лица и явно спешно просчитывая варианты. Элина, так и оставшаяся стоять за столом, злорадно улыбалась.

— Умно, — оценил Зебастиан. — Так что же, после такого количества усилий и интриг вы просто меня пристрелите?

— Ну давай сложно, — пожал плечами Азат, чуть перенаправляя пистолет, чтобы дуло смотрело вельку не в голову, а в живот, и тут в балконную дверь раздался стук.

Они посмотрели туда одновременно — все пятеро, потому что не было, не могло быть в доме никого, кто мог бы стучаться в стекло, особенно на втором этаже, — и Домино готов был увидеть там кого угодно вплоть до десанта ГШР, уже захватывающего резиденцию, — кого угодно, кроме Шоны. Поняв, что его заметили, бескосый вельк в полной амуниции и ещё с двумя бойцами за спиной приветственно махнул рукой и с одного удара прикладом автомата разнёс стекло.

Реагировать уже было поздно: все трое с наставленным на собравшихся в комнате оружием шли в их сторону, так что Азат опустил пистолет, судя по виду, напряжённо ожидая развития событий.

— Доброе утро всем присутствующим, — обронил Шона, явно никуда не торопясь. — Давайте кратко, я тут не на разбор полётов приехал. Вот это я забираю. Стелок, позаботься.

Его правый сопровождающий, ярко-желтолицый сормах, молниеносно достал дротовый пистолет и выстрелил в сторону Зебастиана. Дротик просвистел в опасной близости от уха невольно дёрнувшегося Азата, и Зебастиан сбоку от него со стоном повалился на пол. Шона остановился в пяти шагах от них, нехорошо улыбаясь.

— Не хочу вам портить триумф, мальчики, так что он только обездвижен, а слышит нас прекрасно. Я должен сдать его Аспитису, и как преданный агент, и как отец непутёвого сына. Да, Домино, — вельк пошарил глазами по обоим аурисам и, так и не определившись, кто из них кто, продолжил говорить в пространство между ними, — это я порекомендовал Айвазу Зебастиана в качестве твоего инструктора — кто ж знал. В какой-то момент заела совесть, и я рассказал твоему отцу, что Зебастиан ранее был в МД: надеялся, это вынудит Айваза выгнать его, и мне больше не о чем будет беспокоиться. Но он почему-то остался у вас… Пришлось потом проследить, чтобы тебя не пристрелили и ты пришёл ко мне за головой Зебастиана. Походя и сестрёнку твою прибрал, не в курсе, правда, что она делает здесь…

Домино безумными глазами посмотрел на главную наложницу Зебастиана — а на самом деле его младшую сестру, — и та послала ему воздушный поцелуй.

— Кстати, братик, познакомься с моим растлителем, — сахарно произнесла она, указывая ухоженным пальчиком на сормаха, побагровевшего после её слов.

— Он почти замолил грехи, — кивнул ей Шона. — Как и все мы. Эрнеста, я так понимаю, вы уже прикончили? Не жалейте: это была кукла, носитель одной-единственной программы, вплавленной ему в мозг, — по первому же кодовому слову убить Зебастиана и его приспешников. Мне сказали не мешать, но я всегда был непослушным… Миртр, бери его и пошли.

Стволом автомата Шона показал им, что надо разойтись, и из образовавшегося молчаливого круга второй боец Шоны, наголо бритый хорон, вытащил тело Зебастиана, вращавшего выпученными глазами во все стороны. Отступая, Шона козырнул Крайту:

— Благодарю за сотрудничество. Всё на твоём счёте, как и договаривались. Правда, последние годы мог бы быть поактивнее, но, ладно, я тебя прощаю. Счастливо оставаться, мальчики!

Он покинул комнату последним. Выждав десяток секунд, Азат кинулся к окну.

— Ну надо же, они хватанули наш джип, Домино! — сообщил он. — Наконец-то мы избавились от этой машины, а то её живучесть уже начинала меня беспокоить.

— Какой она хоть была марки? — спросил Домино, лишь бы хоть что-нибудь сказать и вырваться из того ощущения переворота с ног на голову и конца, которое поглотило его почти без остатка.

— Да хрен её упомнит… «Гагара», что ли? — неуверенно отозвался Азат. — Я никогда особо не заморачивался по этому поводу.

Он отбежал к окну на противоположной стороне комнаты, выходившему на въездные ворота, чтобы посмотреть, как Шона покидает территорию. Домино повернулся к Крайту:

— Думал, что дошёл до дна, а снизу постучали. А, Крайт?

Риз опустил взгляд, отворачиваясь, и Домино перешёл к изучению Селены.

— Оденься, — потребовал он, чувствуя себя безмерно уставшим. Его сестра встряхнула пышными волосами, обошла стол и опёрлась на него ягодицами, выставляя напоказ и свои идеальные ноги, и всё модельное тело.

— Ещё чего. Мне и так хорошо, — с вызовом сказала аурисса, и Домино горько усмехнулся.

— В моей жизни было две дорогих мне девушки, и обеих Север превратил в шлюх…

— Но-но, не надо грязи. Это был мой осознанный выбор, так что я просто девушка, которая знает себе цену. Азат, лисёнок, дай сигаретку!

— Конечно, красавица моя, — Азат уже шёл к ним, так и светящийся удовольствием. Он достал из пачки две сигареты — для себя и Селены, — прикурил, остановившись, в задумчивости выпустил дым в потолок, и Домино осознал, что его тошнит от сигаретного дыма. — Интересно всё сложилось, не находите? Впрочем, я с самого начала подозревал в Шоне очень тёмную лошадку. Правда, не настолько, надо признать, он удивил даже меня… А ты, Селена, говорила, что он хотел подослать тебя к нам, чтобы не дать Домино возглавить империю.

— Я говорила то, что знала, — пожала плечами аурисса, приваливаясь к его плечу. — Как видишь, он и мне врал — непонятно только зачем.

— Может, он просто не умеет по-другому? Нашего честного Крайта под себя подмял, надеюсь, хоть расплатился? С каких пор ты под ним ходишь, пёсик?

— С Троя, — бесцветно отозвался риз, и Азат присвистнул.

— С дуба рухнуть. Вот это конспиратор! Горжусь тобой!

Домино слушал их и не чувствовал себя. Повсюду была ложь, куда ни взгляни, с кем ни заговори, — кажется, он один был с ними честен. Азат, похоже, уже давно знает, что Элина — это Селена, и не посчитал нужным посвятить своего «брата» в эту страшную тайну. Хотя Домино сам не лучше: он десять минуть назад предал того, кто ему безоговорочно верил, пусть и был убийцей и сволочью…

— Ну а ты что скажешь, Домино? — прорвался сквозь туман как будто вкрадчивый голос Азата. — Ты там совсем в шоке, да? Ну это пройдёт.

— Да, — Домино вскинул на него глаза. — Так мы идём?

— Куда? — поинтересовался Азат, глубоко затягиваясь.

