Джей не выдержал к вечеру следующего дня. Эти таинственные Стас и Дилан, способные разговаривать один со вскрытым животом, второй со вспоротой грудью и вообще огромным количеством рваных ран; так и вовсе исчезнувший Брутус — боец с лезвиями, — чьи фотографии теперь висели в администрации, каждой учебной аудитории, у охраны и чуть ли не в туалете; без зазрения совести сбежавший жить в город к своему кузену Герберт… Джей утром же осторожно осведомился у Табиты, почему нигде не видно её сына, а она лишь отмахнулась. «Он всегда был очень самостоятельным, — по секрету сообщила эрбисса. — Мы пытались бороться, правда. В итоге достигли компромисса: он может идти куда хочет, но обязан раз в день о себе заявлять, в одно и то же время. Если сигнала не поступает, мы отправляем наряд, и, если что, сам будет перед ними объясняться. Ты не думай, у него всегда с собой маяк». Подобное доверие, похоже, было обоюдным — Герберт, получается, тоже ничуть не опасался, что к нему и бывшим аркановцам вдруг нагрянут гэшээровцы. Поразительно. Но куда больше Джея поражало то, что он никак не мог их троих выбросить из головы в течение всего следующего дня.

А день между тем выдался насыщенный. Когда Джей вернулся из города, как раз светало, и ему пришлось очень постараться, чтобы никто из бодрствующих не заметил, как он шатается по территории базы. Успел только он скрыться в административном здании, как из Шалкара приехали — из ГШР и МД поровну, и до того момента, как пришёл в себя Рэкс, наведением порядка на базе занимался преимущественно Аспитис. Притворявшийся всё время до прихода в комнату шатающейся Дилайлы спящим Джей слушал его отрывистые крики за окном и пытался предугадать, что теперь будет с лагерем. Перенесут или просто увеличат охрану?

Аспитис дождался, когда Рэкс очнётся, коротко переговорил с ним и немедленно отбыл, и любопытство Джея было удовлетворено в полной мере. Конечно, закрывать базу смысла не было — это стало понятно ещё при первой беседе Рэкса с его неожиданно пожелавшим остаться сыном, потом лидеры лишь согласовали количество отрядов, которые отныне будут на постоянной основе пребывать в лесу рядом с ней. Буквально спустя час Рэкс тоже уехал, и бразды правления перешли к Табите — по крайней мере, что касалось восстановления защитных стен и охраны базы. Воспитанников передали Дилайле: первой задачей её было срочным образом наладить работу столовой, так как подходило время завтрака, а их единственный повар, как правильно отметил Рафаэль, в эту злополучную ночь вышел взамен работника склада и погиб от пули захватчика.

Завтрак, конечно, припозднился, но зато за это время Джей и Эрих успели разъяснить всё произошедшее всем обитателям бараков. В столовую Дилайла пригласила их почти в полдень, замотанная, как и её помощники, двое ассистентов повара, — и почти сразу началась следующая часть шоу.

Сидевший за столом для старших в компании Эриха, Миа и отряда Бельфегора, лидер которого по не известной никому причине проигнорировал завтрак, Джей, за всеми треволнениями ночи и думать забывший о произошедшем до нападения, тут же увидел, как Адамас встал со своего места и начал обходить каждого присутствовавшего в столовой. Пришёл он и к ним — и оставил возле тарелки записку. Джей немедленно очнулся, другими глазами посмотрел на заинтересованно вчитывавшуюся в неё Миа, на зал, наполнившийся гомоном, и тоже развернул её. Адамас приглашал всех после завтрака в их единственную учебную аудиторию, рассчитанную на большое количество народа, — неужели так скоро собрался выполнять обещанное отцу?

Спустя час там собрались все. Как только Адамас прошёл к огромной доске, аудитория погрузилась в мёртвую тишину, и он начал говорить. Джей слушал его с чуть ли не открытым ртом: сын Рэкса уже надёжно отпечатался в его представлении как ершистый, всем недовольный, немного себялюбивый и очень своенравный подросток, и даже в страшном сне хорону не приснилось бы, что он способен так ладно, а главное эффектно, выступать перед теми, в чьих глазах он отныне был преступником. Нет, конечно, Адамас во время разговоров с Джеем в поезде и вправду держал неплохие речи, но одно дело рассуждать с одним человеком на знакомую тебе тему, а совсем другое — у более чем тридцати человек просить прощения…

Аудитория тоже впала в оцепенение на время его речи и избавилась от него, лишь когда Адамас закончил и склонил голову. Вот тогда-то и посыпались комментарии — и по общему настрою Джей понял, что хорону дают ещё один шанс. Это были удивительные дети — неужели и правда есть вероятность, что Адамас станет одним из них? Джей уже не узнавал его: он, как змея, будто сбросил старую кожу, чтобы засверкать на солнце чем-то новым, давно взращиваемым, и вдруг оказался совершенно иным человеком — с едва ли не прямопротивоположными приоритетами, целями и взглядами на жизнь, кстати, куда более подходящими сыну Рэкса Страхова.

Из аудитории Джей выходил в полнейшем недоумении и одновременно злости на себя — ведь раньше у него и мысли не проходило, что Адамас может быть или стать таким, особенно после столь страшного проступка. Сразу двух. Что было бы с ним, если бы он добрался до Сати? Или случайно убил Беккера? Во что бы он тогда переродился?

И почему нельзя было стать таким раньше?

Впрочем, творящееся на базе быстро избавило Джея от философских вопросов: подъехали бригады строителей, охранные отряды, а им с Эрихом под общий шум ещё надо было вести занятия. До обеда, полноценная версия которого обещалась лишь через шесть часов и по времени больше подходила для ужина, Джей почти что выпал из реальности, проводя лекции и за себя, и за Дилайлу (спасибо, хоть на кейко и стрельбах наконец объявился Бельфегор), и, благополучно забыв в течение всего этого времени взять приготовленные в качестве перекуса бутерброды, очнулся только ближе к вечеру, в столовой у окошка выдачи, где ему улыбался во все тридцать два зуба совершенно незнакомый молодой человек.

— Не можешь выбрать между супом и супом? — понимающе подмигнул он хорону, смотрящему на него круглыми глазами. — Я, конечно, рекомендую суп. Но можешь прихватить и котлету.

Это был терас, может быть, чуть старше Джея, и весь вид его говорил о том, что его буквально утром прикомандировали сюда из ближайшего же интерната для трудных подростков. Он был острижен почти под ноль, а в ярко-жёлтых волосах в рваное чёрное пятно выбриты извилистые бессистемные линии. Количество разнообразного пирсинга — в брови, ушах, носу, подбородке — тут же напомнило Джею о Стасе. Один зуб в неугасавшей улыбке тераса оказался железным — это, что ли, сейчас модно? Джей перевёл взгляд ниже: у парня была на шее цепочка почти под горло, из-под рабочего халата выглядывала футболка с каким-то страшилищем, а закатанные по локоть рукава открывали руки полностью в цветных татуировках — совершенно ошеломлённый Джей успел разглядеть там русалку, фею, дракона, а потом кто-то подтолкнул его под локоть.

— Джей, чего встал, очередь задерживаешь! — недовольно проговорила рядом Дилайла, и хорон очнулся.

— Да, прости… Можно мне…

— Чего такая раздражённая, красавица? — перебил его терас, поворачиваясь к Дилайле и сверкая восхищёнными жёлтыми глазами. — Чуть ли не первый раз в жизни вижу чёрную теру!

— Смотри, чтоб не в последний, — бросила ему девушка и объяснила Джею: — Это наш новый повар, Скотт Шшлаге. Наверху сказали, цитирую: «Прошу любить и не жаловаться».

— Зато я готовить умею! — Скотт провернул в пальцах поварёшку и ткнул ей, к счастью, сухой, в Джея: — Так мы тебя перебили. Что будешь заказывать?

— Суп и котлету с картошкой, раз ты так рекомендуешь, — улыбнулся Джей, и терас с готовностью поставил на его поднос тарелку с супом и вторую с котлетой и гарниром.

— У меня всё вкусное, не ошибёшься, — подмигнул он Джею, и Дилайла со стоном закатила глаза.

— Ещё один клоун, что за напасть! Не забудь познакомиться с Эрихом, вы идеально сойдётесь! А пока давай работай, у нас аврал, а вы в любезностях распинаетесь!

— О, только не повышай на меня голос, я же умру со стыда, если такая прелестница будет мной недовольна! — Скотт всхлипнул и театрально прижал к груди поварёшку, а Джей, увидев, что Дилайла закипает, поспешно ретировался.

Когда он сел за совсем близкий стол для старших, Эрих хмуро рассматривал Скотта и что-то яростно выговаривающую ему Дилайлу.

— Как думаешь, это он так к ней клинья подбивает? — спросил он у Джея, и тот пожал плечами.

— Я уже вообще ни о чём не думаю.

Это было почти правдой: после воспоминания о Стасе Джей больше не мог сосредоточиться ни на чём, кроме них троих. Как зомби он проходил до конца вечера, то помогая Табите, то знакомясь с новыми охранниками, то изучая ориентировку на Брутуса, составленную из единственной существующей фотографии и памяти Аспитиса (их собственные камеры были на момент вторжения уже отключены), и, когда будущих связных отправили спать, наконец решился. Отпросившись у совершенно вымотанной Табиты в город — настолько уставшей, что она даже не спросила зачем, — в уже упавшей на окрестности темноте Джей пошёл искать то самое здание, где должны были отлёживаться Стас и Дилан.

Дорогу хорон помнил не так чтобы очень хорошо — в каком, в конце концов, он тогда был состоянии, к тому же его вели, — но что-то в памяти осталось, и он предпочёл отключить голову и довериться ощущениям. Пару раз на пути эти самые ощущения говорили ему, что за ним следят, и тогда он, не сбавляя шага, резко оборачивался, сначала в лесу, полном неопознаваемых теней, потом уже в городе, малолюдном и ярко освещённом фонарями и новогодними гирляндами, однако так никого и не заметил.

