Поезд в Хайров отходил через семь минут — все прощались. Адамас, мрачный как туча (впрочем, не мрачнее тут же присутствовавшего Кристиана), специально держался поближе к маме и подальше от отца, на удивление пришедшего его проводить. Отца всё ещё окучивала Миа, и разговаривал он с ней примерно тем же тоном, которым на осторожные просьбы Адамаса «последний раз» пообщаться с отцом отвечала мама.

— Ну почему нет, папа? Ну чем я хуже? — вопрошала Миа, возникая то слева, то справа от подчёркнуто глядящего в сторону поезда Рэкса. — Почему ему вечно достаётся самое интересное?.. Ну он же пропадёт без меня! Вот зуб даю: Адамас сейчас такой на всех злой, что у вас там всё кувырком пойдёт! А я и приструню, и защищу, если что! Ну папа!

— Дочка, — со всетерпимостью в голосе отозвался Рэкс, — я с первого раза тебя понял, веришь? Тебе там делать абсолютно нечего, да и Адамасу, к слову, тоже, но он меня вынудил. Вопрос закрылся ещё дома, от тысячного напоминания я не передумаю, не старайся.

Миа цокнула языком и бочком пододвинулась к маме, хотя, по мнению Адамаса, это был совсем уж дохлый номер: она и его-то отпустила только потому, что, цитата, «твой отец знает что делает, и я вмешиваться не собираюсь, хотя и не в восторге». Хорон мельком оглянулся на Кристиана: его крепко держала и явно совершенно не намеревалась отпускать его мама, Айрис, то и дело бросавшая на демонстративно отстранённого мужа то жалобные, то гневные взгляды; потом на чуть поодаль расположившегося от них Эдмона: тот, заметив взгляд Адамаса, извлёк из кармана свёрнутый в трубочку листок бумаги и растянул его. «Счастливого пути», — прочитал Адамас, закатил глаза, отворачиваясь от издевательски улыбавшегося ему младшего кузена, и решил последить за Джеем.

Хорон стоял на перроне один, в нескольких шагах от них, и абсолютно очевидно было, что его никто провожать не придёт. По нему вообще сложно было сказать, как он относится и к этому, и к тому, что его срывают с работы и отправляют фиг знает куда (от Хайрова на машине в горы, потом пять километров от главной дороги по плато в пределах первой границы, потом вниз, до небольшого города Шалкара и — в лес ещё на километр) присматривать за младшими Страховыми. Стоял Джей ровно, с небольшим чемоданом у ног, смотрел на вагоны, жмурился на лёгкий ветер и, кажется, даже чему-то едва заметно улыбался. Вот это исполнительность. Рафаэль наверняка бросил ему что-то вроде «Радуйся!», он и радуется…

— Внимание! — раздалось над вокзалом. — Поезд Канари — Хайров отправляется. Отбывающим просьба занять свои места, а провожающим покинуть вагоны. Внимание!..

— Ну что ж, вам пора, — Рэкс поочерёдно посмотрел на Адамаса и Кристиана. — Удачи и счастливо отучиться. Не забывайте, что за вашим поведением будет приглядывать сразу несколько человек, так что постарайтесь без эксцессов. МД и так не очень-то верят, что могут быть в связке с ГШР.

— Может, в МД я и останусь, — проворчал Адамас, подхватывая с земли свою сумку и демонстративно не глядя на отца. Тот сделал вид, что не услышал.

— И слушайтесь Джея, — добавил он, кивнув обернувшемуся к ним хорону. — Ей-богу, будто к бабушке отправляю… Джей, желаю тебе терпения. В добрый путь!

В последний раз обнявшись с Ледой и Айрис, Адамас с Кристианом вслед за Джеем заскочили в поезд и пошли к прописанному в билетах купе: у них было своё, без права подселения, четырёхместное, почти в середине вагона. Пока рассаживались и распределяли, кому какая полка, поезд тронулся. Замерший у столика Адамас молча смотрел в окно, пока виды вокзала Канари не сменились невнятными промышленными постройками, почти тонущими во тьме из-за включённого в купе света, и только после того, как его любимый город превратился в дорогу на Север — окончательно и бесповоротно, — отвернулся от окна и сел на свою полку.

— Я ушёл спать, — во всеуслышание заявил Кристиан, за это время уже успевший застелить свою полку и даже разжиться на всякий случай пледом, и в одно мгновение исчез наверху. Понаблюдав, как он отворачивается к стене и затыкает уши наушниками, Адамас перевёл взгляд на неспешно распаковывавшего пакет с бельём Джея.

— А ты? — спросил он, и тот улыбнулся.

— Час посижу и тоже спать. Мы в пять прибываем, и потом спать нам — ну, или мне — никто не даст. Так что лучше воспользоваться случаем.

— Ну может быть, — Адамасу совершенно не хотелось как укладываться, так и застеляться, поэтому он решил пообщаться со своим нынешним командиром: спросить было что. — Почему тебя никто не провожал?

— А кто должен был? Поскольку Рэкс и Рейн были на вокзале, Рафаэль их замещал в штабе. Впрочем, не думаю, что он пришёл бы в противном случае. Он всего лишь мой куратор.

— А члены группы, друзья, девушка?

— Нет у меня никого, — Джей сантиметр в сантиметр уложил одеяло поверх простыни и сел сверху. Адамас недоуменно моргнул, и он рассмеялся. — Да, вот так. Группа у нас странная, и я не сказал бы, что там есть какие-то дружеские связи, хотя как коллеги мы получились неплохо. В остальном… Во-первых, я детдомовский. Во-вторых, у меня слишком много работы, чтобы оставалось время на личную жизнь. Чему ты удивляешься? В жизни всякое бывает.

— Вот уж не думал, что именно с тобой. Ты же совершенно неконфликтный! И так и не завёл друзей?

— Я стараюсь всегда находиться в стороне для объективной оценки ситуации. В конце концов, стажируюсь я сейчас на сотрудника высшего аналитического центра, без глубоких знаний человеческой психологии туда никак.

— Надо же. А с нами-то тебя зачем отправили? Тоже психологию изучать — очевидно, толпы? — хмыкнул Адамас.

— Примерно, — подмигнул ему Джей, откидываясь спиной на стену. — В первую очередь я ваш официальный надзиратель — вы же наверняка так меня меж собой обозвали? Моя прямая обязанность — быть связующим звеном между вами как не-участниками этого лагеря и руководством и вами и вашими родителями. Ну, и ещё я буду преподавать психологию среди кадетов. Точнее, курсантов. Чтобы не заскучал.

— Так, зачем тебя отправили, мы выяснили. Осталось понять за что.

— За успехи и достижения, — серьёзно ответил Джей и, получив очередной непонимающий взгляд, усмехнулся: — А, ты думал, для меня это тоже наказание… нет, вообще-то поощрение. Если, конечно, вы совсем не сойдёте с ума — тогда я начну склоняться к твоей версии.

— То есть ты вечный сторонник политики моего отца и с радостью хватаешься за всё, что предложат, как преданный солдат, — с отвращением выговорил Адамас.

— Я точно знаю, что до твоего отца всё было хуже. Поэтому, да, всеми руками и ногами его поддерживаю.

— Хуже? А в чём разница? И тогда и сейчас — война на Севере! Причём, больше скажу, сейчас она куда круче! — Адамас порылся в сумке, извлёк оттуда подаренный Крайтом блокнот с записями и, открыв его, хлопнул на стол. — Сейчас у «Аркана», управляемого бывшим напарником Домино, между прочим, главного секретаря президента, Азатом Зехьте, в лапах не только Север, но и всё примыкающее к нему Северо-Западное побережье! Более того, они уже не какие-то там бандиты с большой дороги, а князьки своей собственной земли, потому что ставки — все до единой — не просто под их полным контролем, а ещё и активно выступают против своих сюзеренов. Если Зебастиан развёл на Севере криминал, то Азат создал отдельный регион, способный в том числе вести войну. Север больше не принадлежит ни ГШР, ни МД, он сам по себе. У них даже собственное снабжение через Пикор! Это лучше, чем было?!

— Я бы сказал, это закономерные последствия той слабохарактерной политики, которую проводил единолично Эдриан, — спокойно возразил Джей. — Дрова, наломанные в отсутствие Страховых у руля власти за три поколения, за пятнадцать лет не разгрести, особенно в состоянии непрекращающихся стычек с МД. Твой отец сделал что мог. И точка.

