На какие-то долгие секунды в комнате повисла мёртвая тишина: Леда и Бельфегор поочерёдно переводили взгляд с Вэлианта друг на друга и обратно, одинаково задаваясь про себя вопросами, не сон ли это, Адамас же так и замер в той позе, в которой встретил известие о появлении пропавшего друга, и больше походил на искусно сделанную восковую статую, нежели человека. Не дождавшись в нужное время оваций или хотя бы допроса, Вэлиант решил разрядить обстановку сам. Подойдя к Бельфегору, он протянул ему руку.

— Не имею чести быть знакомым, — улыбнулся хиддр, и очнувшийся хорон, как загипнотизированный, ответил ему на рукопожатие. — Вэлиант Талайсибара, студент III курса Академии ГШР.

— Очень приятно, — Бельфегор окончательно пришёл в себя и не удержался от усмешки. — Бельфегор Пикеров.

Вэлиант, явно не ожидавший здесь, в доме Страховых, таких гостей, отшатнулся от него — и попал точно в руки вскочившего с кровати Адамаса.

— А ну рассказывай! — потребовал он, начиная трясти хиддра. — Хватит вести себя так, как будто ты зашёл поговорить о погоде!

— Погода солнечная, — расплылся в улыбке Вэлиант, быстро приходя в себя. — Ты присаживайся. И вы, Леда, тоже, а то вы что-то бледнее обычного. Скажу пару слов.

Адамаса он усадил на кровать почти насильно, поудобнее устроившийся у себя Бельфегор пронаблюдал, как продолжавшая молчать Леда прошла к сыну и опустилась на простынь рядом, и подбодрил чуть не приплясывающего Вэлианта:

— Мы слушаем.

— Да, конечно, — хиддр заложил руки за спину и, с размётываемыми в разные стороны полами халата, заходил туда-сюда по комнате. — Я давно лелеял эту идею, ведь до сих пор не существовало протезов или имплантов, которые бы не просто играли декоративную функцию, но при полном отсутствии глазных яблок позволяли видеть мир. Всё имеющееся на данный момент работает лишь в случае наличия сетчатки и, конечно, сохранившегося тройничного нерва. Главная проблема состоит в преобразовании получаемых из внешнего мира сигналов — нельзя просто вставить в глазницы камеры и установить цифровой обмен между ними и мозгом через нерв: разные среды, сами понимаете. Вот этот самый преобразователь я и изобретал с тех пор, как заинтересовался данной темой. Особой мотивации не было, но, как только я услышал о случившемся с Адамасом, я всё бросил и начал доводить до ума свои наработки…

— И за какой-то месяц ты создал то, до чего не могли додуматься двести-триста лет? — скептически поднял брови Бельфегор. Вэлиант резко остановился, вскидывая вверх указательный палец и весь зажигаясь, подобно фонарю.

— Именно! Ну так я трудился не один! Подключил всех кого мог, в том числе и друзей семьи из МД, а вы в курсе, какие там гении…

— Роза и Борис?.. — слабым голосом спросила Леда.

— И не только их. Алан и Салли тоже помогли. Со стороны инженерии мы работали с Борисом и Киллианом — это бывший член группы под курированием моего отца, тоже руки откуда надо растут. Ну а с нейробиологией разбирались Роза с Аланом и Салли. Оказывается, если месяц не спать, можно достичь очень многого!

— То есть там камеры плюс преобразователь? — напряжённо спросил Адамас, вцепившийся пальцами в край кровати и весь обратившийся в слух.

— Именно, мой друг! А если точнее, несколько преобразователей, — Вэлиант мимолётно огляделся, явно надеясь что-то найти, но, похоже, отказался от этой идеи. — Подробнее я смогу объяснить в лаборатории, получишь возможность их потрогать, чтобы пока иметь представление, как это выглядит. Станешь у нас на какую-то часть киборгом…

— Я услышала достаточно, — Леда поднялась. — Последний вопрос, Вэлиант, и пойдём. Какие шансы, что всё это приживётся и будет нормально работать? И есть ли риск для здоровья во время операции и после неё?

— Мы будем проводить её первый раз в жизни, — развёл руками хиддр. — Лучше, конечно, спросить об этом у Алана с Салли, они главные хирурги. Я точно знаю, некоторые эксперименты на животных по этому поводу ставились, но, конечно, для полной уверенности нам нужен не месяц, а года полтора, сейчас, с войной, непозволительная роскошь. Тем не менее никто из нас не предложил бы, если бы очень сомневался в успехе. Решайте сами. Вы знаете, кто не рискует…

— Да, — хорони отмахнулась и посмотрела на Бельфегора. — Ты пойдёшь с нами, Бельфегор?

— В лаборатории ГШР? — сделал большие глаза тот. — А меня пустят?

— Ну Берссов же пустили, — подбодрил его Вэлиант. — Собирайтесь, буду ждать в прихожей, все пройдут, куда надо, обещаю!

Он исчез из комнаты в мгновение ока, и Леда шумно выдохнула.

— Что ж, раз там участвовала Роза, шансы неплохие, — сказала она сыну. — Ты сам-то как, готов попробовать?

— То есть в талант Вэлианта ты не веришь? — углом губ улыбнулся тот.

— Создать машинку — это одно, а вот вживить её в человека — совсем другое…

— Ну да, пока я имел счастье столкнуться лишь с супервирусом, делающим своего хозяина чуть ли не бессмертным, мало, согласен. — Бельфегор так и не понял по его тону, сарказм это или нет. — Тогда мы одеваемся, мама.

— Пойду разбужу Миа, — кивнула Леда. Как только дверь за ней закрылась, Адамас повернул голову к Бельфегору.

— Как считаешь, сработает?..

Уловив в его голосе страх, Бельфегор решил пока скрыть свой скептицизм.

— Там же почти цвет учёной нации собрался. Должно. Да и попытка не пытка.

— Конечно. Если случайно овощем не сделают… Ладно, где я оставил джинсы?..

Хмыкнув, Бельфегор наконец встал с кровати и начал помогать другу одеваться.

С момента сногсшибательной новости от Вэлианта его и самого слегка потряхивало, но за отсутствием иных взрослых мужчин роль старшего в их маленькой компании выпала Бельфегору, и он просто не мог позволить себе высказывать терзающие душу сомнения. Может, Рэкс потому и пустил его в свой дом — чтобы он был необходимой поддержкой Леде, оставшейся одной с детьми и той катастрофой, что случилась с Адамасом? На тему всех возможных рисков Бельфегор собирался потрясти при встрече Алана — уж этот глядящий на всех свысока холодный сильвис ему врать точно не станет. И кстати, браться за обречённую на неудачу хотя бы в пятьдесят процентов вероятности операцию тоже, так что надежда оставалась.

Вэлиант приехал к ним на машине, поэтому они четверо, включая растрёпанную невыспавшуюся Миа, не проронившую с момента побудки ни слова, тоже загрузились в автомобиль — семейный паркетник «Пеликан», принадлежащий Леде — и вслед за легковушкой хиддра двинулись по улицам.

Всю дорогу до нужного входа в галереи Адамас и Бельфегор на заднем сиденье тихо переговаривались, обсуждая импланты, Леда и Миа же, наоборот, хранили молчание. Удивительно, но последняя даже ни разу не высказалась по поводу проведения сына Мессии-Дьявола в Генштаб: не хватило злости с утра или, после разговора с братом накануне, наконец смирилась? Бельфегор нет-нет да поглядывал на белое неподвижное лицо девушки, которую даже после вчерашней подставы продолжал любить (если, конечно, его чувства можно было назвать любовью), и гадал, о чём она думает сейчас.