Наконец ноги привели Джея в промышленный район, и ещё минут двадцать он бродил среди зданий, одинаковых почти до мельчайших деталей, определяя нужное. В итоге разрозненные воспоминания объединились, и хорон остановился точно напротив того входа, куда совсем недавно они с Гербертом затаскивали бывших аркановцев. Только вот незадача: вход оказался надёжно завален ящиками, выглядящими так, словно они пролежали тут год, и, всё ещё будучи уверенным, что он пришёл по адресу, Джей двинулся обходить здание по кругу, надеясь найти другой путь.

Ещё две стены оказались глухими, а в третьей нашлась дверь в работающий бар — в глаза Джею сразу ударил яркий свет таблички «Открыто». Он толкнул дверь, сразу погружаясь в дымную и шумную атмосферу небольшого и не очень светлого помещения. Здесь наверняка где-то был ход в подсобку, нужно было только отыскать его.

Миновав столики с компаниями мужчин — возможно, здешних работников, — Джей рассеянно подошёл к стойке и, заказав бокал некрепкого пива, начал оглядываться. Отсюда вёл один-единственный коридор: с места хорона было видно лишь дверь с надписью «Туалет», но, конечно, там было что-то ещё. Допив пиво, Джей отправился на разведку.

Рядом с туалетом оказалась ещё одна дверь, судя по надписи, в какое-то «служебное помещение». Цивилизация досюда явно ещё не добралась — ни одного электронного замка, — так что хорон, недолго думая, открыл её: за ней была небольшая комнатка со шкафчиками для персонала и опять две двери: «Хозяйственная» и без названия. Поиски начинали напоминать игровой квест, и, со смешком над собой вздохнув, Джей дёрнул на себя безымянную дверь.

Это оказался спуск в подвал, освещённый всего одной лампочкой и заваленный всяческим хламом. Спустившись, Джей оглянулся — и в самом тёмном углу, за поломанными швабрами и вёдрами, обнаружил ещё одну дверь. Ручка её отозвалась лишь на третье сильное нажатие, петли заскрипели, по всему выходило, что ей давненько не пользовались, но Джея уже разбирал азарт, и он не мог остановиться. Притворив её за собой, хорон зашагал по тёмному пыльному коридору на далёкий свет и едва слышимые голоса.

Коридор упёрся в последнюю на пути хорона дверь, и он встал перед ней, прислушиваясь. Кажется, он нашёл: за дверью определённо разговаривали Герберт и Стас.

— Братишка, ты меня поражаешь! — весело сказал Стас. — Мы тут почти сутки, а ты всё не спрашиваешь меня, как я оказался в «Аркане» и вообще где был без малого десять лет!

— Во-первых, хватит меня так называть, я уже не маленький, — недовольно фыркнул Герберт. — Во-вторых, я не хочу, чтобы ты повторялся. Вот подойдёт Джей, сразу обоим и расскажешь.

Джей удивлённо втянул носом воздух. Стас за дверью вкрадчиво поинтересовался:

— А ты так уверен, что он вернётся?

— Ну конечно! — тон Герберта звучал безапелляционно. — Его барьер уже сломался. Когда один раз попрёшь против системы, потом очень сложно остановиться. К тому же ему определённо этого в жизни не хватает.

— Ты говорил, он вроде приближённый вашего лидера?

— Он стажёр. Ему ещё приближаться и приближаться, а уж после истории с Адамасом Джей точно посмотрит на всё другими глазами. Тут подлаживайся либо под них, либо под себя. Люди куда охотнее делают последнее.

— Какая мудрость в шестнадцать лет! Ты строчками из книг-то ещё не отплёвываешься, не лезут из ушей?

— Издевайся, Стас. Я рад, что ты не изменился.

— Да ты тоже не особо. Ну что, спросим мнение самого Джея?.. Джей! — крикнул Стас, и хорон вздрогнул. — Заходи, чего встал? Я тебя ещё от входа в подвал слышал.

Джей нерешительно толкнул дверь и шагнул внутрь. Стас всё так же валялся на диване, весь в бинтовых повязках, и насмешливо сверкал на него рыжими глазами. Дилан обосновался в глубоком кресле, улыбка у него была приветливая, но в то же время напряжённая. Сидевший на полу привалившись спиной к дивану Герберт вскочил при его появлении на ноги и победоносно воскликнул:

— Я ж говорил, что придёт! Как ты вырвался, Джей?

— Да никак, просто отпросился, — пожал плечами хорон, проходя и неуверенно садясь в свободное кресло. — Почему тот вход оказался завален?

— Он не завален, — хмыкнул Стас. — Там есть проход, видный только изнутри, дверь-то тоже внутрь открывается. Нам нельзя светиться, сам понимаешь.

— Я посмотрю, вы чувствуете себя уже получше?

— Ну конечно. Ещё несколько дней — и совсем на ноги встанем. Только вот Брутуса мы из-за этого потеряли…

— У меня столько к вам вопросов, — Джей вздохнул, совершенно не зная, как себя вести и за чем конкретно он сюда заявился. — Правда, сначала надо определить границы, в которых вы будете готовы отвечать откровенно…

— И это я тоже говорил, — рассмеялся Герберт. — Что он зануда! А что там с героем Нового года, Джей?

— Остался доучиваться.

— Ого! И как лагерь отреагировал?

— Пока настороженно, но, я думаю, его простят. Их ведь учат этому, если ты не заметил.

— Да вообще семинария какая-то, — Герберт упал обратно на пол и откинул голову на диван, глядя на брата. — Так что, Стас, в каких границах ты будешь с нами откровенен?

— Во всех, — закатил глаза тот. — Нам скрывать нечего, мы и так в полной… Раз уж Джей никого не привёл сейчас, потом вряд ли что-то изменится.

— Твоя легкомысленность всегда меня поражала, Стас, — вздохнул наконец подавший голос Дилан. — Кстати, во многом поэтому Брутус нас там чуть не порешил…

— Спасите, ангелы, в ком это осторожность заговорила! — съязвил Стас. — Что ж ты с ним не остался, предусмотрительный ты наш?

Дилан сломал зубочистку, которую до этого вертел в пальцах, и недобро сощурился.

— Лучше сдохнуть, сражаясь против него, чем за него, — процедил он, и Стас перевернулся на бок, чтобы лучше видеть его лицо.

— Во как я его вышколил, — с удовольствием проговорил он и посмотрел на Джея. — Спрашивай, что хочешь. Мы тут со скуки помираем.

— Ладно, раз вы закончили, — Джей собрался с мыслями. — Что вы вообще такое? Я видел, как двигался Брутус, обычный человек на это не способен. Плюс эти быстро затягивающиеся раны, свёртываемость крови…

— А мы и не обычные люди, — хмыкнул эрбис. — Мы — особенные люди. Можно просто Особенные. Живое воплощение голубой в весёленькую розовую полосочку мечты Аспитиса Пикерова. Это он когда-то начал химичить с синайским вирусом альмегой, чтобы он превращал любого человека в сверхчеловека. Синайцы нам и в подмётки не годятся, у них только повышенная регенерация и иммунитет, а у нас ещё куча чего другого.

— Но вы же не эмдэшники?

— Мы — нет. А вот родители Брутуса в ней состояли, пока не перешли на сторону Азата, а потом и «Аркана». Прежде альмегу с двух сторон изучали они и Берссы, но Инай Сетте убил Берссов, и его родственники оказались в опале. Они были нужны Азату для синтезирования некоторых наркотиков, так что он их пригрел. А впоследствии позволил продолжить эти исследования, потому что они без них в буквальном смысле хирели. К 2656 году Сетте добились того штамма альмеги, который делает людей Особенными. — Стас начал загибать пальцы: — Сверхъестественная скорость любых реакций. Почти полное отсутствие болевого порога. Максимальная устойчивость к отравляющим веществам. Быстрая регенерация. Улучшенная восприимчивость в плане органов чувств. Хоть сейчас в зоологический музей!

— Была только одна загвоздка, — мрачно добавил Дилан. — Берссы занимались тем, чтобы запретить альмеге бесконтрольно размножаться, когда в том нет необходимости. Их наработки остались в МД, а Сетте так ничего и не придумали. Поэтому где-то раз в месяц мы должны принимать один препарат, который защищает от образования опухолей. Иначе спустя недельку от какого-нибудь жизненно важного органа у тебя останется только нечто смутно его напоминающее — и радуйся, если это произойдёт не с мозгом.

— И сколько у вас осталось времени? — напряжённо спросил Герберт, во все глаза глядя на кузена. Тот нарочито беззаботно уставился в потолок.

— Примерно месяц. Перед побегом мы как раз себе по дозе вкололи. Как узнали, что Брутус планирует нападение на базу с захватом мировых лидеров, так и дали дёру — чтобы помешать ему.

— Откуда он узнал про базу? — поинтересовался Джей, которого после объяснений Стаса и Дилана не отпускало ощущение ожившего ночного кошмара.

— Кто-то сказал ему в баре. Он не распространялся. Он никогда не был с нами особо откровенен.

— А тот вельк на фото с нападения на Бельфегора? Он ведь такой же, как вы? Он на стороне Брутуса?

— Ове-то? Нет, он с нами. Просто остался пока там на всякий случай.

— Расскажи нам всё с самого начала, — попросил Герберт. — Вы с Игнатом уехали в 56-м на Север — якобы разузнать про убийц родителей — и пропали. Потом, в 60-м, я мельком видел вас в одной лаборатории в Кулое, поэтому при первой же возможности напросился с наступлением войны сюда…

— Надо же, — присвистнул Стас. — Ты был в той лаборатории? Мы видели только дядю…

— Они никогда не умели мне отказывать. Ты ведь должен был убить его, но не стал?

— Верно… Ладно, у нас впереди целая бессонная ночь — поспишь тут с этим заживлением… Я начинаю?