— Президентом он сделал бы больше! Он, кстати, так и сказал мне, как ты, что в силу своих убеждений я не пойму его. Но почему нельзя было просто выжечь там всё напалмом?

— Гражданское население тоже?

— Гражданского населения некоторое время не было! И…

— И Азат, к слову, неплохо спрятался, а потом ещё и инсценировал свою смерть. Всё это удачно совпало с неприятием войны общественностью, с которой так или иначе приходится считаться. За какой-то год совместными усилиями ГШР и МД Север был разгромлен на голову — при Эдриане этого не случилось бы ещё лет десять, а Азат захватил бы Север ещё тогда. Ты правда считаешь, что твой отец не справился?

— Тогда, может, и справился, — закатил глаза Адамас. — Но потом-то? К чему было наращивать присутствие ГШР на Севере, менять руководство в ставках на своих людей, если Азат в итоге просто в один день забрал их на свою сторону? И границы заодно приватизировал: всё оружие, все укрепления! Как они это допустили?

— Все мы люди, — пожал плечами Джей. — И вокруг нас тоже люди. Способные обманывать из страха или убеждений. Все ставленники Рэкса погибли, как только насаждённые «кроты» Азата получили приказ действовать. В один день Север был захвачен. Даже отлично знавший Азата Домино не смог предсказать в нём подобных талантов — есть некоторые подозрения, что ему помогли…

— Я понял: ты будешь оправдывать его до последнего, — Адамас раздражённо выдохнул. — Как бы по-дурацки они себя ни вели, ты, их верный соратник, будешь на их стороне…

— Нужно верить хоть во что-то, Адамас. Без веры человек не способен существовать — по крайней мере человеком. А уж если веришь, за это нужно стоять. Ты подумай, может быть, тебе и правда стоит пойти в МД, раз уж политика отца для тебя неприемлема.

— Ты серьёзно сейчас?! Как будто меня кто-то отпустит!

— Не думаю, что отец встанет на твоём пути, — покачал головой Джей и неожиданно для себя зевнул. Адамас, злой и угрюмый — точно как на вокзале, — сверлил взглядом столик купе, и хорон решил временно перевести тему. — Ты помнишь свою легенду для учебного лагеря? Может, повторим?

— Как два пальца об асфальт! — злость подростка опять сменилась раздражением, но это был хоть какой-то прогресс. — Я, Матиас Храбров, и мой родной брат, Кёртис Храбров, последними были выбраны для супер-пупер-лагеря МИЦ плюс МД равно дружба навек! Интернат в Ториту, соседний к мицевскому Дилайлы, только от ГШР! Родители — рядовые агенты! А теперь расходимся, здесь не на что больше смотреть!..

— Я погляжу, к лагерю у тебя тоже какие-то претензии, — усмехнулся Джей, и Адамаса прорвало.

— А то как же?! Что это вообще за дурацкая идея: обучить тридцать человек, поровну от МИЦа и МД, на доверенных связных в противоположных штабах? Во-первых, война к лету может уже кончиться! Во-вторых, они могут предать и подставить так же, как остальные, не доверенные! На что расчёт-то, я не понимаю?!

— Это специально отобранные без полугода выпускники интернатов, в том числе по представителю каждой расы…

— Ага, каждой твари по паре, ясно.

— Неконфликтные, — с нажимом продолжил Джей, — коммуникабельные, умные, со склонностью к анализу всего происходящего вокруг, и особенно людей. С учётом многочисленных диверсий противника, направленных на то, чтобы солдаты ГШР и МД постоянно в чём-то друг друга подозревали, люди, которым каждая сторона будет безоговорочно доверять, нужны как воздух. Они смогут, если что, разрешить конфликт в зародыше, выступят независимыми экспертами и ревизорами, а ещё в силу навыков смогут уличить подрывника морали. Их и только их донесениям будут верить.

— И всё это за полгода, — с сарказмом фыркнул Адамас, и Джей важно кивнул. — Сказочники…

— Как минимум половине они обучены ещё в детдоме. Здесь будет просто отшлифовка навыков.

— Ну а мы-то там с какого боку?!

— Вам, как будущим агентам, тоже будет полезно познакомиться с внутренней кухней МД. Может быть, некоторые аспекты политики твоего отца станут тебе понятнее.

— Мне даже интересно, как учитель от МД будет себя вести с нами, зная, кто мы на самом деле.

— Вряд ли тебе стоит ждать послаблений, — улыбнулся Джей, уже подбешивавший Адамаса своим непробиваемым спокойствием.

— А я не про это. Эти ушлые эмдэшники не упустят шанса поиздеваться над детьми своего главного врага, ещё и сосланными к ним в наказание! — выпалил он.

— Они далеко не все ушлые… Впрочем, пообщаешься, поймёшь. Я только заклинаю тебя: не вноси смуту в их мирок, ладно? Я знаю, с вас станется. А ГШР и МД пошли на слишком невероятные уступки по отношению друг к другу, чтобы на корню загубить их начинание только из желания кое-кого делать всё назло.

Адамас испытующе посмотрел на Джея, пытаясь понять, как же этот будущий психолог по-настоящему относится и к нему, и к его шансам выжить в этом лагере, однако лицо рыжеволосого хорона всё так же не выражало ничего, кроме участия и мягкой просьбы. Что же надо сделать, чтобы оно изменилось хоть на что-то более человеческое?

— Я тебя понял, Джей, — сквозь зубы отозвался Адамас, и Джей опять улыбнулся. — Ничего не обещаю, но постараюсь.

— Буду очень признателен. А теперь, если ты не против, давай укладываться спать. Я понимаю, что ты спал, скорее всего, днём, но у меня такой возможности не было. А подъём уже совсем скоро.

— Чёртова закрытая для полётов зона, — ругнулся Адамас, подтягивая к себе пакет с бельём. — Так бы за два часа добрались…

— Что поделать, — философски вздохнул Джей и улёгся под одеяло. — Я вас разбужу. Спокойной ночи.

Адамас хмыкнул и взялся застилать постель. Ярость в нём уже улеглась, оставив лишь горький привкус и желание хоть как-то, но насолить им всем за эту ссылку. Даже Джею, хотя причинять неприятности ему Адамасу хотелось меньше всего: почему-то этот хорон, несмотря на свою зашкаливающую лояльность по отношению к власти, вызывал в нём пока только симпатию. Какие он, в конце концов, ещё может испытывать чувства к своим благодетелям? Рафаэль небось его за уши вытащил из детдома, за это некоторые готовы и на большее, чем просто служить верой и правдой.

Вот только конкретно Адамасу эта высшая тусовка не принесла ничего, кроме разочарования. И, если у него будет шанс доказать им, что все их начинания — полный бред и собственные ошибки они уже никак не исправят, он им обязательно воспользуется.

* * *

Хайров был одним из городов на границе с Великой равниной, прочно отвоёванных союзными войсками, но всё равно на перроне толпилось больше патрульных и военных, чем гражданского населения. Конкретно Джея с подопечными, отчаянно зевающими и завистливо поглядывающими на него, свежего как маргаритка, встречал сурового вида сормах в полевой форме ГШР, который должен был довезти их до Шалкара и там передать на руки Табите. Он оказался неразговорчивым — за всю последующую дорогу не сказал в сумме и десяти слов, как Джей ни пытался вступить с ним в беседу. Той же линии придерживался и Кристиан, явно надолго обидевшийся на весь мир и, кажется, на своего кузена в том числе. Зная его характер, Адамас предпочёл его пока не трогать и вместо общения с кем бы то ни было с любопытством оглядывал окрестности.

Через Хайров, уже робко украшенный к Новому году, они ехали совсем недолго, но Адамас вволю налюбовался на непритязательную северную архитектуру — её простота и функциональность не скрашивалась даже гирляндами и растяжками с поздравлениями. Это же надо было так попасть — встречать Новый год на Севере! Стоит только один раз не позвонить маме… С другой стороны, живущие здесь люди встречают Новый год на Севере каждый раз, ему ещё повезло. Интересно, какими вообще являются в душе эти люди, предпочётшие жить в степях вместо пальмовых, ярких, дышащих улиц Канари? Адамас сбежал бы отсюда при первой же возможности.