— Отсюда подальше. Мы сделали, что хотели. Мы пришли сюда уничтожить Зебастиана. Пусть это произошло не нашими руками, но его больше нет, и под натиском ГШР — особенно во главе с Рэксом — его «империя» быстро развалится. Всё, миссия выполнена. Идём?

— А куда конкретно, я услышу?

— Да хоть в ГШР. Мы можем оказаться им полезными, если учесть, сколько всего мы знаем о Севере, плюс мой ноутбук. Или на гражданку, например, в Зелёные края, нам не впервой скрываться. Начнём новую жизнь — без криминала.

— Подожди, подожди, я правильно тебя понял? Ты предлагаешь вот это всё, — он широко развёл руки, — нажитое непосильным трудом, оставить на разграбление и пойти лизать задницу ГШР?

— Но мы ведь пришли именно за этим, — беспомощно сказал Домино, почти ненавидя себя за бессилие донести до него единственно верную истину, раньше так легко отстаиваемую благодаря триангу. — Разрушить царство, выбить из-под него опору. А не возглавить весь этот бардак.

— Странно, когда мы были в банде, ты говорил совсем другое.

— Я много чего говорил. И делал — того, что вряд ли уже смогу себе простить. Но сейчас я хочу поступить правильно…

— Ну-ну. Как всегда, верно?

— Что ты собрался с этим делать, Азат? ГШР разобьёт Север в пух и прах, они в тысячу раз сильнее! Смысл был тратить столько времени, чтобы пасть здесь смертью бешеной собаки… Ты разве за этим шёл?

— О, я скажу тебе, за чем я шёл, — Азат потушил сигарету о поверхность стола и насмешливо посмотрел на Домино. — Я хотел организовать рано или поздно вот такой вот разговор для тебя. Чтобы ты осознал, кто ты есть на самом деле. Всё, что я делал для тебя эти годы: обманул Алекту, чтобы ты не задержался в Рей-Денне, втянул в работорговлю, посадил на трианг, обеспечил место у Зебастиана, скрыл вредность трианга, который с девяностопроцентной вероятностью лишит тебя возможности зачать ребёнка, приказал Крайту украсть этот самый трианг у тебя сейчас, чтобы ты трезво взглянул на ситуацию… всё служило одной-единственной цели. Чтобы тебя, моралиста, ханжу, эгоиста, разрешающего себе всё, а другим ничего и явно мнящего себя вправе судить, что правильно, а что нет, максимально сделать похожим на себя, уголовника и сволочь.

— Но почему? — ошарашенно спросил Домино неслушающимися губами.

— Потому что я тебя ненавижу, брат, — Азат сделал пальцами издевательские воздушные кавычки. — Возненавидел ещё в первую нашу встречу. Ты смотрел на меня свысока, ты, чья единственная заслуга была в том, что ты родился в более удачливой семье! Какое ты имел право снисходить до меня? Как ты смел указывать мне, как жить, ни черта не зная о реальной жизни? И больше всего бесило то, что мы почти идеально похожи. На, Азат, смотри, чего тебе не досталось! Мне никогда не нужна была твоя жалость, ясно?!

— О чём ты вообще…

— Только не читай мне нотации, сэр Я-всё-знаю-лучше. Посмотри на себя повнимательнее. Нравится быть мной? Каково это: не только никого и ничего не иметь, но и быть всеми презираемым за то, что ты вынужден быть асоциальным элементом?

— Столько лет, столько крови… ради ненависти?

— Ну не только неё, конечно, — ухмыльнулся Азат. — Ещё ради власти. Теперь она моя и только моя. Ты абсолютно свободен и можешь закапываться, стреляться или вставать раком перед правительством сколько тебе угодно. Крайт! — Риз вздрогнул. — Ты, надеюсь, не передумал, на чьей ты стороне?

— Я на стороне тех, кто выигрывает, — слабо улыбнулся ему Крайт, не глядя на Домино. — Приказания будут?

— Проводи его до ворот и проследи, чтобы ничего не прихватил по дороге. ГШР наше досье не достанется.

По очереди оглядев их: с триумфом смотрящего на него сверху вниз Азата, взявшего Домино за локоть прячущего глаза Крайта, изучающую свой маникюр Селену, — Домино даже не стал спрашивать сестру, не пойдёт ли она с ним. Азат победил, это было неоспоримо — и надо было просто пережить это, как и тогда, как и всю эту в корне неправильную жизнь он переживал свои неудачи. Поэтому Домино не стал сопротивляться и позволил Крайту свести его вниз.

На пороге выхода из дома риз остановился и, отпустив Домино, распахнул перед ним двери.

— Скатертью дорога, — непривычно тихо проговорил он. — И я советую тебе идти пешком. Даже настаиваю.

Домино пожал плечами и пошёл вперёд, к воротам, под уже голубеющим небом и поднимающимся солнцем направляясь туда, где должен был быть с самого начала и совсем не таким, каким стал.

Главным сейчас было не думать. Не вспоминать, не оценивать, не переживать. И даже не потому, что Азат, скорее всего, рассчитывал всей своей стратегией с самого начала именно на это: что он раздавит ненавистного ему человека, втопчет не то что в грязь, в самый грунт, в самые глубины человеческой опустошённости. Просто не думать. Как тогда, в самый первый раз, и потом, после Алекты, и потом ещё, после Рэкса, и Аита, и Орельена, и опять Алекты…

Не думать. Степь просыпается, пусть и зима, и уже кончились дожди, и всё как будто умерло, но выходит солнце — и начинается ещё один день, который нужно пережить, — из череды тех, что должны пройти до следующего расцвета. Домино пока дышит, двигается, даже куда-то идёт (впрочем, всё туда же), значит, не всё потеряно. Может, у него, как у кошки, девять жизней? Столько раз возрождаться после фатальной потери… Его ангел-проводник, наверное, едва сдерживается, чтобы не плюнуть и не бросить его окончательно: сколько можно, в самом деле?

В это утро, бредя по пустой, двухполосной асфальтированной дороге-серпантину вниз со склона, на котором расположилась бывшая резиденция Зебастиана, под набиравшими силу лучами, Домино почувствовал, что это такое — настоящее прозрение. Почти всю жизнь он шёл не туда, и прав был Азат, в их последнем разговоре костеря его на чём свет стоит: он всё, буквально всё, что мог, делал неправильно, а окружающих и в том числе себя самого пытался убедить, что так и надо. Что цель оправдывает средства. Что клин клином вышибают. Что добро должно быть с кулаками. И ведь он прекрасно видел собственное преображение — сначала в Зебастиана, потом в Азата, потом во что-то совсем невообразимое — и никак не пытался это исправить, хотя в глубине души знал, что стоило бы. Неудивительно, что так тяжело было решиться на последний шаг: Домино до самого крохотного нерва боялся того, что будет дальше. Он так и не принял себя нового. Трианг помогал забываться, дарил новые ориентиры и ценности — точнее, навязывал, и, как правило, те, которые твоя собственная мораль считала неподходящими, но… крутыми, что ли? Глупое слово. Запретный плод, въевшийся в сознание образ человека, не заботящегося о чужом комфорте или чувствах, всегда знающего что делать и не сомневающегося в том, правильно ли это. Завуалированное зло. Но кто скажет, что такое на самом деле добро?