Им пришлось добраться почти до центра города — к счастью, в этот ранний час машин на дорогах было немного. Вэлиант впереди наконец дал условный сигнал о близком спуске под землю, и оба их автомобиля свернули на пустую тупиковую улочку — глухая стена какого-то промышленного здания в её конце раздвинулась им навстречу, по опознании машин пропуская их в круто уходящий под землю туннель. Забавно: совсем близко здесь располагался и вход в МД, которым Бельфегор частенько пользовался, — если когда-нибудь две организации всё-таки объединятся, не окажется ли, что всё это время они могли запросто перестукиваться через стеночку? Или ходили по головам друг у друга? Надо будет найти планы галерей…

После парковки Вэлиант повёл всю компанию в лаборатории. Бельфегор, помогавший Адамасу идти, не мог отказать себе в удовольствии поподробнее познакомиться с галереями противостоящей организации — к слову, куда более светлыми и приветливыми на вид, чем его собственной. Аспитис и сам не очень любил чёрно-красную гамму, в которой были выдержаны их коридоры, потому и переоборудовал свой кабинет и перекрасил в сине-серебряный, но всю обитель МД переделать без очередной революции, конечно, было нельзя. Жаль: у Бельфегора и самого имелся уже внушительный список людей, которых пора было отправить в отставку (а то и сразу на казнь), и нововведений, долженствующих улучшить их общую жизнь. Первым и в том и другом списке стояло имя Марка. Если операция пройдёт успешно, Бельфегор обязательно вернётся на службу и добавит пару литров дёгтя в заваренную этим прощелыгой амброзию.

Наконец, после парочки лифтов и некоторого количества одинаковых коридоров, в которых все попадающиеся люди приветливо кивали Вэлианту, хиддр остановился перед серебристой дверью с длинным номером и провозгласил:

— Добро пожаловать в мой кабинет! Его мне щедро преподнёс Киллиан, хотя я ни за что не поверю, что ему было здесь так уж одиноко.

Он провёл правой рукой над считывателем чипа, и дверь отодвинулась в сторону, открывая вид на небольшую комнатку со множеством разобранного на части оборудования, двумя столами, стульями и ещё одной, открытой, в самом конце дверью в светлое помещение средних размеров с широкими проекционными экранами — возле одного из них стояли и обсуждали отображаемые непонятные детали двое сильвисов в рабочих халатах. Навстречу же гостям из-за ближайшего стола поднялся внушительного вида хиддр лет тридцати пяти, больше похожий на спецназовца, чем инженера: с широкой грудью, туго обтянутой белоснежной рубашкой, идеальной осанкой, могучими плечами — и копной распущенных рыже-чёрных волос, будто из рекламы шампуня, немедленно напомнившими Бельфегору об Эрихе. Вэлиант рядом с ним выглядел субтильным подростком, что уж говорить о хороне, резко засомневавшемся в собственном статусе не просто сына Мессии-Дьявола, но и одного из ведущих офицеров войны.

— Рад видеть! — зычно провозгласил хиддр, сверкая яркими жёлтыми глазами. — Разрешите представиться: Киллиан Экхобара, агент IV уровня!

Он поклонился сразу всем присутствующим и первым делом поцеловал руки немедленно заулыбавшимся Леде и Миа. Когда Киллиан переключился на обмен рукопожатиями с Адамасом и Бельфегором, Вэлиант как раз успел всех представить, и хиддр, крепко сжимая ладонь черноволосому хорону, не преминул отметить:

— Удивительное у вас сочетание, сэр Пикеров. Меньше всего ожидал увидеть возле Страховых кого-то из вашей семьи. Может, ещё есть надежда, а?

— Она всегда есть, пока мы живы, — улыбнулся Бельфегор и помахал входящим в их комнатку сильвисам. — Алан, Салли, как жизнь?

— Вот это встреча, — оценил холодно-голубо-глазый Алан. — Как тебя пустили? Нам не ждать наряда?

— Раз уж здешние безопасники посчитали, что вам можно тут находиться, рядом с ценными научными разработками… и сотрудниками, — Бельфегор кивнул в сторону Вэлианта, — что уж про меня говорить.

— Не просто «здешние безопасники», — вставила Салли, которую хорон видел последний раз два года назад — с тех пор она выпрямила вьющиеся белоснежные волосы, окрасила кончики прядей в ярко-зелёный и вообще стала выглядеть намного увереннее в себе (одни так же крашенные в зелёный губы чего стоили). — За всем лично наблюдает мой отец, Кит Гасспаров. О, Миа, привет, триста лет не виделись!

Миа уже успела повиснуть у неё на шее — бледная, блёклая и замученная по сравнению с этой девушкой, которая вроде как должна была после напряжённой работы едва держаться на ногах.

— Да уж, совсем меня забросила! — капризно проговорила хорони. — Один раз только твоя сестрица заявлялась, правда, радости от неё никакой.

— Рекорд по мужикам ещё не поставила моя сестрица, нет? Слава ангелам, родители наконец завели себе сына, хоть какая-то надежда, что роду Гасспаровых будет чем гордиться, — Салли фыркнула, тряхнула волосами и стрельнула взглядом в сторону Бельфегора. — А ты жениха себе нашла?

— Юмористка, — вспыхнула как хворост Миа, отстраняясь от неё. — Раз все познакомились, может, расскажете уже нам подробности? И где вы будете проводить операцию, не прямо тут же, правда?

— А что, отличный свободный стол, — рассмеялся Киллиан и простёр руку в сторону смежной комнаты. — Проходите туда. Сейчас быстренько разъясним принцип работы и, если все согласны, уведём Адамаса в медчасть.

Стоило войти, как оказалось, что комната намного больше, чем выглядела из кабинета. Бельфегору сразу бросилось в глаза схематическое изображение того самого бионического импланта на одном из проекционных экранов, который должны были установить Адамасу: судя по форме, он полностью закрывал собой глазницу и даже учитывал наличие надбровных дуг, на которых у хорона благодаря счастливой случайности сохранилась почти вся кожа и сами брови. Вэлиант усадил Бельфегора рядом с Адамасом и указал на изображение протеза:

— Пока рассказываю всем по картинке, потом, уже в операционной, дам их на ознакомление пациенту. Пространство глазницы будет забрано в металлопластик, в гнездо установлен подвижный шар с видеокамерой. Также предусмотрено некое подобие век, для постоянной очистки зрачка камеры от пыли и любых других загрязнений. В идеале за движение шара в обоих глазах, равно как и за работу «век», будет отвечать нерв, ответственный за родные глаза. Наша главная задача — убедить мозг, что импланты — часть организма, как вы понимаете, это здесь самое сложное. Но, если получится, разница между живыми глазными яблоками и этими будет лишь в качестве изображения. Плюс ночное зрение и многократное увеличение — пока мы планируем запускать его с помощью прикосновения к отдельным пластинам над ухом — если говорить о правой стороне, там, где сейчас ИД-чип. В них же располагается беспроводной аккумулятор, ориентировочное время работы без подзарядки — около года.

— Выглядеть будет жутко, — восхищённо выдохнул Адамас, явно не обделённый воображением, и Вэлиант хмыкнул.

— На этот случай у нас есть одно временное решение, а вообще шокировать народ довольно весело, вы не находите? Сына Рэкса Страхова не узнает только слепой… Так, что я ещё не сказал? Ну, собственно, преобразователи вживляются прямо в мозг и подключаются через нерв к камере. Устройство камер полностью герметично, можно погружать в воду, температуру переносят ту же, что и человеческий организм. Бинокулярное зрение — само собой. Видео, к сожалению, не записывает…

— Обойдёмся, — Леда перевела взгляд на сосредоточенно рассматривающую изображение Салли. — Так какие риски, хирурги расскажут?

— Может не прижиться. Мы будем вести первую неделю круглосуточное наблюдение, — отозвалась та и, отойдя к имевшемуся в комнате компьютеру, вывела на один из экранов увеличенное трёхмерное изображение мозга. — К тому же преобразователь, сами понимаете, не проходил почти никаких испытаний, так, на крысах кое-что проверили — но чересчур уж специфический эксперимент. Адамас будет нашим главным подопытным кроликом… Боишься, Адамас?

— А то, — несколько нервно усмехнулся хорон. — Сделаете мне случайно лоботомию, а всем скажете, что так и было…

— И разницы никто не заметит! — поддержал Алан, и Бельфегор, ожидавший от Адамаса взрывной реакции на такую шутку, удивился тому, что Алану вдруг всё спустили. — Не переживайте, мы нашли уже для ассистирования хирурга тут, в ГШР. Киллиан оказал нам любезность, покопался и в данных, и в людях…

— Если ты сомневаешься, — Вэлиант подступил к Адамасу и положил руку ему на плечо, — ты можешь дать нам ещё хотя бы месяц. Вдруг найдём что исправить, и рисков будет меньше. Куда, в конце концов, торопиться?

