Из больницы Аспитис возвращался в Канари не только с Мисао, но и с Цезарем: ввиду грядущих революционных изменений в глобальном мироустройстве, которые в первую очередь коснутся именно МД, Мессия согласился с Рэксом в том, что своих приближённых ему с войны лучше забрать. Сейя и Рейн, сейчас ведущие войска с северо-запада и юго-востока соответственно по направлению к центру Севера, где бешеной собакой скакал загоняемый в клещи Брутус, вполне могли справиться со всем и без присутствия эмдэшных представителей высшей власти.

И чем меньше у будущих весьма вероятных повстанцев-атрафламмовцев союзных войск будет рычагов давления на канарийскую ставку МД, тем лучше.

Анжелу и Гери Аспитис отослал из элевейтского госпиталя на следующий же день после их ночного разговора под Иеремиевыми огнями — поэтому ещё через день с Севера он отбывал с лёгким сердцем. По прибытии в Канари, никого из своих о возвращении не извещая, Аспитис прямым ходом направился в галереи ГШР, где должно было состояться подписание документов о слиянии Генштаба и организации Мессии-Дьявола в один общий надправительственный орган власти. Пока всё шло в тайне: Кит создал для Аспитиса и двух его телохранителей безопасный коридор для прохода по галереям, на совещание собрались лишь пятеро — сам Аспитис, Рэкс, Домино, Эдриан и Рената, но именно вот эти секретность и малочисленность участников громче всего заявляли о том, какое эпохальное событие готовилось произойти.

Встретивший Мессию сухим лёгким поклоном Домино ни единой чертой образа не совпадал с тем человеком, кто месяц назад заявился к ним с Рэксом с заявлением о смерти Азата. Чопорный, суровый секретарь — Тэдэо в лучшие его годы, — в деловом, до последней складочки выглаженном костюме глянцевого серого цвета, до блеска начищенных ботинках, белоснежной рубашке — на всём этом фоне даже терялись обычно несвойственные высшим чинам длинный хвост и видная из-за воротника татуировка из падающих фишек домино, окольцовывающая шею. К тому же общение с Арлетой (а Аспитис очень сомневался, что Домино посмел ослушаться своего командира) явно сказалось на аурисе положительно — за прошедший месяц из болезненной худобы и бледности он перетёк в нечто среднее между дистрофиком и нормальным человеком, и глаза теперь блестели не лихорадочной усталостью, а затаённым торжеством. Чего, само собой, никак нельзя было сказать об Эдриане.

Аспитис ещё помнил, как его старший брат выглядел в их последнюю встречу, когда пытался подло убить его, безоружного и беззащитного, собственными же руками, но всё равно с трудом верил, что человек, до определённого момента превосходящий его и внешним видом, и комплекцией, и затмевающим солнце величием, мог превратиться в высохшего, изборождённого морщинами старика, только, кажется, и живущего что ненавистью. Благодаря Розе — как Аспитис ни просил и ни требовал перестать ему помогать, это продолжало происходить — он ещё дышал вопреки всем усилиям альмеги открыть в его организме парочку филиалов уже существующих органов. И на фоне жёсткого, грозного Рэкса, при взгляде на которого сразу становилось понятно, кто управляет Генштабом, смотрелся беззубым зверем, растянувшимся на выщербленном полу давно не открывающейся клетки.

Впрочем, Аспитис всё равно ждал от него подставы. И наверняка Рэкс тоже — иначе не держал бы его постоянно под надзором.

— Добро пожаловать, сэр Пикеров, — встретил Аспитиса взявший официальный тон Домино и указал на пустое кресло напротив вставшего его поприветствовать Рэкса за овальным столом в небольшом кабинете, где должно было состояться совещание. Ни Эдриан, ни подмигнувшая Аспитису Рената, слишком красивая и живая, чтобы находиться рядом с Эдрианом, подниматься не стали.

Аспитис, оставивший Цезаря и Мисао за дверями, рядом с Кереном, и чувствующий себя непривычно нервозно, пожал лукаво улыбающемуся Рэксу руку и, уже доведённым до автоматизма движением отдёрнув плащ, опустился в кресло. Сразу смерил взглядом неподвижного Эдриана — тот, сплётший узловатые длинные пальцы, изваянием из треснувшего мрамора высился во главе стола и смотрел строго перед собой. Рэкс же подчёркнуто не обращал на него внимания.

— Начнём, пожалуй, — он подозвал к себе рукой Домино и, взяв у него папку и раскрыв её, пододвинул Аспитису. — Мы составили необходимый документ, Мессия. Просмотрите, любые правки, если то потребуется, будут внесены сейчас же. Или у вас есть что сообщить заранее?

— Ни полслова, — Аспитис, ощущающий себя будто в каком-то полусне, перевёл взгляд с чёрной рубашки Рэкса под серебристым пиджаком на первые строки предложенного ему соглашения. Буквально в прошлом году исполнилось тридцать лет его пребывания на посте лидера МД — довольно-таки, кстати, продуктивного пребывания. И всё ради того, чтобы одним лёгким росчерком пера она перестала существовать?

Впрочем, не к этому ли он шёл все тридцать лет, прерываясь разве что на бесполезные выпады в сторону тех, кто знал всё загодя и терпеливо сносил любые уколы? Проглядев первую страницу, Аспитис перешёл ко второй, не особо вчитываясь: Рэксу он верил теперь безоговорочно, в том числе в умении организовать что угодно максимально правильно. Дочитав до конца соглашение, он поднял глаза на, похоже, последнего серого кардинала Страхова.

— То есть минимум пять лет после слияния предполагается двойное управление — мной и… представителем от бывшего Генштаба? — уточнил Аспитис, бросив быстрый взгляд на статую своего брата. Тот даже не моргнул.

Рэкс согласно качнул головой.

— Чтобы по-настоящему слиться, организациям вполне может потребоваться даже больше пяти лет. Те, кто пойдёт за вами, Мессия, не потерпят, если первое время ими будет руководить кто-то иной. Те, кто останется от Генштаба, примут вас в качестве единоличного руководителя с огромным скрипом. А как всё устаканится, выберем какого-нибудь одного президента. В зависимости от обстоятельств.

— И какой шанс, что им буду я? — усмехнулся с подначкой Аспитис, и Рэкс тем же тоном отозвался:

— Думаю, пятьдесят на пятьдесят. Более точная вероятность будет считаться по соотношению бывших генштабовцев и бывших агентов МД.

— Что-то запахло демократией, чувствуете?.. Ладно, Рэкс, меня всё устраивает. Пока. Уверен, этот документ будет переделан ещё раз сто, как только мы столкнёмся с объективной реальностью… Если наше мнение вообще будет хоть чего-то стоить.

Он поставил размашистую подпись возле двух уже имеющихся — неразборчивой Эдриана и читаемой до последней буквы остро-угловатой, похожей на кардиограмму Рэкса — и, закрыв папку, отодвинул её на середину стола.

— Это вы правильно заметили, — глаза Рэкса налились чернотой. — Для обсуждения ситуации с «Атра фламмой» я предлагаю переместиться в более подходящее место. У нас всё подготовлено для…

— Замолчи на минутку, Страхов, — вдруг скрипуче перебил его Эдриан, и даже Рената посмотрела на него с изумлением. Статуя ожила, неприятно улыбаясь пожелтевшими зубами. — Есть у меня тоже один документ… на подпись Вашим Сиятельствам. Слушаете?

Аспитис и Рэкс переглянулись и скрестили на формальном президенте Генштаба взгляды. Краем глаза Мессия заметил, что Домино отошёл от их стола, напряжённо слушая кого-то говорящего у него в видном в левом ухе наушнике.

— Что у вас, Эдриан? — поторопил Рэкс, и седой хорон заулыбался ещё шире.

— Как я догадываюсь, для меня места в вашем новом союзе не найдётся. Я не настаиваю — хватит и моей подписи под этим мировым шутовством, из которого, будем надеяться, хотя бы половина участников выйдет непоцарапанной. Я хочу дожить жизнь спокойно, не опасаясь, что кто-нибудь придёт мне за что-то мстить, как только у него развяжутся руки… — он с ярким намёком посмотрел на Аспитиса. — Готов ли ты взять на себя моё обеспечение и защиту, Страхов, в обмен на одну интересную бумажку?

— Ты и в самом деле так боишься умереть раньше времени? — приподнял одну бровь Рэкс, отбросивший в связи с исключительностью ситуации формальности и, насколько Аспитис мог судить по его хитрому прищуру, уже догадывающийся об ответе на свой вопрос.

— Я предполагаю, что, как только я перестану быть тебе нужен в качестве ширмы, а мой любезный брат станет с тобой на одну планку, вы найдёте способ перекрыть мне кислород и по-тихому убрать со сцены. Слишком уж много у всех набралось обидок и неразрешимых противоречий… Так как, заключим сделку?

Не отвечая, Рэкс перевёл взгляд на Аспитиса, и тот понял, что судьба Эдриана полностью в его руках. Самолично продлить его никчёмную жизнь, не зная даже толком, что тебе дадут взамен? Когда он спит и видит, как бы наконец расквитаться с ним за всё?

— А что за бумажка-то? — нейтральным тоном спросил Аспитис, и Эдриан ухмыльнулся.

— Не переживай, свою жизнь я оцениваю дорого. Ты меня знаешь, Тисси… Согласен?

Аспитису как будто проехались ножовкой по ушам. Это была явная провокация, рассчитанная на то, что в своей незатухающей ненависти он не сдержится и предпочтёт отказаться от соблазнительного предложения Эдриана, а Рэкс потом, конечно, не позволит ему уничтожить брата и они опять разругаются. О, Эдриан неплохо их обоих знал, не учёл только, что для Аспитиса дороги назад уже не было — ни в ненависть, ни в эгоизм.