Больше в крови Домино не было трианга, рядом не было нашёптывающего «верный» путь Азата и не стояла спорная цель. Он свободен. Он может просто отдаться на волю судьбе, не людям, потому что никто не имеет права решать за тебя. Если повезёт, он доберётся до города, который уже не принадлежит Северу, а там любыми способами будет искать возможность встретиться с Рэксом. Домино знал, ему нужно покаяться. Что бы они ни решили, те, у кого есть реальная власть, он покорится чему угодно. Если уж и быть шестерёнкой, то в правильных часах, хотя бы относительно правильных. А то, может быть, сдохнет где-нибудь по дороге, и так тому и быть.

Свернув на очередном витке (они всё расширялись, приближаясь к подошве Дракона), Домино увидел на два уровня ниже густой чёрный дым. Ракурс не позволял разглядеть больше, но источник явно лежал на дороге — что же, ему так по склону лезть? Домино участил шаг, чтобы быстрее миновать этот виток и попасть на следующий, откуда он увидит больше. Всего-то полкилометра…

С края второго дорожного изгиба аурис понял, что дым исходит от явно подорванной машины. Развороченный, почти полностью обгоревший джип стоял у обочины — уже невозможно было различить ни марку, ни цвет кузова. Но у Домино всё-таки ёкнуло сердце, и, презрев вполне реальную опасность сорваться (а то и быть подстреленным теми, кто подорвал джип), он соскочил на склон, чтобы, цепляясь за выступающие камни и жёсткие стволы карликовых деревцев, скатиться сразу на этот виток дороги и рассмотреть машину ближе.

Он остановился в пяти шагах от остова машины, с подветренной стороны, чтобы не вдыхать эту смесь запахов, которую почувствовал на склоне, — бензина, гари, плавящейся пластмассы и жареной плоти. Смотреть внутрь джипа не хотелось, Домино и так уже понял. С какой-то стороны его интересовал вопрос, задумал ли Азат подорвать машину на случай, если сбежит Зебастиан, или изначально запасся для своего названого брата, который без предупреждения Крайта наверняка взял бы машину — не эту, так другую, — но, похоже, это уже было неважно. Возможно, Шона повредил своё передвижное средство, когда ломился в резиденцию, и потому решил воспользоваться тем, что единственное было близко к воротам. Неумолимая рука судьбы чувствовалась в этом происшествии: пусть задумка была Азата, но выбор-то сделал Шона…

Обойдя по дуге джип, вместе с тремя пассажирами и водителем нашедший наконец свой покой на склоне Дракона, Домино двинулся дальше. Здесь закончился старый Север — жаль, что Домино дал начало новому.

Это должно было стать потрясением, такая подлая, страшная смерть Шоны, его бывшего наставника, и Зебастиана, но, кажется, у Домино больше не осталось на такие вещи нервов. Ему надо было идти. У него не было денег, оружия, запасов воды и пищи, и каждая собака на Севере знала его в лицо, но это не могло стать поводом для опускания рук. Хотя бы попытаться хоть что-то искупить.

К моменту встречи с погибшим джипом прошёл почти час, и ещё минут двадцать Домино брёл в тишине и пустоте, думая обо всём и одновременно ни о чём, когда сзади послышался шум приближающейся машины. Аурис отступил к тому подобию обочины, что предоставлял серпантин, но нагнавшая его запылённая легковушка резко остановилась в паре метров впереди него, и он тоже был вынужден замедлить шаг. Дверца распахнулась, на дорогу выскочил Крайт, и Домино не дал ему раскрыть рта.

— Кажется, Азат передумал меня отпускать, — хмыкнул он. — Нет человека — нет проблемы, да? Я его прекрасно понимаю. Давай только без пафосных речей, мне их уже по горло сегодня хватило. Сбегать мне некуда, оружия тоже нет, так что пошустрее, ладно? Сделай одолжение как бывшему другу.

Он распростёр руки, останавливаясь, и выжидательно посмотрел на Крайта. Тот кашлянул.

— Это очень мило с твоей стороны, правда, я оценил бы, даже если бы и в самом деле хотел тебя убить, — фыркнул риз. — Но я не за этим. Хотел предложить подбросить, куда тебе там надо. И отдать кое-что.

Крайт дёрнул на себя дверцу заднего места, на мгновение скрылся корпусом в машине и, вынырнув, показал Домино чёрный ноутбук.

— Ты хочешь сказать, что… — недоверчиво начал аурис, и Крайт нетерпеливо отмахнулся.

— Он это, он, твой, со всеми паролями и данными, Азат не успел запустить туда свои загребущие руки. Я буквально месяц назад купил себе точно такой же — вот как знал, что скоро будет… это. И специально для нового императора поставил туда безумную программу-шифровальщицу, чтобы помучался, прежде чем поймёт, что не так.

— То есть… ты меня не предавал?

— Да даже не собирался, — Крайт убрал ноутбук обратно в салон и облокотился на закрытую дверцу. — Нет, я должен признаться, я правда поверил, что ты сам решил после твоих мне обещаний вернуться к триангу. Целый год верил, ты жутко меня разочаровал. Но потом до меня дошло, что подобное решение больше подходит Азату, и я решил воспользоваться случаем, чтобы сблизиться с ним и понять, чего он на самом деле от тебя и Зебастиана хочет.

— Понял? — усмехнулся Домино. Крайт закатил глаза.

— Да хрен бы там. Своими наполеоновскими планами он с цепными собаками не делится. Но всё равно это оказалось полезным. Видишь, увёл у него из-под носа твой ноут.

— Спасибо. Правда, спасибо, я не ожидал, что хоть кому-то нужен… И куда ты хочешь меня подбросить?

— Да куда скажешь.

— А потом?

— В смысле «потом»?

— Ну подвезёшь меня, куда дальше пойдёшь?

Крайт опустил взгляд, начиная ковырять ногтем облупившуюся краску машины.

— Вообще планировал попроситься с тобой, — сказал он, и Домино почти искренне удивился.

— Куда, в ГШР? Оно тебе надо?

— Я вроде говорил, что по-любому на твоей стороне.

— Ты на стороне тех, кто выигрывает.

— Это одно и то же.

— Так, ладно. Давай по-другому. Ты разве не считаешь меня человеком, который вечно всем указывает, как жить?

— Допустим. Но это не повод обращаться с тобой так, как это делал Азат, — улыбнулся Крайт.

— Эгоистом?

— Все мы немного эгоисты.

— Моралистом?

— Это скорее достоинство.

— Ханжой?

— Я даже не знаю, что означает это слово.

Они прыснули со смеху одновременно.