Нескончаемая стена невысоких многоквартирных домов незаметно перешла в предгорье, и по сторонам от дороги замелькали склоны Дракона. Они взбирались вверх, и Адамас чуть не вывернул себе голову, пытаясь поподробнее рассмотреть и каменисто-травяные, почти все жёлтые по случаю зимы скаты горы, и иногда появляющиеся обрывы, с которых можно было увидеть пресловутые Северные Степи. В какой-то момент их автомобиль свернул в глубь гор, на пустынную дорогу без единой машины, а оттуда, под уклон, неожиданно выехал точно к Шалкару, вдруг показавшемуся во всей красе из-за поворота. Он был ещё меньше Хайрова и полностью окружён горами и густым лесом, вольготно расползшимся и по самому городу.

Гэшээровец-сормах увёл машину в западную часть города и там остановился на окраине, чуть ли не в двух шагах от входа в лес — и Табиты, которую Адамас узнал по короткой стрижке густых металлически-серых волос и общей подтянутости тела несмотря на возраст — кажется, ей было уже около пятидесяти, даже его отец, бесконечно взрослый для него, был её младше. Одета эрбисса была в незнакомую форму, явно частично списанную с генштабовской, но без каких-либо знаков и эмблем, поэтому по незнанию её вполне можно было принять за какой-нибудь рабочий костюм или спецодежду.

— Точно по часам, — улыбнулась Табита вышедшему из машины сормаху — с другой стороны уже выбирался Джей. — Спасибо, Жоу. Дальше я сама.

— Рад был помочь, Табита, — добавил ещё четыре слова в свою сегодняшнюю копилку сормах и, пожав Джею на прощание руку, скрылся в машине. Как только Кристиан захлопнул за собой дверцу, Жоу покинул улицу, и они остались с Табитой одни.

— Ну привет, Джей, и вам не хворать, мальчики, — поздоровалась как-то уж очень многозначительно улыбавшаяся Табита. — Как доехали?

— Ничего, спасибо, — ответствовал Джей, кажется, слегка сбитый с толку. — Мы ранее не были знакомы… Позвольте представиться по форме: агент IV уровня общего аналитического отдела Джей Дьямов под ваше командование прибыл! Жду указаний!

— Да ты не старайся, у нас тут всё по-простому, — подмигнула ему эрбисса. — Не армия всё-таки. Жёсткая дисциплина слегка не про наших воспитанников, хотя «представляться по форме» они тоже умеют. Идёмте, прохладно стоять, зима нынче как на побережье, честное слово.

Махнув рукой, она повела их за собой прямиком в лес. Звуки города смолкли, стоило только пройти буквально десяток шагов по широкой асфальтированной дорожке, и Кристиан явно счёл это невыносимым. Он недовольно поинтересовался:

— И что, так пешком и будем шагать?

— Да тут близко совсем, если через лес, — отмахнулась Табита. — Сейчас в чащу свернём, и мне надо будет кое-что тебе сообщить, Джей. Надеюсь, ты будешь не сильно шокирован.

— Меня сложно шокировать, — несколько растерянно хмыкнул Джей. — Если, конечно, лагерь не подорвали…

— Шутник, — рассмеялась Табита, и Адамасу показалось, что нервно. — Кстати, сворачиваем. Смотрите под ноги, мальчики, и след в след за мной, а то заблудитесь. И я, в отличие от вашего командира, ни разу не шучу…

Лес сомкнулся вокруг них — влажный, туманный, весь в зарослях густого кустарника, полный неизвестных Адамасу ветвистых деревьев, с которых гроздьями свешивались лишайники и цветущие лианы, растущие так плотно, что потеряться и вправду было немудрено. Хорон тщательно запоминал дорогу и ориентиры: они наверняка не раз будут уходить в Шалкар из своей тюрьмы и не факт, что с разрешения руководства, а Кристиан никогда не мог похвастаться такой же фотографической памятью, как у него.

— Так что ты хотела мне сказать, Табита? — напомнил Джей, и эрбисса обернулась на него, непонятно улыбаясь.

— Ах, да… Руководство-то уже в курсе, а тебе я решила сообщить по прибытии. Со вчерашнего вечера — можно сказать, ночи — к нам прикомандирован крохотный такой отряд Мессии, никоим образом не относящийся к базе. Просто заселились в отдельный барак и ждут дальнейших распоряжений. И во главе его — Бельфегор Пикеров.

— И… с какой целью они к вам? — сглотнул Джей.

— Не очень, если честно, понятно. Скажем так, это личный приказ Аспитиса и, вероятнее всего, никак не связанный с прибытием в лагерь твоих подопечных. Так совпало. Но о себе вам нужно будет ему заявить, дальше это не пойдёт, ручаюсь. В его отряде пять человек: сыновья Цезаря Шштерна Десмонд и Доминик, семнадцать лет, брат и сестра Иму и Тинаш Ферахха, двадцать три и двадцать один год соответственно, и Унур Кнели, тоже двадцать один год. Последние трое — потомки приближённых Цезаря, гвардейцев Мессии, так что состав там звёздный.

— Замечательно, — Джей откашлялся. — А с чем их появление может быть связано?

— Откровенно говоря, нам не сообщали. Пока что они праздно шатаются по территории, тренируются и развлекают командира, как раз отходящего от недавнего нападения. Может быть, кстати, и с этим.

— Этакий курорт для единственного сына Аспитиса?

— Что-то вроде того, — фыркнула Табита. — Но ты не переживай. Они неконфликтные, если, конечно, самим не лезть. Как только появимся в лагере, Бельфегор подойдёт для знакомства. А потом и заселитесь.

— Как скажешь, Табита…

Что бы Джей о себе ни заявлял, по мнению Адамаса, это сообщение эрбиссы совершенно выбило его из колеи, хотя он и пытался делать вид, что это не так. Сам же Адамас почувствовал, как по спине пробежали мурашки: познакомиться с сыном Аспитиса — вот уж приключение! Интересно, Бельфегор так же относится к Страховым, как его отец?..

Как только Джей отошёл от известия (надо отдать ему должное, достаточно быстро), он немедленно начал расспрашивать Табиту об организации образовательного процесса, и Адамас благополучно отключился от разговора. Он с восторгом изучал окружающий лес — кто бы мог подумать, что здесь будет хоть что-то ему импонирующее! Кристиан слепо таращился в одну точку, опять надев наушники, и, закончив осмотр, хорон решительно вытащил одну бусину у него из уха.

— Ты долго намереваешься отгораживаться от мира? — спросил он. Кристиан, предприняв несколько безуспешных попыток отнять наушник и вставить его обратно, раздражённо засопел.

— А ты-то чего радуешься, не пойму? Типа «расслабься и получай удовольствие»?

— Я, в отличие от некоторых, дорогу запоминаю, — подмигнул ему Адамас. — Нам тут ещё полгода околачиваться. Ты хоть слышал, что нас там ждёт сам сэр Бельфегор Пикеров?

— Серьёзно? И на фига он нужен?

— Похоже, его так же сослали. Будет над чем посмеяться.

— Не знаю, как ты, а я бы с ним не связывался. Чёрт знает, что у этих МД в голове.

— Да ладно тебе, боишься, что ли? — Адамас подтолкнул его под бок, и Кристиан с выражением брезгливости на лице отошёл от него на шаг.

— Слушай, держи дистанцию, твой энтузиазм заразен, не хочу заболеть…

— Я не понимаю, что ты на меня-то злишься?

— А чего непонятного, гений? Мы тут вообще-то целиком по твоей вине! — Кристиан вытянул левую руку и стал демонстративно загибать пальцы. — Прогуливать школу ты придумал. Ходить по клубам ты придумал. Сойтись с Вэлиантом тоже ты…

— Ещё скажи, что это я тебя споил, — осклабился Адамас, и его кузен задумчиво поднял глаза к небу.

— Не исключено…

— Ну вот ещё. Ты не ослик, чтоб я тебя за собой на верёвочке тянул! Так что нечего меня во всём обвинять, раз уж согласился в своё время!

Кристиан закатил глаза, вырвал свой наушник и, спрятав оба под толстовку, стал нарочито заинтересованно смотреть на лес. Адамас тоже отвернулся и до прихода на базу не проронил более ни слова.