— Согласен, Ринка, — в тон ему ответил Аспитис, с удовольствием отметив, что Эдриан, в отличие от него, вздрогнул от упоминания этого детского прозвища, прежде приводившего его в ярость. Помилуйте, да вырастает ли вообще хоть кто-то в этом несовершенном мире? — Будет тебе и Роза, и райский сад… Что ты там в закромах спрятал?

Из-за пазухи вновь окаменевший лицом Эдриан достал чёрную флешку с яркой оранжевой полосой и бросил её поверх так и лежащего посреди стола переговоров соглашения о слиянии.

— Пароли сняты, — сказал Эдриан. — Со списком всех агентов всех ставок Генштаба, заявивших о своей приверженности «Атра фламме», можете ознакомиться хоть сейчас, я подожду. Я никого не предупреждал. И Марку, кстати, о твоём визите, Тисси, тоже пока не сказал ни слова…

В повисшей в кабинете мёртвой тишине — даже Домино уже закончил сообщаться с соратниками — Рэкс обрёл дар речи первым.

— Что-то такое я и подозревал, — с ухмылкой сказал он. — Но ты хорошо шифровался, Эдриан. Уж не с самого ли начала взял наших бунтовщиков под контроль, чтобы потом себе спокойную жизнь выбить?

— Марк обещал мне, что, как только тебя и Аспитиса наконец снимут с постов и ГШР с МД вновь начнут воевать, а не заключать союзы по поводу и без, на мою власть никто не будет покушаться, — спокойно разъяснил Эдриан и опять осклабился. — Но я никогда не верил эмдэшникам. А ты свои обязательства соблюдаешь. Даже во вред себе.

— Не тешься иллюзиями… Домино, отдашь на экспертизу? — Рэкс махнул аурису, и тот, обойдя стол, оказался у него за плечом. — С кем ты, кстати, разговаривал?

— Со спешащими к нам гостями, — Домино забрал и флешку, и соглашение, сохраняя отстранённое выражение лица. — Будут с минуты на минуту… Как раз успею отдать подарок Киту. Оставайтесь пока тут.

Дверь неслышно закрылась за его спиной, и Аспитис повернулся к Эдриану.

— И как давно ты сообщаешься с Марком?

— С момента, как лопнула мыльным пузырём образовавшаяся вокруг моего телохранителя оппозиция против Страхова, — равнодушно отозвался тот. — Как же он был недоволен, когда я подставил Рэкса для поимки твоими агентами. Но мне было интересно, как он станет выкручиваться.

— Неужели наша семейная тяга к экспериментам проснулась? — восхитился Аспитис, краем глаза наблюдая за Рэксом, похоже, не особо-то шокированным признанием Эдриана.

— Примерно. Однако ты отпустил его — удивительно. Впрочем, чего только Аспитис не сделает, лишь бы мне досадить, — возвёл глаза к потолку Эдриан, и Аспитис рассмеялся.

— Вот уж поверь, о тебе в тот момент я думал в последнюю очередь! Но — спасибо за такой подарок. Не будь его, охота длилась бы ещё минимум года три и, возможно, кто-нибудь Рэкса бы пристрелил…

Наконец он попал в яблочко — на ухмыляющемся лице Эдриана появилось раздражение, пусть он и не дал ему хода. Рэкс едва слышно фыркнул, Рената достала пудреницу якобы поправить причёску, а на самом деле скрывая за ней улыбку. Заслышав за дверью движение, Аспитис посмотрел в ту сторону — и немедленно вход в их кабинет открылся, являя сосредоточенного Домино.

— Гости прибыли, — возвестил он и сделал приглашающее движение рукой кому-то находящемуся в невидном из кабинета коридоре. — Проходите, пожалуйста. Сэр президент, к вам — делегация с Пикора под руководством главы «Лазурного союза» Ливея Гхелбары.

Рэкс и Аспитис, изумлённые, встали одновременно. Вслед за Домино, остановившимся сразу за порогом, в помещение прошёл могучий светло-рыже-волосый хиддр примерно сорока лет с бледными чёрными полосами, почти полностью перекрывающими лицо. Одет он был в традиционный для руководящих лиц Пикора, более холодного по климату, камзол — чёрный, расшитый разноцветными узорами и на золотых пуговицах, белые брюки свободного кроя, заправленные в высокие замшевые сапоги — также с пёстрой вышивкой. Полосатые волосы, достигающие середины спины, усыпали мелкие жемчужные бусины на невесомой, едва заметной сетке. Глаза у него были белые, прозрачные — то ли часть облачения, то ли особенность внешности — и по-змеиному опасные.

— Моё почтение, господа, — стоило двери закрыться, Ливей отвесил всем собравшимся низкий поклон. — Едва сумел до вас добраться. В На-Риву наш корабль перехватила «Атра фламма», бежать удалось лишь мне, моему советнику и его телохранителю. Ехали в Канари буквально на попутках. Жарко же у вас, на Великой равнине…

— Что ж вы не предупредили о визите? — преувеличенно сокрушённо ахнул Рэкс, указывая Ливею на один свободный стул напротив буравящего его взглядом Эдриана и сощурившейся и напрягшейся Ренаты.

— Так мы предупреждали, — Ливей одним резким движением отодвинул себе кресло и сел, далеко отбросив полы камзола. — Только, очевидно, не тех. Встречала нас «Атра фламма», так и представились. Оставили меня думать, с кем я хочу заключать соглашения, мы и сбежали. Телохранитель моего советника — на все руки мастер, даром что немой. Вот что бывает, когда дети лишены возможности перечить, а вместо этого готовятся в стражи… Простите, я в чём-то прервал вас? Я могу подождать, когда вы закончите совещание!

Он всё больше походил на пёструю, громкую птицу, стремящуюся всех отвлечь своими воплями и провернуть что-то для себя выгодное. Аспитис отлично видел, как Ливей стреляет по ним пятерым глазами, и проверяя реакцию на каждое своё высказывание, и определяя, кто главный. Последнее вызывало вопросы: уж кто-кто, а почти единоличный правитель Пикора должен был знать, кто руководит ГШР, а кто МД. Или его привело в замешательство наличие возле Рэкса и Эдриана Аспитиса не в кандалах?

— Выдохните, господин Гхелбара, — посоветовал Аспитис, желая перехватить у всех возможных оппонентов инициативу. — Мы не будем вдаваться в подробности, как, путешествуя на попутках, вам удалось спрятать вашу… столь примечательную личность. — На этих словах Ливей заметно оскорбился, но вставить своё возмущение хорон ему не дал. — Давайте сразу к делу. Насколько нам известно, ещё месяц назад ваша вотчина заявила, что более не будет поддерживать Азата. Вы приехали, чтобы заверить нас в этом лично?

— Почти, — проглотив так и не вырвавшееся возмущение, Ливей растерянно заулыбался. — Во-первых, я хотел бы принести свои извинения за то, что мы вообще спутались с «Арканом». Скажем так, когда эти соглашения о поставках вооружения и необходимых ресурсов заключались, Пикор не знал, что Азат использует их для захвата власти. Потом отступать было некуда, буквально у меня под носом сидели его агенты, угрожавшие кровавой расправой…

— Как любопытно, — подал голос Рэкс, подобно Эдриану, взирающему сейчас на Ливея с непонятным страхом, сплетая пальцы, — первый раз об этом слышу. Вроде как диверсанта, который помог вам лично захватить две трети побережья, ваши же агенты убрали ещё четыре года назад…

Ливей быстро взглянул на него.

— От Азата был после ещё один визит, даже для меня оказавшийся сюрпризом, — извиняющимся тоном начал он. — Иначе зачем бы мне продолжать помогать ему, сэр Страхов? Всю мою семью держали на мушке! И только когда мои славные воины наконец сумели перестрелять их поодиночке, мы объявили о расторжении договора. Пикор верен истинной власти, господа!

— Ври да не завирайся, Ливей, — поморщился Аспитис, и хиддр из пафосного театрала тут же принял облик всеми пинаемого несчастного котёнка. — Твои комбинации мы обсудим как-нибудь позднее, не трать пока время на то, чтобы заговорить нам зубы. Что сейчас тебе от нас надо? Особенно раз Азат, по твоим словам, более тебе не угрожает, а от «Атра фламмы» ты успешно бежал?

— Да вот как бы не так, — вздохнул Ливей, едва ли не заламывая руки. — С заверениями в моей верности ГШР и МД на Милотен был отправлен с делегацией мой младший брат Тибальд. Он от «Атра фламмы» бежать не сумел, так и пропал где-то на Севере. Мне сообщили об этом в нескольких простых выражениях ещё месяц назад. В обмен на его жизнь я согласился часть поставок перенаправить непосредственно на «Атра фламму». И, как только смог, поехал к вам. Вы же сможете его освободить?

— Что-то не припомню, чтобы конкретно ты, Ливей, отличался особой любовью к младшему брату… У тебя таких «менее правных» вагон и небольшой прицеп. Что ты пытаешься выиграть, лишний раз стравливая нас и «Атра фламму»? — Аспитис нахмурился, и Рэкс поддержал:

— Может, нам и тебя в плен взять? Тогда-то поставки врагу точно прекратятся. К тому же ты нам задолжал за то предательство.