— Окей, я понял, — хмыкнул Домино. — Но ты же осознаёшь, что, даже если мы доберёмся до ГШР, они вполне могут меня просто вздёрнуть — и тебя за компанию?

— Ну что ж теперь, значит, судьба, — весело пожал плечами Крайт. — Так едем?

Домино пошёл к машине.

Когда они уже съехали с серпантина и «поморник» Крайта набрал скорость, устремляясь по прямой как стрела дороге вперёд, мимо тянущегося слева Дракона, на юг по главной в этой области магистрали (она соединяла все крупные поселения и у Хайрова сливалась с трассой, ведущей уже по Великой равнине в обе стороны от западного На-Риву до восточной Джорджии на границе с Дельфией), Домино спросил:

— Ты ведь знал, что Азат заминировал машины?

— Все до одной, — согласно кивнул риз. — Я ему помогал. Полночи провозились. Попутно Азат отходил ещё усыпить охрану, но вернулся с теми же запасами, сказал, ты сделал это за него.

— Интересно, кого же я видел из окна за этим занятием?

— Очевидно, Эрнеста. Вовремя я к вам подошёл, да?

— Да ты вообще мой ангел-хранитель. От Мессии их тут действовало аж двое, и обоих Азат переиграл.

— Как думаешь, ГШР задушит его?

— С этим, — Домино указал на ноутбук, — наверняка. Тем более он никогда мне не казался хорошим полководцем. Обычно этим занимался я. А что ты сообщал Шоне?

— Всё подряд, — Крайт барабанил пальцами по рулю, избегая смотреть в его сторону. — Такая была договорённость — просто следить. Правда, когда я узнал о трианге, решил промолчать, сказал просто про наркотики, не знаю почему. Не прощу себе этого. Если бы вы изначально знали, как он опасен, может, бросили бы.

— Вот этот момент, кстати, я не совсем понял, — нахмурился Домино.

— Шона приходил, когда ты залечивался после стычки за синайцев, искал Алекту. Ему открыл дверь Азат, и он решил, что это ты. И настрого запретил распространять трианг, потому что из-за него когда-то вымерла большая часть расы артау и никинов. Он влияет на репродуктивную систему… как-то так. Причём любой расы, просто на артау и никинов больше всех.

— И про это ты мне не рассказал…

— Ты отказался от трианга, я приберёг это на попозже, чтобы как-нибудь уговорить прикрыть эту лавочку. Но ты вернулся к нему опять, и… Ну дурак был, что ж теперь. И мне показалось, что уже, наверное, и бесполезно.

Домино промолчал, обдумывая услышанное. В голосе Крайта звучало искреннее раскаяние, и аурис не мог ни сердиться на него, ни обвиняться в чём-то. Возможно, это первая часть расплаты за его собственные ошибки и недальновидность. Сколько жизней, существующих и будущих, он погубил, вернув на Север трианг? Это если молчать про всё остальное…

— Мы исправим то, что сможем, — твёрдо сказал Домино, с усилием вырывая себя из резко подступившего к нему со всех сторон ощущению фатальности случившегося. — Я исправлю.

— А я помогу, — подмигнул ему Крайт.

Не думать после новых откровений оказалось ещё сложнее, чем вначале, но Домино постарался. До первого крупного города, где они закупили провизию, аурис и риз разговаривали о первой же ерунде, которая им приходила в голову, потом Домино устроился поспать. Его уже отпустили все возможные чувства, и верх взяла усталость. Спустя три часа они с Крайтом, так же бодрствовавшим предыдущую ночь, поменялись, и остаток дороги до Хайрова аурис провёл в полуавтоматическом режиме, больше обращая внимание на внешний мир, нежели на внутренний. Чем ближе они подъезжали к границе Севера, тем больше становилось заметно, как взбудоражилось осиное гнездо.

Нет, агенты ГШР ещё не стояли на каждом углу, но к этому явно шло. Всё чаще на глаза попадались фургоны, пригнанные для эвакуации мирного населения, вопреки здравому смыслу высыпавшего на улицы и забившегося в магазины. Если до середины пути на машине Крайта ещё была метка Степного Волка, то Домино уже снял её, чтобы не привлекать к себе внимания. Бывшие зебастиановцы наверняка были в курсе, что у них сменился правитель, и, скорее всего, пока находились в замешательстве и не высовывались. Так что даже продавшимся генштабовцам лучше не попадаться на глаза: они могут и воспользоваться шансом доказать метрополии свою преданность.

В Хайрове Домино и Крайт бросили машину на неохраняемой стоянке, уложили весь скарб в недавно приобретённые туристические рюкзаки и зашагали к несуществующей на карте границе. Там был всего один пост патруля, на главной магистрали, и его лучше было обойти, пока есть такая возможность — пока ГШР не создал здесь настоящую границу. Даже внедорожники вряд ли бы сунулись в эту часть степи, богатую обрывами и мелкими речушками, а иногда и целыми лесополосами, так что ноги были их единственным шансом пройти на Великую равнину незамеченными.

Дав широкий крюк в несколько километров, аурис и риз без проблем вернулись на магистраль и неспешно пошли к тому её месту, где она вливалась в основную южную трассу, чтобы там уже ловить попутку — или заночевать, если никто так и не захочет взять на борт двух бандитского вида туристов.

Хорошо, что было не лето. Домино редко задерживался на южной оконечности Севера и прилегающих территориях надолго и даже не представлял себе, насколько здесь было жарче по сравнению с теми местами, в которых он привык жить и работать. Страшно вообразить, что творилось в тропическом Канари, например, в июле и августе, но, говорят, человек способен привыкнуть к чему угодно…

Уже смеркалось, когда Домино и Крайт вышли на трассу На-Риву — Джорджия. Судя по общему состоянию, сейчас стоило снять номер в каком-нибудь придорожном отеле, где не спрашивают документов (должны же и здесь быть такие?), однако аурис решил, что нужно ещё хотя бы пару часов попытать удачи с попуткой. Поток машин заметно схлынул, но те, что попадались, даже не тормозили на поднятый вверх большой палец — наверное, умнее и вправду было дождаться утра. Когда совсем стемнело, Домино и Крайт по пустой дороге пошли на свет мотеля в километре от них, больше не пытаясь голосовать, и потому крайне удивились, когда единственная — может, вообще последняя за сегодня — машина сама остановилась перед ними на обочине и высунувшийся в окно водитель громко поинтересовался:

— Подвезти, ребят? Вам куда?

— Нам в Канари, — махнул рукой вперёд Домино, соображая, где он слышал ранее этот глубокий, с чуть тянущимися гласными голос.

— Садитесь, мне туда же. Одно место свободно спереди, одно сзади, а рюкзаки сверху привяжите, там есть лишний метр.

Они уже подошли вплотную к пятиместному хетчбэку то ли тёмно-вишнёвого, то ли чёрного цвета — не разберёшь в темноте, — и, переглянувшись, Домино и Крайт без единого слова пришли к согласию, что им, двум низкорослым парням, явно не стоит даже мечтать о том, чтобы нормально достать до заваленного чемоданами багажника на крыше.