— Начинай, — похрустел пальцами Дилан. — А я, если что, дополню.

Джей и Герберт обменялись взглядами — одним опасливым и одним восторженным — и приготовились слушать.

* * *

2656 год был годом выпуска Стаса из Академии ГШР — его брат, старше его на четыре года, уже, конечно, вовсю работал оперативником. В честь этого знаменательного события он взял отпуск, и они вместе отправились на машине на Север — глотнуть напоследок свободы (а чтобы не брать с собой ещё совсем юного Герберта, без зазрения совести соврали, что едут на очень опасную миссию — побольше разузнать про убийц родителей). Была запланирована экскурсия по местам памяти, связанными с прежней жизнью, до дяди Богдана, и первым делом эрбисы приехали в Седу, к этому времени окончательно занявшую пьедестал бизнес-сердца региона. На месте когда-то подорванного главного здания «Ориона» давным-давно функционировал другой офисный центр, его наследник, целиком и полностью принадлежащий МД, корпорация «Астра дицит», и, вволю насмотревшись на её блестящие хромом и стеклом окна, Стас и Игнат поехали дальше. Вторым пунктом назначения был относящийся к «Ориону» шахтёрский посёлок у склона Дракона, когда-то управляемый Инаем Сетте и спонсируемый Домино Кирсте, нынешним секретарём президента ГШР, и Азатом, погибшим, как тогда все думали, при взрыве в 2650-м.

На удивление эрбисов, посёлок оказался разрушенным почти до основания. Здесь не осталось ни единого целого дома и, конечно, ни одной живой души — лишь пыль и развалины. Шахты были завалены или подорваны, провода обрезаны, люди либо сами оставили его, либо были выгнаны, — и ни разу ранее в новостях Стас и Игнат не встречали об этом упоминания. Они побродили немного среди остовов, теряясь в догадках, что и когда могло произойти с посёлком, и уже было собрались уезжать, как за одной из скал заметили неясное шевеление.

Поохотиться на северную живность также стояло в программе развлечений, так что братья, недолго думая, разделились, обходя этот участок скал с разных сторон, чтобы застать зверя врасплох. Однако, когда они синхронно выскочили на него с оружием, зверем неожиданно оказался человек.

Человек, а точнее сильвис-альбинос примерно возраста Стаса, представлял из себя жалкое зрелище: был худ, оборван и дик. Поскольку бежать было некуда, ему пришлось отвечать на вопросы, кто он и что здесь делает. Так Стас и Игнат выяснили, что сильвиса зовут Дилан Криссво, что его родители были управленцами посёлка — до тех пор пока два года назад сюда не пришли бандиты и не поломали всё, до чего смогли дотянуться. Старших они убили, остальных, похоже, угнали в рабство — на этом моменте эрбисы недоуменно переглянулись: на Севере давно уже были искоренены и рабство, и какие-либо бандиты, но сильвис продолжал утверждать, что это точно был не карательный отряд МД: он знал, как выглядит их форма. Во время нападения мать загнала его в подвал, и за ним так никто и не пришёл. Дилан вылез оттуда спустя сутки — чтобы увидеть мёртвый посёлок и тела убитых, оставленные лежать на песке. Похоронив их, он остался жить в подвале, используя найденные в нём вещи для охоты и приготовления пищи и всё время боясь, что убийцы вернутся.

Это была жутковатая история, но эрбисам она показалась нелепой — особенно этот скальный маугли, добровольно обрёкший себя на печальное существование лишайника на ближайшем камне. Они так и не добились от Дилана ответа, почему он не захотел дойти до города и там отдать себя социальным службам — ведь враги стопроцентно были уверены, что никого в живых не осталось, и не стали бы его искать спустя два года, — поэтому просто решили сами его туда отвезти.

Дилан сопротивлялся отчаянно, так что пришлось его связать. Засунув сильвиса на заднее сиденье машины, Стас и Игнат отправились в ближайший город.

* * *

— Это я потом себя оправдывал, — вздохнул Стас, стараясь не смотреть на сверлящего его тёмным взглядом Дилана. — Что мы хотели помочь и всё такое. Но на самом деле нам просто показалось это смешным — насильно привезти человека туда, где он до смерти боялся находиться.

— Даже Игнату? — не поверил Герберт.

— Игнат только с тобой был такой паинька. На самом деле мы не сильно с ним различались, а какой я, ты знаешь. Тем более мы оба всегда считали, что свои страхи надо побеждать, а не сбегать от них поджав хвост. Дилан думал по-другому, но кого интересовало его мнение? Мы его закинули покамест в первый же попавшийся отель вместе с собой, кричал громко, пришлось ещё и рот завязать: в машине-то за музыкой его не было слышно. Стали думать, куда его сдать: в патруль или ещё куда. Спорили час почти, больше развлекаясь, чем советуясь. А потом в дверь постучали…

* * *

Отправившийся открывать Игнат с шумом свалился на пол, и Стас вскочил с кровати, узревая вламывающихся в номер троих мужчин в гражданской одежде — все трое сормахи с одинаковым выражением лица, не предвещающим ничего хорошего. Он схватился за пистолет, но один из сормахов тут же наставил свой на неподвижно лежащего Игната, и Стас без предисловий бросил оружие. Двое сормахов пошли к нему — эрбис ещё успел увидеть, как один из них сдёргивает со стула связанного Дилана, а потом другой с размаху зарядил ему в висок, и Стас отключился.

Очнулся он примерно таким же связанным, как когда-то Дилан. На глазах была повязка, во рту кляп, поэтому оставалось только прислушиваться в надежде узнать хоть что-нибудь полезное. Почти сразу зазвучал брезгливый мужской голос:

— А это что?

— Генштабовцы, — кто-то пнул Стаса под бок. — Что-то там вынюхивали. Забрали сильвиса. Мы приехали — нет никого, смотрим камеры, а два эрбиса час назад с ним усвистали. Пришлось догонять.

— Маяки сняли?

— Да, в отеле оставили. И машину их там же.

— Вороне как-то бог послал кусочек сыра… — задумчиво проговорил, очевидно, лидер тех сормахов. — Что ж, тогда пусть первыми будут у Сетте. Доставьте. Остальные указания будут потом.

— Командир, вы серьёзно полагаете, что гэшээровцы согласятся работать на нас? — изумился сормах, и зазвучал ещё один голос, более молодой:

— А мы их уговорим. У всех есть за что сражаться…

После этого Стаса поволокли по полу в неизвестном направлении. Путь оказался не таким уж долгим — уже совсем скоро его взгромоздили на плоскую металлическую поверхность, освободили руки и ноги и тут же привязали их ремнями в вытянутом положении. Кто-то в помещении, усталый и равнодушный, спросил:

— Планы поменялись?

— Сначала экспериментируйте на них, — отозвался сормах. Его шаги стихли где-то в отдалении, и первый голос проговорил:

— Элиша, бери старшего.

— Да без разницы, — фыркнула женщина, и Стас почувствовал, как в вену ему вонзается игла. Мгновенно по телу его растёкся холод, и он опять провалился в темноту.

Когда он во второй раз пришёл в себя, ни повязки, ни кляпа, ни ремней не было. Всё тело невыносимо ломило — как будто каждая мышца задумчиво растягивалась и сокращалась обратно, — голова налилась свинцом, в ушах звенело, но он заставил себя открыть глаза.

Вокруг была почти обычная комната, только без окон и с яркими, режущими глаз, дневными лампами. Повернув голову на едва различимое дыхание, Стас увидел Игната, тоже ошарашенно осматривающегося. Каждый из них лежал на отдельной кровати, в той же одежде, в которой были прежде, да и выглядели вроде так же. Стас привстал на локтях и немедленно заметил сидевшего в кресле напротив соломенноволосого ауриса лет тридцати пяти. Эрбис так и остолбенел: если бы не ровный нос, это был бы точь-в-точь Домино Кирсте.

— Замечательно, что вы очнулись, молодые люди, — улыбнулся им аурис. — Как самоощущение?

— Что вы с нами сделали? — грозно спросил Игнат, вставая и пошатываясь отходя к брату. — И что вам от нас нужно?

— Всё вместе весьма занимательная история, — подмигнул аурис, закидывая ногу на ногу. — Давайте знакомится, Игнат и Станислав Рассильеры. Я…

* * *

— Это был Азат? — севшим голосом спросил Герберт, и Стас кивнул.

— Собственной персоной. Лично пришёл вербовать нас в ряды своих сторонников. Мы-то были уверены, что он давно погиб, а вон как получилось. Он нам всё и рассказал. И во что нас Сетте превратили, и зачем.

— Чем он вас купил?!

— Ты всегда умел выбирать слова, братишка… — хмыкнул Стас, всем лицом выражая сожаление. — Он много чего нам наговорил. Ему был нужен отряд для выполнения очень важной миссии, которая в случае успешного выполнения должна была привести к тому, что ГШР и МД опять будут вынуждены объединиться против него, только уже по-настоящему. И рано или поздно он заставит одного из лидеров организовать полное слияние. А потом вместе со своей северной армией вольётся в него сам — и не будет больше ни противостояния, ни войн.

— И вы ему поверили?! — в ужасе спросил Герберт.

— Это в худшем случае, — как будто не слыша его, продолжил Стас. — А в идеале всё кончится ещё раньше. Азат хотел завладеть Пикором: если наше промышленное сердце будет подчиняться только ему, организациям уже ничего не останется, кроме как сложить оружие и установить общее мировое правление — и необязательно под его главенством. Два года тренировок для Особенных, ещё три-четыре для выяснения, кто там на Пикоре главный и как к нему подкатить, — и непосредственная операция по захвату материка. А точнее, по передаче его полностью в руки союзника Азата.