— Нет, — твёрдо сказал Адамас. — Я же спать не смогу. Лучше пусть сейчас окажется, что ничего не получится, чем я прожду ещё месяц. После того, что было с Брутусом, я уже ничего не боюсь, правда.

— Ну как скажешь, — решил Алан. — Тогда мы отправляемся. Остальным рекомендую остаться пока здесь, мы сообщим, как можно будет подойти, кто-нибудь да проводит.

— Удачи, — одними губами шепнула Леда, порывисто обняла сына и подтолкнула его к Алану. Бельфегор пронаблюдал, как все пятеро — сильвисы, хиддры и Адамас, ими ведомый — скрываются за дверью, и перевёл взгляд на Леду.

— Всё будет хорошо, — улыбнулся он, и хорони кивнула.

— Мне не привыкать. Я и так вечно в ожидании, что кто-то откуда-то не вернётся. Тебе, наверное, это знакомо.

— Пожалуй, — признал Бельфегор, вспоминая, как сильно зашлось его сердце, когда сообщили, что его отец вместе с Цезарем взяты в плен генштабовцами. Где-то в глубине души он верил тогда, что Рэкс не допустит, чтобы с Аспитисом случилось что-то плохое, но, в конце концов, он не президент…

— Пойду разбужу Лемма, — Миа встала и потянулась. — Сегодня я вряд ли попаду на тренировку. Слягу где-нибудь по дороге, какая ему от этого польза?

Не рассчитывая ни на какой ответ, она исчезла за дверью в коридор, и Бельфегор откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Оставалось только ждать.

С обдумывания предстоящей Адамасу операции он незаметно для самого себя переключился на Миа, решив наконец определиться, как эффективно забыть её, раз уж ему всё равно ничего не светит, но, в какой-то момент потерявшись в собственных мыслях, неожиданно утративших даже подобие логики, непостижимым образом вдруг обнаружил её в своих объятиях — соблазнительную, стреляющую ему глазками, с уже сползающей бретелькой с плеча — и с зыбким, как будто слепленным из пластилина лицом. Кукла с пустым взглядом, готовая отдаться ему прямо сейчас, — а Бельфегору всего-то хотелось для начала хотя бы одну искреннюю тёплую улыбку. Он решительно столкнул с собственных колен этот морок, однако чувство приближающейся катастрофы, острое, как и всегда в снах, подступило внезапно к самому горлу — и Бельфегор проснулся.

— …Да нет, ничего такого, о чём стоило бы беспокоиться, — услышал он совсем рядом незнакомый мужской голос. — Ты же знаешь его, скорее враги будут бегать, теряя штаны, чем с ним что-то случится.

— Или кто-то просто очень искусно врёт, — мрачно отозвалась Леда. — На пару с лучшим другом, да, Кит?

— Я всегда был с тобой предельно честным! А если это касалось работы…

— …то в тобой самим определённых пределах, я знаю.

— Ну хватит, Леда. За годы охоты все мы находились в куда большей опасности, чем Рэкс сейчас на войне. Там же почти курорт! А длится она так долго лишь из-за того, что выгрызать кусочки территории приходится не кровопролитными боями, а диверсиями. Если бы Пикор был на нашей стороне, Азата бы вздёрнули уже давно…

Леда пренебрежительно фыркнула, и Бельфегору показалось, что они оба с Китом уже не в первый раз проводят этот разговор и каждый заранее знает реакцию собеседника. Леде просто нужно было хоть иногда выговариваться — и Кит, похоже, был не против предоставить эту возможность когда угодно.

Однако подслушивать чужой разговор и дальше было уже невежливо, и Бельфегор открыл глаза, обнаруживая, что за время сна успел далеко откинуть голову на спинку стула. Вернув её в исходное положение, он увидел почти прямо перед собой вольготно расположившегося на одном из стульев зеленоглазого рыжеволосого сильвиса возраста Рэкса, в форме особого кроя, никогда прежде не встречавшегося Бельфегору на иных агентах Генштаба, и, ко всему прочему, серебристо-голубого цвета. Поставив локти на колени, а ладонями поддерживая голову, Кит чуть сощурившись рассматривал хорона.

— Рад познакомиться с тобой вживую, Бельфегор. Позволь представиться: начальник службы собственной безопасности ГШР Кит Гасспаров, — поприветствовал его сильвис, протягивая для рукопожатия играющую сухую ладонь. — Тебя было особенно тяжело спрятать от системы. Но когда я не отвечал на вызов!

— Вы же вроде главный безопасник, — не понял Бельфегор. — Что-то в системе вам не подчиняется?

Кит состроил язвительную гримасу, возводя глаза к потолку.

— Разный уровень доступа. После того незабываемого приключения с участием твоего отца и Адамаса наш светлейший президент распорядился создать оповещение для всех его личных врагов — и попутно оказалось, что у него есть несколько очень неплохих программистов, так что моя помощь ему не понадобилась. Так с тех пор они и окопались — ничего удивительного, рядом с Рэксом кто угодно параноиком станет. Я же вставляю им максимально длинные и сучковатые палки в колёса. В общем, не только у вас в организации раздрай.

— А вы откуда об этом знаете? — поднял брови Бельфегор и заслужил в ответ снисходительный взгляд.

— Связи между нашими организациями куда крепче, чем предполагает твой отец… Что ж, вот и время подошло! — Кит встал и подал руку Леде. — Адамас должен прийти в себя с минуты на минуту. Идёмте, я провожу.

— Это что, я всю операцию проспал?! — ужаснулся Бельфегор и глянул на часы — те нахально показывали, что с момента их появления в этой комнате прошло чуть больше трёх часов. Хорон повернулся к улыбающейся Леде: — Что ж вы меня не разбудили?

— Да мы все тут спали, пока Кит не пришёл. Вэлиант выбрал отличное время, чтобы совершать что-то связанное с огромным количеством переживаний… Миа вон до сих пор дрыхнет, — хорони кивнула на стол у соседней стены, на который задрала ноги расположившаяся в кресле сопящая Миа. — Разбуди-ка её, и пошли.

Бельфегор с готовностью встал и, шагнув к креслу, подвинул ту руку девушки, которая в немыслимой позе держала её голову. Миа, успевшая проснуться до того момента, как голова полностью перевесила тело, схватилась за подлокотники, закачалась на кресле и, перепуганная, вскинула глаза на Бельфегора.

— Подъём, принцесса, — хорон указал ей на уже выходящих из комнаты взрослых. — А то самое интересное проспишь.

— А ты самого интересного лишишься, если будешь так со мной обращаться! — тут же рассердилась Миа. — Ещё бы кувшин воды на меня вылил, умник!

— Не нашлось, — сокрушённо вздохнул Бельфегор. Вскочившая с кресла Миа пронзила его испепеляющим взглядом и поторопилась за матерью.

Путь до больничного отделения занял почти десять минут, и, несмотря на спокойное поведение Кита, к концу его Бельфегор был весь на нервах. Леда тоже заметно побледнела — шедшая рядом с ней Миа то и дело касалась её руки и говорила что-то успокоительное и почти неразличимое. Наконец вслед за Китом они трое прошли в светлую просторную палату, посреди которой на кровати неподвижно лежал Адамас, а вокруг собрались остальные плюс незнакомый врач — пожилая кункана со строгим морщинистым лицом, что-то размеренно и настойчиво втолковывающая кивающей ей Салли.

— Вот и вы, — обрадовался Вэлиант и указал на Адамаса. — Несколько минут — и должен прийти в себя. Пока мы можем сделать только предварительные выводы, но операция прошла удачно. Посмотрим, как будет работать.

Бельфегор вместе с Миа и Ледой подошли к спящему хорону поближе и замерли, разглядывая его. Там, где до Брутуса у Адамаса располагались глаза, а позже — лишь наращённая кожа, которую из-под повязки он показывал всего-то один раз, теперь были чёрные матовые импланты — как будто солнечные очки с толстой оправой, но без дужек и перемычки и с очень объёмными непрозрачными стёклами. Если присмотреться, можно было заметить место, где смыкались новые «веки», и Бельфегор осознал, что с нетерпением ждёт того момента, когда Адамас проснётся и установленные ему камеры откроются во всей красе.

— Первое испытание было проведено ещё во время операции, — подала голос Салли, успевшая уже выпроводить кункану-врача. — Да, веки воспринимаются и нервом, и мозгом, по крайней мере на уровне безусловных рефлексов. Осталось выяснить, подчинятся ли они воле… как и сами камеры.