База оказалась огорожена стеной с широким и явно рассчитанным на машины КПП и башнями с охраной по всему периметру. Махнув скучающему охраннику-веру, Табита провела всех троих на территорию, и, пока они шли к административному зданию, к которому свернули с главной дороги почти сразу же, Адамас успел рассмотреть всё подробно. Территория у вотчины эрбиссы оказалась немаленькой — и сейчас выглядела абсолютно вымершей. Они миновали два длинных жилых барака справа, один с синим, другой с красным шильдиком, с тёмными окнами, почти такой же, но раза в два меньше, слева, без обозначений, длинное здание с надписью «Санузел», торцом стоявшее к баракам, — по дальнейшем продвижении выяснилось, что примерно в середине была другая дверь, «Комната отдыха», а противоположный конец и вовсе был занят «Столовой». Слева от многофункционального здания находилась квадратная двухэтажная постройка с обозначением «Учебная часть», и сразу за ней — «Администрация», единственная выглядящая как обычный частный дом, также в два этажа, с плоской крышей. В самом конце этой стороны лагеря вплоть до стены со смотровой башней лежал плац. Почти все деревья на земле базы были вырублены, но почва была покрыта явно неубиваемой травой, и это хоть как-то разбавляло общую унылость этого места, которое Адамас уже возненавидел всей душой. Однозначно тюрьма.

В административном здании тем не менее было уютно. Табита пригласила новоприбывших в первую же большую и пустую комнату, определённо служащую для приёма, судя по наличию нескольких столов и большого количества стульев, где их уже ждали. Растерянно махнув вставшей при их появлении Дилайле, черноволосой и смуглой — редкое явление — тере с зелёными пронзительными глазами и, кажется, оставшейся внешне такой же, какой Адамас запомнил её с их первого знакомства восемь лет назад, почти проигнорировав дюжего пеланна примерно её возраста — лет тридцати, — хорон сосредоточил своё внимание на своём ровеснике-эрбисе, развалившемся в одном из кресел и насмешливо смотревшем на них с Кристианом.

— Герберт? — спросил он прежде, чем Табита успела что-то сказать. — Ты что тут делаешь?

— Отдыхаю, — в тон ему отозвался эрбис, такой же лохматый, как его отец, и сухопарый, как мама Табита. — А что?

— Вы проходите, — пригласила Табита, бросив на сына испепеляющий взгляд. — И знакомьтесь: управляющая мицевским отделением Дилайла Шштерн и заведующий отделением МД Эрих Мариавель. Дилайла, Эрих, ваш новый коллега — Джей Дьямов и подопечные со стороны ГШР под именами Матиас и Кёртис Храбровы. Остальное озвучивать не буду, пожалуй. Бельфегор подойдёт?

— Обещался вот-вот, — оскалил ослепительно белые зубы в улыбке Эрих, вставая и протягивая Джею огромную ладонь. — Он был несказанно удивлён, услышав, кого мы тут ждём…

Эрих, казалось, занимал собой всю комнату — Адамас до него был уверен, что, часто видя Рафаэля, адекватно воспринимает людей в два раза крупнее себя, но теперь не мог оторвать от него взгляда. Грива двухцветных волос — жёлто-серая — не шла ни в какое сравнение с вечно коротко остриженными волосами хиддра, и создавалось впечатление, будто она растёт в том числе и на спине. Такими же внушительными были брови на широком лице, почти сливающиеся с линией волос из-за низкого лба — зато глаза оказались маленькими, почти без белка, и очень цепкими. Вёл себя Эрих добродушно, однако Адамас немедленно осознал, что не захотел бы оказаться его врагом.

— Мне не выпало удовольствия с ним пообщаться, — Табита прошла к Дилайле, молча изучавшей Адамаса. — Он как, не против такого соседства?

— Это же не Аспитис. У него к Страховым особых претензий нет. Особенно учитывая, что при недавнем нападении он остался жив только благодаря самоубийственной обороне гэшээровцев, — хмыкнул Эрих, и где-то совсем близко хлопнула дверь. Все дружно повернулись ко входу в приёмную — чтобы увидеть ступившего в неё смуглокожего хорона-брюнета двадцати трёх лет, уже знакомого Адамасу по фотографии, с холодными, жёлтыми как солнце глазами, военной выправкой и безучастным выражением на породистом лице, каждая чёрточка которого, казалось, была выточена чьими-то умелыми руками.

— Честь имею, — чуть склонил он голову в сторону Джея и сосредоточил внимание на Адамасе и Кристиане. — Так-так… и кто из них кто?

— Ориентируйся по волосам, — хмыкнул Эрих и указал на Адамаса. — Пыльные и короткие — сынок Рэкса, серебряные и длинные — его племянник. Так-то они почти что близнецы!

— И в самом деле, — задумчиво согласился хорон, неотрывно разглядывая их обоих, и Кристиан, не выдержав, огрызнулся:

— Мы тебе не звери в зоопарке, хватит пялиться! Устроили тут цирк с конями, жалко, ни одного билета не продали!

— Дилайла, моя личная просьба, объясни деткам про субординацию, — сказал Бельфегор, усмехаясь углом губ и всё так же глядя на закипавшего Кристиана. — Ещё молоко на губах не обсохло, а всё туда же.

— А ты много ли навоевал, самопровозглашённый генерал? — вступился за кузена Адамас, и Джей поспешил вмешаться:

— Приношу свои извинения за несдержанность. Путём учения это будет искореняться в первую очередь.

— Надеюсь, — хмыкнул Бельфегор и наконец отвернулся от младших Страховых. — Моё присутствие больше не нужно?

— Нет, ты абсолютно свободен, — великодушно разрешила Табита, и хорон, приложив пальцы к воображаемой фуражке, откланялся.

— Чтоб первый и последний раз! — грозно посмотрел на подростков Джей, невольно чувствуя себя воспитателем в детсаду, и те под его пылающим взглядом неохотно кивнули.

— Ладно, раз с этой формальностью покончено, — заговорила Табита, — я попрошу Дилайлу отвести мальчиков на их кровати в бараке, а Джей сейчас кое-где отметится и переходит под крыло Эриха.

— Ты не представляешь, как это здорово, что мужского управления в этом бабьем царстве прибавилось! — Эрих обхватил Джея за плечи, радостно улыбаясь, а тот смотрел вслед уходящим подопечным и пытался разработать хоть какую-то стратегию по их укрощению.

Дилайла молча вывела Адамаса и Кристиана на улицу и заговорила уже там, по пути к жилым баракам.

— Господа курсанты, вы всё-таки полегче с Бельфегором, — усмехнулась она, один раз оглянувшись. — Он у нас нетерпимого характера и вполне может без суда и следствия записать вас в свои личные враги, а я бы никому не советовала в них попадать…

— И что он сделает? — фыркнул Кристиан. — Ему за это же такой пендель от вышестоящих прилетит, что останется только слёзно просить прощения. Мы же «дети», с нас взятки гладки!

— После семнадцати вы уже ни в одном месте не будете детьми, а осталось-то! — прыснула со смеху тера, и Адамас наконец уверился, что с ними та самая беспокойная и вечно весёлая стажёрка его отца, восемь лет когда-то буквально на одну ночь переступившая порог их дома и запавшая ему в душу на всю последующую жизнь.

— Ты правда считаешь, что родители даже в таком случае за нас не вступятся? — спросил он Дилайлу, и та замотала головой.

— А с твоего отца, да и с его брата, станется. Чтобы преподать урок, знаешь. Хочешь проверить?

— Честно, я здесь именно потому, что перегнул палку его терпения. В плане Пикеровых явно экспериментировать не стоит, — Адамас закатил глаза, и Кристиан зло отозвался:

— А вот я теперь с удовольствием. Даже любопытно посмотреть, придумает ли отец какое-то наказание, не опираясь на своего брата.

Они уже были у входа в барак с синим шильдиком, и Дилайла, ещё раз оглядев одновременно обоих, демонстративно вскинула брови и покачала головой.

— Мда, подростков с такими кризисами переходного возраста нам ещё не попадалось. Что ж, тем интереснее!

— Так это что, Дилайла, тебя прямо из мицевского интерната сюда забрали? — полюбопытствовал Адамас, и она кивнула.

— Пятеро здешних — мои личные воспитанники. Это должен был быть мой последний выпуск, но руководству срочно были нужны особенные педагоги, которые смогли бы поладить с обеими сторонами одновременно. Так что я не стала отказывать. Но, если бы вы вот такими приехали от меня, я назвала бы вас личной педагогической ошибкой!

— Все претензии к твоему бывшему куратору, — криво улыбнулся Адамас, и от задумчивого, пронзающего до последней клеточки взгляда Дилайлы, в одно мгновение сменившего её общий радостный настрой, ему стало не по себе.

