Что-то осознавать Адамас начал примерно в тот момент, когда молчаливый Джей втолкнул его во всю ту же комнатку в подвале и запер дверь. Хорон на непослушных ногах дошёл до тахты, опустился на неё и уставился на собственные руки, трясущиеся так, словно недавно он пытался поднять штангу весом килограммов в сто. На ладонях, локтях, предплечьях всё ещё остались следы от ствола дерева, о которое его треснул Бельфегор, и от грязной, размокшей земли, хотя вот именно они практически смылись, пока его вели до базы под хлещущим дождём. А ведь вроде не обещали ливня на новогоднюю ночь…

Со скрипом Адамас вспомнил подробности этого «путешествия». Старшие вынесли полуживого Беккера к дороге в город, где его подхватила спешно вызванная с базы машина (кажется, за ней сбегал один из близнецов-терасов) и отвезла в главную больницу. Весь лагерь согнали обратно в бараки, потому что сидеть на открытом воздухе под таким дождём, само собой, мало походило на праздник. Вроде никому при нём не сообщали о Сати и Беккере, но наверняка уже все в курсе. Адамас, кажется, даже слышал, как Дилайла перед административным зданием, куда отдельно ото всех зашли Сати и Миа (ведь там же была Миа?), сказала Джею, что немедленно поставит в известность о случившемся Рэкса. Жди гостей…

Адамас встал и, шатаясь как после бессонной ночи, прошёл в ближайший угол комнаты, чтобы сесть там прямо на пол и подтянуть к груди колени: с тахты пол казался чересчур уж далёким, и его мутило. Но даже в такой позе «карцер» то и дело начинал кружиться перед глазами, а закрыв их один раз ненадолго, хорон и вовсе на ближайшее время отказался от этой идеи: начинался подлинный «вертолёт», о котором когда-то рассказывал любивший напиться Кристиан, — и от этого «вертолёта» ощущение, что он падает в бесконечную чёрную бездну, становилось только реалистичнее.

Кристиан. Адамас ухватился за это имя, чтобы отвлечься от неприятных физических ощущений. Куда делся Кристиан? Он ведь был там с самого начала, Адамас отлично помнил, что кузен помогал ему, хотя всё остальное благополучно провалилось в памяти безвозвратно. Когда Кристиан успел исчезнуть с места преступления? С появлением Беккера — или раньше? И почему? Испугался последствий — или его самого, Адамаса? Как он мог оставить его одного?

Адамас зарылся лицом в колени, сжав ладони на плечах так сильно, как мог: чувство максимального напряжения в мышцах помогало спасаться от бездны. С произошедшего он помнил тоже одни лишь ощущения, почти ни одной картинки не всплывало перед внутренним взором, когда он пытался восстановить нить событий и понять: что же всё-таки случилось с ним, что он абсолютно потерял контроль над собой? Сполохи, вспышки эмоций. Возбуждение — сердце бьётся в ушах. Нетерпение. Торжество. Злорадство. Желание сломить — потому что она ничуть не боится, она лишь ненавидит его, он вызывает у неё отвращение. Всеобъемлющая власть. И ни одной мысли, словно в те минуты его и не было там. Беккер — это уже не сполохи, а всплески. Ярость, слепящая и выматывающая, жажда крови, боли — чёрт побери, Адамас и правда собирался убить его! Если не Бельфегор, как бы он потом жил с этим? О чём он думал? Точнее, нет, почему он не думал?..

Это было невыносимо. Адамас попытался разжать пальцы, чтобы в привычной манере выместить накопившиеся чувства на стене, но оказалось, что руки свело судорогой от перенапряжения, и ещё пять минут минимум он методично разминал их. Взгляд не желал фокусироваться, в голове всё так же была пустота, тянущая в себя, в беспросветный мир, где едва-едва билось сердце и почти не было слышно дыхания, — и, закончив с руками, Адамас принял прежнюю позу и наконец закрыл глаза.

Он потерял счёт времени и вздрогнул, когда дверь щёлкнула, открываясь. Подняв голову, Адамас увидел входящего Джея.

— Завтрак, — сухо проговорил хорон, ставя принесённый поднос на столик у тахты. — Стукнешь, когда закончишь. И, кстати, твоя сумка с вещами, переоденься в чистое, я сразу забыл принести.

Адамас проследил, как он роняет её на пол возле того же столика, разворачивается, уходит, закрывает дверь, и опять уткнулся лицом в колени. В мыслях чуть прояснилось: если Джей сказал «завтрак», значит, уже утро, а Адамас просидел в углу весь остаток ночи, даже не заметив этого. Уснул, что ли? И, наверное, сегодня прибудет отец. Странно, но по сравнению с предыдущей их встречей Адамас совсем не боялся наказания. Теперь он куда больше боялся самого себя — потому что больше не знал, на что ещё способен, если вдруг его снова поведёт.

Да и что он вообще о себе знает? Чего он хочет, куда идёт, на что надеется? Последние восемь лет жизнь больше походила на постоянное своё отрицание, чем на что-то другое. Когда он в последний раз испытывал нормальные чувства, без этой червоточинки, без злости, превосходства, ярости, недовольства? Уж не в визит ли Дилайлы? Даже забавно, как далеко человек может зайти в том, чтобы доказать всем, как ему всё равно…

Дверь опять щёлкнула, и Адамас опять очнулся. Вошедший Джей молча забрал нетронутый поднос, а в комнате с единственным окошком под потолком, кажется, стало ещё светлее, чем в прошлый его визит. Очередной провал во времени. Как только Джей исчез из «карцера», Адамас переполз к самой двери и уселся, привалившись к ней, чтобы больше никто не вошёл к нему без предупреждения.

Удаляющиеся шаги Джея было едва слышно, и Адамас снова было ушёл в себя, но встрепенулся, когда там, по другую сторону пустоты, кто-то спотыкаясь приблизился к двери и, судя по шуму, сел на пол. Неужели его караулят настолько бдительно? Считают, он попытается бежать? Впрочем, после такого Адамас и сам подозревал в себе преступника похуже Зебастиана и Азата вместе взятых.

Ощущение бездны отступило, и пришлось думать. Адамас чувствовал, что обязан понять, что с ним случилось, потому что иначе он может никогда не научиться делать то, что хочется, а не на что толкнёт первый попавшийся рефлекс. Он ведь и правда просто хотел попугать Сати: раздеть, унизить, потом сказать что-нибудь вроде «ну, теперь понятно, почему никто из парней тобой не интересуется, кроме Беккера» — и одеть обратно. Она бы не посмела о таком никому рассказать — позор на весь лагерь, — а уж напавший Беккер и подавно. Да и он получил бы пару ударов, не до полусмерти же. Однако почему-то Адамас решил пойти дальше — почему, почему, почему?!

И почему Кристиан, чёрт возьми, его не остановил?!

Опять шаги. Адамас понял, что сжал ладони на плечах, кажется, до синяков — левому плечу и так досталось от дерева, — и, с усилием разжав пальцы, прислушался. Его сторож не шевельнулся, а вот подходивший — судя по шагу, точно не Эрих и не Бельфегор, мерившие его как истинные военные — остановился у самой двери и заговорил.

— Вот ты где, — Адамас узнал мягкий голос Табиты. — Мы тебя обыскались, Джей. Давно ты тут?

— С самого начала, — глухо отозвался Джей.

— Думаешь, убежит?

После паузы хорон хмыкнул.

— Как мы видим со съёмки камеры скрытого наблюдения, разве что смоется через трубу туалета. Нет, я не поэтому тут сижу. Просто, на всякий случай.

— На какой? — Табита, кажется, села рядом. — И как ты провёл съёмку на свой планшет?

— Охранник из видеонаблюдения оказал мне эту любезность. Есть у меня некоторые подозрения насчёт Адамаса, слежу, чтобы от них избавиться. С того момента, как я его сюда привёл, он сидит в одной позе, да и к завтраку не притронулся. Мне кажется, ему плохо, и вдруг… Впрочем, я уже ни в чём не уверен.

— Не один ты, — тихо сказала Табита. — Мне казалось, я знаю его. Что бы он там о себе ни думал, он не мог, по моему мнению, решиться на такое. Ты-то знаком с ним всего неделю, не грызи себя.

— Так заметно? — горько усмехнулся Джей. — Я полностью провалил порученное мне задание, не удивлюсь, если меня понизят в должности. Но не в этом дело. В том числе я с треском провалился и как «опытный» психолог, и как «талантливый» педагог — по крайней мере, так обо мне говорили. В моём детдоме меня слушались все, даже старшие. Мне казалось, к каждому, самому непонятому хулигану, можно найти подход и исправить его. Адамас же плевал на меня с высокой колокольни. Ничего удивительного, я же никто. А он — сын самого Рэкса Страхова.

— Вот уж чего никогда не замечала в Адамасе, так это бахвальства своей фамилией, — возразила Табита. — Скорее его, наоборот, это бесит. Не убивайся, Джей. Всякое случается. Нашла коса на камень. А если ему и правда плохо, он сделает для себя выводы.