— Я не понимаю! — Герберт вскочил, раскрасневшийся от ярости, и ткнул пальцем в кузена. — Почему вы согласились?! Он враг, всегда был и им останется, а вы…

— А нам надоело вот это всё, ясно?! — тоже взорвался Стас. — Одно и то же полтысячи лет! Даже Аспитис сломался, и всё опять чёрт знает куда покатилось! Лучше уж один, чем трое или двое! Меньше соблазнов, меньше смертей! Зебастиан не взял бы Север, если бы ГШР и МД не передавали друг другу право первым войти в открытую дверь! И наши родители были бы живы!

Герберт сел, резко став неуклюжим, как кукла. Дилан откуда-то достал кубик Рубика и сосредоточенно складывал его, даже не двигая зрачками. Стас тихо сказал:

— Поэтому и поверили. К тому же не улыбалось умереть, просто не посещая с месяцочек лабораторию. Игнат ещё возражал, но я убедил его. Азат после всех историй, с ним связанных, казался нам пусть и сволочью, но хитроумной сволочью, и все его интриги могли сработать, если мы немного вложимся…

* * *

Как только переговоры были окончены, Азат предложил им, если нечего делать, пошататься по лаборатории: например, найти столовую. Комната, в которой они очнулись, была за ними зарезервирована — до тех пор пока не будут обращены в Особенных остальные трое членов отряда и они все вместе не отправятся на обучение. Общее знакомство — и друг с другом, и с учителем — планировалось на вечер, и о нём должны будут известить.

Оставшись одни, какое-то время Стас и Игнат ещё недолго спорили на тему заключённого соглашения, но, поскольку Игнату было нечего предъявить, спор затух сам собой. Эрбисы решили последовать совету нового босса и действительно найти столовую.

Она оказалась неподалёку, и, отобедав вместе с одним из сормахов, заботливо спросившим, не болит ли у них голова, Стас и Игнат пошли дальше исследовать коридоры. Лаборатория, очевидно, находилась под землёй, потому что нигде не было ни единого окна, а воздух поступал чересчур уж чистый для пыльного Севера, и было любопытно посмотреть, как выглядит выход на поверхность. Однако коридоры оказались настолько одинаковыми, что через полчаса братья были не в состоянии отыскать даже собственную комнату. Поторопившись проверить очередной поворот, Стас и не заметил, что Игнат отстал, а когда вернулся, осознал, что потерял в этом лабиринте и его. Оставалось только идти дальше в надежде встретить кого-то, кто подскажет дорогу.

Через пару поворотов эрбис наткнулся на распахнутую настежь дверь и, услышав за ней какой-то шум, притаился в её тени, заглядывая через щель в комнату.

Зрелище представилось интересное. На широкой кровати посреди комнаты, на чёрно-красном покрывале сидели двое: каштанововолосый бескосый вельк и серебряный аурис, ровесники или сверстники Стаса. Эрбис заглянул как раз в тот момент, когда аурис выбил у велька из руки пистолет — тот, звякнув, улетел в угол — и прижал его к кровати, садясь сверху.

— Что это ты удумал? — прошипел аурис, и вельк, не отводивший от него взгляда, криво усмехнулся:

— Ты подобрал отличное слово, Брутус. «Удумал»…

Аурис растерянно отстранился, и вельк торжествующе рассмеялся.

— Что, не ожидал такого эффекта? А можно было бы догадаться! Что теперь будешь со мной делать, мой господин? Не хочешь попробовать себя в роли раба?

— Не переживай, Ове, — Брутус взял себя в руки и нехорошо улыбнулся. — У меня на этот случай уже припасено средство, чтоб ты не передумал…

Он вдруг повернул голову в сторону двери — Стас уже и сам слышал шаги в другом конце коридора — и оживился.

— О, а вот и гости! Вы просто обязаны встретиться! Мы его два года искали…

Ове, посерьёзневший и настороженный, тоже посмотрел на дверь. Стас поостерёгся выглядывать, поэтому подождал, пока один из троих подошедших не оказался втолкнутым в комнату, а остальные не развернулись уходить. Стас беззвучно охнул: это был Дилан.

— Здравствуй, маугли! — Брутус встал с кровати и, широко улыбаясь, подошёл к отпрянувшему от него сильвису, переодетому в обычную одежду. — Думал, мы тебя не найдём? Старая компания должна собраться вместе, нас ждут великие дела! «И когда покажется тебе, что Тьма дышит за твоей спиной и больше нет дороги, твой ангел прольёт на тебя свет…»

— Я бы предпочёл, чтобы конкретно на тебя пролилось что погорячее, Брутус, — прервал его Дилан, однако Стас видел, что руки его дрожат. — На черта вы разнесли посёлок?

— Он вызывал дурные воспоминания, — отмахнулся аурис. — Но хорошо, что ты выжил, тогда у молодчиков Азата был приказ убить всех Криссво. Даже не хорошо, а очень удачно… да, Ове?

Ове закрыл лицо руками. Брутус подступил к Дилану совсем близко и нарочито небрежно отряхнул рукав его рубашки.

— А ты-то как? — вкрадчиво спросил он. — Готов послужить великой цели?

— Я скорее сдохну, — процедил сквозь зубы Дилан, и Брутус высоко вскинул чёрно-серебряные брови.

— Неужели? Мне кажется, ты торопишься с ответами. У меня есть ещё парочка аргументов…

Он вдруг схватил его правую руку и одним движением сломал указательный палец. Дилан с криком отдёрнул её, а Брутус зацокал языком.

— Представь: такое же, только в тысячу раз больнее. Альмега будет пожирать тебя медленно и неотвратимо, а мы не дадим тебе покончить с собой, если ты откажешься быть с нами. Зато, если согласишься, я научу тебя быть сильным. Не всё же Ове вступаться за тебя! Нам, в конце концов, уже не шесть лет и даже не одиннадцать… Ну, что скажешь? Всё ещё хочешь сдохнуть?

Дилан, баюкавший руку, замер на мгновение и замотал головой. Брутус осклабился.

— Чудно. Дай сюда.

Под ещё один характерный хруст палец Дилана вернулся в правильное положение, и аурис похлопал сильвиса по плечу.

— Полчасика его не трогай, всё срастётся. Можешь идти. Вечером у нас знакомство с теми эрбисами, что забрали тебя в человеческий мир, они тоже отныне Особенные. Ты не злись на них, мы тебя по-любому привезли бы сюда. Давай-давай, шагай.

Как деревянный, Дилан развернулся и вышел из комнаты. Он прошёл прямо мимо Стаса, но не заметил его и вскоре скрылся за поворотом. Эрбис решил в последний раз последить за Ове и Брутусом: аурис явно будет лидером их группы, лучше заранее знать, что он из себя представляет.

В комнате Брутус уже сел обратно к Ове и погладил его по руке.

— Всё будет хорошо, — ласково проговорил он, и вельк пронзил его ненавидящим взглядом. — Мы наконец лучше любого человека, когда-либо рождавшегося. Тебе понравится. Всё… понравится.

Он наклонился и впился в его губы, одновременно опять прижимая руки Ове к кровати, и Стас отстранился от двери, не желая становиться свидетелем того, что должно было последовать после этой сцены. Он совершенно не понимал почти ничего из всего, что успел увидеть, но радовало хотя бы то, что этот определённо опасный Брутус уже нашёл себе любовника — а значит, ни к кому другому клеиться не будет. Скорее всего…

Стоило отойти от комнаты и повернуть за тот же недавний угол, как Стас наткнулся на разыскивающего его Игната, и они вместе отправились дальше бродить по лаборатории. По пути эрбис рассказал брату об увиденном и услышанном — после небольшого совета они решили по возможности не переходить дорогу Брутусу, так легко ломающему пальцы всем несогласным с ним, и пока вообще не высовываться.

Вечером к ним в комнату пришёл Азат и отвёл в небольшой зал на знакомство с будущими коллегами и учителем. Эрбисы, конечно, больше интересовались последним — им оказался угрюмый и неразговорчивый чёрный как уголь хаен около пятидесяти лет, с заметным шрамом поперёк левого глаза, захватывающим губу — так, что казалось, будто он вечно нехорошо ухмыляется. Азат представил его как Палаша, доверенного и профессионального инструктора по боевой подготовке, с ним, как выяснилось, последние десять лет занимался примерно тем же Брутус, сын тех самых учёных, кто сделали из них пятерых Особенных, — следующие два или полтора года, по словам Азата, Палаш должен был научить их этим пользоваться.

На следующее же утро они шестеро отбыли на базу дальше в горах. Поскольку вывозили их в наглухо затонированных машинах, Стас и Игнат так и не смогли увидеть, где располагается лаборатория, и до сих пор никто из противостоящих Брутусу не знал этого наверняка.

* * *

— Очевидно, где-то здесь? — спросил Джей, когда Стас сделал паузу, чтобы за раз выпить литр простой воды, и Дилан, успевший уже собрать свой кубик, ответил вместо него.

— Мы предполагаем так. Её невозможно увидеть с поверхности, и, похоже, попасть туда может только тот, кто знает, где она, в точности. Мы попробуем её поискать, когда залечимся, но шансов мало.

— Отряды ГШР и МД уже начали обшаривать всё в радиусе десяти километров от города. Думаете, и у них нет шансов?

— Однозначно, — Стас откинул куда-то в угол пустую бутылку. — Тут ведь уже искали. И, если при отвоевании Хайрова, Шалкара и всей этой зоны никто на них так и не наткнулся, она запрятана добротно. Это просто рок какой-то: мы вчетвером приехали сюда всего-то на пару дней — Брутус заселил нас на съёмной квартире, — банально на Новый год к родителям. Ну, то есть он приехал к родителям, мы так, сопровождение… И надо было ему в новогоднюю ночь встретить в баре языка! Он ведь и у родителей должен был задержаться, а сбежал намного раньше: сказал, нет сил их выносить, они уже как зомби со своей работой. Заглянул на часик в бар — и нате вам, пожалуйста! Пришёл к нам с горящими глазами: завтра в ночь мы захватим Рэкса Страхова, я всё согласую с Азатом. Ну мы отослали Ове его баюшки уложить, а потом сели думать, что делать с этим всем. Это хорошо ещё, что Аспитис так удачно взял ситуацию под контроль, будь там один Рэкс, уже сейчас был бы такой бардак…

— Подожди, — Джей нахмурился, — Рэкса? То есть про Аспитиса он изначально не знал?