Равномерно пищащий измеритель ритма сердца, подключённый к Адамасу, сменил частоту и тональность, и хорон заворочался. Все учёные немедленно столпились в полушаге от его кровати, отодвигая к самым ногам не участвовавших в операции — но даже оттуда Бельфегор увидел, как веки на новых глазах его друга синхронно расходятся вверх и вниз, уходя за рамку импланта — как в фильмах про андроидов, — и на почти такой же чёрной выпуклой поверхности оказываются линзы видеокамер, по размерам совпадающие с радужкой обычного глаза.

— Смотрится и правда впечатляюще! — первой нарушила тишину восхищённым возгласом Миа, и Адамас часто заморгал.

— Какое странное ощущение, — чуть растягивая слова, признался он. — Чувствовать век я не чувствую, а управлять ими выходит… так и должно быть? И голова — так и должна болеть? То есть раскалываться?

— Скорее всего, это от анестезии, — разъяснил Алан, весь светящийся торжеством — Бельфегор чуть ли не в первый раз в жизни увидел на его лице хоть какие-то эмоции. — Едва подобрали нормальную. Кто ж знал, что у Страховых такие специфические отношения с обезболивающими…

— Чуть прямо так резать не начали! — хрустально рассмеялась Салли, а Вэлиант взволнованно спросил:

— Так ты видишь что-нибудь, Адамас?..

— Всё вижу, — улыбнулся тот. — Фокусировки ноль. Изображение прыгает. Но, бывало, при мигрени и с обычным зрением такое случалось.

— Вот поэтому ты тут минимум на неделю. А цвет, качество?

— Не могу пожаловаться, — губы Адамаса сами собой расплывались в широкой улыбке.

— Отлично на первый раз, — Вэлиант, решительно отодвинув от изголовья кровати Алана, повернул голову хорона набок, чтобы продемонстрировать собравшимся чёрную пластину над ухом на выбритой коже. — Это хранилище аккумулятора правой камеры, вот, слева, то же самое. Зум настроен на твои отпечатки пальцев, но пока оставим его, остальное ещё отрегулировать надо. Чип, конечно, мы убрали, они вместе там не уживаются. Можем вживить основной в левую руку, если надо.

— Одним обойдусь… Брови, кстати, больше почти не двигаются.

— Внизу, у глаз, больше нет растяжных мышц. Учись выражать эмоции по-другому.

— Как нефиг делать! — пообещал Адамас. — А… зеркало можно? И почему все молчат? Мама, сестра, Бельфегор? Что скажете?

Леда, наконец не выдержав, бросилась обнимать его. Алан с Салли отступили к монитору, отображающему активность мозга, Киллиан, шепнув что-то на ухо Киту, исчез вместе с ним из палаты, Вэлиант, сложивший на груди руки, весело улыбался — и оторопел, когда Миа повисла у него на шее.

— Мы — вечные твои должники, Вэл! — всхлипнула хорони. — Прости, что не очень хорошо о тебе думала… Теперь я даже готова признать, что ты и правда талантливый и непонятый, а не ленивый и самовлюблённый…

— Ну спасибо, — рассмеялся хиддр. — Первое доброе слово лет за пять, и то ты подпортила эффект!

Бельфегор, аккуратно обойдя их, сел на кровать с другой стороны от Адамаса — мать его уже отпустила и лишь молча смотрела на лицо сына неподвижными глазами.

— Поздравляю, — улыбнулся Бельфегор другу. — Будь я тобой, воспринял бы это как награду за главное прозрение в своей жизни… произошедшее куда раньше, чем установка этих имплантов.

— Как ты угадал? — усмехнулся Адамас, поворачивая в его сторону не только голову, но и чуть отблёскивающие глазки видеокамер. — Именно так я и думаю… Вэлиант, так найдёшь мне зеркало, я же сейчас умру от нетерпения, и вся ваша работа насмарку!

— Прости, твоя сестра меня отвлекла, — Вэлиант, уже освободившийся от объятий Миа, устроившейся рядом с мамой, покаянно улыбнулся. — Да и после такого недосыпа я вне работы почти не соображаю. Сейчас схожу к медсёстрам.

Как только дверь за ним закрылась, Адамас кивнул в сторону уже горячо спорящих Алана и Салли.

— По общим данным, эту неделю я безвылазно здесь, потом полдня меня будет дома исследовать Вэлиант — сказал, хочет совместить приятное с полезным и написать по мне свой дипломный проект… В общем, тебе больше нет нужды тратить на меня весь свой день, Бэл. Но я был бы очень признателен, если бы ты хоть иногда заходил.

— Ты правда считаешь, что я так скоро от вас съеду и оставлю тебя Вэлианту? — хмыкнул Бельфегор. — Нет, если откровенно прогоните, то, конечно…

— Ты ведь уже не вернёшься на войну? — взволнованно спросила Леда, и хорон пожал плечами.

— А чёрт его знает, я всё ещё не в курсе, зачем и почему меня с неё выслали, так что в любой момент отцу может взбрести в голову и моё возвращение. Но вот почаще появляться на службе я был бы не прочь. Там давно пора кое-кому подпалить хвост.

— Жить можешь всё так же у нас, — улыбнулась хорони, а Миа, громко и демонстративно вздохнув, отвернулась. — Хотя бы пока не кончится война и твои все не вернутся либо тебя не… не позовут.

— Спасибо, я с удовольствием. К тому же кто-то должен подготовить Адамаса к вступительным экзаменам в Академию. Адамас, как тебе перспектива наверстать упущенное за восемь лет в течение полугода?

— А то у меня есть выбор, учитель, — рассмеялся хорон.

— Значит, полдня будешь с Вэлиантом, полдня со мной. Как взвоешь, устроим тебе выходные, часа на два, — хлопнул его по плечу веселящийся Бельфегор, и тут дверь в палату отворилась, являя вернувшихся Кита и Киллиана с фужерами и двумя бутылками шампанского.

— Прости, тебе не наливаем, — сразу извинился Кит, проходя первым и призывно звеня хрусталём. — Наркоз, сам понимаешь. Господа, дамы, подходим праздновать!

* * *

С новыми глазами Адамас ужился быстро, хотя первую неделю голова нет-нет да вспыхивала болью без явных причин — наблюдавшие его в это время Алан с Салли признали, что дело явно в установленных на коре чипах-преобразователях, и ещё дважды устраивали ему вскрытие, чтобы добиться верного их сообщения с мозгом. Тогда же была настроена и фокусировка, без которой оказалось невероятно сложно правильно обрабатывать увиденное даже на сознательном уровне. Удивительно, но самым тяжёлым стало привыкнуть именно к новому, более чем стопроцентному зрению: Адамасу постоянно казалось, что окружающая его реальность не более чем фильм или яркий осознанный сон, но упорства ему в борьбе с самим собой было не занимать. Домой он вернулся уже без явных проблем в обращении с имплантами и сразу был взят в оборот изнывающим по экспериментам Вэлиантом.

Дни для них троих стали пролетать на крейсерской скорости. После участия в тестах и опросах неистощимого на фантазию друга-хиддра, плотно окопавшегося со всеми приборами в специально выделенной ему Ледой комнате, Адамас, едва успевая вдохнуть воздуха, отходил к возвращающемуся после обеда Бельфегору — и тот гонял его по всему, чему только мог. В нём опять возрождался талантливый руководитель и строгий педагог, так что от обоих друзей долгое время не было совершенно никакого спасения. Впрочем, Адамас и не возражал: он слишком много упустил за время своего отрицания собственной судьбы и жаждал как можно скорее восстановить утерянное.

Война, конечно, продолжала его интересовать, и вечерами, когда выдохшийся Вэлиант заваливался спать (занятия в Академии у него после Нового года кончились, и он работал лишь над дипломом), Адамас неизменно спрашивал Бельфегора о новостях с фронта. Ничего утешительного тот рассказать не мог: из месяца в месяц Азата пытались теснить всё ближе к центру Севера, отрезать от снабжения с Пикора на Северо-Западном побережье, так как перехватывать корабли в океане было себе дороже ввиду специфических отношений с Пикором, совершить хоть какой-то перелом, но всё было тщетно. Север окончательно перешёл на полное самообеспечение, оставив в городах приличное количество мирных жителей и слишком хорошо настроив ПРО, чтобы можно было без особых потерь уничтожить хотя бы основные центры на враждебной территории. Тем не менее лидеры готовили большой поход со всех сторон начиная с центра границы — для его осуществления всего-то требовалась слаженная работа всех ключевых приграничных ставок. И хотя Брутуса больше никто не видел и иных диверсантов Азат вроде не подсылал, именно единения всё так же недоставало в этих самых ставках, поровну управляемых ГШР и МД. Ждали выпуска связующего отряда с базы в Шалкаре — и Адамас всё чаще поглядывал на календарь, на котором никак не желал наступать июнь.