— Интересно какие? — с непривычным сарказмом вопросил Джей. — Может, что способен и на большее? А когда отец придумает ему наказание — так и вовсе обозлится и уйдёт к аркановцам? Я жду чего-то такого. Не пойдёт же он извиняться перед всем лагерем. Тем более что Рэкс, скорее всего, заберёт его отсюда. И, дайте ангелы, чтобы по статье не посадил в колонию за «попытку изнасилования» и «нанесение тяжких телесных»…

— Кстати, о Рэксе, — Табита определённо решила не дать Джею заниматься гаданием на кофейной гуще. — Он-то будет к пяти, а вот к четырём ожидается ещё один гость, только что Эрих передал.

— Какой?

— Аспитис собственной персоной. Очевидно, решил наконец пообщаться с сыном. Вряд ли ему сообщали об инциденте с Адамасом… Хотя, должна признаться, от Шштернов можно ожидать чего угодно. Зачем-то же они сказали нам о первой стычке Адамаса с Беккером, да и в лесу его отследили…

— Думаешь, его личные соглядатаи?

— Думаю. Он, в конце концов, должен контролировать, чему тут детей учат. К тому же Бельфегор.

— До сих пор любопытно, почему его сослали именно сюда.

— Наверное, сегодня узнаем. Ладно, Джей, не грусти тут. И сам не забудь поесть. Как только из больницы будут какие-то новости, я дам тебе знать. По мессенджеру, раз уж ты с планшетом.

По шелесту Адамас понял, что эрбисса встала. Спустя несколько секунд её шаги стихли, и хорон вдруг осознал, что, если с самого начала Джей следит за ним через скрытую здесь камеру, значит, он прекрасно видит, что Адамас сидит у двери. В то же время говорил Джей совершенно свободно. Был в его словах какой-то тайный смысл или ему уже просто всё равно?

И ведь Адамас и в самом деле жестоко его подставил, даже не задумавшись. Что уж тут говорить о Сати и Беккере, которых обоих он мог оставить калеками, не в физическом плане, так в моральном. Все возможные последствия вдруг так зримо встали у Адамаса перед глазами, что он со стоном впился зубами в собственную руку — до крови — и не почувствовал этого. Как же так можно было, зачем? Все эти восемь лет — зачем?..

Пока он не знал, что делать, но постепенно что-то вырисовывалось на горизонте. Нужно ещё встретиться с отцом. Адамас отпустил руку, вытерев кровь от прокуса о грязную рубашку, и вскинул глаза на электронные часы на столике: зелёные светящиеся цифры показывали 14:00. Не так долго осталось. А потом он решит. У отца наверняка что-то для него приготовлено.

В некой прострации, пытаясь представить, что придумал отец в ответ на такую выходку, Адамас просидел до тех пор, пока Джей за дверью не встал и не ушёл, очевидно, за обедом. На часах внезапно стало 15:50. Посмотреть на Аспитиса Адамаса, конечно, не пустят, а хотелось бы.

Спустя семь минут — потому что Адамас так и остановил взгляд на коробочке с цифрами — в дверь раздался стук, и хорон отполз к стене, крикнув:

— Открыто!

Выключился электронный замок, дверь отворилась, и в комнату ступил Джей с подносом.

— Обед, — он уже двинулся мимо Адамаса к столику, но вдруг остановился точно напротив. — Или ты опять не будешь есть?

Адамас пожал плечами. Джей отошёл ближе к середине комнаты и сел прямо на пол, опустив рядом поднос, на котором, на удивление штрафника, оказалось два столовых набора. Джей скрестил ноги по-турецки и спросил:

— А со мной поешь?

— Тебе это правда так важно? — фыркнул Адамас от своей стены.

— Я следую правилам. Иногда это оказывается полезным. В данном случае правило такое: от еды мозги работают лучше, а человек становится добрее.

— Ты ведь и сам с ночи не ел?

Джей в точности, как он недавно, пожал плечами, и Адамас перебрался к нему, садясь на ковёр боком к открытой двери.

— Не боишься, что я сбегу? — кивнул он на дверь, пододвигая к себе с подноса тарелку с супом и ложку.

— По моим подсчётам, пока я вёл тебя на базу, ты мог сбежать пять с половиной раз, — едва заметно улыбнулся Джей. — Сейчас-то какой смысл?

— А почему с половиной?

— Этот раз был бы полнейшим безумием, но мог удаться.

— Жаль, мне это не пришло в голову, — Адамас поднял к себе тарелку и попробовал супа. Желудок как будто очнулся: впервые с ночи ему действительно захотелось есть.

Джей молча съел свой суп и перешёл ко второму. На Адамаса он больше не смотрел, и тот решил сам продолжить разговор.

— Я знаю, что у тебя будут из-за меня проблемы, Джей, — виновато проговорил он. — У кого только здесь их из-за меня не будет… Прости. Мне стыдно, веришь? Не знаю, что на меня там нашло. Я хотел совсем не этого.

— И чего же ты хотел? — Джей пристально посмотрел на него, доказывая всем видом, что даже рыжий веснушчатый парень может выглядеть грозно, и Адамас отвёл взгляд.

— Просто унизить её. Отомстить за донос…

— По-твоему, это лучше?

— В сравнении с тем, что произошло на самом деле, определённо.

— Но тоже не ахти что. Нет?

— Об этом, по крайней мере, никто бы не узнал, и ничего бы тебе не было.

— Ты серьёзно считаешь, что меня так волнует наказание? — Джей отставил тарелку. — Кажется, оно даже тебя не волнует, хотя тебе наверняка достанется круче, чем мне. Ты правда думаешь, что можно делать что угодно, пока не спалили? Вроде как «вообще нельзя, но, пока не видят, можно»?

— Я уже вообще ничего не думаю! — рассердился Адамас. — Я запутался, понятно? В кои-то веки мне совершенно не понравился результат моих трудов, и я пока не разобрался, что с этим делать!

— Уже прогресс, — криво улыбнулся Джей и потянулся обратно за тарелкой. Однако в прилегающем коридоре вдруг послышался топот сразу двух пар ног, и его рука замерла на середине пути. Адамас оглянулся на дверь, прислушиваясь.

— Отец, ну ты можешь меня хотя бы выслушать, прежде чем куда-то идти? — с отчаянием в голосе спросил кто-то, и Адамас узнал Бельфегора.

Ему не ответили. Адамас с Джеем только и успели что недоуменно переглянуться, когда на пороге комнаты появился мужчина-хорон, на вид лет сорока, в походной форме северного образца — то есть всех оттенков коричневого, — с яркой эмблемой МД на рубашке напротив сердца. Черты его гладко выбритого лица были чёткими, острыми, кожа смуглой, рост и высокий лоб выдавали примесь вельков, зачёсанные назад короткие, цвета воронового крыла волосы не имели и намёка на седину, а бледно-жёлтые, насмешливые глаза были точь-в-точь как у Бельфегора, появившегося спустя секунду сзади.

Проще говоря, за те два года, что Адамас видел Аспитиса Пикерова последний и единственный раз в своей жизни — и при весьма впечатляющих обстоятельствах, — глава МД разве что сменил облачение, но сам не изменился ни на йоту.

— И это в вашем пансионе называется карцером? — с ухмылкой поинтересовался Аспитис, обозрев комнату и сосредоточив взгляд на оторопевшем Адамасе. Джей поспешно встал, отдавая честь.

— Моё почтение, Мессия, — дрогнувшим голосом сказал он, и Бельфегор позади отца закатил глаза.

— Посмотрел? Может, пойдём? Адамасу, — он пронзил сероволосого хорона взглядом, — запрещены посещения.

— Бельфегор, не зуди, — Аспитис уже не улыбался и изучал молча смотрящего на него Адамаса с некоторой отстранённой задумчивостью. — Ты всё больше становишься похожим на Квазара, Адамас, хотя я не видел его в такой глубокой молодости вживую. Даже любопытно, как тебя повернуло на подобную дорогу, если вспомнить, что ты сделал для меня…

— Оно вообще никак не связано, — сощурил глаза Адамас, и Аспитис рассмеялся.

— Ну да, где я, а где какая-то безродная девчонка! Ладно, поговорили, пора и делом заняться. Ещё одна звезда выходит на небосвод…

Чуть склонив насмешливо голову, он отступил обратно в коридор, отстранив рукой пылающего негодованием Бельфегора, и степенно двинулся прочь из подвала. Его сын так и остался стоять у двери.

— Джей, — он смирил гнев и повернулся к ничего не понявшему в произошедшем разговоре хорону, — Рэкс уже на подъезде, решил, наверное, не упускать шанса застать здесь моего отца. Позаботься, чтобы главный виновник его приезда вышел его встречать.

— Да, конечно, — наконец изгнав из глаз ошеломление, кивнул тот, и Бельфегор тоже ушёл. Джей опустился обратно на пол.

— О чём говорил Мессия? — он пристально посмотрел на Адамаса. Тот передёрнул плечами.