— Ладно, давайте начистоту, — Ливей мгновенно посерьёзнел. — Во власти «Атра фламмы» я не заинтересован. До меня доходили слухи, что военный союз ГШР и МД может перерасти в слияние навсегда, и подобная ситуация устраивает меня куда больше, чем эта вечная грызня. Если основной клиент у Пикора будет один, я легко заглушу оппозицию, мешающую мне стать его единоличным правителем. Пока я с ними справляюсь сам, но, если у «Фламмы» появится хоть какой-то перевес, вполне возможно, что ей удастся захватить материк себе. Вам такой расклад подходит? Не думаю. Мы можем быть полезны друг другу. На той единственной трети, которая ещё не подчинилась мне, атрафламмовцев особенно много. Тибальд — он дружен с регентом при наследнице одного из Домов и с ней самой — как раз хотел всех повылавливать, но попался сам. Регент и наследница требуют вернуть его — и в этом случае, возможно, мы сумеем договориться о том, что их клочок земли так же отойдёт мне. Вот — правда. Ваши мысли?

Рэкс с Аспитисом опять переглянулись — на лице визави Мессия прочитал явное недоверие к многоликому хиддру, но делать было нечего. Ливей, конечно, что-то недоговаривал, однако всё сказанное выглядело реальной угрозой.

— Слияние ГШР и МД уже произошло, — без улыбки сказал Рэкс Ливею, и тот расширил глаза. — Поэтому на какое-то время ты останешься в наших галереях и, до тех пор пока мы не освободим Тибальда или не разберёмся с «Атра фламмой», поставок им отменять не будешь. Но и заявлять о себе тоже. Твои мысли?

— То есть вы и в самом деле… — Ливей задохнулся. — На какой исторический момент я попал!

— А главное, как точно угадал со временем, — поддержал Аспитис. — Мне уже любопытно, какую версию твоей правды нам расскажет Тибальд… Ты учёл, что он может знать что-то тебе невыгодное?

— О, бросьте, — хиддр с достоинством поднялся. — Я сообщу кому скажете все известные мне подробности его похищения. Постарайтесь не затягивать с его вызволением: там, на Пикоре, пока всё держится на моих заместителях, но кто знает, насколько у них достанет сил… И проводите меня наконец в мои апартаменты!

Стоявший всё это время без единого движения Домино распахнул перед ним двери, и в кабинете опять остались лишь четверо. Аспитис пробарабанил пальцами по столу и повернулся к Эдриану, весь вид которого говорил о том, что поведение Ливея выбило его из колеи.

— Ты знал обо всём этом, Эдриан? — в лоб спросил Аспитис. Его брат медленно кивнул. — И на что надеялся? А, стоп, не говори. Очередной отходной план. Что наша «АэФ» возьмёт Пикор под контроль и у тебя всё будет в шоколаде как бы само собой. Всего-то кому-нибудь намекнуть, что ты кое-что знаешь… Только Ливей почему-то сачканул. Рэкс, твоего формального руководителя надо было вздёрнуть ещё пятнадцать лет назад. Может, накажем? Флешка уже у нас.

Рэкс, сверлящий Эдриана тяжёлым взглядом, наконец посмотрел на Аспитиса и вздохнул.

— Один раз нарушишь слово, потом сам не заметишь, как стал вот таким…. Эдрианом. Оставим. Я сделаю так, чтобы больше ни к чему ни у кого лишнего доступа не было.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Аспитис. Опять открылась дверь, но вместо Домино порог переступил встревоженный Цезарь, и Мессия напружинился, завидев его.

— Что случилось? — спросил он. Терас отчеканил:

— Пришло донесение из Элевейта. В вашей палате была установлена прослушка. Гаджет нашей разработки, мимикрирующий под поверхность, к которой клеится. Невидный глазу, так как толщина меньше миллиметра. На стене слева от двери, близко к косяку. Уборщики вымывали палату — стена потемнела, а он нет. С какого он там момента, неизвестно.

— Тот журналист, — сразу понял Аспитис, перед глазами которого встала картина, как огель в алом плаще хватался за косяк, пока его вытаскивали Керен и Мисао. — Значит, Марк знает, что слияние — реальность. Может, тогда и выловил Тибальда?

— Если это и Марк, непонятно, чего он ждал столько времени, — скептически хмыкнул Рэкс. — У тебя нет там ещё вероятных узурпаторов власти?

— Кто бы знал. Я и про Марка, как ты заметил, не догадывался, — Аспитис покосился на Эдриана, но тот, похоже, также ничего не знал о прослушке. — А про этого Гидеона ничего интересного не нарыли?

— Кроме того, что он канарийская звезда «Максимы», нет. Ни в каких связях с МД или ГШР не замечен. Но, сам понимаешь, обычный человек не сумел бы к нам пробраться.

— Тогда будем отталкиваться от того, что есть. Я съезжу и заберу Анжелу с семьёй, а также её подружку в безопасное место. Потом пойду ошарашивать Марка, — Аспитис встал, и Рэкс кивнул.

— Мои подберут вам это самое безопасное место, МД не стоит давать лишние сведения, пока ты не знаешь точно, кто за тебя, а кто против. Ты только не торопись особо: у меня имеются ресурсы, чтобы в короткое время обеспечить разовую демобилизацию генштабовских атрафламмовцев, но ещё потребуется время, чтобы поставить лишнюю охрану на входах в галереи во всех ставках. Твоих верных солдат они встретят и будут проверять.

— Задержусь как смогу, — улыбнулся Аспитис. — Созвонимся, Рэкс.

— Само собой, — тоже сверкнул улыбкой будущий президент почти свершившегося слияния.

Покинув галереи, Аспитис отдал приказ Мисао пробить адреса Анжелы и Гери, а сам начал обзванивать нужных людей из гвардии — и Бельфегора. С этого момента приближённые были нужны ему рядом постоянно, чтобы в случае чего Марк не успел их заблокировать и лишить его поддержки. Из-за Эдриана ГШР оказался в куда более выгодном положении, но оно и к лучшему. С самого начала было понятно, что объединение начнётся с Рэкса — он-то сумел удержать работающего против него Эдриана в узде.

Аспитис буквально чувствовал, как в преддверии необратимых перемен раскаляется воздух. Как бы что ни пошло, так, как прежде, уже не будет. Не с желанием ли разом изменить весь мировой порядок он когда-то бросил ГШР и ушёл руководить МД? Как говорится — получите и распишитесь!

И кто бы мог подумать, что он так скоро вновь увидит Анжелу?..

* * *

Увольнение из военных медсестёр буквально на следующий день после того памятного разговора с Аспитисом на крыше больницы стало для Анжелы неприятным сюрпризом — хотя и хорошо оплаченным. Ей весь остаток ночи, который она проворочалась, так и не сумев уснуть из-за избытка чувств, казалось, что она чего-то недоговорила или и вовсе сказала не то, что хотела, и надо найти нужные слова и попытаться ещё раз. Те причины, по которым она выбрала отказываться от столь нужной в её ситуации помощи, когда то и дело мелькающий на горизонте Франк, похоже, и правда затевал что-то подлое, более не представлялись не то что существенными — даже просто имеющими смысл. Она в принципе не была способна определиться с тем, как по-настоящему относится к Аспитису — если убрать всю эту мишуру, «розовые очки» и забыть о разнице в возрасте и статусе. Последние пару недель как раз вставший на ноги Мессия виделся Анжеле как будто потерянным, ищущим то ли поддержки, то ли просто доброго слова — хотя обстановка явно налаживалась и он постепенно становился собой. Одно то, что он вдруг тоже извинился перед ней, всколыхнуло все её противоречивые чувства до самого основания. А разбираться внезапно стало не с кем и негде.

Стоило вернуться домой, как все прежние проблемы навалились на Анжелу скопом, и вкупе с недавним стрессом, сопровождавшим всё её общение с лидерами мировых организаций, вызвали ожидаемые последствия — Анжела свалилась с простудой. Искать новую работу у неё пока сил не было, никак не желавшего отлипать от неё сына пришлось перебросить на маму и чуть ли не запереться одной во второй их небольшой комнатке, чтобы никто из них не заразился. О деньгах, конечно, пока можно было не думать, но всё равно хорони никак не могла избавиться от ощущения, что всё не так, плохо и будет становиться ещё хуже.

Наверное, и правда стоило представить, что они с Аспитисом никогда не встречались.

Первый день Анжела пролежала почти не вставая — мама крутилась вокруг, уговаривая вызвать скорую или хотя бы дойти до больницы, но дочь лишь продиктовала ей список лекарств и отправила в аптеку. Запоздало поняла, что стоило ещё и всучить ей Стива, потому что сама она приглядывать за ним сейчас не была способна, но, вопреки своему живому характеру, за всё время отсутствия бабушки он ни шаг не отошёл от её постели. Анжела гладила его по голове, ободрительно улыбаясь испуганным чайным глазам, — и это было единственным, что ещё держало её на плаву.

На второй день Анжеле чуть полегчало, и в голове сами собой появились мысли, с которыми она уезжала из Элевейта. Неприкаянным призраком хорони бродила по дому, упорно игнорируя все вопросы матери на тему, что с ней происходит, и пришла в себя, лишь когда подошло время забирать Стива из детсада.

— Обещай, что не выбросишься из окна, — строго сверкнула глазами из-под очков-половинок мама, грозно тряхнув седыми кудрями, и Анжела рассмеялась от неожиданности.

— Я настолько плохо выгляжу?!

— Дочка, я не знаю, что у тебя там на фронте случилось, что ты такая больная приехала, но тебе надо либо пожаловаться мне, либо перестать переживать. Стив полночи проворочался. Хочешь опять водить его по психологам?

Про призрака-Франка она не упомянула, а стоило бы. У Анжелы он вследствие болезни благополучно вывалился из памяти, затменный Аспитисом. По-военному отдав честь, хорони отрапортовала, что к их возвращению приведёт себя в чувство, и мама, мимолётно закатив глаза, ушла. Анжела осталась стоять у зеркала в коридоре, рассеянно изучая себя и думая, что, наверное, пора вызванивать Гери, раз уж у неё самой не получается себя взбодрить. Та-то вон как легко выкинула из сердца Мисао! А он чуть ли не в ногах ползал…

В дверь раздался одиночный звонок, и Анжела, не глядя в глазок, поспешила открыть.