— Ты очень изменился, Адамас, — тихо проговорила тера. — Как будто случайно при росте прихватил из почвы не только питательные вещества, но и смертельный яд, да так с ним и сросся.

— Да ты тоже на себя не очень похожа. Ты была веселее, — парировал Адамас и отвернулся в сторону барака. — Мы теперь тут будем жить?

— Да, ближайшие полгода, — тон Дилайлы опять в один миг поменялся и стал будничным. — Ваша двухэтажная кровать с краю, сейчас покажу. Сегодня воскресенье, так что подъём в восемь, а не в семь, ещё почти два часа можете поспать. А там найдите себе кого-нибудь, кто вам всё покажет и расскажет, у нас тут хорошие ребята, выбирайте любого! Занятия с понедельника, сегодня отдыхайте.

Тера отворила не издавшую и шороха дверь и прошла в полутёмный барак. Почти сразу она зажгла свет у самых крайних кроватей — там в углу была бра и под ней пустая большая тумбочка. Кровати оказались застелены, в остальных, занимавших барак по обе стороны, спали такие же подростки, как Адамас и Кристиан, — или по крайней мере делали вид, что спят.

— Удачи, — попрощалась полушёпотом Дилайла и исчезла. Адамас свалил на пол свою сумку и, прежде чем успел сказать Кристиану хоть слово, услышал:

— Чур моя верхняя!

Спорить было трудно: Кристиан уже был там и накрывался одеялом, даже не удосужившись раздеться. Сам себе улыбнувшись (выкрутасы кузена по-другому было и не вытерпеть), Адамас при свете бра быстро разделся и, вдруг ощутив, как сильно он устал от сегодняшней ночи и утра, рухнул спать.

Ровно в восемь в бараке начал по нарастающей играть звонок, но Адамас проснулся не из-за этого: он сквозь сон кожей ощутил, что его разглядывают. Открыв глаза, в которые поспешил ворваться яркий солнечный свет, хорон проморгался и увидел, что у его кровати столпился чуть ли не весь барак во главе с угольно-чёрным хаеном с яркими белыми полосами на обнажённых сухих руках, примерно такими же яркими зубами, оскаленными в задиристой улыбке, и целой кипой тёмно-каштановых дредов вместо привычных взгляду волос.

— Ну привет, новенькие! — насмешливо поздоровался хаен. — А этот, верхний, спускаться собирается?

Прежде чем он закончил предложение, Кристиан уже спрыгнул на пол и смерил его презрительным взглядом.

— Чего надо? — недружелюбно спросил он, и Адамас поднялся на локтях, оценивая собравшихся и их возможные намерения. Увидев их рядом друг с другом, хаен расхохотался и подтолкнул рядом стоящего парня-тамаса под руку.

— Не, ну ты глянь, почти близняшки! Как вас зовут-то хоть, хоронский перевес? Случаем не Гензель и Гретель? Причём Гретель точно ты! — он ткнул пальцем в сторону длинноволосого Кристиана, которому непослушная прядка опять закрыла обзор, и тот сжал кулаки, явно готовясь именно на них объяснять, кто есть кто.

— Ребят, какие у вас к нам претензии? — спокойно поинтересовался Адамас.

— Да никаких, веришь? Просто пришли познакомиться! — хмыкнул хаен. — Так что, будете Гензелем и Гретель, парни?

— Разбежался, — фыркнул Адамас и резко встал, тем самым заставив собравшихся отступить от кровати на шаг. Медленно оглядев всех ближайших, он остановил взгляд на ухмылявшемся хаене и как будто между прочим поинтересовался: — Как на базе относятся к дракам между курсантами?

— Если не увидят, то никак, — в тон ему ответил хаен. — А ты возомнил, что победишь меня?

— Даю тебе шанс показать свою наглость на деле. Какие будут предложения?

— У вас тут удобный угол. Одна мелочь осталась, — хаен обернулся на толпу и крикнул поверх голов: — Беккер! А ну дуй сюда!

Подростки расступились, и Адамас увидел единственного из них, кто не пришёл посмотреть на шоу, устроенное хаеном, — это был худой, невзрачный рейтер с бледной кожей и каштаново-рыжими волосами в короткой стрижке, сидевший на своей кровати и что-то увлечённо записывавший в огромный блокнот. На крик хаена он вскинул голову, чуть помедлил, но всё же отложил блокнот и, встав, подошёл к нему через толпу. Хаен обнял его за плечи и указал на камеру слежения под потолком.

— Отвернёшь, художник? — скорее утверждая, чем прося, сказал он, и рейтер, издав негромкий недовольный вздох, в два счёта оказался на кровати Кристиана. Тот, однако, не успел возразить и слова: Беккер в какой-то немыслимой позе дотянулся до камеры, что-то похимичил с проводами и после этого осторожно перенаправил её так, чтобы обзор не захватывал выбранный хаеном угол. Через секунду он уже опять был на полу, вовремя заметив ненавязчиво выставленную подножку тамасом и потому не напоровшись на неё при прыжке. Хаен удовлетворённо кивнул.

— Вот и чудненько. Пошли, Гензель?

— Меня зовут Матиас, и постарайся это запомнить, — с достоинством отозвался Адамас, в последний момент вспоминая, что прошлой ночью сбитые о стену костяшки так и не зажили до конца, а он так свыкся с ощущением постоянной зудящей боли при каждом движении, что и вовсе перестал её замечать. Что ж, азарт драки, всё такое…

Стоило им с хаеном остановиться друг напротив друга в углу, в паре шагов от тумбочки, как Адамас напал, почти сразу понимая, что в реакции и навыках жаждущий «познакомиться» ему серьёзно уступает. Это не заняло много времени — укладывание его на лопатки, — и наградой был ошеломлённый и уважительный взгляд хаена. Собравшиеся разразились аплодисментами.

— Ого, — оценил хаен, поднимаясь и отряхиваясь. — Какие алмазы в нашем захолустье… Так и быть, буду звать тебя Матиас.

— Вот и договорились, — Адамас чуть подул на левый кулак, чтобы немного успокоить боль в ссадинах, кажется, опять открывшихся в результате драки, и кивнул в сторону победоносно улыбавшегося Кристиана. — А это мой брат Кёртис. Тебя как?

— Токкин, — представился хаен и подтянул к себе недавно попытавшегося уронить Беккера тамаса и стоящего рядом тилона, выше их обоих на голову, но уже в плечах раза в полтора. — А это мои друзья Иларио и Эхсан. Мы вместе с детдома, кстати, Беккер оттуда же. Поэтому он у нас и бегает как комнатная собачка, а, художник?

Все трое расхохотались, поглядывая в сторону преувеличенно заинтересованно рассматривавшего стену рейтера, однако Адамасу их смех не показался таким уж уничижающим, как того требовала ситуация. Ничего, он их научит правильно обращаться с задохликами…

— Ладно, раз познакомились, предлагаю в умывальную и на экскурсию по базе, завтрак только через час, — позвал Токкин. — Пойдёте?

— Да с удовольствием, — Адамас махнул Кристиану. — Сейчас я только оденусь, и двинем.

Пока он натягивал джинсы и футболку, толпа парней разбрелась кто куда, и в бараке остался лишь Беккер, опять взявшийся за блокнот, — теперь-то Адамас уже понимал, что он не пишет, а рисует, — и ещё двое: будто просвечивавший артау и игравший с ним в карты светловолосый сильвис. Сунув ноги в кеды, Адамас вслед за группой Токкина и уже о чём-то с ними беседовавшим Кристианом пошёл на выход.

Оказалось, что барак, стоявший фасадом к их, мужскому, и соседнему, женскому, и был тем, который отдали Бельфегору. Весь его отряд, ранее заявленный Табитой, включая командира, уже тоже встал и был на улице. Сейчас Адамас разглядел, что по обеим сторонам от барака, куда больше походившего на жилой дом, чем их собственные, располагались спортивные площадки: одна — просто застеленное резиновым покрытием пространство со скамейками по бокам, другая — с большим количеством турников и иными конструкциями. На первой в этот момент проходил спарринг между дюжим хаеном и изворотливым кунканом, очевидно, Иму и Унуром, за которым азартно наблюдала расположившаяся на скамейке сестра Иму, Тинаш, с ирокезом из жёстких чёрно-жёлтых волос и более светлая по коже в отличие от того же Токкина.