В самом МД, по рассказам Бельфегора, тоже было не всё ладно, и он из кожи вон лез, чтобы указать некоторым особо зарвавшимся агентам их место. Вместе с Адамасом они решили допустить тот факт, что одной из главных причин возвращения Бельфегора в Канари было именно желание Аспитиса иметь в столичной ставке доверенного и достаточно авторитетного человека для наведения там порядка, хотя Мессия и не признавал, что Марк способен так откровенно подсиживать его. Бельфегор регулярно отправлял ему и Цезарю донесения об атмосфере в ставке и растущем неприятии чересчур затянувшейся войны, но в ответ получал лишь сухие отписки в духе «Продолжай наблюдение». Доверять в ставке было почти что некому: вся гвардия, за исключением совсем молодых кадров, также пребывала на войне, и Бельфегор, не в силах достать веские доказательства измены главного секретаря Мессии, лишь бессильно скрежетал зубами и тоже не мог дождаться июня и того, что должны были привнести в ключевые штабы воспитанники Дилайлы и Табиты, уже получившие официальное наименование отряда — Посланники доброй воли.

Наконец, когда Вэлиант закончил основные эксперименты и с головой ушёл в суммирование данных на бумаге, Бельфегор почти примирился с собственным бессилием, а Адамас с удивлением осознал, что с его помощью и вправду стал походить на будущего студента, пришёл июнь. Со второй его половины начинались вступительные в Академию, и, готовясь к ним, Адамас каждый день спрашивал приезжавшего со службы Бельфегора, как обстоят дела в связи со вступлением в должность Посланников. Поразительно, но известия были лишь хорошие, а ведь они оба были уверены, что кто-нибудь да попытается помешать их успешному внедрению. Наблюдатели сообщали, что ключевые ставки постепенно самоорганизовываются, всё шло к тому, что совсем скоро Рэксом и Аспитисом будет предпринят тот самый большой поход, в результате которого Азат будет если не побеждён, то хотя бы обескровлен, и у Адамаса немного отлегло от сердца.

Экзамены в Академию дались ему неожиданно легко, и, сдав последний на один из высших баллов (а мог бы быть и лучшим, как отец в своё время, если бы не профилонил столько лет), Адамас не сомневался, что будет зачислен. Сразу после экзамена — ещё было два часа до обеда — он уехал отмечать к Эдмону, чтобы не маячить перед глазами у остервенело подсчитывающего последние цифры в дипломе Вэлианта. Но не успели они выпить по первому бокалу слабоалкогольного шампанского, как на пороге комнаты появился сумрачный Бельфегор, судя по форме, сразу со службы.

— Ты пришёл поругаться, почему мы не пригласили тебя на этот маленький сабантуй, или что-то случилось? — осторожно спросил Адамас.

— Мне теперь не до сабантуев, ни больших, ни маленьких, — отозвался хорон, проходя в комнату и садясь в кресло. — Два дурдома за три дня. И в связи с этим новость: через несколько часов я отправляюсь на Север.

— Ого, — присвистнул Эдмон, отставляя бокал. — Что там такого произошло?

— Много интересного. Во-первых, позавчера взлетела на воздух одна из ключевых объединённых ставок, выживших нет. Среди погибших — два Посланника и хорошо знакомый тебе, Адамас, Эрих Мариавель, — после этих слов Адамас тоже убрал с глаз долой шампанское. — Во-вторых, сегодня было совершено нападение на другую ставку — и всего-то одним, так и не пойманным диверсантом. Убиты начальник ставки со стороны МД и отвечающий за него же Посланник. А также, — Бельфегор пристально посмотрел на внимательно слушавшего его друга, — тяжело ранен Посланник от ГШР, Беккер Златовский. Поскольку в организации диверсии подозревается командующий ставки от ГШР, а Посланник не имеет возможности высказаться в его защиту, среди солдат Мессии вот-вот вспыхнет бунт. Это — одна из важнейших наших ставок, горная, южная оконечность Гадюки, неприступный — раньше — форпост, удерживающий именно там особо зубастые войска «Аркана» от полного захвата побережья. Если там начнётся бардак, сами понимаете… Поэтому мне поручили занять место управленца от МД и установить дисциплину.

— Можешь рассказать подробнее? — поскольку Адамас толком уже не мог нахмуриться, за эти месяцы он научился выражать озабоченность голосом. Бельфегор сплёл пальцы в замок и, странно ухмыляясь, заговорил:

— Тёмная там история. Уже лет как десять эта ставка, Родана, управляется одним человеком — изначально она принадлежала только Мессии, и он отрядил туда одного из самых суровых своих агентов. Люк Кейтода, сормах, в этом году ему исполнилось бы пятьдесят шесть лет. Пограничники у него всегда по струнке ходили, возражений он не слушал, перечить не позволял, но был справедлив, так что подчинённые его хоть и боялись, но и уважали одновременно. С началом войны ставка стала объединённой, к нему прислали гэшээровца — и тут-то и начался цирк. До этого момента Люк выжил троих начальников, причём непонятно, то ли это они не смогли найти с ним общий язык, то ли он просто не способен терпеть Генштаб. С последним, Миланом Фортоем, у них отношения не сложились особо — Люк даже составил на него совсем недавно жалобу в высшие инстанции о непочтительном отношении и стремлении к перевесу на стороне Генштаба. И это, кстати, всё на фоне уже работающих с ними Посланников. Последнее донесение от Беккера было, что между Люком и его коллегой вроде как налажен диалог, хотя Милана в результате жалобы не глядя понизили на уровень и в припадке злости он много ласкового наговорил оппоненту. Собственно, некоторые его слова, а именно: «Почаще теперь оглядывайся, Кейтода!» — и расценивают теперь как доказательство его участия в диверсии. Буквально на следующий день во время проводившихся переговоров между двумя командующими и присутствовавшими при них Посланниками к ним ворвался неопознаваемый солдат и в упор из автомата расстрелял Люка, Посланницу Дайану, обоих секретарей, то ли случайно, то ли специально лишь зацепил успевшего спрятаться Беккера и исчез через окно. В общем, поеду разбираться. Фортой сейчас под стражей, Беккер в больнице, так что Родана осталась без управления.

— Можно с тобой? — без особой надежды спросил Адамас, и Бельфегор, конечно, отрицательно качнул головой.

— Ты уже навоевался, учись, студент… Кстати, по какому поводу-то сабантуй?

— Общий балл за три экзамена — 298, - ответил за кузена Эдмон. — Без сомнений, он поступил.

— Мои поздравления, — улыбнулся Бельфегор и встал. — Тогда я поехал. Спишемся ещё, Адамас.

— Удачи, Бельфегор, — искренне пожелал ему тот и, проследив, как он стремительно выходит из комнаты, перевёл неподвижный взгляд на Эдмона.

— Ты ведь собираешься ехать? — угадал тот.

— Если ты мне кое в чём поможешь, — кивнул Адамас.

— Это без вопросов. А глаза как спрячешь?

— Что мне, зря очки подарили? На улице же не шарахаются, — хорон извлёк из кармана специально созданные для него Вэлиантом и Киллианом плотно прижимающиеся к глазам совершенно непрозрачные внешне очки, держащиеся на ушах не только за счёт дужек, но и магнитных креплений к пластинам в голове, и надел их. — В них я гораздо больше похож на человека.

— А если ещё и смастерить такой приказ, чтобы не задавали лишних вопросов, вообще будет замечательно, — задумчиво кивнул Эдмон и немедленно зажёгся воодушевлением. — Что ж, включаем мозги, брат!