— Забыла что-то? — весело спросила она, ожидая увидеть за порогом мать, но вместо неё встретилась взглядом с хищно улыбающимся тёмно-рыже-волосым хороном в футболке и джинсах, слишком ей знакомым, чтобы отреагировать спокойно. Страх нахлынул на неё неожиданно, связав по рукам и ногам, и Франк втолкнул Анжелу в квартиру, захлопывая за собой дверь.

— Ну привет, — он огляделся — цепко, как будто оценивая стоимость каждого предмета небогатого интерьера. Анжела судорожно пыталась вдохнуть — и опять замерла, когда холодные голубо-зелёные глаза мужа впились в её лицо. — Наконец узнал ваш адресок досконально. Как поживаешь, Анжела?

— Чего тебе надо? — хорони наконец смогла разомкнуть враз пересохшие губы. Улыбка Франка стала шире и злее.

— Перетереть кое-что. Идём.

Схватив её за запястье, хорон протащил Анжелу, почти не имевшую физических сил сопротивляться, до ближайшей комнаты и там толкнул на диван. Потом опять огляделся и вкрадчиво спросил:

— За сколько рассчитываешь продать квартирку? Ваша же вроде? Хватит тебе с долгами расплатиться?

— С какими ещё долгами? — Анжеле казалось, что она спит и видит кошмар. Франк присвистнул.

— То есть ты ещё не знаешь? Должок у вас по кредиту, вот, глянь, — из кармана джинсов он достал сложенный вчетверо листок бумаги и протянул его хорони.

Анжела раз за разом пробегала глазами по выписке из банка и не верила им. Кредиту, оформленному на неё и точно не ею, потому что такими провалами в памяти она не страдала, был почти год. Сумма по нему бралась астрономическая, и просрочки составляли примерно такую же. Даже если и правда продать квартиру, остатка денег после выплаты не хватит даже снять комнату.

— Ну, с кем не бывает, — с фальшивым сочувствием поцокал языком Франк, и Анжела вскинула на него невидящие глаза. — Я выяснил, это в одной частной клинике ты документы на приём подавала, они в одной левой компании на тебя бабки-то и взяли. Сейчас-то закрылись уже. Ты не разбрасывайся так личными данными направо и налево. Это хорошо, что банк сначала до меня дозвонился, как до видного бизнесмена, а не коллекторов с приставами прислал.

Анжела слышала его как сквозь вату. Простуда вгрызлась в неё, мешая думать и вызывая к мужу немыслимые чувства — например, благодарности, затмевала глаза и чуть ли не стучалась в голову с криками: «Он хороший! Он всё-таки хороший! Поверь ему, попроси, и он поможет!..»

— Я могу тебе помочь, пока есть время, — как будто угадал её мысли Франк, неприятно щурясь. — Отдай мне сына, и я выплачу твой долг.

Эти слова отрезвили Анжелу мгновенно. Она скомкала лист и швырнула во Франка.

— Сына? А судьба компромата на тебя больше не интересует?

— Поверишь, ни капельки, — Франк аккуратно разгладил выписку, сложил и спрятал обратно в карман. Он держал паузу, и Анжела уже понимала, что это означает. — Срок давности истёк, видишь ли. Да и найти того человека ещё надо постараться. Умотал, насколько я слышал, в колонии, первопроходцем. Оставь для растопки мусорного бака, о который вы будете греть руки, когда окажетесь на улице. Если ты, конечно, не отдашь мне Стива.

— Ты… — Анжела вскочила, сжимая кулаки и чувствуя, как её лихорадит. Их пёстрая комната плыла у неё перед глазами, вызывая головокружение, ухмыляющееся же лицо Франка стало звериным, с оскалом множества клыков во рту. — Это ведь всё ты сделал! Зачем? Стив не был нужен тебе с рождения!..

— Зато он нужен тебе, — Франк сделал к ней шаг и неожиданно заломил руку за спину. Анжела охнула, и колючие, холодные как лёд глаза мужа оказались в нескольких сантиметрах от неё. — Не захотела по-хорошему, будет по-плохому. Кем себя вообразила, Анжела? Думаешь, можно идти против меня безнаказанно?

— Ты всё равно его не получишь! — Анжела извернулась, вцепилась Франку в руку и в следующую секунду от резкого удара коленом в живот, задохнувшись, свалилась на диван. Франк немедленно оказался сверху, опять заламывая ей руки.

— Ой ли, — с сарказмом выдохнул он ей на ухо. — Думаешь, когда вы лишитесь жилплощади, при разводе сын не отойдёт ко мне? Я ещё характеристики о тебе пособирал по больницам, не просто так же тебе в повышении отказывали…

Анжела дёрнулась, и её окончательно вдавило в диван. Франк держал её уже одной рукой, второй же медленно задирал халат.

— Ну, не хотите, как хотите, — промурлыкал он. — Ничего иного от тебя я и не ожидал. Давай-ка исполним супружеский долг, и я пойду.

Он зазвенел ремнём, и Анжелу затопило отчаянием и ужасом. Она почувствовала — уже с какой-то заторможенностью, — что рука Франка скользит по внутренней поверхности её бёдер, а потом его как будто снесло с неё сильным ветром. Молниеносно Анжела перевернулась на бок, привстала: Франк лежал носом в шкафу, загребая ковёр руками, а над ним высился угольно-чёрный хаен в знакомой чёрной форме с красной прострочкой и оружием за поясом.

— Надо же, как мы вовремя, — хаен наступил Франку на спину, из-за чего тот издал сдавленный хрип, и с усмешкой посмотрел на Анжелу. — Или это супружеские игры?

Анжела возмущённо заморгала, но ответить не успела: раздавшийся из коридора голос лишил её дара речи.

— Чего молчишь, Сорен? Я догадываться должен, что здесь происходит?

Анжела поспешно одёрнула халат и во все глаза уставилась на вошедшего в комнату Аспитиса, обозревающего её с вежливым любопытством. Таким его она ещё не видела — в белоснежном костюме на бледно-голубую рубашку с серебристым галстуком в деловом узле, прихваченном булавкой с кроваво-красным драгоценным камнем — такого же цвета была подкладка у длинного плаща, крепящегося на пряжки на плечах и едва не достающего до пола. Как сильно своим холодным величием, транслируемым каждым движением и деталью облачения, он отличался от того Аспитиса, который Анжеле запомнился по больнице! В ответ на претензию названный Сореном хаен кивнул на Франка и убрал ногу. Аспитис улыбнулся Анжеле и подступил к заворочавшемуся хорону.

— Так вот он какой, Франк Архипов! — Мессия вздёрнул его за шиворот и повернул к себе разбитым лицом — Анжела только и смогла, что удивиться, когда Сорен успел. — А на фотографии ты симпатичнее. Ну что, сам пойдёшь или помочь?

— Ты кто ещё такой? — прохрипел Франк, и Аспитис закатил глаза.

— Новости почаще смотри, — он вручил хорона Сорену и кивнул на выход из комнаты. Хаен с готовностью проволок Франка по ковру, намеренно не приподнимая над облупившимся краской порожком, и скрылся в коридоре. Аспитис нагнулся, чтобы поднять выпавшую у Франка банковскую выписку.

— Что ж, доходов его бизнеса как раз хватит, чтобы это оплатить, — хмыкнул он, вчитавшись. — Хотя я пока не уверен. Веришь, мои ребята покопали, оказалось, он много кому много чего должен, просто его побаивались и молчали. Спустим свору и посмотрим, кто кого. Живая ты?

Анжела закивала, то открывая, то закрывая рот в попытке хоть что-то сказать, но не находя слов.

— Ты собирайся, — Аспитис посерьёзнел. — Бери самое необходимое для себя, матери и сына. Машина ждёт внизу. Твоих уже на улице поймаем, а Гери присоединится на середине пути. Чудо, что у вас до сих пор всё в порядке.

— Это в смысле… собирайся? — наконец обрела дар речи Анжела. — Мы переезжаем?

— Временно. Вы попали под прицел. Во избежание эксцессов я хочу вас переместить. Расскажу, как приедем. За остальными вещами потом пришлю ребят, а пока нагружай Сорена, — Аспитис неожиданно подмигнул. — Ты не бойся, он на самом деле добрый. Жду внизу.

Он исчез, как птица крыльями, взмахнув полами плаща, и Анжела, ещё секунду посидев в неподвижности, заторопилась собирать вещи в тот единственный чемодан, который у них ещё не развалился.

Осознавать что-либо Анжела начала только в машине, когда они, покинув её небольшой городок Глассо, по прямой как стрела магистрали устремились к столице. Но спрашивать было некого — в том огромном, определённо не раз бронированном автомобиле, в который почти на выезде к ней, испуганной матери и притихшему Стиву запрыгнула Гери, тоже с чемоданом и ворохом вопросов, передние сиденья от задних отделяло толстое стекло, а системой связи Анжела пользоваться не умела. Ей только и осталось, что успокаивать мать, ещё не знавшую, что с ними вместе едет сам Аспитис Пикеров, прижимать к себе сына и шушукаться с Гери.

Путешествие кончилось на одной из окраин Канари, у двухэтажного особняка, почти полностью закрытого высокими деревьями, растущими вокруг него вместо привычных цветов. За бетонной оградой тоже был лес — создавалось впечатление, что когда-то некоторую его часть ничтоже сумняшеся обнесли забором, пару деревьев выкорчевали, а на их месте построили дом. Проходя за ворота, тяжёлые, цвета суровой стали, Анжела всерьёз ожидала увидеть на подступах к дому буреломы и овраги. Обошлось — здесь лежала почти новенькая плитка с узором. Лишь на одном из деревьев кто-то подозрительно ухал.