Проходя мимо, на крыльце дома Адамас увидел сидящего на ступеньках Бельфегора, холодно следящего за ними, но не шелохнувшегося при их появлении, а дальше, на второй площадке, упражнялись в ловкости два тераса, похожих как две капли воды, — почти ровесники Адамаса, уже удостоившиеся чести сопровождать сына Мессии-Дьявола и, судя по движениям, легко способные уложить на лопатки любого. На какие-то мгновения его разобрала зависть по отношению к тем, кого отец ценил настолько, что отрядил ко второму самому важному человеку в организации, но почти сразу он вспомнил, что Бельфегор здесь вроде как тоже в ссылке, и злорадно улыбнулся.

— Надо же, вроде ночью приехали, а уже на ногах, — покачал головой Токкин, когда их компания миновала спортплощадку, и Адамас полюбопытствовал:

— Откуда вы знаете про них?

— Так Дилайла зашла и предупредила. Ты бы видел, как наша эмдэшная часть сразу подтянулась! Вот уж лояльность к Мессии с детства, кем бы он ни был! — Токкин рассмеялся. — Вы-то сами вроде из генштабовского интерната?

— Всё-то ты знаешь… Да, тоже торитовский, как Дилайла. Нам про неё даже пару раз рассказывали.

— Известная личность, — хохотнул Эхсан и кивнул в сторону открытой двери женского барака. — Тут у нас девушки. Часть те ещё отличницы, но попадаются и нормальные.

— А… любящие развлекаться где-нибудь, где нет камер, есть? — усмехнулся Адамас, и уже тилон обнял его за плечи.

— Поверь моему опыту, есть, — заговорщицки проговорил он. — Я почти сразу тут всё разведал по этой части. Попозже дам контакты. На завтраке. Какую расу предпочитаешь?

— Честно, мне вообще всё равно, — широко улыбнулся Адамас. Они уже приблизились к той стороне длинного здания, где было написано «Санузел», и Кристиан напоследок поинтересовался:

— Увольнительные в город предполагаются?

— Через неделю Новый год, до него вряд ли, — пожал плечами Токкин. — А там посмотрим, старшие пока ничего об этом не говорили. Мы сами-то тут с прошлого воскресенья, только-только оклемались.

После совершения банных процедур, заставивших Адамаса наконец почувствовать себя человеком, Токкин показал им всё, что находилось через широкую асфальтированную дорогу от жилой части лагеря. Близко от входа располагался оружейный склад — как объяснил Эхсан, раньше на месте лагеря была настоящая военная база, закрытая, как только захватили Хайров и прилегающие территории Дракона, и приспособленная в итоге под их спецлагерь. Дальше стоял только небольшой жилой барак для охраны (судя по двум КПП, в северной и южной части базы, и четырём смотровым башням, единовременно вмещающий минимум шесть человек), флагшток, наверху которого гордо реяли целых три флага: на одной стороне жёлто-коричневый, с кречетом, ГШР и чёрно-красный, с хищно выгнувшейся буквой «М» и кристаллом в виде «Д», Мессии-Дьявола, а на другой — сине-зелёный, с золотыми буквами, МИЦа, а всё остальное пространство до стены занимала асфальтированная парковка с несколькими военными внедорожниками. Сейчас, при нормальном освещении, Адамас увидел и колючую проволоку поверх бетонной стены, и по прожектору посередине каждой стороны её прямоугольника, и окончательно убедился, что просто так отсюда не выберешься.

К моменту прихода в столовую они пятеро уже свободно общались — даже Кристиан, кажется, отошёл и шутил вместе со всеми. О наличии в их компании зашифровавшихся новичков Джея Адамас вспомнил, лишь когда они зашли на завтрак: хорон приветственно помахал ему со стола преподавателей, сидя в окружении Табиты, Дилайлы и Эриха, и пришлось ответить ему тем же. Токкин, конечно, немедленно накинулся с расспросами; рассеянно отвечая ему, Адамас искал глазами встретившегося ему в здании администрации больше похожего на мираж Герберта, а заодно и команду Бельфегора, чтобы уж точно знать, куда потом смотреть не стоит, и сам не заметил, как налетел на Беккера, спешащего к своему столу с полным подносом.

— Смотри перед собой, а! — разозлился Адамас, отряхиваясь от попавшей на него каши и по ходу ловко подставляя рейтеру, и так едва удержавшемуся на ногах, подножку. В результате падения поднос окончательно оказался у Беккера на голове, и, пока какая-то девчонка-хорони, спешно подбежавшая к нему, помогала ему подняться, Адамас аккуратно обошёл его и вслед за смеявшимся Токкином направился к ленте раздачи.

— Как ты считаешь, он специально? — задумчиво спросила у Джея Дилайла, пронаблюдавшая всю сцену, но так и не понявшая, была ли подножка.

— Я думаю, они просто друг друга не заметили, — поспешно ответил Джей, заметивший эту самую подножку и мысленно скрежещущий зубами. — Загляделся. Наверное, Герберта искал. Я так и не уловил, что он здесь делает, Табита? Он же вроде ещё тоже не окончил лицей?

— А ты хорошо стрелки перевёл, — оценила Табита. — Получилось так, долгая история.

— Кстати, Джей, — прикрыл её Эрих, — у тебя же нет планов на вечер? Не хочешь со мной и Бельфегором прошвырнуться до города и зависнуть в каком-нибудь баре?

— Ты Бельфегора-то об этом спрашивал? — усмехнулся хорон.

— Пока нет, но он не откажется. Разве не видно, какие вокруг него тучи ходят? Всё небось гадает, за что его отец в ясли-сад сослал, да ещё и с охраной. Ты-то как?

— Ну пошли, я за день как раз успею подготовить планы для лекций.

— Вот это серьёзный подход! — рассмеялся Эрих, шумно прихлёбывая чай, и Джей вежливо улыбнулся, продолжая наблюдать за своими подопечными. Похоже, Адамас был прав: его пребывание здесь с ними и вправду начинает смахивать на наказание, а не повышение…

* * *

Покидали столовую они всё той же весёлой компанией, в которую по ходу завтрака вовлеклось ещё четверо, из интернатов МД, и Адамас, слушая их перешучивания с удивительно легко вписавшимся туда Кристианом, выходил последним. Стоило переступить порог, как возникшая слева тонкая женская рука ухватила его за ткань футболки и рывком утащила за угол — он даже не успел сообразить, что происходит. Пару секунд, и хорон лицом к лицу оказался с той самой девчонкой, которая обхаживала Беккера, — и очень, очень рассерженной.

— Ну и что ты себе позволяешь? — грозно спросила она, и Адамас, намётанным взглядом оценив её пропорциональную фигурку с округлыми формами, ровное овальное личико с острым подбородком, большие медные глаза в тёмно-рыжих ресницах и копну наполовину белоснежных, наполовину бронзовых волос в двух едва держащихся хвостах, ухмыльнулся:

— А что не так, куколка?

— Я тебе не куколка, понятно? А Беккер не козёл отпущения! Не знаю, откуда ты со своими понятиями о жизни в коллективе вылез… и как вообще с ними сюда попал, но тут тебе не гетто, ясно? Оставь его в покое!

— Ты такая милая, когда злишься, — Адамас взял её за подбородок, притягивая к себе лицо, и она вырвалась, зашипев, как разозлённая кошка.

— Руки убери! Ты что, считаешь, тебе всё можно?!

— А почему нет? — хорон крепко схватил девушку за руки и, резко развернувшись, прижал к стене. — Ты же всё равно никому не расскажешь. Знаешь почему?

— И почему же? — с вызовом поинтересовалась хорони.

— Потому что захочешь повторить, — подмигнул Адамас и, удерживая её, потянулся к губам, больше пугая, нежели действительно желая с ней целоваться: всё-таки она была совсем не в его вкусе. Девушка дёрнулась, не в силах хоть как-то ослабить хватку, и Адамас, пожалуй, достиг бы намеченной цели, если бы сзади вдруг не окликнули:

— Сати?!

Хорон нехотя отпустил её и обернулся, чтобы увидеть, как Сати торопливо отходит к Беккеру, сверлящему его взглядом.

— Что он с тобой сделал? — спросил рейтер у хорони, и та замотала головой.

— Ничего. Не успел.

— Отверженные должны держаться вместе, да? — хмыкнул Адамас, приваливаясь к стене столовой. — Сати, а ты осознаёшь, что ты отверженная только потому, что общаешься вот с этим доходягой? Со мной тебе было бы куда веселее!