— Там, может, и есть этот метр, только мы не допрыгнем, — честно признался Домино, и водитель знакомо фыркнул.

— Сейчас помогу.

— У вас очень высокая машина, — сказал аурис, пока водитель открывал дверцу, и Крайт тихо заметил:

— И номера дельфийские…

На свет божий явился хиддр, и Домино отступил на шаг: он слишком часто вспоминал тот день, в который не стало их с Азатом банды, чтобы не узнать Рафаэля. Тот, только разглядев их, удивлённо хмыкнул.

— Ну надо же, как тесен мир… и жесток к некоторым. Чем тебе не угодил твой нос?

— Да это… само собой получилось, — запнулся Домино, совершенно не зная, как себя правильно вести.

— В жизни вообще много чего само получается, я уже заметил. Особенно если ни хрена не делать. Ты ведь тот, с кем тогда Рэкс разговаривал? Ну, преувеличенно по-родственному? Домино, кажется?

— Он самый…

— Замечательно. Давайте ваши шмотки, я подкину, — Рафаэль, не дожидаясь, пока Домино выйдет из ступора, отобрал у обоих рюкзаки и в два счёта подвязал их где-то сверху, в общей куче. Крайт протянул ему руку:

— Крайт.

— Рафаэль, можно просто Раф, — хиддр душевно пожал её. — Едем? Вы рассаживайтесь. Там сзади мой сын, но он пока не спит, так что разрешаю шуметь.

Крайт первым залез на заднее сиденье, и Домино пришлось устроиться на переднем с Рафаэлем. Пока тот выворачивал с обочины, аурис оглянулся назад: на него оценивающе смотрели чайные глаза шести-семилетнего мальчика в футболке и шортах, с виду полной копии отца — точнее, его уставшей и замученной копии.

— Меня Крайт зовут, — представился ему риз, широко улыбаясь. — А тебя?

— Вэлиант Талайсибара, — отозвался мальчик. — А фамилия?

— Фамилия? Нет у меня фамилии.

— Так не бывает. Покажи паспорт.

— У меня и паспорта нет.

— А что у тебя есть?

— Блокнот и ручка. Хочешь в слова? О, или мы одолжим у Домино ноутбук! Можно, Домино?

— Берите, — кивнул аурис, пытаясь прийти в себя. — Пароль сказать?

— Я и так знаю, — отмахнулся риз, начиная из наплечной сумки Домино, которую тот кинул к нему, доставать ноутбук. Аурис поперхнулся и больше выступать не стал.

Когда на заднем сиденье заиграла какая-то военная музыка и Крайт посыпал советами, куда Вэлианту стрелять и поворачивать, Рафаэль спросил у Домино:

— Надоел Север?

— А тебе — Тассер? — парировал аурис, и хиддр странно усмехнулся.

— Он мне надоел в первый день, как я там оказался, но что было делать.

— Могу тебя понять.

— Так ты на поклон к Рэксу?

— Скорее бить челом. Или скрестись под дверью.

— Готов унижаться, лишь бы больше не быть на Севере?

— Как перед ним можно унижаться? Он слишком высоко. Я унижаюсь одним своим существованием, — заметил Домино.

— Может быть, — согласился Рафаэль. — Не боишься, что они тебя за все прегрешения пожизненно в казематы упекут?

— Тратить на меня государственные деньги? Скорее просто поставят к стеночке и выделят четыре пули в кредит… Но даже если и так, пусть. Я слишком виноват, пора расплачиваться. А ты-то зачем в Канари? В гости или насовсем?

— Решил вернуться в родные пенаты. А там будь что будет. Мне как-то уже поперёк горла стоит постоянно внушать себе и всем окружающим, что я совсем не тот, кем кажусь себе внутри.

— А жена?

— Развёлся. С концами. И сына бы ей оставил, да не срослось, — Рафаэль бросил назад недовольный, как будто даже ненавидящий взгляд, и Вэлиант, словно почувствовав его, вскинул голову. Его отец немедленно отвернулся, и Домино решил в ближайшее время не поднимать эту тему. Однако, пока он спешно соображал, о чём поговорить с этим неожиданным попутчиком, Рафаэль продолжил сам:

— Знаешь, во всём этом есть свои плюсы. Я чувствую себя наконец освободившимся. Я понятия не имею, как со всем этим жить и в принципе как жить дальше, и, подобно тебе, планирую поскрестись к Рэксу, потому что мне просто больше не к кому. Я оставил прошлое и хочу начать что-то совершенно новое. И уже всё равно, что там было.

— Ну, на тебе хотя бы не висят сотни, а то и тысячи загубленных жизней…

— Да, тяжёлый багаж, согласен. Однако представь, сколько жизней ты можешь спасти. Что ж теперь, стреляться? Лучше делать хоть что-то, пытаться исправить, чем опустить руки под грузом этой ответственности — и пусть остальные разгребают всё, что ты наворотил.

— Может быть, — с сомнением признал Домино, ощущая, что где-то когда-то, пусть и не в такой форме, он уже это слышал.

— Сто процентов, — с нажимом проговорил Рафаэль. — Уж поверь, я знаю, о чём говорю, сам сколько лет бегал от ответственности, пусть и попроще. И, когда убегал, тоже услышал: может, стоит хотя бы попробовать? Вдруг получится лучше, чем ты думаешь? Зачем ломать себя, прикидываться кем-то другим, жить чужой жизнью? Но я пошёл простым путём — и фигня какая-то получилась.

— Это ты про что?

— Да так… влюбился без памяти в рейту из компании Рэкса. И вроде как мне казалось, что она ко мне благоволит, несмотря на то что уже была занята парнем своего вида… но я не стал ни признаваться, ни чего другого. Просто уехал к таким же, как я, чтобы жениться на девушке своей расы и завести семью. А главное, дать ей возможность завести семью, для рейтеров это святое. Не спросил, правда, её мнения, — закатил глаза Рафаэль, определённо ступивший на путь самобичевания. — Вот и вышло. Софию так и не смог полюбить, хотя она хорошая была жена, старалась правильно выстроить наши отношения. Дети… Я прожил там больше десяти лет, это полжизни, а как будто не жил и дня.

— Знаешь, я вот тоже решил попробовать сделать так, как я считал правильным. Теперь-то понимаю, что мной манипулировали. И, несмотря на то что я вроде как делал так, как полагал нужным, мне тоже всегда казалось, что это не моя жизнь…

— Самообман — страшная штука. Но теперь-то всё окей. Ты наконец делаешь то, что действительно считаешь правильным, — Рафаэль ободрительно хлопнул Домино по плечу, и Крайт решил вклиниться в разговор.

— А вы сколько вообще едете уже? — поинтересовался он, и хиддр задумался.

— Вторые сутки. Ночевали, с тех пор не останавливались. А что?

— По-моему, кому-то пора спать, а, Вэлиант? — риз выжидательно посмотрел на мальчика, и тот немедленно отодвинулся от ноутбука.