— Если ты не в курсе, не мне тебе рассказывать… Давай лучше ближе к делу. Пока мы ещё здесь, ответь, как там… Беккер и Сати?

Джей ещё пару секунд буравил его взглядом, потом, взяв стакан с уже остывшим чаем, сделал глоток.

— Беккер в отделении интенсивной терапии, у него разрыв печени, отбиты почки, сотрясение мозга и несколько переломов. Пока не приходил в сознание, но жить будет.

— Мне казалось, ещё пара ударов, и я убью его…

— Вполне вероятно, — безжалостно признал Джей. — Один осколок ребра прошёл в опасной близости от сердца, плюс он чуть не захлебнулся кровью из-за повреждённого лёгкого. Бельфегор прибежал вовремя. Хотя твоя сестра и утверждает, что тоже почти успела.

— Значит, мне не привиделось, что она там была, — с некоторым облегчением выдохнул Адамас. — А где она сейчас? И как вообще в лесу оказалась?

— На последний вопрос она не отвечает принципиально, а всё своё время на данный момент проводит с Сати. Они в административном здании, на втором этаже. Понятия не имею, зачем ей понадобилось брать на себя роль психолога, но, кажется, выходит у неё неплохо… — Джей допил чай и поставил пустой стакан на поднос. — Давай доедай и пошли. Табита мне только что прислала сообщение, что Рэкс и в самом деле будет вот-вот.

Согласно кивнув и осознав вдруг, что его начинает трясти от нервов, Адамас втолкнул в себя последние две ложки второго, залпом выпил чай и, составив посуду на поднос, встал. Джей убрал поднос на столик, мельком проверил ещё раз на предмет сообщения и планшет, и сотовый и первым пошёл на выход.

Уже в коридоре дрожь настигла Адамаса вплотную, и ему пришлось хвататься за стены, чтобы не потерять ориентацию. Реальность снова поплыла вокруг, и, если бы не вовремя подскочивший Джей, он бы опять сполз на пол и так бы там и остался. Это было даже смешно: в своё время Адамас проходил курс на выживание и заработал там достаточное количество очков, чтобы не сомневаться в собственной стойкости. Разве может всего один срыв так подкосить?

Усилиями Джея вскоре Адамас оказался на улице, и на свежем воздухе его немного отпустило. Хорон вывел его к асфальтированной дороге, проходящей через весь лагерь и по случаю приезда высоких гостей сейчас окружённой всеми его обитателями. На них с Джеем повернулись сразу все — как будто ждали. Они остановились у левого конца толпы, где стоял Эрих, — напротив через дорогу у самой её кромки на стуле расположился Аспитис со свитой, состоящей из двух близко к нему находившихся охранников: светловолосого велька лет сорока пяти и примерно того же возраста внушительного вида тераса, также знакомого Адамасу по тому памятному эпизоду, отца Десмонда и Доминика Цезаря Шштерна. По правую руку от Аспитиса был Бельфегор, мрачный как туча, дальше — его отряд, весь, кроме как раз-таки близнецов-терасов. Посмотрев вперёд, туда, где дорога упиралась в КПП, Адамас увидел, что ворота открываются, пропуская в лагерь военную машину наподобие тех, что уже стояли на парковке. Доехав медленным ходом до начала левой части толпы, машина остановилась, и к ней тут же подошли Табита и один из охранников.

Почти не осознавая, Адамас отделился от общего скопления народа и вышел на середину дороги, неотрывно глядя на творящееся впереди. Из машины первым появился личный телохранитель его отца Керен Камов, широкий и одновременно максимально подвижный хорон, следом — Рафаэль, и Адамас боковым зрением заметил, как Джей невольно сделал шаг от дороги. Почти одновременно с хиддром на асфальт ступил Рэкс — примерно в такой же форме, как Аспитис, только с гербом ГШР на рукаве, — и Адамас почувствовал, как деревенеет.

Коротко поздоровавшись с Табитой и Дилайлой, Рэкс развернулся и неспешно двинулся в сторону сына. Шепотки в толпе, до его появления сыпавшие предположениями, почему в лагерь решили нагрянуть сразу оба мировых лидера и не связан ли хотя бы приезд Рэкса с тем, что натворил подопечный от ГШР, немедленно смолкли. Адамас же смотрел в его лицо, каменное, с глубоко залёгшей у подбородка складкой, в почти чёрные глаза и больше всего хотел сорваться с места и бежать как можно далеко. Но он остался стоять, пока отец не подошёл к нему вплотную, и даже не опустил взгляда.

Адамас ожидал чего угодно, но к тому, что в следующую секунду произошло, оказался не готов. Не сказав ни слова, Рэкс поднял руку и почти без размаха отвесил ему затрещину — такой силы, что Адамаса снесло с ног, и он повалился на асфальт, рефлекторно хватаясь за вспыхнувшее ухо и щёку одновременно. Рэкс присел рядом на корточки.

— Я жалею, что ты мой сын, — едва слышно, но оттого не менее значительно процедил он сквозь зубы, и Адамас уткнулся лицом в мокрый асфальт: у него вдруг не оказалось сил, даже чтобы подняться. Кто бы мог подумать, что эти слова от человека, которого, как он думал, он давно разлюбил и только лишь резонно побаивался, так больно отзовутся ему и так легко всколыхнут в душе бурю чувств, мнившихся ранее похороненными и забытыми?..

Рэкс уже вставал, более не глядя на сына, когда в мёртвой тишине лагеря раздался насмешливый голос Аспитиса:

— Полегче, Страхов! Ты же не хочешь угробить своего сына, так же как раньше чуть не угробил моего?

Подростки забурлили, не удержавшись от обсуждения такой невероятной новости, и, пересиливая себя, Адамас поднялся на ноги, гордо держа голову. А Рэкс, развернувшись от него, зашагал к Аспитису.

— Я уж и забыл, как звучит ваш голос, Мессия, — ровным тоном проговорил Рэкс, остановившись в шаге от него и никак не реагируя на торжествующий взгляд и нежелание встать навстречу, как полагалось по этикету. — В честь нашего первого нормального разговора с глазу на глаз за последние пятнадцать лет мне бы хотелось надеяться, что он получит своё продолжение ближе к ночи. Есть некоторые моменты, которые необходимо обсудить.

— Как скажешь, старший советник при президенте ГШР, — сверкнул улыбкой Аспитис, видимо наслаждаясь происходящим. — Думаю, в моём плотном расписании найдётся для тебя свободный час.

— Буду весьма благодарен, — Рэкс отвесил лёгкий поклон и немедленно потерял к нему интерес. Совсем близко уже стояли все старшие, и он отошёл к ним, игнорируя и всё так же смотрящего на него Адамаса, и побледневшего Джея.

— Прежде чем мы перейдём к обсуждению более серьёзных проблем, я хочу увидеть пострадавшую девушку, — сказал он Табите, — и потом мою дочь.

— Какая удача, — улыбнулась Табита, кажется, тоже слегка ошарашенная: то ли его методами воспитания, то ли поступком Аспитиса, то ли и тем и другим сразу. — Они в одной комнате в главном здании. Миа утешает её. Я провожу.

— Хорошо. Рафаэль, разберись пока со своим стажёром, — Рэкс мельком глянул на вздохнувшего хиддра и остановил взгляд на подобравшемся Джее. — Так, как мы договорились, и никак иначе.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Рафаэль.

— А с тобой, сын, — Адамас ощутил, как проваливается в те чёрные колодцы, в которые превратились глаза его отца, опять повернувшегося к нему, — я пообщаюсь позднее. Где, кстати, Кристиан?

— Понятия не имею, — выдавил Адамас, оглядев толпу.

— Надеюсь, хотя бы он в этом не замешан. Идём, Табита, показывай.

Когда вся компания скрылась за углом административного здания, а Эрих и Дилайла начали разгонять возбуждённых увиденным курсантов по баракам, Бельфегор кашлянул, привлекая внимание неотрывно следившего за Рэксом отца.

— Второй акт твоего выступления кончился, — с сарказмом напомнил он. — Мы можем теперь поговорить?

— Это о чём же? — Аспитис с интересом взглянул на него.

— Например, о том, какого чёрта я тут забыл! Или ты меня в няньки к младшему Страхову нанял?

— Ах, это… Знаешь что? Принеси-ка мне кофе. А я тебя здесь подожду, — Аспитис сделал рукой жест, как будто отгонял от себя надоедливого поклонника, и, моментно вспыхнув, Бельфегор сердито пошёл в административное здание.

Стоило миновать гостиную, как навстречу ему вынырнула сочувственно улыбающаяся Табита — из коридора, ведущего прямо к кухне с заветным кофе. Надо было задуматься ещё при её появлении, ведь он своими ушами слышал, что она провожала сюда Рэкса, но Бельфегор был в слишком растрёпанных чувствах, чтобы вовремя осознать, что Главнокомандующий от ГШР вместе со своей дочкой и Сати находятся в той единственной комнате, которая располагалась в этом коридоре. Уловив голос Рэкса из-за прикрытой двери, хорон невольно затормозил и прислушался.