— Про Аспитиса он узнал потом. Подкупил кого-то из охраны, он ему всё и выложил. Но предателя можете не искать: хоть Брутус и обещал ему, что кроме денег, заплаченных за предательство, ещё сохранит ему жизнь, он всё равно его убил, мы видели. Расходный материал…

— Стас, ты не отвлекайся, — строго сказал Герберт. — Давай по порядку, а то мы рано или поздно вообще потеряем нить. Дойдёшь до сегодняшнего дня, тогда про захват и расскажешь.

— Да, мамочка, — состроил гримасу старший эрбис. — Подготовка под началом Палаша была весьма занимательной. Мы и Брутус уже знали, как сражаться и вести себя в диверсиях, — ну, за исключением Игната, больше в теории, конечно. А вот Дилан и Ове ни слухом ни духом. Поэтому, когда мы трое делали всё на раз, они спотыкались на каждом шагу. Было забавно отпускать по этому поводу шуточки… прости, Дилан. Правда, однажды, когда я совсем уж едко прошёлся по Ове, которого Брутус то и дело зажимал в каком-нибудь уголке, от Брутуса мне досталось по полной программе, и я решил и его не задирать. То есть все шишки посыпались на Дилана. Короче, не сложилось у нас с командой — ни единения, ни дружеского плеча. Остальное зато выходило неплохо: альмега оказалась прекрасным подспорьем — даже Ове и Дилан, изначально выглядящие так, словно их лет пять не кормили, быстро всему научились. Куда сложнее было подчинить себе вечно буйствующий свой собственный организм. Первое время я, например, совершенно терялся от этого обилия всевозможной информации, которая поступала буквально отовсюду. Мозг ещё и пытался всю её обработать — а мне, может, совершенно не интересно, сколько трещин в соседней скале и с какой частотой капает вода в пещере за сто метров! Силу удара рассчитать не мог, ускоряясь, промахивался не то что мимо цели — мимо её радиуса в десять шагов. Но Палаш был отличным учителем. Уж не знаю, что у него было в прошлом — я так понял, что он состоял ещё в свите Домино — и, главное, как он может учить тому, что ему самому недоступно, но жаловаться было не на что.

За какие-то полгода мы полностью во всё это влились. Я даже с нашей командой смирился, пока опять случайно не оказался в ненужном месте в ненужное время…

* * *

Стас в тот день после очень уж измотавшей его тренировки жаждал добраться до душа и почти дошёл до него, когда вдруг заметил подходящего к нужной ему двери с другой стороны Брутуса. Общаться с аурисом вне учебной программы пока не входило в планы эрбиса, и он замер за ближайшим углом, дожидаясь, пока Брутус хотя бы скроется в душевой; облиться горячей водой, в конце концов, можно было и попозже. Однако не успел аурис взяться за ручку двери, как в коридоре с его стороны появился запыхавшийся Ове.

— Брут, стой! Мне надо с тобой поговорить! — он схватил ауриса за локоть, и тот развернулся в сторону велька.

— Единственное адекватное сокращение моего имени, — с улыбкой закатил он глаза. — Что такое? Рассильер опять к тебе прикопался? Не прошло и двух месяцев с последнего пятого раза…

— Да при чём тут… — Ове отпустил его руку и замотал головой, явно нервничая. — Всё серьёзнее. Это касается… нас с тобой.

— Нас? — изумился аурис.

— Нас. Я был бы очень рад, если бы ты перестал приказывать мне что-то, как Рассильерам, или требовать, как от Дилана. Тебе достаточно просто… попросить, — Ове пробежался пальцами от его пупка до груди, и Брутус, судя по выражению его лица, едва удержал собравшуюся отвалиться челюсть.

— Прости… что? Ты передумал? Я сделал что-то, что нарушило наше соглашение? Или… не я?..

— Спокойно, — тихо рассмеялся Ове, прижимая палец к его губам, и Стас от удивления чуть не протёр себе глаза. — Всё проще. Помнишь, ты сказал, что мне понравится? Так и получилось. Я постоянно думаю о тебе. И, если ты будешь чуть помягче, будет вообще замечательно.

— Я не понимаю, — Брутус впервые на памяти Стаса выглядел растерянным и беспомощным. В следующий миг Ове, насмешливо вздохнув, притянул к себе его голову для поцелуя, и эрбис резко отвернулся. Он тут же осознал две вещи: во-первых, отныне эти лобызания они будут наблюдать перманентно, а во-вторых, Ове банально стелется под него — очевидно, чтобы смягчить к себе отношение и ещё больше возвыситься в команде. Потому что как можно по-настоящему полюбить такого?!

Он уже собрался уходить, когда на сцене появилось ещё одно нежелательное лицо. От гневного окрика Ове вздрогнул и отстранился от совершенно ошарашенного Брутуса, чтобы посмотреть на подлетевшего к ним раскрасневшегося Дилана.

— Глазам своим не могу поверить! — выпалил сильвис. — Ты уже и сам с ним?.. Ты же ненавидел его! Когда ты успел измениться?!

— Меньше нервов, маугли, — поморщился пришедший в себя Брутус. — Тебе не обо всём рассказывают. Сколько нам тогда было, Ове, когда мы… десять? Что ты вылупился, Дилан, не все такие недоразвитые, как ты. Уж для оральной фазы хватило… и Ове уже тогда понравилось. Верно?

— Если честно, детство я по некоторым тебе известным причинам почти не помню, — улыбнулся вельк. — Но раз ты так говоришь, то конечно.

Дилан отшатнулся сразу на два шага и, не сказав более ни слова, убежал обратно. Брутус немедленно потащил Ове в душевую, а Стас так и остался стоять за своим углом. Теперь своей святой обязанностью он положил ясно показать Ове, что это такое — когда неуважение к себе вдруг превращается в неуважение со стороны твоих же будущих соратников.

Подходящий случай выдался на Новый год. Им разрешили поехать развлечься в город, и братья-эрбисы прихватили Ове и Дилана с собой чуть ли не насильно. Брутус с Палашом отбыли к Азату, так что никто не мог помешать им выполнить задуманное. Высадив Дилана у автомата с газировкой, чтобы он взял всем по баночке, Стас при молчаливом согласии Игната отвёз Ове буквально на соседнюю улицу и там втолкнул в самый известный в городе гей-клуб. Пока вельк пытался понять, что происходит, Стас навострил в его сторону нескольких особенно внушительного вида парней и, пожелав коллеге не скучать, покинул заведение.

У их машины, конечно, уже стоял Дилан.

— Да не протухнет дело Брутуса на земле, — едва сдерживаясь, поприветствовал он Стаса, и они с Игнатом переглянулись. — Что вы творите вообще?!

— А в чём проблема? — пожал плечами Стас. — Согласен, он, похоже, долго не хотел сам себе признаваться, что он с другой башенки, но признался же. Все ходят в клубы.

— По своей воле, Рассильер! — Дилан схватил его за рубашку, и эрбис внутренне удивился обычно не присущей сильвису храбрости. — Ты из себя бога строишь, я не понимаю?! Откуда ты вообще взял, что имеешь право над всеми издеваться? Сильна память о школе?

— А ты, я посмотрю, совсем страх потерял, — осклабился Стас и одним движением освободился от его рук. — Тебе-то что? Не ты ли тогда кричал, что глазам своим не можешь поверить и когда это твой обожаемый Ове успел так измениться? Жаль, не добавил: стать подстилкой…

Дилан из ярко-красного вдруг стал бледным как смерть, и Стас даже не успел уловить момента, когда сильвис наскочил на него петухом и первым же ударом чуть не сломал челюсть. Но боли эрбис, конечно, не почувствовал и немедленно ответил — так, что Дилан свалился ему под ноги и приложился головой об асфальт.

От следующего удара его спас Игнат. Выскочив из машины, он поймал брата за шиворот и отодвинул на безопасное расстояние.

— Брейк, ребята, — он сделал знак Стасу, и тот неохотно подчинился. — Дилан, это же просто шутка. Мы же не устроили ему там групповое изнасилование. Вдруг он… встретит там кого лучше Брутуса?

— Оправдывайся, — прошипел Дилан, вставая и отряхиваясь. — Вот уж от тебя, Игнат, не ожидал: ты всегда мне казался адекватнее и человечнее своего отмороженного на всю голову братца. Вы его не знаете, ясно? Мне не известно, почему он решил быть с Брутусом, но это не повод считать его подстилкой!

Резко развернувшись, он скрылся в клубе. Игнат отвесил брату подзатыльник, кивнул на дверь, но Стас лишь отрицательно мотнул головой. Написав сообщение Дилану, что он может звонить, как только они захотят вернуться на базу, Игнат прошёл к водительскому месту, и они со Стасом отправились искать обычный клуб.

Что произошло той ночью с Ове и Диланом, Стас узнал лишь через несколько лет — когда Игната уже не было в живых. Но последствия их шутки давали о себе знать вплоть до конца обучения: их команда развалилась окончательно, и никакие приказы Брутуса не могли склеить её обратно. Впрочем, как оказалось, никто и не планировал делать из них сплочённого отряда.

Они разбились на две подгруппы сразу, как только начались полевые операции: Ове и Брутус, Стас и Игнат — и Дилан, которого прикомандировывали то к одним, то к другим в зависимости от миссии. За два года тренировок он, от отчаяния ли или от страха, нарастил себе немалую мышечную массу и всегда выполнял роль силовой поддержки. Азат рассылал их по всему материку в попытке собрать достаточно информации о Пикоре и о том, кто мог бы купиться на его щедрое предложение. Первая часть его плана близилась к завершению: в каждой северной ставке вне зависимости от организации уже вошли в силу люди, ещё в начале 50-х годов насаженные туда на низшие должности, чтобы не вызывать подозрений у коллег, — и теперь ему нужно было оружие, чтобы однажды поднять Север и разом превратить его в полностью закрытый регион, способный и обороняться, и существовать за счёт собственных ресурсов.