— Располагайтесь, — пригласил Аспитис, указывая на дом. — Это одна из давних генштабовских ставок, Рэкс подсобил. Я пока здесь, но скоро уеду. Запишешь мой номер, Анжела?

— Объясниться не хотите? — от растерянности и внезапности всего произошедшего Анжела даже не смогла добавить в голос злости. Аспитис проследил глазами, как Сорен и Мисао отводят семью Анжелы и одиночку Гери в дом — Бохай и Цезарь остались за воротами, — и ободряюще улыбнулся.

— Мы выяснили, что всё происходившее в палате кем-то прослушивалось. Эти кто-то вполне могут захотеть использовать вас с Гери, чтобы диктовать мне и Рэксу свои условия. Мы заключили соглашение о слиянии. И есть очень много людей, которым это не понравится.

— Вроде тех, что пытались вас убить тогда? — тихо спросила Анжела. Аспитис кивнул.

— Это были ещё цветочки. Сейчас у них окажутся развязаны руки. Мир какое-то время будет лихорадить, так что ничему не удивляйся. И никому не верь, кроме тех, кого я сам приведу. Пока вас будут охранять Мисао и Сорен. Потом посмотрим.

— А вы… заезжать будете?

— Думаю, да. Мой прежний адрес известен врагам. Кстати, вечером, скорее всего, появится Бельфегор со своей невестой. Ну ничего, поместитесь, там есть где.

— Помогай после этого мировым лидерам, — несмотря на общую шаткость ситуации, Анжела улыбалась. И отчего-то совсем не боялась, что кто-то может прийти и передушить их всех, пока они спят. Этот новый Аспитис явно мог защитить от чего угодно.

— Значит, МД больше не будет… — задумчиво проговорила она, не поднимая глаз на Аспитиса.

— Будет что-то новое. Лучше и сильнее, — весело — хотя и несколько натянуто — отозвался тот.

— А вы…

— А я подумаю ещё. Ты можешь не верить, но власть сама по себе никогда меня не интересовала. Однако этот вопрос будет решаться, когда и если будет кому его решать.

От его слов пахнуло холодом, и, спасаясь от него, Анжела взяла Аспитиса за руку, сжимая её в ладонях.

— Спасибо… что от Франка спасли, — путаясь, она сдула с лица оранжевую прядку. — То есть вы случайно, конечно, но… И вы были правы, простите, что не слушала…

— Забудь, — Аспитис мягко вызволил руку и развернул Анжелу к дверям дома, за которыми уже слышалась суматоха. — Иди. Там определённо не хватает лидера. Пока нет Бельфегора, этим придётся заниматься тебе.

Анжела кивнула, в последний раз посмотрела на Аспитиса и поспешила к крыльцу. Дождавшись, пока она скроется в доме, Аспитис тоже заторопился. Ему уже не терпелось встретиться с Марком и, обрадовав его известием о слиянии, увидеть его реакцию.

Тем более что весь реквизит для усиления постэффекта уже был готов.

* * *

До места размещения кабинета Мессии-Дьявола в галереях Канари из Глассо было около часа езды, и всё время в пути Аспитис провёл в размышлениях. Вопрос с Ливеем он пока оставил до следующего совещания с Рэксом — сейчас куда важнее было понять, на кого работал пробравшийся к ним в Элевейт Гидеон. Если и в самом деле Марк был здесь ни при чём, кому ещё могла понадобиться эта слежка? За месяц, прошедший с визита журналиста, Аспитис с Рэксом успели обсудить буквально всё и в мельчайших подробностях — в том числе дату подписания соглашения о слиянии, предшествующие и последующие в этот день действия, а никакого выпада со стороны неизвестного врага до сих пор совершено не было. Анжела и Гери — люди, которых можно было бы использовать для какого-никакого, но шантажа (сложно представить, какой гомон поднялся бы среди гражданских, если бы они узнали, что лидеры готовы пожертвовать жизнями или здоровьем медсестёр, буквально вытащивших их с того света, — а поскольку информация пошла бы от журналиста, это было бы преподнесено под особо острым соусом) — и вовсе вернулись домой вот уж как два дня, и никто, кроме Франка Архипова, не оказался в этом заинтересован.

Откуда же уши-то росли?

Агенты и ГШР, и МД, само собой доверенные — другим с некоторых пор ответственных заданий и не поручали, — как уже знал Аспитис, пасли Гидеона с того самого момента, как он вернулся с Севера в Канари, на следующий же день выпустив фоторепортаж с «места содержания Рэкса Страхова и Аспитиса Пикерова», но ни разу так и не сумели поймать его за чем-то предосудительным. В итоге, совсем недавно, его вызвали на допрос — с полиграфом и даже сывороткой правды, несмотря на то, как «Максима» могла отреагировать на подобный факт, — но и это ничего не дало. Гидеон разве что сдал главреда своего издания — именно он из неизвестных источников узнал адрес больницы и слил его «звёздному» журналисту — а вот главреда найти уже не смогли, пропал примерно через неделю после того непонятного интервью. К чему всё это было? Аспитис видел только одного желающего перекроить мир, кроме Марка, — но, насколько он знал и понимал Брутуса, тот уже не раз заявил бы о себе. К тому же в казематах МД остались два его сообщника, которых пока никто не торопился отпускать, — много ли он мог, один?

Уже почти на подъезде к центру Канари полностью погрузившийся в невесёлые размышления Аспитис чуть не пропустил звонок от последнего оставшегося на разведке у дома Гидеона агента. Расслышавший его Цезарь осторожно тронул хорона за локоть, и тот спохватился, вытаскивая сотовый.

— Срочные новости, Мессия, — бодро и несколько взволнованно отрапортовал агент. — Объект «М» пропал со всех радаров в одну секунду. Со вчерашнего вечера не появлялся дома — мы отслеживали сигнал чипа с другого конца города, теперь он и вовсе как будто безвременно почил. Мои подчинённые рыщут по тому адресу, хотя уже один раз проверяли и ничего интересного не нашли. Другие приказания будут?

— До галерей там прокопайте всё, будьте так любезны, — сухо отозвался Аспитис, чувствуя, как будто его только что облили ледяной водой. — И сразу сообщайте, если найдёте что-то подозрительное. Что угодно!

— Так точно, Мессия! — отчеканил агент и отключился. Над «вороном» уже замелькали огни туннеля, ведущего с поверхности гражданского Канари в его военные, в данном случае эмдэшные, недра, и Аспитис, убирая телефон в карман, остановил взгляд на этой мерцающей полосе света.

— Всё-таки ход они сделали, — сказал он в пустоту, а на самом деле, конечно, Цезарю. — Интересно, мне позволят дойти до кабинета или пристрелят ещё на подступах?

— Почему бы им не сделать это ещё до подписания соглашения? — пожал плечами Цезарь, по окончании туннеля выруливая на парковку. Следующие за ними ещё две машины синхронно повторили его движение — чтобы встать точно в том месте, откуда быстрее всего было выехать через давно уже заблокированный ход в плотно застроенный район Канари. Пока Гирт и Коен споро запускали механизм открытия железных ворот в узкий, на одну машину, туннель, Цезарь с Аспитисом и предвкушающе щурящимся Бохаем вышли из машины и двинулись к лифтам.

— А чёрт его знает, — уже в кабине отозвался Аспитис. — Мне, например, не очень понятно, зачем вообще было Гидеона убирать — или прятать, — если за целый месяц у него ничего не нашли. Чудеса в решете.

Цезарь ободрительно улыбнулся ему — он в принципе предпочитал решать проблемы по мере их возникновения, — и больше никто из них троих до самой приёмной не сказал ни слова.

У дверей, ведущих в вотчину Марка, а оттуда — уже в обитель Аспитиса, Мессия и его сопровождающие затормозили, наткнувшись на незнакомое лицо. Единственным охранником приёмной оказался стоящий навытяжку светлый эрбис лет тридцати или чуть старше — представитель той трети их расы, которая отличалась от остальных двух чем-то вроде полуальбинизма, то есть недостаточностью пигмента кожи и волос, ко всему прочему закрепляемой генетически. Такие эрбисы как будто выцветали: лицо у чужака было не серебристое, а бледно-молочное, мелкие рваные пятна почти незаметны, обычно светло-серые волосы — бежевые, как и глаза — почти как у Ливея, только по-настоящему прозрачные. Хмурящегося в попытке понять, откуда взялся такой выделяющийся агент так близко от его кабинета без его ведома, Аспитиса эрбис встретил приложением двух пальцев ко лбу и приветствием на одном выдохе:

— Здравия желаю, Мессия!

— И тебе не хворать, — Аспитис прошил его изучающим взглядом. — На каком основании у приёмной стоит охранник, которого я знать не знаю?

— Меня зовут Ян Оссуори, Мессия, — эрбис вежливо склонил голову. — Я старший сын Гелерта Оссуори, вашего преданного партнёра из Ториту…

— А, виноградный магнат! — наконец припомнил Аспитис. — Кажется, несколько лет назад он, как и его жена, скоропостижно скончался…

— Автокатастрофа, — кивнул Ян. — Бизнесом сейчас управляет мой младший брат Абрахан, а я своей стезёй всегда видел военное дело. В Ториту нынче скучно и тихо, и я наконец решил перевестись в Канари. И заодно заверить Управление в нашей преданности. Ваш секретарь пожелал поставить меня сюда на охрану, поскольку почти вся гвардия на войне и…

— Скучно, говоришь? — перебил его Аспитис, отлично видящий, что за лучезарной улыбкой заливающегося соловьём Яна в его глазах скрывается подозрительный и не особо приятный тип, и потому не желающий затягивать это шоу. — Не переживай, совсем скоро даже в Ториту станет весело… Посторонись-ка, верноподданный.