— Я не имею права просить об этом, но всё же надеюсь, что со временем ты сможешь простить его, Сати, — непривычно виноватым тоном говорил Рэкс. — И меня тоже. Это я где-то ошибся, раз он посчитал, что может поступить с кем-то вот так.

— Вы здесь ни при чём, — тихо отозвалась Сати. — Мы все почти совершеннолетние. Он несёт за себя ответственность сам. И просить прощения тоже должен сам. Не тратьте своё время.

Бельфегор мысленно охнул от такой дерзости, а Рэкс вполне слышимо усмехнулся.

— Адамас придёт, я ручаюсь. Но со своей стороны, если я что-то могу сделать, чтобы хотя бы частично загладить произошедшее…

— Мне ничего не нужно. А что делать с ним, решайте сами.

— Ладно, договорились. А… он там был один?

— Этого мало?

— Нет, в смысле, ему никто не помогал? Брат, например, тоже сероволосый?

— Нет, совершенно один, — отчеканила Сати, и Рэкс с сомнением хмыкнул.

— Чудеса… Хорошо, раз тут мы разобрались, теперь ты, Миа. Каким ветром тебя так далеко занесло? Ты вроде должна быть в горах со своими друзьями?

— Я и так в горах, — усмехнулась Миа, и от звука её голоса сердце Бельфегора предательски дрогнуло. — А за друзьями дело не станет. В чём проблема?

— В том, что тебя здесь не планировалось, — сухо сказал Рэкс. — Вы оба решили посмеяться надо мной? Наверное, можно на камеру снимать и в Интернете выкладывать, как над глупым отцом шушукается пол-лагеря во главе с Мессией-Дьяволом!

— О, брось, папа! Ты совершенно не умеешь стыдить, если честно. Я же знаю, что тебе далеко побоку чужое мнение, особенно каких-то подростков. Ну а Аспитис по-любому будет тебя подкалывать, хоть ты ему самому жизнь спасёшь… Я хочу остаться здесь, понятно? Или воевать. Что ты из меня всё принцессу сделать пытаешься?

— Это где же? — саркастически поинтересовался Рэкс.

— Да везде! Может, напомнить, что в ГШР я поступила в обход тебя, а ты меня прочил в юристы, как мама?

— А юристы часто бывают принцессами?

— Ты понял, о чём я! — негодующе фыркнула Миа. — Не пытайся вставать у меня на пути, всё равно сбегу!

— Вырастил на свою голову, — вздохнул Рэкс, и голос его тут же посуровел. — Завтра утром вы трое отсюда уезжаете. Разговор окончен.

— Но, папа!..

Бельфегор отступил от двери, подозревая, что Рэкс не будет тратить много времени на препирательства с дочерью, а ему самому совсем не улыбалось признаваться, что он подслушивает. И в основном потому, что никак не может эту вздорную девчонку выбросить из головы…

На кухне тоже оказалось неожиданно людно, и Бельфегор нерешительно остановился на пороге, завидев сидящего за явно нетронутой чашкой чёрного кофе опустившего голову Джея и стоящего напротив него по другую сторону стола Рафаэля.

— Я за кофе, — хорон кивнул в сторону кофемашины, и хиддр отмахнулся.

— Проходи, ты не мешаешь, Бельфегор.

Бельфегор быстро прошагал к аппарату и полез в шкафчик за чашкой для отца. Сегодня явно был день чужих разговоров, а никак не его собственного, потому что Рафаэль продолжил свои, как сказал Рэкс, «разборки» с Джеем невзирая на его присутствие.

— Джей, правда, будь моя воля… Я же понимаю, что ты тут абсолютно ни при чём. Но приказ сверху, и я должен передать, как твой куратор…

— Бывший куратор, — отстранённо напомнил Джей, и Рафаэль вздохнул.

— Если ты не хочешь тут больше работать, я сделаю так, чтобы тебе нашли более подходящее место, — предложил он, и оглянувшийся на хорона Бельфегор увидел, как тот сжимает кулаки.

— Проще меня уволить, чем искать подходящее место, — бросил он. — Налажал с Адамасом, налажаю с кем-нибудь ещё. Рано вы меня приблизили, Рафаэль, я явно пока такой чести не заслужил.

— Перестань, ради всего святого. Что ты мог с ним сделать — следовать по пятам?

— Да хоть как-то наставить на путь истинный!

— За неделю? Смешно же. Рэкс отойдёт, и тебя реабилитируют. Помяни моё слово, — Рафаэль наклонился, чтобы положить ему руку на плечо, и следящий за этим Бельфегор чуть не проворонил момент, когда кофе в чашке стало слишком много.

— Обязательно, — процедил сквозь зубы Джей. — Не тратьте на меня свои нервы. А здесь я постараюсь быть полезным. Здесь дети беспроблемные. Самое место для стажёра-преподавателя.

— Я сам решу, — улыбнулся Рафаэль и вышел. Секунду посмотрев на чашку и осознав, что отец наверняка и не собирался его дожидаться, Бельфегор сел рядом с Джеем.

— Не переживай ты так, — участливо проговорил он, и рыжеволосый хорон вскинул на него горящие скепсисом глаза. — Всё образуется. Мне ли не знать, что такое вечно биться в закрытую дверь. Но за тебя хотя бы есть кому вступиться. Мой отец слушает только себя.

— Если ты не заметил, — фыркнул Джей, — Рэкс тоже слушает только себя. И что-то мне подсказывает, что проблемы с сыном у него начались именно из-за этого… А тебя что, за кофе послали?

— Я бы сказал, отослали. А тебя забрали из стажёров?

— Понизили на уровень. Стажёры — само собой, — Джей с чувством отхлебнул кофе. — Но злюсь я почему-то не на Адамаса.

— Да я тоже. Эти двое — упёртые бараны, ничего не поделаешь. Я думаю, ты ещё реабилитируешься. И не с помощью Рафаэля, а сам, — Бельфегор ободрительно хлопнул Джея по плечу. — Ты удивительной выдержки человек. Там, в лесу, я едва сдержался, чтобы Адамаса не прибить за содеянное, а ты с ним вместе обедаешь.

Хорон в ответ только улыбнулся и обратно погрузился в себя. Подхватив кофе, Бельфегор попрощался и пошёл к отцу. В комнате Миа и Сати уже было тихо, а дверь плотно закрыта — значит, Рэкс успел уйти.

Выйдя на улицу, Бельфегор убедился, что его отца также след простыл. Он остался стоять на веранде, попивая кофе и решая, где лучше всего выловить его, чтобы наконец нормально пообщаться, и стоит ли вообще тратить на это силы. Его отшили уже дважды — с Аспитиса станется избегать разговора вплоть до отъезда.

Может, лучше расспросить об этом Энгельберта? Как его наставник и человек, фактически заменивший отца, он не сможет отказать.

* * *

Всё время с ночи Кристиан не то чтобы прятался, его просто подчёркнуто не замечали — и он умело этим пользовался. На базу он попал примерно в то же время, что и последние курсанты, отставшие или намеренно подзадержавшиеся, пока старшие сгоняли остальных, почти сразу узнал, что Адамаса вовремя остановили, что успокаивать Сати взялась Миа, а Беккер в реанимации, — и с этого же момента каждый обитатель мужского барака предпочёл сделать вид, что Кристиана не существует. Спасибо, как говорится, и на этом: хорон резонно опасался, что за случившееся негодование будут вымещать на нём за неимением истинного виновника.

Ну а к игнорированию ему было не привыкать: рядом с Адамасом все и всегда обращали внимание только на него, хотя по внешним данным Кристиан ощутимо выигрывал. В свете произошедшего лучше было лишний раз не отсвечивать — по крайней мере, пока не приедет дядя — и, дайте ангелы, чтобы не с отцом на пару. Большую часть времени Кристиан до его приезда провёл в бараке, отлучившись разве что в уборную да столовую — занятий в первый день нового года после таких потрясений, конечно же, не было. Потом, когда сообщили, что Рэкс на подъезде, а Аспитис из-за этого даже не успел переговорить с Эрихом, Кристиан вылез на свет божий и присоединился к толпе со стороны МИЦа, встав так, чтобы меньше всего бросаться в глаза.

Его всё ещё потрясывало, но, раз за столько часов никто так и не пришёл к нему с обвинениями, ни Адамас, ни Сати не упомянули о его участии в инциденте. Окончательно Кристиана отпустило, когда он увидел, что дядя прибыл без своего брата рядом, — значит, тот странный аурис из бара оказался прав и его пронесло. Кристиан, наблюдая за тем, как Рэкс даёт оплеуху сыну на глазах у всех собравшихся, а Аспитис, также при всех, раскрывает их главный секрет, всё пытался вспомнить хоть какие-то подробности о незнакомце из бара, но, кроме имени, в памяти не всплывало ровным счётом ничего. Волшебные таблетки? Может, там было что-то ещё, о чём он забыл благодаря этому инновационному «антиопьянину»? Да и зачем Борхерту понадобился его номер сотового?..