Конечно, если не удастся подчинить себе весь Пикор.

К 61-му году рыбка оказалась на крючке — кусочки пазла, собранные по всему материку тайно и явно, указали на нового ставленника пикорского города Аньяна, только-только занявшего место главы клана после смерти отца. Азат вышел с ним на связь, сумел договориться о сделке — это было несложно, так как новый лидер, Ливей Гхелбара, только и мечтал, что об увеличении прибыли, причём в обход МД, с которым их клан и город традиционно сотрудничали, — и в скором времени была собрана делегация, в которую в том числе входили и диверсанты. Почти сразу в их качестве были выбраны Стас и Игнат: во-первых, потому, что они были очень похожими друг на друга братьями и пикорцы долгое время могли быть убеждены, что эрбис там всего один, во-вторых, из-за общей опасности миссии — Брутус ожидаемо не собирался рисковать ни собой, ни тем более своим любовником Ове.

С открытым лицом в свите Азата ехал Игнат — Стас до нужного момента скрывался на корабле. Объединились они, когда Игнат привёл на пристань пикорцев, желавших переселиться со своего материка на Милотен: у него был пропуск на возвращение к Азату, и Стас просто подменил собой одного из охранников в его сопровождении на обратном пути. Примерно на середине дороги эрбисы отделились от сопровождения и ушли вершить свои тёмные дела.

Командировка у них была затяжная, рассчитанная минимум на полтора года. Пикор в жилом смысле представлял из себя собрание городов-полисов, каждый под управлением одного конкретного клана и отвечающий за определённые заводы в глубине материка, — они были рассыпаны по восточному побережью и находились под защитой высокой горной цепи — единственной действенной преграды против загрязнённого воздуха и ядовитых паров тяжёлой промышленности. У каждого клана был свой глава и, через него, место в Совете, ответственном за весь материк. Задачей братьев-эрбисов было постепенно, путём подстроенных несчастных случаев, устранить всех глав кланов и людей, способных их заменить в Совете, чтобы за неимением кандидатур хотя бы на короткое время Совет единолично представлял Ливей. Он-то и должен был повернуть весь Пикор в сторону Азата и Севера и поставить ГШР и МД перед необходимостью сложить оружие и объединиться с ним в общую мировую организацию. Азат дорого заплатил союзнику за эту возможность — и, конечно, за молчание.

Стас и Игнат пробыли там чуть больше года. Они сумели устроить нечаянную, не вызывающую подозрений смерть четырём главам кланов, оставалось ещё два города и мелкие советники — Ливей уже и сам с прискорбием присоединял к себе осиротевшие полисы, пусть пока и формально, — но именно пятый, казавшийся проще всех предыдущих, стал для них роковым. Их накрыли, и, воспользовавшись расположением улиц, Игнат сделал так, чтобы заметили его одного.

* * *

— Я вообще ничего не смог, — глухо проговорил Стас, сжимая кулаки и глядя на них пустым взглядом. — Он всегда соображал быстрее. Охрана схватила его и ушла, Игнат даже не стал сопротивляться: никто не должен был знать про Особенных, к тому же сражение вынудило бы их призвать подкрепление, и тогда и я бы попался. Я смог уйти незамеченным. Потом стоял в толпе на центральной площади и слушал прямую трансляцию переговоров с «неназванным господином с материка» — Ливей, понятное дело, не захотел светиться своими связями с Азатом. «Господин» признал: да, с Милотена был заслан человек, очень хотел остаться жить у вас, вы бы, конечно, так быстро не разрешили, поэтому он сбежал тайно. Но лично этот «господин» никаких приказов ему не отдавал, это всё полностью его инициатива, и «господину» неизвестно, чего он собирался этим добиться. Поэтому за улаживание конфликта будет уплачено, сколько потребуется, а с убийцей… а с убийцей они могут делать что хотят.

На какое-то время в подвале воцарилось гнетущее молчание. Джей, сердце которого стучало в самых ушах, осторожно огляделся: Дилан беззвучно разминал суставы, неподвижно смотря прямо перед собой, Герберт глотал ртом воздух, явно желая заговорить, но никак не находя в себе на это сил. Стас с шумом выпустил носом воздух и продолжил:

— Мне некуда было деваться, поэтому я оставался в городе. На следующий день на той же площади, опять в прямом эфире, я слушал зачтение приговора Игнату — смертная казнь через расстрел. Этого, конечно, не показывали, я лишь знал по слухам, что активно курсировали в барах города, что в тот же день приговор привели в исполнение. Ещё пару суток я шатался по улицам — это был тот самый порт, который сообщается с нашим На-Риву. И в ночь меня нашёл посланный с Милотена человек, который провёл меня на корабль и доставил на родную землю. Как оказалось, здесь уже подсуетился Брутус. Следующий его посланник ждал меня в На-Риву, чтобы отвезти на базу.

— Как ты… как ты после этого мог продолжать служить Азату? — хрипло проговорил Герберт, поспешно вытирая глаза. — Он ведь предал вас! Пожертвовал вами ради своей цели! Если бы не Брутус, ты бы так там и остался!..

Стас пожал плечами и опять потянулся за водой — на столе стояла целая батарея неоткрытых бутылок.

— Может быть. Но мы и сами были виноваты. Это была общая цель, Герберт. И мы чуть не поставили под удар всё уже достигнутое. Провалили задание, всех подвели…

— Но отдавать на заклание-то зачем?! Неужели Азату настолько не важно количество Особенных? То есть, как завоевать полмира, он придумал, а как вернуть себе ценного солдата, нет? А если пикорцы раскопали вашу альмегу и Игната просто пустили на бесчеловечные опыты?! Если всё это была постановка и теперь они ждут подходящего момента, чтобы ударить в спину, — об этом Азат с Брутусом на пару не подумали?..

— Хватит, — оборвал его кузен, и Герберт резко замолчал, часто дыша. — Я понятия не имею, что там было на самом деле, а сейчас гадать смысла нет: слишком много лет прошло. Выкуп для пикорцев выглядел бы слишком подозрительно, вполне вероятно, что они разорвали бы договор, и можно было всё начинать сначала. Когда-то Генштаб и Мессия специально снабдили их всеми видами войск и дали разрешение на использование любого оружия, чтобы ни у кого из противостоящих организаций не было преимущества в торговле с ними, так что они могут всем диктовать какие угодно условия. Не нашлось иного пути. Но менее больно от этого не становилось…

* * *

По возвращении на базу Стас отгородился от всех: он физически не мог разговаривать с людьми, которых и с Игнатом-то рядом едва терпел, а уж без него и вовсе постоянно находился на грани срыва. Почти сразу он сделал себе татуировку, покрывающую всё тело, — в первую очередь для того, чтобы собственное изображение в зеркале не напоминало ему о погибшем брате. Их операции, теперь уже направленные на разжигание межорганизационной розни, чтобы с началом войны ГШР и МД не смогли нормально объединиться и у Азата появился шанс однажды удачно надавить на слабое место, продолжались, и Стаса обычно отправляли на них вместе с Диланом. Поскольку заменить Игната он объективно не мог да и вообще привык выступать скорее подспорьем, чем равноправным партнёром, у эрбиса всё больше крепло ощущение, что он всё тащит один, и всё чаще он срывал на сильвисе, менее умелом, свою злость и не покидающее его чувство глухой безнадёжности.

От Брутуса и Ове тоже было мало толку. Аурис ходил чёрной тенью, на все вопросы или просьбы отвечал цитатами из Писания и, кажется, преимущественно был занят тем, чтобы максимально угодить Азату, а не своими непосредственными обязанностями лидера и вдохновителя. Ове часто пропускал миссии, так как, похоже, они чересчур даже для Особенных зажигали в спальне: Стас почти каждый день видел велька выходящим оттуда шатаясь или хватаясь за стены, всего в синяках, подозрительно медленно заживающих, с разбитым лицом — Брутус, как правило, перед этим или после расхаживал, позвякивая сапогами с железной подошвой и чуть ли не с плёткой за поясом, — нашёл тоже себе занятие. Они бесили Стаса все вместе и каждый по отдельности — по разным причинам, — и, конечно, он не смог выдержать долго.

Тогда был осенний вечер 63-го — Стас и Дилан как раз вернулись с очередной миссии из Дельфии и свалились в их общей комнате на базе, отдыхать и зализывать раны. Дилана потрепало особенно сильно (в основном потому, что Стас не захотел в нужный момент прикрыть его), однако перелёт был долгим, и он уже вполне походил на человека. Глядя, как сильвис мёртво сидит в своём углу, прикрыв глаза и то и дело передёргиваясь всем телом, требующим энергии для заживления ран, до которой он сам явно уже не мог дойти, Стас медленно закипал. Миссия получилась почти провальная: Дилан, как обычно, во время операций превращавшийся в безумного маньяка, много чего недосмотрел, и Стасу пришлось сильно постараться, чтобы хотя бы уйти, — поэтому он вдруг ощутил в себе непреодолимое желание наконец основательно выбить из напарника дурь. Он уже встал, когда дверь в общую комнату со скрипом отворилась, и к ним шагнул Ове.

На этот раз он выглядел ещё плачевнее, чем раньше, по крайней мере лицом, потому что тело преимущественно скрывалось за глухой, застёгнутой под самое горло, белой рубашкой с длинными рукавами и джинсами. При виде напрягшегося Стаса вельк замер, чуть шевельнув разбитыми, окровавленными губами, и вся ненависть эрбиса моментально перенаправилась на него.

— Как у тебя дела, Ове? — поинтересовался он. — Твой видок — это, что ли, плата за то, что работаю тут один я? А сколько нынче принимаешь? Дорожный конус уже влезает?