— Ты уж извини, но пустышки меня не интересуют, — фыркнула Сати, и Беккер добавил:

— Лучше вообще к ней не подходи, Матиас.

— Да я и не подходил, — пожал плечами Адамас. — Она сама меня тут к стенке припёрла. Явно захотелось хотя бы минуту пообщаться с нормальным парнем, а не каким-то художником.

— То, что ты уложил Токкина, «нормальным парнем» тебя не делает, — съязвил рейтер, и Адамас оценивающе посмотрел на него.

— А ты храбрый для полного провала в физической подготовке. Значит, есть повод ещё пообщаться. Пока, козлы и козочки, заходите, если что!

Спрятав руки в карманы, он, насвистывая, миновал их обоих, проследив, как Беккер заслонил собой Сати, закатил глаза и не торопясь отправился разыскивать своих. Кажется, кому-то здесь пришла пора показать его место. Ни ту ни другого сломать труда не составит — им же будет полезно подготовиться к той суровой жизни, что ждёт их за воротами этого лагеря.

Вплоть до вечера они большой компанией шатались по базе, прервавшись лишь дважды: на обед и недолгие занятия по военной подготовке, чтобы, как выразилась ведущая их Табита, «не расслаблялись». Адамас и Кристиан отлично вошли в стан мужской половины воспитанников, наряду с Токкином став её духовными лидерами, и Адамас уже незаметно начал форматировать новое общество под себя. Они и правда были здесь все неконфликтные и вполне себе дружелюбные, даже по отношению к Беккеру, которого до появления младших Страховых просто незлобиво гоняли по разным мелким поручениям, однако разозлённый их с Сати отпором хорон был твёрдо намерен сделать его жизнь адом — чтобы знал, на кого ни в коем случае нельзя тявкать.

Уже к вечеру шутки к Беккеру, усиленно прятавшемуся от основного состава барака, перестали стараниями Адамаса быть просто подколами и начали превращаться в завуалированные оскорбления, и хорон не собирался на этом останавливаться. Пока старшие мелькали то тут, то там, он не решался хорошенько повалять его в грязи, однако с наступлением будней подобная возможность должна была представиться, оставалось только подождать — так что пока он скрупулёзно продумывал место, время и сопутствующие обстоятельства. А заодно что можно устроить его подружке Сати.

После ужина до отбоя было полтора часа отдыха, в который курсанты собирались в комнате отдыха между столовой и санузлом — там хватало развлечений, чтобы хорошо провести время. Отряд Бельфегора весь день предпочитал развлекаться у себя (и, кажется, в основном спортом), так что не только Адамас с Кристианом, но и почти все собравшиеся в комнате удивлённо замолчали, когда на её пороге вдруг появились близнецы-Шштерны.

Адамас, Кристиан, Токкин и Эхсан с Иларио оказались к ним ближе всего, и именно к ним слегка оторопевшие от такого приёма близнецы и обратились:

— Ничего, если мы к вам присоединимся? Со старшими скучновато, а у вас даже есть компьютеры.

— Вам не кажется, что вы немного не из этой оперы? — съязвил Кристиан, всегда болезненно относившийся к нарушениям личного пространства. — Вас сюда развлекаться, что ли, прислали? Идите, охраняйте командира, служба не ждёт!

— Командир как бы отбыл вместе с вашими преподами в город, некого охранять, — хмыкнул стоящий справа терас, отличавшийся от левого, похоже, только одной деталью одежды: они оба были в одинаковых чёрных майках и бледно-голубых джинсах с яркими вставками, даже цепочки на шеях и браслеты на руках совпадали, вот только у одного кеды были оранжевыми, а у другого салатовыми.

— А вас-то что не взяли? — полюбопытствовал Токкин. — И представиться не хотите?

— Прошу прощения, — широко улыбнулся стоящий слева терас в оранжевых кедах. — Я Десмонд Шштерн, а это мой брат — Доминик.

— Вы — родственники Дилайлы? — поразился Иларио, и близнецы синхронно кивнули.

— Она наша двоюродная тётя, так как её отец нашему приходится дядей.

— Ого, так вы — сыновья Цезаря Шштерна, командира личной гвардии Аспитиса?! — подлетел к братьям кейер Захария, выходец из интерната МД. — А можно автограф? И вообще — поболтать?!

Доминик уже открыл рот, чтобы ответить, но Кристиан опять подал голос.

— О, да что вы с ними рассусоливаете? — раздражённо проговорил он. — Раз известные родители, ножки теперь целовать надо? Так может, выйдете для чего посерьёзнее?

— Злой ты какой-то, — дружелюбно хмыкнул Десмонд, и Кристиан скривил губы.

— У нас тут всё по-простому, ясно? Здесь известных родителей ни у кого нет, так что ищите себе кого-нибудь своего круга!

Близнецы одновременно удивлённо вскинули брови, и Адамас уже было приготовился защищать своего несдержанного на язык кузена, как откуда-то с конца комнаты раздалось гневное:

— Слушай, может, ты уже заткнёшься, сынок неизвестных родителей?

В ту же секунду точно в лоб Кристиану прилетела тяжёлая книга, и он рухнул со стула — прямо под ноги материализовавшегося как будто из пустоты Герберта, которого — Адамас прежде был уверен — в этой комнате не было. Переступив через хорона, эрбис шагнул к терасам, обменявшимся насмешливыми взглядами, а Кристиан, потирая лоб, бросил:

— Да, правильно, держитесь друг к другу поближе, отпрыски семейного древа…

— Может, мне его тоже чем-нибудь?.. — посмотрел на брата Доминик, и тот скучающе повёл плечами.

— Слишком много камер.

— Пойдёмте, господа, — Герберт обнял обоих за плечи и настойчиво развернул к двери. — Мне как раз с вами поговорить надо, весь день ждал, когда вы освободитесь.

Подчиняясь, близнецы шагнули с порога комнаты в ночь за пределами здания и уже там, когда эрбис отвёл их к тёмной и безлюдной столовой, Десмонд поинтересовался:

— А ты вообще кто?

— Вообще я Герберт Багдассар, — с достоинством отозвался эрбис. — Управляющая базой — моя мама, но с вами мы пока не знакомились. А уж кто её муж, вы наверняка в курсе.

— О, старый друг отца, здорово! — припомнил Десмонд, и Доминик спросил:

— И что тебе от нас надо, золотая рыбка?

— Информация. Скажем так, взаимовыгодный обмен. Я сообщу вам то, что стоит знать вашему командиру, а вы мне то, чего я пока не знаю. Интересует?

Старавшийся казаться невозмутимым Герберт зримо ощутил, как заинтригованные взгляды близнецов впиваются в него и изучают с головы до пят. После короткой паузы Доминик хмыкнул.

— Ну окей. Что ты хочешь нам сообщить?

— Вы первые, так будет удобнее, — внутренне эрбис с облегчением выдохнул. — Расскажите мне про это нападение, после которого Бельфегора закинули сюда. Вас ведь там не было, верно? Но вы всё равно в курсе.

— С чего ты взял? — осклабился Десмонд, и Герберт нетерпеливо отмахнулся.

— Кого попало к нему в сопровождение бы не отрядили. Так что там произошло?

— Нападение необычных бойцов «Аркана» на объединённый отряд ГШР и МД, — отозвался Доминик. — Первым управлял Сейя Лорген, вторым Бельфегор Пикеров. Их лагерь попыталась захватить небольшая группа аркановцев — очевидно, с целью пленения Бельфегора. Пока их обычные, — это слово терас выделил голосом, — бойцы отвлекали на себя внимание, необычные в количестве четырёх человек пошли на личную охрану Бельфегора и его самого. Их вылазка удалась бы, если бы гэшээровцы не сумели путём больших потерь личного состава отбить их.

— И кто же там был?

— Серебряный аурис, вельк, сильвис-альбинос и эрбис, весь покрытый татуировками. Примерно лет тридцати. Их почти не брали пули, и в одиночку каждый легко расправлялся с четырьмя проверенными бойцами, там, в отряде, тоже не малышня по типу этой вот, — Доминик махнул головой в сторону комнаты отдыха. — Очевидцы, оставшиеся в живых, рассказывали, что они как будто и двигались быстрее обычных людей, и боли не чувствовали. Конкретно в велька всадили подряд четыре пули, а он продолжил драться как ни в чём не бывало. Но отступили они после серьёзной раны ауриса — кажется, он у них заводила.

— Вы уже знаете, кто это? — жадно спросил Герберт.