Как только все начали разбредаться, Кристиан тоже ушёл — подальше от здания администрации, чтобы не навлечь случайно гнев Рэкса или, например, Рафаэля: с них станется при виде него высказать, почему он не уследил за братом. Почти все курсанты набились в комнату отдыха, чтобы обсудить то, чему стали свидетелями на дороге, потому у жилых бараков было тихо и спокойно. Кристиан уже миновал, кажется, пустой, с дверью нараспашку, барак Бельфегора и завернул за угол, к входу курсантского, когда именно оттуда послышались голоса, и он осторожно выглянул из-за стены строения.

Из барака как раз выходил тот самый светловолосый вельк, кто стоял по правую руку от Мессии на встрече с Рэксом, а следом, определённо разъярённый, спешил Бельфегор.

— Стой, Энгельберт! — крикнул он, и вельк, изобразив лицом смирение, немедленно остановился на последней ступеньке. — Ты, так же как мой отец, будешь молчать до последнего? Что за страшные тайны, чёрт подери? Гриф «Сверхсекретно»?!

— Давай ты просто успокоишься, Бэл, — Энгельберт повернулся к нему, выставляя ладони с длинными тонкими пальцами. — Я вроде сказал, что…

— Что? Что сказал? Вот именно, ты ничего не сказал! — Бельфегор обвиняюще вытянул руку, указывая куда-то в сторону дороги. — С ним мне давно всё понятно, но ты-то!.. Мне нужен всего один ответ на один вопрос: зачем я тут сижу! Что в этом такого?

— Аспитис поручил молчать всем вовлечённым, — вздохнул Энгельберт, и Бельфегор покраснел от злости ещё больше — что вызвало у подглядывающего Кристиана смешок.

— С какого…

— Не злись. Он сказал, ты не поймёшь. Рано или поздно тебе объяснят, пока отдыхай. Ты же на войне с самого начала, и…

— Да, и вполне мог бы ещё пригодиться! Мне совершенно ничего не понятно! — Бельфегор нервно заходил туда-сюда по веранде. — Отодвинул, чтобы не провоцировать повторного нападения диверсантов Азата? Не поверю, ему это было бы очень на руку! Ловит на живца? Какого чёрта, это наша территория, Брутуса здесь и днём с огнём не сыщешь! Что за дурость? Шштерны — зачем? Ферахха, Кнели — что за свита? В чём смысл?..

— Я пойду, хорошо? — Энгельберт поймал хорона за локоть, когда тот в очередной раз проходил мимо. — Не трать силы, всё равно никто не расколется. Приказ Мессии — сам знаешь.

— А я — пустое место, что ли?!

— Вот именно, что нет. Прости, Бэл, мне пора.

Под испепеляющим взглядом Бельфегора и уже откровенно сдерживающего смех Кристиана Энгельберт двинулся прочь от барака в сторону здания администрации, и Кристиан спрятался обратно. Беззвучно отсмеявшись — уж очень забавно выглядел «великий и ужасный» сын Аспитиса, которого отшили, похоже, все кому не лень, — хорон развернулся к дверям своего барака и наткнулся на стоящего в двух шагах от него из воздуха возникшего там одного из близнецов Шштернов.

— Подслушиваем? — осклабился тот, шагнув к оторопевшему Кристиану. — Наконец-то ты абсолютно один, уже надоело тебя выслеживать.

В следующую секунду без предупреждения терас выбросил кулак, и Кристиан, охнув от обжигающей боли в переносице и потеряв от силы удара равновесие, свалился на землю. Шштерн презрительно посмотрел на него сверху.

— Трус, — выплюнул он. — Я видел тебя там, и пусть остальные решили тебя не сдавать, всё тебе ещё аукнется. За тобой следят, имей в виду, принцесса!

Развернувшись и напоследок отшвырнув ногой в лицо Кристиану горсть мокрой, грязной земли, терас ушёл, а хорон, стряхнув её с глаз и губ, поднялся. Под носом было мокро — тронув это место рукой, Кристиан увидел на пальцах кровь и, зажав нос, поспешил в барак за ватой в аптечке. Сидящего на своей кровати Адамаса он не заметил, роясь в тумбочке, и вздрогнул, когда тот прямо над ухом заговорил:

— Как живётся беглецам, Крис?

Кристиан резко повернул голову: брат уже вставал, грозный, с чёрными глазами, сжатыми кулаками, и он отступил на шаг, спешно соображая, как оправдываться. Однако Адамас вдруг выразил удивление на напряжённом лице и тут же остыл.

— Что у тебя с носом?!

— Налетел на косяк, — хмуро отозвался Кристиан, опять возвращаясь к тумбочке: гроза миновала. — В этом трудовом лагере столько дверей в самых неожиданных местах, ты даже не представляешь…

— А на самом деле? — Адамас сел обратно, наблюдая за ним.

— Шштерн, — признался Кристиан.

— Шштерн? Он тебя побил, что ли?

— Просто дал в нос. За то, что бросил тебя, — Кристиан наконец нашёл вату и зажал нос. Он повернулся к Адамасу, рассматривающему его с некоторым сочувствием. — Я не знаю почему, не спрашивай. Меня оттуда как ветром сдуло. Ты был совсем не похож на себя, и я… В общем, помешать всё равно бы не смог, да и вообще…

— Ладно, забыли, — Адамас отмахнулся. — Хотя я бы попытался хоть как-то помешать.

— Ты нас не сравнивай. От Страховых у меня только фамилия, — окрысился Кристиан. — У Эдмона и то всё лучше получается, а у нас три года разницы. А что Рэкс сказал?

— Что завтра мы уезжаем.

— Отлично!

Адамас покачал головой.

— Я хочу остаться.

— Что? — опешил Кристиан. — Зачем? Ты не меньше меня не хотел сюда ехать!

— Кое-что поменялось, — неуверенно хмыкнул Адамас, и Кристиан решительно полез на свою кровать.

— Не желаю это слушать! У тебя ещё есть время передумать, да и отца ты не переубедишь! Всё, меня не кантовать!

Адамас невесело усмехнулся и отправился в душевую, чтобы наконец избавиться от всех следов своего пребывания на земле за последние сутки. Время и правда было — чтобы придумать достойное обоснование для отца своего желания остаться здесь доучиваться.

* * *

Уже стемнело, и лагерь стоял в свете белых прожекторов, располагавшихся в четырёх точках периметра, когда Аспитис подошёл к плацу, где они должны были встретиться с Рэксом. К его удивлению, почти точно посередине там развернули походный штаб из палатки, широкого стола и двух стульев у двух его узких сторон. На столе включёнными стояли три ноутбука, явно на бесперебойниках, каждый с картой той или иной части Севера, позади них кофемашина и наверняка какая-нибудь сахарница, в палатке же, судя по видному мотку проводов, была припасена ещё какая-то техника.

Сам Рэкс сидел за столом, щёлкая мышкой, но, конечно же, встал по его приближении; двое его сопровождающих заняли места неподалёку, выполняя роль молчаливой охраны, хотя Аспитис был уверен, что истинный охранник из них только один — почти наголо бритый шкафоподобный хорон: о хиддре, Рафаэле Талайсибаре, он точно знал, что тот является при Рэксе советником, но, наверное, размеры и видная физическая подготовка позволяли ему выступать иногда и в качестве телохранителя. Керен Камов отдал Аспитису честь, Рафаэль лишь кивнул, когда Аспитис проходил мимо (его собственная охрана, Энгельберт и Цезарь, тоже отошли на удобные для наблюдения места), Рэкс же приветственно улыбнулся.

— Признаться честно, дел у меня накопилось больше, чем на час, — кивнул он на ноутбуки. — Ты как, найдёшь для меня время?

— Как я могу отказать Главнокомандующему союзнической стороны? — фыркнул Аспитис, усаживаясь на свой стул и кладя на стол личный планшет. — До утра — тебе повезло — я абсолютно свободен.

— Это радует, — Рэкс тоже сел. — Поразительно, прошло пятнадцать лет, а ты внешне совсем не изменился.

— Да уж, от старости я не умру! — рассмеялся Аспитис.

— А хромота? Неужели вылечили?

— Роза постаралась. Какой бриллиант вы упустили…

— Упустил Эдриан, а я не стал мешать друзьям заниматься любимым делом. Надеюсь, ты не сильно их эксплуатируешь?

— Смешно, — Аспитис с усмешкой качнул головой. — Если кто их и эксплуатирует, это приёмный сын Алан и его невеста, дочка твоего лучшего друга. Он как, перестал уже волосы на голове рвать?

— Он по поводу близких людей придерживается моего мнения, — хмыкнул Рэкс. — Если ей там хорошо, почему нет?

— А ты как? — Аспитис кивнул в сторону затихшей базы. — Ещё парочка седых прядей?

— Давай об этом потом, — Рэкс пододвинул ближе один из ноутбуков. — Кофе?

— Я серьёзно. Если твоему сынку захочется дебоширить и дальше и он будет от этого счастлив, ты так же самоустранишься?