— Уже ложусь. Накроешь меня? — спросил он, укладываясь, и Крайт с готовностью взял плед, лежащий между ними.

— Какой он у тебя послушный, — сказал он Рафаэлю, улыбаясь, и тот вскинул брови.

— Да ладно?

— Спокойной ночи, Вэлиант, — Крайт заботливо подоткнул плед и повернулся к Домино: — Не возражаешь, я тоже лягу? Глаза вываливаются.

— Да вы оба ложитесь, — предложил Рафаэль. — Я довезу, утром будем на месте, не хочется останавливаться. К чему оттягивать неизбежное?

— А как ты планируешь искать Рэкса? — полюбопытствовал Домино. Хиддр отмахнулся.

— Да уж как-нибудь. Оставлю Вэлианта у бабушки, потом пойду искать. Куда он денется?

Домино неопределённо хмыкнул, выражая сомнение в том, что гражданскому в их военные времена будет легко добраться до уполномоченного по урегулированию конфликтов, но говорить ничего не стал. Его самого уже смаривал сон, и не стоило ему сопротивляться: кто знает, когда в следующий раз представится возможность спокойно уснуть среди друзей.

В эту ночь ему опять снились падающие фишки домино. Только теперь он развернулся к самой большой лицом и подставил руки — и она оказалась неожиданно лёгкой. Ровно поставив её на место, аурис начал поднимать уже упавшие остальные, восстанавливая целостность и красоту вдруг ставшего до последнего поворота знакомым лабиринта, и проснулся с приятным чувством удовлетворения от проделанной работы.

Они уже были в Канари. Сегодня было воскресенье, поэтому город здесь, на окраинах, сонно нежился в лучах только-только поднимающегося солнца — почти ни единой души не было на улицах, разве что в пределах дворов частных домов Домино заметил парочку хозяев с собаками, весело носящимися по изумрудной траве. Рафаэль остановил машину на повороте на другую улицу, прямо под указателем и, убедившись, что Домино не спит, добродушно пояснил:

— Пойду немного разомнусь. Ты со мной?

— Я бы лучше в другое место заглянул. Ты тут по соседству не видел…

— Да вон стоит. Только возвращайся, ладно?

— Куда я денусь.

Когда Домино вернулся из общественного туалета, расположенного у входа в небольшой скверик на другой стороне улицы, такого же чистого, как и всё здесь, в Канари (это особенно бросалось в глаза после Севера), Рафаэль как раз был на середине небольшой зарядки. Посмотрев на перекатывающиеся под майкой мускулы, Домино усмехнулся:

— До сих пор не могу поверить, что ты стал орнитологом.

— Ошибки молодости, — в тон ответил Рафаэль. — Так-то мы династия генштабовцев. До отца жили всегда в Тассере, как Страховы в Канари, а он захотел поближе к главной ставке МД, чтобы веселее было. Кстати, меня удивляет, что ГШР выступил против Севера в одиночку. Из нашего единственного разговора за десять лет с друзьями я так понял, что Аспитис и Рэкс нашли общий язык и дело движется к объединению.

— Видно, опять разобщились.

— Вероятно… Ты глянь, такая рань, а кто-то уже куда-то едет!

Домино повернулся в ту сторону, куда указал Рафаэль, и увидел, что почти в самом конце улицы, которую они уже проехали, из гаража выезжает ослепительно белая легковая машина. Судя по изгибам, это был «альбатрос». Хиддр и аурис следили за ним — как раз чтобы пронаблюдать, как миновавшая было их машина резко тормозит точно посередине перекрёстка, её дверца распахивается и из салона вылетает рыжий сильвис примерно их возраста. Через три почти скачка он оказался около них, и Рафаэль расширил в изумлении глаза:

— Кит?!

— Ну надо же, а я думал, это морок из-за вечных переработок! — воскликнул сильвис и схватил его руку, чтобы в порыве чувств пожать её. — Что ты тут делаешь?

— Переезжаю, — улыбнулся Рафаэль. — Точнее, в данный момент направляюсь в другой конец города к матери. Кстати, знакомься, это Домино.

Аурису показалось, что его просветили рентгеном. Цепкие изумрудные глаза Кита последовательно пробежались по его ирокезу, сломанному носу, усам и бородке, татуировке на шее, походной одежде, закончили путешествие на высоких ботинках и вернулись к лицу, сощурившись.

— Вот это да, — цокнул языком Кит. — Укатали сивку крутые горки… Какими судьбами?

— Переезжаю, — хмыкнул Домино.

— Ну, как говорится, всегда рады. Ты с братом или как?

— Да я вроде как один в семье остался.

— Понятно. И какие планы?

— Чувствую себя как на допросе, — Домино почесал за ухом. — Хотел пообщаться с Рэксом, прояснить некоторые… моменты.

— Думаю, он тоже будет не против с тобой пообщаться, — многозначительно улыбнулся Кит. — А от остального мы его отговорим. Кто ещё с вами?

— Мой сын Вэлиант и друг Домино Крайт, спят в машине, — махнул рукой в сторону автомобиля Рафаэль.

— Просто прекрасно. Значит, поехали. Встречу с Рэксом вам обоим я устрою прямо сейчас. Он, конечно, нынче важная и крайне занятая птичка, но вряд ли откажет столь важным гостям в аудиенции. Следуйте за моей машиной, до нас тут ближе, чем до твоей матери, Раф. — Даже не слушая возможного ответа, Кит устремился к «альбатросу», и хиддру с аурисом оставалось только тоже вернуться в машину.

— Мы уже куда-то приехали? — зевая, спросил с заднего сиденья Крайт, и Домино издал нервный смешок.

— Ага, приехали. Встретили случайно лучшего друга Рэкса, сейчас нас доставят по адресу…

— Знаешь, в минуты своей редкой откровенности Азат говорил мне, что ты своим присутствием создаёшь вихрь вероятностей и случайностей. Я раньше в эту метафизику не верил, а теперь, похоже, придётся.

— Да уж, — поддержал Рафаэль. — В огромном городе в первые же минуты натолкнуться на того, кто немедленно устроит тебе необходимую встречу, — это сколько, простите, случайностей должно совпасть?

— Вы вообще осознаёте, что несёте? — поинтересовался Домино, и Рафаэль зычно расхохотался.

— Нет, Рэкс точно тебя не казнит! Он посадит тебя на цепочку и везде будет возить с собой, чтобы получать полезные невероятности!

От их дружного с Крайтом хохота проснулся и Вэлиант. Причину смеха он узнавать не стал, но, кажется, сам факт, что его отец веселится, поднял и ему настроение — по крайней мере, увидев его, напряжённые черты его такого же широкоскулого лица разгладились, и он, на взгляд Домино, даже стал походить на ребёнка. Сам же аурис, притворно обижаясь, отвернулся к окну, чтобы посмотреть, куда их ведёт Кит.