С готовностью Ян отшагнул в сторону, и Аспитис, коснувшись ладонью сканера, открыл двери в приёмную. Стоило войти, как на них скрестилось сразу три взгляда. Сидящий на своём месте секретаря Марк медленно встал, расцветая радостной улыбкой на оставшемся всё так же простодушным круглом лице — о, никогда, ни до ни после этого огеля, Аспитис так не обманывался в людях! — двое же агентов возле его стола лишь холодно кивнули. За спиной Марка по правую руку стояла его помощница — старшая дочь Ярослава, фигуристая девушка двадцати пяти лет, состоящая в аналитическом отделе и никогда не носящая формы — лишь облегающие строгие платья или блузки с узкими юбками, неизменно под высокие каблуки и умеренный офисный макияж. Рыжие у корней и каштановые на кончиках волосы она всегда укладывала идеально ровно, без единой выбившейся пряди, и казалась Аспитису скорее роботом-секретарём, чем живым человеком. И конечно же, принадлежала Марку до мозга костей.

Вторым «вассалом» главного секретаря подле его стола привычно обретался Эйден Романов — между прочим, единственный сын Тэдэо, ночного секретаря Аспитиса, в верности которого Мессия никогда не сомневался. Как и отец, Эйден внешне не представлял из себя ничего исключительного — светло-русые, забранные в небольшой пучок на макушке, волосы, чистое узкое лицо, тёмно-карие, с лёгким отсветом в вишнёвый, с прямым вырезом глаза — частенько такие же углублённые в себя, как у отца, и как будто остекленевшие. Единственное, что выделяло Эйдена из других агентов (но, конечно, не гвардейцев, те над ним откровенно потешались), — это его привычка вместо форменной куртки носить чёрный с красными вставками жилет с воротником-стойкой и без единого знака отличия, даже того, который сообщал бы всем, что вообще-то Эйден состоит в гвардии. Он был неприметен, бесшумен и молчалив — и именно этими качествами Марк наверняка и пользовался, как и Аспитис в отношении Тэдэо.

Сейчас в почти неживых глазах Эйдена, по никому не известным причинам три года назад при поступлении в гвардию избравшего своим кумиром Марка, а не его непосредственного руководителя и потому насмерть разругавшегося с отцом, плескалось ядовитое, почти нескрываемое торжество.

— Наконец-то вы приехали, Мессия, — поприветствовал Аспитиса Марк, улыбаясь ему как самому доброму другу. — Мы вас ждали ещё с утра… Что-то случилось? Мне никаких донесений не приходило.

— Я — с донесениями, — ухмыльнулся Аспитис, останавливаясь на одинаковом расстоянии от двери своего кабинета и стола Марка. — Буквально три часа назад подписал соглашение о слиянии с ГШР. Подготовь, пожалуйста, всё для объявления агентам. Я буду у себя.

Не дожидаясь никакой реакции — может, и стоило бы, ведь Марк так ярко спал с лица, что подозрение на него в установленной прослушке оглушительно лопнуло по швам, — Аспитис скрылся вместе с Цезарем и Бохаем в том последнем месте, что ещё пока принадлежало ему.

— Бертель уже в ГШР? — спросил он у Цезаря, двигаясь мимо своего стола к стене за ним. Терас, отошедший к другой стене и осторожно её простукивающий, кивнул.

— Всё по плану. Нет блокировки, Бохай? — спросил он в свою очередь у кункана, уже включающего со стола Мессии его компьютерную систему. Бохай отрицательно мотнул головой, опасно скалясь.

— Как мы и предполагали, Марк ничего не ждёт… Я дал вам доступ, Мессия.

Аспитис, дождавшийся, когда выдвинется из стены его личный сервер — хранилище информации той ценности, которая не предполагала даже второго лишнего, что уж говорить про третьего, начал осторожно извлекать нужные ему жёсткие диски. В первую очередь забрать из МД, которая отныне будет принадлежать Марку, стоило все данные, касающиеся разработок альмеги: он не собирался оставлять своему секретарю и «Атра фламме» такого подарка, а вероятность, что по его уходе этот сервер всё же не взломают, стремилась к нулю. Пароль от него, конечно, знал только Аспитис (теперь ещё Бохай), но мало ли в МД талантливых программистов, которые начнут тут копать, как только между Мессией и Марком начнётся открытая война?

— Я сделал, что вы хотели, — тихо сказал Бохай, отлипая от контрольной панели стола и оглядываясь на Аспитиса, одним движением задвигающего сервер обратно в стену. — Управление дистанционное. Отходим?

— Ещё пять секунд, — улыбнулся Мессия, отступая к Цезарю, тоже жестом заявившему о готовности. Кункан заставил панель закрыться, шагнул к ним, и в этот миг дверь кабинета наконец открылась — чуть ли не по часам.

Марк вошёл в окружении десяти гвардейцев — с некоторой грустью Аспитис отметил про себя, что от большей части этой группы он не ожидал подобного предательства, — а также в сопровождении Ярославы и Яна. Лицо огеля было мертвенно бледно — ещё чуть-чуть, и совсем сойдёт за покойника, — глаза же, почти чёрные, горели ненавистью и негодованием.

— Я приношу свои искренние извинения, сэр Пикеров, — ровным тоном проговорил Марк, — но больше половины вашей организации против объединения с ГШР. Это, как бы поточнее выразиться, противоречит всем нашим принципам и традициям. Вы уверены, что не стоит разорвать это соглашение, пока ещё не совсем поздно?

— Абсолютно уверен, любезный Марк, — улыбнулся Аспитис. — А что там думает твоя «Атра фламма», мне глубоко побоку. Скорее, я бы хотел спросить тебя: точно ли ты готов вступать со мной и ГШР в войну?

Лицо Марка, на мгновение вытянувшееся, когда Аспитис обозначил его принадлежность к «Атра фламме», стало жёстким, и без того небольшие глаза превратились в щёлочки, а рот искривился в ухмылке.

— Война уже давно началась, Аспитис, и ты даже не можешь представить себе, какие неожиданные личности будут душить вас изнутри, стоит вам только задёргаться, — выплюнул он, и хорон рассмеялся.

— Так себе у тебя контрразведка работает! Я знаю, ты не любишь сюрпризов, но придётся смириться. Мой тебе совет: никогда не доверяй крысам. Предают всех подряд, как только на другой стороне сыр покажется вкуснее.

Цезарь ударил ладонью по стене, и Марк в унисон с ним взмахом руки послал гвардейцев на захват. Но было поздно: открывшийся подле тераса тайный ход из кабинета Мессии, о котором тот, так же как и о сервере, не сообщал вообще никому — как раз на такой случай, поглотил Аспитиса и двух его сопровождающих в секунду, и агенты почти что уткнулись носами в сплошную стену. Пока они тщетно ощупывали каждый её сантиметр, надеясь задействовать механизм, Марк, злой как чёрт, дёрнул к себе за руку дочь.

— Ищите, пробивайте, куда они ушли! — прошипел он, и та закивала. — Машины отследили?

— Машин на наших парковках нет, — скучным голосом отозвался Эйден, и огель вздрогнул: он постоянно забывал о наличии рядом этого хорона.

— Как нет?! — в гневе повернулся он к Эйдену, и тот пожал плечами.

— Я отправил запрос, как только Аспитис тут появился. Наверное, они пришли пешком.

— Ну конечно… Ярослава, почему ты ещё здесь?!

Буравящая подозрительным взглядом Эйдена девушка как будто неохотно развернулась и уже перешагивала порог кабинета, когда через общую систему оповещения раздался размеренный голос Аспитиса:

— Внимание всем агентам всех ставок! Говорит Аспитис Пикеров. Сегодня был подписан договор о полном слиянии организаций Генштаба и Мессии-Дьявола. Всем агентам, кто готов поддержать меня, вашего лидера, а не давно устаревшие традиции и неработающие принципы, необходимо при первой же возможности подойти к любому известному вам входу в Генштаб и в понятных выражениях заявить о своих намерениях. Остальные отныне приравниваются к аркановцам и могут не ждать снисхождения.

Гвардейцы уже включили панель управления на столе Аспитиса, откуда и было отправлено послание, пытаясь найти способ приглушить его, но сам Марк не сдвинулся и на миллиметр в ту сторону. На первой же фразе Аспитиса его сотовый провибрировал сообщением, и уже по предпросмотру лидер «Атра фламмы» понял, что текст обращения отправлен массовой рассылкой всем без исключения. Отток агентов было уже не остановить — не устраивать же гражданскую войну прямо в галереях?

Ладно. В этом он его переиграл. Но их главное противостояние только начинается, и у Марка достаточно сил, чтобы прикончить и этого миротворца Рэкса Страхова, и поддавшегося его пропаганде Аспитиса.

Интересно только, что он имел в виду, говоря о крысах. Мог ли Эдриан сдать «Атра фламму» с потрохами? Марк оглянулся, но дочери, главной помощницы в выяснении различных подробностей, рядом уже не было. Эйдена так далеко он не пускал, видимо, придётся узнавать всё самому. Отозвав гвардейцев — половина бессильно злится, половина прячет глаза и как будто взвешивает, стоит ли в таком случае оставаться подле узурпатора поста Мессии, — Марк покинул кабинет и со всей свитой не торопясь двинулся к аналитическому отделу.