— Всё лучше, чем когда он, взрослый, бегает за тобой хвостиком, а у тебя слишком много других важных дел, — углом губ улыбнулся Рэкс, и Аспитис встал, чтобы сделать себе кофе.

— Останемся каждый при своём мнении. Тебе налить?

— Да, спасибо.

Поставив перед каждым кружку, Аспитис сел обратно и включил свой планшет.

— Что ж, поехали. Пока этого сверхэлитного связующего отряда нет, недопонимание между твоими и моими солдатами, а также излишнюю наглость аркановцев придётся устранять нам. С чего начнём?

— С начала. С южной границы, — Рэкс развернул к нему ноутбук и, включив интерактивный режим, начал объяснять свою позицию.

Про время они забыли оба, а ровно светящие прожекторы ещё больше обманывали ощущения. Очнулся Аспитис, когда кончился кофе — на часах было полвторого ночи.

— Если учесть, что сегодня в утро я спал четыре часа, это несколько забавно, — заметил он, вставая, чтобы размяться, и Рэкс, помассировав виски, последовал его примеру.

— Вживую мы работаем вместе лучше, чем через советников, — отозвался он. — Кстати, кто со мной беседовал в последний раз?

— Марк. Он сейчас держит эту войну из столицы.

— Ты доверяешь ему? Если вспомнить…

— А если не вспоминать? — Аспитис развернулся к нему всем корпусом, сощуривая глаза, и Рэкс поднял ладони на уровень груди.

— Молчу-молчу… В общем, пока выходит неплохо. Может, связующий отряд ко времени их выпуска нам и не понадобится.

— Я не стал бы на это рассчитывать: Азат хорошо окопался. К тому же эти постоянные внутренние стычки. Диверсантов Брутуса вроде и не видно больше, а всё так же. Уж и не знаю, как на своих воздействовать.

Рэкс многозначительно промолчал, явно имея в виду свою статистику по более спокойным мицевцам и генштабовцам, а Аспитис, переведя взгляд с Цезаря, пристально рассматривавшего ближайшую охранную башню, на совсем близкое административное здание, заметил на его плоской крыше две тёмные фигуры.

— Кажется, там твой бывший протеже, — указал он. — И явно один из подростков. За что ты, кстати, с ним так жестоко? На мой взгляд, наказывать в первую очередь стоит Адамаса, не маленький уже.

— Просто хочу избавить от излишней доброты, — Рэкс тоже разглядел на крыше Джея и зачем-то вставшего Герберта. — Он слишком уж ко всем лояльный. Думает о людях слишком хорошо. Пусть перестаёт надеяться, что каждый способен одуматься вовремя. Ему ещё работать. А ты бы что сделал?

— А то ты не знаешь, — ухмыльнулся Аспитис. Рэкс закатил глаза, уже собираясь поделиться очередным саркастическим замечанием, как мимо его уха просвистела, исходя густым белым дымом, граната, после приземления на стол с уже закрытыми ноутбуками хлопнувшая и испустившая целое облако странно пахнущего газа. Рэкс замер, а гранаты посыпались на базу буквально градом.

— Цезарь! — крикнул первым опомнившийся Аспитис — обернувшийся на него терас уже зажевал майлер, а Энгельберт, прикрывая рот и нос платком, отступал ближе к командиру.

Где-то, сразу в двух местах базы, грохнуло, зазвенело, все прожекторы, за исключением одного, погасли, и за заволокшим всё обозримое пространство дымом не стало видно ни зги. Аспитис выхватил оружие, оглядываясь на Рэкса: тот, так же как Энгельберт недавно, закрыл пол-лица рукавом и, в отличие от тяжело свалившегося прямо под ноги велька, ещё стоял. Рафаэля и Керена уже тоже было не разглядеть — Аспитис не смог определить, что за газ пополам с дымом по ним пустили, но он точно был рассчитан сразу на все расы, и они с Рэксом устояли только за счёт генетических особенностей — причём последнему осталось недолго. Цезарь в состоянии берсерка продержится чуть дольше него.

А значит, сейчас подойдёт живая сила.

Они показались спустя полминуты после взрыва в других частях лагеря, одновременно четверо, в форме «Аркана», с чёрными изолирующими противогазами последнего образца, с автоматами наизготовку, но находящийся в режиме скоростного реагирования Цезарь не дал им опомниться: в два прыжка он подлетел на достаточное расстояние, чтобы оружие скорее мешало, чем помогало, и сразу вступил в рукопашную. Аспитис кинулся следом, однако пока его куда больше интересовали противогазы.

Цезарь несколькими захватами обездвижил двоих, завязнув временно на оставшихся, Аспитис же с одного из упавших содрал противогаз вместе с оборудованием и бросил в сторону Рэкса. Запас сил у Цезаря на фоне усыпляющего дыма кончался катастрофически быстро, поэтому Мессия в следующий же удобный момент оттеснил его от сражения в сторону второго свободного противогаза, а сам с удовольствием вспомнил молодость, благо что соперники оказались не такими уж умелыми, как он предполагал.

Не успел он самолично посворачивать шеи захватчикам, как позади, там, где располагалась парковка, грохнуло ещё раз, и молочно-белое пространство вокруг тут же превратилось в пожарное зарево. Аспитис развернулся корпусом: Рэкс и Цезарь уже натянули противогазы, а прямо за ними к самым небесам поднимался рвущийся в неутолимой жажде огонь, и по количеству очагов можно было с лёгкостью заключить, что ни одной рабочей машины в лагере не осталось. На фоне полыхающей парковки с двух сторон к ним троим уже спешили аркановцы: двое от склада и четверо от здания администрации.

— Что ж, добро пожаловать, — сплюнул в сторону Аспитис, так и распираемый азартом боя, и, подхватив с земли автомат, открыл огонь.

В них в ответ, конечно, не стреляли: захватчикам оба мировых лидера нужны были целыми и невредимыми, так что, как Цезарь ни рвался в битву, Аспитис не пускал его до тех пор, пока не сражённые пулями аркановцы не приблизились на расстояние рукопашной. Сбив одного прикладом, краем глаза Аспитис увидел совсем близко напружиненного Рэкса и порадовался, что газ не успел отравить его. В следующий миг рука хорона поймала чужой приклад в нескольких сантиметрах от головы Мессии, воспользовавшись моментом, Аспитис сделал подсечку, помогая Рэксу расправиться с ним, и удовлетворённо выдохнул:

— С тобой приятно работать, Страхов!

Рэкс, явно отреагировавший лишь на улыбку, не слыша слов, отдал ему двумя пальцами честь, опять исчезая в бою, где-то возле волчка-Цезаря, у которого как будто открылось второе дыхание, и Аспитис взял на себя подкравшегося справа другого аркановца. Их количество таяло на глазах — если так пойдёт и дальше, их план провалится, даже не начав исполняться.

Когда он наконец остановился, полной грудью вдыхая плотно висящий над землёй дым и с триумфом осознавая, что, как и всегда, на него это не оказывает никакого эффекта, все напавшие аркановцы валялись на асфальте плаца без движения или признаков жизни. Шатающийся рядом Цезарь стряхнул с ножа кровь — когда только достал? — Рэкс озирался, не выпуская автомата, и, похоже, с остальными захватчиками, если они были, справились так же не подверженные отравлению Бельфегор с Десмондом и Домиником, получившими от отца связку с майлером (достойная смена растёт!), — потому что более ни одного силуэта в дыму видно не было. Аспитис обернулся на своих соратников, махнул рукой, призывая двигаться в глубь базы, — и именно в этот момент со стороны стены выступила ещё одна чёрная тень.

Никто не успел среагировать: неизвестный вскинул дротовый пистолет, спустил курок, и схватившийся за шею Рэкс рядом с Аспитисом начал валиться. Поймав его, хорон увидел, как аркановец, оказавшийся невысоким аурисом с чёрными волосами в длинном хвосте, в полупрыжке проскочивший мимо него, подступил к Цезарю. В свете последнего фонаря сверкнули металлические «когти» на перчатке правой руки ауриса, пропустивший удар Цезарь согнулся, когда они, вонзившись в его бок почти у бедра, прошли до груди, и аркановец оттолкнул его от себя на асфальт, чтобы в ту же секунду возникнуть позади. Он двигался слишком быстро для человеческого глаза, ошеломлённый Аспитис так и осел на земле с уже недвижимым Рэксом рядом, наблюдая, как его лучшего, непобедимого гвардейца — да и просто хорошего друга, — кровь которого уже заливала плац, вздёргивают обратно на ноги, чтобы двумя руками, на одной всё те же «когти», ухватить за голову и шею — и, очевидно, в следующую секунду одним движением свернуть её.