Необходимый приказ о назначении агента II уровня Орсона Капитанова в упомянутую Бельфегором ставку за подписью Рэкса Страхова Эдмон составил в два счёта — Адамасу только и осталось, что подивиться, как легко он перенял канцелярский стиль Рафаэля, от которого в обычное время и рассылались подобные приказы. Расписывался за отца он сам: его подпись хорон умел подделывать с девяти лет, когда начал частенько прогуливать школу и придумывал для себя объяснительные. Поскольку у состоящего на хорошем счёту у Домино Эдмона был доступ в архивы, фальшивый приказ получил настоящий номер и не должен был вызвать вопросов ни у пограничника при въезде на Север, ни у дежурного на КПП Роданы. Чтобы уж совсем было не подкопаться, в приказ Эдмон внёс и номер личного автомобиля кузена, на котором тот в ближайшее же время отправлялся в путь — ну а права на вождение Адамас получил ещё в прошлом году, как только перешёл шестнадцатилетний рубеж. Если удача не отвернётся от него, афера должна была прокатить.

Для мамы Адамас пока якобы оставался с ночёвкой у Эдмона (машина — чтобы покататься по городу), в дальнейшем — его так или иначе вычислят на Севере и, скорее всего, отправят домой под конвоем. Но к этому времени он успеет пообщаться с Беккером. Собственно, по большей части ради этого Адамас и рвался туда: ему казались странными эти последовательные нападения на Посланников, когда прежде на Севере было относительно тихо, к тому же конкретно ему Беккер мог рассказать о диверсанте что-то такое, что не поймут не проживавшие на базе, и он вдруг может оказаться полезным.

Быстро собрав всё могущее пригодиться ему в дороге, перенастроив единственный ИД-чип так, чтобы и там значилось, что он Орсон Капитанов, и выслушав все приличествующие случаю наставления Эдмона, вывалившего на него, кажется, чуть ли не весь свой педагогический потенциал, Адамас последний раз пригладил волосы, чтобы меньше в глаза посторонним бросались его пластины над ушами, закрепил очки (примерно ещё плюс пять к возрасту — а меньше двадцати ему никто и не давал) и поехал от дома Эдмона к главному шоссе, ведущему на северо-запад.

У границы он был к вечеру — единственная невоенная машина на пропускном пункте. Молодой пограничник, уважительно принявший из его рук приказ (Адамас очень старался держаться как видавший жизнь агент высокого уровня), пропадал с ним где-то минут пятнадцать, но по возвращении лишь отдал честь и пропустил на территорию Севера. С облегчением выдохнув, Адамас двинулся вперёд, к Родане, постоянно сверяясь с навигатором. Теперь, преодолев первый рубеж, он волновался только по двум поводам: отследят ли фальшивый приказ до того, как он достигнет ставки, и кто первый появится там — он или Бельфегор?

От выбранного Адамасом пограничного пункта ставка располагалась не так уж далеко — только-только успела опуститься темнота, как он остановился на нужном КПП и, так и не дождавшись появления дежурного, просигналил. Спустя полминуты из окошка высунулся хмурый солдат-сильвис в форме МД.

— Чего надо? — резко спросил он, внимательно оглядывая машину и уже покинувшего её Адамаса, за время пути успевшего переодеться в позаимствованную из шкафа Рейна обычную гэшээровскую форму. Хорон чуть приподнял подбородок и с сарказмом отозвался:

— Сам как думаешь?

— Заявлений о новых солдатах не поступало. Все вопросы завтра утром к старшему, — сильвис замолк, к чему-то прислушиваясь, и помрачнел ещё больше. — А лучше вали отсюда подобру-поздорову.

— А если я к старшему? Совсем разболтались, — подошедший к нему близко Адамас чуть ли не под нос сунул свой приказ. — Читай, что написано, солдат? Будем ждать старшего или так меня пустишь, без свидетелей?

— Нам тут уже всыпали по первое число за то, что кое-кто пробрался без свидетелей… — дежурный вчитался в строчки и сморщил нос. — Ладно, проезжай. Парковка справа. Подожди, дай номер пробью.

В отличие от первого пограничника этот возился всего пять минут. Получив обратно свой приказ, а вместе с ним и пропуск по территории и подробно расспросив неприветливого сильвиса, где что в этом военном городке, Адамас отправился ставить машину, чтобы сразу после этого поспешить к недалеко расположенной больнице.

Здесь всё стояло рядом с друг с другом — так, двигаясь в сторону небольшого трёхэтажного здания больницы, Адамас прошёл мимо главного штаба, о чём свидетельствовали стоящие навытяжку у его дверей двое солдат с автоматами. Окна в штабе, занимавшем длинную, в два этажа кирпичную постройку, из-за летней степной духоты были нараспашку, и из одного хорон услышал знакомый голос: уже прибывший Бельфегор распекал кого-то последними словами. Он даже притормозил, прислушиваясь: с трудом верилось, что всегда сдержанный при нём, холодный, цедящий слоги Бельфегор способен так на кого-то орать. Наверное, для военных и низших подчинённых у сына Аспитиса имелся свой тон (и вокабуляр, по большей части состоящий из нецензурщины), призванный вгонять их в ужас, — и он успешно пользовался этим, когда было нужно. Не повезёт, так и по другу тем же утюгом пройдётся…

Поёжившись, Адамас торопливо ступил в холл больницы, сразу отыскивая взглядом уставшую медсестру за приёмной стойкой.

— Здравствуйте, — с улыбкой поздоровался он, держась максимально непринуждённо. — Как мне найти Беккера Златовского?

— Второй этаж, двадцать пятая палата, — медсестра, явно невыспавшаяся аурисса, кивнула в сторону лестницы справа позади себя. — Лифт только грузовой. Пациент в тяжёлом состоянии, вы хотите переговорить с его врачом?

— Нет, вообще-то с ним. Приказ руководства.

— Ну попробуйте. Если что, его врач сейчас в столовой, я сообщу, что вы на визите. Имя?

Адамас назвался, расписался первой же придуманной закорючкой в регистрационной книге и, поблагодарив, пошёл к лестнице. Плана на тот случай, если Беккер окажется без сознания, у него не было, но пока ему везло и надо было этим пользоваться.

Как минимум половина палат на втором этаже оказались пустыми, с открытыми дверьми, как и расположенная у самой лестницы ординаторская. Очевидно, покойный Люк Кейтода и правда неплохо держал свою границу, раз к ним почти не поступало раненых — или хотя бы тяжелораненых, как Беккер. Найдя нужный номер, Адамас осторожно отворил дверь и сразу увидел лежащего на койке подключённого к капельнице и нескольким уже знакомым хорону по их прошлой встрече приборам рейтера — совершенно одного в четырёхместной палате.

Подойдя ближе, Адамас мягко потряс бывшего однокашника за здоровое левое плечо — через правое у него шла бинтовая повязка от туго перетянутой груди. Беккер почти тут же открыл глаза и, с полминуты недоверчиво поизучав Адамаса взглядом, закрыл их обратно.

— Вот и галлюцинации от наркоза, — удовлетворённо проговорил он, и Адамас усмехнулся.

— Если бы, Беккер.

— Да какие реальные. Раньше глюки со мной не разговаривали, — приоткрыв один глаз, рейтер насмешливо уставился им на хорона. — А летать умеешь?

— Летать нет. Могу попробовать выпустить лазерные лучи, — Адамас снял очки, демонстрируя свои импланты, и Беккер расширил уже оба глаза в ужасе. — Правда, тут всё уже зависит от твоего воображения.

— Такого мне даже в кошмарах не являлось, — рейтер осторожно коснулся его руки и тут же отдёрнул пальцы. — Так ты настоящий?! И эти штуки — тоже?

— В нашу прошлую встречу я обещал заехать через две недели… Прости, чуток подзадержался, — виновато проговорил Адамас, надевая очки обратно. — Как ты?

— Живой — и слава ангелам, — хмыкнул Беккер. — Так тебе вернули глаза?

— В каком-то смысле. Это — лучше, чем живые, только вот смотрится жутковато… Слушай, я тут совершенно незаконным путём и, как только до Бельфегора дойдёт с КПП приказ о новом солдате, он пойдёт его искать. А потом мне оторвут голову. Пока я ещё способен слушать, расскажешь, что с тобой и остальными случилось?

— Тебе с начала конфликта или с середины?

— Мне интересен сам диверсант. И твоё мнение — ты наблюдательный.