* * *

— Ну, сколько ставишь? — лукавый Бохай подтолкнул задумавшегося Цезаря под рёбра, и тот споткнулся от неожиданности, тут же раздражённо оборачиваясь на соратника.

— На тему? — поинтересовался он, как будто невзначай разминая костяшки. Наблюдающий за ними Аспитис незаметно усмехнулся.

— Что нас выловят на парковке? О, или давай интереснее? Что я положу четверых, прежде чем ты положишь двух?

— Притуши горелку, — металлическим тоном отозвался терас. — По-твоему, навигацию мы просто так отключали? К тому же Тайтес замаскировал идентификаторы.

— Так и что? И что, Цезарь? Не может быть, чтобы после нашего эффектного ухода не начали шмонать каждую недавно прибывшую машину! Ну, будем спорить, нет?

Аспитис, отвлёкшийся на введение секретного кода на одной из дверей, преграждавших отходной путь, так и не успел заметить, стали его гвардейцы спорить или нет. Ему и самому было любопытно, будет ли их ждать засада на парковке — конечно, они сделали всё что могли, чтобы у соглядатаев Марка создалось впечатление, что машины с собой они не брали, но кто знает, насколько он силён по-настоящему. Ещё интереснее было, станет ли он чинить какие-либо препятствия агентам, которые после обращения Аспитиса, запрограммированного Бохаем, хлынут из отделов, лабораторий и с миссий — если таковые вообще сейчас проводились, пока с ГШР они были союзниками. При желании, конечно, можно было заблокировать все галереи во всех городах, но среди безобидных учёных и аналитиков там обозлятся некоторые неуравновешенные оперативники и гвардейцы — себе дороже устраивать им тёмную в замкнутом помещении.

И сколько всё-таки придёт за Аспитисом в ГШР? Скольких он сумел увлечь собой безоговорочно, до ярого фанатизма? Как же горько осознавать, что по прошествии тридцати лет насчёт собственной организации он не может быть уверен вообще ни в чём.

— Куда мы дальше, Мессия? — спросил Цезарь после следующей двери, когда переругивания с Бохаем наконец затихли. — Вы решили уже, чем ещё уколоть этого предателя?

В туннелях было темно — даже аварийное освещение не работало, мрак разрезали только лучи карманных фонариков, — и Аспитис чуть сбавил шаг, чтобы терас и кункан поравнялись с ним и он смог в деталях увидеть выражения их лиц после следующего своего заявления.

— Насчёт этого пока думаю, — сказал Аспитис. — Решение было принято по другим пунктам повестки дня. Во-первых, мнится мне, что пока употребление слова «Мессия» в моём отношении не совсем уместно, я бы предпочёл, чтобы хотя бы вы называли меня просто по имени. Во-вторых, в довесок к этому настойчиво рекомендую отказаться от «вы» и перейти наконец на ты.

Он специально изъяснялся так вычурно: чтобы гвардейцы запутались в конструкциях и эффект от последних слов оказался сильнее. Сработало, правда, лишь на Цезаре — в отличие от открыто возрадовавшегося Бохая, он недоуменно заморгал.

— Как скажешь, Аспитис! — отсалютовал кункан. — Хотя я поспорил бы насчёт уместности наименования… Цезарь, ты за или против?

Тот упрямо мотнул головой.

— Я не смогу на ты, — сказал он Аспитису, прямо глядя в глаза. — Вы мой командир. И, что бы ни случилось, это неизменно.

— Пусть так, — Аспитис пока улыбался, хотя внезапный отказ одного из самых доверенных людей ещё немного сблизиться неприятно резанул его. — Но, заметь, у моего сына тоже хватает солдат и телохранителей. И они обращаются с ним почти как с другом.

— Он не настолько их старше, — использовал другой аргумент терас.

— С Бертелем у нас разница в шестнадцать лет, и это никому не мешает. С Рэксом, уже в мою сторону, — в четырнадцать. Ты достаточно давно знаешь меня, и…

— Мы знакомы давно, да, — с непривычной щепетильностью поправил Цезарь. — А вот знаю ли я вас, утверждать не берусь. И кстати, со всей уверенностью могу заявить, что остальные ваши приближённые — разве что за исключением Бертеля — чувствуют примерно то же. Мы следуем за вами, что бы вы ни предприняли, и не берёмся гадать, по какой причине это делается и чем кончится. Было время, я списывал это на собственную неспособность видеть наперёд интриги, но потом я понял, что это вас шатает то в одну, то в другую сторону. Не проблема, конечно, к вам я ушёл именно от стабильности, кривой и бессмысленной. Но переходить на какой-то иной уровень, когда, будучи больше чем солдатом, придётся выносить оценочные суждения, — нет, увольте.

Аспитис смотрел на ближайшего соратника не моргая — кто бы мог подумать, что он способен сказать ему такое. До выхода из туннелей оставалось совсем немного, и он обязан был понять Цезаря прежде, чем они окончательно и безвозвратно покинут галереи.

— И в чём же… меня шатает? — спокойно уточнил Аспитис. — Это касается слияния?

— Слияния это касалось пятнадцать лет назад, — с сарказмом ответил терас, и уже Бохай посмотрел на него с недоумением. — Тогда вы могли что-то сделать по своему разумению, сейчас произошедшее я бы скорее приписал дипломатическим талантам Рэкса, против которых, кажется, вообще мало кто способен устоять. Я, в общем, о другом. Если взять самое начало нашего знакомства, это ситуация с моим отцом. Никто, кроме Ёсихару, не мог слить ему, где будет проезжать наша машина, но Ёсихару не понёс никакого наказания. В том бою чуть не погиб ваш, на данный момент, единственный друг, в следующем — потому что интрига продолжалась — я и Сэра, и уже Клифф был почти что прощён. Кое-кто обусловил его скорую смерть — не знаю, с вашего ли разрешения, но, если так, всё равно особой логики не прослеживается. Почему я должен был решать его судьбу? Почему вы в принципе так легко бросаетесь людьми, которые вам верят, а потом почестями якобы заглаживаете вину? В итоге возле вас остались либо такие фанатики, как я, готовые вам всё прощать, либо те, кто не утруждает себя размышлениями. Увидев возле Марка шестерых моих подчинённых, ранее бивших себя в грудь, что они, как и я, за вами в ад и обратно, я не удивился. Людям нужна предсказуемость. А не сегодня мы с ГШР пьём чай, завтра рубимся до полусмерти, а послезавтра лично Мессия вытаскивает злейшего врага с того света.

Больше всего Аспитису по окончании этой речи хотелось спросить у Цезаря: «Ну ты-то всё равно со мной, верно?» — и, получив утвердительный кивок, закрыть эту тему навсегда. Однако теперь от приближённых Аспитис ожидал не фанатизма, а понимания. Чтобы более ни в ком не сомневаться — до самого конца.

— И почему так, как ты считаешь, Цезарь? — тихо спросил он, остановившись перед последней дверью, за которой уже была парковка. Цезарь пожал плечами.

— Я не сужу, — ровно сказал он, глядя в сторону. — И тем более не осуждаю. Однако создаётся впечатление, что в попытке добиться всеобщего обожания вы стараетесь втиснуть себя в необходимые для этого рамки, слишком для вас узкие. Вы хотите казаться плохим, но не совсем. Проявлять благородство, но только когда вам выгодно. А из каждого его нечаянного всплеска извлекаете для себя оправдание. Примерно в тот момент, когда я уверился, что точно знаю ваши дальнейшие действия, вы объявили Страхову войну. Это было легче, чем разбираться. Я подумал: ну ладно, зло так зло, защитим кого надо, а потом вы поостынете. Вышло веселее: вселенское зло отпустило самого желанного пленника. Может, хоть сейчас всё устаканится. Пусть не у края, но хотя бы где-то посерёдке.

— Я постараюсь сделать так, — серьёзно проговорил Аспитис, и Цезарь наконец вскинул на него глаза — испытующие и недоверчивые. — Мне даже возразить нечего. С этой дороги не сойдёшь — оно и к лучшему.

Терас не ответил, только улыбнулся углом губ. Аспитис ввёл последний код, и бесшумно отодвинувшаяся дверь выпустила их на парковку в одном ряде от оставленных машин с Гиртом и Коеном во главе крохотных отрядов сопровождения. Ведущий наверх туннель уже был открыт, и ни единого чужака возле него не обреталось. Тамас махнул Аспитису из своей машины, и их троица поторопилась занять свои места.

Стоило выехать на поверхность — на удивление, беспрепятственно, — как Аспитису вновь пришёл звонок от агента, занимающегося делом Гидеона. Выслушав его сбивчивый отчёт о неожиданно раскопанной тайной явке журналиста и посоветовав, согласно ранее присланному сообщению, отходить в направлении ГШР и не предпринимать никаких дальнейших действий, Аспитис начал изучать полученные от разведчика фотографии с явки, пытаясь понять, что могло так взволновать его. Буквально третья заставила его похолодеть, и без промедления Аспитис приказал ведшему «ворон» Цезарю:

— Едем к лаборатории Розы. Чем быстрее мы заберём оттуда учёных и данные, тем лучше.

— Я вызову ещё несколько машин охранного сопровождения, — кивнул Цезарь, доставая телефон, а Бохай с заднего сиденья поинтересовался:

— А в чём, собственно, дело? Мне буквально минуту назад оттуда отписался Тэдэо. У них вроде всё в порядке.

— Напиши ему в ответ, чтобы собирали вещи. Вот поэтому, — Аспитис переслал ему фотографии. — Кого видишь?

— Дилана с Дамелой, — удивлённо отозвался кункан. — Кафе только канарийское. А на следующей — лаборатория с очень близкого расстояния. И дальше… ну понятно. Спалил нас любовничек…

— Мне больше интересно, откуда Гидеон знает, кто такой Дилан и как он выглядит. Похоже, мы и правда имеем дело с Брутусом. Его шпион собирает данные, пока сам он на войне.