Однако аурису помешали. В самый последний момент позади него из дыма и тумана соткался ещё один мало опознаваемый солдат: его руки с закатанными до локтя рукавами, серые, все в нитях тёмно-синей татуировки, в свою очередь, взяли его за плечи и с силой дёрнули на себя, вынуждая отпустить Цезаря. Спустя секунду аурис с исказившимся от злобы лицом схватился с уже знакомым Аспитису эрбисом, Стасом Рассильером, а возникший сзади самого хорона сильвис с короткими и белыми, как снег, волосами — Аспитис только и успел что оглянуться, — с размаху ударил его в затылок прикладом, и мир перед глазами Мессии на некоторое время потух.

* * *

Когда на базу со всех сторон полетели гранаты, ещё не упав уже распространявшие вокруг себя дым и газ, Джей и Герберт, как раз спорящие на тему того, что последнему пора бы идти лечь спать, а не прохлаждаться на крыше, не договариваясь укрылись за выступом вентиляционной трубы, до поры до времени наблюдая за происходящим. Они видели, как в стене между административным зданием и учебным корпусом благодаря направленному взрыву образовался разлом и аркановцы расширили его, устремляясь в лагерь, часть — к жилым баракам, часть — к плацу. Дым уже добирался до второго этажа, и, прикрыв лица воротниками, хорон и эрбис поспешили вниз, чтобы по указанию Джея захватить в хранилище администрации старые учебные противогазы, а затем двинуться к месту сражения с захватчиками Бельфегора и его команды.

Они застали момент, когда все четверо аркановца уже были повержены, а Бельфегор вместе с надевшими чужие противогазы близнецами-терасами бежали к жилым баракам, явно намереваясь убедиться, что с курсантами всё в порядке, и только потом продолжить бой. Герберт первым подхватил себе амуницию с аркановца, и Джей, хотя его уже ощутимо тянуло в сон, последовал его примеру. Он ещё лихорадочно размышлял, кому идти помогать, когда эрбис, подняв автомат, бросился к плацу.

— Да куда же ты! — крикнул хорон, осознавая, что его никто не услышит. Герберт, конечно, даже не оглянулся, и пришлось тоже брать оружие и, собравшись с мыслями — это всё-таки был его первый настоящий бой, — устремляться вперёд.

Он наткнулся на Герберта за углом администрации: тот стоял столбом, неотрывно глядя на творящееся на плацу. Крепко схватив его прежде за локоть, Джей тоже присмотрелся и охнул: все, кто прибыл вместе с мировыми лидерами, а также они сами, друг подле друга, лежали на плацу, а сражение шло между кем-то с то и дело сверкавшими металлическими лезвиями в руке и ещё двумя примерно в такой же форме. На глазах Джея боец с лезвиями распорол ими живот одного из противников и, пока тот падал, кинулся на второго. Герберт резко дёрнул рукой, замотал головой, пытаясь что-то сказать Джею, но тот понял лишь, что им необходимо вмешаться. Хорон потянул эрбиса на себя — с чего они должны помогать непонятно кому, точно не относящимся к их базе? — однако Герберт вдруг с силой вырвал руку и побежал к плацу, на ходу открывая огонь.

Кем бы эрбис ни был в этом лагере, он находился под ответственностью Джея — да и не мог он дать Герберту так бесславно погибнуть! Чертыхнувшись, хорон тоже побежал, видя, как очередь из автомата эрбиса прошивает руку бойца с лезвиями, как раз замахнувшегося, чтобы всадить их последнему сражавшемуся в горло, и он вздрагивает, оборачиваясь. Герберт уже был в нескольких шагах от него — боец, вблизи оказавшийся черноволосым аурисом, один в один как тот, с фотографии во время неудавшегося нападения на Бельфегора, поймал его за ствол автомата и, увернувшись от какого-то приёма, резко дёрнул на себя, прямо на уже выставленные лезвия. Герберт тоже увернулся, но Джей понял, что более медлить нельзя, и начал стрелять.

К собственному удивлению, он оказался метким: Брутус Сетте, судя по вздрагиваниям всем телом, поймал все четыре пули, одна из которых прошила ему грудь, и начал отступать. Кто-то из совсем близкой смотровой башни сбросил ему верёвочную лестницу, под уже не попадающими в цель выстрелами Джея он молниеносно взобрался по ней и скрылся на площадке. Джей опустил автомат и обернулся.

Зрелище было то ещё. Джей только сейчас увидел, что Цезарь лежит в луже крови с разодранным в клочья боком, Рэкс и Аспитис, к счастью, видимых повреждений не имели — наверное, их добил газ. Из сражавшихся с Брутусом тоже текла кровь: Джей хмуро рассмотрел кашляющего сильвиса-альбиноса (кажется, Дилан Криссво), неизвестного Управлению татуированного эрбиса, возле которого сидел Герберт, держащий руку у него на плече, и подошёл к ним, чтобы хотя бы движениями заставить Герберта отойти от странных захватчиков и уже потом с ними разбираться.

Однако реальность преподнесла сюрприз. Стоило подступить к Герберту вплотную, как он вскочил на ноги и выбил у Джея автомат. В следующую секунду хорон обнаружил, что на него наставлен ствол. Он застыл, ничего не понимая, а Герберт свободной рукой указал поочерёдно на сильвиса и эрбиса, потом на открытые настежь ворота в отдалении, кажется, перегороженные чем-то снаружи, со стороны леса, а затем — на самого Джея. Джей отрицательно замотал головой, но Герберт в ответ выразительно качнул автоматом, и почему-то показалось, что спорить с ним не стоит. Вздохнув, хорон выбрал более тяжёлого на вид сильвиса (с эрбисом они в мускулатуре отличались разительно, и эрбис в сравнении с ним казался даже мельче) и, взвалив его себе на плечи, потащил к воротам.

Джей оглянулся лишь раз: Герберт шёл за ним, помогая эрбису — вблизи он оказался не менее повреждённым, чем его соратник, хотя на губах кровь его уже запекалась — да и на остальных частях тела вроде тоже. За воротами, перегораживая вход, стоял большегруз, из открытого водительского окна которого свешивался труп тамаса в аркановской форме.

— Мы обеспечили отход, — едва слышно проговорил Дилан на ухо Джею, и хорон вздрогнул. Подошедший Герберт свободной рукой вытянул водителя из машины и распахнул дверцу, кивнув Джею.

— Дай догадаюсь, ты не умеешь водить, — сам себе с сарказмом сказал тот, помогая сильвису забраться в кабину на второй ряд сидений. Герберт обошёл машину и с другой стороны подсадил своего раненого, забираясь следом. Джей сел за руль, захлопнул дверцу и, приподняв респиратор, осведомился у заднесидящих: — Ну, куда рулить?

— В город, — почти не размыкая запёкшихся губ, отозвался эрбис, и Джей, пожав плечами, включил зажигание.

На въезде в город, остановившись на светофоре, Джей окончательно снял противогаз и обернулся к тоже освободившемуся от него Герберту, сосредоточенно смотрящему на дорогу.

— Не хочешь объясниться? — поинтересовался Джей, чувствуя, как его начинает колотить. Прощай, адреналин, здравствуй, осознание реальности…

— Это мой кузен, Стас, — негромко сказал Герберт. — Я не мог позволить Брутусу убить его и захватить Аспитиса с Рэксом. Стас, куда нам?

— Зеленная улица, дом пять, — хрипло ответил сзади эрбис, и Джей защёлкал навигатором. — Подвал. Вход со двора.

До места назначения они добрались через пять минут — в полнейшем молчании. Оставив машину под фонарём на сонной и безлюдной окраинной улице, Джей вытащил потерявшего сознание Дилана, и они с Гербертом, следуя указаниям Стаса, нашли вход в подвал. Свет включался одним тумблером, внутри из мебели было два небольших дивана, кресло — всё как будто со свалки — и стол со стульями. Сгрузив защитников базы на диваны, Джей выжидательно уставился на севшего на пол рядом с кузеном Герберта.

— И что теперь? Нам следует вернуться.

— Нам следует им помочь, — упрямо мотнул головой эрбис. — Стас, что вам нужно, чтобы залечиться? Вы ведь уже не обычные люди?

— В каком-то смысле, — усмехнулся Стас, который при свете оказался не только татуированным на каждом возможном месте, но и запирсингованным по самое не могу: Джей бросил считать количество колечек и гвоздиков на одном только его лице на двадцати пяти. — Я продиктую. Деньги на столе. Дилан живой?

— Дышит вроде, — оглянулся на сильвиса Герберт.

— Тогда пиши.

Герберт с готовностью достал смартфон, и, подождав, пока он внесёт в список лекарства, часть из которых легко можно было достать в аптеках, а часть явно продадут только по генштабовскому удостоверению, Джей кашлянул.

— Так что, купим лекарства и пойдём?

— Ты пойдёшь, — непривычно мягко улыбнулся Герберт, вставая. — Заодно отгонишь машину. А я останусь.

— С ума сошёл?

— Ты просто молчи. Маме я что-нибудь совру. Ты пойми, Джей, я сюда только ради этого и приехал. Я давно ждал, когда о Стасе и Игнате будет известно хоть что-то… Стас? А Игнат?..

Стас прикрыл глаза, отворачиваясь, и у Герберта задрожали руки.