Вслед за «альбатросом» машина Рафаэля свернула с жилого квартала в какую-то промышленную зону, а там — совсем на задворки, чтобы в итоге уйти во внезапно открывшийся тоннель, до появления автомобиля Кита наглухо закрытый броневоротами. По бокам замелькали огни, потом идущая под уклон дорога выровнялась и закончилась огромной парковкой. Рафаэль поставил машину по соседству с «альбатросом», и все четверо вышли к Киту.

— Кит Гасспаров. Очень приятно, — представился сразу и Вэлианту, и Крайту сильвис, поочерёдно пожав им руки (Вэлиант тут же надулся от гордости). — Идёмте. Посидите пока у меня, десять минут — и я приведу Рэкса. Ребёнок не голодный? А то я сбегаю в столовую.

Вэлиант замотал головой, явно слишком возбуждённый от происходящего, чтобы есть, и Рафаэль ответил за него:

— Обойдётся пока. Он у меня вообще не любитель много есть.

— Да мои тоже не любительницы, что ж их теперь, не кормить? — фыркнул Кит. — Ладно, пока вы будете беседовать, я организую завтрак. Вопросы, возражения? Нет? Тогда пошли.

Он стремительно зашагал вдоль многочисленных припаркованных машин вглубь стоянки — там, как можно было различить в приглушённом свете, виднелся лифт человек на десять. Домино ощутил, как у него засосало под ложечкой: не успел проснуться, а уже идти на заклание. Он ведь даже не продумал толком, что будет ему говорить, вершителю своей судьбы, и что будет делать, если Рэкс и вовсе откажется с ним разговаривать. Как бы он сам поступил с таким человеком? Например, с Азатом. Дал бы ему ещё один шанс?

— Кстати, Рафаэль, ты вернулся крайне вовремя, — проговорил Кит, вызывая лифт с минус шестого этажа. — У нас буквально на днях освободилось место в команде… А, чёрт, надо было это сказать как-то по-другому! Выгляжу теперь прожжённым циником…

— В смысле, «освободилось место в команде»? — не понял Рафаэль.

— Альфред погиб на операции. В основном из-за собственного предательства, но о мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды.

— Альфред… вас предал?

— Ну, это, конечно, чересчур громкое слово, но по факту… Болтал бы поменьше, мы бы не разругались в пух и прах с Мессией. За это же его, по ходу, и пристрелили: той стороне не нужны свидетели, — Кит нахмурился, кривя губы, а Рафаэль только ошеломлённо моргал, пытаясь осмыслить сказанное. Явно чтобы добить его, Кит отрешённо добавил: — С тобой такой фигни бы не было…

Створки лифта разошлись перед ними, избавив хиддра от необходимости отвечать, но Домино видел, что этот укол не прошёл для него даром: он посуровел, собрался, уставился в одну точку — вот так выглядят люди, лицом к лицу сталкивающиеся с тем, «а что было бы, если»?

Лифт привёз их на минус третий этаж, там Кит после недолгого блуждания по полупустым коридорам остановился перед серебристой дверью с длинным номером и открыл её с помощью карточки.

— Прошу в мою обитель, — пригласил он. — Мы уже слишком мало работаем вместе, потому что начальник и консультант поменялись местами и теперь дружно заседают в правлении, так что кабинет — мой. Творю тут компьютерную магию. Рассаживайтесь и ждите меня.

Рафаэль, определённо переложивший обязанности няни на Крайта, сел первым на один из отстоящих от стола с тремя моноблоками стульев. Домино устроился рядом, скрестив ноги, а Крайт, опять достав его ноутбук, расположился с Вэлиантом на другом конце ряда, чтобы сразу было видно, кто здесь главные собеседники Рэкса.

— Повезло тебе, — сказал хиддру Домино, когда за Китом закрылась дверь. — Тебе не надо бояться разноса.

— Это ты Рэкса плохо знаешь. Он мне разнос ещё в тот раз устроил, а я всего-то в рабство попал, это вам не триумфальное возвращение, — хмыкнул Рафаэль. — Помяни моё слово, он по нам обоим танком пройдётся.

— Интересно, а ему кто-нибудь высказывал, что он не имеет права указывать другим, как жить?

— В мою бытность в их компании спорил с ним Кит, но в основном для смеху, потому что мы все были достаточно самостоятельны для нотаций. Сейчас уже и не знаю.

— Наверное, тоже Кит?

— С Кита станется. Это главная противоборствующая сила тирании и деспотизму Страховых, — Рафаэль рассмеялся, и Домино понял, что, несмотря на тоже некомфортное положение, Рафаэль относится ко всему проще. Хорошо быть другом Рэкса Страхова…

Те пятнадцать минут, что Кит отсутствовал, показались аурису вечностью. Он даже не мог толком думать, да и покорность судьбе и готовность принять любой исход куда-то улетучились. Хотелось только бежать отсюда без оглядки, схорониться где-нибудь, забыться — как было бы легче, если бы он с самого начала пришёл к нему, а не к Шоне. Может, и Азат не стал бы такой сволочью.

Наконец дверь отъехала в сторону, и все, кроме увлечённого игрой Вэлианта, вскинули головы. В кабинет вошли трое: улыбающийся в предвкушении Кит, успевший уже переодеться в форму ГШР, знакомый Домино по эпизоду с Рафаэлем серебряноволосый хорон, которого тогда, кажется, назвали братом Рэкса, и сам Рэкс, ещё больше ожесточившийся лицом за четыре года с их предыдущей встречи — особенно в сравнении с братом, с которым они были очень похожи. Остановившись посередине кабинета, Рэкс оглядел и Рафаэля, и Домино с ног до головы и холодно поинтересовался:

— Слёт беженцев?

— В Дельфии режим КТО пока вроде не объявляли, — слабо улыбнулся Рафаэль, и Рэкс отрезал:

— В твоей жизни он и не прекращался. В океане всплыли брюхом все китозавры, раз ты решил вернуться?

— Слушай, ты не с той ноги, что ли, встал? Сбавь обороты, пока до стратосферы не улетел, — поморщился Рафаэль, и хорон усмехнулся.

— Да я уже двое суток не сплю. Примерно с момента смерти Альфреда и Луизы Пикеровой, жены Аспитиса, после которой на меня спустили всех собак. Так что у тебя случилось?

— Развёлся. Достаточная причина?

— Очевидно, детей поделили поровну, чтобы никому не было обидно. У тебя вроде двое, по моим последним данным?

— Надеюсь, в туалете за мной не следят, а то я стесняюсь, — Рафаэль с вызовом посмотрел на него, и на губах Рэкса наконец появилось нечто похожее на улыбку.

— Только в душе. Какие у тебя планы?

— Жалобно поскулить под дверью ГШР, вдруг впустят.

— Знаешь, а твоего юмора нам не хватало. Кит в последние годы начал повторяться.

— Я попросил бы! — возмутился сильвис.

— Я тоже соскучился, Рэкс, — улыбнулся Рафаэль. — У каждого в жизни должна быть палка, которой в нужный момент его огреют по башке, чтобы начал думать.