На лице Ове явственно отразилась боль. Стас шагнул к нему и поддёрнул к себе за воротник.

— Как думаешь, — вкрадчиво спросил он у велька, прямо смотря ему в глаза, — чтобы подружиться с Брутусом и начать наконец хоть какую-то выгоду получать от этого всего, мне тоже придётся ему задницу подставить? Или у тебя зарезервировано?

Ове молчал. Краем глаза Стас заметил шевеление в стороне Дилана, но уже не мог остановиться.

— Скажи честно, Азату и Палашу ты тоже прислуживаешь? Они всегда так к тебе снисходительны, ты офигеть как хорошо устроился. Может, и Особенным стал, чтобы не так больно было развлекаться?

— Оставь его, Стас, — Дилан, весь пылающий едва сдерживаемым гневом, стоял уже совсем близко, и Стас отпустил воротник Ове, нарочито демонстративно отряхивая руку.

— Ты мне ещё поговори, — почти ласково сказал он, поворачиваясь в его сторону. — Слабак. Трус. Мы бы там полегли, если бы не я! Так боишься сломать ещё один пальчик, плесень? Лучше бы ты ещё в своих скалах сдох, меньше бы проблем было!

Вывести Дилана из себя было как раз плюнуть, и Стас уже успел выучить признаки, свидетельствующие о том, что сильвис сейчас ударит. В этот раз всё было так же: от его последних слов Дилан побледнел, чуть отступил — и выбросил руку. Его кулак Стас перехватил ещё в воздухе, заломил сильвису запястье, и через переворот грохнул его на пол. Дилан не успел откатиться от его ноги и скорчился от прицельного пинка в живот — туда, где ещё не заросла главная рана. Обычный человек потерял бы сознание, а он лишь был обездвижен на две долгие секунды — достаточно, чтобы отбить ещё пару органов.

Налетевшего сзади Ове Стас, даже не задумываясь, стряхнул, одним ударом ноги сломал Дилану запястье и нацелился на голову, однако вельк опять повис на нём, и, полыхая ненавистью, эрбис обернулся, с силой отшвыривая его от себя. Ове впечатался в стену — оглушённый, он сполз по ней на пол, и Стас уже подскочил к нему, чтобы проверить, как он на самом деле умеет терпеть нечеловеческую боль, но в этот раз его удержал за ногу целой рукой Дилан. Это было невероятно — то, как они стояли друг за друга против него, две пародии на бойца, и мир перед глазами Стаса вспыхнул кровавым туманом.

— Хватит, Стас! — закричал где-то далеко Дилан. — Пожалуйста!..

Едва расслышавший его Стас заморгал, приходя в себя: рубашка Ове из белой превращалась в бордовую. Он посмотрел на свои руки, чистые от крови, опять на Ове, закрывшего глаза и прерывисто дышащего, и, обессиленный, опустился перед ним на пол.

— Что… что это? — спросил он у Ове, ткнув в сторону его рубашки, и тот, слабо улыбнувшись, открыл глаза и начал расстёгивать её. Спустя пару секунд рубашка оказалась на полу, а Стас и приподнявшийся Дилан молча рассматривали тело Ове выше пояса — всё в длинных и коротких порезах, сочащихся неостанавливающейся кровью.

— Как так? — выдохнул Стас. Ове откинулся на стену и глядел на него из-под полуопущенных век.

— Сетте специально для любимого сына разработали инъекцию, благодаря которой альмега на некоторое время впадает в шоковое состояние и Особенный становится обычным человеком со всеми… вытекающими. Ну и много чего другого по мелочи создали, только уже для Азата, чтобы нас контролировать, один эпизод мы с Диланом уже видели, пока ты был на Пикоре. Ко всему прочему, после наших «развлечений», — Ове скривил губы в горькой улыбке, — Брутус хочет, чтобы я одевался в белое, чтобы эти самые последствия было лучше видно. Знал бы, что вы оба тут, не заходил бы…

— То есть ты… всё то время, что Брутус с тобой извращается, ты обычный человек?!

— Ну не постоянно. Но часто, да.

— Зачем ты это терпишь?! — Стас в ужасе расширил глаза, а Ове лишь вздохнул.

— За надо. У тебя было много предположений, выбери любое, какое тебе нравится. И пожалуйста, перестань срываться на нас. Это не вернёт тебе брата.

Стас оглянулся на Дилана: сильвис уже тоже сел, успев вправить себе запястье и аккуратно положив его на колено, — на Ове он смотрел чуть ли не с открытым ртом, снова бледный и, кажется, перепуганный.

— Давай начистоту, Ове, — Стас хрустнул шеей, восстанавливая некое подобие душевного равновесия. — Мои предположения явно и рядом не валялись с тем, что происходит на самом деле. Ни за какой статус в обществе таким истязаниям себя не отдают. Я… мне дико стыдно, что я тоже чуть не сделал тебе больно, когда тебе и так досталось. И мне как-то не хочется…

— А мне не хочется, чтобы тебе было ещё более стыдно, — хмыкнул Ове. — Забей. Это моя тайна и ничья больше. Даже Дилан не в курсе.

— Я догадываюсь, — глухо отозвался сильвис. — У меня были такие мысли при нашей первой за девять лет встрече. Но потом я увидел, как ты на него вешаешься, и…

— Какой я, — вельк с довольным видом погладил себя по голове, и Стас не выдержал. Поднявшись, он прошёл к аптечке, достал бинты и сел перевязывать его.

— Зачем, Ове? — повторил он вопрос. — Отвечай. Я не отстану, ты меня знаешь.

— Что ж, надеюсь, Брутусу ты это не скажешь, он нас всех троих прибьёт к стеночке… Зачем? — Ове, с лёгкой руки Стаса превращаемый в мумию, опять горько улыбнулся. — За вас. Сначала за Дилана, потом за тебя и Игната. Диланом Брутус меня с детства шантажирует, а он, думаю, не перенёс бы то, что могу перенести я. Ну а вам Брутус никогда не доверял и даже планировал от вас избавиться, вы же всё-таки из ГШР. Он не стал бы слушать меня в роли его игрушки, пришлось разыграть влюблённость и потом всё остальное. Я получил возможность влиять на него, он подобрел, потому что наконец добился от меня взаимности и безотказности, в общем, все счастливы. Уже не важно, какой ценой.

— Что ж ты в его честь косу заплёл? — вырвалось у ошарашенного Дилана, и вельк, коснувшись третьей косы возле ещё не заросшего пустого места, оставшегося после четвёртой, посвящённой когда-то Игнату, загадочно промолчал. Стас тряхнул головой.

— Так, теперь по порядку. Я присутствовал на этой вашей первой встрече после девяти лет разлуки и ни хрена не понял. Брутус выбил у тебя пистолет…

— Весёлая история, — улыбнулся Ове. — С того момента, как погибли Берссы и Сетте вынуждены были бежать из посёлка, меня посадили на сильные седативные препараты. Началась эта терапия, конечно, ещё раньше, когда пропала моя мать и мне совершенно расхотелось жить — особенно рядом с Брутусом. Но с переездом воли и сознания меня лишили почти полностью. Как только меня сделали Особенным, в голове прояснилось, я вспомнил большую часть того, что он со мной вытворял последние лет шесть, и… Брутус лежал на соседней кровати, я думал, он ещё спит и я успею. А вот не успел.

— Ты хотел убить его?

— Нет, конечно. Тогда я ещё не умел убивать людей. Я хотел покончить с собой. Но он опять мне помешал.

Стас потерял дар речи: Ове слишком просто говорил о таких недопустимых вещах. Дилану, однако, это было явно не в новинку — потому что он уже собрался и не выглядел таким выбитым из колеи.

— Значит, меня привели в лаборатории и сделали Особенным только для того, чтобы ты продолжал подчиняться Брутусу? — спросил он, и Ове медленно кивнул. Сильвис сжал кулаки: — Мразь…

— Если ты получил доступ к нему, — медленно проговорил Стас, — почему потом, когда научился, не убил его?

— Есть три причины, — Ове растопырил три пальца на правой руке и начал по очереди загибать их. — Во-первых, это было бы слишком просто. Не про его подгнившую душонку. Во-вторых, не так-то легко убить человека, которого ты видишь каждый день, пусть и ненавидишь его. Я много раз представлял себе это, ну, там, убью и сам застрелюсь, только вот… Сделать больно смог бы, да. Чтоб он землю грыз. Но не убить. Ну а третья причина опять же вы. Вас же немедленно пустят в расход — и стоит ли оно того? Я — того стою?

Стас и Дилан переглянулись и промолчали. Ове скрестил ноги и посерьёзнел.

— Впрочем, может, все наши жизни стоят того, чтобы их отдать за смерть Брутуса. Все эти суперидеи — они ведь не Азата. Азат не умеет так глобально мыслить, ему дайте Север — и он будет счастлив. Захват Пикора изобрёл Брутус — хотя сдал Игната и Азат. И, помяните моё слово, он ещё не то придумает. Помните Хаса?

— Сына Азата? — спросил Дилан.

— Да, его самого. Вы не замечаете, но он к нам наезжает всё чаще. Когда шла операция на Пикоре, Палаш дал мне полный доступ к видеонаблюдению за базой — даже за теми комнатами, которые наш царь и бог Брутус, как он думает, отключает от записи. Я за ним уже два года слежу. Когда Азат по полной программе отымел его за провал на Пикоре, он денёк походил злой и хмурый — а потом я наблюдал интересную картину в его комнате. Хас заявился его утешать. Шептал, что прямо здесь и умрёт, если его драгоценный господин не начнёт улыбаться. Пытался даже поцеловать его, но Брутус у нас хоть и по мальчикам, но постарше…

— Хас? — не поверил Стас. — Влюбился в Брутуса?! Ему же двенадцать тогда всего было!