— Ну вот как-то так, — торопливо сказал он, пряча смартфон. — Пошли в аптеку? Мне не всё продадут. Стас, а еда, вода?..

— О, и правда, — отозвался эрбис. — Забыл. Мясо, картофель, овощи. Бери, на сколько хватит, у нас ещё деньги есть. Хочешь поработать нянькой, братик?

— А то, — усмехнулся Герберт, подскочил к столу, чтобы забрать деньги, и повернулся к уже смирившемуся Джею. — Ну что, пошли?

Хорон махнул рукой и поспешил за ним к выходу из подвала.

* * *

Аспитис очнулся от того, что кто-то хлопал его по щекам. Сквозь вату в ушах прорвалось:

— Отец! Ты живой? Отец!..

Аспитис открыл глаза, и сидящий над ним Бельфегор немедленно прекратил своё занятие, озаряясь облегчённой улыбкой.

— Аминь! Как ты?

Потирая шишку на затылке, Аспитис приподнялся и огляделся. Сыновья Цезаря сидели около тераса, но, судя по тихому разговору, настроение было не похоронное. Рэкс всё так же лежал на асфальте. Дым слегка рассеялся, машины в отдалении едва тлели, и ни одного живого аркановца, включая Брутуса с его смертоносными лезвиями, видно не было.

— Все разбежались? — хмуро спросил у сына Аспитис, мельком оглядев его и убедившись, что серьёзных ран тот не получил.

— Кто мог, — фыркнул Бельфегор. — Часть убиты, часть, похоже, проглотили суицидальные капсулы. Вся база спит. Аркановцы захватили башни, потом пробили стены, почти завладели складом, но мы успели его отбить. Хорошо, что вы справились сами.

— Как же, сами. Брутус чуть не убил Цезаря, но на него напали его бывшие соратники, Дилан и Стас. Дилан, кстати, меня и вырубил, понятия не имею зачем. Вы скорую-то вызвали?

— Две станции, — широко улыбнулся Бельфегор, уже начиная раздражать отца своей жизнерадостностью. — Цезарь должен продержаться, у него высокая свёртываемость крови, так что он потерял не всё, что было. Так здесь был Брутус? Он вёл отряд?

— Я бы сказал, он прикрывался отрядом, — Аспитис сел, не отрываясь глядя на Цезаря и всё пытаясь избавиться от фантасмагорического образа бойца, передвигающегося быстрее, чем мог уловить человеческий глаз, и со сверкающими когтями наголо. — Ты-то сам в порядке, Бельфегор?

— В полном! Мой отряд, конечно, почти сразу слёг спать, но Десмонд и Доминик воспользовались майлером, а потом и скоростью. На нас пришло всего-то четверо, да на склад двое, остальные пошли к вам, похоже, Брутус не ожидал, что столько человек выстоит против газа…

— Хватит тараторить, — поморщился Аспитис, у которого начинала раскалываться голова. Бельфегор тут же изменился в лице, ожесточаясь и холодея.

— Да я уж заметил, что тебе противен звук моего голоса, — ледяным тоном заметил он. — Если, отправляя меня сюда, ты надеялся уберечь меня от Брутуса, как видим, ты просчитался. Поэтому такой злой?

— А, ты всё ломаешь голову, почему ты тут сидишь, как принцесса в башне? — закатил глаза Аспитис и встал. Тон Бельфегора довёл его в секунду до состояния холодной ярости, так легко охватившей его в основном за счёт осознания горечи очередного поражения в поимке Брутуса, и он распростёр руки, сверху вниз глядя на сверлящего его взглядом сына. — Позволь, объясню наконец, сын! Уже который раз главные враги, сражающиеся с тобой, уходят живыми и свободными! Тогда ты выпустил ситуацию из-под контроля, заставив ГШР себя спасать, спасибо, хоть сейчас сам справился! Пришёл бы ещё сюда вовремя — цены бы тебе не было!

Близнецы Шштерны вскинули на него напряжённые лица, Бельфегор же медленно поднялся, сжимая кулаки и сощуривая глаза.

— Так это — наказание? — осведомился он подчёркнуто официальным тоном, и Аспитис захлопал в ладони.

— Браво! Мои аплодисменты! Продолжай вести себя хорошо, и, может, когда Брутус больше не будет представлять для тебя угрозы, я верну тебя на войну! Если, конечно, до этого опять не провалишься!

— Я приношу свои извинения, Мессия, — Бельфегор склонил голову, прикладывая руку к сердцу. — Я был и остаюсь вашим верным солдатом и надеюсь рано или поздно вернуть ваше доверие.

За стенами базы уже заливались сиренами скорые, спешащие к ним, а Аспитис смотрел в лицо своего сына, кажется, обиженного сейчас до глубины души, и понимал, что сказал чересчур много лишнего, чтобы быстро это исправить.

— Куда ты денешься, — проворчал он, отворачиваясь. Свет от фар прибывших на первой машине медиков затапливал лагерь, и Аспитис пошёл встречать их, гадая, сообщили сыновья Цезаря о необходимости прихватить противогазы или всё-таки нет.

* * *

Рэкс пришёл в себя только к утру. Собравшиеся у его постели в одной из комнат административного здания бурно порадовались: Адамас, Миа, Рафаэль с Кереном, даже Джей, уставший и как будто потухший, угадывался где-то в углу. Промелькнула и скрылась Дилайла, и, как только приветственные возгласы утихли, Рэкс поинтересовался:

— Чем всё кончилось?

— Атаку отбили, — отозвался Рафаэль. — Мы мобилизовали обе ставки в городе, чтобы снарядить группы для прочёсывания близлежащей местности и заново отстроить стены. Ещё придётся восполнить персонал: всю охрану перебили, плюс заведующий складом — он-то жив, а вот заменявший его в эту ночь главный повар нет…

— Чудеса в решете… — Рэкс скривил губы и посмотрел на Адамаса: — Ты готов ехать домой?

Его сын отрицательно качнул головой, и хорон вскинул брови в удивлении.

— Что значит «нет»? Не все планы по подрывной деятельности воплотил в жизнь?

— Я хочу доучиться, отец, — заявил Адамас, и все, кто были в комнате, уставились на него — разве что кроме Миа, с усмешкой наблюдающей за Рэксом.

— А ты учился? — саркастически осведомился тот.

— Почти нет, согласен. Но всё впереди. Я извинюсь перед каждым, особенно перед Беккером и Сати. Уж не сомневайся, созову на собрание весь лагерь. Я не хочу остаться в их памяти сволочью.

— А как, по-твоему, они отреагируют на то, что сын Главнокомандующего ГШР вот так запросто избежал наказания за уголовные преступления?

Адамас пожал плечами.

— Это я тоже включу в речь… Мы военные, и судить меня должен трибунал. А кто верховный судья трибунала? Всё зависит только от тебя. Ты можешь меня помиловать, а я постараюсь оправдать твоё доверие.

Рэкс привстал на локтях, насмешливо разглядывая его и отмечая, что сын не отводит взгляда.

— Тебя подменили там, в лесу? Я уже и не помню, когда ты в последний раз так со мной разговаривал. Что произошло?

— Нет, не подменяли и даже не били по голове, — рассмеялся Адамас. — Ну, кроме тебя… Просто у меня было время подумать. Ты говорил, что хочешь, чтобы я следовал себе, именно этим я и собираюсь заниматься. Я чувствую себя частью этой войны и хочу принести пользу. Почему нет?

Рэкс некоторое время молча смотрел на него, потом перевёл взгляд на Рафаэля, пожавшего в ответ плечами, Керена и остановил его на Миа.

— Миа, очевидно, тоже хочет взять учебный отпуск? — поинтересовался он, и его дочь фыркнула.

— Скажем так, все теордисциплины до конца года я уже сдала, можешь спросить в Академии, а по практическим меня за эти полгода обещала натаскать Табита. И Дилайла не прочь присоединиться. К тому же кто-то же должен присматривать за этим вот, — она обвинительно ткнула в сторону брата, и Рэкс хмыкнул.

— Особенно когда будет повторное нападение…

— О, папа, я в тебя верю, ты сделаешь так, что Брутус больше сюда не сунется! А сунется, так мы его встретим как подобает, помяни моё слово!

— Встретили уже. Если бы не особенности Аспитиса, неизвестно, чем бы это кончилось.

— Ну так Бельфегор тоже пока здесь. Мини-копия со всеми плюсами… и минусами, — Миа схватила его за руку. — Мы уже не маленькие, разберёмся! Пожалуйста!

Ещё пару секунд Рэкс напряжённо размышлял, явно прикидывая варианты, потом вздохнул, сдаваясь.

— Я точно об этом пожалею… Ладно. До первого крика о помощи со стороны администрации.

— Ну хоть какие-то преференции в том, чтобы быть дочкой Рэкса Страхова! Спасибо, папа! — быстро поцеловав его в щёку, Миа упорхнула из комнаты. Рэкс услышал успокаивающий голос Рафаэля:

— Не переживай, у меня уже есть одна идея. Муха без приказа не проскочит, гарантирую.