— Ну, поскольку с ГШР у нас пока мир, дружба и пряники, — сморщил нос Доминик, — они любезно поделились с нами информацией. Аурис — Брутус Сетте, вельк — Ове Терных, сильвис — Дилан Криссво. Все ранее знакомцы вашего президентского секретаря, Домино Кирсте, а ныне, очевидно, верноподданные Азата Зехьте.

— А эрбис?

— А вот эрбиса никто не опознал. Пока.

— У вас фотографии случайно не завалялось?

— К твоему счастью, эту ориентировку раздали всем вокруг Бельфегора, — усмехнулся Десмонд и, достав из кармана смартфон, включил на нём фото и протянул Герберту. Тот пробежался по нему глазами — близнецам показалось, что он его уже видел, но мельком — и вернул терасу со словами:

— Моя очередь. Я знаю, кто эрбис, и готов вам его имя назвать.

— Ну? — подступил к нему Доминик.

— Это мой кузен, Станислав Рассильер. Они с братом уехали на Север в 56-м году, и с тех пор о них ничего не известно.

— Очевидно, примкнули к «Аркану», — резюмировал Десмонд. — У них могли быть на это причины?

— Если честно, на Север они вроде как уехали узнать про убийц своих родителей — ну, помните подрыв главного здания «Ориона», — а Азат идейный продолжатель дела Зебастиана, поэтому я и сам не понимаю, что они там забыли… Что ж, надеюсь, я оказался вам полезен! Ещё увидимся! — Герберт махнул рукой и буквально растворился в ночи. Близнецы переглянулись.

— Почему-то у меня такое чувство, что не стоило ему этого рассказывать, — растерянно проговорил Десмонд, и Доминик закатил глаза:

— Ты в няньки, что ли, нанялся? Зато эксклюзивная информация! Если уж Дамиан Багдассар его не признал, где бы мы ещё могли её получить? Этот Герберт явно знает о своём кузене поболе, чем его дядя… Как вернётся Бельфегор, обязательно расскажем! Пошли!

— Куда? Я вообще хотел в компьютер поиграть…

— Вот заткнём этого новенького, все компы твои, обещаю! — Доминик обнял брата за плечи. — А пока мне лень. Идём.

Десмонд вздохнул и, покорившись его воле, нехотя побрёл следом в сторону их барака.

* * *

— Ну, расслабься, Бэл, чего такой хмурый-то? — Эрих подтолкнул сидящего по правую руку от него Бельфегора, и тот едва не расплескал свой стакан с тёмным пивом.

— Бельфегор, — терпеливо сказал хорон. — Бельфегор — пожалуйста. Бэлом меня никто не называет, кроме двоих человек.

— Ну между друзьями же!

— Мы не друзья. По крайней мере, пока.

— Мне понравилось это «пока», оно вселяет надежду, а, Джей? — хохотнул пеланн, подталкивая уже Джея слева, но тот был начеку и заблаговременно отложил и стакан, и вилку, на которую прежде собирался наколоть кусочек жареной свинины.

— Чего ты к человеку пристал? Каждый расслабляется по-своему, — мягко упрекнул он Эриха, и пеланн опять рассмеялся.

— Да уж, вы двое явно предпочитаете зависать при этом в своём угрюмом мирке! У тебя какая кручина?

— Где? — искренне удивился Джей.

— Да ты весь день дёрганый. Из-за воспитанников переживаешь? Отец может и голову оторвать?

— Есть немного, — признал хорон, и Бельфегор мрачно спросил:

— За каким чёртом их вообще сюда вместе с тобой прислали?

— В наказание. Это ссылка такая. В разнос пошли.

— Удивительно. Разве их родители в силу своих… кгхм… личных особенностей могли такое допустить?

— В жизни всякое случается, — ответил вместо Джея Эрих. — Я вообще должен был бы сейчас сидеть в гэшээровских казематах, а вон гляди, как высоко поднялся!

— Это в смысле? — не понял Джей.

— Я засланцем в ГШР был до войны, — заговорщицки подмигнул ему пеланн, закусывая это признание стейком малой прожарки. — Хорошо, кстати, работал, пока не накрыли. ГШР, вы знаете, шпионов не расстреливает. Посадили меня в тюрьму и предложили МД обмен. МД отказались — не такая уж я важная птица, чтобы соглядатаев ГШР за меня выдавать. Сидел там сидел, а тут война, союз, ну, меня и выпустили. Послонялся по МД — все от меня нос воротили, как же, попался ведь — и, как гром среди ясного неба, создание сверхдоверенного связующего отряда от МИЦа и МД. Ну меня туда и засунули как человека, отлично знающего психологию ГШР.

— Ещё интересные моменты из жизни будут? — язвительно спросил Бельфегор, и Эрих, проглотив очередной огромный кусок, повернулся к Джею.

— Кстати, да! Раз уж мы начали тут делиться сокровенным, не хочешь рассказать, как ты зазвездился в стажёры к самому господину второму советнику при Главнокомандующем ГШР?

— Случайно совпало, — хмыкнул Джей. — Бельфегор, ты бы правда не печалился. Уверен, совсем скоро тебя отсюда заберут. Не хочешь пока какую-нибудь дисциплину попреподавать?

— Очень смешно. Воспитанники из МД будут не слушать, а благоговейно вздыхать, и так со всех сторон девчонок подмечаю. Я лучше у себя посижу.

— Вот же ворон нахохлившийся! — усмехнулся Эрих и, увидев, как хорон сжал пальцы на стакане, поспешно добавил: — Я не в обиду, правда. Но тебе же там совершенно нечего делать! Возьми хоть кейко или стрельбы, разгрузи Табиту, у неё и так с вашим появлением забот прибавилось.

— Я подумаю, — холодно пообещал Бельфегор. — Мне просто не совсем понятно, почему именно меня, именно сюда и вдобавок с таким сопровождением. Одни Шштерны чего стоят, Цезарь их с детства натаскивал, они даже мне в бою фору дают. Отец хоть бы слово сказал!

— Наверное, у него были на то причины, — попытался его успокоить Джей, невольно вспомнив такой же разговор с Адамасом.

— Как всегда, конечно… Ладно, никому ещё пива не взять? — Бельфегор поднялся.

— Когда ты успел допить? — поразился Эрих. — Ты это, не упивайся вусмерть-то, мне неохота тебя тащить на своём горбу!

— Хочу напомнить, что в силу физических особенностей по линии моего отца я не пьянею. Это только ради вкуса.

— Тогда мне ещё пару стаканчиков! А может, официанта подождём?

— Мне надо пройтись, — отрезал хорон и с пустыми стаканами отошёл к барной стойке.

Пока бармен наливал ему заказанное тёмное и светлое пиво, Бельфегор скользил взглядом по посетителям паба и думал всё о том же: почему его без объяснений забросили на учебную базу. Эта мысль не отпускала его с появлением здесь ни днём ни ночью, и, если бы отец сейчас вдруг из ниоткуда возник перед ним, он наконец собрался бы с духом и, в отсутствие вечно умиротворяющих его Энгельберта и Сэры, высказал бы всё, что думает об их отношениях. И особенно о том, что в последние годы Аспитис явно не считает нужным вообще наедине беседовать со своим сыном.

Однако вместо Аспитиса рядом с Бельфегором неожиданно появилась невысокая девушка-хорони в низко надвинутом на лицо капюшоне толстовки, хрустальным голосом заказавшая «ещё один» безалкогольный коктейль, и, засмотревшись на её точёный профиль, Бельфегор совсем забыл о своих проблемах. Получив коктейль, девушка развернулась на мгновение к Бельфегору — достаточно времени, чтобы увидеть выразительные чайные глаза в ярком тёмном макияже и хорошенькое бледное личико с тонкими, но чувственными губами, — и он потерялся окончательно. Пребывая как будто в тумане, хорон почти неосознанно схватил её за рукав толстовки, она, не заметив, прошла мимо, но от натяжения капюшон вдруг слетел с её головы, и Бельфегор поразился удивительному цвету её волос — чёрные и белые вперемешку.

— Совсем, что ли? — прошипела девушка, спешно надевая капюшон обратно, и, не дожидаясь ответа, ушла за самый дальний столик.

Остаток вечера Бельфегор провёл совсем уж в себе, раз за разом припоминая незнакомку, и даже шутки Эриха и попытки достучаться до него Джея не смогли заставить его выбраться из нового уютного мирка.