— Эх, а я-то думал, повидаться приехал… — закатил глаза Беккер и немедленно закашлялся. Придерживая его, краем слуха Адамас уловил где-то внизу грохот взрыва. Поперхнувшийся собственным кашлем рейтер замер, напрягаясь: в наступившей в их палате тишине уже отчётливо различались идущие снизу истошные крики, неясный шум и стрёкот автоматных очередей.

— Думаю, это за тобой, — отрывисто проговорил Адамас, оглядываясь. — Спрячься пока за приборы, я попробую что-нибудь сделать.

Быстро освободив рейтера от капельницы и проводов приборов мониторинга, Адамас чуть отодвинул от стены аппаратуру и кивнул на образовавшееся пространство. Как только подчинившийся Беккер оказался там, хорон вылетел из палаты, притворяя за собой дверь, и, мельком осмотревшись, в два прыжка достиг ординаторской, из которой открывался отличный вид на расположенную напротив палату рейтера. Схватив первый попавшийся под руку тяжёлый металлический предмет (явно какой-то прибор, потому как сверху была приклеена записка со словом «нерабочий»), Адамас выглянул в коридор: судя по приближающемуся шуму, захватчики шли с другой лестницы и вот-вот должны были в нём появиться.

Расчёт оказался верным: не прошло и минуты, как с лестницы в отделение влетел высокий и широкий в плечах солдат с закрытым маской лицом — было видно лишь небольшие глаза и губы, — автоматом наперевес и в уже знакомой Адамасу северной форме МД. Пальнув в воздух, он с ноги распахнул первую же палату, направляя внутрь ствол.

— Хватит всё вешать на МД! — безумно расхохотался он, начиная стрелять по полукругу. В палате закричали, но, как только очередь стихла, а явно двинувшийся рассудком солдат от МД зашагал дальше, Адамас понял, что внизу больше не слышится ни единого свидетельства присутствия напавших на больницу. Что же, он пришёл один?

Во второй раз расстреляв уже пустую палату, солдат наконец добрался до Беккера. От его удара дверь чуть не слетела с петель, однако очереди не последовало — на первый взгляд палата казалась пустой. Пользуясь замешательством врага, Адамас подскочил к нему сзади и изо всех сил обрушил на голову одолженный у врачей под десяток килограмм весящий прибор. Солдат с резким выдохом закачался, выпуская автомат, хватаясь за голову и одновременно пытаясь развернуться. Оружием хорон завладел как раз в ту секунду, когда взгляд нападавшего опять стал осмысленным — рывком довершив разворот, он с рычанием ударил Адамаса в живот, выбивая его в коридор вместе с автоматом.

Хорон долетел до самой стены, так что к дикой боли в животе прибавилась ещё и повторная потеря дыхания, чуть не стоившая ему сознания. Он сполз по стене на пол — чтобы подошедший к нему чужой солдат схватил его за ворот футболки и приблизил его голову к самому своему лицу.

— Это что, очочки? — глумливо поинтересовался он. — Больничные лампы глазки режут? Дай-ка проверим!

Он ткнул основанием ладони Адамаса в переносицу — хорон почувствовал, как у него хрустят позвонки на шее, когда голова с силой откинулась назад — а уж очки и вовсе слетели на пол несмотря на хвалёные магнитные крепления. Но продолжения не последовало; повернув обратно лицо, Адамас увидел, как ошарашенный солдат хватает ртом воздух.

— Это что ещё за чёрт?..

— Пришёл по твою душу, предатель, — улыбнулся ему Адамас, чувствуя, как кровь из носа заливает нижнюю половину его лица, и, отпущенный, рухнул на пол. Всё ещё буравящий его взглядом захватчик резко повернулся в ту сторону, откуда пришёл, — посмотрев туда же, Адамас увидел, как с лестницы в коридор ломятся военные в полной амуниции — их ведущий уже вскинул автомат.

В два быстрых шага противник Адамаса скрылся в ближайшей к ним обоим палате, и через секунду послышался звон разбиваемого стекла. Военные прогрохотали мимо Адамаса к той же комнате, потоптались там, потом, судя по звукам, выломали окно и бросились следом. Кто-то остался в палате — именно он отдал по рации отрывистые приказания прочесать всю территорию, а затем вышел к Адамасу.

Хорон, борющийся с тошнотой, как раз поднимал по счастливой случайности не раздавленные ничьими сапогами очки. Когда он вскинул на командира отряда голову, тот, уже стащивший шлем и оказавшийся почти наголо бритым терасом лет тридцати пяти, рассматривал Адамаса с усмешкой.

— Кого это нелёгкая принесла… И что вы здесь забыли, господин Страхов? — он протянул Адамасу руку, и тот, с благодарностью улыбнувшись, поднялся с её помощью.

— К другу приехал, — разъяснил он, надевая очки. С обеих лестниц уже кто-то бежал — и Адамас был готов поклясться, что один из спешащих сюда точно Бельфегор.

— К какому из? — ухмыльнулся терас. К ним справа вынырнули сразу трое врачей, и он указал им на палату Беккера и ту, единственную, что разворотил очередью нападавший. Слева в коридоре появился запыхавшийся, безумно вращающий глазами Бельфегор — при виде Адамаса он встал как вкопанный, и хорон, заискивающе улыбаясь, помахал ему рукой.

— Какого… что ты тут делаешь?! — выдохнул Бельфегор и без перехода спросил у тераса: — А ты с какого момента в ставке?

— Чуть раньше тебя приехал, помочь навести порядок, — терас перебросил автомат на одно плечо. — Не успел заявить о себе: ты так хорошо всех распекал, грех было вмешиваться. Вообще я приехал обсудить с тобой кандидатуру нового ставленника от ГШР, но, кажется, теперь у нас образовалась ещё одна проблема…

Адамас почувствовал себя неуютно — слишком уж недобро смотрели на него и Бельфегор, и этот незнакомый, но явно очень высокого чина терас. Сын Аспитиса первым взял себя в руки.

— С какой конкретно целью ты тут, Адамас?

— Просто хотел поговорить с Беккером, — пожал плечами тот.

— Тогда иди разговаривай. Заодно скажешь, чтобы тебе ссадину обработали. А потом подходи к главному штабу: будем решать, что с тобой делать.

— Какой-то ты добрый, — сощурился терас.

— Это просчёт вашей системы, что он смог миновать границу, — отрезал Бельфегор. — Я отправлю запрос, если там ещё кто не очухался. А у нас сейчас куча других дел.

— Однозначно. Не вздумай потеряться по пути, Адамас! — терас погрозил хорону пальцем и вслед за Бельфегором ушёл на левую лестницу. Порадовавшись, что пока гроза миновала, Адамас поторопился к Беккеру.

Уложивший обратно рейтера врач уже собирался уходить, но, завидев хорона с содранной на переносице под очками кожей, затормозил на пороге. Кровь из носа у Адамаса успела остановиться, но врач всё равно внимательно осмотрел его и покинул палату, лишь убедившись, что больше травм на случайном пациенте нет. Адамас присел на стул у кровати Беккера и с шумом выдохнул.

— Всё-таки ты в рубашке родился, — заметил он, и рейтер заулыбался.

— А то. Тогда тоже всех родных перестреляли, а до меня даже шальная не долетела… Что сейчас произошло, знаешь?

— Пока нет. Но, если учесть, что совсем скоро меня ожидает увлекательный разговор с Бельфегором, может, и узнаю. Если, конечно, с мешком на голове бандеролью сразу домой не отправят.

— Думаешь, могут? — усомнился Беккер. — В конце концов, ты мне жизнь спас.

— Полгода назад я тебя чуть не убил. Это просто восстановление вселенской справедливости.

— Ты ещё детский сад вспомни! Кстати, знаешь, что интересно? — рейтер задумчиво цокнул языком. — Этот мститель за МД ну очень похож на того, кто расстрелял главный штаб.

Адамас напрягся.

— Почему ты так думаешь?

— Слушай, ты же сам сказал, что я наблюдательный, не буду спорить. Я их обоих видел недолго, но фигура, комплекция, да и голос. К тому же какой смысл тому диверсанту возвращаться за моей головой? Кого надо, тех убил, а Посланник…

— Да, очень похоже на подставу, — согласился хорон. — Только теперь МД, а не ГШР.