— А удалился Гидеон из реальности по какой причине? — вежливо уточнил Цезарь в перерыве между собственными руководящими действиями. Аспитис неопределённо хмыкнул.

— Возможно, нападение будет сегодня, он и пропал, чтобы случайно не попасться нам в руки. Бохай, мониторь там ситуацию, пожалуйста, пока мы не подъедем.

— Да само собой, — досмотрев фото до конца, кункан стал набирать Тэдэо.

Новым местом для размещения лаборатории после «поимки» Дилана Аспитис выбрал ту самую тайную базу недалеко от Канари, где прежде его братом проводились эксперименты над синайцами: Рэкс ещё в годы раскрытия этого дела сумел убедить всех и каждого, что база уничтожена, хотя не тронул в ней и лампочки. За минувший со встречи в Копи месяц с лишним Роза, Борис, мотающиеся туда-сюда Алан с Салли и ещё несколько доверенных талантливых учёных МД успели там обжиться и начать заниматься Диланом — теперь, похоже, придётся опять всё переносить неизвестно куда. Если, конечно, по их приезде будет что. И дёрнул же чёрт Дилана разгуливать где попало…

К лаборатории Аспитис подъезжал в совершенном раздрае. Как ни силился, он не мог сложить воедино действия неизвестного врага — или Брутуса — вокруг ведущего журналиста «Максимы» и потому даже не представлял себе, чего ждать от него. Откуда эти задержки? Как сказал Бохаю Тэдэо, Дилан выезжал в кафе дня четыре назад — что мешало выслеживающим его напасть на лабораторию той же ночью? Какой ещё смысл узнавать её расположение, если не уничтожить, не отобрать или не убить Дилана? Может, они просто пытаются лишить Аспитиса душевного равновесия?..

Возле лаборатории, к ещё более усилившейся подозрительности Аспитиса, было тихо и мирно. Оставив машины на парковке, они всем скопом вошли в главное здание — белоснежное, в отличие от разбросанных по территории жилых помещений и складов — и здешними охранниками были немедленно препровождены на основной испытательный полигон, где Мессию уже ждали Роза с Борисом, Алан с Салли, виновники происходящего — Дилан с Дамелой и, как всегда, спокойный как удав Тэдэо.

— Ну что, собирайтесь, — вместо пожеланий доброго дня сказал Аспитис Розе. — Не буду тут пенять кое-кому на отсутствие бдительности, только время тратить. Собрали уже информацию, Тэдэо?

— Само собой, — отозвался тот, вставая и подходя к Аспитису. — Давайте ваши диски, я быстро перенесу в облако, чтобы не хранить яйца в одной корзине.

— Ты уверен, что нам нужно переезжать? — подала голос Роза, оглядываясь на мужа и приёмного сына. Аспитис, отдавший вынесенное с территории Марка самое главное своё сокровище и наблюдающий, как Тэдэо отошёл с ним к компьютеру у стены зала, напрямую подключённому к серверу, перевёл на артау скептический взгляд.

— Есть иные идеи? Счастье, что тут всё пока в порядке. Подождём, пока будет нападение?

— Но ты не знаешь точно… — Роза с тоской обвела взглядом высокие стены зала — не в пример более просторного, чем те, что были в заброшенной консерватории на Драконе. Борис, молчаливый и тяжело смотрящий исподлобья, выглядел подле жены, лёгкой и по-девичьи хрупкой несмотря на возраст, не таким же талантливым учёным, как она сама, а скорее стражем-рыцарем. Чёрная повязка на глазу, пожалуй, лишь добавляла ему внушительности.

— А если вдруг — ну, час там спустя — выяснится, что вы поторопились, обратно поедем? — саркастически спросил он.

— Это не обсуждается, — отрезал Аспитис и, оставив вопросы переезда и организации охранного сопровождения на Цезаря, направился к Тэдэо.

— Десять минут — и всё будет готово, — встретил его, не поворачиваясь, хорон, со спины очень похожий на собственного сына. — Кстати, вы в курсе, что на одном из ваших дисков есть кое-что, кроме информации об альмеге?

— Это что же? — напрягся Аспитис, наклоняясь к экрану, и Тэдэо без дальнейших комментариев щёлкнул по файлу с расширением, характерным для базы данных. Глазам Мессии открылась таблица с именами и фамилиями, озаглавленная «От тайного доброжелателя». Первым в списке стоял Десмонд Шштерн.

— Это что же, и мне кто-то преподнёс «важную бумажку» со всеми атрафламмовцами? — в пустоту спросил Аспитис, от изумления не смотря дальше Десмонда и только и думая что о том, как он проглядел очередное его предательство.

— Хорошего же вы мнения о своём сыне, — фыркнул Тэдэо, указывая на второе имя, принадлежащее Бельфегору. Придя в себя, Аспитис скользнул взглядом ниже: следующими были Цезарь, Бертель, Тэдэо, Сорен с Бохаем, Гирт с Коеном, Диллза, Иму с Унуром, Тинаш и вообще все, которым он верил в чём-то даже больше, чем себе.

— Значит, наоборот, — признал Аспитис, промотав список на много имён вниз и убедившись, что в нём исключительно те, кого он ожидал в ближайшее время в Генштабе. На иных вкладках базы значились все города Милотена, в которых имелась ставка МД, ещё одна была озаглавлена коротко и всеобъемлюще: «Север». — И кто же мог сделать мне такой подарок?

— Эйден, скорее всего, — меланхолично отозвался Тэдэо, и Аспитис воззрился на него в крайнем изумлении. — Не знаю, право, как он умудрился взломать ваш личный сервер, но он всегда был очень въедливым мальчиком и, если не мог сделать что-то сам, запросто находил того, кто сможет.

— Так Эйден — за нас?!

— Руку даю на отсечение. Он ещё с Академии мечтал повторить мой подвиг. Я, как вы помните, ушёл за вами из ГШР, хотя Его Высочество Филипп очень надеялся однажды заполучить меня в свою свиту. Я уже заметил, что руководителям весьма нравится иметь подле себя шпиона, о присутствии которого они сами-то забывают, что уж говорить о тех, кто видит его впервые. У Эйдена не было возможности показать вам свою преданность сменой стороны в положительном смысле, и он сменил её в отрицательном. Внушил всем, что недолюбливает вас до ломоты в зубах, — по губам Тэдэо скользнула лёгкая улыбка. — Ну а главное, конечно, Марку. Сами понимаете, с ним конкретно я не сошёлся ещё в конце 49-го…

— Ты издеваешься, Тэдэо, — Аспитис опёрся бёдрами о стол и потёр виски. — Хоть бы словом… Ладно, я понимаю. Отправь это Рэксу, пусть тех, кто из списка, встречают без лишних проверок. С остальными будем потом разбираться.

Он повернулся на неясный шум у главных дверей на полигон — и увидел, как от них в его направлении торопливо движутся Бельфегор и Миа с телохранителем, выбор которого он ещё с больницы оставил на сына и так и не имел удовольствия познакомиться с получившим эту должность. Оставив Тэдэо, Аспитис поспешил к сыну.

— Ты что здесь забыл? — устав удивляться, он перешёл на сухой и раздражённый тон и наконец разглядел сопровождающего Бельфегора. Чуть ли не козыряющий Эрих, стоящий в шаге от робко улыбающейся Миа, был в стандартной форме МД с бронежилетом — как говорится, будто и не было ничего. — И Эрих?..

— Решил все телодвижения по городу совершать рядом с тобой, — усмехнулся Бельфегор, нимало не обескураженный неприветливым тоном и неприязненным взглядом в сторону Эриха. — А то, как ни спросишь, ты фиг знает где, так можно и без отца остаться. Ну а Эрих…

— А Эрих вообще-то назначен личным телохранителем госпожи Страховой! — закончил за него пеланн, приобнимая хорони за талию и придвигая к себе. Ни Бельфегор, ни Миа, однако, никак на это не отреагировали.

— С каких пор? — хмуро спросил Аспитис.

— Уже в больницу к вам с Рэксом мы приезжали с Эрихом, — ответил Бельфегор и оглядел зал, в который с разных концов понемногу стекались учёные, собирающиеся возле Розы. — Так что, лаборатория в самом деле переезжает?

— Именно. Ещё одна любопытная новость: сын Тэдэо, Эйден, наша подсадная утка у Марка, причём по собственному почину.

— Ну надо же! А Яра случайно к нам не переметнулась? — рассмеялся Бельфегор и, видя, что отец уже начинает по-настоящему злиться, примирительно коснулся его руки. — Это шутка такая. Но насчёт Эйдена я рад. Мне всегда было трудно поверить, что он способен так сильно расходиться с отцом во взглядах.

Аспитис молча и с ухмылкой кивнул на немедленно вспыхнувшую Миа и вернулся к Тэдэо. Ещё через несколько минут он получил свои диски обратно и, удостоверившись, что сбор людей и аппаратов идёт полным ходом, решил пока подождать снаружи.

К парковке он вышел с одним только Бохаем. У машин не было ни души — Аспитис был уверен в этом до того самого момента, пока они не приблизились вплотную к «ворону» и из-за его высокой кабины не вышли вдруг двое, один в ярком алом плаще и с синими волосами, а второй — ещё более невероятный здесь, на тайной территории личной лаборатории Аспитиса.

— И снова моё почтение, Мессия, — весело сверкнул глазами Гидеон, облокачиваясь на бок машины. — Мы здесь, чтобы предложить вам предательство. И в этот раз — ха-ха! — вы не сможете отказаться!