— Кажется, тебя низвели до царства растений, брат, — рассмеялся Рейн и подошёл к хиддру, протягивая ему руку. — Рад снова встретиться. Надеюсь, ты к нам насовсем?

— Хотелось бы, — Рафаэль пожал её. — Если пинком не вышвырнут.

— Это смотря как будешь работать, — насмешливо сверкнул глазами Рэкс. — Но с этим мы разберёмся вечером. Сейчас ты берёшь сына в охапку и вместе со всеми вещами едешь за Китом к Забаве. У неё единственной есть место и возможности вас принять.

— То есть как это? Я вообще к маме собирался!

— Звонить надо перед приездом. Твоя мама ещё вчера уехала на курорт, точнее в санаторий. Не думаю, что стоит вскрывать её дом.

— Надеюсь, вы хотя бы не в багажнике её туда отправили, — вздохнул Рафаэль, и Рэкс обернулся на Кита.

— Меня всё ещё представляют всемогущим и всезнающим тираном. Ты постарался?

— Я, наоборот, пытался смыть это с твоего лица всеми доступными средствами, но кожа дублёная, — поднял руки сильвис.

— Вы все такие забавные, аж дрожь берёт. Ещё возражения, Рафаэль?

— Как я смею, — фыркнул тот, поднимаясь. — Вэлиант, вставай, пошли, познакомишься с новыми друзьями. Сколько там детей у Забавы?

— Четверо. Один приёмный.

— Ещё многодетные матери-героини есть? Я на всякий случай.

— У нас у всех по двое, — притворно печально признался Кит, а Рейн с ехидцей заметил:

— Причём кое у кого двое сыновей.

— Не хвастайся, гимн игрек-хромосоме… Идём, Раф?

— Идём, — Рафаэль одними губами шепнул вцепившемуся в стул руками Домино «Удачи» и, схватив за руку Вэлианта, прошествовал за Китом к двери. Стоило ей закрыться, как Рэкс наконец соизволил заметить остальных жителей кабинета.

— А теперь поговорим о тебе, — многообещающим тоном произнёс он, не отрываясь глядя на Домино, уже откровенно пребывающего в тихом ужасе. — С чем пришёл, неслучившийся правитель Севера?

Голос аурису не повиновался, и он промолчал, не в силах даже отвести взгляда от чёрных колодцев, которые были у Рэкса вместо глаз. Помогая ему, Крайт протянул Рэксу ноутбук.

— Это что? Взятка? — вскинул брови хорон.

— Скорее приданое, — усмехнулся риз. — Или тортик к чаю. Чтобы не с пустыми руками в гости приходить, неприлично как-то.

— Ещё один юморист, вы почкованием, что ли, размножаетесь? Или Домино просто онемел, и ты его голос?

— Я не онемел, — хрипло проговорил аурис, наконец поборовший нервы. — Это всё о Севере, что мне удалось собрать за восемь лет. Явки и пароли. Карты, списки. В единственном экземпляре. У Азата ничего не осталось.

— А я как раз хотел спросить, где твой двойник, — Рэкс взглядом приказал Крайту убрать ноутбук, и тот безоговорочно подчинился. — Что так? Разругались?

— Примерно, — сглотнул Домино. — Как только с Зебастианом было покончено, я предложил оставить его империю без руководства и уехать с Севера. Он меня не поддержал.

— Я не удивлён. И что вы сделали с Зебастианом?

— Мы ничего. В последний момент его забрал Шона, наш бывший наставник, — как он сказал, выполняя долг отца и преданного агента Мессии.

Рейн присвистнул, оборачиваясь на Рэкса.

— А ведь Аспитис и словом не оговорился на тему того, что великий император Севера — сын одного из его бывших гвардейцев.

— Во-первых, Шона ещё из старой, люцесской гвардии. Во-вторых, Зебастиан был нашим наёмником, — отозвался Рэкс, и Домино осмелился добавить:

— Именно Шона и порекомендовал его отцу, когда тот искал мне инструктора для поступления в Академию ГШР. Но сейчас это уже не важно. Азат подорвал их машину, я видел, как она догорает. Никого из них больше нет в живых.

— Ты просто кладезь ценной информации! После того как расскажешь всё, чего нет в твоём ноутбуке, можешь идти. Я буду снисходителен, — Рэкс мотнул головой в сторону двери, и опешивший Домино спросил:

— Куда — идти?

— Да куда хочешь. Вокруг огромный мир, где-нибудь да пригодишься.

— Брат, ты безжалостен, — тихо проговорил Рейн, и хорон опять вскинул в удивлении брови:

— Есть какие-то другие предложения?

— Я хотел бы остаться у вас… работать, — едва выговорил Домино и сжался под его уничтожающим взглядом, как маленький мальчик.

— По-твоему, я должен пустить в ГШР потенциального бунтовщика и предателя? Тебе не кажется, что ты уже наворотил достаточно, чтобы давать тебе шанс на новые ошибки?

— Мне можно просто дать шанс. Если я где и могу пригодиться, так это здесь.

— Мы взломаем твои данные и без твоего участия.

— Да при чём тут это? — Домино неожиданно для самого себя разозлился. — Я привёз ноут вам, чтобы не оставлять его Азату и чтобы дать вам лишнюю возможность разгромить его. Можете забирать хоть сейчас. С твоим решением это не должно быть связано. Я прошу о помощи… о последнем шансе. Я хочу вернуть всё как было. Или сделать, как стало бы, если бы в своё время поступил правильно. Достаточно другим расхлёбывать мою собственную кашу…

— Вот ведь кашевладелец, — рассмеялся Рейн, а Рэкс всё смотрел на Домино не отрываясь, сосредоточенно и отрешённо одновременно, как будто давно уже принял решение и сейчас просто интересовался «вопросами и возражениями». Это было невыносимо, но Домино держался, считая секунды и продолжая надеяться, что…

— Говорил ты всегда неплохо, — прервал его ожидание Рэкс. — И что мне всегда нравилось, так это немедленно следовал своим словам. В этой цепочке не хватало первичного звена — обдумывания. Хочешь сказать, ты наконец припаял его?

— Я здесь, — развёл руками Домино.

— Где гарантия, что однажды не сбежишь от нас, как от Севера?

— Нигде. Ты умеешь верить людям?

— Пожалуй, это последнее, что мне осталось. И что отличает меня от Аспитиса. Это — твой друг? — Рэкс кивнул на подобравшегося Крайта, и Домино улыбнулся.

— Да, Крайт. Был со мной до самого конца и тоже пришёл за твоей милостью.

— Рейн, займись их документами, а заодно устрой его пока куда-нибудь, — распорядился Рэкс, и его брат с готовностью отдал честь. — Вечером проведём всем троим испытания на психустойчивость и лояльность, тут же такой букет страстоцветов. Идите. Мы с Домино будем его допрашивать, — он странно и пугающе улыбнулся. — И искупать грехи.