— Я бы не назвал это влюблённостью. Это обожание, идолопоклонство. Азат так и не стал ему отцом, матушка тоже та ещё стерва. Один Брутус был с ним улыбчив и обходителен, вот и получилось. К тому же то, что и Хас серебряный, их сближает ещё больше. Ну а Брутус, конечно, не упустит возможности через него добраться до Азата и сделать себя лидером Севера. — Ове презрительно хмыкнул. — По крайней мере, это он мне говорил, когда я пришёл к нему на разборки, с какого это перепугу он заигрывает с мальчишкой. «Это только бизнес, Ове, я люблю одного тебя…» Так я к чему, — он впился в них обоих взглядом. — Мы можем очень подпортить ему жизнь, если будем действовать сообща. И может быть, мир всё-таки не рухнет.

Стас и Дилан опять переглянулись, потом эрбис подтолкнул сильвиса под локоть, и тот, откашлявшись, начал:

— Мне думается, ты слегка преувеличиваешь, Ове. Он, конечно, по отношению к тебе и многим другим ведёт себя как последняя сволочь, да и в его стратегическом гении я не особо сомневаюсь, но без Пикора ничего он не добьётся. Даже если будет война, ГШР и МД его порвут — или Азата. Ну а против всеобщего объединения я лично выступать не собираюсь.

— Даже если твоим господином будет Брутус? — сощурился Ове.

— Ничего хуже того, что уже имеется, даже с ним у нас не будет, — заговорил Стас. — Мы в это ввязались, отступать некуда. Если надо будет прикончить Азата, всегда пожалуйста. Но конкретно Брутус лично мне ничего плохого не сделал. Благодаря ему, в конце концов, я здесь, а не на Пикоре.

— И как он защитил нас… забыл, Ове? — добавил Дилан. — Когда после провала Пикора Азат вызвал нас к себе всех троих и вручил Брутусу три инъектора со спецформулой, которая должна была даже нам сделать больно. Что он сделал? Вколол их все себе. А мог, например, мне…

— Уверен, он сделал это не из любви к тебе, Дилан, — рассердился Ове. — Как вы можете его оправдывать?! Вы не встретите большего зла, он же больной на голову! Он хочет власти, и не кусочек, а весь мир! С чего вы взяли, что при его захвате он пощадит вас?!

— Пока у нас есть только твои слова, — пожал плечами Стас, и вельк поднялся на ноги.

— Я достану вам доказательства повесомее. Пока вставайте в очередь за «милостями» от Брутуса — за мной будете! — бросил он и, хлопнув дверью, покинул комнату.

* * *

— Ну вы и дураки, ребята, — вздохнул Герберт, поочерёдно глянув на Стаса и Дилана, и последний горько усмехнулся.

— Однозначно. Жаль, что понимаешь такое обычно слишком поздно.

— То есть вы были рядом с ним ещё почти полтора года?

Стас кивнул.

— Мы даже не особо возражали против идеи захвата Бельфегора. Втянулись за время войны в это вечное встревание в объединённые отряды ГШР и МД, похитить сына Аспитиса, чтобы что-то там, по мнению Азата, у него вытребовать, нам не показалось особо удачной идеей, но кто босс? Неудачу Азат, конечно, опять списал на нашу команду, хотя кто ж знал, что генштабовцы с таким самоубийственным упорством кинутся защищать его. Азат вообще в тот раз так едко проходился по нему, что даже его сыночка едва сдерживался, чтобы не наброситься на папку с кулаками… По рассказам Ове, они с Брутусом очень сблизились, а вот с Азатом совсем разошлись. Подходил Новый год, мы все приехали сюда, Ове с самого начала ходил какой-то жутко сентиментальный, и мы с Диланом всё допытывались, что он такого вспоминает там втихаря. Когда наконец раскололся, рассказал нам про ту ночь в гей-клубе…

— И что же там было? — чуть не подпрыгнул от нетерпения Герберт.

— Его соблазнила барменша, — улыбнулся Стас. — Вплоть до этого откровения мы были абсолютно уверены, что Ове другой ориентации, просто с Брутусом у него не сложилось, — оказалось, он такой же, как мы. Дилан тогда пришёл его забрать, но он распсиховался, и, пока Дилан соображал, что б такого сказать, барменша, по его словам, очень симпатичная велька, утащила его через чёрный ход на улицу. А там уговорила и к себе в квартиру над клубом подняться. Он всё отнекивался, что ему ничего не надо, ни с мужчиной, ни с женщиной, но она сумела на своём настоять. Ове сказал нам, что это был первый раз с одиннадцати лет, когда он почувствовал себя человеком, а не непонятно чем. Больше они, конечно, не встречались, а нам он оказался благодарен за эту глупую шутку… Хоть какой-то грех с души сняли.

— Это всё здорово, — фыркнул Герберт. — Только почему же всё-таки вы после стольких собственных отнекиваний решили пойти против Брутуса?

— Ове принёс нам интересную видеозапись. Он дождался самого удачного момента: когда мы уже согласились на захват Рэкса Страхова, а потом, утром, — и Аспитиса Пикерова. Потом Брутус уехал в лаборатории подготавливать отряды, забрал с собой Ове — там же был и Палаш, он и сдал хозяина с потрохами. Ове вернулся — без Брутуса — и без предисловий включил нам его разговор с Хасом по поводу этой операции. Брутус рассказывал, что Азат-то хочет лишь деморализовать армии, заставить сложить оружие, а вот они с Хасом планировали по доставке лидеров ко двору Азата просто убить всех троих — Рэкса, Аспитиса и Азата. А дальше, сами понимаете…

Герберт сдавленно охнул, Джей же лишь заставил себя вдохнуть воздух. Дилан отложил собранный вторично кубик Рубика и, странно улыбаясь, добавил:

— А в конце разговора Хас спросил: «Может, хоть в этот раз ты всё сделаешь сам? Они ведь опять всё испортят! Не понимаю, что ты вообще их рядом с собой держишь! Рассильера вытащил с Пикора — чуть себя не подставил. Ещё это наказание…» Брутус ответил, цитирую: «Рассильер на тот момент был нужен мне для чёрной работы. А инъекции эти двое слабаков могли и не пережить. Бизнес, мой мальчик…»

— Торжествующее лицо Ове надо было видеть, — рассмеялся Стас. — Пришлось извиняться. А потом и сматывать удочки — как только мы узнали все подробности операции. И всё равно чуть не опоздали…

— Раз вы Ове послушали, может, и меня послушаете? — напряжённо сказал Джей. — Всё это необходимо срочно сообщить Рэксу. Нельзя больше рисковать ничьими жизнями!

— Джей, ты просто вынуждаешь нас запереть тебя здесь и сделать заложником, — лениво зевнул Стас. — Вот уж кому-кому, а лидерам — особенно, я подчёркиваю, Аспитису — нельзя о нас знать. А то мир живенько наводнят наши недоделанные копии. Мы сами с ним разберёмся. Нам уже терять нечего.

— Вы не всесильны, Стас!

— Мы так же сильны, как Брутус. Этого хватит. Плюс там Ове. Мы договорились: в критической ситуации он что-нибудь сделает.

— И, простите, какой у вас план дальнейших действий?

— Пока никакого, — эрбис рассеянно почесал бородку. — Мы, откровенно говоря, не ожидали, что это-то нападение переживём… Ну, значит, сначала поищем лабораторию. А потом, когда не найдём, установим дежурство у вашей базы. Брутус ведь всё равно вернётся.

— Вы в курсе вообще, сколько человек уже дежурит у нашей базы? — Джей рассерженно воззрился на него, не веря, что можно столь спокойным голосом рассуждать о столь опасных вещах. Стас заговорщицки подмигнул ему.

— А ты в курсе, на что способны Особенные? Ни одна душа не заметит. Адекватно противостоять Брутусу можем только мы. Выбирай, Джей, с кем ты.

Джей обхватил руками голову и закачался в кресле. Все трое неотрывно наблюдали за ним, пока он не отпустил её и не сказал отрывисто:

— Ладно. Хорошо. Я зря пришёл, меньше знаешь, крепче спишь. И я ещё приду, если вы не против. Будут вам вести с той стороны стены. Кто я, чтобы кому-то указывать, как поступать правильно…

— Ты теперь наш друг, — улыбнулся ему Стас. — Мы справимся. А ты не переживай и держи ухо востро.

Возвращался домой Джей в совершенно растрёпанных чувствах. С объективной точки зрения ничего предосудительного в сокрытии двух бунтовщиков из команды Брутуса не было: сами они не несли для базы опасности, а то, что Азат рано или поздно пошлёт к детям Рэкса и сыну Аспитиса Брутуса, было понятно и без них. Но на сердце Джея всё равно было неспокойно. Будь власть у него, Адамаса, Миа, Бельфегора и Кристиана просто отправили бы от греха подальше в Канари: нет человека — нет проблемы.

Однако с недавних пор Джей не имел не то что власти — даже права на собственное мнение. И всё, что он мог, это не чинить препятствий таким же безголосым, как он, и, по возможности, обеспечить и им, и вышестоящим достаточно места для манёвра и контроля ситуации. Почему-то же Главнокомандующий не побоялся оставить сына и дочь здесь?

Уснул Джей под утро и буквально через час был разбужен громкими криками из окна. Кажется, это была Дилайла. С гудящей головой Джей выглянул и поразился: он и не заметил ночью, что вся подходная аллея к административному зданию была засажена розовыми кустами с уже распускающимися бутонами.

— Ты на курорт, что ли, приехал, Скотт?! — ругалась Дилайла. — Как ты вообще до этого додумался? Откуда ты их достал? Мы военная база, никаких контактов с гражданскими без разрешения старших!

— Это очень военные розы! — отбивался Скотт, стоящий перед ней в одних лишь цветастых шортах. — Да и что такого, в конце концов? Я их сам привёз! Думаешь, террористы в корнях спрятались? Или в лепестках?

— И где это ты по ночам без разрешения шляешься?!

Не удержавшись от улыбки, Джей закрыл ставню, штору и лёг дальше спать.