— Мне почему-то кажется, что кто-то решил обустроить дело так, будто от Посланников нет никакого толку. Или просто нас извести — а попутно опять всех перессорить. Я успел приметить лицо Милана, когда началась эта канонада, — он явно ничего не понимал. А уж поверь мне, интриганом он никогда не выглядел, — Беккер опять закашлялся, и Адамас придержал его за плечи.

— Ты отдыхай, — сказал он и встал. — Я старшим передам твои догадки. Рад был повидаться, Беккер.

— И я рад, что мы смогли… повидаться, — подмигнул ему рейтер. Махнув ему на прощание рукой, Адамас покинул палату.

Приёмная больницы представляла собой жалкое зрелище — следы очередей виднелись здесь буквально повсюду. Прошмыгнув мимо осматривающих стены и коридоры солдат и дважды показав свой пропуск, Адамас вышел из больницы и под ярким светом оранжевых фонарей поспешил к главному штабу. Патрули всё ещё рыскали во всеобозримом пространстве, но на территории штабного здания Адамаса встретили двое из четырёх часовых, и в его сторону больше не косились. Под молчаливым конвоем хорон добрался до комнаты командующего ставки и сел на стул в приёмной ожидать, как сказали ему солдаты, вызова.

Почти ровно через десять минут дверь отворилась, и появившийся на пороге военный-терас из больницы поманил Адамаса внутрь. Бельфегор стоял у широкого стола и рассматривал какой-то листок.

— Ювелирная работа, — поприветствовал он Адамаса, махнув листком. — Рафаэль сказал, что сам бы не отличил от собственных приказов. Эдмон постарался?

— Ну не я же, — усмехнулся хорон.

— Если бы там, — Бельфегор ткнул пальцем в потолок, — не проверяли на соответствие электронных копий бумажным оригиналам в том числе и личные приказы Рэкса Страхова, долго бы ты у нас по Северу бегал… Ты серьёзно приехал просто к Беккеру или ещё какие планы были?

— Пока просто к Беккеру. Кстати, он сказал мне, что, скорее всего, напавший на штаб и разнёсший больницу — один и тот же человек.

— Правда? — Бельфегор облокотился на стол и начал обмахиваться приказом как веером. — Интересно. Что ещё он сказал?

— А ты не хочешь сначала нас познакомить? — Адамас кивнул на закрывавшего собой дверь тераса. Хорон ухмыльнулся.

— Хочу. Чуть позже. Давай пока про Беккера.

— Он сказал, что он лично не считает Милана организатором этой диверсии. Всё произошедшее больше похоже на возродившееся стравливание ГШР и МД чужими руками.

— Управление склонялось скорее к тому, что всё подстроил Милан, — до нападения на больницу. На самом деле, ты очень вовремя появился, Адамас, не спаси ты Беккера, мы окончательно уверились бы в том, что это просто ставка такая гнилая. Никаких прямых доказательств того, что Милан своего коллегу не заказывал, нет, зато полно косвенных не в его пользу. По спискам Роданы как раз пропали два солдата: гэшээровец, вельк, и эмдэшник, хиддр. Однако, раз Беккер говорит, что пришедший по его душу убийца очень похож на того, кто расстрелял штаб, можно и вправду сделать вывод, что человек был один и тот же. Велька с хиддром не спутаешь при всём желании. Осталось только этих солдат найти — очевидно, уже их трупы, — и всё подтвердится. Засланный молодчик. Хорошо, что ты его спугнул.

— Но вы его не поймали?

— Он вёл себя как истинная крыса, — подал голос терас. — Пришёл в больницу из канализации, туда же и сиганул при побеге. Наверное, и в первое выступление использовал тот же приём. Теперь-то ему будет потруднее, всем ставкам разослали предупреждение.

— Ну а со мной что решили? — Адамас выжидательно посмотрел на Бельфегора, и тот простёр руку в сторону тераса.

— Отныне все вопросы будешь задавать ему. Знакомься: Стиан Шшварцзее.

— Это и есть Стиан?! — не поверил хорон. — То есть бывший наш повар? Вот это была маскировка!

— Спасибо, стараюсь, — неопределённо хмыкнул терас и посмотрел на Адамаса крайне неприязненно. — Твой отец решил, что ты поступаешь в моё распоряжение. Я иду на охоту за диверсантом, а в условиях всеобщего недоверия слово сына Главнокомандующего может дорогого стоить. Рэкс, очевидно, посчитал, что бороться с тобой бесполезно, и назначил меня твоей военной нянькой. Не было печали…

— Я не такой уж плохой, — искренне возмутился Адамас. Бельфегор обошёл стол и, в два движения развернув над ним огромную карту, махнул им обоим рукой.

— Идите сюда, будем думать, какая ставка пойдёт под нож следующей.

Покашливанием пропустив вперёд Стиана и заслужив за это снисходительный взгляд, Адамас осознал, что поездка предстоит запоминающаяся.

Советовались Бельфегор и Стиан недолго: буквально спустя десять минут нового руководителя ставки со стороны МД спешно вызвали для решения очередных вопросов, и терас остался с внимательно слушавшим все их догадки Адамасом наедине. Увидев, как Стиан молча замер над картой и открытым ноутбуком с информацией, хорон осторожно подошёл к столу.

— Вы выбрали? — негромко поинтересовался он. Стиан указал на точку на южной границе, почти ровно посередине зигзагообразной линии, протянувшейся от основания Гадюки до подошвы Дракона.

— Всё-таки остановимся на этой, — объяснил он. — Абруд. Через два дня из него начнётся движение вместе с тяжёлой техникой в центр Севера — если все будут действовать по инструкции, Азат будет отсечён от двух важных городов, — он по очереди ткнул ещё в две точки, помеченные жёлтыми флажками. — А как только он потеряет их, ему и всё по соседству отдать придётся. Техника уже на подходе к ставке. Плюс прибывают солдаты, почти все молодые и буйные, к тому же мало знакомые друг с другом. Диверсанту окажется легко их зажечь.

— Вы считаете, этот диверсант в первую очередь пытается переломить ход войны?

— Ну как сказать, — Стиан заложил руки за спину и задумчиво уставился в потолок. — Даже взлети на воздух эта ставка, в которой мы с тобой, плюс та, куда мы поедем, сил у союза ещё много. И даже по отдельности, хотя бы договорившись не нападать друг на друга, ГШР и МД сделают Азата. Медленнее, но сделают.

— То есть всё-таки просто стравливание? — уточнил Адамас. — Помнится, Хас говорил мне, что в стане МД может быть кто-то не желающий настоящего объединения. Больше шансов, что это его диверсант или Азата?

— Пока доводов хватает в пользу обеих версий. Разве что несколько напрягает лёгкость, с которой диверсант пробирается в ставки, — и подробности, которые он знает. С той, подорванной, ставкой тоже было не всё гладко. Хотя и у Азата всегда имелось достаточно соглядатаев. Вечная проблема большого контингента и расплывчивости идеологии.

— Это просто человеческая природа, — пожал плечами Адамас. — Каждый выбирает, что ему ближе и дороже. Кто-то готов пожертвовать всем ради чего-то высокого, а кто-то нет.

— Нечего тогда соваться в опасные места, раз ты не готов, — скривил губы в улыбке Стиан. — Что ж, прежде чем ты пойдёшь спать, а я искать Бельфегора, сообщу тебе ещё кое-что важное об Абруде. Из Посланников там — твоя бывшая знакомая Сати. И её молодой человек Петер.

— Вот как? — Адамасу очень хотелось изумлённо вскинуть брови, но это, к сожалению, более ему доступно не было, а голос скорее выразил вежливое удивление. — А Посланникам разрешили работать по личным пристрастиям?

— Лишь двум парам, с очень особенными случаями. Сати и Петер с того момента, как сошлись, представляли собой единое целое — их отправили в Абруд, потому что на тех буйных потоках, что там текут во все стороны, их невозможно будет поссорить. Однако, если мы встретим там диверсанта, много что придётся пересмотреть…

— А вы позволите мне походить послушать настроения?

— Подумаем по приезде. Идём, ночевать будешь в моей машине, места там хватит.

Мысленно поразившись, какой у Стиана ровный, безэмоциональный голос — особенно в сравнении с фонтанировавшим энергией, постоянно разным Скоттом, — Адамас послушно последовал за новым командиром за пределы кабинета.